Текст книги "Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)"

Автор книги: Кошка Маришка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

– Теплый, – пробормотал Гарри, прижимаясь еще сильнее.

– Да, – шепнул Сириус, почему–то ему на глаза стали наворачиваться слезы. – Отдыхай, малыш.

В голосе крестного была неподдельная нежность и забота. Никто так не обращался к Гарри, ему казалось, что на это способны только родители. Они дарят покой своим детям, показывают, что в мире может быть много всего светлого и радостного. Гарри внезапно понял, почему он не стал таким, как Том. Его тетка безумно любила Дадли, и он изо дня в день наблюдал это, понимая, что даже жесткие и жестокие люди способны на что–то настоящее и теплое. Поттер всегда надеялся, что наступит такой день, когда кто–то придет, защитит его и скажет, что он нужен, что его любят. Внутри все было холодным, но эта внешняя теплота согревала. Хотелось плакать и смеяться.

– Все будет хорошо. Я обещаю. Тебя больше никто не обидит.

Будто бы горячая волна взорвалась внутри, холод стал отступать. Магия медленно начала движение по сосудам мальчика. Гарри не мог понять, как раньше мог жить без этих ощущений, как не чувствовал, что лишился чего–то столь важного на такой долгий период. А потом очень сильно захотелось спать. Мальчик расслабился на руках мужчины.

– Папа, я немного посплю, – сонно пробормотал он.

Сириус осторожно вернул Гарри в постель, а потом лег рядом и прижался к нему. Он не замечал, что все еще продолжает плакать.

Дверь в палату с тихим скрипом открылась. Блек испуганно вздрогнул, понимая, что не успеет обратиться назад в пса.

В комнату вошел Каркаров, он выглядел ничуть не удивленным присутствием постороннего.

– Как Гарри? – поинтересовался директор.

– Недавно уснул.

Каркаров кивнул и достал из кармана часы на цепочке.

– Где–то часа через три у него может опять подняться температура, – с тяжелым вздохом произнес он. – Нормально он будет чувствовать себя только к завтрашнему утру. Я позабочусь о том, чтобы вас не побеспокоили до завтра.

Сириус удивленно посмотрел на него.

– А утром меня отправят в Азкабан? – страха не было, только обреченность.

Директор на него уставился как на умалишенного.

– Тебе туда так хочется?

– Вообще–то, нет.

– Тогда к чему такие глупые вопросы? Я мог бы отправить тебя туда в тот день, когда Гарри притащил тебя в Дурмстранг.

Мальчик во сне завозился и теснее прижался к Сириусу.

– Вы все время знали обо мне?

– Да, конечно.

– Тогда… Почему и зачем?

На дверь наложили еще несколько защитных чар.

– Хоть он и ребенок, но далеко не глупый мальчишка. Я знал, что Снейп выбил зачем–то право на посещение Азкабана. Потом сбегаешь ты, и в тот же день Гарри приводит тебя сюда в совершенно невменяемом состоянии. Конечно, как я понял, что–то произошло в поместье его опекуна, но ничто не могло так эмоционально истощить, как воздействие дементоров. Да и ты периодически принимаешь свой человеческий облик, о чем мне немедленно и сообщает замок. Дурмстранг доверяет тебе, – в комнате повисла тишина. – В Хогвартсе преподаватели патрулируют коридоры, вылавливая нарушителей и контролируя порядок, тут же сам замок следит за детьми. Самое важное он тут же передает мне, правда, почему–то говорит о чем–то уже совершенном. Никак не научу его предотвращать неправильные поступки.

– А вы доверяете мне?

– Вполне, – кивнул Каркаров. – Я знаю, что тебя не было среди Пожирателей, и что ты не причинишь мальчику боли.

– Спасибо, – шепнул Блек.

– Да было бы за что, – махнул он рукой. – Но стоит понимать, что попадаться на глаза кому–то другому до сих пор небезопасно. Если тебя поймают, ты останешься один на один с дементорами.

– Я это понимаю, именно поэтому и благодарю.

– Отдыхайте, завтра в восемь я приду сюда еще раз. Сейчас я запечатаю палату снаружи, – Каркаров уже взялся за дверную ручку, когда оглянулся назад. – Ты сейчас не похож на себя с листовок, так что если кто–то тебя случайно обнаружит в школе, то говори, что ты тайный охранник мальчика, работаешь на Дамблдора. Пожалуй, в этот бред я бы и сам поверил, а пока будут проверять эту информацию – беги.

– Спасибо еще раз.

– Не за что же, – так же отстранено отмахнулся Каркаров. – Передай Гарри мое предложение провести Рождественские каникулы у меня дома. Ты тоже приглашен.

Дверь захлопнулась быстрее, чем Сириус что–то смог сказать. По всей видимости, на должность директоров школ брали только очень странных людей. Вполне вероятно, склонность к безумству была профессионально определяющим качеством.

Сириус крепко обнял мальчика и поцеловал его в макушку. Гарри во сне что–то пробормотал и счастливо улыбнулся. Блек пригладил волосы крестника. Возможно, ему кажется, что он сейчас со своей семьей, тогда пока у него есть несколько часов на иллюзию того, что он спит в заботливых объятиях родного отца…

* * *

Том был уверен, что никто не проводил столько времени в школьных архивах, как он. Огромное количество пыльных подшивок газет было разобрано и прочитано с особой тщательностью. Так же он пролистал множество архивных томов, в которых были зафиксированы все имена студентов, поступивших в Хогвартс. Нигде не встречалось фамилии Реддл. Оставался вариант, что его отец обучался в Дурмстранге или Шармбатоне, но достать списки студентов этих школ было практически невозможно, да и не особенно верилось, что искать следовало именно там.

Вначале поиски разжигали в нем исследовательский азарт, теперь же они утомляли и отнимали слишком много времени, которое можно было потратить на изучение книг из Запретной секции. Тома привлекала сила, потому что только она позволяла диктовать свои правила и подстраивать жизнь окружающих под себя. А еще он страстно хотел достичь бессмертия.

На его взгляд, самое нелепое, что может произойти с человеком – это смерть. Каждый приходит в этот мир для чего–то, но почему–то к тому возрасту, когда он набирается каких–то знаний, уже необходимо на покой. Что за смысл подобного существования?

Реддл нежно погладил свой значок старосты, теперь власть у него была еще и формальной. Утвердиться на своем факультете оказалось на редкость легко. Что в приюте, что в Хогвартсе все боялись боли и невозможности доказать свершившееся нападение. Так же нужно было делать вид, что он действительно считал магглов грязными животными, неспособными на что–то действительное серьезное и умное. Он презирал обычных людей не за ум или развитие технологий, а за слабость и отказ признания его силы и исключительности.

Кажется, Том знал все родословные куда лучше любого слизеринца, кстати, это был еще один пункт, по которому он выгодно выделялся среди своих однокурсников. Единственной зацепкой для альтернативных поисков было змееязычие. Слишком мало на свете людей обладало подобными способностями. Единственный известный в Англии – Салазар Слизерин. Определение того, кто же был его потомками, казалось задачей практически непосильной.

Во время подобных поисков, он нашел возможность стать бессмертным. Все что требовалось для этого – убить. Именно в этот момент в душе происходит надлом и ее часть можно с легкостью отделить, вложив в какой–то материальный предмет. Но какой смысл создавать что–то единичное? Это ненадежно и непрактично. Эту вещь могут случайно обнаружить, а затем повредить или уничтожить.

Слизнорт не исключил возможности создания нескольких крестражей чисто технически, но его пугала мысль о способе. Тому он казался очень глупым человеком, неспособным увидеть всех открывающихся перед ним перспектив. Какое значение имеет чья–то смерть, когда на кон поставлена твоя собственная жизнь? Кто–то скажет, что это неправильно. Ну и что? Кто когда играл по правилам и жил по ним?

В глазах многих Дамблдор выглядел светленьким, чистеньким, с доброжелательной улыбкой, намертво приклеенной к лицу, а на самом деле являлся наиотвратительнейшим человеком из всех, кого только доводилось встречать мальчику. Он смотрел на Тома так, будто бы видел в нем что–то мерзкое, темное. Реддлу уже было все равно. Единственное, что не мог забыть юноша, как на втором и третьем курсах просил разрешения остаться в школе. Но директор Диппет, по настоянию Дамблдора, всегда отказывал ему, им не хотелось создавать прецедент. Возможно, преподаватель трансфигурации просто боялся, что Том слишком много сможет найти в библиотеке, в Запретной секции.

Реддл никогда не забудет, что чувствовал, выйдя из поезда на вокзале Кингс – Кросс после второго курса. Всем было прекрасно известно, что наравне с магической войной шла и маггловская. У Тома не было родителей, чтобы искать у них хоть какой–то видимости защиты, средства для существования так же отсутствовали. Количество детей в приюте, в котором он ранее жил, резко увеличилось. В Великобритании многие стали скупать продукты про запас, все жили в постоянном напряжении и страхе. Том тоже боялся, хотя и никогда и никому не признавался в этом. Все, что ему оставалось, – это считать дни до возращения в школу.

После четвертого курса ситуация в стране стала еще хуже. Голода не было, но еды в приюте не хватало, спонсорская поддержка заметно сократилась. Ребятам приходилось заниматься воровством. А в августе начались бомбежки. Том каждую ночь ставил вокруг своей кровати щитовые чары, защищающие от физических предметов. Огонь он не смог бы задержать, а вот уберечься от камней или стекла вполне мог помочь. Сентябрь стал его спасением.

После этого он задумался о том, как легко мог погибнуть. Если бы ему сказали: или умрешь ты сам, или убьешь кого–то, без сомнений, Том сразу же выбрал бы второе. Он хотел жить и не видел в этом ничего зазорного. Себя Реддл мыслил исключительным существом и считал, что с его смертью мир многое потерял бы.

Другие магглорожденные, возвращавшиеся в школу, выглядели при этом весьма потрепанными и уставшими, но у них дома среди всего творившегося хаоса была поддержка, а Тому в какой раз приходилось оставаться один на один со всеми проблемами и страхами. Он проклинал своего отца, который посмел связаться с женщиной не своего уровня. Если бы не его ошибка, совершенная много лет назад, то, возможно, он родился бы у волшебницы, которая не отправляла бы его голодать в приют каждое лето. Несовершенство маггловского мира стало еще одной каплей в копилку ненависти к магглорожденным.

В начале пятого курса Том, воспользовавшись своим умением говорить на серпентанго, открыл Тайную комнату, на разгадывание секрета которой ушло несколько лет. К сожалению, уроки для чрезмерно зарвавшихся грязнокровок и полукровок пришлось отложить из–за того, что начали обсуждать вопрос о закрытии школы. Хорошо, что был Хагрид, на которого так удачно получилось все свалить. Профессор Диппет только обрадовался возможности переложить на кого–то ответственность за нападения. Не так давно Попечительский совет заговорил о том, что Хогвартсу нужен другой директор.

После смерти Миртл, кошмарной девчувшки из Когтервана, Редлл ничего не почувствовал, хотя она умерла по его вине. Вообще никакого чувства вины, о котором так любят писать авторы дешевых бульварных романах. Юноша даже удивился странной внутренней пустоте.

В одной из газет Том наткнулся на маленькую статью о том, что некто Морфин Марволо Гонт несколько раз напал на магглов и применял к ним различные виды порчи. В основном его жертвами становились завсегдатаи паба в Литтл – Хэнглтоне, теперь по новому министерскому закону за подобное поведение ему будут грозить несколько лет заключения в Азкабане, а не как раньше – один месяц в Министерской тюрьме.

Глаза мальчика зацепились за Марволо в имени волшебника. Возможно, это не имело никакого смысла, но рискнуть хотелось. До конца пятого курса он уверился в том, что ему просто необходимо найти этого человека.

Когда учебный год наконец–то закончился, Том, вместо того, чтобы сразу поехать в свой приют, вызвал Ночной рыцарь и, заплатив семнадцать сиклей, до этого ловко вытащенных из сундука зазевавшегося первокурсника, отправился в Литтл – Хэнглтон.

Его встретила небольшая деревенька с разномастными по качеству строениями. На главной улице дома теснились друг к другу, около каждого из них стояли таблички с номерами и фамилиями хозяев. Ничего скрытого магией Том не заметил, вряд ли кто–то прятал свое жилище чарами Фиделиуса. Подошли бы обычные защитные и магглоотталкивающие.

Из паба вывалился раскрасневшийся очень пьяный мужчина, который сжимал в руке большую бутыль из темного стекла, заполненную до половины какой–то жидкостью, скорее всего, дешевым виски.

– Извините, сэр, – вежливо обратился Том, хотя он испытывал сильнейшее отвращение к этому невзрачному пропитому человеку. – Вы не могли бы подсказать, где я мог бы найти Марволо?

Пьяница настороженно посмотрел на юношу, потом нахмурился и сел на ступеньку.

– Единственный, кого я знаю с таким именем, жил за деревней. Нелюдимый он слишком и, хочу я тебе сказать, отвратительный человек… Сумасшедший, как и вся его семейка.

Реддл нахмурился, но решил, что лучше пока что промолчать. Проучить этот кусок грязи он всегда успеет.

– Вы не подскажете, как найти их дом?

Мужчина чуть покачнулся и чуть ли не завалился на бок, при этом расплескав часть содержимого бутылки. Он начал бормотать себе под нос ругательства, а потом, будто бы очнувшись, вновь перевел взгляд на парня.

– Сейчас иди вперед до самого конца улицы. Она тут центральная, через всю деревню проходит. Самый крайний дом с красный крышей, тебе надобно за него завернуть и идти по тропинке. Не доходя поместья сквайров, увидишь его апартаменты.

– Спасибо за помощь. До свидания, сэр, – Том чуть поджал губы, но его вежливый тон ничуть не изменился.

Пьяница что–то неразборчиво пробормотал, с трудом встал и поплелся в противоположную от паба сторону.

Том быстро преодолел дорогу до конца деревни, но когда перед ним появилась тропинка, замедлил шаг. Сердце внутри ухало, и мальчик поймал себя на том, что он очень уж волнуется.

Впереди показалось огромное поместье, и юноша начал крутить головой по сторонам, силясь увидеть хоть какие–то еще постройки. Никаких домов он не видел поблизости. Чуть пройдя вперед, среди высокой, давно не кошеной травы, Реддл заметил перекошенную лачугу, больше походящую на заброшенный сарай.

Тяжело вздохнув, юноша направился к нему. К деревянной, обветшалой двери большими ржавыми гвоздями была прибита змея. Том решительно вошел внутрь и замер. Сравнивая здание с сараем, он покривил душой. Место, в котором он оказался, больше походило на хлев. С потолка свисала плотная седая паутина, на столе и полках был толстый слой пыли, на полу и в особенности по углам комнаты валялись заплесневевшие, а местами и гниющие объедки.

Около дальней стены находился затопленный камин, рядом с ним стояло старое кресло, в котором сидел мужчина со спутанными грязными волосами и такой же кошмарной бородой. Казалось, что он был мертв. Но когда тот резко вскочил из кресла, держа в одной руке нож, а в другой волшебную палочку, оказалось что тот мертвецки пьян. Мужчина повалил несколько пустых бутылок, что стояли рядом с ним. Они со звоном покатились по полу.

– ТЫ! – взревел мужчина. – ТЫ!

Нож в руке безумца опасно блеснул, когда он кинулся на своего гостя. Том лишь хмуро посмотрел на него и произнес на змеином языке короткую команду с повелительными нотками в голосе:

– Стой!

Мужчина затормозил и врезался в стол – на пол посыпалась заросшая плесенью посуда. Повисло долгое молчание, гость и хозяин разглядывали друг друга. Нарушил молчание хозяин:

– Ты говоришь на нем?

– Да, я на нем говорю, – ответил Реддл. Он вступил в комнату, отпустив дверь, и та захлопнулась за ним.

Том чувствовал лишь глубокое отвращение. В школе только лишь некоторые избранные были посвящены в то, чьим потомком является Реддл. Перед фамилией Слизерин они испытывали трепет, величие рода основателя вызывало восхищение. И что он теперь видит? Грязного, опустившегося бродягу, который не достоин даже произносить своими устами фамилию предка, чтобы не надругаться над его памятью.

– Где Марволо? – с усталостью спросил Том.

– Помер, – просто ответил хозяин дома. – Помер много годков назад, а то как же?

Реддл нахмурился и снова перешел на змеиный язык, человек перед ним нравился ему все меньше и меньше. Хотя что может быть сильнее дикого отвращения?

– Кто же тогда ты?

– Морфин, кто же еще? – такой же шипящий ответ.

– Сын Марволо?

– Ясное дело, сын, а…

Мужчина отбросил волосы с грязной физиономии, чтобы получше вглядеться в Реддла, и Гарри увидел на пальце его правой руки кольцо с черным камнем.

– А я тебя за маггла принял, – прошептал Морфин. – Здорово ты на того маггла смахиваешь.

В районе живота появилась какая–то сильная тяжесть, как при сильном волнении. Его затошнило. Такое уже было один раз, когда он открывал Тайную комнату. Но в тот момент он испытывал сильное нетерпение. Теперь же это было волнение и предчувствие чего–то плохого.

– Какого маггла? – резко спросил Реддл.

– Маггла, в которого сестра моя втюрилась, он тут в большом доме при дороге живет, – сказал хозяин дома и неожиданно сплюнул на пол между собой и гостем. – Ты на него здорово похож. На Реддла. Только он теперь постарше будет, нет? Постарше тебя, коли присмотреться…

Вид у заросшего мужчины был слегка пьяноватый, его пошатывало, чтобы удержаться на ногах, он цеплялся за край стола.

– Он, понимаешь, вернулся, – глупо прибавил Морфин.

Том пристально, оценивающе посмотрел на него. Затем он придвинулся поближе к Морфину и спросил:

– Значит, Реддл вернулся?

– Ага, бросил ее, и правильно, гнида такая, мужа ей подавай! – сказал Морфин и снова плюнул на пол. – Обобрала нас, понял, перед тем как сбежать! Где медальон–то, а, медальон Слизеринов, где он?

Том не ответил. Морфин снова распалился, взмахнул ножом и закричал:

– Осрамила нас, потаскушка! А ты–то кто таков, заявился сюда, с вопросами лезешь? Все уж кончилось, нет, что ли?.. Все кончилось…

Раздражение переросло в ненависть, и Реддл, направив палочку, прошептал:

– Империо!

Глаза мужчины закатились, а лицо приняло отстраненно–мечтательный вид.

– Не сопротивляйся мне!

Дождавшись кивка, Том произнес заклятие:

– Легилимент!

Перед глазами юноши замелькали картины.

Мужчина сидел на лавочке во дворе и курил. Недалеко от него расположилась женщина, читавшая детям сказки.

– Я тоже выйду замуж за сильного волшебника? – радостно прощебетала маленькая девчушка.

– Возможно, – грустно улыбнулась ей женщина.

Мужчина резко встал и дал ей затрещину, а потом повернулся к дочери:

– Если не найдется достойный кандидат до того, как тебе исполниться двадцать лет, а чистота его крови должна быть как наша, то выдадим тебя за брата! Род должен продолжаться!

Мальчик звонко засмеялся, но этот смех был каким–то злым, издевательским.

– Но он же не великий волшебник! И он же брат. В сказке по–другому! – упрямо вскрикнула девчушка.

Отец резко схватил ее за руку и отшвырнул на траву.

– Сквиба несчастная, как ты посмела мне перечить! Я так живу, и ты так будешь жить! Вот подожди, накажу я тебя.

Волшебная палочка оказалась направлена на ребенка.

– Круцио!

Девочку закрыла собою мать. Она резко осела на землю и закричала во весь голос, а потом стала молить своего мужа Марволо остановиться. Но тот продолжал пытку до тех пор, пока девочка не отбросила отца стихийной магией назад на скамейку. Вместо того, чтобы разозлиться, он счастливо засмеялся.

– Ничего, Меропа, может, ты на что–то еще и сгодишься.

Мальчик же неотрывно наблюдал за плачущей сестрой и дрожащей матерью. Ему нравилась эта картина.

Воспоминание изменилось.

Большой котел лежал у ног Меропы, а она сама была прижата к шершавой стене дома. Ее брат нависал над ней, его глаза блестели от азарта и предвкушения, а дыхание было частым, как после долгого бега.

– Морфин, что ты делаешь? – испуганно спросила она.

Девушка была практически лишена красоты: ее лицо не имело никаких выразительных черт, глаза чуть косили в разные стороны, кожа обладала чрезмерной бледностью, а волосы выглядели слишком сухими и неживыми. Том отметил про себя, что единственное, с чем ей относительно повезло – это с фигурой.

– Перестань ломаться, – прошипел ей на ухо брат. – Замужество тебе не светит, так что чем быстрее мы начнем жить, тем раньше родишь.

Меропа вжалась в стену и попыталась оттолкнуть от себя брата.

– Перестань! Остановись!

– Потом будет хуже! – пообещал он ей.

Из дома выскочил Марволо, он размахивал руками и грозил им волшебной палочкой.

– Ах ты потаскуха, висишь на собственном брате! Что, не терпится? Никакой добродетели и понятия о чести! Ничего, не пристрою тебя за какого–нибудь богатенького чистокровного, за Морфина и отдам. А пока отучу тебя по мужикам шляться!

Мужчина резко подлетел к ней и, схватив за горло, начал душить. Девушка даже не сопротивлялась, ее взгляд был слишком обреченным, казалось, она ничуть не возражает против смерти.

Морфину нравится вид задыхающейся сестры, ему нравится ее боль. Только в такие моменты она становится для него по–настоящему прекрасной.

Следующее воспоминание ничуть не лучше прежних.

Морфин из окна смотрел на Меропу. Она сидела в тени дерева и наблюдала за забором, будто ожидая кого–то. В руке Морфина шипела змея, и он постоянно отвлекался на нее, заставляя замолчать.

Когда мимо них проскакал юный всадник, Меропа оживилась. Ее некрасивое лицо будто бы осветилось изнутри, она широко счастливо улыбнулась, будто бы получила подарок. Эти реакции заметил ее брат, который, дождавшись, когда она уйдет спать, сразу же направился в деревню – заколдовать сына сквайров, чтобы Меропа никогда не забывала кому принадлежит. Морфин был сильнее и искуснее любого маггла… Пока он заставит его покрыться сыпью, а вот потом…

Том поспешно прервал просмотр воспоминаний. Слишком уж мерзкими и неприятными они были. В жилах матери, а не отца, текла магическая кровь. Реддл был разочарован.

Хозяин дома сидел около его ног и предано смотрел на него, как какой–то попрошайка.

– Отдай мне кольцо!

Морфин тут же снял с пальца то, что считал семейной реликвией, и с охотой передал его Тому. Это вызвало новую волную омерзения. И это наследники великого рода Слизерина? Страшные и больные на голову психи? Как такое вообще возможно!

– Жди меня здесь, – последовал приказ.

Юноша решительно покинул дом, прихватив с собой волшебную палочку Морфина, и направился в дом своего отца. Как пройдет их разговор и чем он закончится, будет зависеть напрямую от оказанного ему приема.

Стучать Том решительно отказался, простой Аллохоморой он открыл дверь и вошел в шикарно обставленное поместье. Откуда–то справа доносились тихие позвякивания и звуки разговора.

– …конечно, не стоило им продавать столько молока! А то ты не знаешь семью этих Бетер…

Пожилой мужчина резко замолчал и удивленно воззрился на вошедшего в столовую. Том даже не посмотрел на него, единственный, кто его интересовал – это красивый мужчина, который сидел к нему вполоборота. Реддл однозначно унаследовал от него внешность, даже больше, он был практически его копией.

– Кто ты? – с визгливыми нотками поинтересовалась пожилая женщина.

– Я Том Марволо Реддл, сын Тома Реддла и Меропы Гонт, – вежливо произнес юноша, внимательно следя за находящимися в комнате.

Ничего, кроме сильного шока, невозможно было различить на их лицах.

– Ты мерзкий мальчишка! Сын этой… этой… этой ведьмы! За поместьем явился? Так вот вам, – мужчина, что был его отцом, показал ему две больших фиги. – Все моей с Сессилией дочери достанется! Не получите вы ничего и можешь передать этой своей колдунье!

Том усмехнулся и сжал в руках палочку Морфина.

– Я бы с радостью ей сказал бы это, да вот только умерла она, как только родила меня. Я рос в приюте.

Безразличие… Ни капли жалости, радости, сочувствия. Все годы его тщетных поисков и мечтаний, чтобы придти сюда, к этой пустоте и ничтожности.

– Ты не нужен тут, мальчик. Убирайся лучше сам, пока мы не помогли тебе. Прошлое в твоем лице тут никому не принесет благо. Сессилия и так не сразу простила Тома. Давай мы дадим тебе денег на обратный путь до дома? Уезжай и забудь, – пожилой мужчина говорил спокойным, обыденным тоном, будто бы стоял с ним в мясной лавке и говорил, какой кусок ему нужен для ужина.

Том–старший согласно кивнул. Он отвернулся от своего сына и упер свой взгляд в чашку, которую держал в руках.

Юноша покачал головой.

– Я все–таки думал, что вас не придется убивать, но… Вы сами все решили.

Сначала в них полетело обездвиживающее проклятия. Первым Том убил своего отца и прошептал заклинание для создание крестража. Это было… скорее неприятно, а не больно. Просто внутри будто что–то оборвалось, а эмоции стали не такими яркими.

Перстень Гонтов теперь принадлежал ему и хранил в себе его часть. Но этого было мало. До бессмертия дотянуться с помощью только одной вещи слишком глупо, а он очень умен, чтобы быть настолько беззаботным.

Том упал на колени и начал рыться в своей сумке. Учебники явно не подходили на роль будущих крестражей, перья и пергаменты тем более. Внезапно на самом дне он нащупал свой дневник, в том числе и с некоторыми записями по исследованию Тайной комнаты. Сейчас он не сможет ее больше открыть, но, возможно, чуть позже, через кого–то, василиска вновь можно будет выпустить. Дневник идеально подходил на роль крестража. Во имя бессмертия Тома был убит дед. По мнению Реддла, пусть и таким образом, его семья принесла ему хоть какую–то пользу. После того, как он убил бабушку, юноша сел на пол, почувствовав себя совершенно истощенным.

Столько лет было потрачено на поиски отца–волшебника, который просто не знал о его существовании. В мечтах Тома ему всегда были рады, его встречали с объятиями и извинениями. Маги никогда бы не отреклись от своих детей, на это способны только магглы. Просто так вычеркнуть из своей жизни частичку себя.

Реддл, пошатываясь, подошел к столу, пододвинул один из стульев к отцу и сел на него, прижавшись к еще теплому мужчине. Потом будто бы крадучись положил себе на плечо его руку и прижался своей головой к его плечу.

– Где же моя Страна Чудес, папа?

Мертвые всегда молчат, так что Том мог самостоятельно придумать любой ответ. Слишком сильная усталость одолела его. Он взмахнул палочкой и поставил Будящие чары, которые должны были сработать через пару часов.

Потом Редлл уйдет отсюда навсегда. Конечно, перед своим исчезновением он вернет Морфину его палочку, ту самую, которой и были совершенны убийства, сотрет память о себе и прикажет согласиться с тем, что преступления совершил он сам.

Но все это будет потом, а пока у него есть несколько часов на иллюзию того, что он спит в заботливых объятиях родного отца…

__________

Небольшая часть диалога между Морфином и Томом взята из 17 главы(несколько реплик).

Упражнение, которое проводит Мирослава «Горячий стул», чаще всего после этого проводят следующее упражнение «Золотой стул», смысл которого заключается в том, что каждый из участников говорит сидящему, что ему нравится в нем(во внешности и характере).

У Морфина психопатия (скорее всего, возбудимого типа).

Глава 24. Период странностей

Глава 24. Период странностей

Когда Гарри проснулся, было еще темно. Фланелевая больничная пижама прилипла к его телу, а он сам был прижат к кому–то тяжелой мужской рукой. Мальчик осторожно пошевелился и попытался открыть глаза, которые почему–то были слеплены. Поттер повел рукой по своему лицу, оно было мокрым от слез.

Гарри приподнялся на локте и попытался рассмотреть лицо лежащего рядом мужчины. Ему было интересно, кто остался с ним. Вроде бы, профессор Мейер ушел вчера, а больше было некому.

Мальчик с удивлением увидел, что рядом с ним спал Сириус. Видимо, копошения крестника разбудили его и тепер он тоже зашевелился на своем месте.

– Спи, Гарри, – сонно пробормотал Блек и притянул к себе Поттера. – Директор вернется только в восемь утра.

Последнее заявление возымело на мальчика обратный эффект. Он буквально подскочил на кровати и начал трясти за плечи крестного.

– Немедленно обращайся в пса! Тебя могут увидеть! – закричал Гарри.

Сириус попытался накрыться одеялом с головой.

– Поздно, Каркаров видел меня вчера.

– И что? – испуганно спросил мальчик.

– Ничего, – пожал он плечами. – Пригласил нас к себе на зимние каникулы. Я согласился.

Гарри чуть отполз в сторону и попробовал начать мыслить рационально. Каркаров не напал на Сириуса сразу же, как узнал его, но значит ли это, что он не сдаст его аврорам чуть позже? Почему–то вспомнились слова директора о человечности Гримма и о том, что Гарри следует его лучше беречь. Неужели он тогда уже знал о том, что рядом с мальчиком анимаг, а не обычная собака?

– Тебе стоит бежать! – воскликнул Поттер.

– Куда? – сонно раздалось из–под подушки. – Мы у Мерлина в заднице, с трех сторон море, а с четвертой очень опасный лес, который непонятно где заканчивается, – внезапно в голосе появилось чуть больше осознания. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – отмахнулся Гарри. – Интересно, против скольких авроров мы сможем выстоять?

Сириус отбросил подушку в сторону.

– Ты что, собрался бежать и скрываться со мной?

Поттер посмотрел на него как на умалишенного.

– Конечно же, да! – ответил мальчик и уселся по–турецки. – Нам нужно вывести из строя противника, лучше оглушить и связать, потом бежать в наше общежитие за мантией–невидимкой и теплыми вещами. Несколько дней проведем в лесу, а в выходные проберемся на торговый корабль и отправимся на нем куда–нибудь. После разберемся, что делать дальше.

Сириус привстал, провалил мальчика на кровать и улегся рядом.

– Спи, мой герой. Каркаров ничего мне не сделает, – Блек сладко зевнул. – Ты ему зачем–то нужен. Ради тебя он тут даже дементоров вместе с троллями примет, не то что беглого преступника. Тем более, он знал обо мне с самого первого дня и не почесался.

Гарри недоверчиво посмотрел на крестного.

– Ты слишком наивен. Почему ты ему веришь?

Блек поморщился и, видимо, окончательно распрощался со сном.

– Потому что нет у него причин отправлять меня в Азкабан. Понимаешь, совсем нет. Тем более, он догадался, что это ты вытащил меня оттуда.

– Откуда такие выводы? – скептически поинтересовался Гарри, в нем еще не улеглось желание куда–то бежать и что–то делать.

– Он догадался, что твое ужасное состояние было не только последствием пребывания в поместье Снейпа. Каркаров сопоставил твою эмоциональную истощенность с потенциальным воздействием дементоров и сделал выводы. Могу предположить, что он боится твоей силы куда больше, чем когда–либо боялся Волдеморта, – Сириус задумчиво посмотрел на своего крестника. – Я считаю, ты сильнее его, в смысле, сильнее Волдеморта.