Текст книги "Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)"

Автор книги: Кошка Маришка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Чай Дамблдора очень странно действовал на зельевара. Он не испытывал ни беспокойства, ни страха. Только отрешенность. Поттер не нужен ему, да и он сам не требуется мальчишке. Они функционируют в разных мирах, их интересы находятся в отличных друг от друга пространствах. Ни Снейп, ни мальчишка не спешат пересекаться друг с другом. О его отравлении знал Каркаров, и видимо именно он занимался лечением Поттера. Мужчина был уверен, что если бы его не подозревали в том, что он замешан во всем этом, то ему бы никто не сообщил об этом инциденте.

На потолке были изображены, по всей видимости, фениксы, их позолота была слишком яркой и аляповатой.

– Северус, отдай мне право опеки над Гарри, – тихо произнес Каркаров.

– Нет, – покачал головой зельевар. – Как только я напишу заявление об отказе, механизм мгновенно запустится, и нет стопроцентной вероятности, что опекуном сделают тебя.

Поттер опять молчал. Он отрешенно гладил пса по его косматой голове. Мальчишка осознавал, что сейчас от разговоров этих двух взрослых людей ничего не изменится. Да и опека Снейпа больше формальная, он не соблюдает практически никаких правил и дает слишком мало. Паршивец всегда делал что желал, и если он когда–то захочет куда–то уйти, то его ничто не остановит. Он похож на кота: такой же независимый и гуляющий сам по себе.

Каркаров согласно кивнул и посмотрел в окно.

– Эти каникулы он проведет здесь. С ним будет все в порядке. Я займусь его здоровьем.

– Хорошо, Игорь, – согласился зельевар. – Потом пришлешь отчеты о его состоянии.

– Пришлю, – последовал меланхоличный ответ.

Снейпу тут не были рады даже стены, они давили на него, вытесняли, требовали покинуть их светлый мир. Зельевар встал со своего места, поправил свою мантию, отметив, что та немного замялась слева, и ненавистным взглядом скользнул по Блеку.

– Поттер, ты кого–нибудь еще подозреваешь?

Гарри кивнул.

– Люциуса Малфоя, он уколол меня.

Снейп чуть наклонил голову, дав понять, что принял информацию к сведенью, а потом повернулся к хозяину дома.

– Игорь, проводи меня.

Каркаров с явной охотой встал со своего места и потянул за собой Снейпа. Комната с камином оказалась чуть дальше по коридору.

– До свидания, – с облегчением произнес хозяин дома, протягивая баночку с порошком.

– Под твою ответственность, – процедил Снейп. – И разберись со своим домовым.

Когда комната исчезла из видимости, зельевар свободно вздохнул. Удушающее ощущение исчезло.

Собственное поместье встретило его тишиной, и она была приятной. Зельевар прямиком отправился в библиотеку, сбросив на ходу мантию. Было необходимо отыскать всю информацию, связанную с ядом, которым отравили Поттера. Теперь Снейпа подстегивал исследовательский азарт. А мальчишке он еще отомстит, не сейчас, конечно же, а возможно позже… Он все–таки умеет ждать.

Глава 28. Об угрозах и шантаже

Дом Каркарова был огромным, здесь можно проблуждать целый день и не найти выхода. Директор лишь посмеивался над мальчиком, когда он жаловался на то, что ему кажется, что он попал в лабиринт Минотавра.

Потолки в комнатах были расписаны яркими красками, и изображения на них ни разу не повторялись. Некоторые стены украшала сложная лепнина. Гарри чувствовал себя так, будто бы ему разрешили пожить в музее.

– Сколько лет этому дому? – спросил Поттер на третий день своего пребывания в этом месте.

– Его построили не так давно, всего лишь в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году мой прапрадед по отцовской линии. Он был довольно–таки зажиточным магом, который приехал в Россию из Валахии еще до Крымской войны, прожил там какое–то время и принял православие, а вскоре после этого женился. Спустя несколько лет, из–за нестабильности в стране, он покинул ее и переехал в Шабаш, на тот момент уже было построено два флигеля усадьбы. Мои предки умели делать деньги буквально из воздуха и занимались в основном торговлей, – Каркаров рассеянно дернул себя за бороду. – У них родилось двое сыновей, но старший Демьян умер в возрасте трех лет от неизвестной болезни, подозреваю, что это была месть кого–то из недоброжелателей его отца. Второй ребенок, Азарий, всегда отличался отменным здоровьем и был редкостным хитрецом, искусно умеющим создавать нужные связи и плести паутину интриг. Он удачно женился на дочери владельца четырех торговых кораблей и неслабо приумножил к тому времени уже немалое состояние семьи. При нем тут построили конюшни и наконец–то закончили восточный флигель. У него долго не было детей, и только спустя двадцать лет брака у него родился наследник, которого нарекли Тихоном. Он–то дал фору своему отцу, начав вести дела с колдунами из Западной Сибири, закупая у них редкие травы для зельеделия. Вот как раз Тихон и построил отдельный дом под свою лабораторию, к которой велел вырыть подземный ход. Сейчас там хранилище ингредиентов и некоторых составов. Он был так увлечен своими зельями, что женился только в тридцать лет, да не на ком–то, а на средней дочери Распутина. Она–то и рассказала об отцовских схронах редких книг и артефактов. Дед, чтобы порадовать ее, создал большой пруд и велел построить беседки недалеко от воды. Через пять лет у них родился мой отец, Георгий. В девятнадцать лет он до беспамятства влюбился в дочь целителя. Вместе с ней поместье приобрело огромное количество картин. Их обычно дарили ее отцу в качестве благодарности за хорошее лечение. Мой же папа ценил хороший алкоголь, так что его здесь в изобилии. Но моя семья всегда имела одну страсть – коллекционирование книг и артефактов. В усадьбе очень много тайных комнат, которые вряд ли кто–то сможет отыскать.

– У этого места богатая история, – заметил Гарри.

– Не то слово, – подтвердил директор. – Моя бабушка была уверена, что у меня слишком много от моего прадеда – Распутина. Скажем так… Моя молодость была довольно–таки разгульной.

– Сложно сказать это, глядя на вас сейчас, – удивился мальчик.

Каркаров запрокинул голову на спинку кресла и рассмеялся.

– Люди умнеют с возрастом и учатся на собственных ошибках. У меня была возможность вкусить плод горького знания и придти к осознанию неправильности своих прошлых действий. Но я все еще остаюсь редкостным проходимцем, лицемером, хитрецом и любителем крепких напитков.

Гарри выгнул бровь.

– Мне стоит вас опасаться?

Мужчина покачал головой.

– Тебе нет. Я не играю против детей, да и не настолько пал, чтобы начать плести интриги против тебя. Просто не хочу, чтобы ты идеализировал меня. У каждого из нас есть темная сторона, в том числе и у меня.

– Вы хотите, чтобы, что–то узнав про вас от кого–то другого, я тут же не разочаровался потому, что стереотип о вашей светлости будет сломлен? – предположил Поттер.

– Именно. Я никогда не был светлым или чистым, – Каркаров закинул ногу на ногу.

– Темное прошлое автоматически не делает вас злым человеком.

Сириус, до этого сидевший молча в своем кресле, решил высказать свое мнение:

– Прошлое всегда властно над нашим настоящим, чтобы не говорили. Люди практически не меняются. Нет, конечно, я не исключаю какой–либо динамики в характере, но сердцевина остается такой же. Например, если Снейп был гнилым с детства, то он таким и остается до сих пор.

Гарри резко повернулся к нему.

– Не думаю, что он был таким. Таким вы видели его и со временем заставили поверить в это. Если толкать человека в бездну, то слишком велика вероятность, что он упадет в нее.

– Ты постоянно выгораживаешь его, хотя он ведет по отношению к тебе отвратительно, – раздраженно заметил Блек.

– Я не защищаю Снейпа. Всего лишь говорю о том, что он стал таким не сразу. Обстоятельства над нами порой чрезмерно властны.

Каркаров покачал головой.

– Не знаю, не знаю.… Когда я встретил его, он был довольно–таки тщеславным молодым человеком.

– На много ли ты сам был старше его, старичок? – с ухмылкой поинтересовался Сириус.

– На целых пять лет! – возмутился Каркаров. – К тому же я закончил Дурмстранг, его выпускники всегда несколько взрослее своих сверстников.

– И именно поэтому ты сегодня хвастался разгульной молодостью?! – поддел его Блек.

– Ну, я любил женщин, удовольствия и все тайное. На самом деле, я пошел к Волдеморту из–за любопытства.

– Из–за любопытства? – переспросил Гарри.

– Да, – лицо Каркарова стало печальным. – Его последователи искали денег, славы, власти или стабильности своего положения, а мне было просто любопытно! Волдеморт, сейчас я не боюсь называть его по имени, очаровал меня своей любовью к знаниям и всему неизведанному. Только сейчас я понимаю, что повелся на совершенно призрачные возможности познать нечто недоступное другим. Пожалуй, именно это и можно назвать любопытством и великой глупостью.

Поттер вгляделся в линии его лица.

– Что именно вы хотели узнать?

– Что именно ждет человека после смерти. Насколько далеко простираются грани того туманного мира? Можем ли мы, обычные смертные, суметь постигнуть основные механизмы бытия и воздействовать на них? Что именно лежит в основе движения миров? Меня интересовали эти вопросы. Кажется, что в этом такого, но это нечто настолько непостижимое, колоссальное…

В комнате повисла тишина. Сириус отрешенно разглядывал свои руки, и по нему было видно, что ради чего–то настолько абстрактного он не пошел бы за Волдемортом никогда.

– Вы ведь никогда не умирали? – спросил Гарри.

Блек вздрогнул, услышав этот вопрос.

– Нет, – покачал головой Каркаров. – Я видел ритуал, который позволил бы уйти туда и вернуться через несколько минут. Создать возможность клинической смерти. Я просто… – он покачал головой.

– Испугались, – закончил за него мальчик.

– Да, но и не только это. Я уже говорил, в моей библиотеке были разные книги, в одной из них я наткнулся на описания самого ритуала, но было одно примечание автора, заставившее меня отступиться. По его мнению, люди попадают в самом начале в место, что называют Порогом. Уйти назад прежним уже нельзя. Порог одновременно с тем, что дает какой–то дар, наказывает им же.

Гарри наклонился вперед, боясь что–то упустить.

– Наказывает? – переспросил он.

– Да. Дар – все равно, что монета, у которой две стороны. Например, человек стал прорицателем, но что он получил в итоге? Как сам думаешь?

– Помимо уважения и внимания к своим словам, страх некоторых людей и невозможность управлять своими видениями?

– Именно, – согласился Каркаров. – Но давай представим теперь другое. Если человек долго испытывает напряжение, связанное со своим даром то, что с ним будет?

– Состояние депрессии, или как крайние варианты, сумасшествие или смерть, – предположил Гарри.

– Правильно, – кивнул директор. – Это не такое уж и редкое явление. Многие просто не выдерживали груза своего дара.

Поттер свернулся в кресле калачиком. В комнате стояла тишина, нарушаемая только потрескиванием пламени свеч.

– В основе движения миров и их развития лежит выбор, – тихо произнес Гарри. – Только он определяет, что будет с нами дальше.

– Разве не время и пространство всегда были ключевыми? – задумчиво спросил Каркаров.

Мальчик покачал головой.

– Есть места, где они не имеют никакого значения или силы.

– Туманные грани того мира настолько велики, что вы даже не в состоянии представить их, ибо наше воображение не обладает таким потенциалом, – так же тихо продолжил Поттер, вспоминая множество маленьких сияющих точек.

– Гарри, откуда ты все это знаешь? – с дрожью в голосе спросил Сириус.

– Я был там, – просто ответил мальчик. – Я умирал.

Каркаров вскочил со своего места и с ужасом уставился на Поттера.

– Это ведь был не ритуал?

– Нет, – покачал головой Гарри. – Самоубийство.

Сириус побледнел еще сильнее.

– Как давно?

– Два года назад, – ответил мальчик, он уже был не рад, что сболтнул лишнее. – Я был совсем глупым и считал, что меня кто–то обязательно должен любить и, если я не нахожу любви здесь, то получу ее там.

– А как ты вернулся назад? – спросил Каркаров. – Тебе вовремя оказали помощь?

– Нет. На самом деле у Снейпа и Дамблдора ничего не получилось. Меня назад вернула Проводник.

Каркаров вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

– Надеюсь, ты больше не собираешься делать что–то подобное?

– Нет, сейчас я осознаю всю глупость совершенного мной поступка. Человек должен жить пока может, пока у него есть силы. Жить, не надеясь ни на кого, кроме себя. Если кто–то поможет – замечательно, а если нет, то и обижаться тоже будет не на кого.

– Мудрая позиция, – заметил Каркаров, который все еще был напряжен. – Гарри, какой дар ты получил?

– Я не хотел бы говорить об этом, но теперь я осознал вторую сторону своего дара.

– И ты и об этом не скажешь? – мягко улыбнулся Каркаров.

– Нет, почему же? Это искушение, – просто ответил мальчик.

Сириус порывисто обнял своего крестника.

– Как же мало я о тебе знаю, – тихо прошептал он.

– Зато теперь у вас есть время, чтобы успеть узнать друг друга лучше. Это уже много, – Каркаров озорно подмигнул. – Теперь все в ваших руках. Кстати, пора уже спать.

Он перевел взгляд на часы, что висели на стене.

– Федя просил купить продуктов и зерна, – напомнил мальчик.

– Угум, а еще сала. А так же наконец–то разобрать беспорядок в главном кабинете на втором этаже, – ехидно продолжил Сириуса, подхватив брыкающегося Гарри на руки.

– Да, сделаю я, сделаю! – засмеялся мужчина. – Не такой уж я пропащий.

– Конечно, конечно, – согласно закивал Блек. – Да вот только твой домовой с тобой в корне не согласен.

– Он со мной во многом не согласен просто так, из–за принципов и вредности.

– А почему ты не выгонишь его отсюда? – недоуменно поинтересовался Сириус.

– Это домовой, он привязан к дому. Чем дольше его связь с жилищем, тем сильнее он становится. Сейчас Федя защитник этой усадьбы. Он, кстати, служил Распутину и знает очень много его тайн, которые раскрывает только тогда, когда пребывает в очень хорошем настроении, что бывает крайне редко.

– А разве до этого здесь не было другого домового? – полюбопытствовал мальчик.

– Нет, – рассмеялся Каркаров. – Они не появляются так быстро в новых домах. Для этого требуется много времени.

Сириус зазевал.

– Я, конечно, понимаю, что эти научно–просветительские разговоры очень интересные, но спать хочется.

– Идите, мученики. Спокойной ночи, вам!

Блек, звонко смеясь, понес своего крестника в спальню. Он на удивление легко ориентировался в усадьбе. Сириус объяснял это тем, что его собственный дом тоже был огромным, и мужчина привык к большому размаху. Хотя, он признавал, что поместье Блеков в Лондоне на фоне владений Каркарова смотрится просто сарайчиком для хранения садовой утвари.

В их комнате было много мебели: огромная двуспальная кровать, с замысловатой резью на спинке; большой гардероб, который сейчас был практически пуст; несколько книжных шкафов, заполненных в основном справочниками; старинный громоздкий письменный стол, с множеством ящичков, забитых доверху чистыми листами бумаги, перьями и баночками с чернилами. Целую стену занимало зеркало, которое зрительно увеличивало и без того не малое пространство помещения. На потолке красовалась огромная хрустальная люстра, которая была бы куда уместнее в бальной зале, чем в спальне.

Сириус быстро переоделся в пижаму, раскидав ту одежду, что носил днем по всей комнате. Не ранее как сегодня утром, он долго пытался вытащить носок из–под кровати, пока Гарри не воспользовался призывающим заклятием. Блек тут же клятвенно заверил, что впредь будет более внимательным и аккуратным со своей одеждой, но видимо очень быстро забыл об этом.

Мальчик, ложась спать вместе с Блеком, чувствовал в некотором роде смущение и в тоже время радость. Гарри казалось, что он уже слишком взрослый для подобного, но никак не мог отказать себе в возможности лишний раз почувствовать тепло и заботу. Это был совершенно новый чувственный опыт в его жизни. До этого момента, ему даже никто не желал спокойно ночи.

Усадьба Каркарова стала для него местом, где исполнялись мечты. Здесь он чувствовал себя любимым, нужным. И к нему относились как к ребенку, но это выражалось не в том, что его воспринимали как человека, еще не способного трезво и рационально мыслить, а в том, что с ним играли, таскали на руках или просто щекотали. Ему позволили быть беззаботным.

Сириус выглядел очень напряженным, он несколько раз открывал рот, собираясь что–то спросить, но потом резко обрывал себя. Гарри поудобнее устроился на кровати, закутавшись в одеяло как в кокон.

– Ты хочешь что–то обсудить? – спросил он.

– Эээээ… да. Но, наверное, это будет не совсем корректно, – тяжело вздохнул Блек. – Ты пытался покончить с собой потому, что Снейп не полюбил тебя?

Гарри кивнул.

– В некотором роде. Я хотел к родителям. На самом деле это очень сложно объяснить, – мальчик натянул одеяло до подбородка. – Просто, Дурсли, скажем так, никогда не относились ко мне хорошо, они считали, что я позорю их и отрицательно влияю на Дадли, моего кузена. Порой они, – мальчик постарался подобрать слова. – …Были жестоки. Я всегда мечтал, что придет кто–то и заберет меня, и когда появился новый опекун, мне всеми силами хотелось ему понравиться. Снейп невзлюбил меня буквально с первого взгляда. Он не бил и не делал ничего в этом роде, но его отношение не отличалось знаком плюс. Профессор всячески старался подчеркнуть мою глупость или непонимание каких–то отдельных моментов. Сейчас мне кажется, что дело в том, что нетерпимость к ошибкам других у него является чертой характера. Но тогда все это было в моих глазах просто катастрофой! Я так хотел любви или хотя бы человеческого отношения, но не получал его вообще, не смотря на все усилия, что прикладывал, – мальчик тяжело вздохнул. – Я искал причину в себе, но не мог понять, в чем же именно проблема, ведь плохих поступков в моей жизни не было. Тогда оставалось только одно: все дело в отсутствии родителей. Видимо, любить можно было только своих детей. Тогда я и решил уйти. Ситуация со Снейпом послужила неким катализатором.

Сириус прижал к себе мальчика сильнее и начал поглаживать по спине.

– Что–нибудь изменилось, после того, как решил вернуться назад?

– Наверное, нет. На первом курсе, я все искал какого признания со стороны Снейпа, ждал его интереса к моей жизни.… Но этого не было. Я перестал чего–то ждать. Не знаю, думаю, я просто пересмотрел свои желания. Теперь мне безразлично. Главное, как оцениваю себя я сам.

– Это правильно, Гарри. Ты такой сильный… – тихо прошептал он.

– Возможно, – не стал отрицать мальчик.

Блек снова замолчал. Они пролежали какое–то время в тишине.

– А ты видел их там? В смысле, родителей…

– Нет, – покачал головой Гарри. – Не видел, но очень хотел. Мне пришлось бы для этого пойти дальше.

– Понятно, – голос Сириуса был полон грусти. – Прости, что спросил.

– Нет, ничего страшного, – улыбнулся мальчик. – Знаешь, я рад, что вернулся. У меня теперь есть ты, друзья и Каркаров. Даже Снейп стал вести со мной чуть мягче. Например, разрешил отметить День Рождения.

Мужчин цокнул языком.

– Ты рад тому, что к тебе просто относятся по–человечески, так как должно быть. Мне даже страшно из–за этого. Как бы я хотел, чтобы ты был счастливым, – сокрушенно произнес он.

– Я знаю это, Сириус. Спасибо тебе, – Гарри осторожно поцеловал крестного в щеку.

Сириус широко улыбнулся, казалось, его переполняла искренняя радость.

Каркаров сделал поистине шикарный подарок мальчику, позволив ему свободно общаться со своим крестным и дав им обоим чувство безопасности. Гарри всегда не хватало именно возможности просто поговорить с Блеком, лучше узнать его как личность…

За окном большими хлопьями валил снег и завывал холодный ветер. Но здесь было тепло и уютно.

– Я рад, что остался в живых – прошептал Поттер. – Иначе я никогда бы не встретил тебя.

– Я тоже рад, что ты жив, – усмехнулся Сириус. – Страшно представить, что было бы со мной, если мы никогда не встретились.

Гарри тихонько хихикнул и пододвинул свою подушку поближе к крестному.

* * *

Гарри не раз мысленно возвращался в тот день, когда посещал Косую аллею в августе, и пришел к выводу, что единственной подходящей кандидатурой на роль отравителя был Малфой.

Он несколько раз касался его и один – сильно уколол. Видимо, именно в этот момент он ввел в кровь яд. И мотив для поступка был весьма веский: он очень боялся возвращения своего хозяина и теперь действовал на опережение, чтобы задобрить Волдеморта. На самом деле, Малфой вел себя как глупец.

Зная тщеславность Тома, для него стало бы делом чести разобраться с Гарри самому. А если кто–то опередил бы его в стремлении к уничтожению Поттера, то он тут же оказался бы под ударом гнева Волдеморта. Убийца виновника его смерти обязательно был бы наказан, чтобы не дать кому–либо усомниться в силе самого Темного лорда.

Оставлять все с Малфоем просто так Поттер не собирался, хотя понимал, что через суд вряд ли что добьется. Доказать его вину на официальном уровне будет практически невозможно, а значит давить придется не через Министерство и нужно при этом постараться извлечь из ситуации максимум выгоды. Только как это правильно сделать оставалось главным вопросом.

Перед Новым годом Гарри отправил сову Касиану, ему было очень интересно, что именно сейчас происходит с Дорианом, и хотел узнать, не сменил ли он гнев на милость.

Ответ пришел довольно–таки быстро. Касиан предложил воспользоваться для общения тем же зачарованным пергаментом и наконец–то сообщил, каким образом с него нужно удалять уже написанное. Все что требовалось – это просто зачеркнуть слова.

«Здравствуйте!»

Ответ появился только спустя два часа.

«Здравствуй. Прости, что не смог написать сразу. Меня отвлекли внутренние семейные конфликты, причиной которых стал мой братец».

«Он так и не успокоился?»

«Нет. Скорее наоборот, каждый день я слышу новую версию причин моего поступка. На самом деле, это выводит из себя даже меня, того, кто всю жизнь мог похвастаться терпением и железной выдержкой».

Дориан действительно мог достать кого угодно, а упрямства ему было не занимать.

«Я вас понимаю. Видимо, очень тяжело слышать несправедливые обвинения?»

«Не совсем так. На самом деле куда тяжелее как раз слышать те, что несут в себе крупицы истины. Дориан искусно выворачивает правду наизнанку и так ее извращает, что становится просто дико!»

От этого ответа сквозило неподдельным возмущением.

«Я надеюсь, что он наконец–то успокоится и пересмотрит свое поведение»

«А ты оптимист. Он не изменится. Некоторым просто необходимо иметь тех, кого можно ненавидеть. Я стал таким объектом для Дориана и этого не изменишь».

«Но это же ужасно! Вы же родные друг другу люди!»

«Все–таки в тебе есть наивность. Любить куда проще на расстоянии, а я постоянно рядом. Иногда именно сам факт родства может послужить причиной ненависти. Всем хочется, чтобы любили его и только его, чтобы не приходилось делить кого–либо с другими. Каждый желает что–то только исключительно для себя. Дориан постоянно боится, что я отниму у него что–то ему принадлежащее. Он уверен в том, что мне это зачем–то надо. Сегодня Дориан заявил, что я окончательно украл тебя у него. Самое детское заявление, что мне доводилось слышать от него за столько лет».

Гарри знал, что значит постоянно бояться потерять что–то свое. Неужели полувампир мучился от подобных страхов?

«Я не уверен, что теперь мы сможем снова быть друзьями».

Мальчик написал про свой главный страх, что не давал ему покоя. На Рождество Дориан все–таки прислал свой подарок и не вернул его собственный, но этого было слишком мало.

«Ты сожалеешь о том, что мы сделали?»

«Нет. Ничуть. Это было необходимо на тот момент. Просто мне жаль, что это породило новые проблемы».

«Ты решил, каким образом я мог бы тебе отплатить за твою помощь?»

Гарри быстро вывел: «Нет». Он действительно не задумывался над этим. На ум вновь пришел Малфой, мог ли вампир помочь его прижать? На Люциуса, зная продажность Министерства, могли подействовать или хорошо продуманный шантаж, или не голословные угрозы. Где–то в глубинах Малфоевских библиотек были скрыты несколько книг из наследия Эрстеда. Может быть, правильно оперируя информацией об отравлении, удалось бы получить их.

«Вы умеете выглядеть устрашающим?»

Вампир несколько раз что–то начал писать, а потом вычеркивал. Но через какое–то время появилось лаконичное: «Да».

«Хм… Я сейчас задумался над тем, что мне необходимо заставить одного человека выполнить то, что мне необходимо. Остается один нюанс, он пытался меня отравить, и ему это удалось, я чуть не погиб».

На этот раз ответ был более быстрым.

«Когда это произошло?»

«В конце августа. Меня исцелили меньше месяца назад».

«То есть Дориан пострадал бы, выпей он твоей крови раньше? Все–таки хорошо, что все сложилось именно таким образом».

«Да, пожалуй, это так».

«С радостью помогу тебе. Хотел ли этого тот человек или нет, но он поставил под угрозу жизнь моего брата. Неосознанное преступление все равно является таковым».

Гарри усмехнулся. Весьма извращенные у вампиров представления о справедливости, но ему это было сейчас на руку. Оставалось только пробраться только к Малфою и, пожалуй, он знал, как именно это сделать.

«Тогда я напрошусь к нему в гости? Мне хотелось бы решить эти проблемы до конца каникул».

«Я буду готов в любой день. Напиши мне о своих успехах. Я буду регулярно просматривать пергамент».

«Спасибо».

Благодаря запасам письменных принадлежностей в спальне, Гарри не пришлось долго искать то, на чем можно написать послание. Письмо к Малфою было совсем небольшого размера.

«Здравствуйте, мистер Малфой.

Не могли бы вы оказать мне честь, позволив посетить вашу библиотеку. Мы договаривались с вами о том, что вы предоставите мне такую возможность. Это было сразу после того, как ваш сын позволил на балу нелицеприятно отзываться о нашем Министре.

С уважением, Гарри Поттер»

Поттер схватил свиток и побежал искать совятню в этом огромном доме, но предсказуемо заблудился в лабиринтах коридоров, и за дверью, которая должна, по его мнению, привести в зал с лестницей, оказалась большая комната, где на стенах висели разные гобелены и странные пояса с рунами. Посреди комнаты сидел Федя и натирал ядовито–желтой тряпкой золотистый полумесяц, размером с большую тарелку.

– Доброе утро, – тихо произнес мальчик.

Домовой посмотрел на него и нахмурился. Его пушистые бровки на соломенном личике сошлись на переносице.

– Вообще–то уже давно рассвело, – все еще хмурясь, заявил он. – Лежебока.

Гарри немного помялся.

– Вы не могли бы мне подсказать, где найти здесь совятню. Мне необходимо отправить письмо.

Федя покосился на конверт в руках мальчика.

– Это письмо вызовет много эмоций у получателя, – домовик вновь принялся натирать полумесяц. – Поди сюда, худощавенький.

Мальчик осторожно, крадучись, приблизился к домовому и встал рядом с ним. Федя протянул ему полумесяц. Гарри осторожно коснулся его, после этого комнату озарил белый цвет.

– Так и знал, – крякнул домовой. – Ты связан с кем–то, кто уже пошел дальше. Зря ты держишься за него, за мертвяка.

Гарри вздрогнул и отшатнулся назад.

– Не хватайся за тех, кто потерял право быть здесь. Иначе со временем они утянут тебя за собой, – пробухтел домовой. – Пойдем, я покажу тебе птичник.

Оказалось, чтобы попасть в совятню, нужно было подняться на чердак. Оттуда открывался просто потрясающий вид. Территория усадьбы была по истине огромной. Ледяная поверхность пруда играла бликами от солнечных лучей, ветви деревьев были все в инее, а слепленные ранее снеговики теперь были украшены еще и большими пушистыми шарфами.

– Посылай Кознову, – посоветовал домовой, подзывая большого черного ворона.

Поттер осторожно приблизился к птице, которая внимательно наблюдала за ним.

– Это нужно отнести Малфою.

Еще какое–то время ворон вглядывался в мальчика, а потом, кивнув головой, взлетел.

– Это очень умная птица, – объяснил странное поведение ворона домовой, а потом растворился в воздухе. Дорогу назад пришлось искать самому.

Ответ от Малфоя пришел через четыре часа.

«Здравствуйте, мистер Поттер.

Я никогда не нарушаю данные мной обещания, так что буду ожидать вас сегодня вечером у себя в Меноре в семь часов. Пароль для вас – Павлиньи маски.

Люциус Малфой»

Прочитав письмо, мальчик тут же бросился писать Касиану, который, к большому облегчению Гарри, ответил ему сразу. Вампир предложил отправиться в дом Малфоя вместе. Удобнее всего это было сделать из «Гарцующего питона». Гарри понравилась эта идея, в таверну можно было попасть по каминной сети прямо из дома Каркарова.

Черная мантия с глубоким капюшоном, которую он надевал для маскировки в первый день каникул, нашлась сразу. Он набросил ее поверх парадного костюма. Обе палочки он положил так, чтобы доступ к ним был максимально прост.

Сириус со странным выражением на лице наблюдал за сборами своего крестника.

– Куда ты отправляешься? – поинтересовался он.

– За подарками к Новому году, – меланхолично отозвался Гарри, проверяя, хорошо ли закреплен кинжал на поясе.

– И именно поэтому ты сейчас выглядишь так, будто собираешься воевать, – с сарказмом, уточнил Сириус.

– На улицах сейчас не спокойно, – отозвался Поттер.

– Ты не умеешь врать, – тон Блека был серьезен.

– Я тебе все расскажу, но после. Мне нужно спешить. Проводи меня в каминную комнату, пожалуйста, – попросил Гарри. – Все со мной будет в порядке.

Сириус тяжело вздохнул.

– Что–то мне подсказывает, что твоя склонность к авантюрам отличается от Джеймсовой, ты ведь не разыгрывать кого–то идешь?!

– Нет, это не шутки, – покачал головой Поттер.

В Каминной комнате сидел Каркаров, он пил чай и смотрел на часы.

– Федя предупредил меня, что ты куда–то соберешься сегодня. Это что–то рискованное и опасное.

– Вряд ли это может принести мне физический вред

– Но ты не исключаешь и этой вероятности, – покачал головой Каркаров. – Это и пугает. Я пойду с тобой.

Гарри почувствовал в груди тепло. За него беспокоились и собирались ввязаться в неприятности, даже не представляя, в чем именно они заключались.

– Спасибо вам, но я не буду один, – улыбнулся Поттер. – Я иду с Касианом Станом, он выступит моим союзником на переговорах.

Каркаров если и удивился, то не показал этого. Он долго смотрел на картину, висевшую на стене за левым плечом мальчика, а потом все–таки кивнул.

– Где мне искать тебя, если все–таки ты не вернешься сегодня?

– В доме Малфоя, – уточнил Поттер.

– Хорошо. Если тебя долго не будет, то я приду за тобой, – сказал напоследок Каркаров, осознавая, что пытаться задержать мальчика бесполезно.

Перелет в каминной сети на какой–то момент дезориентировал мальчика. Он тряхнул головой и огляделся. Бар ничуть не изменился: грязный пол, промасленные, затертые крышки деревянных столов, пьяные разговоры на повышенных тонах и запах жареного мяса. Как только Гарри вышел из камина к нему тут же присоединился уже давно ожидавший Касиан.