Текст книги "Пелагея и принц осени (СИ)"

Автор книги: Julia Candore

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава 41. Неугодная

Они провели в доме несколько дней. У Кю в семье водились деньги, поэтому он лично позаботился о том, чтобы оплатить для них аренду.

На третий день, когда рана на крыле зажила, летучая мышь наконец-то смогла превратиться в Пелагею. Но смотреть на неё было больно. Всё это время Юлиана пичкала её только тем, что едят нетопыри: пауками, мухами и особым кормом, который прописал ветеринар. И похоже, что на фею в человеческом обличье эта диета повлияла довольно прискорбным образом.

Пелагея похудела. Она стала бледной, как моль. Даже её извечные кудряшки заметно выпрямились, словно тоже загрустили.

На деньги, которые оставил им Кю, Юлиана раздобыла на рынке пару свёртков с маскировочной одеждой и взяла билеты на самолёт до Нимерии. Незачем им с Пелагеей больше по странам таскаться.

– Держи, вот. Надень, – сказала Юлиана, протягивая подруге серую накидку с глубоким капюшоном. – И не смотри на меня так. Сейчас нам надо быть максимально незаметными. Чует сердце, ждёт нас в Нимерии полный абзац. Спета наша песенка, понимаешь?

Интуиция в Юлиане развилась на славу. Всё, что предсказывало шестое чувство, сбылось.

Переодевшись до неузнаваемости, они сошли с самолёта в аэропорту Нимерии, доехали на такси до общежития и незамеченными юркнули внутрь. Вокруг общежития и агентства «Эс-Эм-Энтер… что-то там» толклись полчища назойливых журналистов – они, как обычно, жаждали звёздной крови.

Кроме папарацци, у дверей паслись фанатки – эти въедливые дамочки бдительно разглядывали каждого встречного, чтобы не пропустить айдола, на которого у них, судя по всему, началась охота.

Проскользнуть мимо них удалось не иначе, как чудом.

– Если бы нас узнали, то растерзали бы ещё на входе, зуб даю, – тяжело дыша, заявила Юлиана.

Она заперла дверь в модуль и в бессилии привалилась к ней спиной.

– Ты бежала, как угорелая, – отдышавшись, сказала Пелагея. – Что происходит?

– Понятия не имею, – ответила Юлиана. – Сейчас проверим.

И полезла в сумочку, чтобы добраться до телефона и мобильного интернета, соответственно.

Интернет кишел новостями, которые больше походили на раздутые слухи. Пелагея и Кю встречаются! У Пелагеи и Кю роман!

– Мама дорогая, – пробормотала Юлиана. – Похоже, это дело рук хейтеров.

– И что теперь будет? – спросила Пелагея, опасливо заглядывая ей через плечо.

– Тебе начнут присылать жуткие сообщения. Тебя будут травить, пока ты добровольно не покинешь этот мир. Так что лучше отключи свой мобильник на время, переведи его в режим полёта.

– Что значит добровольно покину мир? – ужаснулась Пелагея.

– То и значит. Доведут тебя до ручки. Сделают так, что ты каждого шороха бояться начнёшь, от каждой тени шарахаться. Поверь мне, я знаю много таких историй. Люди слишком жестоки. Если ты на вершине, дай им только повод – стрясут тебя оттуда, как спелое яблочко с яблони. Повезёт, если упадёшь и останешься невредимой. А если разобьёшься?

Юлиана сняла с себя маскирующий балахон и прошлась по коридору модуля, не отрывая взгляда от экрана. Пальцем она пролистала ленту новостей до конца и поняла, что ей просто необходимо приложиться к бутылке с водой. Глотнув водицы, она поместила под язык пару таблеток успокоительного и завалилась на диванчик в общей гостиной.

– Мда, – сказала она, – накаляется обстановочка. Пелагея, ну вот что ты ходишь за мной, как призрак? Снимай уже эту гадость с капюшоном. Здесь ты в безопасности.

Только они расслабились и выдохнули, как на улице стали что-то громко скандировать.

– Какие опять проблемы? – Юлиана раздражённо высунулась из окна и очень об этом пожалела.

Даже с девятого этажа было отлично слышно, в чей адрес поступают проклятия. Она закрыла форточку и занавесила окно шторами.

– Что там?

– Пелагею на мыло. Твою голову требуют на блюдечке. Как-то так, – выдохнула Юлиана. – Похоже, наши с тобой дни сочтены.

В подтверждение немедленно зазвонил её мобильник.

– Алло! Директор? Что?

Её реплик долго не было слышно. Юлиана молчала в трубку, пока на том конце ей что-то терпеливо разжёвывали. Пару раз она пыталась возразить.

– Э-э-э…

– А!..

Пелагея дёргалась при каждом её междометии. И, когда разговор наконец завершился, кинулась к ней, чтобы учинить допрос.

– Что сказали? Всё серьёзно, да?

– Скоро к нам придут из агентства. Контракт расторгать, – не то с облегчением, не то с досадой сообщила Юлиана. – Я так и знала. Теперь точно конец.

– Но ведь тринадцать лет не истекло…

– Ты видишь настроения публики? Они заплюют вашу группу, откажутся приходить на концерты и фанмитинги, объявят бойкот, если ты не уйдёшь. Если ты останешься, они сживут тебя со свету.

Пелагея сникла. Как назло, никого из мемберов не было рядом, чтобы хотя бы просто её поддержать. Они, ничего не подозревая, выступали на последнем концерте гастрольного тура. И ни осеннему принцу, ни эльфу её родимому наверняка даже в голову не приходило, какие в Нимерии творятся страсти.

– Как же так? – рассуждала она. – Кто пустил этот нелепый слух? С чего они взяли, что у нас с Кю роман?

– А что, скажешь, между вами нет ничего? Прости, но тут даже мне всё ясно. Необязательно искать предателя среди своих. Фанатки не такие уж тупые. Могли просто сложить два и два.

– Но у нас не роман!

– Ага. Пылкая дружба. Пойми же ты, шоу-бизнес в Нимерии – это бочка с порохом. Одна искра – и бах! Взрыв. А между вами искрило знатно.

– Это был не роман, – гнула своё Пелагея.

– Ну иди, сходи вниз. Объясни им. Посмотрим, как они тебя послушают. Ох… – Юлиана взялась за голову и принялась кружить по гостиной. – Теперь понятно, почему происходили эти нападения за границей. В фан-клубе уже тогда всё знали. И если ты не уйдёшь…

Юлиана была возбуждена, поэтому раз за разом повторялась.

– Я-то уйду, конечно. Мне не сложно. Я давно этого хотела. Но что будет с Кю?

– Ты даже сейчас о нём думаешь.

– Точно так же я бы думала о тебе.

– Не беспокойся за него, – сказала Юлиана. – Уж он точно будет в полном порядке. Давай так: сейчас придут сотрудники агентства, мы с тобой подпишем расторжение контрактов. А потом я чиркну сообщение твоему мужу. Надеюсь, у него хватит ума убраться из группы без лишнего шума.

– А ему-то зачем?

– По-твоему, он захочет оставаться с людьми, когда среди них нет тебя любимой?

Она хотела развить мысль, но тут в прихожей несколько раз щёлкнули замки, и в модуль вошли представительные мужчины в шляпах и смокингах. Мужчин было двое.

– Юлиана и Пелагея, верно? – вместо приветствия, уточнили они, когда обитательницы модуля высунулись посмотреть на визитёров.

– Это мы, – хором доложили те.

– Думаю, вам уже ничего объяснять не надо, – важно произнёс один из мужчин. – Пройдёмте к столу, подпишете документы – и можете собирать вещи.

Той же ночью, дождавшись, пока журналисты с фанатками не разбредутся, переодетые Юлиана и Пелагея выбрались из общежития. Правда, без вещей. Одежду они предварительно покидали в шкаф в комнате девятьсот двадцать. А шкаф, разумеется, был отворён при помощи ключа из бездны и вёл в лесной дом.

Пелагея не стала переступать порог дома. Переправив одежду и кое-какие личные принадлежности, она попросила Графа Ужастика ничего с ними не делать, разве что передвинуть для удобства куда-нибудь в угол.

К морю они шли налегке.

Ветер гнал в тёмном небе облака, обнажая луну и звёзды. И Пелагея с Юлианой чувствовали себя облаками, которые гонит жизнь.

– У нас две яхты, – сказала Юлиана. – Они ни в одну дверь не пролезут, даже в волшебную. Поэтому я и позвала тебя помочь. Давай, ты поведёшь старую. А я новую.

Они остановились на причале напротив двух яхт. На той, что была без парусов, дремал жёлтый осьминог. Кекс и Пирог спали под пальмами, на клумбе с подогревом, и бдительно шевелили ушами. При появлении хозяйки они встряхнулись и, сопя носами, засеменили к ней. Пробудилась Джемма.

– Надо же, как вы поздно! – подивилась она. – Не спится?

– Мы всё, – сообщила ей Юлиана, стягивая с себя маскировочный парик и балахон. – Нас уволили.

– Тем лучше для вас, – миролюбиво изрёк спрут и выдвинул трап. – Проходите на палубу. Устраивайтесь поудобнее. Сделаю вам какао.

Джемма проползла в каюту, удерживая щупальцами деревянный поднос с чашками. От них исходил божественный аромат, убивающий любую грусть.

Пелагея отпила какао, и у неё в голове прояснилось. Юлиана, окружённая своими верноподданными псами, выдула целую чашку и попросила добавки.

– Чувствую облегчение, что всё закончилось, – сказала она. – Мне надоела эта беличья гонка в колесе. Менеджером быть сложно.

– Мне тоже стало легче, – призналась Пелагея. – Только вот одно дело уладить надо. Мы ведь дождёмся Ли Тэ Ри?

– Конечно, – закинув ногу на ногу, заверила Юлиана. – Если он возжелает остаться с мемберами, я его собственноручно побью. Как миленький, домой запросится. Так что здесь без вариантов. Забираем эльфа – и сматываем удочки.

– Хорошо, – сказала Пелагея и умиротворённо прикрыла глаза над своей дымящейся чашкой.

***

Фанаты успокоились, когда прошла весть, что Пелагея покинула группу. Она летала над общежитием в обличье горлицы и видела, что толпы журналистов схлынули и никто больше не обивает порог общежития.

Улеглись волнения в интернете. Недоброжелатели перестали изливать агрессию на сайте агентства и строчить анонимные комментарии на персональном аккаунте Пелагеи. Юлиана забрала у неё мобильник, вывела его из режима блокировки – и он едва не лопнул от тонны хейтерских сообщений, датированных вчерашним днём. С утра ни одного свежего не поступало.

– Что ж, отсутствие новостей – лучшая новость, – довольно заявила Юлиана, откинувшись на спинку ортопедического кресла с телефоном в руке. – Пелагея, тебе больше не шлют проклятий. Как же замечательно!

Через два дня на родину после гастрольного тура вернулась группа «Суп», ещё не подозревая, что её сократили всего до трёх букв (нимерийцы ведь так любят сокращать!). Всё это время яхты качались на волнах у причала.

Директор Хаджиман прознал о местонахождении своей упавшей звезды и лично притопал на побережье, чтобы извиниться. Он, дивясь, прошёл мимо пальм и бассейна в каюту навороченной яхты, сухо поздоровался с Юлианой, после чего час с лишним заламывал руки, твердя, что Пелагея стала жертвой слухов и как ему жаль.

– Нашему осеннему принцу, – уверял он, – расправа со стороны фанаток не грозит. Нет-нет, что вы! Они его обожают. Душу за него отдадут! Я удивлён, что они решили, будто у вас отношения.

– Ваш голос всё ещё чудесен и неповторим, – убивался директор, утирая скупую слезу. – Будь моя воля, я бы непременно дал вам второй и третий шанс. Сколько угодно шансов! Но, увы, за меня решает общественность. Не нравитесь вы фанатам. Каким бы голосом ни обладали, на сцену вам путь закрыт.

– Я рада, что наконец-то могу уплыть домой, – отвечала Пелагея. – Мне было интересно поработать с вами. Но всё когда-нибудь да кончается.

– Ваш голос, – горевал Хаджиман. – Ваш удивительный талант… Я буду скучать.

Он не уточнял, по чему конкретно будет скучать: по таланту или по той прибыли, которую тот приносил.

Директор ушёл, и Джемма, которая перед его визитом затаилась на глубине во избежание обмороков и инфарктов, всплыла на поверхность.

– Скоро отчаливаете, да?

– Точно, – сказала Юлиана. – Как только выкурим эльфа из общежития.

– А можно я с вами? – попросился спрут. – У берегов Нимерии мне уже надоело. Хочу новые страны повидать.

– Да без вопросов, – печально усмехнулась Юлиана. Почему печально, она и сама не понимала. Наверное, в глубине души она всё же ненавидела финалы и немного робела перед новым, неизведанным началом.

Как только Ли Тэ Ри удосужился проверить входящие и наткнулся на её сообщение, он пулей примчался на пляж.

– Почему раньше не написала? – набросился он на неё.

Юлиана мрачно просверлила его взглядом.

– Я писала раньше. Но кое-кто, видимо, ослеп от лучей славы. Чаще в телефон заглядывай. Чаще. А вообще, забудь. Он тебе больше не понадобится, ибо мы сегодня уплываем. Я пообещала Пелагее, что любыми средствами доставлю на борт одного капризного эльфа. Что говоришь? Контракт? Ты у нас товарищ беспринципный, контракт для тебя пустой звук. А если всё же не пустой, воспользуйся мобильником в последний раз и реши свои дела дистанционно. Мне ведь не обязательно применять силу, нет?

– Пф-ф! – гордо фыркнул Ли Тэ Ри.

Он не счёл нужным отвечать развёрнуто. С презрением повернувшись к Юлиане спиной, он прошествовал сперва по песку, затем по мостику, а затем по трапу самой необычной яхты в мире, чтобы присоединиться к жене.

– Так, ну всё, – с удовлетворением отряхнула руки Юлиана. – Уладим формальности – и будем сниматься с якоря.

Пелагея упросила её отчаливать ночью.

– Давайте дождёмся, пока город заснёт. Мне нужно ещё кое-что сделать.

Ей уступили без лишних расспросов. И эльф, и Юлиана прекрасно знали, какая тайна кроется за этим «кое-что».

Глава 42. Оправданные надежды

Я надеюсь, что смерть похожа на то воспоминание из детства,

когда ты засыпаешь на диване во время семейного праздника

и родители относят тебя в постель.

Я надеюсь, что смогу слышать смех из соседней комнаты.

(с)

Ночь стояла тёмная, безлунная. Пелагея обернулась на палубе летучей мышью и полетела к общежитию.

Кю спал, хотя в других окнах ещё горел свет. Кю спал и ни о чём не беспокоился, потому что у него под подушкой был спрятан ключ из бездны, который приведёт его к Пелагее, что бы ни случилось.

Услышав о её увольнении, участники группы, конечно, долго негодовали и хотели вызвать директора на разговор, чтобы выдвинуть ему ультиматум: или он возвращает им Пелагею, или группа перестаёт существовать.

Лидер, как самый рассудительный, убедил их не рубить сплеча. У Пелагеи, в конце концов, есть муж, он о ней позаботится. А кто позаботится о Рё? Кто станет опекать сироту Йе? Концерты – их работа, их хлеб. Уйдут они из коллектива – куда им прикажете податься?

Споры, грусть, разочарование – это уже осталось для Кю в прошлом. На группе «Суп» свет клином не сошёлся. Главное, у него есть ключ. Ключ к волшебному миру, где живёт она.

Осенний принц лежал в постели и видел сон. Нет, скорее, ощущал сон. Вот дохнуло воздухом из окна, чьи-то крылья зашелестели по комнате. Послышались тихие шаги, и до него донеслись запахи палой листвы, сырой земли, древесины и родника в лесной чаще. Кто-то приблизился к нему и потрепал его по волосам.

Пелагея пришла.

Но явилась она лишь затем, чтобы забрать ключ. И, когда её рука очутилась под подушкой, Кю очнулся, поднял голову, раскрыл уже было рот, чтобы спросить: «Зачем? Как же так? Неужели мы расстаёмся?».

– Я люблю тебя, но мы слишком разные. Если я привяжусь к тебе, а ты однажды покинешь меня, моя душа будет болеть вечно. Спи, спи… – прошептала Пелагея, насылая на него чары.

И его веки сомкнулись, и он вновь против воли провалился в сон.

Утром Кю проснулся в слезах. Как был, в пижаме с пингвинами, он сорвался на пляж, даже не позавтракав. У причала должна была стоять яхта, но яхты след простыл. Зато фанаток – хоть отбавляй. И все они бежали за ним и визгливо кричали ему, что они его любят. О, как же он их ненавидел!

Не сбавляя темпа, он умчался обратно в общежитие и рухнул на стул в гостиной, переводя дух.

– Пробежки по утрам затеял? Хорошее дело, – похвалил Ши, на ходу чистя зубы.

– Пелагея исчезла. Её нет в Нимерии, – силясь не заплакать, выдавил Кю.

Исцелила его от всего на свете – и поминай как звали. До чего бессовестно с её стороны!

Он понял, что она уплыла домой, что они больше не увидятся, и он никогда не почувствует этой идущей от неё лесной свежести и прохлады. Его будто покинуло счастье.

Ключ из бездны тоже пропал. Кю нигде его не находил. Почти весь день он провёл, перерывая свои вещи и вещи участников. Он был как сумасшедший. Но его усилия ничего не дали.

Он не находил себе места целый месяц. Ему надо было несколько раз выступить в мюзикле, чтобы завершить сезон. Ему надо было сняться в очередном кулинарном шоу. И только потом у него получилось выпросить для себя отпуск.

– Поедешь её искать? – участливо спросил Ши.

– Поплыву.

Но как бы Кю ни старался, каких бы опытных моряков ни нанимал, во время плавания он так и не смог отыскать берег страны Жёлтых Полей. На путешествия у него ушёл примерно месяц. Настала пора возвращаться, и он был готов рыдать и рвать на себе волосы, потому что Пелагею ему найти так и не удалось.

Воспоминания о ней были полны сердечного надрыва и томительной сладости. Он пересматривал фотографии у себя в телефоне, которые успел сделать во время шоу господина Сарама, подолгу простаивал на берегу моря, но всё это оказывалось тщетным. Обладатель уникальных голосовых связок и любимец публики, Кю словно утратил опору под ногами.

Прошло десять лет бесцельного существования. Человеческая жизнь скоротечна, но звёздная – ещё скоротечней. Он уже не был так популярен, как прежде. Часть мемберов ушла из группы, обзаведясь своими семьями. А он был по-прежнему одинок, но он знал, кому отдано его сердце.

Ему больше не было нужды беречь здоровье, и он бы с радостью забылся любым доступным способом, но, похоже, забываться он разучился. На алкоголь смотреть не мог, компьютерные игры не переваривал. Любой выдуманный мир был для осеннего принца стократ хуже того мира, где жила Пелагея. А как к ней добраться, он понятия не имел.

Ощущение отверженности, ненужности, бессмысленности мало-помалу завладевало им. Он проводил часы на пирсе, вглядываясь в даль без особой цели. Бывало, мерещился ему на горизонте призрачный корабль, который они с Пелагеей и Юлианой как-то раз встретили в море. Корабль исчезал в дымке, и вместе с ним таяли остатки надежд.

Кю заболел. Ночами его изводила лихорадка, поутру он был бледен и вымотан. И врачи терялись в догадках: никто не мог определить, что это за болезнь и как её лечить.

Однажды, когда на город с моря наползли странные туманы, он снова выбрался на пирс. И спустя минуту-другую перед ним из марева соткался огромный корабль. Управлял судном Хмырь Болотный, Кю ни с кем бы его не спутал: жилистое тело, потёртая хламида в цветных заплатах, седые космы, глубокие глаза с прозеленью, моховая борода и широченная, во всё лицо, улыбка.

На корабле толпились Инычужи, не живые и не мёртвые, вольные сами выбирать свою судьбу.

– Ну, привет, – сказал Хмырь Болотный. Он выдвинул по направлению к пирсу узкий трап и сошёл по нему, чтобы остановиться напротив осеннего принца. – Видел я тебя уже много раз. Упёртый ты парень. Каждый день сюда приходишь, хоть и болен. У меня есть закрытая информация: твой недуг сведёт тебя в могилу. Ты скоро умрёшь. Может быть, даже завтра. Я могу обеспечить тебе счастливый финал.

– Из жалости? – спросил Кю.

– Не совсем. Свою выгоду я тоже получу. Но она ничто в сравнении с тем, что обретёшь ты, смертный.

– И в чём заключается ваша помощь?

– Ты ведь всегда мечтал жить вечно, не так ли? – начал издалека Болотный Хмырь. – Вечно жить и вечно быть с Пелагеей… Ой, ну не надо на меня так смотреть. Считывать мысли влюблённых для нас, нелюдей, пара пустяков. Так вот, я готов предложить сделку.

Кю слушал и не верил, что это происходит с ним взаправду.

– Ты можешь стать не живым и не мёртвым. Кем-то, похожим на Инычужей, что плывут сейчас со мной, – говорил меж тем капитан. – Я отвезу тебя в страну Жёлтых Полей, и ты всегда сможешь быть рядом с Пелагеей, не стесняя её и не показываясь на глаза её мужу. Но взамен… – Старик коварно помедлил. – Взамен тебе придётся отдать мне свою человечью суть. Я немного прошу. Сущую ерунду. И даже не думай искать здесь подвох. Его нет.

– Жизнь – зверь грустный и полосатый, – задумавшись, сказал Кю. – Белые полосы, чёрные… Кажется, чёрных полос нам отсыпали в избытке. У людей слишком много забот. Наша радость мимолётна, любовь недолговечна. Кроме того, я не знаю, где окажусь, когда придёт мой час. Не думаю, что мне нужно держаться за этот мир.

– Что ж, тогда договорились. По рукам, – расплылся в устрашающей улыбке Болотный Хмырь. – Поверь, тебе не придётся сожалеть о выборе. Инычужам доступно куда больше радости и тайн. Их минуют человеческие страдания. У них не бывает разбитого сердца. Да, они не живы и не мертвы. Но в этом их главное преимущество. Они могут принимать многочисленные ипостаси. Они могут быть всем.

– А зачем вам человечья суть? – полюбопытствовал Кю.

– Твоя уже угасает, – ответил капитан, – но даже её будет достаточно, чтобы зажечь в моей коллекции болотных огней ещё одну блуждающую обманку. Скоро я приплыву домой, проберусь к себе на болото и пополню коллекцию. Ты был очень необычным человеком, господин осенний принц. Твой огонёк будет сиять ярче других. Если начистоту, я бы тоже хотел, чтобы ты жил вечно. Поэтому и даю тебе такой шанс. Говорю же, не надо искать подводные камни. Я самый честный дух из всей нежити, какую ты можешь встретить.

– Тогда я спокоен, – усмехнулся Кю.

– Поднимайся по трапу, да смотри, не оступись. Как только взойдёшь на палубу, начнёшь меняться. Наше соглашение скрепит невидимая, но очень мощная печать. И назад дороги не будет.

Кю с трепетом шагнул на дощатый настил и увидел Инычужей. Мягкие, мохнатые, с длинными клювами, ушами, перьями, рогами – они смотрели на него сотней глаз, молча смотрели и ждали.

Болотный Хмырь поднялся следом и подтолкнул осеннего принца меж лопаток.

– Иди. Ты должен пройти по этому живому коридору до конца. Ничего не бойся, не оглядывайся. Старый ты уже остался за бортом.

Инычужи выстроились, создав проход, и Кю двинулся по нему в нерешительности. Каждое существо помечало его или пушистой лапой, или зазубренным хвостом, ухом, копытом, щупальцем, языком. Даром, что на зуб не попробовало. Некоторые лапы, прикасаясь к нему, резко темнели, образуя студенистое месиво. А затем отрывались и падали на палубу, растекаясь по ней чернильными лужами.

«Не бойся, – звучали в голове слова капитана. – Не оборачивайся».

Инычужи дотрагивались до него – и он менялся, терял себя, обретал себя, становился всё больше похожим на них. И нутро холодело, но отступить было невозможно.

Он дошёл до конца и встал на корме призрачного корабля, взявшись за поручни человеческими руками, потому что захотел себе человеческие руки. Он взглянул на мир глазами того, прежнего осеннего принца, потому что такова была его воля. Но не прошло и минуты, как он превратился в ветер и взмыл в поднебесье. Среди облаков обернулся чайкой и спикировал к волнам, чтобы поймать на завтрак зазевавшуюся рыбёшку. А потом снова очутился на палубе в изначальном образе.

– Молодец, – похлопал его по плечу Болотный Хмырь. – У тебя получилось. Теперь можем плыть.

***

У Пелагеи была лучшая подруга и был муж, да не лишь бы какой, а статусный. Но она всё равно предпочитала жить одна в лесу. Иногда у Ли Тэ Ри создавалось впечатление, что лес ей важнее и родней его. И сложно сказать, ошибался ли он в своих выводах.

Убедившись, что жена в целости и сохранности доставлена в лесной дом, эльф простился с нею, недоверчиво покосился на Юлиану, Кекса и Пирога, после чего отбыл на волшебном поезде в край Зимней Полуночи по засекреченной системе порталов.

Дел у него на севере накопилось невпроворот, только успевай разгребать. Подарки по городам разошли, на письма ответь, магический хаос укроти – тут и продохнуть некогда. Зашился Ли Тэ Ри в ледяном замке безвылазно. Даже сообщения Пелагее с летучими мышами отправлять забывал.

Юлиана тоже вернулась на родину, к корням. Она хотела жить, как белый человек, и пользоваться всеми благами цивилизации, поэтому, недолго думая, устроилась на непыльную офисную работу и пахала там с утра до ночи. Впряглась она, разумеется, ради себя любимой и зубастых паразитов, которым кроме собачьего корма положены собачьи кружки по интересам, собачьи вечеринки и регулярные спортивные состязания в элитном собачьем клубе.

Пока одни суетились, Пелагею окутывала тишина. Годы для неё монотонно тянулись друг за другом, не принося ничего нового. Весна сменяла зиму, за летом неизменно приходила осень. А с нею накатывали воспоминания об осеннем принце. Но пришёл день, когда воспоминаниям настал конец, потому что в жизнь вдруг ворвались краски.

Не из-за Юлианы: она с головой ушла в рутину и слала подруге письма с голубями только по выходным.

Не из-за эльфа: он Пелагею не навещал, и ей приходилось приезжать на север самой.

Но долго в краю вечной ночи и мерзлоты она не выдерживала. Сердце отчаянно просилось домой.

Дома она была счастлива в своём одиночестве, потому что её окружала безусловная любовь. Любовь была в ветре, который нежно касался её волос. Любовь таилась в весеннем цветении лугов, в пыльце берёз и золотых листопадах.

Кю приходил к ней.

Он был пыльцой и листопадами, он был ветром и бутонами душистых цветков. Он был соловьём, который садился на подоконник раскрытого окна, чтобы пропеть для Пелагеи начало нового утра, и Пелагея подкармливала соловья пшеничными отрубями.

Она стала центром его мира, и он был для неё всем. Но догадывалась ли она об этом?

***

Прошёл ещё примерно год. Осень стояла во всём своём великолепии, день ото дня холодало, и нормальные соловьи уже давно улетели на юг. Только этот остался. Сел на ветку берёзы – и давай щебетать.

– Ну сколько можно? – возмутилась Пелагея, задрав голову. – И не надоело тебе птицей притворяться? Послушай, я всегда знала, что ты – это ты. И громом небесным ты был, и росой, и радугой. Ты был колодезной водой, которую я зачерпнула как-то утром. Пуховой подушкой был, одеялом, даже моей верёвкой для сушки белья. Все образы перепробовал. Становись уже собой, не обижу.

Соловей подумал-подумал и спорхнул в траву.

– Что ты, я не настаиваю. Никто не запрещает тебе экспериментировать, – сказала Пелагея. – Можешь превращаться, сколько душе угодно. Но я бы предпочла, чтобы ты почаще бывал человеком. А я… никому не расскажу.

Последние слова она произнесла почти беззвучно, после чего взглянула на небо. Словно по её приказу, зашелестел в кронах пронизанный солнцем дождь.

И Кю принял облик осеннего принца.

И бросился в её объятия.