Текст книги "Пелагея и принц осени (СИ)"

Автор книги: Julia Candore

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава 25. Врущие и не краснеющие

В отсутствие Пелагеи Юлиана заскучала от безделья и взяла напрокат самолёт. Лицензия пилота у неё имелась, а рассекать небо над Нимерией позволялось любому, кто подтвердит свои навыки на специальном экзамене.

Юлиана сдала экзамен на пять с плюсом, получила ключ от аккуратного спортивного биплана, выкрашенного в сине-белую полоску, и направилась на аэродром.

– Кекс и Пирог, – велела она, – за мной!

Она застегнула под подбородком ремешок кожаного авиационного шлема, надела ветрозащитные очки (о, сладкое мгновение!) и, обмотав шею длинным бахромчатым шарфом, открыла дверцу кабины, чтобы усадить своих бестолковых питомцев на кресло второго пилота.

Кекс и Пирог виляли хвостами и, высунув языки, капали слюнями на вельвет сидения. Юлиана тщательно обмотала их ремнями безопасности, пригрозила, чтобы не шалили, и взгромоздилась на переднее кресло. Самолёт был тесноват.

Но неудобства отодвинулись на задний план, как только биплан взмыл ввысь. Юлианой овладели радость и азарт. Прощай, земля! Здравствуй, небо! Лети-и-и-им!

Она собиралась совершить опасный трюк, именуемый в авиации мёртвой петлёй, но ей неожиданно помешали. Какая-то наглая птица камнем упала под сидение Кекса и Пирога. Псы всполошились и зашлись лаем. Горлица!

Юлиане пришлось совершить экстренную посадку.

– Из-за тебя, – сказала она нарушительнице спокойствия, – я едва не угробила эту чудесную машину. Ты почему здесь? Где остальная команда?

Горлица подняла на неё измученный взгляд. Она целую ночь неслась над морем в облике летучей мыши. Ближе к утру она присела отдохнуть на трубу проплывавшего поблизости лайнера, где приняла свою дневную ипостась. А потом четыре часа без устали летела к берегам Нимерии. И всё зачем? Чтобы выслушивать упрёки?

– Ну извини, – сказала Юлиана. – Как будто ты меня не знаешь… Только не вздумай сейчас становиться человеком! Дотерпи до дома. Вот… Полезай в мой рюкзак.

На выходе из учебного центра ей вздумалось с рюкзаком поболтать.

– Тебя кто-нибудь видел, когда ты превращалась?

– Не уверена, – пискнула горлица. – Я выпила какое-то зелье, и у меня в голове стоял туман. Я за себя не отвечала.

– Зелье? Ясно, понятно. Ты отведала их отравы алкогольной. А помнится, давала зарок, что к спиртному не притронешься. Что ж, всё случается в первый раз.

Они добрались до гостиничного номера, Юлиана запустила внутрь Кекса с Пирогом, заперла дверь и расстегнула рюкзак. Оттуда вылезла помятая горлица, которая тут же превратилась в Пелагею – ещё более несчастную и потрёпанную.

– Я бы ничего такого не учудила, – попыталась оправдаться она, – если бы Кю со своей любовью меня не допёк.

Юлиана подскочила, словно её плетью хлестнули.

– Стоп, погоди. Похоже, я что-то пропустила. Кю? Любовь? Ты серьёзно? Я-то полагала, ты заботишься о нём из милосердия, а вы друг в друга втрескались!

– Говори тише…

– Да-да, твои чувства понятны, ты замужем, поэтому не хочешь всё усложнять. Но признай: если бы ты не носилась с Кю, как с писаной торбой, едва ли дело дошло бы до твоего побега с шоу, где тебе, между прочим, платят деньги.

На «деньгах» Юлиана сделала особенное ударение, после чего всплеснула руками, взялась за голову и принялась нарезать по комнате зигзаги. Мелодрама. Мыльная опера. А в главной роли та, на кого ни в жизнь не подумаешь.

– Ай-яй-яй, подружка, – в конце концов покачала пальцем она. – Ты выбрала провальную тактику. Не беги от него. Пусть он бежит от тебя. Надо с ним что-то делать. Погибает ведь парень. Не удивлюсь, если он и в пьянство ударился по твоей вине. Знала, что о нём в прессе пишут?..

Не завершив очередной зигзаг, Юлиана замерла, чтобы прислушаться к голосу разума. И её мозг мгновенно выдал идею.

– Так, кажется, у меня созрел гениальный план. Что если мы выпросим у директора Хаджимана отпуск и возьмём Кю к тебе в лес? Покажем ему настоящую тебя. Ну? Что скажешь?

– Ничего себе план, – пробормотала Пелагея. – Ты полагаешь, он убоится?

– Убоится – не убоится, а прозреет наверняка.

– А обязательно показывать ему настоящую меня в лесу?

– Всенепременно! Там же твой дом и твой кот, в глазах которого можно навеки сгинуть. И комната на втором этаже, в которой нет стены. А если наш метод не сработает, в запасе всегда есть орудия убийства. Ладно. Шучу.

– Слушай… – замялась та. – А не могла бы ты кое-кому позвонить? Вот прямо срочно.

Участники проекта, который спонсировал господин Сарам, с самого утра не находили себе места. Пелагея пропала! Пелагеи след простыл! Кю не стал никому признаваться, что видел её превращение в летучую мышь, а то ведь его ещё психом, не ровён час, сочтут.

Господин Сарам рвал и метал. Как это его золотую Пелагею из-под носа умыкнули? Что значит исчезла? Найти! Вернуть! А иначе головы с плеч!

Всю эту вакханалию одним звонком прекратила Юлиана, когда связалась с продюсером по номеру, который ей продиктовала подруга.

– Пелагея, – сказала она в трубку, – у меня. Нет, какой выкуп? Вы о чём? Я не похититель. Я её менеджер. У неё возникли в Нимерии срочные дела, поэтому она была вынуждена улететь пораньше. А? Компенсация? Ничего не знаю, все вопросы к директору Хаджиману.

Юлиана завершила вызов и перевела дыхание.

– Ну как? Я убедительно врала?

Пелагея печально улыбнулась и кивнула.

– Не слишком-то радуйся, – предупредила Юлиана. – Тебе ещё от директора Хаджимана влетит. Ты же умотала на два дня раньше положенного! Мне тут уже обмолвились о компенсации. Чую, грядёт буря.

Она снова прошлась по комнате туда-сюда, и Кекс с Пирогом, её верные соратники, потрусили за ней следом ровно по такому же маршруту.

– Из-за тебя уже врать приходится. Что будет дальше? – нравоучительным тоном произнесла она. – Кстати, а твой Ли Тэ Ри в курсе событий? Нет?

– Не рассказывай ему! – взмолилась Пелагея. – Я заберу Кю в лес и покажу ему настоящую себя. Сделаю всё, что ты посчитаешь нужным…

– Да, надо бы скорее разгрести этот бедлам, – согласилась Юлиана. – Но, если мы хотим нормальный отпуск недельки эдак на три, нам придётся выбивать его у директора потом и кровью. И, видимо, попозже. Следующий концерт группы уже не за горами. У меня в расписании… э-э-э… всё расписано.

Не успели они договорить, как в номер без стука и ключа ворвался Ли Тэ Ри. Как и большинству северных эльфов, ему была доступна магия вскрытия замков любой сложности. Утешало одно: его заострённые эльфийские уши хотя бы не улавливали звук на расстоянии, поэтому подслушать тайную беседу он не мог.

Судя по его стремительности, примчался он только что. И, кажется, он здорово изголодался по объятиям. Устрашающий и властный, в актёрском гриме (а играл он до сих пор вампира), в объёмной шуршащей мантии – Ли Тэ Ри набросился на свою драгоценную жену и сгрёб её в охапку.

– Пелагея, – вздыхал он. – Пелагея, как я соскучился! Ты мне так нужна! Внутри меня словно демоны бушуют. Не знаю, что и делать.

– В смысле «что делать»? – встряла Юлиана. – Если демоны бушуют, их надо отмыть, накормить, социально адаптировать и выгуливать в положенные часы. Как я – своих мохнатых вредителей.

Но женатая парочка её совет дружно проигнорировала.

– Мне категорически не нравится играть вампира, – жаловался Ли Тэ Ри. – И нравится одновременно. Я в себе такие глубины открываю, что страшно становится. Но любопытство берёт верх. Ничего с собой поделать не могу. Рвусь на съёмки, как полоумный. Хочу бежать со съёмок сломя голову.

– У меня что-то похожее, – делилась наболевшим Пелагея. – И оставаться боязно, и бросить жалко.

Они обнимались добрых десять минут, и напряжение улетучивалось. Проходила усталость эльфа. Рассеивались тревоги Пелагеи. Эти двое были как волшебное противоядие друг для друга.

Где-то на третьей минуте Юлиана сообразила, что лучше бы оставить их наедине, и удалилась в ванную – отмывать от грязи своих личных демонов: Кекса и Пирога.

***

Директор Хаджиман чуть дара речи не лишился, когда узнал, что Пелагея сорвалась со съёмок и сбежала в Нимерию. Да нет у неё здесь никаких срочных дел! Надо же, что придумала!

Господин Сарам запросил компенсацию, но скряга директор ненавидел что-либо компенсировать, поэтому долго не мог смириться и оторвать от сердца родные двести восемьдесят тысяч глориев.

Ему бы вызвериться на Пелагею за невыполнение обязанностей (всё-таки в трудовом договоре прописаны), но она для него – святое. Золотая жила, гарантия процветания. Если она так поступила, никого не предупредив, значит, имелись на то причины. Простить разок, подробностей не выпытывать, обойтись формальным взысканием – и будет с неё. Тем более, скоро концерт. Тем более, в группе и без того почти траур.

Когда парни из группы встретили Пелагею, у лидера Ли глаза были на мокром месте. Ши потихоньку нашептал ей на ушко, что отец лидера попал в автокатастрофу, был доставлен в центральную больницу и сейчас находится при смерти.

Хорошо, подумала Пелагея, что Кю ещё не вернулся. Его бы такая новость потрясла, всколыхнула бы в нём застаревшие воспоминания, которые лучше иной раз не ворошить.

Хёк, Шин, Рё, Йе и Ши изъявили желание наведаться к отцу Ли в клинику. И Пелагея отправилась с ними.

Светлые больничные стены, бесконечные коридоры, запахи лекарств и приглушённые голоса вновь перенесли её в то время, когда из-за оплошности водителя в дорожной аварии пострадал Кю, когда он лежал там, в палате, беспомощный и одинокий… Она вспомнила его, вспомнила и себя – горлицу-Пелагею, у которой по-настоящему способна болеть одна только душа.

Почему люди слабы? Почему подлунный мир причиняет им столько скорби?

Она задавалась этими вопросами и не находила ответов. Знала лишь, что не сможет сегодня просто пройти мимо человека, из-за которого Ли так опечален.

Пробравшись после всех в палату к отцу лидера, она встала рядом с койкой и увидела седого мертвенно-бледного мужчину, который лежал с закрытыми глазами и был подключён к аппарату искусственного дыхания. Она видела отпечатки смерти на дряблых морщинистых руках, на жилистой шее и постаревшем лице. И была благодарна за то, что над нею, над Пелагеей, время не властно.

– Выздоравливай, – прошептала она и поместила ладонь мужчине на лоб. – Живи…

«Это не исцелит тебя полностью, но даст тебе силы бороться за жизнь».

По его лицу пробежала не то тень, не то потусторонний ветер – такой ветер, который образует рябь на пруду в солнечный полдень. Под плотно сомкнутыми веками задвигались глазные яблоки. Чуть дёрнулся палец с присоединённым к нему датчиком. Правильно, пора выходить из комы. Близкие нашего лидера не должны его огорчать.

Едва Пелагея убрала руку, как белоснежная дверь отъехала в сторону и в палату зашёл Ши.

Он тронул её за плечо, после чего бережно подхватил под локоть.

– Врачи сделают всё возможное. И невозможное. Тебе не надо переживать. Идём. Пора ехать в студию.

Из больницы они вместе с другими мемберами направились прямиком в салон красоты.

– Нужно покрасить волосы, выбрать макияж, а потом нанести визит стилистам в агентстве. Концерт уже через три дня, генеральная репетиция будет такой же, как и в прошлый раз. Кроме костюмов и грима, ничего не меняем, порядок выступлений остаётся прежним, – проинформировал группу Ли. – Пелагея, как прошла поездка? Нам сказали, ты саботировала последние два дня программы господина Сарама. Что случилось?

У Пелагеи забегали глаза. Вот и как ей теперь выкручиваться? Как соврать, чтобы звучало правдоподобно?

Внезапно Ши подавился воздухом (или сделал вид, что подавился). Одной рукой он схватился за горло, а другой яростно обнял лидера. И вдобавок ногу Пелагее отдавил, чтобы не вздумала загубить его импровизацию.

– Кха-кха-кха! Кхе-кхе-кхе! Это я, – прохрипел Ши. – Это по моей просьбе она сорвалась. Я же в сериале сейчас снимаюсь. Ну и вот: режиссёр меня упросил, чтобы я пригласил к нему Пелагею, потому что одна наша актриса слегла с воспалением почек.

– Ого, – изумился Рё, который до сих пор только слушал разговор и помалкивал, – значит, она теперь на экраны попадёт?

– Нет-нет, – замотал головой Ши. – Оказалось, что у нашей актрисы ложные симптомы, её выписали на следующий день. Бодра, как огурчик, чтоб её!

– Обидно… – вздохнул Рё. – Ой, мы, кажется, приехали.

В салоне красоты Пелагея, как обычно, отказалась от тональных кремов и позволила лишь обработать себе ресницы, брови и губы. Её беспорядочно вьющиеся, чуть отросшие волосы были подстрижены и выкрашены в огненно-рыжий. Непривычно, но так притягательно.

Ши сидел по соседству, и его штукатурили со всей тщательностью.

– Ну что, шикарная инсценировка, да? – шёпотом спросил он Пелагею. – Я правильно поступил? – Он расплылся в хитрющей улыбке аккурат тогда, когда ему собрались накрасить губы.

– Сидите спокойно! – возмутился стилист. – И не надо подмигивать. Расслабьтесь!

– Ты меня, конечно, выручил, – тихо отозвалась Пелагея. – Но зачем?

– А то я не вижу, что между вами с Кю происходит, – не шевеля губами, изрёк коварный Ши. – Да он же в тебя…

– Молчите, пожалуйста! – взвыл ранимый стилист.

Вот, кому Пелагея определённо была благодарна. Она наградила Ши тяжёлым взглядом в надежде, что этот догадливый тип больше слова не скажет. И отвернулась к своему зеркалу.

Глава 26. Приготовления

Вот, почему Ши взялся её выгораживать – он всё знал. Видимо, у Кю на лбу написано, что он от Пелагеи без ума. Тогда почему другие не заметили? Или заметили, но по какой-то причине держат рот на замке?

– Почти уверен, ты убежала от него, потому что себя испугалась, – продолжал наседать Ши, когда остался с нею без свидетелей. – Только не говори, что ты однолюб. Женское сердце склонно к измене.

– Да иди ты в пень! – серчала Пелагея.

– Парадоксально, – издевательски посмеивался Ши. – Как тебе удаётся совмещать в себе прямолинейность и загадочность? Поделись секретом. Это очень помогает в карьере айдола.

Она только фыркала. Карьера? Как бы ни так.

Действуй по строго заданному сценарию, любой ценой вживайся в роль, которую для тебя определили твои работодатели… Нет, хозяева. Звёздная жизнь с изнанки напоминала Пелагее рабство.

Из салона красоты они, все такие ухоженные и красивые, направились в агентство, где в обширной гримёрке, оборудованной специально для группы «Суп и Пелагея», полным ходом шли приготовления. Там их атаковал придирчивый стилист, которому не нравилась ни одна из вещей, что были надеты на участниках.

– Снять, быстро снять это! – с акцентом и чуть-чуть шепелявя, разорялся он, увидав деревенское платье главной солистки. – А у вас что такое? – прицепился он к Ши. – Мешковатое сейчас не в моде. Подберите для него облегающее!

С мемберами возились почти восемь часов, полный рабочий день. Но выйти поесть им строго возбранялось. Животы набьёте, фигуру попортите, а облегающее не растягивается. Кю был вдвойне счастливчик, что остался на шоу господина Сарама. В гримёрке стоял манекен с параметрами младшенького, и на него уже нацепили какой-то невероятный дизайнерский костюм. Чтобы в него втиснуться, явно придётся задержать дыхание.

– Слушайте, – сказала Пелагея, когда, пошатываясь, вышла из зала экзекуций, – это кошмар.

– Солидарен, – воздел руку утомлённый Ши. – Где директор только раздобыл таких энтузиастов? Они ж нас раньше времени в гроб загонят.

– Зато костюмы для концерта подобрали, – сощурился Ли. – Танцы ещё раз бы прогнать. Но давайте дождёмся Кю, сейчас мы всё равно не в форме.

Он окинул взглядом порядком уставших Рё, Йе и Хёка, которые смирно сидели на крутящихся стульях в своих новых нарядах. После чего сфокусировался на Пелагее – рыжей обворожительной красотке, одетой в чёрный балахон с рюшами и широкими чёрными лентами. Ленты свисали с рукавов и воротника. Подол был укорочен спереди и доходил чуть ли не до пяток сзади. Контрастные брюки-бананы пастельно-оранжевого цвета к балахону прилагались. И кто бы знал, чего Пелагее стоило уломать капризного стилиста, который до последнего настаивал на обтягивающем.

Вернувшись в общежитие, участники первым делом заказали доставку еды на дом. Их сильно клонило в сон, но кто же спит на голодный желудок?

Пелагея, правда, курьера не дождалась и всё-таки задремала на диванчике в общей гостиной. Прямо в своём великолепном балахоне задремала, не раздеваясь. И Ши, скрестив на груди руки, какое-то время с мягкой, блуждающей улыбкой наблюдал за нею, прежде чем разбудить.

Наблюдал и думал, что осенний принц неспроста на неё запал, ибо есть в ней что-то магнетическое. Колдовское…

Осеннего принца встречал в аэропорту его персональный менеджер – толстощёкий и неуклюжий увалень лет сорока. Кю прилетел, когда программа господина Сарама подошла к концу. Он был свеж и бодр, но ровно до того момента, пока его не позвали в гримёрку, где господствовал всё тот же невыносимый дизайнер.

Вышел Кю оттуда спустя пару часов, упакованный в мощную конструкцию с ремнями и шнуровкой – не то корсет, не то пыточное орудие.

– И как я в этом петь должен? – ужасался он. – А танцевать как?

– Ничего, дружище, – утешал его Хёк. – Взгляни на меня. Я ваша главная танцевальная машина, но меня живодёры заковали похлеще.

Он произвёл несколько замысловатых рубленых движений из одного своего выступления – и адский костюмчик проверку выдержал, даже по швам не затрещал.

– Ты сможешь, верь, – сказал напоследок Хёк и удалился переодеваться.

…На Пелагею Кю смотрел долго и не мигая. Рыжая, с ума сойти. В чёрном. И это вот она превращалась в летучую мышь? Да нет же, глупости. Алкогольные галлюцинации за чистую монету принимать не стоит. А вот завязать – стоит. Но как тут завяжешь, если пьянеть начинаешь уже от одного её присутствия…

Пелагея решила первой нарушить молчание.

– Ну как? Ты хорошо повеселился?

Кю вымученно улыбнулся. Ага, очень весело, когда тебя сначала отшивают, а потом и вовсе бросают на произвол судьбы.

– Слышал, директор Хаджиман был на тебя зол. Из-за компенсации. Он так орал, когда разговаривал по телефону с господином Сарамом, что даже я слышал. «Пелагея у меня получит», «сяду за убийство в расцвете лет».

– Ха-ха, – неловко смеялась та. – Видимо, мне повезло, что он так быстро остыл.

Кю тоже смеялся, но как-то невесело: им всецело владела горькая неразделённая любовь. Он был полон грусти по несбыточному, и эта грусть ему, принцу осеннему, в отличие от нелепых дизайнерских костюмов в обтяжку, невероятно шла.

Похоже, именно Пелагея лучше всех поработала над его имиджем. Нельзя печалиться специально: притворство сразу заметят, и тебя раскусят. Нельзя любить понарошку, да и страдать от любви не всерьёз тоже поди попробуй – ничего стоящего у тебя не выйдет.

Кю жалкой имитацией не грешил, потому так и полюбился публике. Он страдал и печалился взаправду, даже когда просто дурачился с друзьями, даже когда пел на сцене развесёлые песни. Правда, в его репертуар всё чаще стали добавлять медленные лирические баллады, усладу для девичьих сердец.

Сегодня в концертном зале – столичном центральном – был только персонал. Сидения зрительских рядов пустовали, и из углов расползался мрак. Свет над сценой мелькал, опоры и площадки двигались и скрежетали. Гудели внизу подъёмники. Где-то шли ремонтные работы. Видеоролики для гигантского пиксельного экрана проходили последний прогон.

Участники группы под командованием Ли репетировали номера – один за другим. Потом на сцену выпускали солистов с их одиночными выступлениями. Спел Кю, станцевал всем на радость Хёк, на полную катушку выложился Рё со своим необычным, пронзительным голосом. Когда же песню спела Пелагея, из зала вдруг донеслись жидкие аплодисменты.

Кто-то был среди пустующих зрительских рядов. Кто-то солидный, одетый с иголочки, величавый и неспешный. Ли Тэ Ри пришёл посмотреть на жену во время репетиции и остался весьма доволен.

– Какая ты у меня замечательная, – сказал он, поднявшись к ней на сцену.

Кю лихорадочно опрокинул в себя бутылку с водой, когда эльф Пелагею обнял, а затем крепко поцеловал в висок.

– Это всё на сегодня, – гулко объявил Ли. – Идёмте в гримёрку.

– Да ну её, гримёрку, – сказал Ши и измученно уселся на краю сцены, сцапав одну из запечатанных бутылок. – Сил никаких. Давайте здесь. Садитесь, садитесь!

Они сидели вместе на пыльном дощатом полу, пили из горлышка, болтали ногами над оркестровой ямой, и Ли Тэ Ри свободной рукой обнимал Пелагею за плечи, а Кю так хотелось быть на его месте.

Завтра концерт, завтра им придётся выжать из себя максимум. А дальше будь что будет.

Ли Тэ Ри сказал, что сможет присутствовать на концерте, поскольку съёмки его сериала поставили на паузу – буквально на пару дней, потому как приболел главный герой, и ему следует отлежаться.

Оказалось, эльф более, чем сносно, владеет Нимерийским. Они с лидером разговорились, и вскоре тот уже звал его в группу «Суп и Пелагея» очередным участником, потому что Ли Тэ Ри чудо как хорош. Царственный собеседник скромно отказывался, ссылаясь на загруженность на основной работе и на свои северные дела, которые он продолжал вести удалённо.

– Север? – поражался Ли. – Это там, где небесные сияния и вечная мерзлота?

– Верно, – кивал Ли Тэ Ри. – У меня там дворец, слуги, а почтой заправляют мыши летучие…

Пелагея громко кашляла, чтобы заглушить его откровения.

– А эти ваши уши, – спрашивал лидер, не догадываясь, что перед ним настоящий эльф. – Они такие острые, потому что вы пластическую операцию делали?

– Да-да, – спешила вклиниться Пелагея, прежде чем Ли Тэ Ри ещё что-нибудь ляпнет. – Мой муж делал пластику.

Сходя с ума от его искренности и открытости, она хватала эльфа за руку, чтобы тот не вздумал разболтать всё до мелочей, и уводила его в сторонку под каким-нибудь дурацким предлогом.

А Кю смотрел на их идиллию и становился совершенно подавлен. Но на то он и актёр, чтобы подавлять в себе всякую подавленность. Уже через минуту-другую он был весел и жизнерадостен и вешался на шею своему бессменному союзнику Ши, доставал Хёка идиотскими выходками, лез с нелестными замечаниями к буке Йе – и оставался безнаказанным.

После той жуткой аварии на него попросту не могли сердиться, он купался в лучах всеобщей братской любви.

Выжил наш чудесный мальчик, выжил наш вредина, вот и славно. Вытворяй, что душе угодно, главное, будь здоров.

***

Ночью Пелагее не спалось. Она отправила в отель Юлиану и Ли Тэ Ри, которые задержались у неё в гостях допоздна, и теперь никак не могла освоиться в одиночестве – тягостная пустота разверзалась внутри подобно колодезной яме, когда приходилось расставаться, пусть даже на короткий срок, с любимыми людьми.

За стенами, в соседних комнатах, похрапывали и ворочались мемберы. К Пелагее сон не шёл.

Где-то за полночь от отчаяния она превратилась в летучую мышь, метнулась через окно навстречу луне и звёздам и принялась наматывать круги над общежитием. Завтра концерт, очередной рядовой концерт, коих уже состоялось с добрый десяток. Тогда чего она так волнуется? Курс успокоительных, что ли, пропить?

Летучая мышь совершила ещё один неровный круг и на полной скорости вмазалась в Кю. Вот надо было ему сейчас на балкон выйти! А она? Не могла выбрать другую траекторию?

Кю вздрогнул и пошатнулся, вцепившись для устойчивости в поручень.

– Мамочки, – пробормотал он. – Не знал, что они и тут водятся.

Пелагея не рассчитала и после столкновения нечаянно превратилась в себя. Благо, она была в родной одежде, иначе ситуация стала бы совсем уж неудобной.

В темноте Кю превращения не заметил. Когда он обернулся, Пелагея стояла перед ним в человеческом обличье во всей красе.

– Мне это, похоже, снится, – опешил он. – Только что тут была летучая мышь. Ты меня разыгрываешь?

– Ага, – нашлась Пелагея. – Чтобы поднять твой боевой дух. Завтра же концерт. Ну и вот.

Она натянуто улыбнулась – и проворно смылась в его комнату, чтобы оттуда перебежать в свой номер.

– Подожди! – крикнул Кю и рванулся за ней.

Возле самой двери, уже у выхода, он поймал её, развернул лицом к себе и прижал к стене, цепко обвив пальцами её тонкие запястья.

– Зачем ты так поступаешь? – тяжело дыша, спросил он. – Тебе нравится меня мучить?

– Вовсе нет! Извини, на самом деле я не хотела… – пролепетала та. – Случайно вышло.

Ощутив, что Кю ослабил хватку, Пелагея вырвалась, поднырнула ему под руку и, хлопнув дверью, умчалась к себе. Хлопок перебудил половину обитателей модуля. Они, заспанные и переполошённые, включили в коридоре свет, когда беглянка уже заперлась в своей комнатке.

Никто не видел, как она выбегала из номера Кю. Никто, кроме Хёка, которому именно в этот час приспичило прогуляться в уборную.

Пелагея сползла по обратной стороне двери, хватаясь за сердце, и провела языком по пересохшим губам. Мысли суматошно толклись в голове.

«Я была на волоске от разоблачения».

«Если он узнает, что я могу превращаться, мне крышка».

«Что он обо мне подумает? Что я с ним заигрываю? Даже самый распоследний дурак в жизни не поверит, что я пробралась на балкон без умысла».

Остаток ночи Кю не мог сомкнуть глаз. Он всё прокручивал в уме эпизод с мышью и не мог взять в толк, что его смутило. Пелагея никогда не держала у себя дрессированную летучую мышь, чтобы проворачивать с нею подобные фокусы. Тогда откуда?.. Как?.. Совпадение?

Утром, в день выступления, многие из группы пребывали не в духе.

– Знатно вы расшумелись вчера, братцы и сестрицы, – ворчал Хёк, наливая в кружку чай из термоса. – Беготня, хлопанье дверями. У нас завёлся лунатик? А может, влюблённая парочка?

– Не городи чушь, – злился Кю.

– Как ты со старшими разговариваешь?! – прикрикивал на него Ли.

Пелагея понятия не имела, как разрядить обстановку, особенно с учётом того, что виновницей вчерашнего беспорядка была именно она.

Перед концертом все и без того были взвинчены, а тут вдобавок шум среди ночи. Кому такое придётся по нутру?

Хёк не мог держать себя в руках. Когда участники уже оделись и собрали вещи, чтобы спуститься к фургону, он прошёл мимо Пелагеи и нарочно, на глазах у Кю, с едкой ухмылкой потрепал её по волосам.