Текст книги "Пелагея и принц осени (СИ)"

Автор книги: Julia Candore

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава 3. Страшное существо хейтер

Юлиана была, мягко говоря, в шоке. А если начистоту, то ей хотелось Пелагею придушить. Она понятия не имела, что у подруги такой вокал. У кого она брала уроки? Где практиковалась? Юлиана сгорала от любопытства и уже готовилась пристать к ней с расспросами, но Пелагея вдруг вздумала пойти на попятный.

Несмотря на столь неслыханную щедрость судейства, она решила поторговаться.

– Может, вы возьмёте только Юлиану, а я пойду?

– Что за ребячество! – воскликнул директор Хаджиман. – Вы красивы, самобытны, аутентичны. В вас виден огромный потенциал. Упустить такую возможность и не стать нашей трейни… Я не знаю, кем надо быть, чтобы совершить подобную глупость.

Но Пелагея продолжала мягко отпираться, чем ещё больше приводила комиссию в умиление, а Юлиану – в бешенство.

– У меня дома кот не кормлен. Занавески не постираны. Генеральная уборка на носу, к весенним праздникам готовиться надо. Я не осилю.

«Не осилю» стало последним аргументом.

Конечно, можно было бы прикрыться мужем, мол, муж запрещает и все дела. Но кто он такой, этот муж, чтобы что-то там запрещать? Да и нехорошо на покладистого эльфа бочки катить. Узнает – обидится.

Организаторы обступили Пелагею с почтением, словно она уже состоявшаяся знаменитость, и продолжали её уговаривать. В итоге она согласилась, но согласие далось ей нелегко.

Ладно, подумала, брошу вызов самой себе. Надо же попытаться, раз выпал такой шанс.

– Руку даю на отсечение: вы станете популярны, – заявил напоследок директор Хаджиман. – У меня безошибочное чутьё на такие вещи. Популярность, конечно, накладывает на человека отпечаток, но, думаю, не в вашем случае.

– Какой такой отпечаток? – встряла Юлиана.

– Ну-у, – протянул директор, – человек может стать чересчур заносчивым, спесивым. Зазнается, короче говоря, и станет смотреть на других сверху вниз. Это не идёт на пользу репутации. У нас любят скромных артистов, благодарных публике за то, что та их ценит. Вот, почему лично я вас бы не выбрал, – сказал он Юлиане. – Насколько показывает мой опыт в психологии, типажи вроде вашего быстро становятся высокомерными. Иными словами, не выдерживают груза славы.

Вспыхнув, как маков цвет, она стушевалась. Стало быть, её тут все считают склонной к тщеславию. До чего же неприятно слышать о себе правду, особенно от посторонних и непредвзятых, которые вдобавок подкованы в гуманитарных дисциплинах.

Распрощавшись и назначив дату первого занятия, директор и прочая комиссия вновь уселись за судейский стол, чтобы проэкзаменовать оставшихся конкурсантов. Юлиана и Пелагея вышли из кабинета; что одна, что другая – страшно подавленные.

– Провалились? – на нимерийском спросил кто-то из очереди.

– Да что там! Прошли, причём обе, – вздохнула Пелагея. – Только вот надо оно мне?

– А мне, – ввернула Юлиана, – очень надо. Но гадостей наговорили, заразы…

Пелагея не стала переводить её прочувствованную речь, посчитав это лишним. Она даже про Кю не вспомнила, который стоял неподалёку и всё слышал. Её единственным желанием было выбраться поскорей на свежий воздух и погладить Кекса с Пирогом – это нехитрое мероприятие, говорят, снимает стресс.

Однако на улице ни возле револьверной двери, ни в зелёном садике, разбитом у здания, псов не обнаружилось.

– Вот заразы! – в сердцах повторила Юлиана теперь уже в адрес своих питомцев. – Я ведь велела им ждать. Куда они запропастились?

Худшее, что только может быть, так это отправиться после экстремального прослушивания не в ресторан, как все белые люди, – заедать триумф блюдами заморскими, а на поиски двух маленьких негодяев, которые возомнили, что им всё дозволено, и потерялись в большом городе в час-пик.

– Аутентичная ты наша и самобытная, – с горечью обратилась Юлиана к Пелагее, даже не думая скрывать зависть, – как полагаешь, в каком направлении ушли мои вредители?

– Полагаю, они ушли к лодке, – выдала Пелагея, не помедлив в раздумьях даже секунды.

– Пф-ф-ф! – сказала Юлиана. – К лодке. Да как бы ни так!

Она вознамерилась двинуться в самую гущу безудержной столичной жизни, потому что там располагался ресторан, где она так или иначе собиралась если не поесть, то хотя бы напиться в честь своей неполноценности. Но Пелагея была непреклонна. Она отлично запомнила маршрут от лодки до агентства и теперь одна, в своём чудном платье с рюшами и цветочным узором, как белая ворона, топала по пешеходной зебре на зелёный сигнал светофора.

Благо, хоть не на красный, подумала Юлиана и, ругнувшись сквозь зубы, рванула к подруге. Лодка, так лодка. Может, хоть у Джеммы, осьминожьей души, какие-нибудь новости есть.

Лодки, катера и яхты мирно покачивались на волнах Глубокого моря. Волны вползали на берег и, слизывая янтарный песок, с таинственным шёпотом удалялись восвояси. Псы и правда обнаружились у причала. Они лениво возлежали перед входом в плавучую пристань (выдохлись, наверное, пока нелегально по городу шастали), и лишь при виде грозной хозяйки, которая приближалась к ним в сумерках, виновато завиляли хвостами.

– Ну паразиты! – крикнула Юлиана. – Я ведь сказала у входа ждать.

Белый мохнатый Кекс тявкнул что-то в своё оправдание, но, встретив её гневный взгляд, незамедлительно уткнулся мордочкой в песок.

– Так, а лодка наша где? – заозиралась Пелагея.

– Лодка ваша вот, – подала голос Джемма, подгоняя судёнышко к берегу. – Вас не взяли? Уже отчаливаете?

– А вот нетушки, – с лёгкой гордостью сказала Юлиана. – Нас взяли, так что мы никуда не отчалим в… э-э-э… ближайший месяц. Да, Пелагея?

– Где-то так, – подтвердила та.

– В таком случае… – Тут Джемма опять выпустила на волю свою острозубую улыбочку. – Не разрешите ли вы мне присматривать за лодкой в течение этого месяца?

– Да какие проблемы, – без задней мысли махнула рукой Юлиана. – Ты показала себя с лучшей стороны. Как-нибудь в знак благодарности мы принесём тебе гостинец.

Сумерки сгустились, и ночь завладела Нимерией под лирический фортепианный блюз, который теперь доносился чуть ли не из каждого ресторанчика.

Юлиана и Пелагея отказались от идеи переночевать в лодке. Завтра им предстояло вновь явиться в агентство, только теперь уже не в качестве конкурсанток, а в роли практиканток. Или, если выражаться на современном сленге, трейни. Значит, следовало хорошенько выспаться, а поутру максимально быстро придать себе товарный вид. Расчесаться, накраситься, одеться во всё относительно чистое и постараться не пахнуть, как мусоропровод.

В лодке провернуть всё вышеуказанное было довольно проблематично, поэтому выбор Юлианы пал на гостиницу.

– Какая у них там обычно цена за ночь? – спрашивала она, шагая по пятнам оранжевого света от фонарей на тротуаре. – Потянем?

Пелагея рылась в бумажнике, подсчитывая оставшиеся глории, которые здесь были в ходу. Порядка двух тысяч со скрипом, но набралось.

– Думаю, что потянем, – бормотала она.

Кекс и Пирог уныло тащились следом: нюхом чуяли, что и в гостиницу с собаками могут не пустить. Стало быть, придётся им перекантоваться на открытом воздухе, что далеко не безопасно.

Но в первом же отеле, который высился за перекрёстком, выяснилось, что с собаками в номер можно и, вообще, «какие у вас милые пёсики». Кекс и Пирог заметно взбодрились.

– Я тут прихватила с собой кое-что из косметики, – сказала Юлиана, раскладывая вещи на зеркальном столике в номере, который они сняли по вполне вменяемой цене. – Возьмёшь утром, накраситься.

– Вот ещё! – возмутилась Пелагея, высунувшись из ванной. – Не буду. Краситься для слабаков.

«Ну и дура», – чуть не ляпнула Юлиана, но вовремя придержала язык.

Подруга у неё была всего одна, причём, как оказалось, талантливая. Такой следовало дорожить, и причуды её терпеть тоже стоило. Мало ли, как завтра на практике сложится. Может, её, Юлиану, решат выдворить за плохую хореографию или безобразное пение, и тогда Пелагея вновь за неё вступится со словами: «Или мы обе, или никто из нас».

Кто её знает, почему в ней столько шарма и харизмы. Из какой лесной чащи она свою харизму достала? Может, муженёк её, северный эльф, ненароком поделился?

В любом случае, факты упрямая вещь. Пелагею любят. Юлиану нет. И с этим пока что придётся мириться.

Ночь в гостиничном номере прошла беспокойно. Пока Кекс и Пирог тихо дремали, распластавшись на коврике в прихожей, Юлиана сотни раз прокручивала в уме события завтрашнего дня, словно бы предвидя всё наперёд. И сомневалась. Её ли это стезя? Не выбрала ли она вновь неверный путь? Что если с эстрадой, как и с писательством, не сложится, и придётся с позором покинуть сцену?

И пока она накручивала себя почём зря, забивая голову мыслями о событиях, которые ещё не случились, Пелагея на соседней кровати видела сны и была не здесь. Она была в бревенчатом доме, с пушистым Графом Ужастиком, с клюквенным морсом в старой глиняной кружке, с уханьем сов, роняющих перья в тенистом лесу, и с изумрудным мхом на коре деревьев.

Утром, едва забрезжил рассвет, Юлиана не выдержала и встала. На протяжении ночи она почти не сомкнула глаз.

«Поесть бы», – забил хвостом по коврику маленький чёрный Пирог, которого разбудила активность хозяйки.

И та полезла в холодильник за припасами, которые они приволокли из лодки. А накормив псов, села на край своей кровати и подпёрла подбородок рукой. Лично ей кусок не лез в горло. И ни краситься не хотелось, ни одеваться. Победный дух и жажда завоёвывать мир улетучились совершенно.

Зато Пелагея была странным образом полна сил. Спокойствие окутывало её, как осенний туман – вершину горы. И когда она сперва потянулась в постели, потом прошаркала в тапочках в ванную и вышла оттуда, вся благоухающая своим любимым медовым мылом ручной работы, Юлиана словно бы ожила.

– А чего это я сижу? У нас меньше часа осталось, – спохватилась она.

Позавтракав, сдав на вахте ключи и условившись с Кексом и Пирогом, что те, как и вчера, будут ждать у лодки, новоявленные артистки поспешили на первое занятие.

В агентстве «Эс-Эм-Энтер… и непонятное окончание» с утра пораньше царил неимоверный хаос. Актёры, певцы и видеооператоры были взволнованы, главы отделов на предельной скорости носились туда-сюда, а колл-центр, который располагался за перегородкой, стоял на ушах от количества звонков. Телефонные аппараты там прямо-таки разрывались.

В этой суете Пелагея умудрилась столкнуться с Кю в третий – а, стало быть, судьбоносный – раз.

– Что тут происходит? – спросила она.

– Лучше тебе не знать, – отозвался тот с таким похоронным видом, что вопросы задавать сразу перехотелось. – У вас сегодня первый день, да?

– Ага, нам сказали явиться к восьми. А уже без пяти восемь, – вмешалась Юлиана, – так что мы, пожалуй, пойдём наверх.

– Как думаешь, – шепнула она Пелагее, когда они принялись подниматься по лестнице, – из-за чего такой переполох?

– Понятия не имею, – ответила та. – Но это определённо что-то серьёзное.

У кабинета, где им назначили встречу с тренером, было многолюдно. Юлиана узнала некоторые лица: новички, которых приняли вчера после прослушивания, стали такими же практикантами, как и она. Порядка сорока юных дарований вместе с нею и Пелагеей – слегка перебор, подумалось ей. Но, судя по всему, им предстояла своего рода игра на выживание. Если трейни к концу испытательного периода не дотянет до планки, его отсеют, и на этом с мечтой о карьере в шоу-бизнесе можно будет попрощаться.

– Говорят, вчера вечером её обнаружили в номере, – шушукались новички. – Она перебрала… Специально или нет?… Без понятия. А ведь подавала такие надежды… Хейтеры довели… Травля в интернете обычное дело. Кто-то выдерживает, кто-то сдаётся. Естественный отбор, что вы хотите, – доносились до Юлианы шепотки. – Назревает скандал. Группа точно развалится, поэтому шеф и бесится.

«Так вот оно что… – Она сделала дикие глаза, ибо до неё наконец дошло. – Кошмар».

– Эй, Пелагея! – слабым голосом позвала она.

Но Пелагея опять что-то забыла рядом с аппаратом, из которых здесь принято добывать воду, и вернулась ровно к тому моменту, как пришёл тренер.

– Эй, – дёрнула её за руку Юлиана, когда они со всей толпой заходили в зал. – Знаешь, кто такие хейтеры?

– Не знаю. А кто они?

– Страшные создания! Просто чудовища. Похоже, нам надо смотреть в оба, чтобы их не спровоцировать.

Глава 4. Жестокий вокал

Перед первым же занятием им сообщили, что на протяжении двух часов тренировки будет вестись видеозапись и прямая трансляция.

– Вы попали в шоу на выживание, – размашисто шагая перед вереницей новичков, просветил их тренер. – Вам надлежит продемонстрировать свои самые сильные стороны, чтобы зрители оценили вас по достоинству и выставили вам балл по стандартной шкале. Алгоритм сложностей не представляет. В течение каждой недели баллы накапливаются. В воскресенье мы вывешиваем результат. Последние два человека с самым низким рейтингом покидают шоу. Учтите, вам придётся бороться за звание лучшего три месяца кряду. Страшно? Кто струсил, можете убежать прямо сейчас.

– Что за ерунда! – еле слышно пробормотала Юлиана. – Какие-то посторонние люди посмеют решать нашу судьбу?

– Таковы правила, что тут поделаешь, – шепнула ей Пелагея. – Но не волнуйся, ты пройдёшь. А я уж как-нибудь постараюсь вылететь.

Сначала они разучивали групповой танец. Выстроившись по залу в шахматном порядке, они копировали хореографию инструктора, и кое-кто из трейни уже показывал потрясающий результат. Не Пелагея, нет. Пелагея кожей ощущала, что на неё направлены камеры и что прямо сейчас за нею наблюдают и её оценивают тысячи невидимых глаз.

Из-за этого её движения были скованными и неуклюжими, и с ритмом у неё складывались самые удручающие отношения.

Юлиана, напротив, была полна решимости уложить здесь всех на лопатки, утереть всем нос и заработать максимальное количество очков. Видели бы её Кекс с Пирогом! Она усердно заучивала рисунок танца, добавляла к динамике страсть, эмоции, экспрессию – и поэтому довольно быстро выдохлась.

Под конец, в те пару минут отдыха, которые им милостиво выделил тренер, она прислонилась к стенке, сползла по ней на корточки и пожаловалась Пелагее, что голова идёт кругом. И вообще, почему такая духота? Давайте откроем окна!

Её возглас остался без внимания. В зале на полную катушку работали кондиционеры, поэтому в том, чтобы запускать воздух извне, не было никакого резона. Юлиана собралась возмутиться столь чудовищным положением вещей, но потом вспомнила, что её снимают, и притихла.

Спустя час усиленной тренировки новичкам, изрядно взмокшим, предстояло упражняться в пении. Каждый по очереди должен был выйти к микрофону и спеть без фонограммы предложенную ему песню. По нотам.

Пелагея ужаснулась и обрадовалась одновременно: она не знала нотной грамоты, а потому теперь уж наверняка вылетит, как пить дать. А вот Юлиана где-то раз в месяц систематически притрагивалась к своему чёрному роялю и вполне сносно играла по нотам, так что чтение с листа для неё проблемы не составляло. Другое дело – диапазон. Что если ей дадут песню, которая не соответствует диапазону, и придётся либо давиться на нижних октавах, либо пищать на верхних?

В общем, она снова занервничала и прильнула в подруге в поисках спокойствия, заключив её в кольцо рук.

– Пелагея, одолжи храбрости.

– Да пожалуйста, – усмехнулась та.

Камеры засняли их обеих в позе, какая больше подошла бы влюблённым на свидании.

А потом перерыв кончился, и первый из списка отправился к микрофону. Зрелище, конечно, было плачевное. У подавляющего большинства участников певческие способности оказались ниже среднего. Много кто фальшивил на высоких нотах, и лично у Юлианы уши от такого безобразия сворачивались в трубочку.

Когда настал её черёд, она вышла к камерам, исполнила песню, которая, по счастью, была в её тональности, и чётко взяла все ноты, чем вызвала у присутствующих зависть пополам с восторгом.

Пелагея должна была выступать следом, и в ней начисто отсутствовал соревновательный дух: провалюсь – так провалюсь, быстрее домой приеду, кота накормлю, занавески постираю, осень встречу, зимой переберусь к Ли Тэ Ри в край Зимней Полуночи, с началом весны вернусь в лес, эх…

Ей выдали листок с каким-то непонятным нагромождением чёрных точек с хвостиками, и Пелагея уже собралась сознаться, что у неё нет музыкального образования и в нотах она ни в зуб ногой. Но взгляд вдруг зацепился за название песни, которое, хоть и было на нимерийском языке, всё равно всколыхнуло в душе старые воспоминания. «Дикий цветок».

Давным-давно, кажется, в прошлой жизни она уже пела эту песню, причём именно на нимерийском. И до чего же велико было искушение исполнить её снова.

Ну их, эти камеры, в печь. Зрителей не существует, кучка практикантов – вымысел, есть только Пелагея и песня, которую она хочет спеть.

Ей даже усилий прилагать не пришлось, чтобы очутиться в родном лесу без свидетелей (само собой, в воображении), чтобы почувствовать ветер в волосах (привет, кондиционеры), чтобы уловить шёпот далёкого моря (а это трейни вдруг принялись шушукаться, обсуждая её нелепое платье, которое вышло из моды сто лет назад).

Так или иначе, Пелагея вдохновилась достаточно, чтобы забыть о своём намерении «вылететь». Зажмурившись, она начала петь. Вроде бы и по нотам, но в ноты не смотря. А прочувствованно-то как! У тренера челюсть отвисла, новички дружно заткнулись, Юлиана выпучила глаза от шока и разочарования. Кто обещал не стоять у неё на пути? Пелагея обещала. А теперь стоит. Да не просто стоит, а повергает всех в трепет, предательница.

Песня в её исполнении просилась на экраны, электронные носители и первое место в рейтинге популярной на тот момент поисковой системы в интернете. От мягких интонаций сердце сладостно и горько щемило. В припеве, где следовало бы добавить трагизма, вокал становился жёстче и вышибал слезу из самых зачерствевших душ.

Казалось, с Пелагеей уже не один десяток лет работают лучшие специалисты по постановке голоса и сценической речи. Что она делает среди новичков? Ошиблась дверью?

Она пела, забыв обо всякой ответственности. А между тем к двери тренировочного зала примагнитило Кю и ещё пару-тройку случайно проходивших мимо артистов. Они подслушивали, переглядывались и диву давались: кто это у нас такой способный? И только Кю, печально и тонко улыбаясь, молчал о том, что там, в зале, свою магию высвободила Пелагея, потому как он уже слышал её раньше, во время кастинга, ввиду скверной звукоизоляции стен.

Может, пора ей доложить, что у неё появились первые поклонники?

Когда она замолкла, когда песня, пламенная и сокрушительная в своём финале, подошла к концу, помещение буквально взорвалось рукоплесканиями. Тренер сидел с красной рожей и натурально рыдал. Трейни уже не обращали внимания на глупое платье с рюшами, их охватывал чистый восторг. Тот факт, что, они, вообще-то, в прямом эфире, нисколько их не смущал, и они от переизбытка благодарности по очереди подходили к Пелагее, чтобы её обнять.

Юлиана подошла последней и тоже её обняла. И с досадой прошипела ей на ухо:

– Ну, спасибо.

До сих пор находясь за пределами всякой реальности, Пелагея так и не поняла, что это было за «спасибо» такое и почему оно её совсем не обрадовало.

– Вот это мощь! – ожил наконец инструктор. – У вас дар, его надо обязательно развивать.

– Но знаете… Я не умею читать по нотам, – всё-таки покаялась Пелагея.

– Пха! Ноты! – рассмеялся тот. – Нотам вас обучат, невелика премудрость. Главное, не теряйте того запала, который сейчас у вас есть.

Из зала трейни разбредались, словно оглушённые, пребывая в полнейшем недоумении: как музыка может настолько преображать действительность? Почему в мире существует такая красота и как её достичь? Как распределятся баллы после сегодняшнего эфира?

Впрочем, день ещё не закончился, и видеосъёмку приостановили всего-то на полчаса, чтобы дать группе отдышаться, перекусить, выпить водички и прийти в себя. Вторым занятием в расписании значилось актёрское мастерство.

Пелагея и Юлиана шагали по коридору мимо раздевалки по направлению к буфету, когда из тьмы дверного проёма вдруг послышались всхлипы.

– Ты иди, – насторожившись, сказала Пелагея. – Я догоню.

Юлиана на её очередную причуду лишь плечами передёрнула, скорчила гримасу и с ускорением двинулась дальше. Ибо ведь набежит в буфет очередь из конкурентов, полчаса истечёт, и останется организм голодным. А ему, чтобы без потерь бороться за звание лучшего, между прочим, нужна энергия. Видимо, некоторым здесь невдомёк, как работают законы выживания в суровой городской среде.

Пелагея проголодаться не успела, потому как на завтрак, в отличие от подруги, умяла порядочную порцию из лодочных запасов. Помедлив у раздевалки, она подобралась к дверному проёму.

Это только в фильмах ужасов во тьме всхлипывают кровожадные монстры, чтобы таким образом заманить к себе человека и с потрохами его сожрать. В жизни Пелагея тоже встречалась с монстрами, но они, как правило, оказывались безобидными обитателями лесов или океанских впадин. Настоящими монстрами всегда были люди.

Например, люди, которые отчего-то вбили в голову себе и другим, что мужчине нельзя плакать, что вести себя, как девчонка, и проявлять какую-либо слабость для него позор.

Между тем, на скамейке сидел и плакал Кю. Правда, делал он это в раздевалке с выключенным светом, где не было ни души. И он, бы, может, хотел замуровать в себе непрошеные чувства, но песня под названием «Дикий цветок» с той душераздирающей концовкой просто не оставила ему выбора.

Он шмыгал носом и прятал лицо в ладонях, когда к нему подсела Пелагея.

– Ты чего? Что случилось?

Тот вздрогнул, глянул на неё мельком и, заметив белые оборки на платье в тусклом свете из коридора понял, с кем имеет дело.

– Ты ведь уже должна была узнать… Айлин умерла. Её нашли вчера в отеле посреди номера. Мы так хорошо общались, с чего бы она вдруг… Наверное, я был недостаточно внимателен к ней. Ненавижу их. Ненавижу…

– Кого? Хейтеров? – осторожно уточнила Пелагея.

– Хейтеров, да. Они слали ей угрозы по электронной почте, мусолили в чатах её имя и распространяли сплетни, – лихорадочным шёпотом проговорил Кю. – Это только теперь, при следствии, обнаружилось. Но я бы и сам мог догадаться, когда увидел то письмо… У нас и на парней-то давление огромное, а она была всего лишь слабой девушкой. Как же так получилось? Как?

– Что произошло, то произошло, – погладила его по плечу Пелагея. – Разве можно сейчас хоть что-то исправить?

Кю поднял голову и вгляделся в неё блестящими от слёз глазами.

– Исправить – нет. Предотвратить – да. Потому что Айлин не единственная. Хейтеры донимают много кого из знаменитостей. Любой неосторожный шаг может повлечь за собой волну сплетен и угроз.

– И ты всё равно планируешь пробиться наверх, несмотря на всё это. Ведь так? – прищурилась Пелагея.

– И ты.

– Я не хочу, – помотала головой она. – Думаю, я скоро уеду домой.

– С твоим голосом? С ума сошла! – воскликнул Кю.

– Ну, я всегда была немного сумасшедшей, – сказала Пелагея. – А ты как? Тебе уже полегчало? Слёзы, конечно, полезная штука, но ими горю не поможешь. А вот если выпить чая с лимоном и тёртым имбирём…

– Ладно, уговорила, – усмехнулся Кю и встал со скамейки. – Знаешь, а ведь ты очень вовремя. Мы с Айлин были друзьями, и после всего я начал бояться, что больше не смогу заводить друзей, потому что боль от их утраты невыносима. Но, кажется, мы с тобой теперь…

– Друзья? – робко улыбнулась Пелагея.

Кю сложил ладони в молитвенном жесте.

– Если ты не уедешь домой. Не уезжай, пожалуйста. Да и не отпустят тебя, с такими-то данными. Предупреждаю на всякий случай: директор Хаджиман уже почуял в тебе золотоносную жилу и будет держаться за тебя до победного. От него так просто не отцепишься.

Тут кто-то вошёл в раздевалку и включил свет. Кю потянул Пелагею за рукав:

– Идём пить чай с имбирём.

Этот высокий, гармонично сложенный парень с растрёпанными волосами слишком быстро шагал. Из коридора в коридор, потом по лестнице, потом по мраморным анфиладам. Пелагея старалась от него не отставать и чуть ли ни бегом бежала. Хотя могла бы идти с достоинством, спокойным шагом, а он пусть себе несётся, если ему так хочется. Но что-то пошло не так.

Она всегда знала, что быть человеком – довольно опасная затея. Человек льнёт к человеку, когда встречает родственную душу, и это порой может иметь весьма плачевные последствия.

Например, прямо в данный момент Кю ей нравился. Ей нравился Кю при живом, не менее прекрасном муже, что не могло не приносить огорчения. Впрочем, за время похода в буфет она успела себя убедить, что парень-практикант для неё всего лишь красивая картинка, которой приятно любоваться, и не более того.

Но ради него она, похоже, собиралась на какой-то срок задержаться в Нимерии, в пугающем здании агентства, в чужом городе, где люди умирают не от болезней, а просто так.

Или, может, она готовилась вступить в эту жестокую гонку только ради себя?

Мысли путались в вопросах, как нитки в кошачьих лапах.

Оставаться или нет? А если да, то зачем?