Текст книги "Личный интерес (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
– Пока воздержусь, – в тон ему отвечает Лестрейд.
– Ну раз полиции определенно надо кого-то арестовать… – издевательски тянет Шерлок, и Джон настороженно поворачивается в их сторону, слепо глядя куда-то мимо.
– Я этого не говорил, – устало возражает Лестрейд. – Пока недостаточно данных. Будто мне Охотника за скальпами не хватает, – бурчит он. – Ты здесь все? – косится на полицейского, который брал показания у Джона, тот кивает. – Отлично, если криминалисты закончили, труп можно увозить. Я бы попросил вас, мистер Ватсон, не покидать пока пределов квартиры. Есть кто-то, кто за вами присмотрит?
Джон вспыхивает, гордо распрямляя плечи:
– Я не инвалид, инспектор, и в состоянии сам за собой присмотреть. Квартиру покидать не буду. Это все?
Лестрейд кивает, но сообразив, что Джон этого не видит, поспешно подтверждает:
– Да, конечно. Простите. Мы почти закончили.
Он уходит из кухни в сопровождении помощника, и Джон с Шерлоком остаются одни. Шерлок быстро, в два шага, преодолевает разделяющее их расстояние, в одно касание сжимает плечо Джона и тут же отходит от него.
– Потерпи еще чуть-чуть, – просит он едва слышным голосом. – Они скоро уйдут.
Джон кивает и роняет голову на руки, облокачиваясь на стол. Сердце Шерлока сжимается, но сейчас не время и не место для сантиментов. Он выходит в коридор, где Донован что-то оживленно говорит Лестрейду, наблюдая за тем, как парамедики выносят тело Сары. Появляется Андерсон с чемоданчиком, останавливается рядом с ними. Шерлок напряжен, но старается ничем этого не выдать. Донован косится в его сторону:
– Что, фрик, все же угодил не на ту сторону? – ехидно замечает она. – Побудь для разнообразия в качестве подозреваемого.
– Салли, – хмурится Лестрейд, – речь идет только о свидетельских показаниях…
– Которые всегда можно переквалифицировать, – заключает она. – До скорого, фрик. Твой дружок будет прекрасно смотреться в камере.
Шерлок понимает, что она говорит это не потому, что действительно так считает, а чтобы позлить его, но от этого не легче. Он изображает на лице презрение:
– Давай, Салли, изощряйся в остроумии. Посмотрим, как ты поймаешь Охотника за скальпами. Конечно, проще засадить за решетку беззащитного доктора, чем настоящего преступника, – этого не следует говорить, не стоит показывать, насколько зацепили ее слова, но Шерлок уже это сделал.
Донован неуверенно хмыкает, Лестрейд качает головой:
– Мы уходим, Шерлок, ты с нами? – произносит примиряюще. – Проводить тебя до квартиры?
Шерлок бледнеет:
– Пересечь Бейкер-стрит я пока и сам в состоянии, – говорит он ледяным тоном, от которого Лестрейд ежится, понимая, что со своей заботой переусердствовал. – Спасибо за беспокойство, но я еще останусь на некоторое время здесь.
Лестрейд смотрит на него подозрительно:
– Ты же помнишь, что не участвуешь в этом расследовании? Никаких самостоятельных действий…
– Я всего лишь поддержу своего доктора, – презрительно кривит губы Шерлок, и в это время из кухни, ступая бесшумно, словно привидение, выходит Джон.
– Мне можно пройти в комнату? – тихо произносит он, замирая посреди холла. – Я должен покормить Игоря. Обычно его кормит Сара, но сегодня… – он замолкает, напряженно глядя прямо перед собой.
Шерлок молчит, не в силах справиться с застрявшим в горле комом сожаления и горечи – невыносимо видеть Джона таким неуверенным.
– Да, конечно, – Лестрейд прочищает горло, – возможно, вам стоит кого-то вызвать, чтобы убраться в комнате…
– Я прослежу за этим, – встревает в разговор Шерлок, едва обретает способность говорить, – вам пора, инспектор.
Полицейские переглядываются, толкаясь, выходят за дверь, щелкает замок. Слышно, как они спускаются по лестнице, негромко переговариваясь, затем гулко ухает подъЕздная дверь и, наконец, наступает тишина.
– Игорь, – произносит Джон, словно напоминая самому себе, и идет в комнату, безошибочно выбирая правильное направление к аквариуму.
Шерлок идет следом, морщась, когда босые ступни Джона касаются капли крови на полу, догоняет его и удерживает за руку.
– Постой, Джон, я покормлю Игоря, иди в кабинет, в комнате довольно грязно.
Джон замирает, раздумывая над словами Шерлока, кивает и разворачивается к двери, отлично ориентируясь в пространстве. Шерлок провожает его взглядом, подходит к аквариуму и щедро сыпет вуалехвосту сухого корма.
– Ешь, троглодит, – шепчет ему сурово, постучав по стеклу, – ешь.
Идея насчет уборки кажется наиболее удачной. Шерлок достает телефон, но не успевает даже разблокировать, как тот тренькает, возвещая о поступившем от брата СМС.
– Бригада уборщиков уже в пути. Все оплачено, – читает и на миг закрывает глаза, пытаясь понять, каким образом Майкрофт так осведомлен о том, что здесь происходит и не умеет ли он, все-таки, проникать в чужие мысли.
В итоге, он прячет телефон в карман и идет в кабинет Джона. Пока никто не мешает, они должны поговорить. На мгновение Шерлок замирает, оглядываясь. Да, если бы он заглянул в кабинет еще перед первым сеансом, слепота Джона была бы очевидна. Здесь все организовано под нужды незрячего человека. Рабочий стол с компьютером для слепых, книжный шкаф с книгами в азбуке Брайля, отдельная полка с аудиокнигами, наушники, прибор для письма в шрифте Брайля и другие мелочи, предназначенные обеспечить удобство незрячему человеку. И ничего личного вроде фотографии или статуэтки фарфорового кота – лишняя роскошь для слепого. Комната просторная и светлая, также без штор (теперь понятно их отсутствие – невидящему человеку все равно, видят ли его другие), большой удобный стол с мягким креслом, стереосистема. Джон сидит не за столом, а на маленьком кожаном диване в углу, все также покорно сложив руки на коленях, уперев взгляд в пол, но когда входит Шерлок, поднимает к нему лицо.
– Они забрали мой телефон, – сообщает ровным голосом.
– А блокнот? – Шерлоку жалко, если пропадут невероятные рисунки Джона.
– Оставили, – Джон дергает уголком рта, – кому он нужен? Хотели изъять записи с пациентами, но у них не было…
– Да-да, – кивает Шерлок, – они не имеют права, – он садится на диван рядом с Джоном, намеренно касаясь плечом его плеча. Некоторое время оба молчат, а затем Шерлок произносит: – Я покормил Игоря. С ним все нормально. Полиция стресса не вызвала, ест за двоих, – Джон кивает, продолжая молчать. – Сейчас бригада уборщиков приедет, – заходит с другого бока Шерлок. – Все будет чисто, никаких следов не останется, – Джон опять кивает. – Тебя не арестовали, уже хорошо, – пробует он шутить, толкая Джона в бок.
– Да, – вяло кивает тот, – уже хорошо. Но это пока…
– Почему? – Шерлок вспоминает о семи процентах.
– Мало ли, – неопределенно пожимает плечами Джон. – Теперь уж все равно…
Шерлоку этот разговор кажется странным, и он спешит перевести его в более продуктивную для расследования область:
– Перед приходом полиции ты сказал, что знаешь, кто убийца, – осторожно напоминает он Джону. – Теперь можно сказать. Даже нужно. Считай, я твой исповедник.
Джон кривит губы, затем кивает, сцепляет пальцы в замок и произносит ровным голосом:
– Сару убила Мэри.
– Мэри? – Шерлок хмурится, вспоминая, слышал ли уже это имя. – Кто она? Твоя пациентка? Девушка? Знакомая?
– Моя невеста, – говорит Джон, – Мэри Морстен.
Факт наличия невесты колет несуществующее сердце Шерлока иглой, боль растекается по грудной клетке, застревая в солнечном сплетении. Шерлок осторожно массирует левую сторону груди, пытаясь удержать бешеный ритм пульса.
– Где ее можно найти? – спрашивает он вечность спустя, когда боль потихоньку отпускает.
Джон усмехается, пугая Шерлока исходящим от него холодом.
– На лондонском кладбище, – отвечает он. – Она умерла три года назад. Погибла.
Шерлок сдерживает удивленное восклицание, подозрительно разглядывая Джона – уж не шутит ли тот над ним, но Джон спокоен и серьезен. Он разжимает пальцы, находит руку Шерлока и сжимает ее своей, отчего лед в груди Шерлока растапливается, мгновенно наполняя его облегчением.
– Я расскажу, – говорит он, – тем более твои друзья из полиции скоро и сами все это будут знать. Грустная история, Шерлок. Ты еще не устал от моих историй?
– Не более, чем ты от моих, – серьезно отвечает ему Шерлок.
После смерти Кларка Джон пережил несколько глубоких депрессий. Некоторым образом отвлекала учеба. Джон закончил медицинский с отличием, а потом увлекся психотерапией. Это было модно, это было перспективно, и это помогало справиться с собственными проблемами. Смерть Кларка наложила на Джона что-то вроде обета безбрачия, он не позволял себе более увлекаться мужчинами, а женщины не могли надолго удержать его интерес. К подобному явлению он отнесся философски, справедливо рассудив, что не всем в этой жизни везет встретить свою настоящую и единственную любовь. Кроме того, сам Джон полагал, что в его жизни уже случился Кларк, а бомба в одну воронку дважды не падает, значит, так тому и быть. Джон получил место в медицинской консультации штатным психотерапевтом. Работа нравилась, энтузиазм плескался через край. Попутно Джон курировал страничку в одном интернет-издании и вообще вел профессионально насыщенную жизнь, что компенсировало полное отсутствие личной. В это же время к нему переехала Гарри, которая в очередной раз потеряла работу, они только-только наладили родственный быт. Потихоньку жизнь приобретала какие-то определенные рамки, но все изменилось с появлением Мэри. Мэри была его пациенткой. Она пришла с надеждой избавиться от небольшого заикания, и Джон взялся помочь. Незаметно они подружились. Мэри оказалось легкой и забавной. Джону нравилось, что она не была из тех доступных красоток, которых они с Кларком цепляли в пабах, нравилось, что она не особо обращала внимание на свой внешний вид, не умела пользоваться косметикой и красиво одеваться. Она была неловкой и ужасной в своих неуклюжих манерах. Джон видел в этом естественность. Джону нравилось с ней общаться, работать – она была открытой ко всему новому, что он ей предлагал. Так однажды Джон попросил ее придумать себе новую жизнь, какой бы она могла быть. Фантазия Мэри удивила – в другой своей жизни она обязательно была бы специальным секретным агентом, которого нанимали, чтобы устранить врагов государства. Более его удивила собственная фантазия – Джон увидел себя военным врачом в одной из стран ближнего востока, вроде Ирака или Афганистана. Об этом стоило подумать, раньше он никогда не проявлял стремления к драйву, не был адреналиновым наркоманом, и вот подсознание выбросило такой странный образ. Более странной была фантазия Мэри – вряд ли кто-то в здравом уме мечтал бы стать киллером. Инициатором смены парадигмы их отношений стала Мэри, Джон так бы и довольствовался дружбой, а она пригласила его на свидание с последующей чашечкой кофе. Джон и не заметил, как оказался в ее постели. Им было хорошо вместе, спокойно и надежно, и Джону даже подумалось, что с ней он мог бы встретить старость. Впрочем, дальше подобных абстрактных мыслей он не заходил. Они встречались в квартире Мэри, так как Джон жил с сестрой, и не строили особых планов. А потом Мэри объявила о беременности. На самом деле, Джон был к этому не готов, но как порядочный человек тут же сделал предложение руки и сердца. Они рассказали о своих новостях Гарри и стали готовиться к свадьбе. Из-за загруженности Джона свадьба все время переносилась, но они успели выбрать пригласительные открытки и купили кольца. Джон уже давно перебрался в квартиру Мэри, оставив свою квартиру Гарри. Все шло если не сказать, что замечательно, то просто хорошо или с переменным успехом. А в тот день они поругались. Мэри была на шестом месяце, у нее портилось настроение по любому поводу, она замучила Джона своими капризами и истериками. Даже терпеливый Джон начал срываться и, чтобы не беспокоить лишний раз беременную подружку, подолгу засиживался на работе, не желая идти домой. Там наверняка ждала плачущая простоволосая Мэри с распухшим носом. Иногда он встречался с Гарри в пабе, чтобы как-то перевести дух от внезапно обрушившейся на него семейной жизни. А в этот день Гарри была занята, клиенты отсутствовали, и Джон решил прогуляться до дома пешком. По дороге он зашел в Теско и купил все, что заказывала Мэри. Медленно передвигая ногами, он с грустью думал о том, что наверняка она придумает что-то, что он забыл, и даже собственноручно ею написанный список не убедит ее в собственном заблуждении. Начнутся рыдания, слезы, заламывание рук. Джон вздохнул и переложил пакет из одной руки в другую. Он еще подумывал о том, чтобы зайти в паб и выпить пива, но решил не злить Мэри, которая стала очень чувствительной к запахам. Вздохнув, он стал подниматься на их этаж, а когда остановился перед дверью в квартиру, понял, что она не закрыта. В коридоре горел свет, и Джон на всякий случай крикнул Мэри все ли в порядке. Мэри не ответила, и встречать его не вышла. Джон подумал еще зайти на кухню и сгрузить продукты, но молчание невесты настораживало, и он двинулся в комнату. В гостиной Мэри не оказалось, зато из-под двери в спальню выбивалась полоска света. Джон опять позвал невесту и решительно открыл дверь. То, что он увидел, навсегда запечатлелось в его мозгу самой ужасной картиной из виденных когда-то. Эта картина стала его постоянным неизбывным кошмаром, с которым он просыпался теперь каждую ночь. Мэри с перерезанным горлом лежала на ковре, раскинув руки, в белом домашнем платье в мелкий цветочек. Ее лицо было исполосовано и залито кровью, а в центре выпуклого живота расплывалось красное пятно. Одна нога в домашнем тапочке была подогнута, а другая была босая. Руки ее сжимали ворс ковра, будто она скребла по нему, пытаясь ухватиться или подняться, и это все, что увидел тогда Джон. Потому что его глаза заволокла какая-то мутная пленка, и он потерял сознание. Их нашла соседка, она же вызвала полицию. Естественно, Джона арестовали как главного подозреваемого, но на ноже, который лежал рядом с трупом, не было его отпечатков. В конечном итоге, Джона, продержав в камере неделю, отпустили, потому что кассирша из Теско опознала его, и таким образом он обзавелся алиби. Вернее даже не отпустили, а доставили в госпиталь, потому что Джон после перенесенного шока ослеп. Он прошел полное медицинское обследование, но причину слепоты обнаружить не удалось. Психосоматическое, сказали врачи. Убийцу Мэри так и не нашли. На этом бы история и закончилась, но оказалось, что Мэри была богатой и единственной наследницей скоропостижно скончавшейся троюродной тетки, а все свое имущество она завещала Джону. Ослепнув, потеряв невесту и не родившуюся дочь, Джон оказался состоятельным мужчиной. Он собирался бросить консультацию, не из-за наследства, а потому что, ослепнув, не мог выполнять своих профессиональных обязанностей. Но некоторые пациенты не захотели менять лечащего врача. На Джона повлияла Сара, его давняя, еще по студенческим временам подруга. Она искала работу, Джон находился на перепутье. Именно Сара убедила Джона вести частную практику, не набирая новых клиентов, исключительно с теми, кто был привязан к Джону. Вдвоем дело у них пошло. Сара взяла на себя организационные моменты, Джон – лечебные. Некоторое время Джон еще жил с сестрой, но потом Сара подобрала для него симпатичное помещение, подходящее и для офиса, и для проживание. Джон так и не смог смириться со слепотой, добровольно заточив себя в четырех стенах. Три года они с Сарой проработали бок о бок. Когда сменился арендатор, им намекнули о необходимости искать новое помещение. Сара объездила весь Лондон и нашла эту квартиру на Бейкер-стрит. Она подходила Джону идеально, поскольку располагалась линейно. И Джону действительно все нравилось, вот только Мэри…
Джон замолкает, переводя дух. Рассказ дается ему с трудом. Он отпускает руку Шерлока, которую все это время сжимал, и проводит по лицу.
– Наверное, мне лучше открыть блокнот, – бормочет он. – С ним как-то привычнее, удобнее…
– Нет, – Шерлок решительно возвращает руку Джона на место, накрывая ею свою, и они некоторое время сидят молча.
Шерлок ждет продолжения рассказа, понимая теперь, что имел в виду Майкрофт, когда подозревал его в профессиональном интересе к Джону, а сам Джон молчит, сосредоточенно о чем-то размышляя. Пауза затягивается, и первым сдается Шерлок:
– Сочувствую, Джон, жалко твою девушку, – произносит неискренним тоном, подсчитывая в уме кое-что и удивленно качая головой: – Получается, все это случилось три года назад. Кто вел твое дело?
– Инспектор Диммок, – отвечает Джон, и Шерлок потрясенно молчит.
– Я мог бы вести твое дело, Джон, – произносит он с трудом выталкивая слова из груди. – В смысле участвовать в расследовании. Если бы не Охотник за скальпами, за которым мы тогда гонялись, Лестрейд мог бы вести твое дело, и непременно в итоге обратился бы ко мне. Невероятно, мы могли бы познакомиться еще три года назад, – Шерлок замолкает, размышляя на тему того, что бы это изменило, потом спохватывается и, вздохнув, спрашивает о том, что не дает ему покоя: – Ты сказал, что Мэри убила Сару, – Джон кивает, и Шерлок продолжает: – Но я не очень понимаю, каким образом умершая три года назад женщина может кого-то убить? Или факт ее смерти подлежит сомнению? Ты уверен, что видел именно ее?
Джон кивает:
– Ошибки быть не может, да и вскрытие подтвердило, погибла именно Мэри. Тут другое, – он запинается, словно еще не решил, стоит ли говорить, но все же делает над собой усилие, высвобождает ладонь из хватки Шерлока и сцепляет пальцы в замок. Руки вновь лежат на коленях: – Не знаю, веришь ли ты в призраков, но Сару убил призрак Мэри. Теперь я знаю это точно.
Шерлок некоторое время таращится на Джона полагая, что тот его разыгрывает, а потом уточняет:
– Ты думаешь, что Сару убил призрак Мэри? – Джон кивает. – Ты точно сейчас серьезно это говоришь? Я материалист, Джон, и в призраков не верю.
Джон горько усмехается:
– До некоторых пор я тоже придерживался научной картины мира, несмотря на религиозное воспитание, полученное в детстве, но… – он кусает губы в замешательстве, и все же произносит отчаянно, словно пытаясь убедить самого себя: – Ты же сам ее видел. Блондинка в белом за моим плечом. Лица не видно из-за спадающих волос. Это точно Мэри, потому что других блондинок кроме Сары и Гарри, которые под это описание явно не подходят, я не знаю.
Шерлок обдумывает его слова:
– И тем не менее, это не основание заявлять, что твоя погибшая невеста вдруг стала мстительным призраком. Кстати, с чего бы ей убивать Сару, раз уж ты рассматриваешь эту версию всерьез? – Шерлок испытующе смотрит на него.
– Ты попал в точку, – кивает Джон, – Мэри всегда немного ревновала к Саре. Из-за этого мы даже на время беременности Мэри перестали общаться, она устраивала дикие сцены из-за одного упоминания имени Сары. А после смерти Мэри именно Сара поддержала меня, была рядом и во всем помогала. Это обычная женская ревность, вот что я думаю.
Шерлок молчит, прикидывая про себя, уж не страдает ли и Джон какими психическими заболеваниями, не то чтобы это сильно пугало его, но тогда семь процентов могут увеличиться до тринадцати.
– Я не сумасшедший, – заявляет Джон, будто читает мысли Шерлока, – хочешь верь, хочешь не верь. Но ты же сам ее видел. Объясни тогда, что делает в моей квартире неизвестная женщина?
– Ну, – тянет Шерлок, – если только ты меня сейчас не разыгрываешь…
– Я тебя не разыгрываю, – прерывает его Джон, невидяще разглядывая свои сцепленные пальцы.
– Ладно, – кивает Шерлок, – предположим, это призрак Мэри. Но почему тогда она ждала три года, чтобы убрать соперницу? Ведь все это время, ты сам только что сказал, Сара была рядом. А Мэри убивает ее только сейчас.
Джон пожимает плечами:
– Не знаю, почему. Но готов поклясться, что это именно она, больше некому.
Шерлок нервно барабанит пальцами по подлокотнику дивана, выстукивая привязавшееся из-за Майкрофта «Болеро» Равеля.
– Слушай, – говорит он, наконец, – но мое свидетельство не может служить доказательством существования призрака. Если это единственное, почему ты решил, что призрак Мэри вернулся…
– Нет, – прерывает его Джон, – не единственное. Все эти три года я постоянно чувствовал ее присутствие. Мы даже с Сарой это обсуждали, но она не поверила и отнесла все на счет моей депрессии и бессонницы.
Шерлок настораживается:
– Давай подробнее. Что ты имеешь в виду?
Некоторое время Джон колеблется, рассказывать или нет, вероятно, беспокоясь, что Шерлок сочтет его сумасшедшим, но все же кивает, соглашаясь. Шерлоку нестерпимо хочется снова взять его за руку, но он сдерживается, гипнотизируя взглядом сцепленные пальцы Джона с побелевшими от напряжения костяшками.
Где-то спустя полгода после смерти Мэри, когда Джон, усиленно приспосабливающийся к незрячей жизни, еще проживал в ее квартире (утрясался вопрос с наследством, Сара искала подходящую замену для жилья), он стал чувствовать, что не один в доме. Иногда Джон слышал шаги, вздохи, будто колебание воздуха рядом. Он орал, обыскивал весь дом, так, как мог, раскинув руки, как в детской игре, когда водящему завязывают глаза, и он должен поймать игроков, которые бегают где-то рядом и хлопают в ладоши. Это казалось идиотизмом, некоторое время Джон думал, что кто-то действительно пробирается к нему в квартиру, но вот Сара нашла новую, и там стало происходить то же самое. То, что этот незримый некто – Мэри, Джон понял не сразу. Просто однажды утром он уловил едва слышный запах ее любимых духов «Claire de la lune», который стал преследовать Джона постоянно. Как-то ночью Джону показалось, что в соседней комнате кто-то плачет. Он пошел туда, желая проверить, хотя что он мог бы увидеть, слепой! Кто-то прошел мимо, прошелестев платьем, и опять этот навязчивый запах духов. Джон позвал Мэри по имени, и протяжный вздох огласил комнату. Джон двинулся в этом направлении, раскинув руки в стороны, но, ожидаемо, никого не поймал. Да и можно ли поймать призрак? Одним утром он наступил на розу у своей кровати, хотя был уверен, что в доме этих цветов не было. Он показал розу Саре, и она подтвердила ее реальность – желтая голландская роза. Джон дарил Мэри желтые розы. Именно желтые. Всегда. Когда нервозность Джона стала для Сары очевидна, она приперла его к стенке и заставила рассказать о том, что мучило. Джон рассказал, боясь, что она сочтет его сумасшедшим, но Сара лишь обняла, поцеловала в висок и предложила пожить у него в свободной комнате некоторое время. Джон обрадовался и согласился, потому что в одиночку противостоять призраку покойной невесты было страшно, а Гарри в это вмешивать он не хотел. Пока Сара жила у Джона, Мэри вела себя благоразумно, не появлялась, не оставляла следов своего присутствия в виде чашки на столе, который совершенно точно был пуст еще с вечера, сдвинутой на середину подоконника вазы, в то время, как она стояла с края, выставленной на порог кухни табуретки, о которую однажды споткнулся Джон, потому что не ожидал ее в этом месте (сам он тщательно следил за тем, чтобы ставить предметы меблировки на свои места, так как от этого зависело его уверенное передвижение в пространстве) и многое другое. Сара лишь посмеялась над его страхами, а сам он вздохнул с облегчением. Ровно до того момента, как Сара уехала к себе, и все началось сначала. В какой-то момент времени Джон просто смирился с присутствием призрака в своей жизни, с Сарой они больше на эту тему не заговаривали. В конце концов, Мэри не так уж затрудняла его жизнь, больше выказывая свои чувства, чем мешая. Когда они переехали на Бейкер-стрит, ничего не изменилось. Джон не почувствовал какого-то негатива или агрессии от призрака, поначалу, но вот накануне смерти Сары некто опрокинул аквариум с вуалехвостом (вуалехвоста, после смерти Мэри, подарила Сара). Это случилось ночью, Джон проснулся от грохота разбившегося аквариума и появился вовремя, чтобы спасти Игорю жизнь, подобрав его с пола и на время поместив в кастрюлю с водой. Правда при этом Джон порезался осколком. Утром пришла Сара, и они вдвоем переселили возмущенного Игоря в старый аквариум, пылившийся в кладовке. А на следующий день Сару убили. То, что призрак рассердился на Сару, было очевидно, вот только почему? Что такое крамольное сделала Сара, чего не делала все эти три года? Кроме того, убита Сара была точно так же, как была убита Мэри. В этом Джон видел определенную связь.
Джон переводит дыхание и замолкает, касаясь подушечкой пальца пореза у мизинца. Шерлок хмурится – вот и объясняется свежий порез на руке, а также замена аквариума. Стоит подумать, как влияют открывшиеся факты на семь процентов – уменьшают или увеличивают. Джон терпеливо ждет вердикта, когда звонят в дверь.
– Сегодня что, домофоном вообще пользоваться перестали или он сломался? – возмущается он, поднимаясь и уверенно направляясь к двери.
Шерлок молча следует за ним, а потом с изумлением разглядывает людей в черных костюмах, от которых так и веет работой на правительство. Джон придерживает дверь, не позволяя войти в квартиру, и терпеливо ждет, когда визитеры представятся.
– Это по уборке в комнате, – приходит в себя Шерлок, – пусти их, Джон.
Джон кивает, отходя в сторону. Пять человек с чемоданчиками проходят мимо них, безошибочно определяя терапевтическую комнату, и приступают к работе, не спрашивая разрешения. Такое ощущение, что эти люди в черном собираются уничтожить все имеющиеся в комнате отпечатки пальцев, а их химия, как замечает Шерлок, относится к очень профессиональной. Да, Майкрофт верен себе. Джон все еще стоит в коридоре, прислушиваясь, пытаясь определить, похоже, что происходит в квартире. На лице отражается беспокойство, и Шерлок не сразу определяет его природу, а когда определяет, осторожно касается предплечья Джона и тихо произносит:
– Ты можешь им довериться, это профессионалы своего дела, Игорь от их действий не пострадает.
Джон некоторое время с сомнением поджимает губы, а затем нехотя кивает.
– Мы не закончили разговор, – напоминает Шерлок, – вернемся в кабинет?
Джон мотает головой:
– Лучше на кухню, – решает он. Шерлок удивленно вскидывает брови, а Джон, будто это видит, разводит руками: – Я ненавижу свой кабинет. В нем все напоминает о том, что я слеп. Там я чувствую себя неполноценным. В остальной квартире можно притворяться, что со мной все в порядке, – он замолкает, досадуя на себя: – Прости, – бросает тихо, – я не хотел жаловаться. Пойдем, угощу тебя кофе.
– Заодно уж и накорми чем-нибудь, – улыбается Шерлок, который есть совершенно не хочет, но знает наверняка, что сам Джон с самого утра ничего не ел, и подкрепить свои силы ему, определенно, необходимо.
Они идут на кухню, и Шерлок замирает на пороге, осознавая, что только что проявил заботу о Джоне. Это странно и приятно – заботиться о другом человеке. Шерлок не делал этого тысячу лет, возможно, со времен недоотношений с Себастьяном, да и тогда не было особой заботы, скорее, желание избежать конфликтной ситуации, а здесь и сейчас Шерлок по-настоящему переживает из-за того, что его личный доктор, Джон Ватсон, до сих пор так ничего и не поел. И он, Шерлок Холмс, всеми правдами и неправдами хочет заставить его поесть. Потрясенно качнув головой, Шерлок проходит на кухню и оглядывается на Джона, замершего у холодильника в нерешительности.
– Как думаешь, – произносит тот задумчиво, – ты будешь есть рагу? Еще есть пирог и запеканка картофельная.
– Запеканка, – решает Шерлок, потому что неожиданно вспоминает, что запеканку он ел очень давно, в далеком счастливом детстве, когда с мамой жил в поместье.
– Запеканка, – соглашается Джон, доставая форму для выпечки, затянутую сверху пищевой пленкой.
Он ловко манипулирует с микроволновкой, засовывая туда еду и выставляя таймер, накрывает на стол, наливает в стаканы сок. Шерлок наблюдает за его движениями, отмечая в них легкую неуверенность, когда пальцы Джона зависают над предметом, едва касаясь его, чтобы определить контуры и положение в пространстве. Он размышляет над тем, что чувствовал бы, если бы ослеп сам. Шерлок едва справляется с собственной фобией, чтобы сказать наверняка, что справится и с незрячестью. По крайней мере, Джон своей несломленностью и твердостью характера вызывает уважение. Микроволновка возвещает о готовности пищи, и Джон достает аппетитно пахнущую запеканку, раскладывая ее по тарелкам. Когда все готово, они садятся друг против друга и на мгновение замирают, словно ждут неведомого сигнала к началу нового, а на самом деле продолжению старого разговора. Первым на это решается Джон. Он берет в руки вилку и вертит ее в руках, прислушиваясь:
– Как тебе?
Шерлок поспешно засовывает в рот кусок безусловно вкусной запеканки и соглашается:
– Вкусно! Спасибо.
Джон удовлетворенно кивает и приступает к еде.
– В твоих рассуждениях, даже если отбросить их мистическую составляющую, присутствует логическая дыра, – сообщает Шерлок, гоняя по тарелке крошки от запеканки. – С чего бы Мэри убивать Сару таким же способом, каким убили ее?
– Ну, – пожимает плечами Джон, у которого в отличие от Шерлока вообще аппетит отсутствует и запеканка так и продолжает лежать на тарелке совершенно не тронутая, – откуда я знаю, что там у них, призраков, в голове происходит. Может, она теперь привязана к этому способу убийства на веки вечные…
Шерлок фыркает, не сдержавшись:
– Ты романы писать не пробовал? Что-нибудь готическое в духе Шарлотты Бронте?
Джон пожимает плечами:
– Давно, еще до слепоты, хотел написать детектив, сюжет продумал и даже начал, но мне не хватило практического опыта. Нет данных о работе полиции, документообороте, как ведется расследование.
Шерлок некоторое время разглядывает Джона так, будто видит впервые, а затем произносит негромко:
– В былые времена с удовольствием бы предоставил тебе такую возможность и взял бы на раскрытие какого-нибудь нашумевшего дела. Поварился бы в этой кухне, на целое собрание сочинений материала набрал. А еще мог бы блог вести о расследованиях. Типа сегодня я участвовал в расследовании дела под условным названием «Этюд в розовых тонах».
Джон улыбается:
– Ни за что бы так не назвал – слишком пафосно и не информативно. Жаль, что ты не выходишь из дома, а я не вижу, из нас бы получилась отличная команда.
Шерлок забывает, как дышать, потому что мысль о том, чтобы работать с кем-то в паре ни разу не приходила ему в голову. Все время после Себастьяна он пытался построить собственную независимость, жить самостоятельно, ни в ком не нуждаясь, но оказывается, он совсем не прочь делить будни консультирующего детектива с Джоном. Это открытие обескураживает уже не в первый раз – ведь прав же, прав Майкрофт – личный интерес – влечение – спорь с самим собой, не спорь, но к Джону его тянет, и с этим приходится смириться. Шерлок прочищает горло и неловко произносит, стараясь, чтобы тон был легким и ничего не значащим:
