Текст книги "Личный интерес (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
И Джон неожиданно расслабляется:
– Ладно, я верю тебе. Если что, у меня есть немного наличности. Из города выбраться сможем, – и сердце Шерлока перестает биться на несколько долгих мгновений, потому что его впервые приняли всерьез, потому что самый дорогой вот уже несколько дней человек готов без лишних вопросов пуститься с ним в бега, а это значит многое, в том числе и безоговорочное доверие, а что самое важное, это то, что здесь и сейчас Джон думает о себе и о Шерлоке категорией «мы».
Шерлок потирает грудь в районе сердца и сипло произносит:
– Спасибо, Джон, надеюсь, нам не придется бежать, – и с этими словами открывает дверь на лестничную площадку.
Джон спускается вниз, а Шерлок идет наверх, постоянно прислушиваясь к тому, что происходит. Вот Джон на первом этаже, вот он звонит в дверь, недолгие переговоры с миссис Норрис, дверь открывается, Джон заходит в квартиру домовладелицы, дверь закрывается. Шерлок немного расслабляется. Профессионально быстро осматривает замок и так же, как в день убийства Сары Сойер, открывает дверь. Он не зажигает свет, осматривая квартиру отсутствующего дипломата, воспользовавшись телефонным фонариком. Шерлок приходит к выводу, что в квартире так никто и не появлялся после самого Шерлока, когда он забрал одежду Джона. На всякий случай Шерлок обходит все комнаты, проверяет, закрыты ли окна, и только тогда покидает квартиру. Теперь стоит проверить ход на чердак и крышу. Дверь закрыта, но замок настолько хлипкий, что даже десятилетний ребенок с легкостью сломает его при желании. Шерлок не ломает, а аккуратно открывает отмычкой, а затем, подсвечивая себе все тем же телефоном, обходит пыльный захламленный чердак, вспугнув парочку летучих мышей. Впрочем, на крышу Шерлок выходить не рискует (там слишком много бескрайнего простора), ограничиваясь проверкой двери, а потом и вовсе ретируется под надежные стены дома, назад, на лестницу. В несколько широких шагов Шерлок преодолевает лестничные пролеты, спускаясь на первый этаж. За дверью слышен разговор, значит, Джон все еще у миссис Норрис. Пока Джон не вышел, Шерлок обследует лестницу. Проверяет, надежно ли закрыта подъЕздная дверь и дверь под лестницей, что ведет во двор, где находятся мусорные контейнеры. И только после этого, успокоившись относительно конечного числа людей в ограниченном пространстве, скрывается в тени лестничной площадки, чтобы дождаться Джона. Через некоторое время щелкает замок и дверь миссис Норрис душераздирающе скрипит.
–…спасибо. Не стоит беспокоиться, со мной все в порядке. Я могу о себе позаботиться, – заверяет старушку Джон, пятясь и прижимая к животу пакет с солью (официальная версия визита к домовладелице – необходимость одолжить соль). Шерлок борется с желанием выйти из укрытия и поддержать под руку, потому что кажется, что Джон может просто споткнуться и упасть.
– Обращайтесь всегда, юноша. Без всяких стеснений, – настойчиво приглашает миссис Норрис. – Я заметила, вы подружились с Шерлоком. Он такой милый молодой человек, – миссис Норрис нарочно делает паузу, приглашая Джона ее заполнить, но Джон молчит, чем огорчает не только пожилую леди, но и самого Шерлока, которому очень хочется услышать признание в чувствах к Шерлоку перед посторонними. – Он, кажется, остался у вас? – не смутившись затянувшейся паузой, продолжает свое наступление миссис Норрис. – Это чУдно. Он сам нуждается в поддержке, эта ужасная трагедия, которая с ним приключилась… – еще одна пауза, чтобы получить приглашение посплетничать – Шерлок едва не скрипит зубами от злости. Джон продолжает молчать. – Но вы должны быть осторожны. Я-то дама широких взглядов, но другие могут неправильно понять. Пойдут слухи, вы понимаете, о чем я? – Джон все еще молчит. – Людям рот не закрыть. Еще назовут вас сладкой парочкой, – миссис Норрис мерзко хихикает, – а ведь это не так? – и теперь она уже откровенно ждет ответа.
Шерлок взбешен, ему хочется высказать старухе все, что он видит, читает с нее, все ее маленькие гадкие секреты, тщательно скрываемые за плесневелой старостью, лишь бы она перестала давить на Джона, но он знает, что подобное не обрадует Джона, и потому переживает свое негодование молча, в страхе ожидая ответа Джона. И он отвечает, да так, что у Шерлока на глазах выступают слезы.
– Я бы сказал, миссис Норрис, что это не ваше дело, – холодно и спокойно говорит Джон, – я бы сказал, что мне плевать на сплетни и пересуды. Но, переживая за ваше артериальное давление (не хватало еще одного покойника в этом доме), уточню некоторые детали. Вы интересуетесь, спим ли мы вместе? Да, мы вместе спим, с сегодняшнего дня и, я надеюсь, еще очень долго. Вы интересуетесь, в каком смысле мы спим вместе – отвечаю, в самом развратном. Вас наверняка еще интересует, что между нами, кроме секса, опять же не буду скрывать – отношения, миссис Норрис, самые что ни на есть романтические. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство, до свидания, спасибо за соль.
С этими словами Джон с силой захлопывает дверь, едва не прищемив любопытной старухе нос. Он приваливается спиной к двери и выдыхает с облегчением:
– Старая перечница, – а затем проводит рукой по волосам.
Шерлок выступает из своего убежища, взволнованный только что услышанным признанием. У них отношения? Это звучит правильно.
– Ты как? – интересуется он, осторожно приближаясь к Джону.
– Ужасно, – фыркает тот и порывисто притягивает Шерлока к себе, обнимая и утыкаясь носом ему в плечо, а пакетом с солью в живот. – Все было ужасно. Старуха меня извела своими намеками. Я не сдержался и сказал ей…
– Правду, – прерывает его Шерлок, – ты сказал ей правду, – и Джон улыбается.
– Пойдем домой, – просит он. – Я просто хочу домой, с тобой.
– Пойдем, – покладисто соглашается Шерлок, сжимает руку Джона и ведет его вверх по лестнице, домой, с четким намерением уложить в кровать и любить долго и восхитительно, до самого утра.
На пороге квартиры их настигает телефонный звонок. Джон уверенно находит телефон, стоящий на маленьком столике в углу холла, поднимает трубку.
– Да, привет, Гарри… – Шерлок приваливается к косяку и даже не делает вид, что не подслушивает. – Все нормально… Не волнуйся… Нет, приезжать не надо… Со мной все в порядке, уверяю тебя… Конечно, обязательно, выпью йогурт и лягу спать… Если что, непременно позвоню… Конечно… И я тебя… Спокойной ночи! – Джон кладет трубку на телефон и неуверенно оборачивается, глядя мимо Шерлока, в интуитивно правильном направлении. – Это Гарри, волнуется, – он виновато улыбается. – Ну что, спать?
Шерлок вспыхивает, смущенный и счастливый, отлипает от косяка и подходит к Джону.
– Ты же предлагаешь мне разделить с тобой ложе? Я правильно понял? – уточняет он, заглядывает Джону в лицо.
– Все верно, хоть и немного старомодно, – кивает тот. – Ты же не против?
– Шутишь? – Шерлок снова хватает Джона за руку, и пока тот не опомнился, волочит в спальню. Джон не сопротивляется.
– У меня нет для тебя пижамы, – извиняется Джон, – но я надеюсь, что она нам и не понадобится. В крайнем случае, могу предложить свой халат.
– Халат это хорошо, – хмыкает Шерлок, – а без халата лучше.
На самом деле Шерлок тронут такой щедростью Джона, а уж перспектива снова надеть его вещи приятно греет душу. Он отправляется в ванную, куда вскоре приходит и Джон с халатом, полотенцем и запасной зубной щеткой. Шерлок смывает с себя всю грязь и пакость сегодняшнего дня, с удовольствием избавляясь от остаточного запаха крови. Яблочный гель Джона напоминает о детстве, а медовый шампунь почему-то о Сассексе. Джон остается в ванной, пока Шерлок плещется под душем. Он чистит зубы над раковиной и невнятно рассказывает подробности посещения миссис Норрис. Шерлоку все это кажется естественным и до невозможности милым, по крайней мере, он хотел бы каждый вечер так готовиться ко сну. Джон полощет рот, закрывает кран и произносит:
– Мы как супружеская пара на втором десятке совместной жизни.
– Это плохо? – Шерлок выключает душ и вылезает на желтый коврик, подхватывая халат. Собственная нагота его не смущает, а Джон все равно не видит.
– Нет, не плохо, – отвечает Джон, выходя из ванной комнаты. Шерлок следует за ним, величественно запахнув халат на груди. – Это немного странно, но я бы хотел, чтоб так было всегда, – объясняет он, совершенно естественно признаваясь в том, что так трудно озвучить самому Шерлоку, который страстно разделяет это желание Джона и, едва они перешагивают порог спальни, начинает целовать его в шею.
Джон льнет к Шерлоку, обнимает крепкими руками, отвечает так же жарко, но все же выворачивается из объятий.
– Ты ложись, – говорит он, – я сейчас, кое-что сделаю и вернусь, – и выходит из спальни.
Шерлок немного растерян от его стремительного ухода, а еще возбужден и нетерпелив. Он скидывает халат на пол и принимается перестилать постель, которую они оставили после сегодняшних амурных экзерсисов разворошенным вороньим гнездом. Когда с этим покончено, а Джона все еще нет, Шерлок забирается в кровать под простыню и некоторое время просто лежит в ожидании, но Джон все не появляется и не появляется. Нетерпение сменяется беспокойством, а беспокойство страхом, все же в этой квартире убили двоих, если не считать покончившей жизнь самоубийством сумасшедшей Этель, и тогда Шерлок не выдерживает. Плюнув на все, он выбирается из кровати, снова надевает халат и идет искать свою пропажу, молясь найти его живым.
Джон находится в холле. Скрючившись в три погибели, он что-то делает перед входной дверью. Шерлок не видит что, обзор загораживает напряженная спина Джона, обтянутая белой футболкой, выделяющейся в темноте светлым пятном. Шерлоку приходится подойти вплотную и наклониться, чтобы обнаружить в руках Джона забытый на столике рядом с телефоном пакет с солью. Шерлок настолько потрясен, что не считает нужным проявить деликатность и сбежать, пока Джон его не заметил.
– Что ты делаешь? – вопрошает он, и Джон, проводивший до этого дорожку из соли ровно под дверью, вздрагивает, просыпая неопрятную горсть, которая нарушает строгость белого контура соляной линии.
– Я… Мне… – он поворачивается к Шерлоку, краснея и дико смущаясь, и Шерлок даже не знает, о чем начать думать, чтобы понять действия Джона.
– Просто расскажи мне все, клянусь, постараюсь понять, – просит Шерлок, пугаясь – в голову лезут дикие мысли о душевном здоровье Джона. – Если это стресс, только скажи, мы что-нибудь придумаем…
И тут Джон начинает смеяться. Он смеется тихо, стараясь держать себя в руках, но его сотрясает, и он булькает, как закипевший чайник, хватаясь то за сердце, то за бока, то за живот. Из глаз начинают катиться слезы, и это верный признак того, что Шерлок что-то упустил. Он садится рядом с Джоном и честно дожидается, когда тот перестанет смеяться. Джон предпринимает несколько попыток объясниться, но слова тонут в бульканье и стонах, и, в конце концов, он просто машет рукой и, привалившись к Шерлокову плечу, стонет и подвывает. Постепенно смех затихает, а потом и вовсе прекращается, только улыбка все еще разводит губы Джона в стороны, но и она в какой-то момент сползает. Джон вытирает слезы, делает глубокий вдох и выдох и произносит:
– Прости, но это было так эпично – ты решил, что я с ума сошел. Я на твоем месте скорее заподозрил бы раздвоении личности – этакий доктор Джекил и мистер Хайд, но стресс… Ох, Шерлок, нет… Не сошел, и стресс меня не берет, даже после смерти Мэри, только слепота, возможно, надо было в армию идти после получения диплома. Служил бы сейчас где-нибудь в Афганистане, стрелял бы в моджахедов…
– Или в тебя стреляли, – сердится Шерлок, в душе облегченно улыбаясь – никакого стресса у Джона нет, и все скоро прояснится. – Дай бог, если б просто ранили, а если б убили?
– Если б убили, мы вряд ли встретились, – предполагает Джон, – а вот если б ранили, возможно, и свела судьба вместе. Вдруг бы тебе понадобился сосед, как и мне, известно, что на грошовую военную пенсию квартиру в центре Лондона не снимешь…
– Не люблю сослагательное наклонение, – бурчит Шерлок, – так ты скажешь, зачем понадобилось соль сыпать под дверью?
Джон насупливается.
– Я ее еще на подоконниках насыпал, – сообщает он. – Только в спальне не успел. Это в одном сериале было американском про сверхъестественное. Призраки боятся соли. В круг, нарисованный солью, к примеру, попасть не могут. Ты сказал, что мы делаем ловушку для призраков, а сам только проверил отсутствие людей. У тебя даже оружия нет, – возмущается он. – Чем мы будем защищаться? От людей еще ладно, ножом отмашемся. А если моя правда, и это Мэри? Я не хочу утром найти в этой проклятой комнате твой труп! Пусть я покажусь тебе смешным, – горячится он, – но я все же насыплю эту чертову соль везде, где только можно, а еще водой святой побрызгаю, мне Сара давно ее принесла, я слишком долго собирался это сделать… – и Шерлок сдается, тронутый заботой Джона.
Если Джон верит в то, что это Мэри, пусть верит и дальше, в конце концов, можно и от призраков предохраниться, как говорится, чем бы дитя не тешилось… Нет, Шерлок воздерживается от насмешливых комментариев, он вообще ничего не говорит, но поправляет линию соли под дверью, а потом вместе с Джоном идет в спальню и помогает сделать еще одну, последнюю соляную линию на подоконнике. Потом они обходят всю квартиру, и Джон окропляет освященной водой из бутылки все углы и стены, немного промахиваясь, и Шерлок только успевает уворачиваться, чтобы не попасть под горячую руку. Но все же и его заставляют сделать глоток воды и умыться, и Шерлок безропотно подчиняется, не желая злить Джона. После этого Джон как-то быстро успокаивается и с чувством выполненного долга теперь уже сам ведет Шерлока в спальню, стягивает халат, толкает на кровать и, быстро избавившись от одежды, присоединяется к нему, совершенно обнаженный и желанный. У Шерлока захватывает дух.
Шерлок с каким-то трепетным восхищением обнимает Джона, не крепко, едва касаясь кожи кожей, чтобы не разрушить такое хрупкое доверчивое равновесие, установившееся между ними. Джон сам тянется к Шерлоку, прижаться всем телом, чтобы ни один дюйм не остался в одиночестве, и это странное и прекрасное чувство – осязание рядом другого человека. Шерлок слышит его дыхание, ощущает напряженность плоти, крепость рук и мускулистость ног. Шерлок хочет Джона так сильно, что глаза мгновенно намокают, но он так и не решается на первое движение, чтобы не разрушить это самое умиротворяющее равновесие. Так они и лежат, соприкасаясь, но не двигаясь. Тягучую тишину нарушает Джон.
– Значит, ты испугался за меня? – спрашивает он тихо.
– Да, – подтверждает Шерлок так же тихо, не стесняясь своих чувств, – в этой проклятой квартире погибло слишком много людей. Твоей смерти я уже не смог бы пережить.
– Ты знаешь, – Джон начинает выводить на коже Шерлока какие-то замысловатые узоры, – это прекрасно, когда за человека боятся, значит, он не один во вселенной. Страх за другого – доказательство его существования.
Шерлок обдумывает его слова, вспоминает тот период жизни, когда едва ли не каждый день кололся и мог спокойно умереть от передозировки. Майкрофт с ума сходил от того, что не мог ничего сделать, но Шерлока его страх только раздражал и толкал к новому витку саморазрушения.
– Возможно, эта формула на меня не действует, – говорит он. – Важно не то, что за тебя боятся, важно кто за тебя боится. Майкрофт не спас меня своим страхом от наркотиков, это сделал я сам и немного Лестрейд.
– Когда я думаю, что мог потерять тебя тогда и даже не узнать об этом, мне становится страшно, – признается шепотом Джон. – Это было разрушительно, Шерлок… Все равно что играть в русскую рулетку.
– Да, – соглашается Шерлок, – скорее всего, наркотики и были альтернативным способом ухода из жизни, слишком мало удерживающих от этого факторов на тот момент. Я и правда хотел умереть, просто банальный суицид в нашей семье по умолчанию под запретом, из-за отца. Он покончил жизнь самоубийством, – Шерлок вздрагивает, вспоминая, а Джон успокаивающе сжимает объятия. Шерлок прячет лицо на груди Джона, с силой вцепившись пальцами в его предплечья, голова кружится, а сердце начинает свой заполошный и такой привычный перестук. – Он шагнул с крыши нашего поместья, – шепчет Шерлок. – Джон, я только сейчас понял, что по сути сделал то же самое. Пусть это был трюк, но это было падение с крыши. Я повторил поступок отца, – в голове слышатся грачьи крики, а запах прелой земли щекочет ноздри. – Я мог закончить, как и он, головой всмятку на булыжной кладке, – Шерлока начинает трясти от накативших воспоминаний, предшествующих падению.
Джон перетекает из горизонтального в вертикальное положение, прижимает к себе Шерлока, словно маленького, баюкая его, раскачиваясь с ним взад-вперед. Шерлок утыкается носом в живот Джона, ощущая щекой жесткость волосков в паху и на бедрах, обнимает его, сжимая руками за спиной, и страх, головокружение и тахикардия потихоньку отступают. Джон гладит Шерлока по плечам, целует в висок, шею, кудри и непрестанно бормочет что-то милое и глупое, но такое успокаивающее, что на душе теплеет. Когда Шерлок может слушать и слышать, слова Джона приобретают смысл.
– …так жаль, Шерлок. Я не психоаналитик и не психиатр, всего лишь фокусник от медицины, иначе психотерапевтов не назовешь, мастера трюков, но не истинного волшебства. Но ты прав, определенно, твое падение и смерть отца взаимосвязаны, а отсюда и возникшая агорафобия. Но ты не вспоминай, пожалуйста, не надо вспоминать прошлого, ни к чему это, – бормочет он страстно, и Шерлок тут же вспоминает об одном вопросе, который хотел задать, но так и не задал Джону, отложенный вопрос, ответ на который, похоже, уже и не нужен. – Не вспоминай, Шерлок, прошу тебя, не надо, – умоляет он, – мы и так сможем все исправить, я хороший фокусник, правда. Мы по-настоящему не пытались, а теперь, я надеюсь, ты позволишь мне помочь тебе. Я хочу это сделать для тебя, и я это сделаю. Избавлюсь от всех пациентов, останешься только ты, мой единственный и самый главный пациент. Мы найдем способ, и ты вернешься к миру, я обещаю тебе. Столько есть техник, нужно пробовать, нужно работать, мы справимся, мы, правда, справимся…
Шерлок слушает эти слова Джона и улыбается. Да, он будет только счастлив остаться единственным пациентом своего доктора, своего любимого доктора, даже если он никогда не выйдет из дома, с Джоном он готов на самоизоляцию до конца своих дней. Но как было бы здорово подарить ему зрение, дать возможность видеть. Больше всего на свете Шерлоку хочется встретиться взглядом с осмысленным взглядом Джона, и он клянется сам себе, что найдет способ. Психосоматика – подходящая область для экспериментов. Шерлок, убаюканный мягким негромким голосом Джона, монотонными покачиваниями и теплыми успокаивающими объятиями, погружается в сладкую мечтательную дрему.
– Шерлок, Шерлок, – Джон настойчиво трясет его за плечи, и Шерлок мгновенно приходит в себя от отчаянного страха в голосе Джона, хорошо запрятанного, но пробивающегося сквозь возведенные стены самоконтроля, как фальшивая нота во время скрипичного соло. – Шерлок, в квартире кто-то есть, – Джон понижает голос до шепота, – кто-то кроме нас.
Шерлок вмиг утрачивает сонливость и расслабленность, прислушиваясь – тишина. Он все же решает одеться, нашаривая валяющийся на полу халат. Опять прислушивается, сжимая руку Джона, чтобы успокоить его и поделиться собственной уверенностью. Тишина бьет по нервам.
– Никого, – шепчет Шерлок, расслабляясь, тянется к лампочке и пару раз щелкает выключателем, чтобы убедиться – электричества, похоже, нет. – Света нет, скорее всего, пробки выбило, – сообщает он Джону, – пойду проверю, – и в этот момент где-то в глубине квартиры слышится скрип открываемой двери, а затем негромкий хлопок, будто от сквозняка закрылось окно.
А дальше Шерлока выбрасывает из кровати, как ядро из катапульты. Уже на бегу, сжимая обнаружившийся в кармане халата телефон, Шерлок бросает:
– Будь здесь, – и вылетает из комнаты.
Халат путается в ногах, и Шерлок жалеет, что не догадался припрятать где-нибудь под кроватью нож, который сейчас чувствовался бы в руке надежной тяжестью. Значит, остаются единоборства. Шерлок оказывается на кухне, ближайшем к спальне помещении, щелкает рукой по выключателю, но свет так и не загорается. Шепотом чертыхаясь, Шерлок достает телефон и включает фонарик, начиная обшаривать пространство. Судя по всему, в кухне пусто, только окно странным образом открыто нараспашку, сорвана простыня, да соляная дорожка сметена на пол, отчего по телу Шерлока начинают разгуливать стада мурашек. Дальше Шерлок обследует ванную комнату, чтобы удостовериться, что там никого нет. Опасной территорией остается холл и расположенные друг против друга две комнаты: психотерапевтическая и кабинет. Шерлок скользит фонарным светом по стенам холла, когда слышит стук окна, доносящийся явно из психотерапевтической комнаты. Он бежит туда, но дверь сама открывается навстречу, ударяя Шерлока в лоб. От неожиданности фонарик падает, осветив на мгновение некую тень в чем-то светлом, силуэтом застывшую в проеме двери, а потом наступает темнота и Шерлоку кажется, будто кто-то бежит к окну психотерапевтической комнаты. Подбирать телефон некогда, и он врывается следом, чтобы увидеть женский силуэт на фоне распахнутого настежь окна, подсвеченного тусклым уличным фонарем. В комнате тянет сквозняком, пахнет сыростью и туманом. Шерлок приближается к окну, вглядываясь в силуэт, отдаленно угадывая светлое, предположительно белое, платье и волосы до плеч, определенно женский силуэт. Тот, кто стоит у окна, поворачивается к нему, но в темноте не разобрать лица, только угольная тьма под светлыми прядями, Шерлок бросает быстрый взгляд в сторону картины с водопадом, чтобы удостовериться, что она выключена, а когда вновь переводит взгляд к окну, того, кто там стоял, уже нет. Краем глаза он угадывает движение слева от себя и делает рывок, чтобы перехватить того, кто вздумал играть с ним в эту глупую игру, и в этот момент с грохотом падает аквариум. Прямо под ноги Шерлоку. Вода с мелкими и крупными осколками покрывает собой пол, а где-то внизу прыгает, тяжелым пузом ударяясь об пол, умирающий Игорь. Хлопает дверь, и Шерлок понимает, что, кажется, только что упустил преступника. Он перепрыгивает через то, что творится на полу, все же приземляясь голой ступней на пару осколков, впивающихся в кожу на ноге, но стойко не обращает на это никакого внимания, продолжая преследование призрака. Хлопает входная дверь, и пока Шерлок добегает до нее, слышит, как знакомо скрипит несмазанная дверь на чердак. Он скачет в темноте наверх через ступеньки, в развевающемся, так и не завязанном на пояс халате, не смущаясь собственной наготы, чтобы ворваться в распахнутую дверь на чердак и замереть перед дверью на крышу. Если человек был у них сегодня, то он уже ушел – на крыше Шерлок не сможет продолжить преследование. Шерлок еще некоторое время стоит, тоскливо пряча глаза, а потом неохотно возвращается в квартиру. Свет в подъезде уже горит (Шерлок отмечает дорожку собственных кровавых следов) и в квартире тоже. Открыта панель электрощитка – похоже, Джон поправил выбитые пробки. Ему-то все равно, есть электричество в квартире или нет, это – проявление заботы о Шерлоке. Вот только самого Джона нет ни в спальне, ни в кабинете, ни на кухне, и только тогда Шерлок вспоминает о разбившемся аквариуме. Он так боится за Джона, что влетает в психотерапевтическую комнату с разгона и замирает в дверях, остановленный безжизненным голосом Джона:
– Осторожно, здесь везде осколки.
Джон, в белой футболке и трусах, в которые успел одеться, пока Шерлок воевал с призраками, стоит на коленях, спиной к Шерлоку, склонив голову. Спина прямая и напряженная. Ступни изранены и сочатся кровью, которая смешивается с водой и осколками, а также разбросанными водорослями. Сердце Шерлока замирает, прежде чем он начинает двигаться, осторожно переступая через стекло. О собственных порезах он сейчас не думает, все мысли заняты Джоном и его неестественно прямой от отчаяния позой. Когда он оказывается рядом, сердце заходится безумным стуком, потому что Шерлок видит в руках Джона, сложенных ковшиком, Игоря, мертвого безжизненного вуалехвоста с поникшими и прилипшими к пузатому тельцу плавниками. Хвост рыбы уже не выглядит шикарным, а скорее напоминает жалкую намокшую марлю черного цвета. Джон прижимает Игоря к животу, отчего на белой футболке образовалось темное пятно. Джон молчит, смотрит слепо куда-то в пол и, кажется, даже не дышит. Шерлок садится рядом, так, чтобы Джон чувствовал его присутствие, соприкасаясь своим боком с боком Джона, протягивает руку и обнимает ею руки Джона, создавая тем самым как бы двойную колыбель для Игоря. Джон беспомощно оборачивается к Шерлоку, блуждая слепым взглядом по стене.
– Он умер, – сообщает обиженно, – умер. Когда я добрался до него, было поздно что-то предпринимать. Игорь мертв, Шерлок. Я так и не увидел его, – Шерлок сочувственно обнимает Джона свободной рукой, и Джон утыкается лбом в его плечо – неудобная поза, но Джон застывает в ней, и Шерлок терпит, боясь побеспокоить. – Сара подарила его после смерти Мэри, я уже не видел тогда. За эти три года мы с ним стали… нужны друг другу. У него был характер, – Джон издает звук, похожий на всхлип, и Шерлок благородно ничего не замечает. – Я так и не увидел его… Моя вина, нужно было сразу понять, что Мэри не отпустит его и во второй раз закончит то, что задумала, – Джон отстраняется и пытается вытереть намокшие глаза о плечо. – Ты не думай, я не псих, – бормочет он. – Не плакал из-за Сары и Делайлы, плачу из-за рыбки… Я не плачу на самом деле. Это вода попала…
– Джон, – осторожно зовет его Шерлок, – ты поранился о стекло. Нужно осколки убрать из ступней и обработать раны. И тебе, и мне, – при упоминании о ранах Шерлока, Джон приходит в себя.
– Да, конечно, я сейчас, все сделаем, у меня аптечка есть, только стекло тебе придется самому, я осколки не увижу, надо осторожно, чтобы под кожу не загнать, – торопливо произносит он, поднимаясь, а Шерлок, с облегчением наблюдая за ним, поднимается следом.
– Стой там, где стоишь, – велит он, – я сейчас принесу стул, а потом уберу стекло, ходить пока нельзя, – Шерлок подхватывает забытую на журнальном столике тарелку и протягивает ее Джону. – Положи сюда Игоря, мы кремируем его утром.
Джон поспешно протягивает вперед руки, Шерлок подставляет под них тарелку, и Игорь перекочевывает в нее, находя в керамике свое последнее пристанище. Шерлок ставит тарелку обратно на журнальный столик и идет искать совок и метелку. Нужно убрать осколки стекла. Шерлок принимается сметать осколки с пола в психотерапевтической комнате, мрачно размышляя о собственной неудаче. Джон чутко прислушивается к нему.
– Скажи, ты видел кого-то? – спрашивает он наконец. – Ты видел ее? – про себя Шерлок усмехается случайно правильной постановке вопроса – в этом весь Джон, он изрекает истины, не отдавая себе отчета.
– Не видел, только мельком, – признается он, – описать не смогу.
– Но это был человек или призрак? – настаивает Джон. – Это ты можешь сказать?
Шерлоку не хочется раскрывать свои карты, и он мотает головой, потом спохватывается, что Джон не видит, и начинает рассказывать подробности погони, стараясь не упустить деталей. Джон слушает внимательно, иногда кивает, словно подтверждает какую-то мысль Шерлока, а потом хмурится.
– Мы могли погибнуть, – признает он очевидное, – вернее, ты мог погибнуть. Вместо Игоря. Я чувствую себя таким беспомощным, таким бесполезным… – он злится, и Шерлок, отбросив метелку, стремительно подходит к нему и обнимает.
– Ты бесполезный, я бесполезный, мы оба с тобой калеки. Если б ты видел, если б я мог последовать на крышу за убийцей…
И в этот момент снизу доносится крик миссис Норрис, душераздирающий и пронзительный. Шерлок и Джон отстраняются друг от друга, а потом не сговариваясь и все также оставляя за собой кровавые следы, выскакивают на лестничную площадку. Джон беспомощно застывает у двери, а Шерлок кубарем скатывается вниз.
========== Глава 12. Выжившая. ==========
Картина, которую застает Шерлок, ввергает его в легкий шок. Полураздетая и простоволосая миссис Норрис, сама по себе похожая на призрака больше, чем то, что мелькало сегодня в темноте перед Шерлоком, заломив руки и сотрясаясь старческим телом, вопит над окровавленной Гарри Ватсон. Шерлок стремительно приближается, не замечая боли в пораненных ногах, и первым делом проверяет пульс. Гарри жива, Шерлок может заявить это со всей ответственностью. Лицо залито кровью, багровая лужица натекла на пол рядом с головой, руки раскинуты в стороны, одежда в крови. Миссис Норрис все вопит над ухом, начиная клокотать, краснеть и закатывать глаза, и Шерлок раздражается – эти старики со своим дряхлым изношенным организмом вечно принимаются умирать не вовремя. Не хватало сегодня все же заполучить труп. Шерлок медлит некоторое время, делая скоростную раскладку произошедшего в связи с существующими версиями, прикидывает, как себя вести и что делать в первую очередь, а потом вытаскивает телефон и вызывает скорую.
– Множественные порезы и черепно-мозговая травма у женщины в возрасте около сорока и угроза сердечного приступа у женщины далеко за семьдесят, – раздраженно выговаривает он в трубку.
В этот момент миссис Норрис на мгновение замолкает и с достоинством поправляет Шерлока:
– Мне всего лишь семьдесят четыре, молодой человек, – после чего возвращается к прежним завываниям.
Шерлок честно повторяет названный возраст, адрес и отключает телефон.
– Сейчас сюда приедут парамедики, возможно, мужчины, вы в состоянии дойти до гардероба и одеться? – интересуется он у домовладелицы.
Угроза появления посторонних мужчин заставляет ее снизить тональность и поспешно сбежать к себе, проявив нехарактерную для сердечницы проворность, а Шерлок принимается изучать повреждения Гарри. С появлением скорой это будет невозможно. Он внимательно рассматривает нанесенные на лицо порезы, затем оглядывается, подмечая мельчайшие детали и воссоздавая в голове картину случившегося нападения. Он немного колеблется, прежде чем спрятать окровавленный нож, валяющийся в трех шагах от них и вздрагивает, когда слышит за спиной:
– Кто пострадал, Шерлок? – голос Джона звенит от отчаяния.
Черт, Шерлок совсем забыл о нем. Он лихорадочно соображает, как себя вести – нужно дать правильный ответ, чтобы не вызвать подозрений и сомнений – Джон отнюдь не дурак, и в состоянии отличить ложь от правды. Шерлок решает не лгать, а просто умолчать о своих выводах. Он поворачивается к нему и на миг замирает, сраженный такой прекрасной картиной, как Джон Ватсон в белой футболке и боксерах, босой, подтянутый, напряженный, мило встрепанный и до невозможности родной. Шерлок в два стремительных шага приближается к нему и обнимает.
