Текст книги "Личный интерес (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
– Вам нужна помощь, мистер Холмс?
– Нет, спасибо, дальше я сам, – бормочет в ответ он, отрываясь от стены и начиная медленно подниматься по лестнице. – Не беспокойтесь, – произносит Шерлок, когда достигает второго этажа, – Шерлок Холмс, Шерлок, – представляется он.
– Меня зовут Сара, – сообщает встречающая его женщина, – Сара Сойер – помощница доктора Ватсона. По всем организационным вопросам можете обращаться ко мне. Прошу вас, – она отступает в сторону, предоставляя возможность пройти в квартиру, – доктор вас ждет.
Шерлок входит в холл, быстро оглядываясь, чтобы вытянуть побольше сведений о тех, кто проживает в этой квартире, но задержаться не получается, Сара ведет его к той самой двери в психотерапевтическую комнату, где в кресле, должно быть, уже сидит тот самый доктор Джон Х. Ватсон с неизменным блокнотом в руках. Ну что ж, Шерлок дает себе слово удовлетворить свое любопытство на обратном пути, а сейчас есть куда более интересные вещи.
– Джон, позволь представить тебе нашего нового пациента, мистера Холмса, – произносит Сара, открывая дверь и пропуская Шерлока вперед. – Доктор Ватсон, знакомьтесь.
– Шерлок, пожалуйста, – Шерлок с жадностью рассматривает мужчину, поднимающегося из кресла.
– Джон Ватсон, Джон вполне подойдет, – мужчина настороженно кивает, избегая смотреть Шерлоку в глаза. – Прошу, располагайтесь.
Джон, Шерлок с удовольствием решается так его называть, опускается в кресло. Последовав его примеру, Шерлок с любопытством оглядывается. Сара деликатно уходит, плотно закрывая за собой дверь.
Некоторое время в комнате царит тишина, и Шерлок не спешит ее нарушать. Он рассматривает то, что видел ранее в бинокль, удивляясь, что при личном знакомстве все выглядит немного иначе: уютнее, может быть, спокойнее, более умиротворяюще. Даже падающий с тихим шелестом водопад успокаивает разбушевавшиеся нервы.
– Симпатичная у вас рыбка, – замечает Шерлок, разглядывая издалека вуалехвоста. – Мне такой недавно приснился.
– Его зовут Игорь, – говорит Джон, не отрываясь от своего блокнота, и Шерлок чуть наклоняет голову в его сторону, анализируя голос – приятный, негромкий, располагающий – Шерлок доволен голосом своего доктора.
– Забавное имя, – хмыкает Шерлок, – наводит, знаете ли, на ассоциации разные.
– Возможно, – соглашается Джон. – Может быть, вы мне его опишете? – он стучит кончиком ручки по блокноту, словно в нетерпении, так и не подняв глаз на Шерлока. – Как он выглядит по вашему?
Шерлок косится на Джона, но тот по-прежнему в своем блокноте, только теплая едва заметная улыбка трогает тонкие губы.
– Хотите знать, каким я его вижу? – у Шерлока в голове рождается несколько гипотез, для чего это нужно. – Пузатый, важный, очень дорожит своим хвостом.
Джон задумчиво прикусывает нижнюю губу, уставившись в блокнот, и Шерлок не может отвести от него взгляд – так это выглядит… завораживающе.
– Расскажите, зачем вы здесь, – прерывает Джон затянувшуюся паузу и что-то пишет в блокноте, Шерлок начинает подозревать, что Джон сам полон разнообразных комплексов, раз никак не может посмотреть на него открыто. – Обычно, перед тем как начать работать с пациентом, я всегда спрашиваю, что бы он хотел получить от наших сеансов. Чего добиться.
– О, – Шерлок удобнее устраивается в кресле, – на мой счет не волнуйтесь. Я здесь не по собственной воле, – он намеренно лукавит, сам до конца не понимая, почему не хочет говорить правду. – Я вижу, вы поймете меня. У вас тоже есть проблемный старший брат, алкоголик, недавно расставшийся с подружкой, – Джон хмыкает, не поднимая глаз. – Мой, хоть и не алкоголик, но тоже весьма проблемный, любит покомандовать и слишком плотно опекать. Ужасно быть младшим, – Джон кивает, сдержанно улыбаясь. – Психотерапевт – не мое желание, а брата. У него есть средства давления на меня, и его приходится учитывать. Я здесь только из-за него.
Джон пытается придать лицу серьезность:
– Сара подала вас как крайне нуждающегося в помощи пациента. Вы обманули ее?
– Скорее, не сказал всей правды, – Шерлок пожимает плечами, не видя в этом крамолы. – Кроме того, у меня ведь действительно проблемы.
– Какого характера? – осторожно интересуется Джон.
– У меня агорафобия, доктор, – сообщает Шерлок. – С паническими атаками, – Джон что-то пишет в блокноте, Шерлок вежливо отводит взгляд, чтобы не выглядеть совсем уж бестактным, да и сидит Джон довольно далеко, чтобы можно было разглядеть записи.
– Давно это у вас? Связано с каким-то событием? Хотите об этом поговорить?
Шерлок мотает головой:
– Нет уж, увольте. Болезнь прогрессирует. Раньше приступ паники проявлялся только на открытой местности, сегодня же я почти пережил его вновь, переходя дорогу. Таблеток не принимаю, в психотерапевтов не верю.
– Причина, я так понимаю…
– Падение с крыши, ничего особенного, – Шерлок морщится. – Правда, Джон, давайте о чем-нибудь другом. Понимаю, мы не можем молчать весь сеанс, так что буду рад поговорить на абстрактные темы.
– О книгах? Фильмах? Женщинах? – предлагает на выбор Джон.
– Не смотрю и не читаю художественной литературы, – в голосе Шерлока слышится презрение. – А женщины – не моя сфера.
– Тогда, может быть, о снах, – ручка замирает в воздухе. – Вы упомянули о моей рыбке.
– Да, – смеется Шерлок, – забавный был сон.
Почему бы и не рассказать? Собственно, большая часть психоанализа основана на снах, и хоть Джон всего лишь психотерапевт, Шерлоку кажется интересным опыт обсуждения своего сна. Он рассказывает о сновидении подробно (умалчивая о декорациях, в которых оно разворачивалось), передавая собственные чувства и мысли в тот момент. Сон яркий и запоминающийся, до сих пор свеж в памяти, хотя обычно сны не задерживаются в голове. Джон слушает внимательно, опять что-то пишет в своем блокноте, но Шерлок уже не обращает внимания на эту его особенность. Она – словно приложение Джона, такая своеобразная фишка, как пальто самого Шерлока в те времена, когда он еще был консультирующим детективом на выезде.
– Интересный сон, – произносит Джон, словно считывает слова с блокнота, – а что за желание вы не могли произнести? Помните? Можете не говорить, если боитесь, что не исполнится.
– Я не суеверен, – Шерлок возмущен подобным предположением. – Хотел попросить, чтоб все было по-прежнему.
– Как до падения? – уточняет Джон, и Шерлок снова кивает. – А вам не приходило в голову, что, возможно, волшебная рыбка из вашего сна, – «Игорь», уточняет Шерлок, – пусть Игорь, – соглашается Джон, – был прав относительно того, что это не то самое, что вам действительно нужно.
– Вы шутите? – смеется Шерлок. – Хотите сказать, что мне не нужно быть нормальным?
– А вы разве были нормальным? – ручка опять замирает над блокнотом, и Шерлок некоторое время обдумывает вопрос.
– Вы правы, я и не был нормальным – высокоактивный социопат – достаточно страшный для вас диагноз? – Шерлок бросает быстрый взгляд на Джона, и тот медленно опускает ручку на лист бумаги, что-то старательно выводя.
– Это не диагноз, Шерлок, – мягко произносит он, впервые произнося имя Шерлока (приятно слышать его из уст Джона, потому что звучит оно необычно и волнующе), – это набор слов, – Шерлок задумчиво подносит пальцы к губам, складывая их привычным жестом.
– Может, вы и правы, – тихо произносит он, – может, вы и правы.
– Расскажите, чем вы занимались до падения, – просит Джон. – Кто вы по профессии?
– Единственный в мире консультирующий детектив, – с неудержимой горечью отвечает Шерлок. – Неужели не читали дела Мориарти? О лже-детективе, подстроившем несколько громких дел, чтобы сделать себе имя? Год назад об этом во всех газетах писали.
– Нет, – с едва завуалированным напряжением отвечает Джон, – не читал. Я некоторым образом устранился от новостей и политики в последнее время.
– А… Тогда понятно. Ну вы ничего не потеряли. А я – только работу. То, что осталось – всего лишь слабое подобие того, что было. Собственно, весь смысл сводится к дедукции – умению наблюдать. Вы видели это, когда я рассказал о вашем брате.
– Я думал, вы справки навели, – удивленно произносит Джон. – Сам бы так сделал, прежде чем обращаться за помощью к кому-то.
– Брат, может, справки и навел, – замечает Шерлок, – но мы с ним информацией не обмениваемся. Я все это увидел, – и не откладывая объяснение, рассказывает, каким образом пришел к озвученным выводам.
Джон восхищен и потрясен. Задумчиво грызет кончик ручки, барабаня пальцами по блокноту:
– Невероятно, потрясающе!
Воодушевленный его словами, Шерлок продолжает производить впечатление:
– Вот вам еще один пример. Ваша пациентка, с которой я столкнулся в дверях, с короткой стрижкой. У нее явные проблемы с алкоголем, она болезненно фиксирована на ком-то из близких родственников, порой демонстрирует агрессивное поведение. Не работает, находится на содержании того самого родственника. Недавно пережила расставание с очередной любовницей, но на самом деле она сама постоянно отталкивает всех своих подружек, потому что бежит от серьезных отношений, они ей не нужны… – тут Шерлок замирает, замечает теплую улыбку на губах Джона и расстроенно бьет ладонью по подлокотнику кресла. – Это была ваша сестра, а не пациентка, да? У вас не брат, а сестра, ведь так?
Джон кивает:
– Да, сестра, Гарри. Но в остальном вы все правильно сказали. Это потрясающе!
Шерлок досадливо дергает плечом:
– Всегда есть что-то!
Джон покашливает, чтобы привлечь внимание Шерлока.
– У нас еще есть время. Может быть поговорим о вашем детстве? – предлагает он, что-то записывая при этом в блокноте. – Если проблема фобии в недавнем падении, то детство должно быть безопасной территорией.
Шерлок отворачивается от Джона, чтобы тому не удалось увидеть выражение отчаяния на лице, и долго смотрит на Игоря, равнодушно плавающего за стеклом. Когда молчать дольше кажется неприличным, он решается озвучить щекотливый момент из далекого прошлого:
– Я не помню своего детства, Джон. Ну, может быть, год жизни, а дальше детство закончилось, – Шерлок снова смотрит на Джона.
– Не понимаю, – ручка опять замирает над блокнотом, и Шерлок вдруг замечает в пшеничных волосах Джона седые нити, а ведь он совсем еще не стар, мелькает мысль, откуда эта ранняя седина?
– Да все просто, – Шерлок проводит устало рукой по лицу, – в пять лет я заболел менингоэнцефалитом, полгода провалялся в кровати и едва не умер. Это совпало со смертью отца. Все мои воспоминания начинаются с того момента, как я пришел в себя. Целый год после болезни мы прожили с мамой в поместье вдвоем. Брат учился в университете, отец лежал в склепе на домашнем кладбище. Это и был год моего детства. Потом мама умерла, мне наконец исполнилось семь лет. Брат стал моим опекуном и отправил меня в закрытую школу для мальчиков. Детство закончилось.
Джон кусает ручку, уставившись в свой блокнот. И как только его пациенты не стащили и не уничтожили еще этот рудимент эпистолярного жанра?
– Год – это целая жизнь, – наконец произносит Джон, – расскажите, каким был этот год. Конечно, если воспоминания не болезненные.
Шерлок усмехается – эти воспоминания, наверное, самые добрые и счастливые. О том годе жизни с мамой в поместье говорить одно удовольствие. Он набирает воздуха в грудь и начинает рассказывать про те времена: как им с мамой было хорошо вдвоем, как она играла для него на пианино и сама пела детские смешные песенки, как она сидела у его постели, пока он не засыпал, как она читала ему книги, как они ходили гулять далеко за пределы поместья, к вспаханным полям и даже дальше, как она подарила ему набор юного химика, и на следующий день он устроил в кухне пожар, как они наряжали елку на Рождество, и что он нашел под ней на следующее утро. Шерлок рассказывает о ее мягком голосе и теплых руках, о ее волосах, которые щекотали шею, когда она обнимала его и запахе корицы и меда, которыми от нее пахло. Он рассказывает о кухарке Марджери и привратнике Энтони, о гувернере мистере Линэе и учителе Клаусе, который показал маленькому Шерлоку азы игры на скрипке. Шерлок рассказывает о своей коллекции бабочек и марок, о большом пожарном автомобиле, о деревянном коне Вильгельме и плюшевом медведе Марти. Шерлок взволнован – он так давно не вспоминал тот самый счастливый год своей жизни, что кажется, с высоты своих за тридцать лет, будто все это было не с ним, а с каким-то другим маленьким шестилетним мальчиком. Тот мальчик никогда не стал бы одиноким язвительным социопатичным Шерлоком, они слишком разные. Прозвеневший звонок на таймере обрывает поток воспоминаний, и Шерлок захлебывается незаконченной фразой, внезапно замолкая.
– Время вышло? – удивленно говорит он, глядя на Джона.
– Мы увидимся послезавтра в это же время, – успокаивает его Джон. – Вам подходит?
– Да, – соглашается Шерлок, потрясенный тем, что говорил о своем детстве с чужим человеком, – да, вполне, – он поднимается, собираясь прощаться, но Джон еще не отпускает его, крутит в руках ручку, задумчиво глядя в свой блокнот.
– Мы могли бы попробовать гипноз, – неуверенно предлагает он, по-прежнему не глядя на Шерлока. – Провалы в памяти детского периода…
– Нет-нет, – прерывает его Шерлок, – не надо гипноза. Я не поддаюсь, кроме того, для меня стало привычкой удалять из памяти ненужные воспоминания, чтоб не засорять жесткий диск. Провалы в памяти – не проблема.
Он не успевает закончить фразу, потому что дверь открывается и заглядывает Сара.
– Пойдемте, мистер Холмс, я вас провожу, – произносит она, бросая обеспокоенный взгляд на Джона.
Тот молчит, уткнувшись взглядом в блокнот, все еще крутит в руках ручку.
– До свидания, Джон, – говорит Шерлок.
– До свидания, – соглашается Джон, так и не взглянув на Шерлока.
Это разочаровывает, но чтобы отказаться от второго сеанса, даже мысли не мелькает. В холле Сара задерживает его, чтобы уточнить по поводу следующего раза. Пока она что-то заносит в ежедневник, Шерлок оглядывается, отмечая полное отсутствие мебели в широком холле, кроме жмущегося в углу телефонного столика и вешалки, но уже без прежнего энтузиазма – он слишком вымотан воспоминаниями. Наконец, они прощаются, и Шерлок выходит из квартиры. К себе домой он бежит, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы опередить подступающий приступ паники, и это почти удается. Захлопнув дверь, приваливается спиной к стене в небольшой прихожей миссис Хадсон, восстанавливая дыхание. В кармане пищит телефон. Шерлок игнорирует его, зная, что это – Майкрофт. Но он не хочет говорить с любопытствующим братом – сегодняшняя встреча с Джоном – слишком личное.
Сегодня Шерлок не ведет наблюдений. Меланхолическое настроение загоняет его на диван, где он проводит время вплоть до визита брата, не удержавшегося от личной встречи.
– Как все прошло? – интересуется тот у спины Шерлока, занимая то кресло, которое осталось у камина. – Доктор, конечно же, разочаровал? – в ожидании ответа нетерпеливо постукивает концом зонта по ковру миссис Хадсон.
– Перестань, – просит Шерлок, не меняя позы, – ты фальшивишь, – «Болеро» Равеля он узнает безошибочно.
– Прости, – Майкрофт перестает раздражающе стучать по полу, – так что про доктора Ватсона? Тебя интересует, что я на него нарыл? Ты придешь в восторг…
– Оставь себе, – глухо произносит Шерлок, демонстрируя брату равнодушную спину, обтянутую синим атласом халата.
– О чем вы говорили? – не отстает Майкрофт. – Насколько я знаю…
– Ни о чем, что бы касалось тебя, – обрывает Шерлок. Неожиданно он садится на диване и смотрит, нахохлившись на брата, пряча кисти рук подмышками. – Скажи, ты давно был в поместье? – вопрос оказывается неожиданным для него самого.
– Что? – высокомерные брови Майкрофта неудержимо ползут вверх. – Почему ты спрашиваешь? – Майкрофт почти сразу же надевает маску безразличия, но в глазах остается след хорошо запрятанного испуга.
– Так, просто, – Шерлок пожимает плечами, ему давно уже холодно, но сходить за пледом он так и не собрался.
Майкрофт, вздохнув, поднимается, приносит из спальни брата плед и бросает тому на колени.
– Утеплись, – велит строго, и Шерлок тут же делает плечом пренебрежительное движение, как бы говоря, я не просил. – В поместье все нормально. За ним присматривают. А ездить туда мне некогда, дела государственной важности, знаешь ли.
– Ну да, ну да, – Шерлок неохотно заворачивается в плед, пряча в мягкой шерсти шотландки нос, – в следующий раз, когда поедешь, возьми меня с собой.
Майкрофт кивает, прощается и поспешно уходит. Похоже, у него свои демоны. Вот только разбираться с ними пока не хочется. Шерлок опять укладывается на диван, поджимая ноги. В этот вечер он не музицирует.
========== Глава 3. Сеанс второй. ==========
День начинается уныло: в голове до сих пор теснятся образы из детства, вызывая тоскливое сожаление об утраченном. Шерлок по-прежнему лежит на диване, неподвижно зависнув в собственных воспоминаниях, когда приходит Лестрейд. Его впускает озабоченная миссис Хадсон, которая на цыпочках удаляется, боясь спугнуть удачу. Появление Лестрейда сулит новое дело и, как следствие, восстановление бодрости Шерлока. Некоторое время Лестрейд молча топчется около дивана, громко сопит и шуршит бумагами, пытаясь привлечь внимание. Но Шерлок лишь протягивает вверх худую руку:
– Что там у вас, инспектор? – голос равнодушен и холоден. – Боюсь, ничем не смогу помочь, сегодня я не в форме.
Лестрейд прочищает горло и произносит, крайне волнуясь:
– Он вернулся, Шерлок. Этот гад вернулся, – и вкладывает в расслабленные пальцы глянцевую фотографию.
Фотография перемещается туда, где находится уровень глаз Шерлока, некоторое время ничего не происходит, а затем Шерлок резко садится, выпрямляясь. От былой меланхолической задумчивости не остается и следа. Шерлок впивается взглядом в фотографию.
– Когда это случилось? Где? Что с трупом? – адресует он требовательный вопрос Лестрейду.
– В морге. Нашли утром в парке, – тот называет точное время и место обнаружения трупа. – Вот результаты вскрытия, – протягивает Шерлоку папку, – фотографии с места преступления. Все как тогда. Точный удар в сердце. Тот же нож. Снят скальп. Вертикальный глубокий порез на лбу. Погибший – Норман Блейк, документы, деньги, ключи от квартиры – все при нем. Это точно он. Охотник за скальпами вернулся, – выглядит Лестрейд неважно – помято и устало, но азарт в глазах сияет молодым блеском.
Шерлок морщится:
– Не надо громких слов. Вы уверены, что это не подражатель? – листает страницы отчета патологоанатома и судмедэксперта, кивает: – Да, это он.
– Там есть заключение психолога, – роняет Лестрейд. – А еще досье на жертву.
– Ваш психолог – идиот, – произносит пренебрежительно Шерлок, – также как и Андерсон. Но это действительно он, и он вернулся, – поднимает на Лестрейда взгляд: – Почему? Через три года…
– Я не верю, такая удача, – Лестрейд начинает ходить по гостиной и передвигать вещи, на что Шерлок лишь хмыкает, углубляясь в чтение документов.
Спустя некоторое время он интересуется:
– Видео для меня засняли?
– Конечно, – Лестрейд поспешно вытаскивает из кармана флешку и передает Шерлоку.
Тот подключает ее к ноутбуку и запускает длинный видеофайл, снятый одним из подчиненных Лестрейда, как только полиция оцепила место преступления. Шерлок смотрит внимательно, иногда останавливая видео или проматывая назад и запуская снова, при этом постоянно комментирует:
– Какой косорукий это снимал… Почему изображение все время скачет?.. Ты должен уволить его с работы, пьянство – весомый довод, а он еще и травку курит… Кто так снимает?! Кто так снимает?! Что за техника допотопная? На телефон и то получилось бы лучше… Тени, зернистость… Право, Лестрейд, что есть запись, что нет ее… А это что тут такое?.. – и бесконечно по кругу обвинения в непрофессионализме и различные нелицеприятные эпитеты в адрес представителей Скотланд-Ярда.
Лестрейд не обращает внимание на слова Шерлока, терпеливо стоит рядом, ожидая вердикта. Просмотр затягивается. Когда Шерлок, наконец, закрывает ноутбук, вид у него безумный.
– На этот раз мы его возьмем, – произносит он, маниакально улыбаясь, – на этот раз он будет наш.
– Так что на счет дела? – интересуется Лестрейд. – Какая-нибудь зацепка? Хоть что-то ты мне дашь?..
Шерлок качает головой:
– Не сейчас. Мне надо подумать. Я позвоню.
Лестрейд смотрит подозрительно, не решаясь уйти:
– Ты точно ничего не утаиваешь? Мне не придется бегать по всему Лондону, чтобы спасти твою задницу от очередного безрассудства? Ты же не собираешься взять его в одиночку?
– Это невозможно, – холодно отвечает Шерлок, вновь погружаясь в бумаги, – даже если бы я сильно захотел. Ограничен пределами квартиры, помните, инспектор?
– Да-да, конечно, – бормочет Лестрейд, – прошу прощения. Так ты мне позвонишь? Нам нужно хоть что-то, чтобы ухватить этого мерзавца за яйца, – Шерлок молчит, давая понять, что разговор закончен, и Лестрейд, еще немного потоптавшись рядом, все же уходит, сказав напоследок: – Документы можешь оставить себе, это копия.
Шерлок его не слышит, вновь и вновь перечитывая заключение патологоанатома. Все же приходится подняться с дивана, чтобы дойти до книжного шкафа, где лежат материалы по нераскрытым преступлениям, и достать папку с делом Охотника за скальпами, объемную, перевязанную черной тесьмой. Пятнадцать жертв, масса фотографий с мест преступления, результаты вскрытия, отчеты судмедэкспертов. Вернувшись к дивану, Шерлок перебирает документы, вспоминая время пятилетней давности, когда все это только началось.
Охотником за скальпами его окрестили журналисты после третьего скальпирования. Первая жертва, Дэшон Уайт, белый мужчина, тридцати восьми лет, преподаватель музыки для детей с ограниченными возможностями, убитый ножевым ударом в сердце, после чего скальпированный. Был найден на одном из заброшенных промышленных складов Дарэма. О нем даже в местной прессе не писали. Полиции тогда удалось скрыть преступление от широкой общественности. А вот вторая жертва, Лэндон Шилдс из Брадфорда, белый мужчина сорока трех лет, владелец автомастерской, примерный семьянин и отец четырех детей, убитый в точности как первая жертва и точно также скальпированный, был найден в местном парке группой школьников начальных классов, и попал сразу на первую полосу центральной прессы. Когда же в Шефилде нашли скальпированный труп Фостера Моллигана, белого мужчины тридцати лет, безработного и не женатого, баловавшегося наркотиками и понемногу подворовывавшего в магазинах, заговорили о серии. Журналисты, эти любители сенсаций и громких заголовков, тут же придумали маньяку броское имя – Охотник за скальпами, и оно прижилось. За два года по всей Британии было найдено в общей сложности пятнадцать скальпированных трупов, из них последние три в Лондоне. Шерлок, с ума сходивший от желания поучаствовать в расследовании, чего только не делал, чтобы привлечь внимание властей к себе, как к единственному специалисту в области криминалистики, способному поймать маньяка, но обратился к нему только Лестрейд. Таким образом, по сути Шерлок работал только с тремя трупами: Эмори Флеминга, Броди Чандлера и Килби Нейтана. К сожалению, никаких зацепок или улик убийца не оставил. Места преступления были девственно чисты, словно нога человека, кроме ног самой жертвы, конечно, там даже не ступала. Выбор жертв казался совершенно хаотическим: разный возраст, разное телосложение, социальный статус, профессия, образование – ничего общего. Даже цвет кожи, одно время считавшийся главным критерием маньяка, был разбавлен темнокожим Саймоном Тафтом из Хлихэда. Единственным объединяющим обстоятельством оказался пол жертв – мужской. Шерлок голову сломал, выискивая хоть что-то, что могло бы протянуть ниточку между восьмидесятилетним Рэндалом Мерфи, священником из Чемсфорда, и пятнадцатилетним Кайлом Янгом из Плимута. Он изучил массу специальной литературы по скальпированию, перегрузившись лишними сведениями, которые в последствии побоялся удалять из Чертогов, но так и не приблизился к отгадке. Где-то на периферии сознания маячила некая догадка, ухватиться за которую мешал недостаток парочки элементов в головоломной серии убийств. Шерлок чувствовал, что близок к решению, вот-вот, и накопленные знания перейдут на качественно иной уровень, позволят сделать последний рывок и откроют перед ним истину, но убийства внезапно прекратились. Атеист Лестрейд вздохнул с облегчением, перекрестившись, а Шерлок с досады разгромил гостиную миссис Хадсон. В полицейских кругах было решено считать, что убийца, скорее всего, погиб или же покончил жизнь самоубийством, но Шерлок был уверен, что он еще вернется. Время подтвердило правоту Шерлока – Охотник за скальпами вернулся туда, где остановился три года назад, в Лондон.
Шерлок достает досье на каждую жертву, тщательно перечитывает все материалы, связанные с убийством, пересматривает снимки с мест преступления, изучает биографии и раскладывает на полу перед диваном фотографии жертв, сдвинув журнальный столик в сторону. Итого, пятнадцать дел, пятнадцать жертв, пятнадцать так и не найденных скальпов, плюс сегодняшний, шестнадцатый покойник, который располагается последним в ряду. Шерлок вглядывается в застывшие лица когда-то живых людей, перебирая в памяти жизненные вехи каждого из них, которые помнит почти наизусть, пытаясь вычислить тот самый объединяющий фактор. У Алана Макфарлена из Глазго, Брендана О’Ши из Лондондерри, Ронди Оуэна из Престона и Килби Нейтана из Лондона удален аппендицит. У Дэшона Уайта из Дарэна, Барта Фултона из Бирмингема, Нокса МакБина из Эдинбурга и Броди Чандлера из Лондона есть младшие сестры. Алан Макфарлан, Саймон Тафт из Хлихеда, Эмори Флеминг из Лондона и Фостер Моллиган из Шефилда имеют судимость. Лэндон Шилдс из Брадфорда, Броган Хили из Белфаста и Норман Блейк из Лондона служили в армии. Рэндал Мерфи из Чемсфорда, Дэшон Уайт, Броган Хили и Эмори Флеминг учились в католической школе. Кайла Янга из Плимута и Фостера Моллигана в детстве кусала собака. Ронди Оуэн, Лэндон Шилдс, Дэшон Уайти и Саймон Тафт – левши. Брендан О’Ши, Кайл Янг, Норман Блейк и Броди Чандлер имеют музыкальное образование, а Килби Нейтан, Барт Фултон и Рэндал Мерфи пели в детстве в церковном хоре. Дэшон Уайт, Нокс МакБин, Ронди Оуэн и Килби Нейтан – геи. Норман Блейк, Броган Хили, Саймон Тафт, Броди Чандлер и Барт Фултон родились в семье военнослужащих. Семь из шестнадцати женаты, двое в разводе. Фостер Моллиган, Кайл Янг, Броди Чандлер и Алан Макфарлан наблюдались у психиатра. Нокс МакБин, Эмори Флеминг, Брендан О’Ши и Рэндал Мерфи – аллергики. В голове складывается целая объемная паутина разноцветных пересекающихся линий между жертвами, но главной, связывающей всех, он по прежнему не видит. Появляется миссис Хадсон и ставит рядом чашку с чаем. Телефон возвещает об очередном СМС от брата. В комнате становится темно, приходится зажечь свет. Часы бьют полночь. Шерлок раскладывает свой разноцветный пасьянс, закручивая соединяющие жертв нити в причудливые спирали, словно в геометрии Лобачевского, вновь перебирает в голове известные факты о погибших и их семьях. Трое были убиты по дороге домой, четверо по дороге на работу, еще трое во время прогулки, двое шли в магазин, двое собирались выпить с друзьями в баре. Фостер Моллиган бродяжничал. Норман Блейк направлялся на переговоры по поводу предоставления наград деда для выставки, посвященной второй мировой войне. Десять из шестнадцати выезжали за пределы Евросоюза. Трое никогда не покидали городов, в которых родились. У четверых не было водительских прав, трое две трети жизни проводили перед компьютером, играя в GТА и Last of us, а еще у двоих… Шерлок возвращается к фотографии Нормана Блейка, последней жертве Охотника за скальпами, вспоминая последнее, что отметил о нем. Норман Блейк собирался предоставить некоторые материалы и личные вещи своего деда, участника второй мировой войны для выставки. Дед Нормана Блейка участвовал во второй мировой войне. Отец Нормана Блейка был военным. Сам Норман Блейк служил в армии. В Британии военная специальность довольно часто является семейной традицией. Шерлок в нетерпении вскрывает базу данных министерства обороны. Вряд ли там есть сведения дальше, чем на четыре поколения назад по временной шкале, но и этого пока достаточно. К утру Шерлок имеет перед собой стройную и совершенно безумную теорию относительно объединяющего фактора. Не хватает лишь пары сведений, чтобы теорию доказать, и для этого нужна помощь Майкрофта.
Шерлок в нетерпении набирает СМС с просьбой уточнить в архивах кое-какие данные. Майкрофт обещает прислать материалы как только что-то найдет. Часы показывают пять утра. Чтобы хоть как-то скоротать время в ожидании сведений от брата, Шерлок выпивает давно остывший чай миссис Хадсон и вновь принимается просматривать каждый пункт сложившейся теории. В девять часов утра в дверь звонят. Шерлок скатывается с лестницы, опережая миссис Хадсон, выхватывает из рук брата пыльные пожелтевшие папки и несется наверх, чтобы убедиться в собственной правоте. Майкрофт, извинившись перед миссис Хадсон, поднимается следом, строго постукивая по ступеням неизменным зонтом. Шерлок без должного почтения листает ветхие страницы, ворчливо комментируя слог и неразборчивый почерк. Отбрасывает одну папку, хватается за другую. Майкрофт лишь невозмутимо приводит в порядок документы, ожидая, когда брат закончит свои игры в детектива.
– Я так и знал, – восклицает Шерлок, откладывая в сторону последнюю принесенную Майкрофтом папку. – Но это невероятно! Как он их вычислил? Надо срочно вызывать Лестрейда, – начинает набирать СМС.
Майкрофт невозмутимо пожимает плечами.
– Ты помнишь, что у тебя сегодня второй сеанс?
– У меня сегодня дело! – сердится Шерлок. – Отстань. Позвони, скажи, что я не приду.
– Ты придешь, – с нажимом на местоимение говорит Майкрофт, – иначе не придет инспектор. Я об этом позабочусь.
Шерлок отрывается от экрана телефона и сверлит брата ненавидящим взглядом, но в этой игре верх одерживает Майкрофт.
– Хорошо, я пойду, – вскипает Шерлок, – но у меня в запасе еще целый час!
– Используй его с толком, – усмехается Майкрофт. – И не советую играть со мной. Я останусь проконтролировать тебя.
Шерлок злобно косится на него, возвращаясь к телефону. Лестрейд приезжает через пятнадцать минут. Не выспавшийся, он выглядит устало и помято. Коротко поздоровавшись с Майкрофтом, бросает на Шерлока полный надежды взгляд.
– У нас мало времени, – объявляет тот сердито, – поэтому приступим.
К стене над диваном, наполовину закрыв смайлик, кнопками пришпилен лист ватмана. В руках Шерлока два фломастера – красный и черный. Он рисует в самом основании ватмана шестнадцать черных кружков, обозначая каждый инициалами жертв, а затем закрашивает три из них красным.
