Текст книги "Личный интерес (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
– Расскажите, как вы нашли труп? – просит Донован, и Джон вздрагивает.
Безмятежность на лице сменяется растерянностью и болью – кажется, он вспомнил об убийстве, и это Шерлоку не нравится. Ему хочется, чтобы Джон думал только о нем.
– Я пришел навестить друга. Разбудил его своим звонком. Мы пошли на кухню выпить кофе, но Джон вспомнил о необходимости покормить рыбку. Так мы и обнаружили труп, – быстро и нескладно врет Шерлок. – Джон проверил пульс, но и так было понятно, что она мертва. Джон вызвал полицию, вот и все.
– Почему вы не позвонили инспектору Лестрейду, как в прошлый раз? – интересуется Донован.
Джон открывает и закрывает рот, вместо него отвечает Шерлок:
– Номер инспектора не отвечал.
– Ночью вы ничего не слышали? – вопрос задается напрямую Джону.
– Нет, спал крепко, – тихо отвечает Джон. – Как в ту ночь, когда убили Сару.
Донован продолжает задавать свои раздражающе бесполезные вопросы, и Шерлок старательно обходит острые углы и расставленные ловушки, чтобы по возможности выгородить Джона. Джон преимущественно молчит, иногда кивает и отвечает неохотно, когда отвертеться от вопроса не удается. Донован непривычно сдержана. Шерлок нервничает. Когда на кухне появляется Лестрейд, градус напряжения зашкаливает.
– Криминалисты закончили. Тело увезли, – сообщает он. – Вы тут как?
– Осталась еще парочка вопросов, – докладывает Донован.
– Поскорее, Салли, есть кое-какие подвижки по делу Охотника за скальпами, – Лестрейд сияет. – Наши ребята прижали Леграна, и он раскололся. Подтвердил всю информацию про брата. Теперь ищем его. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки.
Донован хмурится и изумленно смотрит на Шерлока, который отвечает ей вызывающим взглядом.
– Ладно, в сущности, все важное я уже выяснила, – сдается первой Донован. – Вот здесь распишитесь, – она толкает Шерлоку протокол допроса, который с росчерком оставляет на нем свою подпись.
Джон ухмыляется, заставляя Донован прочитать протокол допроса вслух и оставляет внизу подпись с корявой записью о том, что на слух в присутствии двух свидетелей записано верно.
– Там, кстати, какие-то люди в костюмах и с чемоданами ждут, – сообщает Лестрейд.
– Это уборка номера, – устало объясняет Шерлок.
Лестрейд с подозрением разглядывает их и, прощаясь, советует:
– Вам бы тоже не мешало привести себя в порядок. Не знаю, чем вы тут занимались, – при этих словах, краснеют Донован и Джон, Шерлок сохраняет невозмутимость, – но оба в крови. Умойтесь что ли – жутко смотрится со стороны, как два мясника.
Джон кивает, оставаясь сидеть за столом, а Шерлок идет закрыть дверь за Лестрейдом и его командой, а также запустить в квартиру людей брата, который как всегда предупредительно внезапен и всеведущ.
Люди Майкрофта молчаливы и бесшумны. Без лишних вопросов проходят в комнату и начинают очень профессионально ликвидировать следы преступления. Шерлок некоторое время наблюдает за их работой, а потом возвращается к Джону на кухню. Джон занимается чаем. Его движения плавные и выверенные до миллиметра, однако он едва не падает, наткнувшись на выдвинутый Донован стул. Шерлок успевает его подхватить, а потом задерживает в объятиях несколько дольше положенного. Джон молчит, не поднимая разговора о случившемся между ними. Аккуратно разливает по кружкам ароматный чай, достает из холодильника чизкейк, ветчину, сыр, молоко. Они пьют чай и молчат. Шерлок откровенно с жадностью разглядывает Джона, поражаясь той нежности, которая переполняет душу, и даже окровавленная футболка на Джоне и подсохшая кровь на лбу и в волосах не в силах уменьшить это столь нехарактерное для него чувство. Первым нарушает молчание Джон.
– Это люди твоего брата? – тихо спрашивает он. Шерлок подтверждает. – А как он узнал обо всем?
Шерлок пожимает плечами:
– Иногда мне кажется, что он знает все и наперед.
Джон издает легкий смешок.
– Скажи, Закари и Рику действительно угрожает опасность? – в голосе сквозит беспокойство. – Кто он такой, этот Охотник за скальпами?
Шерлок пораженно смотрит на Джона.
– Ты что, телевизор не смотришь? Все газеты только о нем и твердят. Маньяк вернулся и бла-бла-бла.
– Я не смотрю телевизор, нет такой возможности. И радио не слушаю – раздражает, – Джон презрительно кривит губы. – Значит, маньяк?
– А три года назад тоже не смотрел и не слушал? – Шерлок прикипает подозрительным взглядом к Джону. – Широкую известность дело приобрело. Не может быть, чтоб ты ничего не знал.
Джон пожимает плечами:
– Не знаю, что тебе и сказать. У меня и тогда телевизора не было. В то время моим смыслом жизни была Мэри и наш ребенок, – Джон тускнеет и отворачивается, и Шерлок тут же жалеет, что завел разговор на эту тему.
– Спасибо, что вовремя вспомнил про этого самого Рика, – произносит он, чтобы вывести разговор в другую плоскость, – ты ему жизнь, возможно, спас.
– Я рад, – кивает Джон. – Хоть кому-то польза от меня. В последнее время все как-то не слишком радужно было, – признается он. – А с твоим появлением я вновь чувствую, как жизнь наступает на пятки.
– Это хорошо или плохо? – с любопытством спрашивает Шерлок, принимая протянутый Джоном кусок аппетитнейшего чизкейка.
– Это динамично, – отвечает Джон, – а то я уж подумал, что жизнь вокруг замерла. Или я из нее выпал, – добавляет, немного подумав.
– Ну, со мной тебе скучать не придется, – усмехается Шерлок, – даже в рамках Бейкер-стрит.
– Это угроза? – Джон смотрит напряженно куда-то за спину Шерлока.
– Это предложение, – Шерлок предельно серьезен, он поднимает руку, чтобы накрыть ею руку Джона, но тот в это мгновение поспешно поднимается из-за стола.
– Наверное я пойду в душ, этот запах крови как будто под кожу въелся, – произносит он смущенно.
– Да, иди, – Шерлок пытается скрыть охватившее его разочарование, – я присмотрю за уборщиками, – и Джон уходит, а Шерлок остается остро переживать не состоявшееся объяснение.
Он не понимает, чем привлек его Джон в тот первый раз, когда мелькнул в окне напротив. Почему Шерлок стал за ним наблюдать? Майкрофт сказал – личный интерес, но тогда Шерлок и предположить не мог, что этот личный интерес будет НАСТОЛЬКО личным. Почему Шерлок не в состоянии продержаться без него даже минуты? Вот и теперь все тело будто зудит от недостатка Джона в пределах досягаемости. Шерлок борется с этим изводящим чувством некоторое время, пока смывает с себя кровь в раковине на кухне, пытаясь напомнить себе, что он взрослый и самодостаточный мужчина, а потом плюет на все и идет к ванной комнате, откуда слышится шум воды. И Шерлока немного отпускает. Он садится напротив двери, прислоняясь спиной к стене, и просто ждет Джона. Когда Джон выходит в махровом халате, окутанный клубами пара, с ежиком мокрых топорщащихся иголками волос, с капельками воды на ресницах, Шерлок забывает как дышать. Он рассматривает Джона от макушки потемневших волос до кончиков пальцев на ногах. Всплывает воспоминание о том, как Себастьян заставлял его вылизывать ему ноги. У него были жесткие сплюснутые пальцы с желтой грубой ногтевой пластиной, они дурно пахли, и Шерлок каждый раз после этой унизительной процедуры долго чистил зубы и полоскал рот ментоловым ополаскивателем. А вот у Джона пальцы ровные, аккуратные и розовые, как у младенца, что вызывает в душе трепет и умиление. Джон замирает в дверях ванной, настороженно прислушиваясь к звукам в квартире. Тишина. Люди Майкрофта, кажется, все делают бесшумно. На лице Джона мелькает испуг, сменяющийся выражением боли и отчаяния.
– Шерлок? – осторожно зовет он, каким-то безнадежным голосом, и Шерлок не может выдержать этого отчаяния Джона, подрывается с места, вмиг оказываясь рядом.
– Я здесь, что ты? – руки сами тянутся обнять, огладить плечи и спину, зарыться пальцами во влажные пряди на затылке.
– Здесь, – Джон выдыхает с облегчением, – я подумал, что ты… – он не договаривает, осторожно обнимая Шерлока в ответ.
– Мы закончили, мистер Холмс, – произносит человек в черном костюме. – Что-то еще?
Джон торопливо отстраняется.
– Мне надо одеться, – бормочет он, сбегая в спальню.
Шерлок провожает его тоскливым взглядом.
– Нет, все, можете идти, – отвечает он человеку Майкрофта, – пойдемте, закрою за вами дверь.
Когда команда чистильщиков уходит, Шерлок заглядывает в комнату, чтобы убедиться – даже намека на случившееся не осталось. В холле также чисто, до стерильности. Люди Майкрофта знают, что делают. Шерлок подходит к аквариуму, высыпает щепотку корма оголодавшему Игорю, вытирает руки о штанину и идет искать Джона. Что-то он задерживается с переодеванием. Дверь в спальню чуть приоткрыта, и Шерлок рискует войти. Здесь, как и во всей квартире, лаконично мало мебели, почти нет мелких украшений и настольных ламп. Все вещи спрятаны во встроенный шкаф. Полный набор удобств для слепого. Джон сидит на кровати все в том же банном халате, сложив руки на коленях. Он смотрит пустым взглядом куда-то мимо Шерлока, сосредоточенно о чем-то думая. Шерлок некоторое время просто разглядывает Джона, воруя это мгновение наедине с самим собой, а потом подходит и садится рядом на кровать. Джон напрягается и чуть отодвигается. Шерлок настораживается.
– Джон, все нормально? – спрашивает он тихо.
Подобная перемена в поведении ему не нравится. Впрочем, Шерлок допускает отложенный шок. Все же второе убийство близкого для Джона человека – слишком много для неискушенной психики. В позапрошлый раз Джон из-за этого зрения лишился.
– Все нормально, – сделав над собой усилие, отвечает Джон. – Они уже ушли?
– Да, – Шерлок кивает, – комната в идеальном состоянии. Все как было раньше. Игоря я уже покормил, за него не волнуйся.
– Спасибо, – Джон нервно облизывает губы, отчего сердце Шерлока делает невероятный кульбит и ухает куда-то вниз, к пяткам. – Тебе тоже… пора…
– Ты меня выгоняешь? – Шерлок не может поверить тому, что только что услышал.
– Вежливо прошу оставить меня одного, – ровным голосом отвечает Джон.
– Да ни за что, – взрывается Шерлок. – Пока не объяснишь в чем дело…
Джон молчит, продолжая таращиться слепым взглядом прямо напротив себя. Шерлок взбешен, в ярости, а еще где-то внутри поднимается прежняя мерзкая почти забытая уверенность в том, что он – не нужен. Его не за что любить. Его невозможно любить. И эта уверенность вселяет панику и страх быть отвергнутым, а еще покорность – ведь это неизбежно, так было всегда.
========== Глава 10. Вселение. ==========
Сердце начинает колотиться, кислорода не хватает, руки противно подрагивают.
– Прекрати, – требует Джон, рывком притягивая его к себе, – как ты не поймешь, это не из-за тебя, а из-за меня нам стоит держаться друг от друга подальше. Мэри убивает всех моих близких, всех, кто мне дорог, кого я люблю, – горячечно шепчет Джон, – я не могу быть эгоистом по отношению к тебе. Ты стал слишком…
Тут он обрывает себя и замолкает, отстраняясь, а Шерлок вдруг обретает незнакомые ранее покой и ясность. И страха нет, нет отчаяния, пакостного чувства отверженности. Потому что нужен, потому что важен. Шерлок осторожно придвигается к напряженному натянутому словно струна Джону и берет его за руку. Джон дергается, пытается высвободить руку, но Шерлок держит крепко.
– Джон, – вкрадчиво произносит он, – то, что ты сказал, заставляет меня сделать один вывод – я тебе важен. Ты боишься за меня, значит, как минимум, я вхожу в число близких, вроде Делайлы, а может и дорогих, вроде Сары, – он замолкает, набираясь храбрости, и продолжает, – а может, ты любишь меня.
Джон шумно выдыхает:
– Господи, Шерлок, – шепчет он, ответно стискивая его руку, – неужели не понимаешь, что следующим можешь оказаться ты? Надо бежать отсюда, без оглядки. Меня она, как видишь, не трогает. Возможно, ей просто нужен вакуум вокруг. Может быть, она слишком собственник, чтобы делиться даже после смерти, – Джон отворачивается, вероятно, чтобы Шерлок не увидел его расстроенного лица, но это смешно, Шерлок видит Джона насквозь.
И Шерлок не собирается сдаваться. Его бесит такая постановка вопроса.
– Неужели ты до сих пор не понял? – возмущается он. – Ты обиделся на мою провокацию, но она по крайней мере дала одно знание, которое ты старательно пропустил мимо ушей. Мэри не любила тебя, Джон Ватсон. Кроме тебя, она встречалась с уймой других людей, как мужчин, так и женщин, и ребенок ваш, возможно, вовсе был не от тебя. Она была лживой манипуляторшей. Живую или мертвую, я ее не боюсь. Потому что просто не верю в призраков, – последнее Шерлок едва не орет.
Ему хочется подскочить и начать носиться по спальне, доказывая свою правоту, но Джон крепко держит его за руку, словно якорь корабль, и не дает возможности сорваться в плаванье. Джон выглядит насупленным, упрямство застряло в нем прочно.
– Я не дурак и все понял, – произносит он отчетливо вновь поворачиваясь к Шерлоку и ослепляя своим синим невидящим взглядом, – но это не умаляет того факта, что умерев, Мэри стала еще хуже, начав преследование. В конце концов, я просто боюсь за тебя, идиот, поэтому проваливай из моей жизни, пока цел! – Джон тоже переходит на крик.
– И не подумаю! – кричит в ответ Шерлок.
Он не понимает, почему делает то, что делает, злость захлестывает, лишая разум рациональности. Он обхватывает лицо Джона руками и целует жадно, боясь, что оттолкнут, и потому торопливо и неумело. И Джон, о чудо, отвечает, обвивая руками его за талию, приникая всем телом. Полы халата расходятся, пояс не в состоянии удержать напора и страсти обоих, и потому Шерлок к своему вящему ужасу даже не видит – ощущает наготу Джона, твердость его члена, упирающуюся в бедро, жар его кожи, его нетерпение и желание. И в этот момент мозги Шерлока окончательно отключаются.
Поцелуй из жадного и порывистого плавно перетекает в тягучий и вязкий, как патока. Джон продолжает обнимать Шерлока, ухватившись за пояс брюк. Шерлок тонет в ласках Джона, в том, как он восхитительно поглаживает большими пальцами поясницу над ремнем, как сладостно посасывает его нижнюю губу, с каким трепетом лижет верхнюю, как незаметно проникает в рот, встречаясь с жаждущим языком Шерлока. В короткой схватке за лидерство побеждает Джон. Он настойчивее и опытнее, и вот уже его язык владычествует во рту, погружаясь в Шерлока, воруя его дыхание, делясь слюной и чем-то особенным, Джоновым. Шерлок брезглив, но этот обмен жидкостями кажется волнующим до невозможности. Шерлок впитывает в себя малейшие оттенки вкуса Джона, улавливая и мятность зубной пасты, и терпкость эрл грея, и мягкость топленого молока, которое он утром добавлял в чай. У Джона ровные крепкие зубы, и Шерлоку хочется провести по ним языком, чтобы полнее ощутить фактуру и гладкость. Дыхание Джона напоминает морской бриз, а губы – шероховатые и тонкие. Шерлок мечтает влезть в Джона, увидеть, какой он изнутри, не только снаружи, ему нужно попробовать вкус его крови, его семени, его слез. Шерлок, наверное, маньяк, его мысли – дикие и неправильные, в них никому не стоит признаваться, но они истинны – Джона хочется всего и прямо сейчас. Руки сами скользят с гладко бритых щек вверх, задевая ресницы, нитку бровей, зарываясь в короткие светлые пряди, пробегая подушечками пальцев по коже головы. Джон стонет, прикусывая губу Шерлока и зализывая ее, словно извиняясь, а потом вновь врывается в рот. Языки переплетаются, будоража кровь не хуже шампанского. Они пьют дыхание друг друга – вдох-выдох, вдох-выдох, и Шерлок уже не может представить, что когда-то дышал самостоятельно, без Джона. Он буквально ощущает, как прорастает в Джона каждой клеточкой своей кожи, и одежда теперь воспринимается преградой на пути их окончательной близости. С трудом, подавляя собственное сопротивление и сопротивление самого Джона, Шерлок отстраняется, тяжело дыша.
– Мне нужно… снять… – произносит он рвано и непонятно, но Джон кивает, облизывая распухшие губы.
Он поводит плечом, и халат окончательно соскальзывает к ногам, обвивая ступни Джона, словно змея. Шерлок замирает, захваченный открывшимся зрелищем – нагота Джона как открытие, как восьмое чудо света. Джон смуглый, крепкий, а волосы на теле светлые, и это невероятным образом наполняет Шерлока нежностью. Руки сами тянутся к паху, приласкать, огладить, зарыться в курчавящуюся поросль, вдохнуть тот самый запах. Крупный толстый член с зависшей каплей предэякулята заставляет сердце Шерлока затрепетать от восторга. Рот наполняется слюной. Шерлок гулко сглатывает, облизываясь. Джон смотрит куда-то вперед, за спину Шерлока потемневшим слепым взглядом, и Шерлок быстро целует его в глаза, отчего Джон начинает неуверенно улыбаться. Шерлок опять отстраняется и принимается быстро расстегивать пуговицы.
– Ты раздеваешься? – напряженным голосом интересуется Джон.
– Избавляюсь от лишнего, – торопливо соглашается Шерлок, скидывая с узких плеч рубашку.
Его пальцы срываются, когда он поспешно расстегивает ремень, стягивает брюки вместе с нижним бельем, переступая через них, чтобы оказаться в объятиях Джона. Ноги в черных носках кажутся смешными, при общей белоснежной наготе, но Шерлоку так хочется быть с Джоном как можно скорее, что эта мелочь остается без внимания.
Теперь они обнимаются без преграды в виде одежды, и это действует на Шерлока окрыляюще. Он вжимается в Джона с силой, сцепив у него за спиной руки в замок и уткнувшись носом ему в волосы. Он ощущает Джона кожей рук и ног, животом и грудью, собственным членом и спиной, которую беспокойно оглаживают руки Джона. Шерлок настолько охвачен этим новым чувством, этой близостью, что эйфория буквально льется из него, ему хочется кричать, смеяться и плакать одновременно. Шерлок слышит заполошное биение сердца Джона, его губы на своей шее, его член на своем бедре, а вот слова, которые тот горячечно бормочет, долгое время не доходят до сознания, а когда доходят, Шерлок удивленно замирает, потому что ему еще никто и никогда за всю жизнь не говорил такого:
– … удивительный, невозможный, вздорный, прекрасный… И что в тебе такого, что я пропал, как дурак… С ума от тебя схожу… Вечно этот рот целовать, эту кожу, эти руки… Твой запах голову кружит… Не могу перестать думать о тебе, представлять, какой ты… Это как наваждение – везде ты, даже в сон забрался… Моя ненормальность, мое помешательство… Касаться тебя постоянно, рядом ощущать – как дышать, та же потребность… Страх, что оттолкнешь, что не нужен, калека слепой… Мечта ожившая, ну почему я не вижу… Я так хочу тебя увидеть!..
И в этот момент на Шерлока накатывают воспоминания прошлого, то, как Виктор и его компания насмехались над ним, а он стоял перед ними на коленях, жалкий и ничтожный, жаждущий любви юноша. Он вспоминает все те унижения, которые сопровождали недоотношения с Себастьяном, его грубость, жестокость, злобу. Он вспоминает похотливо-безумный, мстительный взгляд Патрика. А еще то, как продавался за дозу своему поставщику. Тот любил девочек, но ему нравилось, как Шерлок отсасывал. Иногда он подкладывал Шерлока под своих клиентов, все за ту же дозу, и Шерлок покорно ложился, открывал рот или раздвигал ноги, подставляя задницу. В те времена ему было все равно, как используют его тело, лишь бы иметь возможность унестись в другой мир, который именовал Чертогами. Болезненные ненужные воспоминания.
– Членосос… Подстилка… Шлюха… Твой рот создан для моего члена, сучка… Раздвинь ноги… Отсоси за дозу, утырок… – эти слова звучат в голове Шерлока, заставляя напрячься.
Он слышит их слишком явственно, вновь поднимается прежний страх, отвращение к себе, тошнотворный запах мочи, ощущение наполненности рта чужой вонючей плотью. Шерлока трясет, кружится голова, в глазах стоит туман, а сердце стучит так, словно вот-вот выскочит из груди. И в эту какофонию звуков прошлого сладкой песней потихоньку, но все сильнее вплетается голос Джона, уверенный, чистый, сильный:
– Я с тобой, Шерлок, слышишь меня? Дыши, Шерлок, дыши… Я с тобой, хороший мой, я здесь, вот моя рука, – Шерлок чувствует горячую твердую руку Джона, сжимающую его узкую холодную ладонь, его теплое дыхание на своей шее, нежный невесомый поцелуй на своих губах.
Гадкие слова становятся все тише, а зовущий голос Джона громче:
– Ты самый лучший… Ты самый лучший… – и призраки прошлого отступают.
Шерлок стремительно возвращается в настоящее, чтобы обнаружить себя обнаженным, лежащим на кровати Джона. Голова покоится на голых коленях Джона, а заботливые руки Джона ласково гладят его по волосам, по щекам, по груди.
– Тебе лучше? – голос Джона встревожен. – Ты как будто отключился, был не со мной, потом тебе стало плохо, и ты, кажется, потерял сознание.
– Мне лучше, – шепчет Шерлок, осознавая, что напряженный член Джона находится в непосредственной близости от его рта, – мне совсем хорошо, – и тянется поцеловать это совершенство.
Джон дергается:
– Нет, Шерлок, не так, – и Шерлок пугается, что все испортил.
Он в ужасе смотрит на Джона, и тот, будто чувствуя этот перепуганный взгляд, торопливо объясняет:
– Я хочу тебя. До невозможности хочу. Только позволь все сделать мне самому. Просто позволь… – он умоляет, сжимает руку Шерлока, и тот не может отказать, не очень понимая, на что согласился.
Но раз Джон просит… Шерлок перекатывается на середину кровати и покорно ложится, раскинув руки и ноги, как витрувианский человек, отдавая себя во власть Джона. Он возбужден, и еще немного напуган, но ведь это Джон, а ради него Шерлок готов закрыть глаза на убийство.
Джон забирается на кровать, осторожно дотрагиваясь до ступней Шерлока. Его прикосновение легкое и скользящее – Шерлоку кажется, что он священнодействует. Лицо Джона вдохновенное и торжественное, и Шерлок не может поверить, что это именно он вызывает столь трепетные чувства. Руки Джона, крепкие, теплые и чуть шероховатые, обхватывают ступни Шерлока, ласкают их, стягивая носки, мягко поглаживая, обводя пальцы, косточки на лодыжках, скользят вверх, повторяя контур колен и по внутренней стороне бедер замирают на подходе к паху. У Шерлока перехватывает дыхание, настолько эротично и убийственно действуют на него неспешные изучающие ласки Джона. Джон подбирается ближе к Шерлоку, перекидывая ногу и садится верхом. Теперь их напряженные и жаждущие члены оказываются близко друг к другу, по мнению Шерлока, недостаточно близко, поэтому он делает движение бедрами, чтобы устранить этот недостаток, но Джон удерживает его, сам наклоняясь, почти прижимаясь к нему. Вот теперь они вместе, касаются друг друга, ненавязчиво и так сладко, что у Шерлока вырывается стон наслаждения. Джон продолжает свое исследование, скользя руками вверх, по животу Шерлока, обводя языком впадину пупка, накрывая ладонями солнечное сплетение, прихватывая губами горошину соска, целуя межключичную ямку и прикусывая кожу на шее. Шерлок млеет и подается ему навстречу, раскрываясь и распускаясь, словно цветок по весне. Джон зависает над ним, опираясь на руки, по обе стороны от лица Шерлока. Шерлок видит микроскопические морщинки на лице Джона, его закрытые веки, пшеничные ресницы, капельку пота, скатывающуюся от виска вниз по шее, бьющуюся напряженную вену, трещинку на губе – и это заставляет его сердце биться еще быстрее – здесь и сейчас Шерлок принимает Джона в свое сердце такого, какой он есть, не идеального, не совершенного, самого лучшего для него. Джон осторожно целует губы Шерлока, чуть промахивается и отпускает теплый смешок ему в щеку:
– Невыносимо тебя не видеть. Я не умею видеть руками, хотя в каком-то смысле мне должно быть проще, ведь я был зрячим, но тебя представить не могу, в смысле цельным. По частям вижу, а целиком – туман и абстракция, – его голос полон сожаления, и Шерлоку хочется утешить Джона.
– Я некрасивый, – шепчет он в его губы, – неправильный, неформатный. Хорошо, что ты меня не видишь, иначе бросил бы.
– Издеваешься, Шерлок Холмс? – возмущается Джон и чуть прикусывает нижнюю губу Шерлока, а потом, извиняясь, зализывает, отчего член Шерлока дергается, побуждая к ответному действию член Джона.
Джон издает странный мяукающий звук и принимается целовать рот Шерлока, при этом бормоча нечленораздельно глупости, от которых внизу живота Шерлока разливается сладкое будоражащее томление.
– …удивительный, идеальный, красивый… – шепчет Джон в губы Шерлока, словно сочиняет стихотворение, – ты само совершенство, греческая скульптура… твоя кожа сводит с ума… твой рот, как омут, тону в нем… твой запах – чистота, свежесть… твои руки божественны… твой голос пьянит, словно шампанское… твое имя как песня… ты забрался в сердце… и я не в силах вытравить, противостоять… только поклоняться…
Они целуются бесконечно долго, и Шерлоку кажется, что они качаются на волнах, как на качелях. В какой-то момент Шерлоку становится невыносимо мало этого, и тогда он крепко сжимает Джона в своих объятиях, сцепив за его спиной руки и ноги, отчего тот оказывается в двойном плену конечностей Шерлока.
– Я не собираюсь сбегать, – шутит раскрасневшийся Джон, его волосы торчком стоят, отчего он напоминает милого взъерошенного ежика – глупое сравнение, появившееся явно в результате отключения мозга Шерлока.
– Возьми меня, пожалуйста, – голос Шерлока дрожит, боясь отказа, – пожалуйста, Джон, я хочу, чтоб ты был во мне. Я хочу тебя в себе. Я хочу…
– Я понял, – перебивает его Джон враз охрипшим голосом, – я понял, – повторяет он. – Я тоже этого хочу, быть в тебе. Боже, дай мне сил… – просит он, и Шерлок тихо смеется.
– Просто сделай это. Я не девственник.
– Ты МОЙ, – серьезно возражает Джон, – а я ТВОЙ, если ты не против.
– Я не против, – улыбка сбегает с лица Шерлока и сейчас он также серьезен, как Джон. – Я – ТВОЙ, а ты – МОЙ. Сделай это.
Джон отстраняется, нервно проводит рукой по волосам и тянется куда-то вниз, под кровать. Шерлок изумленно наблюдает за его действиями, и неуверенно улыбается, когда видит в руке Джона тюбик любриканта.
– Ты правда готов? – спрашивает тот, сжимая смазку в руке.
– Как никогда, – отвечает Шерлок, – мне перевернуться на живот?
– Да, пожалуйста, – соглашается Джон, громко сглатывая и то и дело облизывая губы, отчего член совсем уж бесстыдно дергается, и Шерлок прикусывает щеку изнутри, чтоб не застонать.
Он переворачивается на живот, пачкая белые хлопчатобумажные простыни Джона выступившим предэякулятом, а мгновение позже чувствует руки Джона на своих бедрах. Ягодицы поджимаются, когда Джон осторожно оглаживает их, нежно массируя, а потом целует, разведя в стороны полукружия. Шерлок ойкает. Это и стыдно, и приятно одновременно. Никто и никогда подобного с ним не делал. Джон не отстраняется, напротив, принимается лизать, ввинчивается языком в сжатое колечко мышц, отчего весь мир Шерлока переворачивается с ног на голову. Шерлок растворяется в ощущениях, плавясь под руками и языком Джона, член неудовлетворенно трется о матрас. Джона хочется много, еще больше, всего. Когда язык заменяется пальцами от внимания Шерлока ускользает. Просто в какой-то момент он едва не подпрыгивает от восторга, потому что пальцы Джона задевают внутри него что-то восхитительное. Простата – Шерлок прекрасно знаком с анатомией, но именно сейчас это знание отсутствует, замененное на по-детски наивное волшебство. Шерлок стонет, пытаясь насадиться на пальцы Джона, чтобы еще раз почувствовать то самое, волшебно-восхитительное, и Джон опять надавливает на ту самую точку, отчего Шерлока вновь подбрасывает. Джон прибавляет пальцы, растягивая Шерлока, у которого способность связно мыслить давно улетучилась. Он жаждет большего, о чем и говорит, обернувшись. Джон, растрепанный и мокрый от пота, поспешно кивает, отстраняясь и добавляя любриканта на член.
– Пожалуйста, Шерлок, – просит он севшим голосом, – перевернись на спину. Я не хочу сзади, только лицом к лицу, – и в эту минуту Шерлок чувствует, как по щекам катятся слезы.
Его никто и никогда не хотел трахать лицом к лицу. Себастьян предпочитал входить сзади, а клиенты наркоманских времен ставили в коленно-локтевую позу и имели по-быстрому. Шерлок не был страстным любовником. Себастьян называл его «рыбой мороженой», а клиенты не получали удовольствия, ограничиваясь первым и последним разом. Даже поставщик смеялся, что сзади Шерлок бездарен, а спереди – гениален.
– Они – идиоты, – шепчет Джон, будто прочитав мысли Шерлока, – не вспоминай. И запомни – мы не трахаемся, мы занимаемся любовью.
Шерлок кивает, забыв, что Джон этого не видит, и быстро переворачивается на спину. Из-за слепоты Джона им приходится повозиться, пока Джон входит в него, осторожно, то и дело останавливаясь, бормоча нежности, умоляя потерпеть и уверяя, что скоро боль пройдет и все будет хорошо. Шерлок, уже не стесняется своих слез (кто их здесь увидит?), смотрит на Джона с благодарностью и восхищением, стараясь на всю жизнь запомнить этого сильного и нежного мужчину. Когда член окончательно погружается в Шерлока, они оба замирают, плененные ощущением полноты и завершенности. Джон дотрагивается до лица Шерлока, страдальчески сдвигает брови и наклонившись, принимается сцеловывать слезы, прося прощение.
– Это не из-за тебя, – бормочет Шерлок, обнимая Джона, – вернее из-за тебя, но не из-за боли. Ты же помнишь, что я не девственник? Просто это слишком… – он пытается подобрать правильное слово, но не может – мозги все еще в полужидком состоянии, и на помощь приходит Джон.
– Слишком хорошо? – предлагает он.
– Да, – Шерлок сглатывает, – это слишком идеально, чтобы быть правдой. Теперь я больше всего на свете боюсь, что ты исчезнешь. Ты исчезнешь, и я останусь один.
– Я не исчезну, – обещает Джон, – не хочу. Только ты тоже пообещай не исчезать, пожалуйста, – в его голосе слышны умоляющие нотки.
– Обещаю, – серьезно произносит Шерлок и легонько пинает его пятками в поясницу. – Двигайся, Джон, сделай мне идеально… Я готов.
И Джон поводит бедрами, начиная медленно, словно на волнах, раскачиваться, входя и выходя из Шерлока. Восхитительное чувство разгорающегося внизу живота жара, напряженный член, колыхающийся и задевающий дорожку светлых волос Джона вниз от пупка, вязкая нитка предэякулята и раскрасневшееся лицо Джона с бессмысленными синими глазами и короткими иголками волос, торчащими в разные стороны – это то, что видит и ощущает Шерлок, пока Джон увеличивает темп поступательных движений. Он заворожен этой картиной и собственными чувствами, той близостью и интимностью, что сейчас происходят между ними. Шерлок впервые ощущает радость и удовольствие от процесса соития, и впервые он хочет, чтобы то, что между ними происходит, не заканчивалось никогда. Личный интерес Шерлока давно уже приобрел форму глубокой влюбленности и маниакальной зацикленности, пора это признать. Джон начинает вколачиваться в Шерлока со всей силы. Его крепкие руки твердо держат Шерлока за бедра, рывками насаживая на себя (наверняка после останутся синяки, и будут они благословенны, это те отметины, которые Шерлок хочет сохранить, чтобы в любой момент напомнить себе – они с Джоном были вместе на самом деле), да и сам Шерлок подается навстречу движениям Джона, стараясь, чтобы проникновение было как можно более глубоким. Джона хочется внутрь себя всего целиком и навсегда. Мимолетно мелькает мысль, что подобное желание ненормально, и оно может напугать Джона, если его озвучить, но Шерлок ничего не может с собой поделать, он слишком собственник и эгоист, чтобы отпустить. Теперь, когда между ними происходит то, что происходит, Шерлок знает, что Джон ЕГО. Джон принадлежит Шерлоку отныне и до смерти, как и Шерлок принадлежит Джону. И это так, даже если Джон этого пока еще не знает.
