Текст книги "Личный интерес (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
– Ты только не волнуйся, – шепчет он, успокаивая, – только не волнуйся. Она жива, дышит. Порезы неглубокие. Похоже голова разбита, я не рискнул переворачивать. Сейчас скорая приедет. А вот с миссис Норрис совсем плохо, – Шерлок частит, заговаривая зубы, но Джон в его объятиях остается все таким же напряженным. – Думаю, она сердечница, по крайней мере, вела себя именно так. Покраснела, задыхалась, за грудь держалась… Но старая закалка дала себя знать, помчалась приводить себя в порядок, как только услышала, что скоро здесь будут мужчины… Нас с тобой она, похоже, за таковых не держит. Распространенное заблуждение о мужчинах-геях, мол, подружка, как девочка, нечего стесняться. А я, между прочим, сегодня тот еще стресс пережил, лицезрея обвисшую грудь миссис Норрис. И почему только пожилые леди…
– Шерлок, – прерывает его Джон, – кто пострадал?
– Джон, ты только не волнуйся, – смиряется Шерлок с неизбежным, – это Гарри.
– Что? – Джон дергается в его объятиях. – Как Гарри? Откуда Гарри? Этого не может быть! Господи, Мэри, почему? – Джон пытается вырваться из хватки Шерлока, но Шерлок держит крепко.
– Да откуда мне знать, почему, – бормочет Шерлок. – Она поправится, вот увидишь, все с ней хорошо будет, порезы несерьезные, не так их и много…
– Отпусти меня, Шерлок, – просит Джон, неожиданно замирая в его руках, и Шерлок вдруг пугается, что это относится не только к объятиям, но и в целом к их таким странным и только сформировавшимся отношениям.
Шерлок не хочет отпускать Джона, он хочет удержать его любой ценой, а еще объяснить, что он ни в чем не виноват, что не хочет, чтобы все, что случилось сегодня между ними, пропало. Шерлок слишком дорожит Джоном, чтобы отпустить его. Личный интерес не может улетучиться лишь по одному щелчку пальцев. Шерлок слишком глубоко увяз в этом личном интересе. Но всего этого сказать он не успевает, потому что где-то рядом с ними раздается стон, глубокий вдох и опять стон.
– Гарри! – кричит Джон, и Шерлок отпускает его.
Джон делает два неуверенных шага в ее направлении, падает на колени и шарит руками по полу, пока не натыкается на лежащую Гарри.
– Гарри, Гарри, – зовет он, находит ее руки и сжимает своими. – Гарри, ты слышишь меня?
– Джон? – Гарри опять стонет. – О, Джон… Что случилось? Что со мной? Как больно… – опять стон и вздох.
Шерлок опускается на пол рядом с Джоном заглядывая в глаза лежащей на полу женщины. Мутные и тяжелые, совсем не похожие на Джоновы, они обшаривают взглядом Шерлока, переходят на Джона, подмечая их взаимную близость и обнаженность. Зрачки расширяются, брови сходятся к переносице, разрезанной пополам глубоким порезом, из которого начинает опять течь кровь. Гарри стонет, скребет пальцами по холодному кафельному полу миссис Норрис, облизывает пересохшие губы.
– Что со мной, Джон? – выстанывает она, сжимая руку брата.
– Я не знаю, Гарри, – отвечает он, – я не знаю. Я не вижу тебя. Скажи, как ты сюда попала?
– Ты позвонил мне и попросил, чтобы я приехала, – отвечает она, с трудом проталкивая воздух в груди, – ты позвал меня, сказал, что я нужна тебе. Ты позвал, и я приехала, открыла парадное своим ключом, свет не горел, – она сосредотачивает блуждающий взгляд на слепых глазах Джона и говорит сейчас исключительно с ним. – Я хотела подсветить себе телефоном, когда что-то ударило меня по голове. Больше ничего не помню, – она опять облизывает губы. – Что со мной, Джон? Почему так лицо болит? Что это в глаза льется? Что это, Джон? – ее голос вибрирует на границе паники и истерики, и Шерлок решает вмешаться.
– На вас напал тот, кто убил Сару Сойер и Делайлу Келли. У вас, похоже, травма головы, я надеюсь, что несерьезная, и лицо порезано. А так все нормально, – произносит он скороговоркой.
– Нормально? У меня порезано лицо, а так все нормально? – повторяет Гарри. – Да вы издеваетесь… Все нормально… Джон, он издевается надо мной… Нормально… Я изуродована, вы это понимаете? Я – урод! Джон, я – урод! – ее тихий голос набирает обороты, кровь из ран выталкивается толчками, заливая лицо, шею, плечи, капая на пол.
– Я бы посоветовал вам молчать до приезда скорой, и вообще пластические хирурги сейчас творят настоящие чудеса, а в вашем случае все не так уж и страшно, парочка шрамов на лице… – произносит Шерлок, но тут Гарри начинает истерично хохотать, брыкаться, отталкивая руки брата.
– Гарри, Гарри… – бормочет Джон, пытаясь удержать ее, – тебе нельзя двигаться, Гарри… Успокойся… Гарри… – Шерлок замолкает, отодвигаясь, предоставляя ситуации возможность развиваться по собственному сценарию.
Скрипит дверь миссис Норрис и испуганно захлопывается обратно.
– Не закрывайтесь на задвижку, леди, – повышает голос Шерлок, – чтобы в случае чего нам не пришлось ломать дверь. Скорая будет через две минуты… – миссис Норрис за дверью испуганно охает.
– Шерлок! – измученно кричит Джон. – Сделай что-нибудь, Шерлок, умоляю…
– Надо как-то зафиксировать ее, чтобы не навредила себе, – произносит тот неуверенно, понимая, что под рукой, кроме пояса от халата, ничего нет.
Он наваливается на Гарри, прижимая беспокойные руки к телу, но голова ее продолжает мотаться из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Именно в этот момент появляются парамедики, и Шерлок с облегчением отпускает ее.
Ему приходится приложить максимум изобретательности и актерских талантов, чтобы убедить врачей в том, что порезы Гарри нанесла себе сама, а затем, в припадке неконтролируемой аутоагрессии, упала, стукнувшись головой о кафель миссис Норрис. Шерлок даже находит место удара, тыкая пальцем в острый окровавленный выступ ступенек, и парамедики, запутанные его многословием и логическими выкладками, уезжают, унося Гарри на носилках и уводя под руки невменяемую (относительно невменяемую, конечно, поскольку брошенных украдкой любопытных взглядов в сторону расходящегося халата Шерлока и боксеров Джона предостаточно, а это уже само по себе говорит кроме как о наличии хорошего вкуса, еще и о пребывании в сознании) миссис Норрис. Закрыв дверь за парамедиками, Шерлок уводит несопротивляющегося Джона наверх к небольшому погрому, устроенному загадочным призраком. Он усаживает Джона в кресло, отыскивает аптечку, приносит наспех приготовленный мятно-липовый чай и принимается вытаскивать стекло из ступней Джона. Джон молчит, стоически перенося неловкие Шерлоковы хирургические потуги. Не то, чтобы Шерлок не умел обходиться с пинцетом, очень даже ловко, даже когда подопытным являлся он сам, но никогда еще его не заботила сопутствующая боль. Он воспринимал ее обязательным неприятным приложением к самой процедуре. Собственную боль терпел, как терпел всегда, когда ему ее причиняли, а о других заботился мало. Но здесь и сейчас все иначе. Шерлок не хочет сделать больно Джону, он предупредительно осторожен. Всякий раз, когда кажется, что вот сейчас будет очень больно, Шерлок дует на ранку, гладит по коленке и уговаривает Джона потерпеть. Это глупо и смешно. Джон – взрослый мужчина возрастом за тридцать, и все эти действия, хорошо известно, не облегчают страдания. Но Шерлок все равно упрямо продолжает дуть, и гладить, и уговаривать, потому что здесь и сейчас из них двоих больно и страшно именно ему, а не Джону, и уговаривает не бояться Шерлок больше самого себя.
Потому что Джон молчит. Молчит с тех пор, как увезли Гарри. Смотрит перед собой, не реагирует на слова Шерлока, не отвечает, не морщится и даже не втягивает в себя воздух, когда, Шерлок знает это точно, боль становится особенно пронзительной. Джона будто нет в этой комнате, с ним. Он словно заблудился где-то в своих мыслях, в своих Чертогах разума, и Шерлок не может до него докричаться. Это чертовски пугает Шерлока. Он понимает, что это стресс, что все связано, скорее всего, с Гарри, будь она проклята, и ее ранами, в которых Джон винит себя. Кого же еще? Ведь только Джон Ватсон виноват в том, что люди все еще умирают, голодают, страдают, убивают… нужное подчеркнуть.
– Перестань, – морщится Джон, – ни в чем я себя не обвиняю, по крайней мере, в перечисленном тобою, – устало произносит он, и Шерлок понимает, что, взвинченный до невозможности, начал уже говорить вслух. – Но в том, что случилось с Гарри, виноват, безусловно, я. Мэри никогда не успокоится, пока рядом со мной будут близкие люди. Она ревнует. Всегда ревновала, а сейчас все только хуже стало. Сегодня Мэри чуть не убила Гарри, завтра она убьет тебя. Господи, Шерлок, послушай меня, – в голосе Джона появляется страстность, когда он отталкивает руки Шерлока от своих ног и захватывает их в железный капкан собственных рук, стискивая до боли. Пинцет и ватный тампон ассептически валяются на полу. – Тебе надо бежать. Срочно бежать от меня, не оглядываясь. Ты понимаешь, что теперь она тебя видела? Ты понимаешь, что теперь она от тебя не отстанет, а я не могу ей помешать. Я жалок и слеп – ни хрена не вижу. Я бессилен, и это убивает меня. Беги, Шерлок! Беги, пока не поздно!.. – Джон еще что-то говорит, срывается на крик, потом на шепот и опять на крик, но Шерлок перестает слушать этот бред и просто прижимает его к себе, успокаивающе поглаживая по спине, давая возможность выговориться, и Джон постепенно стихает, замолкая.
Проходит время, прежде чем Шерлок интересуется в любимый хохолок на макушке:
– Все? Закончил бред нести? – Джон шмыгает носом в ответ, и этого достаточно. – Тогда давай закончим с твоими ногами, а потом займемся моими. Мне кажется, мы скоро истечем кровью, – и Джон, встрепенувшись, начинает возмущаться, отталкивать Шерлока и понуждать возвратиться к осколкам, причем начать с ног самого Шерлока, а уж потом вернуться к Джоновым.
Со стеклом они худо-бедно разбираются. Шерлок накладывает стерильные повязки и себе, и Джону, навещает спальню, находит там в ящике комода две пары чистых носков. Сам надевает одну пару и заставляет Джона надеть вторую. Потом Джон сидит в кресле, допивая остывший чай, а Шерлок ликвидирует остатки погрома. Когда стекло подметено с пола, кровь смыта, лестница отдраена до блеска с применением большого количества химикатов из кладовки с моющими средствами, окна закрыты, а их непрозрачность восстановлена, Шерлок делает чай и себе, с облегчением опускаясь в соседнее с Джоном кресло. Чашка приятно греет руки, носки – ноги, а халат – плечи. Шерлок закрывает глаза, наслаждаясь мгновениями тишины, ничегонеделанья и присутствия рядом Джона. Мгновения заканчиваются довольно быстро.
– Шерлок, почему ты не вызвал полицию? – тихо спрашивает Джон. – Ведь это было неудавшееся нападение. Она чудом избежала участи Сары и Делайлы, – рука Джона находит руку Шерлока и мягко ее сжимает.
Шерлок переплетает их пальцы и некоторое время молчит, прежде чем ответить:
– Потому что единственным подозреваемым был бы ты. Моим показаниям полиция уже не верит, следовательно, твое железное алиби рассыпается в прах. Показания миссис Норрис и Гарри загнали бы тебя в тюрьму, и даже я не смог бы этому помешать. По крайней мере, законно.
– Но ведь Гарри очнется и обязательно повторит то, что сказала, что это я звонил ей и приглашал, хотя, клянусь, Шерлок, не было такого. Я звонил ей сразу после убийства Делайлы, чтобы заверить, что со мной все в порядке и приезжать сюда не нужно. Клянусь, я не звал ее, – Джон взволнован.
– Я знаю, Джон, я знаю, что ты не звонил, – успокаивает его Шерлок. – Мы все время были вместе. Ты просто не мог это сделать.
Джон немного успокаивается.
– Хорошо, ладно. Но полиция все равно придет. И тогда тебя обвинят в даче ложных показаний, – он опять начинает волноваться, но Шерлок подносит их сплетенные пальцы к губам и целует, отчего Джон мгновенно затыкается, растерянно хлопая слепыми глазами.
– Нам нужно выиграть время, только и всего, – объясняет Шерлок, продолжая целовать пальцы Джона, – день-два и все закончится. Я обещаю.
– Правда? – Джон слабо улыбается.
– Чистая, – Шерлок улыбается в ответ, хоть и знает, что Джон этого не увидит. – И не сожалей о случившемся. Все, что ни делается – к лучшему.
На самом деле, Шерлок говорит правду, потому что в груди его расплывается огромное незамутненное счастье, ведь сегодняшнее происшествие подтвердило уверенность Шерлока в невиновности Джона и аннулировало те самые несчастные семь процентов, включая подозрения в раздвоении личности. Джон невиновен, все это время они были вместе, а других доказательств Шерлоку не требуется. Теперь нужно сосредоточиться на истинном убийце, которого Шерлок, в сущности, уже вычислил. И это, конечно, не Мэри, что бы ни говорил доверчивый заблуждающийся Джон. Впрочем, разуверять его пока Шерлок не собирается. У него есть план. А пока Джон, его нервозность, страх за Шерлока, боль за Гарри, потеря Игоря – вот что требует внимания. Шерлок не особенно силен в отношениях, он не умеет утешать и говорить красивые слова, поэтому он просто обнимает Джона, перегнувшись через два подлокотника кресел и шепчет ему на ухо обещание:
– Все будет хорошо, просто верь мне, и все будет хорошо… – и Джон постепенно расслабляется.
Они устраивают Игорю почетную кремацию, и это становится четвертой жертвой на счету прОклятой квартиры. Шерлоку так и хочется пошутить по поводу жареной рыбки, тем более запах, улавливаемый чуткими ноздрями, ощутимо напоминает о рыбном меню миссис Хадсон, но он удерживается от неуместных сравнений, чем зарабатывает благодарный поцелуй Джона. Четыре часа ночи. Теперь уже Джон заваривает чай, такой как надо, в меру крепкий, ароматный, чуть терпкий, с мягкой нотой бергамота. Запасливый Джон достает из холодильника ветчину, сыр, хлебцы, джем. Шерлок с удовольствием наблюдает за ним, представляя, что все это происходит на кухне в квартире дома напротив. Джон как всегда скуп и выверен в движениях, и это в который раз завораживает Шерлока. Они пьют чай, сидя друг против друга, когда в кармане халата Шерлока звонит телефон. Шерлок морщится, доставая свой блэкберри – Лестрейд. Некстати. Помедлив, Шерлок принимает вызов.
– Да, инспектор, – вежливо отвечает он.
– Ты же не думаешь, что я – идиот, Шерлок, – орет Лестрейд. – Мне надоели эти игры. Почему ты не вызвал полицию? Мы все равно пришьем это к делу. Гарри Ватсон даст под подпись показания против брата, и твой доктор отправится за решетку. Не вмешивайся в это дело, Шерлок, он – безумец.
– Подглядывать, инспектор, некрасиво, – назидательно произносит Шерлок.
– Ты думаешь, я оставлю тебя один на один с потенциальным убийцей? – искренне изумляется Лестрейд. – И я не подглядываю, просто присматриваю…
– Много вас тут, присматривающих, – вздыхает Шерлок. – Вы, инспектор, лучше бы Охотника за скальпами ловили, – как-то иначе возразить инспектору нечем. Как он уже сказал Джону, все против них. – Пока нет показаний, можете не звонить. Будет что-то существенное на руках – милости прошу. Лучше проверьте исходящие звонки из квартиры, чтобы убедиться, Джон ей не звонил в то время, на которое указывает пострадавшая. Это ставит под сомнение показания сестры, не так ли?
– Придурок, – обзывает его возмущенный Лестрейд и отключается.
– Кажется, он обиделся, – заключает Шерлок.
– Звонка действительно не найдут, – соглашается задумчиво Джон, – ведь Гарри звонил не я, а Мэри. Это Мэри вызвала ее сюда, чтобы расправиться с дорогим мне человеком, – Шерлок морщится.
– По-твоему, призраки могут звонить по телефону? – интересуется он насмешливо.
– Они могут имитировать звонок по телефону, – отвечает мрачно Джон, – я видел в одном фильме, как героиня разговаривала по телефону с погибшим человеком. Звонок с того света – ничего необычного.
– Ага, и тобой прикидываться, – не соглашается Шерлок.
– Тебе мешает материалистический взгляд на вещи, – вздыхает Джон, – а иногда нужно просто встать над привычными представлениями и расширить границы сознания.
– Джон, – устало прерывает его Шерлок, – ты забываешь, что я это уже проходил, когда был наркоманом, – и Джон замолкает, не убежденный, но задумавшийся. – Я чертовски устал, Джон, – произносит Шерлок, – и больше всего на свете мечтал бы сейчас оказаться в твоей постели вместе с тобой. Как ты думаешь, – задумчиво произносит он, – это слишком невыполнимое желание? – губы Джона трогает робкая улыбка. – Ну правда, Джон, пошли спать, – Шерлок поднимается и подходит к Джону, обнимая его за плечи. – Все равно никакой информации о состоянии Гарри до утра не получим. А утром встанем бодрые и посвежевшие, позвоним в больницу и все выясним. Быть может, тебе разрешат ее навестить.
– А ты поедешь со мной? – спрашивает Джон напряженно, подаваясь ему навстречу.
– Если б я мог, – шепчет Шерлок в светлые непокорные пряди, обнимая, – если б я мог…
– Ты можешь, – говорит Джон. – Сможешь, – поправляется он. – Я знаю, – говорит он и опять поправляется: – Верю.
Шерлок усмехается:
– Вера – зыбкая категория, Джон.
– А я все равно верю, – упрямо шепчет Джон в губы Шерлока.
– Должен же кто-то верить из нас двоих, – хмыкает Шерлок, увлекая Джона в поцелуй.
В спальню они перемещаются медленно, постоянно натыкаясь на углы и стены квартиры.
Они забираются в кровать, накрываются простыней и обнимаются. Никакого сексуального жара и нетерпения, только сонная истома и нежность. Голова Шерлока лежит на груди Джона, рука Джона обнимает талию Шерлока, бедро Шерлока вклинилось между бедер Джона, нос Джона зарылся в кудри Шерлока, а рука Шерлока мягко перебирает короткие пряди Джона. Удивительно гармоничное переплетение двух тел. Глаза у Шерлока закрываются, покой и тишина окутывают еще одним покрывалом. Сколько себя помнит, Шерлок никогда и ни с кем не делил постель. Даже в отношениях с Себастьяном он никогда не спал с ним на одной кровати. Себастьян всегда был шумным, резким и беспокойным, в том числе во сне. Шерлок даже не пытался прикорнуть рядом, понимая, что тут же окажется на полу. Лежать с Джоном невыносимо прекрасно, надежно и спокойно. Ощущать кожей его кожу, слышать рядом его дыхание, чувствовать его тепло, обонять его запах. Шерлок готов провести в постели с Джоном всю жизнь, а мерные поглаживания шероховатой руки по пояснице отправляют Шерлока в некий глубокий восхитительный транс. Шерлок полностью отдается этим ощущениям, позволяя себе просто наслаждаться близостью такого родного и такого необходимого уже человека. Так мало вместе, и так навсегда, сколько бы это навсегда ни длилось. Где-то на периферии сознания мелькают беспокойные мысли о возможном заключении Джона под стражу, об убийце Сары и Делайлы, об Охотнике за скальпами, но он старательно не замечает их. Сейчас не их время. Сейчас только нежность и безмятежность, Шерлок и Джон, только они двое, вместе, до самого конца. Процесс перехода из стадии бодрствования в стадию сна остается незамеченным. Шерлок просто засыпает, крепко вцепившись в спящего Джона, с блаженной улыбкой на лице.
И опять этот сон. Психотерапевтическая комната в загадочном полумраке, гигантские растения, шумящий на стене водопад и огромное окно с видом на квартиру Шерлока. Вот только место, где стоит аквариум Игоря, сейчас пусто, ведь аквариум разбился. Но Игорь здесь. Плавает по воздуху, колыхаясь шикарными плавниками и хвостом, задумчиво вращает вытаращенными глазами, открывает и закрывает рот, выпуская мыльные пузыри, которые поднимаются к потолку и лопаются. Заметив Шерлока, Игорь подплывает к нему и зависает напротив, пристально разглядывая.
– Чего? – Шерлоку неуютно от его обиженного взгляда. – Прости, я не мог этого предотвратить, – он виновато разводит руками. – Честно! В конце концов, мы достойно похоронили тебя. Мир праху, Игорь. И я был бы благодарен, если бы ты прекратил являться ко мне во сне, – последнее Шерлок выпаливает немного нервно, отступая к окну. Игорь надвигается, не отвечая. – Ну что? Что тебе не понравилось? Кремация – вполне по-человечески…
– Вот именно! – взрывается в голове голос Майкрофта. – По-человечески! Ты бы хоть поинтересовался, что рыбе приятнее, сгореть в огне или отправиться в последнее путешествие, – тут Игорь подпускает в голос горечи.
– В туалет, что ли, надо было тебя спустить? – теряется Шерлок. Эта мысль кажется кощунственной. – Джон бы не разрешил…
– Ты точно идиот! – опять гремит Игорь голосом Майкрофта. – Как приличная рыба, я рассчитывал на достойные проводы в воды великой реки…
– Амазонки? – снова теряется Шерлок, действительно ощущая себя полным идиотом от этого странного разговора.
– Почему Амазонки? – на мгновение теряется и Игорь. – Я имел в виду Темзу. Ну неужели так трудно было дойти до нее и выплеснуть мои останки в тихие гостеприимные воды? Из воды мы вышли и должны в нее вернуться…
И тут взрывается Шерлок:
– Как? Как мы с Джоном до этой Темзы доберемся? Ты в своем уме? Я за пределы Бейкер-стрит выйти не могу, а он за пределы собственной квартиры. Глупая рыбина… Хватит терроризировать меня, прекрати это преследование!
Шерлок отталкивается от окна пятой точкой и наступает на Игоря, который в свою очередь теперь пятится назад, усиленно вращая своим хвостом.
– Шерлок, – говорит Игорь, – перестань кричать, Шерлок! У тебя телефон звонит. Проснись, Шерлок, проснись!
Шерлок открывает глаза и видит склонившегося над ним обеспокоенного Джона. Сердце стучит, как сумасшедшее, губы пересохли, а на лбу выступил пот.
– Чертов кошмар, – бормочет Шерлок, обнимая Джона в спасительной близости. – Чертов Игорь, чертов Майкрофт…
Где-то рядом надрывается телефон.
– Дорогой брат, – голос Майкрофта до отвращения любезен. – Ты все же решил поиграть в чувства и семью… – Шерлока передергивает от этой дьявольской проницательности. – Твой личный интерес зашел слишком далеко. Уж не думаешь ли ты, что я удовлетворюсь ролью стороннего наблюдателя? Такое событие! Младший братишка влюбился!
– О, прекрати эту комедию, – Шерлок морщится, – бесишься, что тебя лишили зрительского места в первом ряду?
– Это была твоя идея, – напоминает Майкрофт.
– Я тебя об этом не просил, – вскипает Шерлок, понимая, насколько он смешон. – Прекрати опекать меня. Как-нибудь сам справлюсь, – бросает взгляд на застывшего рядом всклокоченного напряженного Джона и поправляется: – Сами справимся, – и Джон как-то неуловимо быстро расслабляется.
– Ого, уже «мы», – ехидничает Майкрофт. – Хотя, с учетом того, что ты переселился к своему доктору… – Майкрофт делает паузу, ожидая, что Шерлок заполнит ее возражениями или возмущениями, но Шерлок на провокацию не ведется, и Майкрофт скучно продолжает, – этого и следовало ожидать. Надеюсь, ночь прошла без происшествий? – вопрос кажется Шерлоку настоящей издевкой.
– Ты же уже все знаешь, чего спрашиваешь, – бесится он.
– Мой дорогой брат, откуда же мне знать, если, позволено мне будет процитировать, меня «лишили зрительского места в первом ряду», – Майкрофт явно забавляется.
Шерлок скрежещет зубами от злости, но тут теплая рука Джона накрывает его собственную, и приходит неожиданное успокоение.
– Ну если ты звонишь просто поздороваться и поинтересоваться моим, – быстрый взгляд на притулившегося к его плечу Джона, – нашим здоровьем, то здравствуй и прощай, – с этими словами, не дожидаясь очередного многословия, Шерлок отключает телефон.
Джон рядом тихонько хмыкает:
– Очень своеобразные братские отношения. Он еще позвонит?
– Не прямо сейчас. Позавтракать успеем.
– Ладно, – кивает Джон. – Как на счет творога, омлета и йогурта?
– Никакого йогурта! – едва ли не фальцетом вскрикивает Шерлок.
– Хорошо, – Джон и бровью не ведет, на столь странную реакцию, – тогда кофе, тосты, яйца, ветчина.
– Настоящий английский завтрак, – удовлетворенно кивает Шерлок. – Если я продолжу эксплуатировать халат, ты будешь возражать?
Джон трогательно краснеет:
– С чего бы… Он делает твое тело легкодоступным, и мне это нравится.
– Легкодоступным… – задумчиво тянет Шерлок. – Это в каком смысле? – но Джон не отвечает, проворно слезая с кровати и отправляясь в ванную комнату.
Шерлок следует за ним, не в силах прекратить это парное передвижение. Они же не магнит и железо, откуда такой эффект?
Завтрак проходит в мирной и безмятежной обстановке. Виноваты в этом совместно принятый душ и ручное взаимоудовлетворение. Яйца Джон варит идеально – всмятку, как Шерлок и любит. Он с удовольствием уплетает вязкий желток, запивая кофе, хрустит тостами и ест вкуснейшую ветчину. Джон немного растерян и смущен, периодически потирая засос, оставленный на шее, но кофе и тосты также не оставляет без внимания. После завтрака Джон отправляется звонить в больницу, чтобы узнать о состоянии Гарри, а Шерлок остается на кухне, пользуясь возможностью продумать дальнейший план действий. Когда Джон возвращается и сообщает, что Гарри пришла в себя, но посещения пока запрещены, вздыхает с облегчением, гадая, сколько еще у них есть времени, держится Диммок или нет, чем занимается Лестрейд, и почему подозрительно молчит Майкрофт. Джон тянет Шерлока в психотерапевтическую комнату и начинает приставать с вопросами о сне, который видел Шерлок под утро. Но сон слишком странный, чтобы рассказать о нем Джону. Пока Шерлок шутливо отбивается, звонит телефон.
– Лестрейд, – сообщает он Джону, принимая вызов – в голове поднимается целый ураган отчаянных и тревожных дум – неспроста звонит инспектор.
– Шерлок, Шерлок! – кричит Лестрейд в трубку. – Мы его поймали. Мы это сделали. Охотника за головами, представляешь? Он пришел за Риком Бартли, и мы его взяли. С поличным. Все как ты сказал. Он три года сидел в тюрьме за мелкую кражу. Удивительно, что мы его не вычислили. Уже нашли склад, где он хранил скальпы. Совпало даже его индейское происхождение. Племя… – Лестрейд начинает щелкать пальцами, припоминая название, и Шерлок ему подсказывает:
– Арапахо.
– Да, точно, арапахо, то самое племя, которое вырезали британцы, – подтверждает Лестрейд. – Он сейчас дает показания. Странный малый, похоже, немного повернут. Так и не говорит, каким образом вычислил потомков участников той резни, говорит, ему указали на них великие предки. Он сказал, что мстил за смерть своего народа.
Шерлок на миг закрывает глаза, боясь поверить своему счастью. Если все будет так, как он думает, у него появляется реальный шанс разобраться с ситуацией.
– Грэг, – непривычно мягким голосом просит Шерлок, – мне очень нужно кое о чем спросить его. Вы уже провели допрос?
– Его сейчас допрашивают, – автоматически отвечает Лестрейд, – ты все же знаешь мое имя, – ухмыляется он, – мне не показалось.
– Конечно, – Шерлок серьезен и собран. – Послушай, мне нужно задать ему пару вопросов и видеть, как он на них отвечает. Пожалуйста, помоги мне. В конце концов, ты мой должник. Что угодно, пожалуйста.
Лестрейд озадаченно молчит, прежде чем ответить:
– Ладно, ладно, только пару вопросов. Я сейчас включу скайп и поверну экран к окну – ты сможешь его увидеть. Не сильно качественная связь, но как есть. Будешь задавать вопросы мне, а я их транслировать. Согласен?
– Да, спасибо, Грэг.
Не отнимая от уха трубки, Шерлок поворачивается к Джону:
– Мне нужен твой компьютер на некоторое время. Пожалуйста. У тебя установлен скайп?
– Да, конечно, – растеряно кивает Джон, – все в кабинете. Скайп есть. Там довольно просто управляться, хочешь, я помогу?
– Нет, – качает головой Шерлок, – это конфиденциальный разговор. Я быстро. И да, я справлюсь.
Он проходит в кабинет и закрывает за собой дверь. Некоторое время тратится на то, чтобы разобраться с включением и клавиатурой. Лестрейд на том конце провода терпеливо ждет. Когда Шерлок заходит в скайп под своим логином и вызывает Лестрейда, от нетерпения и неверия, что сейчас разрешатся все сомнения, кожу начинает покалывать, будто сто тысяч иголок вонзились в потные ладони. Сначала он видит лицо Лестрейда, который проверяет связь, а затем разворачивает монитор таким образом, чтобы Шерлок мог видеть допросную комнату.
Невысокий смуглый человек, явно индеец, хоть и разбавивший свою индейскую кровь кровью белых людей несколько поколений назад, сидит напряженно и неподвижно, положив руки на стол. Он смотрит прямо перед собой, игнорируя сидящую напротив Салли Донован. Его взгляд пуст и тяжел, словно этот человек только что пробежал марафонскую дистанцию и до невозможности устал. Шерлок откашливается, прочищая горло.
– Слышишь меня, Грэг? – проверяет он связь.
– Отлично слышу, задавай свой вопрос, – подгоняет инспектор.
– Спроси его, сможет ли он описать женщину, которой давал советы о том, когда можно будет убивать? – просит Шерлок внезапно охрипшим голосом.
– Что за черт? – возмущается Лестрейд. – Что за бред ты несешь!
– Просто спроси его, – просит Шерлок, чувствуя предательскую дрожь в коленках.
– Ладно, – Лестрейд неохотно наклоняется к микрофону и дословно повторяет вопрос Шерлока.
Индеец испугано вздрагивает и моргает, теряя прежнюю невозмутимость.
– Откуда вы… – бормочет он тихо, но не договаривает, будто решает идти в этом испытании до конца, высоко поднимает голову и произносит, так и не утратив достоинства и гордости: – Все белые для меня на одно лицо. Невысокого роста – вот на столько ниже меня, – проводит ребром ладони себе под ухом. – Короткая стрижка. Была одета в джинсы и куртку, кажется.
– Как ты с ней познакомился? – задает Шерлок очередной вопрос, и озадаченный Лестрейд послушно повторяет его вслух.
– Это случилось три года назад, – рассказывает индеец. – Я охотился на одного из потомков убийц. Когда снял скальп, заметил ее. Она все видела. Случайно. Я не хотел ее убивать, и просто велел уйти, но она осталась. Она спросила, почему меня не могут поймать? Как мне удается избежать гибели? Она ждала ответа. Я видел тьму в ее сердце. Ревность и боль, и желание наказать – это сидело в ней и разъедало изнутри. Как ржавчина. Схожие чувства, я сам был ими болен. Очень просто, сказал я ей. Мне помогают духи. Перед каждым актом мести, я обращаюсь за помощью к ним – мое послание небесам – вертикальный порез на лбу. И духи помогают мне. Тогда она спросила, что если сделает этот порез на лбу того, кто мешает ей жить, кто виновен в ее несчастьях? Что если она отомстит, наконец, ее тоже не поймают? Я ответил, что так и будет, если духи будут милостивы. Я сказал, что сейчас можно убивать – наступило время смерти. Я его чувствую. Время, когда можно убивать. Она выслушала меня внимательно, а потом ушла. Я не знаю ее имени, не могу ее описать – обычная белая женщина. Сказать мне больше тоже нечего.
Шерлок медленно выдыхает.
– Спасибо, Лестрейд. Это все, – он дрожащими пальцами отключается от скайпа, и некоторое время неподвижно сидит перед погасшим экраном компьютера – ну вот и все – все подтверждено, все ясно.
