Текст книги "Личный интерес (СИ)"
Автор книги: Ifodifo
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Джон смотрит на Шерлока растерянно, будто не верит тому, что слышит, а потом начинает хохотать, и Шерлок, чуть подумав, присоединяется.
– Но халат я забираю себе, – сквозь смех произносит он, – мы с ним породнились.
– Не возражаю, – вытирает выступившие слезы Джон, – на самом деле, у меня и вещей-то нет. Управимся быстро…
На кухню заглядывает Лестрейд, качает головой и, пробормотав что-то вроде «идиоты», уходит. Телефон в кармане халата звякает сообщением о доставленном СМС (и как он умудрился не выпасть во время той безумной схватки на крыше?): «Поздравляю с окончанием дела. Надеюсь, сосед не сбежит от тебя на следующий день. МХ», и Шерлок, оглянувшись на улыбающегося Джона, отвечает: «Не дождешься».
========== Глава 15. Пара. ==========
Джон переезжает к Шерлоку под утро с одним чемоданом в руке. Он переодевается в джинсы и набрасывает куртку поверх футболки. Шерлок принципиально отказывается сменить халат на что-то другое:
– Всего-то пересечь Бейкер-стрит, – бормочет он, замечая неодобрительно поджатые губы Джона.
– Всего-то пересечь Эбби-роуд, – тихонько соглашается Джон.
В тусклом утреннем свете Шерлок важно вышагивает рядом с Джоном, в этом виды повидавшем халате (спасибо криминалистам, вернувшим пропавший пояс), неся себя вперед, словно английская королева, величественно и гордо. Притихший Джон идет рядом. Их встречает растрепанная и перепуганная миссис Хадсон, которая без всяких лишних разговоров соглашается на второго жильца, не отвлекаясь на внешний вид Шерлока, и еще предлагает угостить их черничным пирогом. Шерлок отказывается, утаскивая Джона наверх. Ему не терпится оказаться с ним вдвоем, в теперь уже их квартире, чтобы ощутить, что это все правда и не приснилось однажды. Джон замирает на пороге, осматривая беспорядок Шерлока, отмечая придвинутое к окну кресло, разбросанную вокруг оптику, забытую скрипку. Шерлок делает вид, что не понимает насмешливого взгляда Джона, но в итоге просто машет рукой:
– Да ладно, ты же все и так знаешь – я запал на тебя, как только увидел в окне напротив. Личный интерес, будь он неладен, – и Джон улыбается.
Спальня на третьем этаже остается нетронутой – Джон раскладывает свои немногочисленные вещи в шкафу и комоде Шерлока. Они с удовольствием делят полки, сортируя носки и трусы Джона, и пространство шкафа пополам, развешивая рубашки и брюки. На дне чемодана Шерлок находит тот самый блокнот, который ввел его в свое время в заблуждение.
– Что будешь с ним делать? – спрашивает он Джона, рассматривая странные и такие завораживающие рисунки. – Не хочешь посмотреть?
Джон пожимает плечами:
– Выброшу. Не желаю туда даже заглядывать. Не хочу этого напоминания о тьме, – произносит он, избегая смотреть на блокнот.
– Тогда бросай в меня, – просит Шерлок. – Подари, – и Джон недоуменно пожимает плечами, позволяя Шерлоку прибрать к рукам это богатство.
Шерлок прячет блокнот в ящик письменного стола, чтобы потом, в одиночестве, рассмотреть все внимательно. Закончив с разбором вещей Джона, они идут на кухню выпить чаю с черничным пирогом, который все-таки приносит миссис Хадсон. Джон ворчит, когда не может найти в шкафах заварку, и Шерлок ворчит в ответ. Но это милое переругивание, определенно, нравится обоим. Чай, заваренный Джоном, кажется Шерлоку идеальным. Они пьют его в гостиной, сидя в креслах друг против друга, и Шерлоку кажется, что так было всегда. Приятная истома разливается по телу, ноги и руки тяжелеют, в глаза пробирается сон. Синхронно, не сговариваясь, они поднимаются и идут в спальню Шерлока, где и засыпают в объятиях друг друга, и Шерлок впервые спит безмятежно, без страха и кошмаров, с надеждой на завтрашний день.
Шерлок просыпается от бьющего в лицо солнечного света. В не зашторенные окна он льется жидким золотом и слепит так, словно в королевской казне достали все драгоценности и включили самые мощные прожектора. Джон лежит рядом, забросив на Шерлока руку в собственническом жесте. Под щекой подушка явно оставит след своим швом, так она скомкана и перекручена. Простыня сбилась в ноги, обнажая смуглую кожу Джона, на контрасте с белой футболкой, короткие золотистые волоски на руках, проступившую рыжеватую щетину. Глаза закрыты, пушистые пшеничные ресницы бросают тень на щеки. Шерлоку до невозможности хочется потрогать эти ресницы, почувствовать их наощупь, ведь он так мало знает Джона. А еще хочется посмотреть в его глаза, синие, как небо, и увидеть в них теплоту и ласку, которые плещутся через край, согревая и успокаивая. Джон спит, тихонько посапывая и по-детски причмокивая, и Шерлок, не сдержавшись, тянется рукой и проводит подушечками пальцев по щеточке ресниц – восхитительно. Джон морщит нос, еще раз чмокает и с трудом разлепляет глаза. На какое-то мгновение Шерлок пугается, что Джон снова не видит, настолько они ясные и бессмысленные, но потом накатывает волна облегчения, на самом деле – сонные. Джон улыбается, в свою очередь разглядывая Шерлока, и Шерлоку приходит в голову мысль, что он может не понравиться Джону. Вчера тот толком не рассмотрел его, не увидел всей нелепости и нескладности, этих острых скул, вечного беспорядка на голове, косматых бровей и студенисто-мутных глаз. А сейчас, в солнечном свете, все недостатки Шерлока выплывут на передний план, и Джон уйдет. Вероятно, все эти мысли таким отчаянием проступают на лице, что Джон тянется к нему губами, успокаивая и прогоняя прочь сомнения. Всего лишь легкий поцелуй – но как живая вода, освежающий и воскрешающий.
– Ты прекрасный, – говорит Джон чуть хрипловато, – мраморный, идеальный. Глаза прозрачные и чистые, как лед, губы геометрически выверенные, скулы – порезаться можно, как ты можешь сомневаться? Я полюбил тебя, когда еще не видел, но в моей голове ты и был таким, совершенным. Я видел тебя сердцем, – Шерлок понимает, что, скорее всего, это метафора, но воспринимает слова Джона буквально.
Джон протягивает руку и пальцем прочерчивает профиль Шерлока, пересекая лоб, пробегая по горбинке носа, губам, подбородку и шее. Палец заменяется ладонью, которой Джон гладит шею Шерлока, такую уязвимую и беззащитную. Но поглаживания Джона не угрожающие, а эротичные, Шерлок чувствует, как неровно и учащенно бьется пульс, как перехватывает дыхание, когда Джон приникает губами к межключичной впадине в глубоком сладостном поцелуе. То, что делает с ним Джон – нечто вне физического удовольствия, это какое-то ментальное непреходящее ощущение восторга, переполняющее Шерлока. Джон нежен и страстен, он изучает каждый миллиметр тела Шерлока, так же, как изучал его в той прОклятой квартире, только теперь глазами. Джон рассматривает его, поглаживая руками очень бережно и едва ощутимо, но Шерлок загорается от понимания того, с каким обожанием смотрит на него Джон. Он плавится под его взглядом, возбуждается, стонет и хочет Джона до невозможности. Джон подготавливает Шерлока долго, мучительно долго, и Шерлок опять, как в первый раз с Джоном, чувствует себя желанным и любимым. Ему нравится. Он может к этому привыкнуть. Он хочет к этому привыкнуть. Впервые ощущение собственной зависимости от другого человека воспринимается нужным. Единственно необходимым. Джон входит в него медленно, давая возможность привыкнуть к вторжению, целует, отвлекая от распирающего дискомфорта, проводит теплой рукой по члену Шерлока, посылая заряд восторга и блаженства, и Шерлок сам двигается навстречу Джону, понуждая того продолжить. Они медленно раскачиваются, словно на качелях, не прерывая зрительного контакта, и Шерлоку кажется, что он может утонуть в синих, как озера, глазах Джона. Они, не сговариваясь, увеличивают темп движения, Джон чуть меняет угол проникновения, и Шерлока пронзает волна наслаждения, отчего он стонет и начинает бормотать какие-то несвойственные ему бессмыслицы:
– Да, да, да… Еще, глубже… Да, так, так… О, Джон… Еще, еще… Джооон…
В любовном экстазе они сливаются в единый организм, деля восторг, дыхание и удовольствие на двоих. Такая близость пьянит Шерлока, напрочь отключая мозг, оставляя лишь чистую выкристаллизованную радость обладания Джоном. Когда Шерлок срывается в оргазм, содрогаясь в судорогах наслаждения, Джон срывается вслед за ним, изливая горячее семя в Шерлока, и Шерлок уплывает за грань сознания, словно чувствительная барышня. В себя его приводит поцелуй Джона, такой родной и необходимый, как воздух. Шерлок отвечает, ощущая расслабленность во всем теле, позволяя себе нежиться в таких родных и сильных объятиях Джона.
– Я люблю тебя, – слышит он его голос, – ты – лучшее, что случилось со мной с рождения, – и Шерлок распахивает глаза, как сказочная принцесса, очнувшаяся ото сна из-за поцелуя, так радостно ему слышать то, что говорит Джон.
– Джон Ватсон, – шепчет Шерлок, чувствуя подступающие слезы, – никогда не отпускай меня, слышишь? Никогда! – и Джон крепче прижимает его к себе, целуя в висок.
Лестрейд звонит, когда они завтракают на кухне остатками пирога миссис Хадсон и чаем, который заварил Джон. Лестрейд извиняется и просит их обоих подъехать в Скотланд-Ярд.
– Это ведь не проблема, Шерлок? – уточняет он осторожно, и Шерлок в раздражении закатывает глаза.
– Не проблема, если ты о том, могу ли я выходить из дома, – все же отвечает инспектору и глазами спрашивает у Джона о его согласии. Джон кивает, понимая без слов, и Шерлок отвечает за обоих: – Мы подойдем, – когда он нажимает отбой, чувство удивительной слаженности и гармонии растекается в груди, и это просто прекрасно – Шерлок улыбается: – Хочу еще чая!
Джон наливает еще чая, восхитительного ароматного чая, и пододвигает еще кусочек пирога миссис Хадсон, даже не спрашивая, будет ли Шерлок – это не иначе чтение мыслей. Шерлок, уже ничему не удивляется.
Их появление в Ярде производит фурор. Пока они с Лестрейдом совершают все необходимые формальности, документируя собственные показания, за стеклянной перегородкой кабинета скапливается народ. За ними наблюдают с жадностью, запах сенсации витает в воздухе. Джон напряжен во время дачи показаний, Шерлок это видит. Он понимает, насколько неприятна затронутая тема, сколько грязного белья вытаскивается сейчас на свет божий и становится достоянием общественности. Джон бледен и натянут, словно стрела, готовая сорваться в полет. Джон не должен проходить через эту мерзость и гадость, снова и снова переживать то, что причиняет такую боль. Поэтому Шерлок берет все общение с Лестрейдом на себя, перехватывая инициативу разговора у инспектора. Он сам выкладывает все, что случилось за эти дни, позволяя Джону слабо кивать, соглашаясь, и в редких случаях кратко отвечать на уточняющие вопросы, если это так уж необходимо. Шерлок делится своей дедукцией подробно, не упуская ни одной детали расследования, и Джон потихоньку расслабляется, заинтересованно слушая. Шерлок воодушевляется, когда видит в его глазах этот неподдельный интерес и восхищение, а когда слышит «Невероятно! Потрясающе!», в первый раз (потом этого будет много, но Шерлок каждый раз будет самодовольно ухмыляться, радуясь, что по-прежнему, после стольких лет вместе, умеет удивить Джона), не может сдержать улыбки. Действительно здорово, и потрясающе, и невероятно, когда самый дорогой человек на свете произносит эти слова вслух. Шерлок блистает, раскрывая свой талант вовсю, но при этом ведет себя пристойно, не давая ни малейшего повода жаждущей зрелищ толпе, притаившейся за стеклом кабинета Лестрейда. Он не позволяет себе разного рода вольностей, хотя очень хочется коснуться руки Джона и сжать ее, хочется сесть поближе, чтобы чувствовать локоть и плечо в качестве безмолвной поддержки, хочется прижаться губами к виску Джона. Шерлок не позволяет себе лишнего, поскольку полагает, что Джону неприятно столь пристальное внимание к собственной персоне, что публичное проявление чувств ему не свойственно – Шерлок не хочет поставить Джона в неудобное положение. И это именно Джон кладет свою руку на колено Шерлока, когда Лестрейд задает не очень удобный вопрос, отчего сердце Шерлока готово выскочить из груди, это именно Джон приобнимает Шерлока за талию, когда они выходят из кабинета, и это именно Джон берет Шерлока за руку, когда они идут по коридору, а в спину им врезаются десятки любопытных алчущих скандала глаз.
– Ты не против публичности? – спрашивает Шерлок на улице. – Мне казалось, твой характер склонен к скрытности и обособленности личной жизни.
Джон пожимает плечами:
– Я впервые за три года вышел из дома, – произносит он, – и, на самом деле, все равно, что обо мне подумают. Завязав с карьерой психотерапевта, я чувствую такую свободу, что могу делать что хочу, и если это «хочу» касается тебя, ничьи взгляды меня не остановят.
– А ты меня хочешь, – Шерлок не спрашивает, скорее констатирует, с нескрываемым удовольствием.
– Постоянно, – серьезно кивает Джон, – как бы нам поскорее оказаться дома?
Шерлок делает шаг вперед, взмахивая рукой, словно волшебник, и перед ними, как по заказу, тормозит кэб. Джон пораженно качает головой и залезает внутрь вслед за Шерлоком. Дорога до Бейкер-стрит отличается разнообразием.
Джон идеально вписывается в холостяцкий быт Шерлока. Он быстро наводит порядок в квартире, прибирает к рукам наполняемость холодильника, находит общий язык с миссис Хадсон и даже Майкрофта умудряется напоить чаем и заслужить скупую удивленную благодарность. Они старательно не вспоминают драматические события, случившиеся с обоими. Шерлок не хочет напоминать, а Джон, судя по всему, не хочет вспоминать. Достаточно уже показаний в полиции, которые оба давали Лестрейду долго и упорно. Время прощания с мертвыми наступает, никого не спрашивая. На похороны Сары приходят университетские друзья, коллеги по прошлой работе, просто знакомые. Сару любили многие. Шерлок держится поближе к Джону, ожидая от него каких-то срывов или слез, но Джон выносит все довольно стойко. В целом все обходится более-менее благополучно. Похороны Делайлы, на которые Джону приходится пойти, напоминают цирк. Кроме ее многочисленной семьи, демонстративно не разговаривающей с Джоном, и пациентов Джона, которые сочли нужным прийти, присутствуют ее многочисленные любовники и любовницы. Не все они люди адекватные, в достаточной мере развязные и несдержанные. Они вносят собой некую безалаберную суету и сексуальность. Шерлоку они не нравятся, Джон наблюдает за ними с интересом, и Шерлок надеется, что только профессиональным. Их изоляция не длится долго – к Джону подходят поздороваться Алекс, Мэлори, Гай и Одри. И только Бренда, задрав нос, показательно негативна к ним. Джон уходит с кладбища подавленным, и Шерлоку приходится приложить усилия, чтобы отвлечь его. Это удается после томной возни на диване и уютного вечера за просмотром глупого фильма про Бонда. Следующие за похоронами Делайлы похороны Гарри выматывают Джона, вынимают из него душу и опустошают. Шерлоку больно видеть Джона таким слабым и потухшим, и он делает все, чтобы разделить с ним этот ужасный день. С организацией похорон и формальностями помогает все еще не прощенный Майкрофт, и Шерлок благодарен ему за это, хоть по-прежнему и сердится на лишнюю откровенность с Мориарти и за то, что тот бросил его в детстве, наказав изоляцией в школе для мальчиков, не навещая и не интересуясь им. Майкрофт приходит на похороны Гарри, как Алекс и Мэлори. Они трое стоят чуть в стороне от Джона и Шерлока, когда священник читает молитву. Почти в самом конце церемонии появляется Гай, осунувшийся и какой-то блеклый, и в сердце Шерлока слабой тенью мелькает сочувствие к нему. Гай пожимает руку Джону, затем Шерлоку, кладет две белые розы рядом с красными розами Джона и встает в сторонку к Алексу, Мэлори и Майкрофту. Церемония не затягивается, все заканчивается довольно быстро, без лишнего пафоса. Шерлок позволяет Джону побыть одному, уходя вместе с остальными, но ждет Джона в отдалении, с беспокойством поглядывая на него. Пока Шерлок ждет Джона, Мэлори и Алекс рассказывают о том, что уже ходили на сеанс к новому психотерапевту, рекомендованному Джоном. Алексу он понравился, а Мэлори не в восторге и все еще надеется, что Джон возобновит практику. Когда они уходят, прощаясь, Гай сообщает, что собирается уехать в Германию, в Берлинскую консерваторию. Шерлоку это совсем не интересно, но он рад, что такой опасный, увлеченный его Джоном тип будет подальше от них. Гай еще некоторое время топчется рядом, с тоской поглядывая на Джона, замершего у могильного холма, а затем уходит, вяло махнув рукой. Шерлок надеется, что больше не увидит его в их жизни. Джон еще долго стоит над могилой Гарри, и Шерлок отдал бы многое, чтобы слышать его мысли. Когда они возвращаются домой в кэбе, о Гарри не говорят ни слова, но, похоже, Джона все еще не отпускает ее смерть. Родители Джона на похороны не приезжают, и Джона, предполагает Шерлок, это не трогает. Вечер после похорон Джон сумрачный и молчаливый, и Шерлок просто находится рядом, не пытаясь как-то развлечь его или растормошить. Иногда людям нужно побыть наедине с собой. В конце концов, Джон сам приходит к Шерлоку, опускаясь на пол возле его кресла и укладывая голову на костлявые колени Шерлока. И Шерлок делает самую естественную вещь, запуская пальцы в короткие светлые пряди Джона. Когда много позже они лежат в кровати, обнявшись, и в окно их спальни заглядывает та самая обманщица-луна, Шерлоку приходит в голову сравнение цвета волос Джона с лунным светом. Это настолько захватывает его, что сон долго не приходит, и только под утро он засыпает, убаюканный уютным посапыванием Джона под боком. Проходит еще некоторое время, прежде чем жизнь приобретает контуры привычной и нормальной.
Когда Лестрейд звонит в первый раз, обращаясь за помощью в расследовании, Шерлок отказывается, к удивлению Джона. Поначалу он и сам не может объяснить, почему не хочет погрузиться в то, что захватывало когда-то до головокружительной глубины. Но, наблюдая за тем, как Джон заваривает чай, тихонько напевая себе под нос, понимает, что просто еще не насладился жизнью рядом с Джоном. Он еще не узнал его полностью, не изучил до конца, не составил полного каталога реакций, не отследил, как меняется оттенок синих глаз в зависимости от освещения. Так много еще всего, что он не знает о Джоне, и это заставляет отказаться от того, что считалось когда-то приоритетным. Теперь акценты сменились. Наблюдая Джона, он замечает в его глазах ту же жадность и любопытство по отношению к себе, которыми переполнен сам. Они притираются друг к другу, узнают, учатся жить рядом, ссориться, мириться и уступать, и это самое лучшее, что случалось в жизни Шерлока. Шерлок обнаруживает в себе желание удивлять Джона. Он каждый день придумывает все новые и новые места для прогулок, то приводя Джона на восходе солнца к собору с разноцветными витражами, когда яркие стекла преломляются в лучах восходящего солнца, то показывая поле ирисов в парке на закате, то покупая билеты в кино под открытым небом, то покупая билеты на выставку Кандинского. Каждый раз Джон смотрит на то, что так щедро дарит ему Шерлок, восхищенно и удивленно, будто не видел никогда в жизни, но ведь период тьмы длился всего три года. Три года, думает Шерлок с горечью, наблюдая очередное потрясение Джона и мечтая стереть эти три года из его жизни навсегда, не оставив даже воспоминаний. Шерлок делает все это как бы между прочим, не желая показаться Джону конченным романтиком, но Джон разгадывает все его ухищрения и целует в губы, шепчет слова благодарности и любви, обнимая и даря тепло и искреннюю любовь. Греясь в солнечных лучах Джона, Шерлок думает о том, что жизнь может быть прекрасной. И ее хрупкость пугает. Шерлок боится, что с Джоном может что-то случиться, какой-нибудь несчастный случай, и что тогда будет, он даже представить не может. Это сломает его, убьет, без Джона он уже не поднимется.
– Я не оставлю тебя никогда, – шепчет Джон, прижимаясь, будто разгадал все страхи и сомнения Шерлока, хотя это именно он, Шерлок, гений из них двоих, – обещаю. Всегда буду рядом.
То, что Джон раз за разом откладывает визит к офтальмологу, Шерлок понимает не сразу. У Джона всякий раз находится неотложное дело: то нужно отнести белье в прачечную, то молоко закончилось, то на улице дождь, а то и вовсе голова болит. Когда Шерлок осознает намеренность действий Джона, возникает беспокойство – Шерлок не любит чего-то не понимать. В данном случае, погрузившись в Чертоги, он докапывается до нужного ответа – Джон банально боится, испытывает суеверный страх, ожидая, что зрение может снова исчезнуть. Боится приговора врачей, который они могут вынести. Джон предпочитает неизвестность плохой новости, но Шерлок почти уверен в благоприятном заключении. Он все организовывает сам: выбирает по прогнозу погоды подходящий день, созванивается с лучшим врачом, записывая Джона на прием, забивает холодильник разнообразной снедью и даже относит в прачечную вполне еще чистые простыни. О визите к офтальмологу он сообщает Джону утром, когда у того нет шансов отвертеться, но Джон делает все, чтобы не пойти. Они едва не ссорятся, когда Джон фонтанирует целым набором надуманных причин, по которым нужно отложить визит, но Шерлок непреклонен. Он умеет быть убедительным и настойчивым, когда нужно. В итоге побеждает Шерлок, водворяя надутого и обиженного, а на самом деле, нервничающего Джона в такси. Шерлок садится рядом и кладет руку на коленку Джона в успокаивающем жесте, но Джон не смотрит на него, отвернувшись к окну. Шерлок дает ему возможность примириться с неизбежным визитом к офтальмологу, и к концу поездки Джон немного оттаивает. По крайней мере, больше не злится на Шерлока. Приезжают они вовремя – их уже ждут. Медсестра приглашает Джона в кабинет, но Джон медлит, беспомощно оборачиваясь на Шерлока.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спрашивает тот и видит, что Джон этого действительно хочет, но гордость удерживает его от проявления слабости.
В конце концов, Джон просто отрицательно качает головой и заходит в смотровой кабинет вслед за медсестрой. Шерлок остается ждать. Кажется, что время замедлило бег, и даже воздух сгустился, так бесконечно долго тянутся минуты. Шерлок ходит из угла в угол небольшой чистенькой приемной с беспокойством поглядывая на дверь кабинета. Его так и подмывает вломиться туда и устроить проклятому офтальмологу допрос с пристрастием. Почему задерживает? Что не так с глазами Джона? Это же типичная психосоматика, Шерлок давно понял… Но он сдерживается ради Джона, продолжая мерить шагами приемную. Джон выходит из кабинета задумчивый и немного рассеянный, с расширенными зрачками, а оттого слегка дезориентированный. Шерлок подхватывает его под руку, с беспокойством заглядывая в лицо.
– Ну что? – вопрос рвется с языка прежде, чем он успевает взять себя в руки.
– Все нормально, – Джон улыбается, – со зрением все хорошо. Надо будет заехать в аптеку, купить витамины и еще один препарат, но это так, поддерживающая терапия. Все в порядке, – Шерлок выдыхает с облегчением.
– Я знал, – не может сдержать он самодовольной ухмылки, – был уверен.
– Конечно ты знал, ты же гений, – спокойно соглашается Джон. – Поехали куда-нибудь поедим, я зверски голодный.
Шерлок кивает и везет его к Анджело, знакомому ресторатору, которому однажды оказал серьезную услугу. Анджело устраивает им романтический обед, зажигая свечку (это выглядит немного дико при свете дня и до невозможности романтично), и приносит лучшее вино. Шерлок считает, что им есть, что отметить, а Джон не возражает. После обеда они чудно прогуливаются по Лондону и заканчивают день в объятиях друг друга. Это становится традицией, любимой традицией Шерлока.
Шерлоку все труднее находиться в одном пространстве с Майкрофтом. Обида, засевшая в сердце с момента прозрения на крыше, не отпускает. Майкрофт ведет себя как обычно, проявляя заботу и предвосхищая желания младшего брата, но Шерлок непреклонно игнорирует любые поползновения старшего наладить контакт. То, что было плохо до драмы, развернувшейся на соседней крыше, стало совсем невозможным. Шерлок перестает отвечать на СМС Майкрофта, не смотрит на него и не разговаривает. Джон замечает то, что происходит с ним, и Шерлок понимает, что означает обратная сторона близости – невозможность ничего утаить. Джон держится некоторое время, не задавая вопросов и деликатничая, но терпение заканчивается одним вечером, когда Шерлок в течении получаса игнорирует присутствие Майкрофта. Тот уходит, как обычно высокомерно попрощавшись, но в глазах его Шерлок с мстительным удовольствием читает хорошо запрятанный страх. После ухода Майкрофта Джон готовит чай. Шерлок молчит не в духе, мучая скрипку. Джон сурово отбирает инструмент и ставит дымящуюся чашку перед Шерлоком, садясь в кресло напротив.
– Поговорим, – он не спрашивает, а скорее, настаивает. Шерлок морщится, утыкаясь носом в чашку. – Надо, – Джон хмурится. – Что между вами? Раньше, даже в разговорах, ты не был столь негативен по отношению к брату. Что изменилось?
Шерлок хочет промолчать, в конце концов, это настолько личное, в чем даже самому признаваться не хочется, но под пристальным взглядом синих глаз становится неуютно.
– Я вспомнил кое-что там, на крыше, и в свете этих воспоминаний кое-что из прошлого приобрело иной оттенок, – признается он нехотя. – Майкрофт говорил обо мне с Мориарти, о том, что случилось в детстве.
– Ты уверен? – Джон придвигается ближе, сочувственно кладет руку на коленку Шерлока.
– Может, и не рассказывал, – неохотно допускает Шерлок, – мог просто намекнуть или неосторожно обмолвиться. Просто об ЭТОМ не знал никто, кроме мамы. И Мориарти не мог об этом узнать сам. Если только Майкрофт не навел его на эту мысль, а значит, что Майкрофт тоже знал. Знал, и отправил меня в ту проклятую школу, и ни разу не поинтересовался, хорошо ли мне там? Все ли со мной в порядке? Он просто наказывал меня за убийство отца. И я не говорю, что не заслужил, а лишь то, что я-то о своей вине не помнил, для меня-то он оставался старшим братом, которому было плевать на меня.
– Шерлок, – осторожно произносит Джон, – может быть, он не знал наверняка, вряд ли твоя мама ему рассказала ТАКОЕ. Может быть, он только догадывался. В конце концов, все имеют право на ошибки, которые потом приходится исправлять. Когда произошла трагедия, он был всего лишь мальчишкой, обычным мальчишкой, хоть и очень умным, – Шерлок дергает плечом, не допуская возражения. – Наверняка он сейчас жалеет о своей сдержанности, – предпринимает еще одну попытку оправдать Майкрофта Джон.
– Тогда еще хуже, Джон, – Шерлок изо всех сил пытается не заплакать, – тогда еще хуже, – Шерлок отворачивается, и Джон просто обнимает его в утешение, целуя в висок.
– Я здесь, я с тобой, все в прошлом, забудь, – шепчет он, и слезы потихоньку высыхают.
Однажды Джон пропадает. Он уходит в магазин и не возвращается очень долго. Шерлок пугается до невозможности. Свой телефон Джон забывает дома, и это выводит Шерлока из себя. Руки сами тянутся к телефону, чтобы набрать СМС Майкрофту, но усилием воли Шерлок удерживается от этого действия, продолжая беспокойно метаться по квартире. Когда он все же в отчаянии готов переступить обиду, внизу слышится хлопок двери. Шерлок вихрем мчится вниз, заключая Джона в объятия.
– Не пропадай так надолго, – шепчет он, – я испугался.
Джон обнимает, успокаивая, мягко целует и гладит по спине:
– Все нормально, Шерлок. Я просто кое-кого встретил.
Шерлок отстраняется и внимательно окидывает Джона взглядом:
– Майкрофт, – констатирует он недовольно. – Похищение.
– Мы всего лишь поговорили, – дипломатично замечает Джон. – Он беспокоится о тебе и не понимает, в чем дело. Я сказал, что это только между вами, я в данном случае не буду вмешиваться.
Шерлок кивает:
– Хорошо, спасибо, – собираясь утянуть Джона наверх.
– Шерлок, – удерживает Джон его, – может быть, все же поговоришь с ним? Я так понимаю, другой семьи у тебя не осталось. Просто выслушай его.
– Ты моя семья, – упрямо возражает Шерлок, – только ты, – но слова Джона застревают в голове.
Он соглашается встретиться с Майкрофтом только через десять дней, передав приглашение через Джона. Джон благодарно целует Шерлока:
– Поверь, это нужно больше тебе, чем ему.
Он заваривает чай, достает шоколадное печенье и кексы, испеченные миссис Хадсон. Когда Майкрофт звонит в дверь, Джон подхватывает ветровку и смотрит на Шерлока долгим значительным взглядом:
– Обещай, что с тобой все будет в порядке, – просит он.
– Я справлюсь, – кивает Шерлок. – Мы поговорим, так или иначе.
Майкрофт садится в кресло Джона, ставит зонтик между ног, будто отгораживаясь им от брата, и долгим тяжелым взглядом изучает Шерлока. Шерлок сам отгораживается от Майкрофта скрипкой и не хочет начинать разговор, он просто не знает, КАК его начать.
– Джон ничего мне не говорил, – прерывает молчание Майкрофт, – я сам догадался по его реакции. Твой доктор не умеет врать и что-то скрывать. Ты думаешь, я выдал Мориарти тебя и то, что… – Майкрофт запинается, но с усилием продолжает: – ты столкнул отца, – Шерлок продолжает молчать, а Майкрофт, не дождавшись реакции брата, продолжает свой монолог. – Ты думаешь, я рассказал это Мориарти, чтобы увлечь тобой, но это не так. Да, я знал, но Мориарти ничего не говорил. Он слишком умен и обо всем догадался сам. С его наблюдательностью, способностью подмечать детали, – Майкрофт горько усмехается, – будто о тебе говорю. Он задавал правильные вопросы, а я молчал излишне эмоционально. Целиком моя вина – нельзя заигрывать с тигром. Прости, – Шерлок продолжает молчать, и Майкрофт вздыхает: – Да, я знал про отца. Мама написала мне письмо перед смертью, – дыхание Шерлока сбивается, и это единственное, чем он выдает свое волнение. – Она рассказала в том письме про отца, про себя, про Энни и Патрика, про ту их последнюю ссору на крыше, про то, как ты заступился за нее. Она просила заботиться о тебе и не позволять вспоминать. Она сказала в том письме, что ты все забыл, и пусть так будет всегда. Боже, я плакал, Шерлок, читая завещание, я поклялся, что выполню ее последнюю волю, – Майкрофт отводит взгляд в сторону, и Шерлоку впервые кажется, что брат становится обычным человеком, всего на долю секунды, вслед за которой возвращается прежний холодный невозмутимый Майкрофт. – Я отдал тебя в закрытую школу для мальчиков, и возможно, ты обижаешься, что я не навещал тебя, не забирал на каникулы, не звонил и сводил наше общение к минимуму. Тогда я боялся, что, увидев меня, ты тут же поймешь, о чем я молчу, слишком много мыслей ты тогда занимал в моей голове. Но я дал клятву матушке, ты не должен был ничего вспомнить. Кроме того, я не мог тогда заменить тебе семью, я учился, чтобы стать тем, кем стал. Возможно, это было эгоистично. Но я ни минуты не забывал о тебе. По сути, я делал это для нас с тобой. А потом, в университете, я прозевал тебя. Да, мне докладывали, что у тебя отношения с неким типом, и я порадовался за тебя, подумал, что ты, наконец-то стал нормальным. Когда ты сбежал оттуда, я понял, что ошибался. И еще понял, что нельзя заботиться на расстоянии. Я поклялся, что буду всегда рядом, буду лично присматривать за тобой, но опоздал опять. Ты сорвался после похорон Энни, и я думал, что потерял тебя. Это было трудное время, Шерлок, и как бы я ни вытаскивал тебя из притонов, по-настоящему ты сам себя вытащил. Моей заслуги в этом нет. Я плохой брат – плохо справляюсь со своей клятвой, данной нашей маме. Я не знаю, как быть, Шерлок. Чувствую, что снова теряю тебя, брат… – невозмутимый голос Майкрофта дает трещину, и он поспешно замолкает, вцепившись в зонт. Они молчат очень долго, прежде чем Майкрофт признается: – Я посадил Виктора Тревора, было за что, но я постарался, чтоб ему дали по максимуму. Себастьян также заплатил за всю боль, что причинил тебе, и лучше не спрашивай, что с ним стало, – и это шокирует Шерлока, одновременно примиряя с братом.
