Текст книги "Перемены (СИ)"

Автор книги: GrenkaM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц)

– Эй!

– Не эйкай мне. Слушай дальше. Когда ты убил Сноука, это прилично перетряхнуло твою голову. Когда Рей отказала тебе и выхватила у тебя меч, планка упала окончательно. Буря улеглась только тогда, когда Сопротивление улетело с Крейта, и оказалось, что в твоем сознании послетала куча блоков, от Люковых до Сноуковских и твоих собственных. Ты помнишь, как выглядело сознание Хакса, когда ты ему мозги вправлял? Вот похоже выглядело и твое собственное. Отсюда и заторможенность такая в первые несколько часов после этого. Тебе нужно было время восстановиться. Но я уцелел. Более того, скачок энергии дал тебе возможность разделять сознание. Это умели делать джедаи древности. Они это делали для того, чтобы наблюдать за тем, что далеко, оставаясь при этом в сознании в своих телах. Ты впервые неосознанно применил эту практику на Крейте, когда тебе нужно было взять себя в руки и урезонить Хакса. А поскольку относительно целой в твоей голове на тот момент оставалась только ментальная конструкция с секретами, ее ты и вынес, запихнув туда все эмоции, которые тебе в тот момент мешали. И тут проявилось то, что я обладаю вроде как своим собственным сознанием. Спаянным с основным, но всё же отличным. Слишком много бунтарства ты прятал все эти годы. Я могу отделяться по собственному усмотрению, если ты не против этого. Так получилось при встрече с Рей.

– Но ты зависишь от Силы. Я сейчас пуст, как карман мусорщика, – черт, надо же было именно так сказать, ну ладно. – Я сейчас силой не владею, не считая тех крох, что просачиваются сквозь Узы с Рей. Как я могу все еще слышать тебя?

– Ну, у меня тут довольно мощный аккумулятор, скажем так. Если не тратить энергию на дистанцирование – можно довольно долго еще существовать. К тому же, вся Сила от Рей после твоего пробуждения переходит ко мне. Так что хоть на голодном пайке, но продержусь.

– Ясно. Ладно, если я захочу объединить сознание и разрушить блок, это возможно?

– Вот сейчас обидно было. Ты что, меня убить хочешь?

– Я…

– Да не парься, я понял вопрос. Нет. Ты не можешь этого сделать. Это может сделать только другой очень, очень могущественный и умелый форсъюзер. И только с твоего согласия. Ты хорошо постарался, защищая свои тайны. И желания. Много, много желаний эротического характера.

– Блин. Ты так говоришь, будто бы я маньяк какой-то!

– Чувак, с твоим темпераментом и столькими годами подавления и воздержания, если бы ты это всё не запирал, уже б давно с катушек съехал. Ну или, вместо пыточной, забрал бы Рей с Такоданы в ближайшую комнату.

– Вот давай не будем про Рей.

– Опять подавление и отрицание. Ну давай. Только ты ведь и сейчас ее хочешь.

– Да, но в этом уже нет никакого смысла. Она вышла за Дэмерона.

– Да, неприятно вышло.

– А что с Силой? Ты знаешь, как ее вернуть?

– Прости, мимо, чувак. Я знаю только то, что знаешь ты, а ты знаешь только то, что сказал тебе Энакин.

– Ясно. Значит, будем без нее воевать.

– Видимо, придется.

– Ладно, пора двигать. А то Хакс с Дереком, наверное, уже с собаками меня ищут. Думают, что я повесился где-то в кладовке.

– А что, идея. Ты как раз в кладовке.

– Ой, да заткнись ты уже.

========== Имей смелость дать шанс. Себе, и не только ==========

Я нашел Дерека на мостике. Несмотря на поздний час, там копошились служащие, и рыцарь как раз принимал доклад от одного из дежурных офицеров. Я не стал подниматься к нему, остановился в коридоре, наблюдая за ним. Босой Верховный лидер в трениках – это не то, к чему нужно было лишний раз привлекать внимание персонала.

Офицер закончил доклад, получил указания от Дерека и отошел. Рыцарь обернулся ко мне. Я улыбнулся и мотнул головой, предлагая переместиться туда, где потише.

Как ни странно, этим самым местом оказался медблок. В каюту к себе мне идти не хотелось, к тому же, там еще могла находиться Рей, а мой замечательный наряд был уместен либо там, либо в медблоке. Надо привести себя в порядок на досуге. Надо же, я уже практически соскучился по своим черным рыцарским одеяниям. Может, и маску надеть, чтобы людей своим лицом не пугать? А, ну да. Из головных уборов у меня только шлем Ве… Энакина остался. Нужно будет сделать с ним что-то, как он и просил. Может, отвезти туда, откуда взял? Похоронить на Эндоре? Спрошу у него, если увижу.

Я зашел в свои временные стерильные апартаменты и забрался с ногами на койку. Все-таки ходить босиком по кораблю – удовольствие сомнительное, я прямо-таки продрог.

Дерек зашел следом и закрыл дверь.

– Я думал, вы с Хаксом переживаете, носитесь по кораблю и ищете меня, а ты узурпировал мой мостик? – спросил я, ухмыляясь.

Дерек закатил глаза и, скрестив руки на груди, облокотился плечом о стену.

– Кайло, я знаю тебя с тех пор, как тебе исполнилось двенадцать лет. Я отлично выучил это выражение лица, которое означает, – тут он расцепил руки, показывая пальцами кавычки, – «не-трогайте-меня-мне-надо-побыть-одному-не-влезай-убьет».

Дерек скорчил страшную рожу, видимо, имитируя это самое выражение.

– Я знаю, что тебе нужно было разобраться в себе, чтобы тебе никто не мешал. Я знаю, что ты не наделал бы глупостей, – он внимательно посмотрел на меня, – страшная минута прошла.

– Да, ты прав. Спасибо за это. И вообще за всё, – я замялся. Я еще не готов был говорить с ним по душам. – А где Хакс?

Дерек нахмурился.

– Я отправил его отдохнуть. Но он… Бен, он не в порядке. После того разговора с Рей. Как ты понял, я установил с ним ментальную связь. Я использовал тот канал, что ты создал, только, – он ухмыльнулся, – перекоммутировал его на себя. У него в голове… Там всё очень печально, Бен. И я не знаю, как, но до этого разговора он справлялся. Сейчас же он напрочь расклеился. Я думаю, тебе стоит поговорить с ним.

– Конечно.

Я поднялся.

– Где он?

– У себя. Мне нужно выслушать еще пару докладов, и я к вам присоединюсь.

Я, выгнув бровь, взглянул на него и усмехнулся.

– Напомни мне спросить у вас двоих, что вы сделали с Галактикой, пока Верховный лидер был в отключке.

Дерек хохотнул.

– Уверяю тебя, ничего такого, чего бы не одобрил Верховный лидер.

Он вышел из медотсека, я пошел следом. И только пройдя полдороги к Хаксовой каюте, я понял, что так и не надел ничего на ноги. Босоногий властелин мира. Да моя жизнь – это прямо анекдот какой-то. Не смешной.

Я постучал в дверь и стал ждать. Внутри было тихо, потом послышался какой-то шум, стук и приглушенное ругательство. Блин, а вдруг человек спит? А я тут приперся «апоговорить». Хотя вряд ли Дерек отправил бы меня к нему, если бы Хакс спал.

Дверь отъехала в сторону, и передо мной предстал Армитаж Хакс. В майке и таких же трениках, как у меня (они тут что, у всех одинаковые?), и босой. Черт. Я понял, что никогда не видел его в таком виде. Я встречался с ним только в официальной обстановке, и мысль, что он может выглядеть как-то иначе, чем идеально выбритый, причесанный и застегнутый на все пуговицы черного мундира генерал в начищенных до блеска сапогах, мне в голову не приходила.

Небритый, босой, взлохмаченный Арми Хакс в майке-алкоголичке выбил меня из колеи.

– А, Р-рен. Заходи.

Он что, пил?!

Я молча прошлепал за ним, понимая, что выгляжу не намного лучше. Нас бы обоих сейчас прямо на плакат о несгибаемой мощи Первого Ордена.

Его каюта была точной копией моей (хотя они здесь, наверное, стандартные). В углу небольшого общего отсека стоял диван, рядом столик и несколько кресел. На столике стояла на треть пустая бутылка виски и одинокий стакан.

Хакс заглянул в жилую часть, взял форменный пиджак и, накинув на плечи, обернулся ко мне, кивнув на бутылку.

– Будешь?

Я кивнул. Он криво усмехнулся.

– Присаживайся.

Хакс скрылся в кухонном блоке и вернулся со вторым стаканом. Я сел в одно из кресел. Он разлил виски по стаканам, сам сел на диван. Мы молча выпили. Жидкость приятно обожгла пищевод, в голове мгновенно зашумело. Вдруг вспомнилось, что ел я нормально сто тысяч лет назад. Нужно бы осторожней с виски. Но после первого глотка быть осторожней уже не хотелось. Хакс разлил еще по одной. Я наконец-то вспомнил, зачем пришел.

– Армитаж, я хотел поблагодарить тебя. За то… За то, что ты сделал.

Слова как-то плохо мне давались. Всё это очень глупо звучало.

Он только пожал плечами и выпил. Хакс явно думал о своем.

– Не за что.

Я выпил тоже. Может быть, сейчас не время, но я должен был спросить.

– Зачем?

– Зачем что?

– Зачем ты это сделал? Ты не обязан был идти на такие жертвы. Я знаю, чего стоил тебе тот разговор. Черт, Армитаж, ты последние дни минимум трижды буквально спасал меня. Почему?

Он откинулся на спинку дивана и молча посмотрел на меня.

– Потому что это самое малое, что я мог сделать. Ты правда не представляешь, что ты сделал для меня, убрав то, что настроил Сноук в моей голове?

Я только пожал плечами, глотнув из стакана. Хакс последовал моему примеру и продолжил.

– Рен, я далеко не святой. Я помню каждый шаг, который привел меня сюда, но я не понимаю, как я потерялся на этом пути. Я всегда был карьеристом, но не убийцей. И вот он я, человек, уничтоживший Хоснианскую систему. Я ненавидел отца за его бесконечную жестокость, за бесчеловечность. Но, как видишь, я переплюнул его.

Он скривился и провел рукой по глазам. Я сделал вид, что не вижу его слез.

– Только вот я не чувствую гордости. Один лишь ужас оттого, что я стал монстром и даже не понимал этого, Рен. Я заигрался в войну, в свою карьеру на крови, забывая, что всё это уже не учеба. За очередной спланированной и блестяще, – он скривил губы, – проведенной операцией стоят не хорошие отметки, а реальные человеческие жертвы.

Он ссутулился и спрятал лицо в ладонях.

– Мне страшно, Кайло. Страшно оттого, что я не знаю, где в этом монстре, которым я стал – Сноук, а где – я сам.

Он помолчал, справляясь с собой, и выпрямился. Хакс уже даже не скрывал, что плачет. Просто вытер слезы.

– Ты говоришь, что я тебе ничего не должен. Я тебе должен, Рен. До смерти должен. Потому что ты дал мне возможность вспомнить. Остановиться. Исправить что-то.

У меня перехватило горло.

Он помолчал немного, потом снова разлил виски по стаканам. Я выпил и немного прокашлялся.

– Как супермонстр со стажем, который ковырялся в твоих мозгах, скажу, что в твоих решениях за последние несколько лет было больше Сноука, чем ты можешь себе представить.

Он скривился.

– Не нужно меня утешать, Рен. Я не девица безутешная. Я взрослый человек, который готов принять последствия своих поступков.

– Ха-ха. Может, вы с Хаксом близнецы, которых разлучили в детстве? Слишком много у вас общего, ты не находишь? Даже страдаете одинаково патетично.

Я усмехнулся, Хакс заломил бровь.

– Я знаю одного человека, который прочитал бы тебе сейчас целую лекцию про «лучше поздно, чем никогда», про «не упусти свой шанс, у меня его не было», про силу жить дальше с тем, что ты сотворил и про трусость выбора «да, я монстр, накажите меня».

Хакс слегка покраснел, в глазах мелькнуло упрямство и злоба, но он ничего не сказал.

– Так вот, Арми, я не буду читать тебе лекций. Я только скажу, друг, что я отлично, черт побери, понимаю, о чем ты. Я тоже лажал по-крупному. Я тоже монстр. Мы не будем с тобой мериться, кто из нас больше натворил. Я только скажу, что не позволю тебе совершить благородное, но трусливое самоубийство чужими руками. Мы с тобой, два монстра, будем, надрываясь, плача и обливаясь кровью, исправлять то, что оба натворили, столько, сколько нам отпустит жизнь. И умрем с чувством хотя бы частично выполненного долга.

Хакс долго и молча смотрел на меня. В этот раз я ничего не мог понять по его лицу. Потом он встряхнулся и выпил свой стакан залпом. Я последовал его примеру.

– Ты прав, Рен. Это было малодушием. Спасибо. За всё.

Я видел, как созрела его решимость идти до конца. Понял, что он справится со своими демонами. Так странно, не обязательно обладать Силой, чтобы понимать людей. Я никогда раньше не пробовал просто спрашивать. Я всегда брал то, что мне нужно. Я вздрогнул, мысленно возвращаясь к Рей, и не заметил, что Хакс всё это время внимательно за мной наблюдает.

Он разлил остатки алкоголя по стаканам и задумчиво покрутил свой в руках, прежде чем отпить глоток.

– Рей прилетела на Превосходство, чтобы помочь тебе, Кайло.

Я вздрогнул и посмотрел на него.

– Я спросил ее в конце нашей беседы, она ответила. Она не хотела твоей смерти. Перестав чувствовать тебя, она подумала, что ты погиб. Потом, когда ты спас ее, ваши Узы на минуту открылись, и она почувствовала тебя. Как только смогла, прилетела сюда спасать тебя. Возможно, мне не стоило бередить твои раны, но ты должен знать об этом, – и уже намного тише добавил, – это больше, чем когда-то получил я.

Я смотрел на него в полнейшем шоке. Я догадывался, что Рей, судя по ее реакции, не собиралась меня убивать. Но услышать, что это так и есть – совсем другое дело. Ладно, со своими чувствами по этому поводу я разберусь потом. Я почувствовал, что Хакс снова впадает в штопор эмоций, может быть, даже более опасных, чем мысли о казни.

– Что произошло с тобой, Армитаж?

Он криво усмехнулся, задрав подбородок, чтобы слезы снова не потекли, но это не помогло. Он опять вытер их рукой.

– Я уверен, Дерек тебе уже всё рассказал.

– Да. Но он не сказал, как ты узнал.

Он закрыл глаза и откинул голову на спинку дивана.

– Ты знаешь, что мои отношения с сокурсниками и вообще с другими людьми были так себе. Но одна девочка – Рита, – он сделал над собой усилие, – почему-то относилась ко мне по-человечески. Сначала это были просто слова поддержки, когда меня в очередной раз оскорбляли другие. Это было на третьем курсе, я уже привык быть самым ненавидимым человеком в Академии, и меня это не задевало. Но она почему-то решила, что за меня нужно вступаться. Я всегда сидел один на всех занятиях, но однажды пришел и увидел ее за своей партой. Сидеть было больше негде, поэтому я пошел на обычное место, ожидая, что сейчас услышу привычное «Вали к своему папеньке, сопляк» или что-то в этом духе. Но она просто мне улыбнулась и подвинулась, чтобы я сел. Она начала дружить со мной, насколько можно было дружить с угрюмым, нелюдимым человеком, который привык разговаривать, только делая доклад по предмету. Постепенно я оттаял, мы начали общаться, иногда даже гулять. Один раз мы задержались чуть дольше после пар, и я пошел проводить ее. Они встретили нас за зданием Академии, их было четверо. Те самые, что больше всех задирали меня. Заводилу их звали Тео. Они уже привычно начали оскорблять меня, а я привычно не обращал внимания и шел мимо. Но Рита остановилась. Она кричала, что они не имеют права так себя вести, что они меня совсем не знают, и еще много чего, но Тео ей только бросил: «Заткнись, подстилка».

Он сжал кулаки.

– Я был ботаном, Рен. Конечно, я прошел необходимую физическую подготовку, но у меня не было шансов. Я очнулся в госпитале, с раной от чего-то вроде заточки в боку, сбитыми напрочь руками и рожей, что твоя слива, синей. Я ничего не помнил с того момента, как бросился на Тео. Я метался на койке, не помня себя от стыда и ужаса из-за того, что могло произойти с Ритой. Я пытался встать и идти ее искать, но набежали санитары, укололи мне что-то, и я вырубился. Когда я очнулся во второй раз, она сидела рядом, глядя на меня взволнованными глазами. Увидев, что я пришел в себя, она расплакалась и обняла меня так крепко, что у меня всё перед глазами поплыло от боли, но я был счастлив. Ох, как я был счастлив.

Он сглотнул и помолчал.

– Рита почувствовала, что мои раны еще не достаточно зажили для объятий, отпустила меня и виновато улыбнулась. Я был готов быть еще сто раз побитым, лишь бы она меня обнимала и улыбалась. Я так любил ее. Она вытерла слезы, немного поболтала, всё о каких-то пустяках, и убежала. А я лежал, привыкая к своему чувству. Я знал, что должен сказать ей, я хотел. Но решил подождать выписки. Она приходила еще два раза, но она ни разу не задерживалась, даже в глаза мне почти не смотрела. Я думал, она стыдится, что я не смог ее защитить. Мы так и не поговорили о том, что произошло. Она не давала возможности расспросить, а мне не хватило мужества настоять на разговоре. На третий день она не пришла. Я выписался и пошел сразу к ней, чтобы поговорить. На полпути из больницы я встретил тех троих. Тео с ними не было. Они начали ржать и шептаться, я было хотел пройти мимо, но тут один из них сказал: “Ну что, слизняк, девчонка твоя наконец-то нашла себе настоящего мужчину”. Я обернулся: “Что ты сказал?” Он ответил: “Ну как же, она что, не сказала тебе? Сегодня они с Тео расписались. Папочка-комендант Академии – это не то, что привлекает телок, да?”

Он взглянул на меня, криво усмехнулся и развел руками.

– Как видишь, Рен, я далеко не боец. Но тогда это меня не остановило. Так что я могу только представить, что бы ты натворил в том коридоре.

Да уж. Знаем. Однако, на мой взгляд, Армитаж прибеднялся. Он был худощав, но в целом неплохо сложен, и имел вполне действенную мускулатуру. Мелькнула мысль, что генерал, похоже, не только речи толкает и кораблем командует, но еще и тренироваться успевает. Интересно, чем он занимается?

Тем временем, Хакс продолжал.

– Я не помню деталей. Только некоторые картинки. Но один из них отправился в госпиталь надолго, другой потерял глаз, а третий успел недалеко отбежать, чтобы вызвать копов, но это его не спасло от множественных гематом головы и сломанных ребер. Думаю, в своем припадке я бы убил их, но заряд полицейского шокера отправил меня в нокаут. Когда я снова очнулся в больнице, понял, что тоже не отделался легко. Старая рана разошлась, на руках не было ни одного целого пальца, отсутствовало несколько зубов, а видеть я мог с очень большим трудом. Но это было ерундой по сравнению с тем, как меня разрывало изнутри. Она выбрала его, Кайло.

Он выпрямился и посмотрел мне прямо в глаза.

– Она выбрала другого, потому что я не смог ее защитить. От суда и серьезных последствий меня спасло только предписание явиться на корабль и приступить к работе третьим помощником капитана. Тут, думаю, папочка постарался, чтобы не портить репутацию. В первую же ночь на корабле я поклялся себе забыть Риту.

Хакс допил свой виски и снова откинулся на диван.

– Рита выбрала более сильного мужчину, который мог бы ее защитить. Ей не нужна была моя любовь. Больше я никогда не слышал о ней. Я никому не рассказывал этого.

Он помолчал.

– Я хочу сказать, что в твоей истории не всё так однозначно, Кайло. Она прилетела спасать тебя. Возможно, тебе стоит все-таки поговорить с ней. Потом.

Я смотрел на него и думал, что, видимо, неспроста у нас так много общего. Не бывает таких совпадений просто так.

– Арми, в твоей истории тоже всё не так просто.

Он поднял голову и недоуменно посмотрел на меня.

– Она боролась за тебя долгое время, терпела насмешки рядом с тобой и выслушивала, я уверен, кучу гадостей от подруг, заступилась за тебя перед этими идиотами для того, чтобы что? Чтобы выйти за того, кто больше всех доставал тебя и ее, назвал ее подстилкой? Арми, я не знаю, что там произошло. Но, на мой взгляд, такая благородная девушка не могла просто взять и выбрать самого сильного самца в стае.

У Хакса вовсю текли слезы, но он молчал. Он наклонился и спрятал лицо в ладонях.

– Давай договоримся, Армитаж. Если мы переживем противостояние с генералами, ты найдешь Риту, я найду Рей. И мы поговорим с ними. Хуже уже точно не будет, но лучше дать шанс высказаться той, что стала светом в твоей жизни.

Он не отрывал рук от лица, его плечи едва заметно вздрагивали, но он кивнул.

Спустя пару минут дверь с шипением отъехала в сторону, и зашел Дерек. Окинув нас недовольным взглядом, он закатил глаза, молча зашел в кухонный отсек и вернулся с кувшином воды, параллельно доставая откуда-то небольшую коробочку.

– Да уж, хороши. Я тебе сказал, Кайло, поговорить с ним, а не напиваться вместе с ним. Мальчишки…

Хакс аж плакать перестал. Мы оба возмущенно воззрились на рыцаря стеклянными глазами. Он прыснул, доставая из коробочки две какие-то таблетки.

– Ладно, страдальцы. Вот, выпейте это. Это мощный детокс. Через два часа вы будете трезвыми, как стеклышко. Через три я жду Верховного лидера Кайло Рена и генерала Армитажа Хакса в комнате для переговоров. Нам нужно обсудить, как мы будем разбираться с синеголовым и его приспешниками.

Мы проглотили таблетки. Дерек подошел к Хаксу и помог ему подняться. Он отвел шатающегося генерала в комнату, а я просто сидел и смотрел в одну точку, потому что каюта кружилась то в одну, то в другую сторону, а мне нужно было как-то умудриться не кружиться вместе с ней.

Закончив с Хаксом, Дерек пришел за мной.

– Хорошая работа.

Я попытался сфокусировать на нем взгляд. Он хохотнул.

– Пойдем, я помогу тебе, а то ты что-то подустал.

========== Всё, как на самом деле ==========

Мы вышли от Хакса и медленно побрели по коридорам корабля. Медленно, потому что мой расслабленный вес был трудноподъемным, как для моих заплетающихся ходуль, так и для Дерека, который принял на себя большую его часть. Так или иначе, зрелище мы являли собой весьма потешное, учитывая то, кем мы были: пьяный полуодетый Верховный лидер и из последних сил волочащий его рыцарь Рен.

На выходе из Хаксовой комнаты Дерек укрыл нас обоих от посторонних взглядов, но это было излишним – до самой моей каюты мы не встретили ни одной живой души. Однако записи камер видеонаблюдения стоит все-таки изъять. И как у меня получается думать о таких вещах, когда я и ноги-то с трудом переставляю?

У дверей каюты я изобразил вялый протест.

– Д-д-дерек, там же… я не…

– Успокойся, Ромео, она уже давно улетела. Хакс лично ее в TIE сопроводил и отправил восвояси.

Мы ввалились внутрь, и Дерек, как и пять дней назад, практически поволок меня из коридора в жилую часть. Он свалил меня на койку, а сам буквально упал на рядом стоящий стул.

– Ну ты и кабан, Бен. Вымахал, черт.

Я только икнул в ответ. Хмель уже начал отпускать, но икота изрядно портила мне самоощущение.

– Дерек, будь другом, принеси воды.

Он кивнул и ушел на кухню. Пока его не было, я принял более или менее сидячее положение, прислонился к стене, подобрав ноги в подобии позы лотоса, и закрыл глаза, собираясь с мыслями. Рыцарь вернулся с графином воды и стаканом, наполнив его, протянул мне. Я выпил половину, половину выплеснул на лицо.

– Присядь, Дерек, нам нужно поговорить.

Я не смотрел на него, но почувствовал, что он хочет возразить.

– Прости, но дальше тянуть нельзя. Расскажи мне, что решили рыцари.

Он глубоко вздохнул и опустился на стул. Я открыл глаза и посмотрел на него. По его лицу нельзя было прочесть ничего, кроме того, что он очень устал. Я невольно задумался, когда он спал в последний раз.

– Да уж, это ты, спящая красавица, только и делаешь, что валяешься в отрубе, пока другие вкалывают.

Я мысленно послал сам себя к черту. Дерек помолчал немного и сказал:

– Это был тяжелый разговор, Бен…

– Я так и думал. Дерек, я тебе уже говорил…

В голове как-то механически и обреченно начал формироваться план моей последней встречи с рыцарями, но после того, как…

– Ой, да заткнись ты! Бен, я знаю, о чем ты думал, рассказывая мне про Сноука, про Свет. Вижу, о чем ты думаешь сейчас!

Дерек раздраженно взглянул на меня.

– Ты думал, что я расскажу об этом рыцарям Рен, и мы всей компанией оскорбимся настолько, что придем тебя линчевать! Да как ты вообще додумался до такого – после всего, что было?!

Я решительно не понимал, что он имеет в виду. Всё же ясно, я предал то, во что они верили. Они имеют право требовать сатисфакции. Видимо, это отобразилось на моем лице, потому что он только всплеснул руками от возмущения. Однако, восстановив контроль над эмоциями, продолжил уже более спокойным, но не менее жестким тоном.

– Выслушай меня, не перебивая, Бен. Да, это был тяжелый разговор. Для многих этот разговор станет отправной точкой для переосмысления всей жизни. Но ни один, ты слышишь меня, ни один из них, после того, как они увидели то, что ты мне показал, ни один не посчитал, что ты поступил неправильно.

Он помолчал, позволяя мне переварить эту мысль.

– Неужели ты считаешь нас беспомощными щенками, которых ты за шкирку приволок к Сноуку? Или безвольными тряпками, которые всю ответственность за свои поступки перекладывают на лидера? Кайло Рен, ты считаешь своих рыцарей дураками и трусами?!

Он снова разошелся не на шутку. Дерек сверкал на меня глазами так, будто я сильно оскорбил его.

– Нет, Дерек, ты что, конечно, нет…

– Так вспомни, мать твою, как это было! Вспомни, почему мы пошли за тобой, и поймешь, почему готовы идти до конца!

В лагере у новосозданного Храма джедаев была какая-то гнетущая атмосфера. А может, мне просто так казалось, потому что у меня целый день немилосердно болела голова.

Как сомнамбула, я ходил с медитации на занятия, с занятий на тренировку, с тренировки на медитацию, натыкаясь на людей и предметы, не замечая привычных косых взглядов и усилившихся шепотков за спиной.

Наконец, Люк понял мою бесполезность и отправил меня спать, за что я был ему несказанно благодарен, поскольку на тот момент уже практически ослеп от боли. Я упал на койку и забылся в полудреме-полубреду с какими-то обрывочными кошмарами – картинки сменяли друг друга, но ни за одну я не мог ухватиться, оставались только ощущения – страх, ярость, кровь, дым…

Что-то внезапно выдернуло меня из водоворота сновидений, и краем пробуждающегося сознания я ощутил, как где-то поблизости активировался световой меч. Я распахнул глаза и, обернувшись, увидел Люка со страшным, в зеленом отсвете его меча, лицом. Это лицо с тех пор не покидало мои кошмары. Как и его меч, занесенный надо мной.

Он попятился и что-то сказал, но я не слышал его слов. Из одного лишь чувства самосохранения я призвал Силу, меч и, блокируя его оружие, обрушил здание. Выбравшись из завалов, я начал понимать, что произошло. Я стоял с мечом в руках над разрушенным домом, что похоронил под собой Люка Скайуокера – мастера-джедая, легенду Галактики, моего дядю, который только что пытался меня убить. Но вместо этого я убил его.

– Вейдерово отродье! – только сейчас я увидел, что стою в окружении соучеников, которые в шоке смотрят на меня и на разрушенный дом за моей спиной. Кричал один из старших Люковых падаванов, который, как я знал, уже долгое время подбивал против меня других. – Ублюдок убил мастера Скайуокера!

С этими словами он кинулся на меня, активируя меч. Только в самую последнюю секунду я успел среагировать. На чистых рефлексах отбил его первую атаку. Мой мир рушился на глазах, боль и ярость от предательства самого близкого человека удушающим валом поднимались откуда-то изнутри, угрожая напрочь затопить сознание.

Он бросился на меня во второй раз, я парировал и ударил в ответ. Когда он упал мертвым к моим ногам, вокруг меня начали по одному зажигаться световые мечи. Они кричали что-то, но я ничего не слышал. «Вейдерово отродье!» всё еще звенело в ушах. Я попятился, чтобы меня не окружили, и вдруг почувствовал рядом чье-то плечо. Я дернулся, но услышал голос Дерека.

– Спокойно, это я. Ты не один.

С ним было еще шестеро, тех, кого, как и меня, хотя в намного меньшей мере, травили за «неправильность»: двое были влюблены (Люк угрожал выгнать их, если они не откажутся от своих чувств), у других были детские травмы, которые затрудняли становление беззаветной веры в Свет, а у самого Дерека на тот момент был уже приличный военный опыт, который сам по себе опровергал ту черно-белую картинку, которую нам навязывал Люк. Мы были париями и теперь стояли плечом к плечу против тех, кто считал нас заразой, которую нужно искоренить и побыстрее забыть.

Когда всё закончилось, я рассказал им, что произошло. Рассказал им про Сноука. Про то, что есть другой путь. Место, где мы не будем изгоями. С планеты, где полыхал Храм джедаев, мы улетели все вместе.

Я очнулся от воспоминаний, резанувших душу застарелой болью, и поднял глаза на Дерека. Он внимательно смотрел на меня и, встретив мой взгляд, кивнул.

– Да, Бен. Мы пошли за тобой, потому что ты дал нам надежду на то, что где-то в этом мире есть место, где нас не будут считать порченными, нечистыми, заслуживающими лишь уничтожения уродами, за то, что мы не верим в черно-белый мир. За то, что мы видели Тьму. За то, что мы любим.

Какого черта эта долбаная каюта расплывается перед глазами? Я провел рукой по глазам, убирая предательскую влагу. Он продолжил:

– Ты никогда не прятался за нашими спинами. Сноук издевался над нами всеми, но то, что пережил ты за эти годы, нам и не снилось. И когда ты пришел к пониманию Баланса тем трудным путем, который не каждый из нас смог бы выдержать, ты рассказал об этом, ничего не скрывая. Ты привел нас к Сноуку, думая, что это следующий этап. Мы пошли за тобой добровольно. Что ж, этот этап пройден. И мы все идем за тобой дальше, Кайло Рен, потому что знаем, что ты нас никогда не предашь. Так что не смей предполагать, что мы можем повернуться против тебя.

Он закончил, а я не мог проглотить ком в горле, чтобы заставить себя ответить ему. Наконец я взял себя в руки.

– Спасибо, Дерек, друг. Я бы никогда не справился со всем этим один. С той самой ночи. Я надеюсь только, что сейчас я смогу оправдать вашу веру. Вы вложили в нее слишком много, чтобы я подвел вас еще раз.

Я помолчал. Вдруг навалилась какая-то вселенская усталость, замешанная на чувстве огромного облегчения: будто бы я годами держал на плечах гору, и вот только что сбросил ее к чертям.

– Завтра у нас день планов. Закончим со стратегией против синего, и я расскажу тебе, что задумал по поводу нашего нового учения. Даже если мы с тобой не переживем этот день, я хочу, чтобы выжившие рыцари встали на этот путь.

– Учения? – Дерек усмехнулся. – Так, может, ты себе фамилию Скайуокер возьмешь, раз уж ты новое учение предлагаешь?

Я фыркнул.

– У меня и без этого имен многовато, ты не считаешь?

– Да, есть такое. Но мне, например, Мэтт очень понравился…

– Так, я попрошу без оскорблений!

– Ну ладно, ладно, Кайло. Всё, хватит на сегодня трагических бесед. Поспи час, приведи себя в порядок… Побрейся, что ли… Через два часа нужно начинать строить планы по спасению Галактики.

Он поднялся и вышел.

– Чур, не опаздывать.

Я кивнул ему и сполз по стеночке на койку. Сквозь сон я услышал, как за рыцарем Дереком Реном, моим другом, закрылась дверь.

***

Я погрузился в калейдоскоп сновидений, сотканных из картинок последних дней: Сноук, преторианцы, красно-белые пейзажи Крейта, визгливая бригадирша с кальцинатором, Дерек с Хаксом постоянно рядом, и Рей, Рей, Рей… Постепенно картинки перестают кружиться, и я обнаруживаю себя в собственной каюте, смотрящим в черный потолок. Рядом явственно ощущается чье-то присутствие. Я поворачиваюсь и замираю. Она, Рей, спит рядом, на боку, спиной ко мне. На ней майка с чужого плеча и старые пижамные штаны. Она ёжится от холода, покрепче обхватывая себя руками, и я, не задумываясь ни на секунду, набрасываю на нее простынь. Ее силуэт мягко подсвечивает рассеянный свет из общей комнаты, кажется, будто от нее исходит какое-то неземное сияние. До одури хочется прикоснуться, удостовериться, что это не мираж, но я не решаюсь, просто смотрю. Просто считаю веснушки на худеньких плечах, просто любуюсь линией шеи… Рука, будто бы обретая собственную волю, тянется и, не дотрагиваясь, повторяет контур скулы, прочерчивая невидимую линию по лицу и шее вниз, до начала ключицы, пальцы пронизывает тепло её кожи, и тончайшие волоски плеча, словно наэлектризованные, тянутся навстречу невесомому прикосновению. Это совершенная магия, я готов лежать так вечно, но вдруг до исступления, до безумия захотелось зарыться в ворох ее волос, вдохнуть хоть на секунду запах, чтобы запомнить, унести частичку с собой. Я осторожно приподнимаюсь на локте и перемещаю тело вниз, одновременно придвигаясь ближе, ближе, но не касаясь. Замираю на секунду, не разбудил ли? Нет, дыхание ровное, не сбилось. Наклоняю голову, слегка зарываясь носом в волосы… Ох… Она пахнет мылом и чем-то пряным, головокружительным, похожим на имбирь. Так бы и растворился в этих ощущениях, в этом запахе. Пытаюсь запомнить каждую нотку, каждый оттенок, шелковистость ее волос на своей коже. От моего дыхания по ее шее бегут мурашки. Я бы всё отдал, чтобы поцеловать ее сейчас. Легонько прикасаюсь губами туда, где заканчивается линия волос и начинается позвоночник. От этого простого касания, тело пронизывают волны удовольствия. Я готов купаться в этих ощущениях бесконечно, но моя эйфория моментально улетучивается, когда Рей резко открывает глаза и оглядывается через плечо. Сила, пусть этот сон закончится сейчас! Я, будто застигнутый за чем-то постыдным, молюсь, чтобы наваждение пропало. О, пожалуйста! Ведь сейчас она закричит, оттолкнет меня! Нет! Только не это! Сила, прошу! Я замер. Я перестал дышать. Время остановилось. Она дернулась, резко поворачиваясь ко мне, и в необъяснимо неудержимом порыве обняла меня так, будто хотела растворить в себе, перепутывая ноги, сжимая-разжимая кулаки где-то под моими лопатками. Она то колотила меня, с силой сжимая собственные ладони, то гладила, как сокровище. Начала плакать, тяжело, навзрыд, уткнувшись куда-то в основание шеи. Три удара сердца спустя я смог обнять ее в ответ. Гладил ее по голове, успокаивая самыми нежными словами, что приходили на ум, распутывал непокорные прядки каштановых волос, изредка целуя в макушку. “Тише, тише, малыш. Не плачь”. Она заходилась рыданиями, не могла дышать. Ее судорожные всхлипы отдавались в моей груди болью. “Успокойся, всё хорошо. Дыши, дыши, пожалуйста”. Гладил ее по спине, чувствуя, что она просто не может вдохнуть – слезы душат. “Успокойся, любимая, я рядом. Всё хорошо”. При этих словах она вздрогнула, но я почувствовал, что она снова может дышать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Я понял, что испугался так же, как тогда, когда она решилась утонуть. “Любовь моя, прошу, не плачь, всё будет хорошо”. Она отстранилась, взглянула мне прямо в глаза. Я задохнулся от той тоски, что в них плескалась, бесконечного чувства вины, ярости, боли, обиды… любви. Она смотрела на меня, будто бы пыталась запечатлеть в памяти мои черты, а я… я просто купался в ее взгляде. Видел, что слезы текут, не переставая, что глаза красные, а лицо пошло пятнами, но это не важно. Моя Рей. Мой Свет. Самая красивая женщина в мире. Я неосознанно протянул руку к ее лицу. Вытирал слезы, убирал прилипшие пряди со лба. Она была такая живая, такая настоящая. Как же я хотел успокоить, укрыть, защитить… Чтобы больше никогда, никогда она не плакала так, как сейчас. Она высвободила руку, положила на мою щеку, вытирая мои слезы всей ладонью. Заправила прядь волос за ухо и… поцеловала меня. Всего лишь легкое касание губ к уголку моего рта, но оно перевернуло мой мир. По телу побежали электрические разряды, мозг начал отключаться. Она отстранилась, разглядывая как-то виновато, будто она сделала что-то запретное. Мой разум окончательно вырубился, освобождая место голым инстинктам. Я ринулся к ней так, будто нас разделяли тысячи миль, а не пара сантиметров. Я лихорадочно целовал ее везде, где мог достать, и она отвечала тем же. Мы путались носами, сталкивались зубами, пробовали на вкус слезы и волосы друг друга, пока не нашли губы друг друга и не слились в поцелуе, таком страстном и безысходном, будто это был наш последний в жизни поступок. Мы вталкивали невысказанное в уста друг друга, зная, что, сорвавшись с губ, сакральное потеряет свой смысл, оскудеет и опошлится. Но когда мы прервали поцелуй, пытаясь отдышаться, я выдохнул клятву, которая уже давно определила мою линию жизни: