Текст книги "Перемены (СИ)"

Автор книги: GrenkaM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

Я снял шлем и сжал руками голову, зрение немного прояснилось. Нужно вернуться к Дереку и начать заново, похоже, я просто не там ищу. Я пошел обратно, но, не доходя до развилки, остановился, стараясь не выдать себя неосторожным звуком.

Дерек сполз по стенке на пол, и уже сидя, судя по всему, потерял сознание. Рядом с ним на корточках сидела Линн. Видимо, она только что подошла, потому что я застал момент, когда она снимала с него шлем. Его голова безвольно свесилась. Линн, нахмурившись, опустила шлем на пол и, положив одну руку ему на лоб, а другую на грудь, закрыла глаза. Я вспомнил, как странно ощущалось, когда Линн использовала на мне свои умения. Но Дерек просто смертельно устал, ему требовался отдых, излечение тела, а не духа – тут Линн ему вряд ли поможет. Я увидел, как она вздрогнула всем телом и слабо застонала, а рыцарь лишь глубоко вздохнул и пошевелился, похоже, погружаясь в сон. Морщины на его лице, что залегли глубокими скорбными складками за последнюю неделю, немного разгладились.

Линн выдохнула и вдруг прижалась своим лбом к его, что-то шепча.

В этом жесте было столько искренней заботы, что у меня сжалось сердце. Я прикрыл на секунду веки, чтобы совладать с собой, но перед моим внутренним взором явственно предстала Рей, болтающая с Мэттом, а потом сразу Рита – тогда, в медблоке, когда мы очнулись – обнимающая Арми так, будто с ним вернулась ее жизнь.

Я зажмурился, чувствуя, как глаза начинает жечь, а в груди завязывается тугой узел обиды, которую серый туман был бессилен поглотить.

Когда я открыл глаза, Линн уже стояла прямо передо мной. Ах, да. Ментальная связь. Она почувствовала… Я криво усмехнулся, опуская глаза.

– Прости, Линн. Я… – мне пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы заставить себя говорить: внезапно усталость и апатия навалились безмерной тяжестью. – Я рад за вас, правда…

Ох, как же глупо и недостойно это звучит. Еще расплачься тут, оттого что твоя женщина нашла занятие поинтересней, чем интересоваться твоим самочувствием.

Я снова зажмурился, силясь побороть слабость, взять себя в руки хотя бы ненадолго, но тут ощутил ладонь Линн у себя на щеке.

– Кайло, не думай о ней плохо.

Я судорожно выдохнул и попытался улыбнуться, подняв на нее глаза.

– Всё в порядке, Линн. Я просто устал немного, —я вдохнул еще раз. На этот раз легче. – Я искал Дерекову каюту и оставил его, чтобы лишний раз не заставлять двигаться. С ним всё в порядке, но ему нужно отдохнуть.

Линн нахмурилась и хотела что-то сказать, но я ее перебил, протягивая ключ-карту от его каюты.

– Давай поищем вместе, – она машинально приняла карту у меня из рук. – Я подниму его, а ты пока разберись, куда нам идти.

И, не давая ей больше ничего сказать, вручил ей свой шлем и пошел к Дереку.

Вдвоем мы справились гораздо быстрее. Линн уже ориентировалась в хитросплетениях коридоров, и мы быстро нашли нужную каюту. Моя, как и ее, оказались рядом. Я затащил Дерека в спальню, последние пару метров молясь, как бы не упасть вместе с ним. Опустив, наконец, рыцаря на кровать, я отстегнул от пояса его меч, оставив его на стуле рядом с кроватью, расстегнул ему верхние пуговицы формы и ослабил пояс. Линн наблюдала за мной молча, стоя в дверях. Я подошел к ней и, не зная, что сказать, просто молча забрал свой шлем, стараясь не смотреть на нее. Майор взяла меня за руку и крепко сжала.

– Кайло, спасибо…

Я поднял на нее глаза. Она продолжила:

– За то, что не убил Мирру.

Я пожал плечами.

– Ей можно помочь, Линн. Немзи держал ее под ментальным контролем долгие годы, но это поправимо. Дай мне немного разгрестись, и я подумаю, как это сделать. А пока ей лучше будет спать.

Она кивнула, пряча слезы, и прошептала:

– Спасибо…

Я молча обнял ее, стараясь не потревожить рану. Отстранившись, попросил, кивнув на Дерека:

– Присмотришь за ним?

Она опустила ресницы и, слегка покраснев, кивнула. Я снова приобнял ее и отпустил, молча направившись к выходу. Я так чертовски устал.

***

Я помнил, как ввалился в свою каюту и на автомате поплелся в душ – сразу, чтобы не передумать, сбрасывая на ходу вещи, не заботясь о том, куда зашвыриваю очередную. Я просто хочу смыть с себя этот день, все эти дни. Как-то отвлеченно подумалось, как было бы забавно заснуть сейчас, а проснуться две недели назад, где-нибудь перед атакой на сопротивленцев, а лучше, да, определенно лучше, до того, как я пустился в охоту за чертовым дроидом (я ухмыльнулся: нужно будет как-то спросить, куда Дэмерон подевал своего любимца). Проснуться в том времени, когда моя жизнь была предельно проста – есть цель, простая и незамысловатая – убить Люка Скайуокера, есть Сноук, чьи приказы нужно выполнять, даже враг есть – генерал Хакс… При этой мысли я содрогнулся: слишком многое произошло за эти две недели, слишком многое поменялось. И просто так проигнорировать эти перемены не получится.

Я резко выключил воду. Думать больше не получалось. Мысли в голове превратились в жуткий сумбур – белый шум, что обрывками смыслов шелестел в ушах, давил на виски тяжестью выводов. Но всё это ускользало, стоило мне обратить на ту или иную мысль внимание. Глаза закрывались сами собой. Я вытерся насухо, но одеться не побеспокоился и взглянул на себя в зеркало. В ответ на меня глянул заросший и худой субъект с болезненным и потухшим взглядом. В бороде кое-где начала пробиваться седина. Ну и чучело! Побриться бы… Но сил у меня на это уже на было.

Внезапно из шума в голове всплыла одна пугающе четкая мысль: если уж не просыпаться, то тогда, когда Люк замахнулся мечом.

Я не помню, как добрался до кровати, запомнились лишь черные простыни и запах дезинфицирующего средства от них; с детства ненавижу, поэтому всегда требовал стирать мои вещи отдельно – без него. Но провалился я в сон, думая о другом запахе. Как бы я хотел притвориться, что мои простыни пахнут имбирем.

Я выныриваю из сна и даже сквозь закрытые веки вижу зеленые отсветы, слышу жужжание сайбера над головой. О Сила! Нет! Только не снова! Как же я не хочу открывать глаза! Не хочу видеть безумного Люка! Не хочу убивать! Но во сне всё иначе, моего мнения никто не спрашивает. Ладно, давай уже. Сколько раз мы через это проходили?

Я просыпаюсь окончательно и оборачиваюсь, глядя на него через плечо. Надо мной действительно стоит Люк. Но в этот раз его лицо не искажено болью и отчаянием, он не замахивается на меня мечом. Он просто стоит и задумчиво разглядывает зеленое лезвие, не обращая на меня внимания. Я протираю глаза и сажусь на кровати, потягиваясь и зевая. Ну, а почему нет, собственно? Раз уж это не мой обычный кошмар, можно попробовать вести себя как хочется.

Люк обращает на меня внимание и выключает меч. После яркого света сайбера темнота вокруг кажется непроглядной, перед глазами пляшут зеленые точки. Я зажмуриваюсь и с наслаждением втягиваю в себя прохладный ночной воздух.

– Приятное разнообразие, однако. Ты не находишь?

Люк хмыкает в ответ.

– Пойдем, пройдемся.

Я встаю, отмечая, что одет не в джедайскую робу, а в свои обычные черные одежды. Интересно. Мы молча выходим на воздух и идем через спящий лагерь к храму. Луна сегодня светит так ярко, что кажется, видна каждая травинка на дороге, а воздух напоен ароматом жасмина и еще чего-то дикого, что я не могу разобрать.

– Чертополох, – это Люк, откликается в ответ на мои мысли. – На этой планете растет разновидность, которая пахнет. Росла.

Я только усмехаюсь в ответ:

– Здесь всё так, как ты запомнил в ту ночь, да?

Он кивает.

– Я тысячи раз возвращался сюда мысленно, пытаясь понять, что сделал не так.

Он замолчал, и мы медленно обогнули храм и подошли к обрыву, что открывал чудесный вид на море: вода лениво плескалась о песчаный берег, по черным волнам бежала ослепительно яркая лунная дорожка. Я первым опустился на землю, Люк немного постоял и устроился рядом. Я вспомнил, как он иногда разрешал нам искупаться – в качестве поощрения, – но чаще всего ученики сбегали ночью и резвились в темных водах, пока злой, проснувшийся среди ночи мастер не вытаскивал их на берег Силой. Наказания за непослушание были разнообразными и суровыми, что не мешало детям снова и снова бежать ночью к воде. Я усмехнулся воспоминаниям: я никогда не присоединялся к остальным, просто сидел тут и наблюдал. Этот утес вообще был моим любимым местом.

– Кстати, мне всегда было интересно, почему.

Я почти забыл про Люка. Его вопрос выдернул меня из воспоминаний. Я пожал плечами.

– Я не умею плавать.

Люк только фыркнул в ответ. Я обернулся к нему.

– Ладно, признаю, этот сон намного приятнее, чем те, что я обычно вижу с твоим участием. Но я так понимаю, что это не совсем сон.

Люк только загадочно улыбнулся.

– Я хотел показать тебе кое-что, Бен. Мне стоило подумать об этом раньше, но я был отвратительно слеп. Только сейчас я понял, что это было.

Я не понимал, о чем он. Люк вздохнул.

– Когда я заглянул тебе в голову в ту ночь, я увидел следы присутствия Сноука. Твое бунтарство. Ты действительно был погружен в темные эмоции, – он хмыкнул. – Но неужели ты думаешь, я настолько глуп, что не замечал этого раньше? Или не понимал, откуда произрастают твои обиды и ярость? – я только вскинул брови, уставившись на него, Люк отмахнулся. – Бен, я не дурак. И я был когда-то молод. Я прекрасно понимал, что ты чувствуешь, но надеялся, что ты это перерастешь, – он фыркнул и покосился на меня. – Неужели ты считаешь, что твоих амбиций и обид было достаточно, чтобы я захотел убить своего племянника?

Я повернулся к нему всем корпусом, поджав под себя ногу.

– Тогда почему?

Я будто вновь переживал тот момент, и описать ту боль словами у меня никогда бы не получилось. Люк поморщился.

– Я видел кое-что, – он помолчал. – Я всю жизнь считал, что это – видение будущего. И только сейчас понял, что это было.

Он без предупреждения повернулся и положил шершавую руку мне на щеку. В ту же секунду в мое сознание ворвалось ужасное видение.

Чертово Бату. Чертов холм. Трупов не счесть. Зарево пожаров. Крики раненых. Я бегу вверх по холму, врезаясь в строй солдат, кромсая людей мечом, разрывая на куски Силой. Со мной рыцари. Перед нами живая стена, за нами реки крови и трупы. Наконец мы добираемся до вершины, но люди, которых защищали солдаты на холме – защищали от нас – другие. Лея, Хан, сам Люк. Еще несколько, которых я не знаю, но они кажутся мне смутно знакомыми. Я останавливаюсь на секунду, а потом убиваю их всех. Переступив через труп матери, иду к самому Люку, что бросается на меня с отчаянным криком. Горе не дает ему сражаться, слезы застилают глаза. Он даже не успевает ударить, я пронзаю его мечом. Последнее, что я слышу – мысль, но какая-то чужая, жестокая: «Он погубит всех, кого ты любишь».

Меня выбрасывает обратно на утес, сломленным, неспособным даже вздохнуть от горя, и я понимаю, что эмоции эти не мои. Это то, что чувствовал Люк, когда увидел…

– Что… – мой голос подводит меня, я прокашливаюсь, пытаясь одновременно вытереть слезы. – Что это было?

Он всё еще не убирает руку от моего лица, я поднимаю на него взгляд. В его глазах плещется неописуемая грусть и какая-то обреченная ирония. Люк проводит ладонью по моей щеке и медленно опускает руку. Отворачивается и молчит, глядя на море. Через несколько секунд, что показались мне вечностью, отвечает:

– Вероятность. Скорректированное видение, – он помолчал. – То же самое, что видел Энакин. То же самое, что видел ты.

Я резко выдохнул.

– Сидиус?

Он пожал плечами, глядя невидящими глазами на море.

– Не знаю. Может быть, Сноук. Но насколько я знаю, – он усмехнулся, – твой бывший мастер не был силен в предвидении. Это очень редкий дар. Дарт Сидиус был, – Люк хмыкнул, – и остается величайшим среди известных мне форсъюзеров-провидцев. Он чувствует вероятности судьбы каждого, к кому желает присмотреться поближе, – Люк зло пнул какой-то мелкий камешек с обрыва и проследил его падение на пляж. – Это, блять, было всё время у нас перед носом, но никто не сумел сложить два и два.

Я уставился на него, открыв рот – я никогда в жизни не слышал, чтобы Люк ругался. В нашей семье бранные слова были под запретом, и только отец мог позволить себе ругнуться дома. И то, шепотом.

Люк не обращал на меня внимания и продолжал говорить:

– Этот урод испортил жизнь каждому Скайуокеру и теперь добрался до тебя, – Люк глубоко вздохнул и вновь обернулся ко мне.

– Бен, послушай меня внимательно, – он посмотрел мне прямо в глаза. – И Энакин, и я, и ты – мы все видели вероятности. Вернее, одну из тысяч вероятностей, тщательно отобранную умелым форсъюзером, чтобы манипулировать нами, – он резко выдохнул и глаза его полыхнули гневом. – Нам было показано самое страшное из того, что может произойти. То, что лишило нас с Энакином разума, заставляя совершить ту роковую ошибку, что вела к событиям, показанным в наших кошмарах, – он долго смотрел на меня, потом отвернулся и снова уставился на воду. – Если бы ты не встретил Рей, думаю, в итоге, так бы и произошло.

Он помолчал.

– Ваша встреча предопределила другое будущее, – Люк подтянул ноги к груди и положил подбородок на колени. Эта поза была настолько мальчишеской, что внезапно мне показалось – я вижу его молодым. Светловолосым парнем, в голубых глазах которого отражается луна.

Он усмехнулся, видимо, моим мыслям, затрепетал в воздухе и стал тем самым парнем, которым я себе его представил – таким, каким мои детские воспоминания рисовали его.

– Так лучше? – и отвечая на немой вопрос, проговорил: – Призраки Силы могут принимать любую форму. Просто мы предпочитаем оставаться такими, какими сами себя запомнили. У кого-то сильны воспоминания о юности, у кого-то о зрелости, у кого-то о старости.

Молодой Люк состроил рожу.

– Старость у меня была так себе, ты не находишь?

Я ухмыльнулся и откинулся на локти, укладываясь на мягкую траву. Отыскал сочный стебелек, отчаянно пахнущий зеленью, и принялся рассеяно покусывать кончик. Поднялся легкий ветерок, что мягко обдувал, играл с волосами. Я прикрыл глаза и подставил ему лицо. Запах вокруг тоже неуловимо изменился, стал каким-то более пряным. Лунный свет, казалось, пронизывал всё вокруг.

– Я так понял, нужно определить момент, выбор, который изменяет будущее, вплетает в ткань реальности другую вероятность? – я не знаю, откуда взялась эта мысль. Луна просто гипнотизировала меня, будто приближаясь. Казалось, стоит протянуть руку, и я смогу до нее дотронуться.

Люк издал какой-то рассеянный, неопределенный звук. Я посмотрел на него. Он сидел, глядя на луну с теплой улыбкой, но почувствовав мое движение, обернулся.

– Да, Бен. Нужно найти поворотный момент. Но нужен форсъюзер с даром предвидения и знания, которых у нас пока нет, – он ободряюще улыбнулся мне. – Но теперь мы знаем, где искать, не так ли, приятель?

Я не успел ответить, когда он снова с улыбкой, покосившись на луну, произнес:

– Бывай, Бен. Еще увидимся.

И пропал. Я только хмыкнул на это. Странная нега распространялась по телу, мне лень было шевелиться, лень думать. Хотелось просто лежать и смотреть на луну. А она всё приближалась и приближалась, и я протянул-таки руку – чем черт не шутит – и ощутил под пальцами что-то мягкое. А потом я проснулся.

***

Рей сидела на кровати, устроив мою голову на своих скрещенных ногах, и с сосредоточенным донельзя видом что-то делала с моим волосами. Косички она там заплетает, что ли? Я улыбнулся. А потом вспомнил и отчаянно покраснел. Судорожно нашарил рядом с собой простынь и набросил себе на бедра – я ведь так и не удосужился одеться после душа и, как был, завалился на постель.

Рей не подала виду, что заметила мои телодвижения и вообще, что я проснулся, и продолжала, нахмурившись, заплетать мне волосы. Пока, наконец, не встретилась со мной взглядом. Каким-то наполовину обиженным, наполовину виноватым и по-детски упрямым.

– Ты не в медблоке.

Я только пожал плечами, продолжая смотреть на нее. Очевидно. Рей окончательно надулась, нос покраснел, а в глазах заблестели слезы.

– И ты опять решил, что я оставила тебя.

========== Бен Кайло Рен-Соло ==========

Я смотрел на нее, испытывая лишь одно желание, что вытеснило напрочь все другие мысли, обиды, ощущения, всё то ничтожное и эгоистичное, что заставляло жалеть себя, обвинять ее в чем-то. Я просто хотел обнять ее, укутать собой и никуда больше не отпускать. Я так соскучился по тебе, Рей.

Я заметил, что она очень устала. Судя по всему, она не спала с тех пор, как очнулась, и даже не переодевалась после боя. На ней была ее обычная одежда – видимо, Сопротивленцы привезли с собой, когда на переговоры прилетали, – но цвета было не разобрать из-за налипшей грязи и разводов крови, хвала Силе, не ее. Волосы слиплись и висели безжизненно, выбившись из пучков, и она не побеспокоилась их собрать заново. Пахло от нее кровью и гарью, а руки явно дрожали. Ох, Рей… Что же заставило тебя так жестоко отнестись к себе?

Соленая капля упала мне на щеку. Рей молча и неотрывно смотрела на меня с очень странным выражением и даже не пыталась смаргивать слезы, что то и дело капали мне на лицо.

Я не мог пошевелиться от интенсивности этого взгляда. На секунду показалось, что если бы ей сейчас кто-то помешал, живым бы этот кто-то из каюты не вышел. Рей медленно провела руками мне по лицу – без цели, просто дотрагиваясь, будто убеждаясь, что это действительно я. Провела, выдохнула и выпрямилась, отвернувшись.

Я зажмурился, преодолевая наваждение, и поднялся, устраиваясь со скрещенными ногами напротив нее. Удостоверившись, что простынь на месте, поднял на нее глаза и задал самый дурацкий вопрос, который только можно было придумать в этой ситуации:

– Эмм… Как дела?

Рей гневно зыркнула на меня.

– Лучше всех! – злобно выдохнула, прожигая меня взглядом. – Кроме того, что ты ушел из медблока, кроме того, что не соизволил дать знать, что видел меня на Превосходстве, кроме того, что думал обо мне всякие гадости… – Рей задохнулась собственным гневом и, упрямо нахмурившись, выдвинув подбородок, уставилась в сторону.

Я потер пальцами переносицу. Поспал я, судя по всему, немного, и этого было явно недостаточно. Где-то между глаз плотно угнездилась головная боль. Только выходок ее мне сейчас на хватало.

Я справился с закипающим в груди гневом и резонно произнес:

– Как я понял, спрашивать, лазила ли ты в мою голову, пока я спал, нет смысла, – Рей только сильнее поджала губы, упрямо глядя в сторону. Я вздохнул и продолжил: – Видимо, тебя не учили, что читать чужие мысли без спроса невежливо, – еще одно судорожное движение, вызванное желанием отвернуться, и чем дальше, тем лучше. – Так вот, Рей, раз уж ты видела мои мысли, скажи мне только одно, – я сделал паузу, и Рей посмотрела на меня, – у меня были основания так думать?

Она дернулась, как от удара, глаза в шоке распахнулись, а рот слегка приоткрылся. Я смотрел на нее, не отводя глаз, и чувствовал, как внутри зарождается ощущение, что зря, ох как зря я задал этот вопрос.

Внезапно Рей зажмурилась и опустила голову, позволяя прядям упасть на лицо.

– Рей?

Она молчала, отчаянно сжимая кулаки и жмурясь, плотно сжав губы, будто не хотела даже слова мне говорить. Я начал злиться. Оглядел ее с ног до головы и понял, что и сам ни слова больше не скажу, пока она не вымоется, не поспит и не поест. Нет смысла выяснять отношения с истощенным, донельзя упрямым ребенком.

Видимо, услышав мои мысли (чертова односторонняя связь – я ведь до сих пор ее не чувствовал) Рей вскинула было на меня злобный взгляд, но потом снова упрямо скривилась и промолчала. Ладно. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Я поднялся с кровати, удостоверившись, что простынь надежно закреплена на мне и, подняв Рей, взгромоздил себе на плечо. Она замерла, как деревянная, но не издала ни звука. Я молча прошествовал со своей ношей до душевой, переступая через разбросанные детали собственной одежды. Поставив ее на пол, молча принялся раздевать, проклиная долбаное Джакку за то, что воспитало ее такой невыносимой упрямицей: вбила себе что-то в голову, улетела непонятно куда, и зачем, главное? Да ладно бы просто улетела, но не ела, не спала, не переодевалась. Ради чего, мать твою, такие жертвы, Рей?!

Раздев ее до конца, я едва удержался от ругательства. Рей выглядела, как узница концлагеря – ребра можно было пересчитать, даже не приглядываясь, явственно выступали тазовые кости, кожа на груди натянулась. Я резко выдохнул через нос, включил воду и начал распутывать резинки на ее волосах. Справившись, наконец, выдавил себе на руку шампунь и начал молча намыливать ей голову. Первоначальная злоба немного улеглась.

– Рей, когда ты ела последний раз? – мой голос звучит жестко и грубо, и я ничего, черт возьми, не могу с этим поделать. Да я тебя месяц из столовой прикажу не выпускать! Она снова вздрогнула, а я лишь фоново посетовал, что не могу заблокировать ее попытки залезть мне в голову. Я скинул простынь и тоже шагнул под душ. Вымыть ее и при этом не вымокнуть самому у меня явно не выйдет.

Рей на мой вопрос не ответила. Она стояла, как истукан, всё так же опустив голову, пока я вымывал ее волосы, отмывал тело от разводов грязи и крови, тщательно орудуя мочалкой, пока нездоровая бледность ее кожи не сменилась розовой распаренностью.

Я выключил воду и принялся вытирать ее. Гнев снова начал тяжело ворочаться внутри. Даже толстое полотенце не скрывало, насколько сильно она похудела за эти дни. Не женщина – подросток, что регулярно недоедает. И что самое главное, никого из тех, кого бы я мог просто взять и обвинить в этом, яростно нашинковать мечом или разорвать на части Силой, уже нет в живых. Разве что себя за то, что позволил этому случиться.

Рей вздрогнула, видимо, снова прочитав мои мысли, и наконец подняла на меня глаза. В ее взгляде плескалась обида и еще что-то, чего я не понял. Она попыталась неловко прикрыться руками. Я тихо зарычал в ответ на это: мешает только. Не обращая внимания ни на ее взгляд, ни на робкие попытки скрыть наготу (да что она, в самом деле, стесняться надумала? Что за чушь?!) я, не говоря ни слова, высушил ей волосы, обернул полотенцем голову, другим тщательно растер тело, и, наконец, плотно завернув ее в простынь, поднял на руки и понес обратно в спальню, оставляя на полу в душевой ее вещи, которые почему-то мне едва ли не погребальным саваном казались. Ненавижу эти тряпки. Клянусь тебе, Рей, больше ты никогда не будешь голодать и терпеть лишения. Даже если мне тебя придется посадить под замок, чтобы ты слушалась.

На секунду Рей теснее прижалась ко мне, но я опустил ее, укладывая на кровать. Поднял с пола свою накидку и устроился рядом. Обнял ее сзади и укутал нас обоих. Спать. Сейчас спать, потом есть. Потом, может быть, говорить.

Рей напряглась сначала, но потом резко выдохнула и прижалась спиной ко мне. Уже в полусне я услышал тихое:

– Бен…

– Тсс. Спи, Рей. Спи, – и обнял ее крепче, проваливаясь в сон без сновидений.

***

Единственное, что я мог сказать о том, что чувствую – мне было жарко.

Но жарко приятно, расслабляюще, комфортно и только немного почему-то щекотно. Я наслаждался теплом, лениво наблюдая за калейдоскопом самых приятных событий моей жизни, начиная с раннего детства. Я не присматривался даже – всё мелькало перед глазами слишком быстро, сменяясь уж и вовсе мельтешением красок, ощущений и звуков, что вначале кружились вокруг меня, засасывая в водоворот, а потом, прорвав невидимую плотину, пролились внутрь, заполняя до краев. И тогда жар стал почти невыносимым. Ключевое слово «почти». Я резко распахнул глаза, пытаясь понять, где нахожусь.

Но прежде чем я понял «где», я весьма отчетливо ощутил «с кем». Рей спала, размотавшись из простыни, в которую я так тщательно ее закутывал (наконец припомнил последние события) и развернувшись лицом. Стоило мне пошевелиться, она прижалась ко мне всем телом, уткнувшись носом куда-то в грудь.

Чувствуя ее обнаженную кожу на своей, подсохшие пряди, что щекотали мне шею и заполняли чистым, пряным запахом ноздри, я ощутил волну непреодолимого желания, что завязалось тугим узлом в паху, рябью разбегалось по телу, растворяя в себе разум. Я прижал Рей к себе теснее, зарываясь носом в волосы, перепутывая ноги, будто бы стремясь вплавить ее в себя.

Рей втянула в себя воздух и, смешно потеревшись об меня носом, проснулась и подняла на меня взгляд.

– Привет.

Мой голос звучит хрипло со сна и от желания, которое я, даже если бы и хотел, подавить бы не смог. Тело восстановилось, начало наконец нормально реагировать и, судя по всему, стремилось наверстать упущенное. И мне бы смутиться от очевидности происходящего, оттого, что Рей не может не ощущать этой очевидности, но вместо этого желание только усилилось. Я хотел ее здесь и сейчас.

Рей немного отстранилась, иронично выгнула бровь. И вдруг, резко прижавшись бедрами, немного поерзала, вызвав тем самым у меня неконтролируемый стон.

– А мне показалось, ты больше не считаешь меня привлекательной.

Я только зарычал, опрокидывая ее на спину. Ах так?! Такие выводы ты сделала, порывшись в моей голове? Что ж. Теперь моя очередь молчать. Но я заставлю тебя пожалеть о сказанном.

Я опустил руку, заставляя ее развести бедра. Глядя в глаза, прикоснулся всей ладонью – она была горячей после сна, но явно была не готова. Я повел руку выше, медленно, не спеша, наслаждаясь упругостью мышц живота, текстурой кожи. Дойдя до груди, постарался захватить ладонью оба полушария и не спеша свел их вместе, наблюдая за тем, как Рей закусила губу, но взгляда не отвела. Моя рука медленно следовала вверх, минуя тонкие косточки ключиц, отчаянно бьющуюся жилку на шее, подбородок.

Я коснулся пальцами ее губ, и она послушно их приоткрыла, сначала осторожно лизнув, но потом обхватила, даже прикусив слегка. Я аж дернулся, настолько неожиданно это было. Пальцам явно больше повезло, чем мне. Не годится! Моя рука отправилась в обратный путь вниз по ее телу, а я тем временем требовательно накрыл ее губы своими – то исследуя языком внутреннюю бархатистую поверхность щеки, то покусывая нижнюю губу, и Рей отвечала мне не менее требовательно. Мы будто бы оба умирали от жажды и, наконец, нашли живительный источник – друг друга.

Нарочно не разрывая поцелуя, добравшись, наконец, вниз, я расправил горячие складки и коснулся пальцем самого чувствительного участка, заставляя ее тихо застонать, когда он стал аккуратно проникать внутрь. Рей резко выдохнула и легко прикусила мне губу. Я остановился, но она вновь закрыла глаза и расслабилась. От ее готовности у меня перехватило дыхание. Я резко убрал руку и переместился на нее сверху. Рей обхватила меня ногами и подалась вперед, слегка приподняв бедра.

Я погрузился в нее сразу и до конца, она выгнулась подо мной, застонав, но я не дал ей опомниться – всепоглощающее желание и стремление обладать выплеснулись через край, сметая оставшиеся шаткие границы самоконтроля. Я даже не пытался быть нежным, но она, похоже, этого и не хотела. Рей подавалась мне навстречу, кусала свои, и без того опухшие губы, царапала мне спину, всё теснее и теснее обхватывая меня ногами… Но когда я почувствовал, что тело ее напряглось, как струна – вот-вот наступит разрядка – я отстранился и резко вышел из нее, вызвав недовольный и разочарованный стон. Рей открыла глаза и попыталась сфокусировать на мне взгляд. Я приблизился к самому ее лицу и повторил ее давние слова:

– Никогда. Больше. Так. Не. Делай. Рей.

Она еще шире распахнула глаза, явно не понимая, о чем я.

– Если ты еще раз вот так исчезнешь, непонятно куда, непонятно зачем, в разгар боя, я тебя найду и закрою до конца твоих дней. Ты поняла меня, Рей?

Ответом мне был лишь судорожный полустон, полувздох. Но я не собирался останавливаться на этом. Я ухватил ее за талию и подтянул выше, устраиваясь меж разведенных бедер. Чертова накидка все еще болталась где-то в ногах, мешая. Я яростно спихнул ее с кровати.

Рей пахла пряно и сладко – собой, и немного – мной. Я приник к ней, стараясь выпить насухо, и она снова застонала, выгнувшись мне навстречу, запутывая пальцы в волосах. Я нашел ее грудь и сжал, дразня большими пальцами ставшие гиперчувствительными соски. Спустя пару ударов сердца Рей судорожно обхватила мои плечи и выгнулась дугой, руками впечатывая меня в себя. Ее стон не услышал бы разве что глухой.

Я легко прикусил внутреннюю сторону ее бедра, вызвав еще одну волну дрожи, и, согнув пальцы, едва касаясь подушечками, провел руками от груди вниз, вырисовывая легкие узоры на теле. Отстранился и, поцеловав по очереди каждое, аккуратно свел вместе ее колени. Подтянулся наверх и устроился рядом, обнимая. Она тут же свернулась калачиком у меня на груди.

Я закрыл глаза и откинулся на подушку, впитывая ее запах, чувствовал, как она постепенно отходит, улавливая отголоски ощущений. Сам я был всё еще болезненно возбужден, но мне не хотелось кончать сейчас. Было до исступления приятно чувствовать, как она трепещет в моих руках, отдается мне. Внезапно я понял, что мне на самом деле глубоко параллельно, зачем она летала на чертово Бату. Но я больше не позволю ей доводить себя до истощения из-за глупых хотелок. Ешь, спи, потом лети, куда хочешь. Под охраной. Хоть к хатту на чай, хоть к любовнику. Пока ты будешь возвращаться ко мне, я буду безмерно счастлив.

Я почувствовал мысленный импульс, но не успел закрыться, запоздало понимая, что мог бы. Сила, похоже, вернулась, ведь свой компресс из Рей, как выразился Энакин, я всё же получил.

– Опять ерунду думаешь? – Рей мыслит ворчливо, но довольно, будто мурчит.

– Опять читаешь мысли без спросу? – парирую мысленно с сарказмом.

Рей резко поднимается и, опрокидывая меня на спину, усаживается сверху – я только выдохнуть успеваю. Она не дает среагировать и, направив меня, плавно опускается до конца. Мне остается только кусать губы и простыни руками комкать – я слишком возбужден для такого контакта сейчас.

Рей на несколько секунд закрывает глаза, привыкая: опустив голову и уперевшись ладонями мне в грудь. Я благодарю Силу за эту передышку – внезапность ее выходки едва не застала меня врасплох. Несколько раз судорожно вздохнув и восстановив контроль над телом, я укладываю руки ей на бедра, постепенно сгибая пальцы. Рей вздрагивает и начинает медленно двигаться. И это…

Рей переплетает наши сознания, разделяя со мной свои ощущения, вылавливая мои, и в какой-то момент я уже не понимаю, где ее стон, где мой, кто задает ритм, а кто просит передышки, мечтая лишь о продолжении. Рей в изнеможении падает мне на грудь, и я одним движением переворачиваю нас на бок. Она крепко обхватывает меня ногами, и вот уже я двигаюсь неимоверно близко и интимно, что-то шепчу горячечно, смешивая дыхание, целую, куда могу попасть, Рей крепко обнимает меня и целует в губы. Я слышу ее мысленное: «Сейчас», и молния удовольствия пронзает нас одновременно. Я чувствую ее оргазм, как свой, она так же чувствует меня. Кажется, что нас, по-прежнему сплетенных телами, окунули в жидкий огонь, тут же вмораживая в чистый лед, – и раздробили на осколки.