Текст книги "Хаос: Наследник Ведьмы (СИ)"

Автор книги: Genesis in Hell

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Ладонь Диггори-Хаоса легла на мое плечо и больно впилась длинными острыми ногтями, причиняя боль даже через одежду. Я инстинктивно дернулся, пытаясь выскользнуть из ненавистной хватки, бросил яростный взгляд в лицо мужчине… И замер, напряженно вжав голову в плечи и обнажив зубы.

Глаза Диггори полыхали неземным желтым светом, который, казалось, затапливал все вокруг золотым отблеском, а его тонкие искусанные губы были искривлены в жутком оскале истинного безумца. Сквозь бледную до белизны кожу просвечивали синие линии вен и сосудов, а хрупкая на первый взгляд фигура источала такую силу, от которой мне хотелось упасть в ноги этой твари, сжаться в комочек и плакать. Это была сила истинного монстра – черная, давящая, душная и всепоглощающая. От нее мне стало дурно. Но сдвинуться я так и не смог.

– И все-таки ты пришел, – звенящий голос Диггори эхом отозвался как во всех уголках брошенного кинотеатра, так и в моей голове, разрывая ее набатным звоном сотни колоколов. Этот замогильный голос, казалось, шел из того потустороннего места, в котором Диггори было самое место – из темных просторов Ничто, настолько холодных, что все, что туда попадает, замерзает вмиг. Запоздало я вспомнил, что именно оттуда Хаос и произошел… – Ну, это твои проблемы. Мое дело – встретить тебя. Так что добро пожаловать в мое скромное логово, солнышко. Тебе здесь нравится? Правда эти черные стены, впитавшие в себя столько боли и страха сгорающих, прекрасны? О, лучше мест пожаров ничего нет в вашем мире – они так кричат, что я даже могу спокойно спать!

– Где Томми? – Шокированный, я постарался не вникать в безумные речи Хаоса и вместо этого собрал в кулак все силы, что у меня еще были. Вопрос, впрочем, все равно получился каким-то чудовищно звонким и хрупким, как мыльный пузырь, готовый лопнуть от любого дуновения ветерка… Почему мне вообще приходят такие ассоциации? Может, я тоже уже сошел в ума?

– Угх, какой же ты все же невоспитанный мальчишка! – Хаос вмиг переменился, из улыбающегося добродушного дядечки превратившись в хмурое чудовище с рычащим голосом. – Нет бы дослушать меня… А он «Томми, Томми». Заладил со своим Томми! Здесь он, здесь.

Заслышав это, я обрадованно встрепенулся. Если Томми здесь, я не боюсь. Если я могу его спасти, значит, я не должен трусить и отступать. Нужно быть сильным… Ради моего маленького братика.

– Где? Где он?! – Я озверело огляделся, в черных стенах выискивая светлые пятна. Но ни среди остатков обугленных диванов, ни в обвале у правой стены, перекрывшим доступ в некогда примыкавший к кинотеатру ресторан, я не нашел знакомых светлых волос и родных голубых глаз.

– Ох… Я так понимаю, выслушать меня ты сейчас не захочешь? – Хаос закатил глаза. От этого совершенно обыденного действия мне стало особенно жутко. Он не выглядел как маньяк и убийца, как тот, кто лишил меня друзей… Почему, почему ты выглядишь как обычный человек, чудовище? – Ладно, засранец малолетний, так уж и быть. Испортил мне все представление.

Бурча себе под нос проклятия и витиеватые оскорбления, Хаос сильнее перехватил меня – на этот раз за ворот одежды – и потащил за собой. Я не особо сопротивлялся – надежда вновь увидеть Томми гнала меня вперед и заставляла уверенно передвигать ногами, не страшась касаний острых холодных ногтей к загривку и дыхания убийцы совсем рядом. Я почти не смотрел на Хаоса, замечая лишь мелькание его яркой кофты, так удачно скрывающей татуировку на руке. Куда важнее мне было смотреть вперед – туда, куда вел меня Диггори. А вел он меня в темный зев первого кинозала, распахнувший свои двери вновь, но уже не для показа задорных фильмов, а для сотворения страшного обмена с самим Дьяволом. Тьма клубилась там, и я буквально видел, как зажигались глаза десятка вендиго за этими стенами, хранящими от меня секрет. Толпа мурашек пробежала по спине, ноги затряслись, а дыхание мое сперло от удушливой волны страха, примешавшейся к вони тухлятины.

Страшная догадка обнажила мои нервы, сделав их оголенными проводами. Господь, не дай мне увидеть… Не дай Хаосу сделать это! Ты никогда не слышал меня, но, пожалуйста! Я встану на колени… Пусть только этот запах – не следствие того, что Томми…

Хаос втолкнул меня в темноту. Не удержавшись на ногах, я упал, проскользив и без того содранными руками по бетонной крошке и осколкам. Но дела до этого мне уже не было.

Зал предстал передо мной во всех своих адских красках. В полностью выгоревшем многоярусном помещении единственным источником света были тусклые лучи Солнца, с трудом пробивающиеся сквозь дыры в обваливающемся потолке. Но лучше бы здесь было темно. Потому что-то, что я увидел, не поддавалось никакой здравомыслящей оценке.

В огромном зале все, буквально все было увешано частями тел. Удушливый запах шел именно от них – висящие на всех стенах и красующиеся на старом, чудом уцелевшем экране, он гнили в тепле комнаты, призывая к себе толпы мух. Меня замутило. Завтрак удалось удержать лишь потому, что взгляд вовремя наткнулся на единственное светлое пятно в этой комнате, украшенной как самая безумная вечеринка.

Томми сидел у двери аварийного выхода, заваленной камнями. Я видел, что голова его была опущена на грудь, а светлые волосы закрывали тонкое личико. Вся одежда его – знакомая мне футболка и шорты – была залита кровью, давно засохшей и потемневшей и еще совсем свежей. Но главнее всего было то, что он двигался. Даже отсюда я видел, как он медленно покачивался из стороны в сторону, сидя на коленях. С болью я узнал этот жест – так Томми делал всегда, когда брат настигал его и ему было жутко страшно.

– Вот твой Томми. Доволен? – Прошипел Хаос, косо глянув на меня. Мне было уже насрать. Я во все глаза смотрел на свое маленькое чудо, которое словно ангел осветило все в этом вымершем месте, полном смерти. – Хоть бы ответил для приличия.

Фыркнув, Хаос вальяжно прошелся от входа к Томми. И каждый шаг его был подобен вою труб апокалипсиса – тихий, шелестящий, но при это пронзающий сознание тихим хрустом стекла и треском камешков под ступнями вестника безумия. Как я мог считать его добрым? Как я мог не увидеть в нем чудовище сразу? Это ведь было так очевидно… Что затмило мой разум?

– О, Томми! Солнышко мое, я вернулся! – Хаос присел рядом с моим чудом и улыбнулся. – Подними голову, дорогуша. Тебя пришел навестить друг!

– Томми! – Мой собственный крик показался мне чужим. Птицей он взлетел к потолку, и я услышал, как под крышей что-то закопошилось. Плевать!

Услышав меня, мальчик вздернул голову. Я увидел, как целая гамма эмоций пронеслась по его мертвенно-бледному лицу, украшенному брызгами крови. От радости он перешел к тревоге, а от нее – к ужасу, затмившему все в его голубых глазах.

– Мортем! Нет! Боже, зачем ты пришел?! – Сжавшись, Томми закричал. Слезы брызнули из его глаз, обжигая мое сердце кислотой.

– Ух ты, как прорвало, – Хаос усмехнулся, схватив мальчика за подбородок и заставив того поднять голову. Свирепея, я увидел, как острые ногти впились в пухлые бледные щеки, расцарапывая тонкую кожу. – А для меня ты так кричать отказался… Представляешь, Мортем, из него даже ножом криков было не выбить! Я уж думал прикончить его, чтобы наконец их добиться, но решил, что вряд ли получу тебя в награду за труп.

Под мой звонкий рык Хаос расхохотался, отталкивая от себя Томми. Мальчик завалился на пол, но даже не пискнул, только свернувшись в клубочек и зажмурившись. Дрожь прошлась по моему телу от кончиков пальцев до корней волос. Жгучая ярость затмила все – и страх, и боль, и горечь.

– Если ты с ним что-то сделал, я тебя!.. – Мои угрозы были смешны и бесполезны, но я так хотел защитить Томми, что не боялся прибегать и к ним.

– Ты что? – О, конечно, Хаос понял, что мои угрозы и яйца выеденного не стоят. Насмешливо медленно выпрямившись, он вальяжно оттряхнул колени от бетонной крошки и растянул губы в невыносимо широкой ухмылке. – Что ты? Сейчас, Мортем, ты меня и пальцем тронуть не сможешь. Я впитал достаточно энергии, чтобы прямо сейчас убить тебя одним щелчком пальца. Ты жив только потому, что нужен мне – и не более.

Глядя в мои полные бессильного гнева глаза Хаос снова засмеялся, но на этот раз грубее. Лающий, безумный смех эхом отозвался во всех уголках пустого кинозала, и я услышал, как над моей головой его подхватили вендиго. Их до боли знакомые звуки, заставившие меня судорожно сжаться и испуганно дрогнуть, отозвались таким же смехом, что раздирал сейчас глотку Хаоса, беснующегося в истинном безумии.

– Ох, Мортем! Знаешь, вы, людишки, такие вкусные! Не питательные, конечно, но такие… Такие… – смешки продолжали рваться из горла Хаоса, светлые волосы упали на его бледное лицо, сделав острее черты и без того безумно худого и острого лица. Золотые глаза блеснули лукавством, а острые передние зубы сверкнули из-под губ. – Ты даже не представляешь, насколько вы вкусные! Хотя…

На секунду он замер, поднеся палец к губам. Это шутливое действие вкупе с закатившимися глазами придало Хаосу какой-то детской непосредственности. Но у Хаоса она смотрелась воистину жутко – маленький мальчик, которым он никогда не был, словно бы выбирал между судьбой мира и игрушкой. И итог уже был предрешен.

– Нет, представляешь! – Слова сорвались с его языка вместе с еденькой усмешкой.

– В-в смысле? О чем ты? – Догадки завертелись в моей голове червями. Что… Что он несет?

– Ну же, дорогой мой, вспоминай! Помнишь нашу первую встречу? – Боже… Нет, ты не мог… – Вкусные были сэндвичи, да? Тогда я накормил вас вовсе не курочкой!

Липкий ком тошноты подкатил к горлу от одного воспоминания о том пикнике. Я почувствовал вкус желчи на языке. Мне ведь еще тогда те сэндвичи показались странными… Я их даже не ел! А остальные… Остальные! Черт… Нет, этого не может быть! Он не мог скормить нам… Я ведь должен был понять! Или остальные… Гейл… Они могли бы понять! Это невозможно. Этого не может быть!

Мир качнулся перед моими глазами, когда волна отвращения сжала желудок в свои тиски. Нет. Может. Я это знаю. Мы все доверились Хаосу – так легко и просто, как могут довериться только бедные, нелюбимые дети, никогда не знавшие родительской любви и готовые брать ее даже от малознакомых дядечек, одаривающих нас улыбками. Улыбка – вот самое главное. Улыбался бы он пошире, мы бы из его рук и человеческую голову с заверениями в том, что это муляж, спокойно приняли. Господи, какие же мы дураки… Были. И расплатились за одну ошибку. Увы, слишком дорого.

– Ты сумасшедший! – Дрожащим голосом просипел я, чувствуя, как на глаза вновь наворачиваются слезы. Мне было так обидно и страшно. Не за себя. За тех, кого я не смог спасти.

– Да-да, солнышко, именно так! Как же ты угадал, а? – Хаос мотнул головой, смахивая с лица сальные светлые пряди, и задорно притопнул, хлопнув в ладоши. Действительно, как маленький ребенок… Вот только ребенок искренне ненормальный, не имеющий ни моральных принципов, ни ориентиров. – Но признай, люди ведь очень вкусные! Особенно приготовленные с чесночным соусом… М-м-м-м, загляденье! А особенно они вкусные, когда кричат! Их мясо тогда такое нежное, прямо как у отборных куриц! Но… Мне мало одних людей. В отличии от вас, я питаюсь не мясом, а энергией. А в людях, знаешь, ее совсем немного.

Горестно качая головой, воплощенный гнев подошел к Томми и вновь склонился над ним. Мой маленький ангел испуганно затрясся, стараясь не плакать, но всхлипы его все равно достигли меня.

– Зато очень много в Связанных! – Хаос положил ладонь на светлые волосы Томми, покрытые черным пеплом и серой пылью. Мне захотелось вгрызться в эту ладонь, оцарапать ее, заставить чудовище убрать свои вонючие грязные руки от такого чистого существа, как Томми… Он не имел права его касаться! – Таких, как малыш Томми! Или Ева.

– Что? О чем ты? – Связанный? Томми? Неужели я брежу? Как Томми может быть… Связанным? Я ведь не мог этого не заметить!

– О, так ты не знал? – Под мое яростное шипение и стремительный рывок вперед Хаос схватил Томми за волосы и резко дернул его голову вверх, заставляя мальчика открыть лицо. Его крик, горький и жалостливый, заставил меня сжать кулаки и попытаться подобраться ближе. – Не советую тебе приближаться. У тебя еще будет время поговорить с малышом Томми, а пока – слушай и понимай. Не думал я, что ты такой тупой, мальчик. Или слепой? Впрочем, ты ведь еще совсем неопытный… Совсем ребенок. Бедный, бедный малыш, влезший в логово аспида. Да и этот мальчик еще себя не проявил… Будь ты постарше, наверняка бы понял все сразу. Но, знаешь, для меня на руку то, насколько ты юн и неопытен. Спасибо, солнышко!

Удар по больному месту причинил почти физическую боль. Если бы он просто оскорбил меня – было бы легче. Но то, как саркастически и жестоко Хаос надавил на самую большую мою проблему – собственную слабость и неспособность – оказалось просто невыносимо. Я… Слабый. Он прав. Я неопытный, маленький, глупенький мальчик, который со смехом, гиканьем и улюлюканьем влетел в историю, которая изначально дурно пахла. И плачу за это вновь и вновь, вновь и вновь.

Но скоро я заплачу сполна.

– Ох, я немного отвлекся, – очевидно, поняв, что я на грани, Хаос позволил Томми опустить голову и глянул на меня. – Так вот, дорогуша, Связанные куда аппетитнее людей. Но знаешь ли ты, кто еще аппетитнее?

– Ведьмаки, – уверенно выдохнул я. Лекции Евы и Селины, к счастью, достаточно хорошо легли в голову. Я понимаю, что в плане силы и внутреннего пламени сильнее артеков и ведьмаков нет никого. И коли к артекам путь закрыт, значит…

– Бинго! Молодец, что-то ты да знаешь! – Хаос хлопнул в ладоши вновь и захохотал. Ногти его вцепились в кожу ладоней, кровь потекла тонкими струйками, но Хаос даже не обратил внимания на боль. – Так… Раз ты все понимаешь, знаешь и то, зачем я тебя сюда вызвал.

– Отпусти Томми, – выдохнул я единственную свою просьбу. – Отпусти его, пожалуйста.

– Да с радостью! – Хаос хлопнул окровавленной ладонью по плечу мальчика, заставив того тихо взвизгнуть. – Я отпущу его. Ровно в тот момент, как ты станешь моей собственностью. Это… Обмен. Он на тебя. Ты – на него. Хорошо идея, правда?

Действительно, Хаос. Отличная идея. Ты избавишь меня от моей бесполезной жизни, но дашь ее Томми. И это будет самым добрым твоим действием.

– Ты согласен со мной, Мортем? – Наверное, будь здесь где-нибудь трон, Хаос бы сидел на нем как ребенок: закинув ноги на подлокотники и болтая ими в воздухе. По крайней мере, именно такая картинка встала у меня в голове, когда он так лукаво и нетерпеливо улыбнулся. – Что скажешь на такое предложение?

– Что я скажу?.. – Мой взгляд медленно скользнул по черным, выгоревшим стенам только для того, чтобы остановиться на Томми.

Мальчик лежал на полу, сжавшись в маленький комочек. Все еще залитый кровью, заплаканный, он смотрел на меня огромными глазами и отчаянно мотал головой. Я видел, как тряслись его губы и как пальцы ладони, лежащей на покрытом копотью полу, подрагивали, выбивая едва слышный стук. Все, что было в его глазах: «не надо». Он умолял меня не делать этого. Просил не ступать по красной дорожке навстречу демону.

Но разве мог я отступить сейчас? Выбирая между Томми и собой, я выберу его.

– Я думаю, что это отличное предложение, – слова показались мне теплыми и легкими. Словно бы я наконец отпустил что-то, что долго тяготило меня. Словно теперь я свободен.

– Прекрасно! – Хаос вскочил на ноги и метнулся ко мне. – Правильное решение, Мортем! Обещаю, я тебя не обижу. Ну, может, чуть-чуть, но это я исключительно любя.

Словно бы в знак примирения, он протянул мне ладонь. Удивительно, но левую. Вместо того, чтобы схватиться за нее, я вперил завороженный взгляд в черные вязи татуировки. Эти нити переплетались и вились, складываясь в причудливый ловец снов, пристально смотрящий на меня одним глазом, расположившимся в центре вязи. И все, что я мог делать – смотреть в этот глаз, так ярко выделяющий посреди мертвенно-бледной кожи, и медленно дышать, не считая секунд.

Конечно, в конце концов Хаосу это надоело. Фыркнув, он схватил меня за ворот, заставил подняться на ноги, а затем ловко завел руки за спину и на удивление крепко сжал запястье тонкими пальцами-паучьими лапками. Он был кошмарно холодным. Но я не обращал на это внимания, смотря только на Томми и слепо улыбаясь ему, силясь уверить в том, что все будет в порядке. Но ничего уже не будет в порядке.

– Вениа Эста, – шепнул Хаос, позволяя голосу отозваться эхом в пустом зале.

В следующую секунду я почувствовал, как мои запястья оплела холодная и тонкая, но крепкая нить. Я не удивился. После того, что я видел за этот месяц, вряд ли можно удивляться такой простой магии.

– Что ж, солнышко, считай, что сделка совершена, – Хаос добродушно похлопал меня по плечу, но я даже не взглянул на него. – Договоров заключать не будем, хорошо? Не люблю бюрократию смерть как!

Я даже не кивнул. Только продолжил улыбаться Томми, замершему на земле и во все глаза смотрящему на меня. Казалось, он не мог даже кричать, только часто-часто моргать и на автомате мотать головой, расцарапывая щеку. Мой бедный друг… Теперь ты свободен. От Хаоса, от Примумнатус, от меня… Надеюсь, у тебя все будет хорошо, мой маленький братик.

– Пойдем-пойдем! – Хаос потянул меня за собой, разрывая наше с Томми единение. – Прости уж, моего сыночка тут сегодня нет, так что проход через портал будет жестковатым. Я в их создании плох, увы. О, и… Не вздумай дергаться. Хуже будет.

А я и не планировал побега. Мышке кошку не победить, а такую – еще и не обхитрить. Пусть бежит только Томми. Я не против.

Хаос отводит меня вправо от Томми, к обугленному экрану. Я слышу, как друг хнычет мне вслед, не в силах что-то крикнуть, но не оборачиваюсь. Если я позволю себе взглянуть в его глаза, полные страха и мольбы, еще раз, я не знаю, смогу ли быть смиренен. Когда ты знаешь, что кому-то нужен, сдаться тяжелее. Когда ты кому-то нужен, хочется бороться. А я не хочу больше бороться.

Я слаб и немощен. Я глупый мальчик, который отдал на растерзание все, что имел, начиная своими неверными мечтами о несбыточном и заканчивая последними надеждами на нормальную жизнь в виде друзей. Так почему бы мне хотеть сражаться, в конце концов? Назовите меня слабаком, но одно движение руки Хаоса разрушило все, что я строил долгие годы. Как я могу противопоставить хоть что-то существу, которое сильнее меня в миллионы раз? Уж что-что, а силы соотносить и ситуацию анализировать я умею. И в таком положении выигрыша и быть не может.

Я не оборачиваюсь, когда Томми начинает ерзать по земле, силясь подняться. Все свое время я уделяю Хаосу.

А он в это время наконец приступает к действию. Тонкая рука, на этот раз правая, поднимается в воздух медленно и осторожно. Секундное промедление – и он опускает ее, сжав ладонь и выдвинув вперед два пальца. Под истеричный крик Томми Хаос разрывает ткань пространства и времени, открывая чернеющий зев портала. Порыв ветра вырывается оттуда вместе с глухим рокотом, сдувая с моего лица след копоти и черные пряди, но приносит с собой отвратительную вонь смерти и могильный холод. Я вспоминаю, как когда-то пошел вместе с Хароном копать могилу. Губы мои вздрагивают. Тогда пахло точно так же – отвратительно, омерзительно и просто кошмарно. Вот только… В ту ночь было тепло. Потому что рядом со мной стоял, дышал, жил тот человек, за одну похвалу которого я готов был обрушить весь мир.

Я кривлюсь. Харон… Эгоист я чертов. Прости меня, Харон. Ты поймешь все, когда увидишь Томми, я уверен, но все равно прости. Пусть твоя жизнь больше не будет омрачена мной – истеричным, нервным подростком, отчего-то считавшим себя всесильным только потому, что он сумел преодолеть парочку мелких жизненных неурядиц.

– Вдохни поглубже, дорогуша, – Хаос держит крепко. Я бросаю на него короткий взгляд и вижу, как опасно он скалит зубы. Безумец возвращается домой, да? – В Ничто немного холодно, но я постараюсь позаботиться о том, чтобы ты не замерз.

Да плевать. Мне совершенно все равно. Замерзну – может, и лучше будет.

Я слишком много думал о Хароне. Вот уже мне чудится далекий гул шагов, перекрываемый его срывающимся на крик голосом…

– Ох ты ж, – Хаос дергается. Я – вместе с ним. Неужели это не галлюцинация и не фантазия? Неужели Харон действительно… Вот дурак! Почему же ты не послушался меня?! – Кажется, твои друзья решили позаботиться о тебе. Что ж, это их проблемы. Хотя… Не хочу заниматься ими. Тебя я уже получил. Ими могу озаботиться позже. Идем быстрее. Если, конечно, не хочешь, чтобы мои питомцы познакомились поближе с твоими спасателями.

Я не хочу. А потому действительно тороплюсь, позволяя Хаосу затолкнуть меня в портал. Это оказывается куда труднее, чем мне казалось. Портал все это время был не просто дырой в мире, а скорее зеркалом с жидким стеклом. И эта субстанция обволакивает меня, затягивая в себя. Причем чудовищно медленно. Или мне только так кажется из-за того, что я хочу уйти побыстрее? Почему все не может поторопиться? Только бы Харон не успел ворваться сюда до того, как мы с Хаосом уйдем.

Страшный холод пронзает тело. Он словно проникает под кожу вместе с ветром смерти и окутывающим меня жидким стеклом. Мне вроде должно быть страшно… Но почему-то нет. Только спокойствие и смирение мягко обнимают мою израненную душу, не позволяя вновь взбунтоваться против судьбы.

Интересно, можно ли назвать меня фаталистом?

– Мортем! – Под срывающийся крик Томми раздается грохот.

С трудом я оборачиваюсь. В дверях кинозала стоит, сжимая в руках какую-то биту, Лорел. Порыв ветра сдувает его каштановые волосы с идеального лица, а всегда добрые янтарные глаза полыхают праведным гневом. Однако стоит его взгляду остановится на мне, как гнев сменяется страхом. Мое сердце обжигает болью.

– Мортем! – Харон повторяет крик Томми, и я вижу, как бита в его руках покачивается.

Следом за ним в кинозал врываются Селина и Ева. Яркий свет оружия артека освещает тьму, но не рассеивает ее. Золотистые кудри струятся по плечам, а голубо-серые глаза Евы смотрят так строго… Они все пришли сюда ради меня. Глупые… Я же просил не делать этого!

– Ох ты! Да на мое представление целый ашлаг собрался, – Хаос притягивает меня к себе так ловко, словно притяжение портала для него ничто. Я не могу даже отодвинуться. Да и не хочу. Все, что я могу – смотреть в глаза Харону, пышущему гневу… Из-за меня.

– Стоять, Хаос! Ни с места! – Селина выдвигает вперед трезубец, словно бы может что-то ему противопоставить. Я вижу, как дрожит в ее руках оружие. – Именем Подземного Царства, ты пойман! Замри!

– Да? Ой, а почему же я тогда двигаюсь? – Хаос насмехается над ней. И он имеет на это полное право – мы уже почти провалились во тьму.

– Отпусти Мортема сейчас же! – Голос Харона срывается, взлетая к потолку. Впервые я слышу рычание в голосе этого всегда спокойного мужчины. Это… Лестно.

На секунду я задумываюсь о том, чтобы вырваться. А потом понимаю – нет. Этот тупик мне не преодолеть. Я не одолею Хаоса, как бы не стремился. Вырвусь – лишь подставлю этих глупых спасателей под удар. А этого я не хочу еще больше, чем бросать на произвол судьбы Томми…

– М… Не-а, – пальцы Хаоса зарываются в мои волосы. Становится еще холоднее. – И даже не думай рыпаться, отродье моего брата. Нарушишь равновесие портала, и твоего драгоценного мальчика разрубит напополам. Сомневаюсь, что он после этого выживет!

Харон кривится, а Хаос заливается истеричным лающим смехом. Смехом полной, безоговорочной победы. Я вижу, как Селина что-то шепчет, крепко сжимая оружие, а Ева тянет к ней свою руку. Синий дым за ее спиной становится почти черным, а его расплывчатые очертания грубеют… Я должен остановить их прежде, чем они удумают сделать какую-то глупость.

– Селина, Ева… Харон. Все нормально. Я сам согласился, – мой голос тих, и я не уверен, что он достигает тех, кого я все еще могу назвать друзьями. Гул в ушах нарастает, чернота все приближается. От меня осталась лишь рука. – Меня не нужно спасать. Со мной все будет хорошо. Просто… Просто заберите отсюда Томми, хорошо?

– Мортем!.. – Харон хочет что-то сказать. Переубедить меня? Прости, не получится.

– Нет. Все хорошо. Прости, что все время вел себя как мудак, хорошо? Я был не лучшим воспитанником, – улыбка кривит мои дрожащие губы. Взгляд Харона бешено мечется из стороны в сторону, выискивая спасение. Но его, увы, нет. В этом мире остались лишь мои пальцы. – Харон… Нет, Лорел. Позаботься о Томми. И, знаешь… Ты – лучшее, что происходило в моей жизни. Прости, что повел себя эгоистично и не посоветовался с тобой. Я люблю тебя, Лорел.

А потом я наконец проваливаюсь в черноту. И только лукавый взгляд Хаоса сверлит мне лицо, проникая в самую душу.

Ничего. Все будет хорошо. Теперь Томми в безопасности, а у артеков есть время что-нибудь придумать. И все это – ценой одного несносного бесполезного мальчишки.

Это была хорошая сделка. И я постараюсь задержать его так надолго, как смогу.

========== Эпилог. Мортем. ==========

Тьма приняла меня легко. Вот только ее не принял я.

Ощущения от встречи с Ничто были смутно знакомыми – я словно бы провалился в бездонное озеро, стремительно уйдя на самое дно. Беспросветная тьма, лишенная даже намека на свет, окутала меня космической бесконечностью. Воздух выбило из легких, но нового я набрать не смог. Холод армией колючих паучков заполз под кожу, парализовав мышцы и заставив стиснуть зубы в попытке удержать крик. Я никогда не думал, что тьма, моя любимая тьма, может быть так страшна.

И даже умереть мне не дали. В тот момент, когда мое сознание начало угасать от нехватки воздуха, а легкие сжались до размера засушенных горошин, ладони Хаоса коснулись моих щек. Все, о чем я мог думать в тот момент, когда его золотые глаза хищно посверкивали над моим лицом, так это то, что его ладони впервые были горячими.

Воздух ворвался в легкие со свистом и хрипом. Я зашелся судорожным кашлем от боли, пронзившей грудь. Действительно, как будто бы вынырнул из воды. Вот только тьма не развеялась, а темное дно океана космоса им и осталось.

– Ну вот и хорошо, – голос Хаоса эхом зазвучал в моей голове. Я не удивился. Телепатия – самое обычное из того, что мне довелось увидеть за последнее время. – Мертвый ты мне не нужен.

Конечно. Потому что мертвый я, очевидно, не очень вкусен.

– Правильно мыслишь, солнышко, – Хаос хохотнул, а я внутренне цыкнул. Еще и мысли читает. Личного пространства у меня, похоже, больше никогда не будет. – Ну, это уж как ты себя вести будешь. Лапочкой станешь – выделю тебе три лишних метра тьмы и пустоты. Правда, вряд ли тебе это придется по душе. Мои владения вообще мало кому нравятся.

Не удивительно. Вокруг ведь нет ничего. Только холод, тьма и Хаос. Ничто действительно ад, причем очень изощренный. Пытка одиночеством и достаточно медленной смертью от холода и нехватки воздуха – что может быть хуже?

– Хуже? – Ладони Хаоса потянулись к моей шее. Пальцы огладили кадык и скользнули к ключицам, забираясь под ворот майки. Той самой, с черепом, которую я надел в первый день моей встречи с Примумнатус и его обитателями. – О, Мортем, всегда может быть хуже! Жизнь так устроена, что мы всегда готовы к хорошему, но никогда – к плохому. И даже когда вокруг ужас и мрак, мы все равно верим – ну уж завтра-то точно будет хорошо! Но…

Он склонился ниже. Мурашки скользнули по моей спине, а только восстановившееся дыхание вновь встало поперек горла. Лунный блеск его глаз зачаровывал, но пугал так, как не пугают самые темные уголки человеческой души.

– Я научу тебя не верить в завтрашний день. Потому что завтра – это обман, ловушка надежды, которой никогда не сбыться, но которая не уйдет от тебя до тех пор, пока ты не сломаешься. Завтра, мой дорогой Мортем, не наступит, – Хаос оскалил клыки. Его лицо было таким счастливым и добрым, но в глазах не было ничего, кроме безумия. – И начну уроки я прямо сейчас.

В следующую секунду острые ногти, едва касающиеся моих ключиц, забрались под кожу. Я прикусил губу и зажмурил глаза. Больно! Черт! Безумная ты сука!

– Правильно, дорогой. Я – безумная сука. И ты тоже станешь таким, когда коснешься истины, – Хаос облизнулся. И от этого его действия мне стало тошно. На лбу выступил холодный пот, желудок ухнул вниз. – Знаешь, я так проголодался… Совсем отвык не есть каждый день. Ну ничего. Ты ведь мне поможешь?

– Не… – сипение сорвалось с моих губ. Взгляд бешено заметался в поисках спасения. Но его не было. Я принес себя в жертву, и выхода из этого положения не было. – Не трожь…

– Что-что? Не слышу, – Хаос захохотал, и от его смеха меня затрясло не то от гнева, не то от страха.

Он склонился над моим плечом. Зубы коснулись горячей кожи. Я сжался. Бабушка, Боже, бабуля, на что, на что я подписался? Это было глупо, так глупо! Я твой маленький дурачок! Бабушка… Гейл… Лорел… Хоть кто-нибудь… Спасите… Спасите меня!

Зубы прорезали кожу. Хлынула кровь, боль скользнула по нервам от плеча до кончиков пальцев. Хаос продолжал смеяться в моей голове, а его клыки погружались все глубже, словно пытаясь откусить от меня кусок. Хотя… Почему словно?

И только через пару мгновения я понял, что кричу.

***

Вот так я и оказался… Здесь. В Ничто.

Когда я впервые открыл глаза, вокруг не было ничего, кроме тьмы. Сейчас, спустя мучительную вечность секунд, тьма все еще не отступает. Единственное, что есть в этих краях безумия и пустоты – холод. Ужасный, сковывающий холод, от которого замерзает само время. И даже душа не остается прежней после касаний абсолютного Ничто мертвого измерения.

Честно, я не знаю, сколько провел здесь. Сбился на сотой секунде примерно… Вечность назад. С тех пор все, что я знаю о времени – его не существует, если вокруг нечему меняться. Зато я наконец понял, насколько же был прекрасен тот мир, что я так отчаянно отвергал. Забавно что для того, чтобы понять всю его красоту мне пришлось добровольно заточить себя в месте, где само понятие «жизнь» искажено до неузнаваемости.

Хаос исполнил свое обещание. Я перестал верить в завтра. Ведь завтра – это то же самое, что сегодня. Ничего не изменится: тьма останется прежней, холод не отступит, и даже боль придет как по расписанию вместе с колдовским золотым блеском глаз Хаоса. Завтра – ложь. Завтра – обман. Но лишь потому, что в «завтра» нет смысла, если оно будет равнозначно «сегодня».

Сжавшись в комочек, я пытаюсь излечится перед новым сеансом ада. Однако раны на плечах, руках и ногах не заживают. Да и когда им зажить, если каждый день Хаос обновляет эти «метки» моей принадлежности его безумию?