Текст книги "Рон Уизли и Орден феникса (СИ)"
Автор книги: Galinasky
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Неудача. Снова. Раздался тяжкий стон на трибуне Гриффиндора, аплодисменты и крики слизеринцев. Пэнси Паркинсон с лицом мопса стояла перед трибунами и дирижировала хором болельщиков, оравшим:
НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,
СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ.
Я пропустил еще два гола.
– Кэти Белл из Гриффиндора финтом оставляет позади Пьюси, уходит под Монтегю – отличный вираж, Кэти! Обводит Уоррингтона, она мчится к кольцам, вперед, Анджелина... ГОЛ! Сорок – десять в пользу Слизерина, мяч у Пьюси...
– ...Пьюси отдает Уоррингтону, Уоррингтон – Монтегю, Монтегю возвращает его Пьюси... Джонсон перехватывает квоффл, пас на Белл, прекрасно... но нет, ее настиг бладжер Гойла, и вновь мяч у Пьюси...
НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,
СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ.
РОНАЛЬД УИЗЛИ – НАШ КОРОЛЬ...
Но Гарри увидел его наконец – крохотный крылатый золотой мячик парил в футе над землей, поблизости от слизеринских шестов.
Он спикировал...
А слева, прильнув к метловищу, серебристо-зеленым пятном несся к земле Малфой...
Снитч обогнул подножие одного шеста и полетел к противоположным трибунам; эта перемена курса была на руку Малфою – теперь он находился ближе. Гарри развернул свою «Молнию», и вот уже они летят голова в голову.
В трех футах от земли Гарри оторвал правую руку от метловища и потянулся за снитчем... А справа к мячу тянется рука Малфоя, растопыренными пальцами загребает воздух...
Две отчаянные секунды с замиранием сердца и свист ветра в ушах – и все кончено. Пальцы Гарри схватили маленький, рвущийся на волю снитч, ногти Малфоя запоздало скребанули его по руке, Гарри направил метлу вверх, сжимая в руке непокорный мячик, и болельщики Гриффиндора разразились ликующими криками.
БАХ.
Бладжер ударил Гарри точно в крестец, и он свалился с метлы.
Я призимлся у колец и пошел шляться по окрестностям замка раздумывая над прошедшим матчем.
***
Полная Дама повернулась, и в портретном проеме появился я, бледный, волосы в снегу. Увидев друзей, я остановился как вкопанный. Гермиона вскочила.
– Где ты был?
– Гулял, – буркнул я. Я все еще был в спортивной форме.
– У тебя замерзший вид, – сказала Гермиона. – Садись к камину!
Не глядя на Гарри, я подошел и сел в самое дальнее от него кресло. Беспризорный снитч просвистел над их головами.
– Извини, – промямлил я, глядя в пол.
– За что? – спросил Гарри.
– Я думал, что могу играть в квиддич. Завтра с утра откажусь.
– Откажешься, – разозлился Гарри, – от команды останется три человека. – И в ответ на мой недоуменный взгляд объяснил: – Нас выгнали навсегда. Меня, Фреда и Джорджа.
– Что? – задохнулся я.
Мне рассказала Гермиона. После рассказа вид у Рона стал совсем несчастный.
– Я во всем виноват...
– Не ты заставил меня налететь на Малфоя, – сердито ответил Гарри.
– ... если бы я не опозорился на квиддиче...
– При чем здесь это?
– Я из-за песни завелся...
– Любой бы завелся...
Гермиона встала, отошла к окну, подальше от спорщиков, и смотрела, как вьется снег за стеклом.
– Слушай, кончай! – взорвался Гарри. – И так тошно, а тут еще ты со своими угрызениями!
Я умолк, мрачно уставясь на мокрый подол своей мантии. Немного погодя он сказал:
– Мне никогда еще не было так паршиво.
– Зато ты теперь не один, – со злостью отозвался Гарри.
– Кажется, могу вас немного утешить, – слегка дрожащим голосом сказала Гермиона.
– Чем, интересно? – проворчал Гарри.
– А вот чем. – Она отвернулась от черного окна с налипшими снежинками, и лицо ее осветилось улыбкой. – Хагрид вернулся.
Глава 20
Гарри побежал наверх, в спальню, чтобы взять из чемодана мантию-невидимку и Карту Мародеров; Я с ним обернулися так быстро, что, по крайней мере, пять минуг еще ждал Гермиону из спальни девочек – она пришла в шарфе, перчатках и одной из эльфовских нескладных шапок.
– Там же холод! – извиняющимся тоном сказала она, когда я нетерпеливо щелкнул языком.
Мы выбрались через портретный проем, спешно накинули мантию-невидимку – я так вырос, что шел на полусогнутых, иначе высовывались бы их ноги, – и медленно, осторожно двинулись дальше. Спуститься надо было по многим лестницам, они то и дело останавливались и проверяли по карте, нет ли поблизости Филча и Миссис Норрис. Повезло: встретился только Почти Безголовый Ник – он парил под потолком, рассеянно напевая что-то, ужасно напоминавшее
«Уизли – наш король». Они пересекли вестибюль и вышли на безмолвный заснеженный луг. Сердце у Гарри радостно забилось: впереди квадраты золотого света и дымок над трубой Хагрида. Я и Гермиона толкались позади Гарри. По хрусткому снегу мы добрались наконец до деревянной двери. Гарри трижды постучал кулаком, собака в доме исступленно залаяла.
– Хагрид, это мы! – крикнул Гарри в замочную скважину.
– А то не знаю, – отозвался грубый голос.
Трое под мантией радостно повернулись друг к другу – по голосу было ясно, что Хагрид доволен.
– Порог переступить не успел... с дороги, Клык... уйди ты, сонная псина...
Отодвинулся засов, скрипнула дверь, и в щели показалась голова Хагрида. Гермиона вскрикнула.
– Тихо, Мерлин тебя научи! – Хагрид ошалело поглядел поверх их голов. – В мантии, что ли? Заходите живей!
– Извини, – шепнула Гермиона, когда они протиснулись мимо Хагрида в дом и стащили с себя мантию, чтобы он наконец увидел гостей. – Я просто... Ой, Хагрид!
– Ерунда! Ерунда! – Хагрид захлопнул дверь и заторопился опускать шторы.
Волосы у Хагрида свалялись от запекшейся крови, левый глаз заплыл и превратился в щелку, окруженную лиловыми и черными синяками. Лицо и руки в порезах, некоторые еще кровоточат. И двигался он скособочась. Наверное, из-за сломанных ребер. Очевидно, он вернулся только что: на спинке стула висел плотный черный дорожный плащ, а к стене возле двери был прислонен большой рюкзак, в котором могли спрятаться несколько детей. Сам Хагрид, ростом с двух взрослых мужчин, прихромал к очагу и поставил на огонь медный чайник. Клык скакал вокруг нас и норовил лизнуть в лицо.
– Что с тобой случилось? – спросил Гарри.
– Говорят тебе: ничего. – Хагрид выпрямился и радостно повернулся к ним, правда, при этом морщась. – До чего же рад вас видеть. Летом хорошо жилось?
– Хагрид, на тебя напали! – сказал я.
– Сколько раз говорить – ерунда!
– А если бы кто из нас пришел с фунтом фарша на месте лица, тоже сказал бы «ерунда»? – не отставал я.
– Ты бы сходил к мадам Помфри, – сказала Гермиона. – Раны нехорошие.
– Без докторов обойдемся, ясно? – отрезал Хагрид.
Он подошел к громадному деревянному столу, стоявшему посреди хижины, и сдернул с него посудное полотенце. Под ним оказался кровавый с прозеленью бифштекс размером чуть больше автомобильной шины.
– Уж не кушать ли ты это собрался? – спросил я, наклонившись к мясу. – Выглядит ядовитым.
– А как еще ему выглядеть? Драконье мясо. Не для кушанья принесено.
Он схватил его, пришлепнул к левой стороне лица и закряхтел от удовольствия; по бороде потекла зеленоватая кровь.
– Уже полегчало. Жжет, а помогает.
– Так расскажешь нам, что случилось? – спросил Гарри.
– Не могу, Гарри. Большой секрет. Рассказать – так не то что с работы уволят...
– Скажи, это тебя великаны отделали? – тихо спросила Гермиона.
– Великаны? – Хагрид поймал бифштекс, сползший почти до пояса, и снова пришлепнул к лицу. – Кто тебе сказал «великаны»? Ты с кем говорила? Кто тебе наплел, где я... кто сказал, что я... а?
– Мы догадались, – извиняющимся тоном ответила Гермиона.
– Ага, догадались. – Хагрид сурово взирал на нее тем глазом, который не был закрыт бифштексом.
– Это... вроде очевидно, – сказал я.
Гарри кивнул. Хагрид сердито оглядел нас, шмякнул мясо на стол и подошел к засвистевшему чайнику.
– Сроду не видал таких досужих ребят, – бурчал он, разливая кипяток по трем кружкам в форме ведер. – Не в похвалу вам говорится, учтите. Любопытны не в меру. Нос суете куда не надо.
Но в бороде как будто мелькнула улыбка.
– Так ты великанов искал? – с улыбкой сказал Гарри, усаживаясь за стол.
Хагрид поставил перед ними чай, сел, подобрал свой бифштекс и опять пришлепнул к лицу.
– Ну. Искал.
– И нашел? – спросила полушепотом Гермиона.
– Правду сказать, найти-то не больно трудно. Не карлики, понимаешь.
– А где они? – спросил я.
– В горах, – последовал невразумительный ответ.
– А что же, маглы их не...
– Да встречают, – мрачно перебил Хагрид. – Только говорится всегда: несчастный случай в горах. С альпинистами.
Он переместил немного бифштекс, чтобы полечить самый большой синяк.
– Давай, Хагрид, рассказывай, чем занимался, – сказал я. – Расскажи, как повздорил с великанами, а Гарри тебе расскажет, как на него напали дементоры.
Хагрид поперхнулся с кружкой у рта и одновременно уронил свой драконий компресс. Слюни, чай и драконья кровь обильно оросили стол, и, пока он кашлял, мясо сползло со стола и с мягким шлепком упало на пол.
– Как это напали дементоры?
– А ты не знал? – Гермиона широко раскрыла глаза.
– Ничего я не знал, пока меня не было. Я был на секретном задании, нельзя, чтобы совы ко мне летали все время. Дементоры, шут их возьми! Вы правду говорите?
– Ну да. Они появились в Литтл-Уингинге, напали на нас с двоюродным братом, а потом Министерство магии исключило меня...
– ЧЕГО?
– ...и вызвало на разбирательство, но расскажи сперва про великанов.
– Тебя исключили?
– Расскажи, как ты провел лето, тогда расскажу я.
Хагрид уставился на него здоровым глазом. Гарри выразил лицом простодушие, но взгляд Хагрида выдержал твердо. Хагрид уступил.
– Ну, так и быть. – Он нагнулся и выдернул у Клыка из пасти драконье мясо.
– Хагрид, это не гигиенично, – сказала Гермиона, но тот уже приложил мясо к подбитому глазу и, подкрепившись основательным глотком чая, начал:
– Отправились мы, значит, как семестр кончился...
– И мадам Максим с тобой? – перебила Гермиона.
– Ну да. – Не закрытые зеленым мясом несколько дюймов лица сразу как-то смягчились. – Ага, вдвоем отправились. И я вам скажу, она не неженка, Олимпия. Ну да, красивая, нарядная женщина... Я-то знал, куда идем, думаю, каково ей покажется по скалам карабкаться да в пещерах ночевать, а она хоть бы раз пожаловалась.
– Ты знал, куда идете? – спросил Гарри. – Знал, где живут великаны?
– Дамблдор знал, он и сказал нам.
– Они прячутся? – спросил я. – Это тайна, где они живут?
– Да какая тайна, – сказал Хагрид, встряхнув косматой головой. – Просто волшебникам до них дела нет, лишь бы подальше где были. Но где они есть, добраться туда трудно, особенно для людей. Потому и надо было получить от Дамблдора направление. Месяц добирались...
– Месяц? – сказал я. В жизни не слышал о таких бессмысленно долгих путешествиях. – А взял бы и через портал?
Целый глаз Хагрида уставился на него со странным выражением – как бы даже жалости.
– Следили за нами, Рон, – грубо сказал он.
– Как это?
– Никак не скумекаешь. Шпионит Министерство за Дамблдором и за всеми, кто с ним в сговоре, по-ихнему.
– Это мы знаем, – вставил Гарри. Ему не терпелось услышать продолжение истории. – Мы знаем, Министерство следит за Дамблдором.
– Значит, волшебным транспортом ты не мог до них добраться? – допытывался я. – Весь путь проделал, как магл?
– Ну не так уж прямо весь, – уклончиво ответил Хагрид. – Но осторожность не мешает – мы-то с Олимпией, как бы сказать, заметные...
Я издал непонятный звук и поспешно глотнул чаю.
– ...за нами-то легче следить. Прикинулись, будто вместе едем в отпуск. Прибыли, значит, во Францию и будто бы в школу Олимпии направляемся. Знаем, таскается кто-то за нами хвостом из министерских. Вот и ехали потихоньку – мне же магией пользоваться нельзя, а Министерство только и ждет, за что бы нас закатать. Но хвост мы свой сбросили возле Ди-Джона...
– У-у, в Дижоне? – обрадовалась Гермиона. – Я там была на каникулах. А ты видел?.. – И замолкла под моим взглядом.
– А после этого рискнули малость поколдовать и добрались благополучно. Наткнулись на пару сумасшедших троллей на польской границе, и в минской пивной с вампиром малость повздорил, а так все прошло как по маслу. Добрались до места и пошли в горы, искать их... Магию, значит, побоку, раз они близко – они волшебников ох как не любят, а нам их злить ни к чему. Дамблдор предупредил, что Сами-Знаете-Кто тоже станет искать великанов. И скорее всего, уже отрядил к ним посла. Сказал: осторожнее, внимание к себе не привлекайте, когда подойдете близко – вдруг они там уже, Пожиратели смерти.
Хагрид умолк и отхлебнул чаю.
– Дальше! – нетерпеливо сказал Гарри.
– Нашли их. Ночью поднялись на гору – они внизу под нами. Костерки горят и большущие тени... будто гор куски передвигаются.
– Какого они роста? – спросил я притихнув.
– Да футов двадцать, – небрежно уронил Хагрид. – Которые побольше, так, может, и двадцать пять.
– А сколько их было? – спросил Гарри.
– Десятков, думаю, семь или восемь.
– И всё? – сказала Гермиона.
– Да, – печально сказал Хагрид, – восемьдесят осталось, а было их пропасть сколько. Одних племен, почитай, сотня по всему свету. Они веками вымирали. Конечно, и волшебники кое-каких убили, но больше сами они друг друга, а теперь особенно быстро мрут. Это против их природы – кучей жить. Дамблдор говорит, мы виноваты – волшебники их прогнали от себя подальше, вот и пришлось им собраться вместе, для защиты.
– Ну, вы увидели их, и что потом? – поторопил Гарри.
– Дождались утра, не хотели в темноте приближаться, опасно. Часа в три ночи они заснули, прямо где сидели. А мы боялись спать. Во-первых, мало ли кто там проснется и к нам подойдет, а потом храп такой, что представить нельзя. Под утро из-за этого лавина случилась. В общем, как рассвело, пошли к ним.
– Прямо так и пошли? – благоговейно произнес я. – Прямо в лагерь великанов?
– Ну, Дамблдор сказал нам, как к ним подступиться. Принести подарки гургу, уважение оказать, одним словом.
– Кому подарки? – спросил Гарри.
– А-а, гургу – вождю то есть.
– А как понять, кто там гург? – спросил Рон. Хагрида вопрос позабавил.
– Проще простого. Самый здоровый, самый уродливый и ленивый. Сидит, и чтобы жратву ему таскали. Мертвых козлов и прочее. Зовут Каркусом. Фута, чтобы не соврать, двадцать два – двадцать три, а весом – с пару взрослых слонов. Шкура как у носорога.
– И ты к нему подошел? – с трепетом спросила Гермиона.
– Ну... спустился к нему. Он в ложбине лежал, между четырьмя довольно-таки высокими горами, возле горного озера. Лежит этот Каркус и орет остальным, чтобы харч таскали ему и его жене. Мы с Олимпией спустились по склону...
– И они не захотели убить вас, когда увидели? – изумился я.
– Кое-кто там точно об этом подумал, – Хагрид пожал плечами, – но мы сделали, как велел Дамблдор – подарок поднять повыше и ни на кого не смотреть, только на гурга. Так и сделали. Остальные там держались смирно, смотрели, как мы идем, а мы подошли к ногам Каркуса, поклонились и положили перед ним подарок
– Что вы поднесли великану? – спросил я. – Еду?
– Нет, еды у него сколько влезет. Мы ему волшебство принесли. Великаны любят волшебство, не любят, чтоб его против них применяли. Короче, в первый день мы дали ему ветку Губрайтова огня.
Гермиона тихо охнула, а Гарри и Рон недоуменно нахмурились.
– Ветку чего?
– Вечного огня, – раздраженно пояснила Гермиона. – Пора бы знать. Профессор Флитвик, как минимум, два раза говорил о нем на занятиях!
– Короче, – поспешил вмешаться Хагрид, не дав мне огрызнуться, – Дамблдор заколдовал эту ветку, чтобы она всегда горела, – а это не всякий волшебник умеет. Я, значит, кладу ее в снег к ногам Каркуса и говорю: «Подарок гургу великанов от Альбуса Дамблдора, который шлет ему почтительные приветствия».
– И что сказал Каркус? – поинтересовался Гарри.
– Ничего. Не знает по-английски.
– Да ну?
– Подумаешь, какое дело, – невозмутимо ответил Хагрид. – Дамблдор предупреждал нас, что может так случиться. Смекалки у Каркуса хватило кликнуть парочку великанов, которые разумели по-нашему – толмачей, значит.
– А подарок ему понравился? – спросил Рон.
– Еще как – чуть не запрыгали, когда поняли, что за штука. – Хагрид перевернул свой драконий бифштекс, чтобы приложить к подбитому глазу холодной стороной. – О-очень были довольны. И я говорю:
«Альбус Дамблдор просит гурга поговорить с его посланцем завтра, когда он придет с новым подарком».
– А почему сразу нельзя было поговорить? – удивилась Гермиона.
– Дамблдор велел нам подъезжать потихоньку. Пусть, мол, видят, что мы держим слово. «Завтра придем еще с одним подарком», – и приходим с еще одним. Производит хорошее впечатление, поняла? А они пока что первый испробуют, поймут, что вещь хорошая, и еще захотят. В общем, великаны вроде Каркуса, если их мозги чересчур нагружать новостями, они тебя убьют, чтобы думать было проще. Короче, откланялись мы, нашли себе уютную пещерку для ночлега, а наутро пришли обратно, и на этот раз Каркус уже сидел, ждал нас прямо с нетерпением.
– И ты поговорил с ним?
– Ну да. Сперва мы поднесли ему ладный боевой шлем, ну, гоблинской работы, непрошибаемый, а потом сели потолковать.
– Что он сказал?
– Немного. Больше слушал. Но признак хороший. Про Дамблдора он слышал, слышал, что Дамблдор был против того, чтобы убивали последних великанов в Британии. И вроде Каркусу было интересно, с чем к нему пожаловали гонцы от Дамблдора. И еще сколько-то ихних, в особенности которые знают по-английски, подошли и тоже слушают. Так что уходили мы в тот день обнадеженные. Обещали назавтра прийти, опять с подарком. А ночью все поломалось.
– Почему же? – спросил Рон.
– Я же говорю: они не приспособлены жить сообща, – грустно сказал Хагрид. – Такой большой компанией. Не могут с норовом своим совладать – у них прямо смертоубийство. Мужчины друг с другом дерутся, женщины друг с дружкой дерутся, остатки старых племен стенка на стенку идут – и не то чтобы харч не поделили, или костры какие получше, или место для ночлега. Казалось бы, коль весь род твой почти перевелся, ну не долби ты друг друга, так нет же... – Хагрид грустно вздохнул. – В ту ночь завязалась драка. Мы сверху видели, из пещеры. И час за часом дерутся, шум невообразимый. А когда солнце встало – снег кругом красный, голова его на дне озера.
– Чья голова? – ужаснулась Гермиона.
– Каркуса, – внушительно произнес Хагрид. – И у них новый гург, Голгомаф. Мы-то не ждали, что будет новый гург – два дня только, как с первым в дружелюбные сношения вошли, – и чувствуем, этот Голгомаф не так уж захочет нас слушать. Но деваться некуда.
– И вы пошли с ним говорить? – изумился Рон. – После того, как на ваших глазах он оторвал голову другому великану?
– Пошли, конечно... Что же мы в такую даль тащились, и через два дня на попятный? Пошли с подарком, который Каркусу приготовили. Я еще рта не успел открыть, а понял уже, что толку не будет. Он сидел в шлеме Каркуса, а как подошли, оскалился. Здоровущий, из самых больших там. Черные волосы, зубы им в тон и ожерелье из костей. Частью вроде бы человеческие. Я, однако, попробовал: протягиваю большой рулон драконьей кожи и говорю: «Подарок гургу великанов...» Оглянуться не успел, как повис вниз головой: двое его приятелей меня за ноги держат.
Гермиона закрыла ладонями рот.
– Как же ты от них освободился? – спросил Гарри.
– Да без Олимпии ни за что бы. Вынула палочку – такой быстрой волшебной работы я сроду не видел. Чудо, иначе не скажешь. Обоих, что держали меня, стеганула по глазам заклятием Конъюнктивитус, и они меня сразу выронили. Но теперь совсем беда – против них магию употребили, а они за это и ненавидят волшебников. Пришлось удирать, и обратно к ним на стоянку нам теперь ход заказан.
– Дела, – прошептал я.
– Почему же вы так долго добирались домой, если пробыли там всего три дня? – спросила Гермиона.
– Мы не три дня там были! – с негодованием ответил Хагрид. – Дамблдор положился на нас!
– Но ты же сам сказал: пути обратно не было.
– Днем не было, верно. Пришлось заново все обдумывать. Дня на два притаились, сидим в пещере, наблюдаем. И то, что увидели, нам не понравилось.
– Он еще кому-то головы отрывал? – скривив лицо, спросила Гермиона.
– Нет. Похуже.
– Это как?
– Увидели, что он не против всех волшебников настроен – только против нас.
– Пожиратели смерти? – догадался Гарри.
– Да, – угрюмо подтвердил Хагрид. – Парочка их каждый день к нему ходила, таскали подарки гургу, и вверх тормашками он их не вешал.
– А как вы поняли, что они Пожиратели смерти? – спросил я.
– Я узнал одного, – прорычал Хагрид. – Макнейра помните? Его прислали казнить Клювокрыла. Форменный маньяк. Убивать любит не меньше Голгомафа; немудрено, что они поладили.
– Значит, Макнейр уговорил великанов присоединиться к Ты-Знаешь-Кому?
– Придержи своих гиппогрифов, я еще не кончил! – рявкнул Хагрид. Притом, что вначале он совсем ничего не хотел рассказывать, сейчас явно получал от этого удовольствие. – Мы с Олимпией обсудили и решили: если гург благоволит Сами-Знаете-Кому, это не значит, что остальные тоже. Надо потолковать с другими, которые не хотели Голгомафа в гурги.
– А как вы поняли, которые из них? – спросил я.
– Да их же измордовали, – терпеливо пояснил Хагрид. – А у кого немного соображения в голове, те от Голгомафа убрались подальше, отсиживались в пещерах вокруг долины, как мы. И мы решили сунуться к ним ночью – не удастся ли кого уговорить.
– Ночью лазили по пещерам, искали великанов? – с благоговением спросил Рон.
– Мы не великанов больше опасались. Мы больше беспокоились насчет Пожирателей смерти. Когда собирались, Дамблдор велел не связываться с ними, если можно без этого обойтись, но в том беда, что-они про нас знали – Голгомаф, я думаю, рассказал. Ночью, когда великаны спали и мы хотели полазить по пещерам, Макнейр и другой шастали по горам, нас разыскивали. Насилу удержал Олимпию, чтобы на них не бросилась, – сказал Хагрид, и видно было сквозь косматую бороду, как поднялись у него углы рта. – Прямо рвалась... это надо видеть, когда ее рассердят, Олимпию... Огонь... Верно, французская кровь сказывается.
Хагрид растроганно глядел в огонь. Гарри дал ему тридцать секунд на воспоминания, после чего громко кашлянул.
– Ну и как? Добрались вы до этих других великанов?
– А?.. Что?.. Да, добрались. В третью ночь после того, как убили Каркуса, вылезли мы из своей пещеры и стали спускаться в долину. Ушки на макушке – не попасться бы
Пожирателям. В одну пещеру залезли, в другую – пусто. В шестой уж, наверное, нашли-таки трех великанов.
– Небось тесновато там было, – вставил я.
– Жмыра посадить некуда.
– Они на вас не напали, когда увидели? – спросила Гермиона.
– Может, и напали бы, если бы силы нашлись, но все трое были очень избиты. Голгомафова свора избила их до бессознательного состояния, а когда очнулись, заползли в самое ближнее укрытие. Один из них немного понимал по-английски и переводил остальным, и, похоже, им было по душе, что мы говорили. Словом, стали мы ходить к раненым. И одно время шестерых или семерых удалось убедить.
– Шестерых или семерых? – обрадовался Рон. – Неплохо. Значит, согласились прийти сюда и сражаться против Ты-Знаешь-Кого вместе с нами?
А Гермиона спросила:
– Хагрид, почему ты сказал «одно время»? Хагрид печально посмотрел на нее:
– Голгомафовские сделали налет на пещеры. Те, что живы остались, после этого не хотели иметь с нами дела.
– Значит... значит, великаны не придут, – разочарованно протянул я.
– Нет. – С тяжелым вздохом Хагрид перевернул свой бифштекс и приложил его к лицу холодной стороной. – Но мы сделали, что должны, передали им слова Дамблдора, и кое-кто из них слышал нас и, думается, запомнит. Может статься, те, которые с Голгомафом не хотят жить, уйдут с гор и, кто их знает, может, вспомнят, что Дамблдор им дружбу предлагал... Глядишь, и придут.
Снег лепился к окну. Клык все время держал у Гарри на коленях голову и пускал слюни.
Немного погодя Гермиона робко сказала:
– Хагрид?
– М-м?
– А ты не... ты не слышал... тебе там никто не говорил... о твоей матери?
Незагороженный глаз Хагрида остановился на Гермионе, и ей стало неловко за свой вопрос.
– Извини... я забыла...
– Умерла, – буркнул Хагрид. – Давно уже. Они мне сказали.
– Ой, мне очень жаль, правда, – слабым голосом сказала она.
Хагрид пожал широкими плечами.
– Не убивайся. Плохо ее помню. Неважная была мать. Они опять замолчали. Гермиона нервно поглядывала на Гарри и меня – надеялась, что мы заговорим.
– Но ты так и не объяснил, Хагрид, где тебя разукрасили. – я показал на его разбитое лицо.
– И почему ты так долго не возвращался, – добавил Гарри. – Сириус говорит, мадам Максим сто лет назад вернулась.
– Кто на тебя напал? – спросил я.
– Да не нападали на меня! – с жаром воскликнул Хагрид. – Я...
Но речь его прервал внезапный стук в дверь. Гермиона охнула, кружка выпала у нее из рук и разбилась. Клык залаял. За тонкой занавеской маячила приземистая тень.
– Это она! – прошептал Рон.
– Залезайте! – быстро сказал Гарри. Схватив мантию-невидимку, он накинул ее на себя и Гермиону; я бросился к ним с другой стороны стола и нырнул под мантию. Кучкой мы отступили в угол. Клык исступленно лаял на дверь. Хагрид выглядел совершенно растерянным.
– Хагрид, спрячь наши кружки!
Хагрид схватил кружки мою и Гарри и засунул под подстилку в корзине Клыка. А сам Клык прыгал на дверь. Хагрид отодвинул Клыка ногой и открыл ее.
Там стояла профессор Амбридж в зеленом твидовом плаще и такой же шапке с наушниками. Она поджала губы и отклонилась назад, чтобы видеть лицо Хагрида – головой она едва доставала ему до пупа.
– Та-ак, – громко произнесла она, словно обращалась к глухому. – Вы Хагрид, так?
И, не дожидаясь ответа, вошла в дом, шныряя своими выпученными глазами.
– Пшел, – рявкнула она, замахнувшись сумкой на Клыка, который бросился к ней, норовя лизнуть в лицо.
– Э... не хочу быть невежливым, но кто вы, шут побери?
– Меня зовут Долорес Амбридж.
Взгляд ее обшаривал комнату. Дважды он задерживался на том углу, где стоял Гарри, зажатый между Роном и Гермионой.
– Долорес Амбридж? – с глубоким недоумением повторил Хагрид. – Я думал, вы из этих, министерских. Вы разве не у Фаджа работаете?
– Да, я была первым заместителем министра, – сказала Амбридж, расхаживая по всей комнате и пристально разглядывая каждую вещь в ней – от рюкзака у стены до брошенного дорожного плаща. – Теперь я преподаватель защиты от Темных искусств...
– Смелая женщина, – сказал Хагрид, – на эту должность нынче мало охотников.
– ...и генеральный инспектор Хогвартса, – закончила Амбридж так, будто и не слышала его.
– Это что такое? – нахмурясь, сказал Хагрид.
– Именно этот вопрос я и собиралась задать, – сказала Амбридж, показывая пальцем на рассыпанные по полу фаянсовые черепки, которые еще недавно были кружкой Гермионы.
– А... – сказал Хагрид, весьма некстати бросив взгляд в тот угол, где спрятались гости, – а-а, это... Это Клык. Разбил кружку. Вот, пришлось другую взять.
Он показал на кружку, из которой пил чай, другой рукой прижимая к глазу драконье мясо. Теперь Амбридж стояла лицом к нему и рассматривала уже не помещение, а все детали его внешности.
– Я слышала голоса.
– Я с собакой разговаривал, – решительно сказал Хагрид.
– И она вам отвечала?
– Ну... можно и так сказать, – без убежденности согласился он. – Я иной раз думаю, что Клык прямо почти уже человек.
– На снегу три цепочки следов, от двери замка до вашей двери, – вкрадчиво произнесла Амбридж.
Гермиона ахнула, Гарри зажал ей рот ладонью. К счастью, Клык шумно обнюхивал подол профессора Амбридж, и она ничего не услышала.
– Я только что вернулся. – Хагрид махнул громадной рукой в сторону рюкзака. – Может, кто и заходил, да я их не застал.
– А от вашего дома следы никуда не ведут.
– Ну, уж не знаю... почему это, – сказал Хагрид, нервно подергав бороду, и снова бросил взгляд в угол, где стояли ребята, словно ждал от них помощи. – Хм...
Амбридж повернулась кругом и прошла по всей комнате, внимательно ее оглядывая. Нагнулась, заглянула под кровать. открыла буфеы. Прошла в двух дюймах от ребят, прижавшихся к стене; Гарри даже втянул живот при ее приближении. Изучила внутренность исполинского котла, в котором Хагрид готовил еду, снова сделала поворот кругом и сказала:
– Что с вами произошло? Как вы получили эти увечья? Хагрид поспешно отнял драконий компресс от лица, что было ошибкой – лиловые и черные выпуклости открылись во всей своей красоте, не говоря уже о большом количестве свежей и запекшейся крови.
– Да так... небольшая авария, – неубедительно объяснил он.
– Какого рода авария?
– Я... я споткнулся.
– Вы споткнулись, – ледяным тоном повторила она.
– Так. Об... об метлу приятеля. Сам-то я не летаю. Видите, какого я размера – вряд ли какая метла меня выдержит. Приятель мой разводит Абраксанских коней – не знаю, встречались ли вам – здоровые такие зверюги с крыльями. Я на одном прокатился и вот...
– Где вы были? – холодно прервала его бормотание Амбридж.
– Я где?..
– Да, были? Семестр начался два месяца назад. Вас пришлось подменять другому преподавателю. Никто из ваших коллег не мог сообщить мне, где вы находитесь. Вы не оставили адреса. Где вы были?
Наступила пауза, в продолжение которой Хагрид глядел на Амбридж освободившимся глазом.
– Уезжал. Для поправки здоровья.
– Для поправки здоровья. – Взгляд ее пробежал по его распухшему черно-лиловому лицу; драконья кровь тихо капала ему на жилет. – Понимаю.
– Да, – сказал Хагрид, – маленько подышать свежим воздухом, понимаете.
– Да, у лесника, разумеется, свежий воздух в дефиците, – ласково сказала Амбридж.
Та небольшая часть лица, которая не была лиловой и черной у Хагрида, сделалась красной.
– Ну... переменить обстановку, что ли...
– И горный воздух? – быстро сказала Амбридж.
– Горный? – повторил Хагрид. Было видно, как он старается соображать побыстрее. – Нет, я больше по югу Франции. Солнышко, море...
– В самом деле? Загара что-то не видно.
