Текст книги "Конец ночи (СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– В «Глоке» закончились патроны. У тебя что-то осталось?

– Я потеряла пистолет, там – в траве. – Я указываю здоровой рукой в сторону обочины.

Тилль даже не поворачивается на мой жест, продолжает, не мигая, смотреть мне прямо в глаза. Где-то над нашими головами снова грохочет гром.

– Черт с ним, – произносит Тилль и мне кажется, он сейчас поцелует меня. Слева небо разрезает молния. Я вздрагиваю и перевожу взгляд туда. В белом свете вижу, как на горизонте, под порывами ураганного ветра гнутся липы, растущие сплошной темной стеной. Тилль тоже глядит на небо, а потом добавляет тихо. – Главное ты жива.

Я насквозь промокла, ветер треплет волосы, бросает в лицо дождевые капли. В тонкой футболке и синтетических лосинах очень холодно. Дневная жара осталась лишь в воспоминаниях. В правую руку вернулась чувствительность, и теперь она ноет как гнилой зуб.

– Ляг на спину, – просит Тилль.

– Это еще зачем? – я испуганно смотрю на него.

– Я вправлю тебе локоть, – он крепко берет меня за запястье одной рукой, а другой поддерживает за спину. Я покорно опускаюсь обратно в лужу.

– Скорее всего, будет очень больно, но придется потерпеть, – он убирает ладонь из-под моей спины и обхватывает руку в предплечье. Я крепко сжимаю зубы, понимая, что сейчас будет.

– Нужно убираться подальше, пока машина не рванула, – говорит Тилль и смотрит мне прямо в глаза.

Я молча поворачиваю голову и смотрю на машину. Пламя охватило всю переднюю часть и уже добралось до салона.

– Они не взрываются, – говорю я. – Это выдумки Голливуда.

– Я знаю, – отвечает Тилль и сильно дергает меня за кисть.

Руку пронзает резкая боль, я вскрикиваю и на пару мгновений теряю сознание.

– Даже не вздумай отрубаться, Ката, – Тилль нежно касается моей щеки, его пальцы влажные и почему-то пахнут бензином.

С трудом разлепляю веки. Я все еще лежу на асфальте. Тилль очень близко, ощущаю его теплое дыхание на лице. Боль в локте немного успокоилась. Мне так хочется уснуть, ненадолго, просто уснуть и ничего не чувствовать. Снова закрываю глаза, но Тилль бесцеремонно трясет меня за левое плечо.

– Ката сейчас нельзя спать, потерпи немного, – говорит он, наклоняясь еще ближе.

Я хочу спросить – почему, когда Тилль с легкостью подхватывает меня под спину и колени, как ребенка, и поднимается. Его руки такие крепкие, а я сонная и слабая. Все это похоже на галлюцинации, но я все же протестую:

– Не нужно меня носить, я и сама могу идти, – пытаюсь вяло сопротивляться и выскользнуть из его рук, но совсем не хочу этого, потому почти сразу затихаю.

Он ничего не отвечает, несет меня прочь от горящей машины. Дыхание у него тяжелое, но идет Тилль уверенно, словно я ничего не вешу, хотя я точно знаю, что это не так. В конечном итоге полностью доверяюсь ему, обхватываю здоровой рукой за шею, утыкаюсь лицом в грудь и снова закрываю глаза. От уже знакомого мне запаха его тела становится уютно и спокойно. Нужно поспать, совсем недолго, пару минут…

Я прихожу в себя от боли в ребрах. С трудом поднимаю голову. Мы отошли от дороги метров на двадцать. Над нами густые кроны лип. Дождь тихо шелестит по листьям, но под деревьями практически сухо. Тилль останавливается, аккуратно опускает меня на землю продолжая придерживать за плечи.

–Ты можешь стоять без моей помощи? – спрашивает он.

–Наверное, – я медленно переступаю с ноги на ногу, пытаясь определить, есть ли повреждения в нижних конечностях.

В голове туман, я все еще не проснулась. Ощущаю дикую слабость, голова трещит, но ноги, судя по всему, целы. Это невероятно, но мне повезло ничего не сломать. Хотя насчет ребер я бы не была настолько уверена, каждый вдох отзывается болью в спине. Да и правая рука все еще ноет. И если я собираюсь убить главаря Безымянных, то придется учиться стрелять левой.

Ветер стих. Я чуть задираю голову и смотрю на темное небо сквозь кроны лип, но листва слишком густая чтобы увидеть хоть что-то. Гроза кончилась или ее утащило куда-то в другую сторону. Тилль все еще стоит напротив, придерживая за плечи, и напряжённо вглядывается в мое лицо.

– Какого черта ты там собиралась делать? – спрашивает он.

–Где там? – я слишком слаба и измучена чтобы разгадывать его загадки.

–Ты ведь собиралась вышибить себе мозги, или мне это померещилось? – он отпускает мои плечи и сцепляет руки в замок на груди.

–Я не хотела сдаваться им живой, – отвечаю я, чуть помедлив и добавляю. – Ты же без меня знаешь, что они делают с пленниками.

Он молчит, смотрит с укором, потом отводит взгляд и тяжело вздыхает. Я вдруг вспоминаю рубцы на его спине, и мне становится стыдно. Он точно знает, испытал это на своем опыте. Всю жизнь считала себя сильной духом, а на проверку оказалась трусихой. От холода и усталости меня начинает бить озноб.

– П-п-почему ты вернулся, – спрашиваю я, стуча зубами.

–Потому что ты в опасности. Ката, главарь банды Безымянных уже ждет тебя.

– В к-к-к-каком смысле ждет? – я пытаюсь совладать с холодом, но это сильнее меня.

– Он знает, что ты идешь убить его, – отвечает Тилль. – И эта пятерка придурков на байках, высланная тебе навстречу, лишь начало.

– Не п-п-понимаю, – меня буквально трясет от холода.

– Я сам не очень понимаю, – Тилль расцепляет руки, подходит вплотную, и не спрашивая разрешения, обнимает меня. Я не протестую, а напротив прижимаюсь к нему всем телом, чтобы хоть чуть-то согреться.

Некоторое время мы стоим молча, а потом он чуть ослабляет объятья и говорит:

–Я ехал в аэропорт, когда увидел Ронни. Он был один, без своих головорезов. Я нагнал его, вынудил остановиться и мы поболтали как старые друзья. – Тилль невесело усмехается.

– Т-т-ты его убил? – спрашиваю я.

– Нет, он сбежал от меня, – отвечает Тилль. – Но перед этим успел кое-что рассказать о банде Безымянных и их главаре. Это довольно любопытная история, Ката. И тебе следует услышать ее полностью.

– Что еще за история? – я постепенно начинаю согреваться и уже могу говорить не заикаясь.

– Сначала постараемся найти надежное укрытие, – отвечает он – Здесь оставаться опасно, к тому же ты совсем замерзла и нужно переодеться в сухое.

– Но как мы выберемся отсюда, ведь машина сгорела? – я поднимаю голову и смотрю ему в глаза.

– Есть мотоциклы, и мне кажется два из них еще на ходу, – Тилль устало улыбается мне, и сейчас я отчетливо вижу что он, как и я, еле держится на ногах.

–Подождем полчаса пока дождь окончательно прекратиться, а потом поедем в ближайшее поселение, – добавляет он.

– Думаешь, я смогу управлять мотоциклом одной рукой?

–Нет, но ты сможешь ехать сзади и держаться за меня, – он наклоняется и целует меня в лоб.

–Зачем это тебе? Брось меня тут, – вяло возражаю я, – Идти со мной слишком опасно. Тилль, я прошу, садись на самый быстрый мотоцикл и езжай в аэропорт. У тебя есть реальный шанс спастись.

–Без тебя я никуда не поеду. Мы пойдем вместе до конца, каким бы он ни был, и я больше не хочу слышать никаких возражений, – он замолкает и снова прижимает меня к себе.

Я закрываю глаза, сглатываю подступивший к горлу комок и закусываю губу, чтобы не заплакать. Никогда раньше не ревела от счастья, не стану и сейчас.

========== Глава десятая. ==========

Niemand gab mir einen Namen

Gezeugt in Hast und ohne Samen.

***

За окном, неплотно занавешенным белыми тканевыми шторами, снова палит солнце, но в спальне на втором этаже все еще свежо. Мы лежим голые в чужой постели, укрывшись тонкой простыней, которую нашли в платяном шкафу и смеемся.

Хозяева этого дома не станут возражать. Они мертвы. Повесились в подвале на джутовых веревках. Мужчина и женщина, скорее всего – семейная пара. Мы нашли их тела ночью, когда проникли в дом. Несмотря на усталость Тилль срезал веревки, уложил трупы рядышком и накрыл брезентом, что нашел в гараже. Позже он собирается похоронить их на заднем дворе.

Наверное, заниматься сексом в их спальне – кощунство, но с другой стороны, разве им не плевать?

Моя правая рука плотно стянута эластичными бинтами, и сейчас покоится сверху на простыне. Упаковку бинтов Тилль нашел в аптечке на первом этаже. Все не так плохо, как я думала. Локоть опух, но после пары таблеток обезболивающего, которые я проглотила пару часов назад, травма почти не мешает двигаться. Я могу шевелить пальцами и даже делать элементарные вещи, но конечно о том, чтобы стрелять речи быть не может.

Тилль рассказывает анекдоты. Я и не знала, что он может быть таким весельчаком и мне нравится узнавать его лучше.

– Вот еще один. – Он поворачивается ко мне, на лице довольная улыбка. – Слушай:

“Хозяин отеля слышит, как новый портье разговаривает по телефону:

– Нет, – говорит он, – у нас этого нет. Совершенно точно нет. И в ближайшие дни не предвидится…

Шеф вырывает телефон у него из рук и кричит в трубку:

– Все у нас есть, и завтра тоже будет, а если не хватит, то мы закажем еще! – шепчет, обращаясь к портье:

– Никогда не говорите гостям, что у нас чего-то нет, дурак этакий! А что этот человек вообще хотел?

– Он спрашивал, есть ли у нас клопы, – смущенно отвечает тот”

Я прыскаю от смеха, Тилль тоже ржет в голос.

Нам нужна эта разрядка чтобы не сойти с ума. Секс, смех, мягкая постель, сытная еда, кофе. Мы оба знаем, скоро все закончится, но никто не произносит этого вслух.

– Черт, у меня уже от смеха живот болит, – я с укоризной смотрю на Тилля.

– Это не от смеха, это ты просто есть хочешь, – возражает он и поднимается. – Как насчет завтрака в постель? Внизу остался плавленый сыр и печенье, а еще банка джема.

– Ты еще спрашиваешь, конечно да. А как насчет кофе?

– Без проблем, – кивает Тилль. – В баллоне полно газа, его хватит, чтобы вскипятить воду.

– Я помогу тебе, – я спускаю ноги на пол и сажусь на постели. Тилль смотрит на мое обнаженное тело и вдруг хмурится.

– Не нравится то, что ты видишь? – спрашиваю с кокетливой улыбкой.

– Твой синяк на боку стал еще больше, – отвечает он серьезно. – Ты уверена, что ребра целы?

– Я конечно не врач, но вроде бы да, – я больше не улыбаюсь, провожу пальцами по ребрам слева, чуть надавливая пальцами. – Хотя без рентгена нельзя быть уверенным.

Тилль кивает в ответ и начинает одеваться. Черные спортивные штаны из мягкого трикотажа короче, чем следует, а вот футболка сидит как влитая. Я тоже встаю, беру со стула белую рубашку и натягиваю через голову, чуть морщась от боли. Забинтованная рука немного мешает, но я справляюсь.

Наша старая одежда вымокла насквозь, и мы нашли ей замену, бесцеремонно порывшись в платяных шкафах в доме. Хозяйка была намного крупнее меня, и ее рубашка висит на мне мешком, но зато она чистая и не воняет гарью и потом. С брюками все сложнее, но если подвернуть штанины и затянуть ремень потуже, то сойдет за модный оверсайз.

Тилль молча выходит из спальни, оставив дверь открытой. Я иду следом. Спускаюсь по темной лестнице, стараясь не торопиться, чтобы не грохнуться со ступеней, поворачиваю в короткий коридор, ведущий на кухню. В доме совсем тихо и на удивление чисто. Ни пыли на полках, ни грязи на полу. Судя по всему хозяева, до последнего следили за порядком в доме, возможно даже убрались, перед тем как пойти в подвал и повеситься. От этого мне не по себе. Думать о таком нельзя, но я все равно никак не могу отогнать эти мысли прочь.

Окна кухни выходят на восток, и через тонкие шторы в окно льется теплый солнечный свет. За утро, что мы с Тиллем провели в постели, воздух тут прогрелся как на пляже. Тилль открывает окно, впуская в душное помещение свежие ароматы июньского утра, а потом идет к плите и ставит чайник.

С домом нам повезло: газ в баллоне, свежая вода в колодце, запасы еды в кухонных шкафах. Мы нашли это место случайно. Как только кончился дождь Тилль, оседлал один из целых мотоциклов, и мы помчались назад по шоссе, в ту сторону, откуда я пришла. Он свернул направо на первом же съезде и через двадцать минут мы попали в небольшую, деревню, стоящую на берегу озера. Как и многие другие, которые я видела раньше, она была заброшена, но, к моему удивлению, не разграблена и сожжена. В первом доме, куда мы зашли, царил бардак, и воняло так, что щипало глаза. Мы не стали искать причину запаха и пошли в дом напротив. Двухэтажный коттедж оказался чистым, ухоженным, а два трупа в подвале, которые мы нашли позже, не показались достаточной причиной, чтобы отсюда уйти. В наше опасное время сложно найти место, где не будет мертвецов. Да и запасы еды в кладовой стали веским аргументом в пользу того чтобы задержаться тут подольше.

– Давай я схожу в кладовку и принесу печенье и джем, – предлагаю я.

– Я сам принесу, сядь пока, – Тилль указывает кивком на табурет, – у тебя же рука болит.

Я не спорю, в конце концов, он совершенно прав. Слышу, как за окном в густых зарослях жасмина суетятся воробьи. Им плевать на то, что человеческая цивилизация идет ко дну, и я немного завидую им.

Тилль выходит из кухни, а вскоре возвращается с пачкой сухого сладкого печенья, упаковкой плавленого сыра в треугольниках и баночкой ягодного джема. При виде еды в моем животе раздается глухое урчание. Я смущенно улыбаюсь, но Тилль тактично делает вид, что ничего не заметил.

Когда вода закипает, он заваривает две чашки растворимого кофе. Сахара и молока нет, но я рада и тому, что у нас вообще есть кофе. Мы молча едим, время от времени поглядывая друг на друга. Нам нужно поговорить о Ронни и том, что Тилль узнал от него, но никто из нас двоих не горит желанием поднимать эту тему.

Наконец я не выдерживаю и спрашиваю:

– Ты ночью сказал главарь Безымянных знает, что я иду за ним, так?

Тилль молча кивает в ответ и делает глоток кофе.

– Это Ронни ему рассказал? – предполагаю я.

– Разумеется, Ронни все ему выложил, но тот даже не удивился, – Тилль ставит кружку на центр стола и смотрит на меня. – Ронни сказал, что этот отморозок знает кто ты: твое имя и род занятий, и не считает опасным врагом.

– Самоуверенный ублюдок, – зло бросаю я. – Но откуда он узнал? Неужели они пытали Стефана и …

Я резко умолкаю, мое воображение нарисовало кошмарную картину, от которой кровь стынет в жилах. Что такое нужно было сделать со Стефаном, чтобы он рассказал обо мне, тем самым подставив под удар?

Тилль пожимает плечами:

– Может так и есть, но у Ронни другая версия, – он надолго умолкает.

Я жду, но он не торопится продолжать. Берёт печенье из упаковки, отламывает от него четвертинку, крошит в пальцах над тарелкой и даже не смотрит в мою сторону. Тилль словно боится сказать мне, что узнал от Ронни, но я не могу понять почему.

Не хочу его торопить, но все же не выдерживаю:

– Ты сказал – другая версия, так озвучь ее, черт побери!

– Да, сказал, – Тилль допивает кофе и поднимается, он все еще не смотрит на меня.

– И…? – я начинаю злиться.

Тилль, наконец, поднимает взгляд, он почему-то выглядит напуганным. У меня возникает неприятное тянущее чувство в желудке. Что такого ему наболтал этот урод Ронни?

– Доедай, – говорит он, указывая на мой импровизированный бутерброд из печенья с сыром. – Я буду ждать на улице, поговорим в беседке на заднем дворе. Здесь слишком жарко, согласна?

– Конечно, – я чуть улыбаюсь, но на душе неспокойно.

Пока Тилль идет к дверям, я мечтаю о том, как всаживаю пару пуль Ронни промеж глаз, и улыбка на моих губах превращается в кривую ухмылку. Но у нас нет времени на бессмысленные фантазии, потому торопливо дожевываю последний кусочек печенья, отряхиваю крошки с одежды, допиваю кофе в пару глотков и тоже иду на улицу.

Тилль уже ждет меня внутри деревянной полукруглой беседки, утопающей в зелени. Она построена на небольшом помосте, и мне приходится преодолеть пять ступеней, чтобы попасть внутрь. Я ощущаю теплый запах натуральной древесины. Так пахло в доме, где я росла, и на несколько мгновений мое сердце сжимается от тоски по ушедшему детству.

Перекрытия беседки оплетают изумрудные листья лианы. Среди них, то тут, то там, свисают красные цветки, такие плотные, будто сделаны из воска. Когда подхожу ближе слышу низкое гудение пчел внутри каждого из них.

На лице Тилля причудливый узор из света и тени, он сидит, закинув ногу на ногу, и смотрит вдаль, туда, где в ярких лучах полуденного солнца сверкает ровная гладь озера.

– Хорошее местечко выбрали эти двое, для своего дома, – говорю я и сажусь на скамейку рядом с Тиллем.

Только сейчас замечаю зажжённую сигарету в его пальцах и понимаю, что тоже нестерпимо хочу курить. Мой отец говорил – бывших курильщиков не бывает и оказался прав. Я протягиваю руку, забираю сигарету из пальцев Тилля и глубоко затягиваюсь. Он молча вынимает другую из пачки, щелкает зажигалкой и, выпустив изо рта густую струю белого дыма спрашивает:

– Ты веришь в Бога?

– Нет, конечно, я же служила в полиции, – это старая шутка моего бывшего напарника. Он говорил дословно: «Тот, кто служил в криминалистической полиции, в Бога не верит». Не могу понять, почему в последние дни все время вспоминаю этого человека, ведь я не слышала о нем уже больше пяти лет.

Тилль вяло улыбается в ответ и задает второй вопрос, ничуть не лучше первого:

– А в то, что человек может обладать супер-способностями?

– С покойниками разговаривать что ли? Или паутиной плеваться, как человек-Паук? – я стряхиваю пепел с кончика сигареты прямо на пол беседки. – К чему эти странные вопросы?

– Ты же помнишь, что прочла в дневнике Стефана?

Я смотрю прямо ему в глаза и киваю в ответ. Тилль несколько мгновений молчит, а потом продолжает:

– Ронни, прежде чем сбежал, уверял меня, что все это не выдумки и главарь банды Безымянных вовсе не человек.

– Чушь собачья, – я качаю головой.

– Давай я сначала расскажу легенду, которую мне поведал Ронни, а потом решим, что с этой информацией делать, – говорит Тилль с деланным спокойствием, но я вижу, что в глубине его серо-зеленых глаз притаился страх, и это совсем мне не нравится.

– Ладно, – я тяжело вздыхаю и затягиваюсь. – Послушаем сказочки Ронни, будь он неладен.

Я откидываюсь спиной на деревянную спинку скамейки и умолкаю, а Тилль начинает рассказ…

Тридцать три года назад в маленьком поселении, в земле Бранденбург случилось несчастье. Глухой ночью, когда все жители мирно спали в своих постелях, начался страшный ураган. О нем не предупреждали синоптики, он взялся из ниоткуда, обрушившись именно на эту деревню, а после растворился в небытии. Ветер вырывал с корнем столетние деревья, срывал крыши с домов, ливень губил урожай, а град, размером со сливу, бил птицу и скот. Погибли даже люди. Старый булочник выбежал из дома, сказав жене, что должен отвязать собаку, сидевшую на цепи, да так и не вернулся. Его нашли утром с пробитым черепом. Кусок шифера, сорванный ураганом с крыши гаража, стал убойным снарядом. Водитель-дальнобойщик, спавший в своей машине на стоянке у местной забегаловки, на следующий день очнулся в больнице. На кабину рухнул дуб, росший поблизости. Насмерть раздавило продавщицу из обувного магазина, она возвращалась от приятеля на своей малолитражке, когда гигантский баннер с рекламой сети магазинов, в которых она работала, рухнул на нее прямо с небес. А жена местного священника в ту ночь погибла от шаровой молнии. Ослепительная вспышка света влетела в стрельчатое окно церкви, где она спряталась от грозы и ударила женщину прямо в лоб, когда та протянула к ней руки, приняв молнию за неопалимую купину. Страшный был ураган, но утром он закончился и на пороге своего дома, новоиспеченный вдовец-священник обнаружил корзину с младенцем. Он посчитал это подарком Бога, что забрал его верную супругу и усыновил ребенка, хотя ради этого и пришлось пройти все семь кругов бюрократического ада.

Мальчик рос тихим и замкнутым. Сверстники его не любили и побаивались. Местные жители поговаривали, что приемный сын священника одержим демоном, и его отец регулярно проводит над ним обряды экзорцизма. А иначе как было объяснить то, что в его дом постоянно приезжали священнослужители из других городов, проводили там пару часов, а потом спешно покидали поселение.

Маленькие города полны слухами и многие из них пустая болтовня, но когда парню еще не исполнилось шестнадцать, стали поговаривать что он совратил дочь мясника. Возможно, никакого насилия не было и соитие двух подростков произошло исключительно по любви, только после этого случая все отцы строго-настрого запретили своим дочерям и близко подходить к пасынку священника. Да и сам приемный отец взялся за мальчика и вознамерился выбить из него склонность к сластолюбию, только, похоже перегнул палку. За неделю до того, как парню исполнилось восемнадцать, его арестовали за жестокое убийство собственного отца. Он задушил его веревкой, а потом распял на собственноручно сколоченном деревянном кресте и выставил во дворе на общественное обозрение.

Провели тщательное расследование и юношу приговорили к пяти годам и восьми месяцам тюремного заключения, но когда срок заключения окончился его не выпустили, а перевели в специальное учреждение для душевнобольных, признав невменяемым. Там он должен был провести остаток своих дней, но что-то пошло не так.

За пять лет, что он был заперт в клинике душевных расстройств, никто ни разу не видел его сердящимся или взволнованным. Санитары привыкли, что щуплый парнишка все время проводит сидя в собственной палате и разговаривая сам с собой, наверное, потому и потеряли бдительность. В одну из безлунных ночей он каким-то невероятным образом выбрался из палаты и явил всем истинное лицо безжалостного убийцы. Тщедушный невысокий парень голыми руками убил четверых крепких санитаров, дежуривших в ту ночь, расчленил их тела ножом и разбросал по палатам. Но на этом он не успокоился. Дежурного врача, которого вырубил ударом по голове, сначала изнасиловал в извращенной форме, а после облил бензином и поджёг. Закончив с этим, он показал в камеру видеонаблюдения неприличный знак, вышел через дверь для персонала и растворился в ночи.

Копы искали его несколько лет, но безуспешно. Поговаривали, что беглец сколотил банду и поставляет женщин из восточной Европы в крупные бордели Берлина, но он ни разу не попался. И лишь однажды его ДНК всплыло в связи с массовым ритуальным самоубийством в женской общине.

Двенадцать женщин несколько лет жили коммуной в небольшом поселении неподалеку от Берлина. Все они вели целомудренный образ жизни и называли себя невестами Христа. Они занимались выращиванием экологически чистых овощей и фруктов и зарабатывали тем, что поставляли их в магазины для богачей. Дом стоял в уединенном месте и женщины не позволяли никому приближаться к своему жилищ, кроме курьеров, забиравших готовую продукцию два раза в неделю.

В один из солнечных июльских дней, приехавший курьер, нашел всех их мертвыми в своих комнатах. Женщины приняли яд. Каждая из них написала прощальную записку довольно странного содержания. Кроме признания в том, что они добровольно лишают себя жизни, в них была одна необъяснимая фраза: «Отрекаюсь и принимаю власть Твою навеки» Копы решили, что это очередной религиозный бред и закрыли бы дело, за отсутствием состава преступления, только после вскрытия обнаружилась еще одна удивительная деталь. Незадолго до смерти каждая из женщин вступала в сексуальный контакт. Причем, судя по словам эксперта, большинство женщин делало это впервые в жизни, и по собственной воле. Травм, характерных для изнасилования обнаружено не было. Но самым невероятным оказалось то, что все двенадцать, судя по анализу семенной жидкости, спали с одним и тем же мужчиной. После проверки, его ДНК обнаружилось в базе криминальной полиции. Мужчиной оказался тот самый приемный сын священника, убивший отца и сбежавший из клиники для душевнобольных.

Дело вызвало общественный резонанс, для его раскрытия и поимки преступника была собрана целая следственная группа, возглавляемая именитым детективом, работающим с серийными психопатами, но расследование так никуда и не привело.

И вот сейчас, когда рухнул мировой порядок, а власть на улицах перешла в руки байкеров, этот человек снова заявил о себе. Теперь он действовал открыто. Тридцати трех летний псих и убийца объявил себя Мессией. За несколько месяцев он собрал вокруг себя целую армию отморозков. Он вспомнил все свои прошлые прегрешения и выдал их в новом свете. Теперь они стали подвигами. Он уверял, что сам Дьявол наделил его силой и могуществом. Властитель Ада привел его на этот Землю, дабы установить мировое господство и свергнуть с пьедестала лицемерных святош. По словам его приспешников, их вожак ежедневно доказывал им свою демоническую природу. Он обладал нечеловеческой силой, умел читать мысли, мог обольстить любую женщину и его не брали ни пули, ни ножи, потому никто и не сомневался в его правах на трон. Главари других банд один за другим присягали ему на верность, боясь жестоких расправ, которые он чинил над неугодными. Ронни не стал исключением. Он тоже боялся, и ничуть не сомневался, что главарь Безымянных тот, за кого себя выдает – Антихрист, а сражаться с ним, значит пойти на верную смерть.

Тилль умолкает и смотрит на меня. Я задумчиво поглаживаю подбородок.

– А откуда Ронни все это узнал, ты не спрашивал?

Работая в полиции я слышала эти истории и про клинику, и про двенадцать убитых монашек, но мне не нравится, что и Ронни известны закрытые полицейские сведения.

–Спросил, и он ответил, что об этом знают все в банде Безымянных, – Тилль тушит окурок о край скамейки и отшвыривает в траву.

–Безымянные, – усмехаюсь я. – Ну, конечно! У Антихриста нет имени, а лишь число зверя. Вот что имел в виду Стефан в своем дневнике. И его нельзя убить простым оружием. Из-за этого все эти свистопляски.

Я качаю головой и с шумом выдыхаю через рот. Сигарета в моих пальцах догорела до фильтра. Бросаю ее на пол и топчу ногой в кроссовке. Тилль молчит и смотрит куда-то вдаль, мне кажется, он верит во все эти псевдо-христианские бредни.

–Тилль, – зову его, и он поворачивает ко мне голову. – Ты же не поверил Ронни?

–Я не хочу верить, это звучит как бред, но я видел собственными глазами, как изменилась моя девушка. Та Рози, которую я знал и та, что увидел в лагере Безымянных – два разных человека.

–Считаешь, ее обольстил Дьявол?

–Я не знаю, во что верить, но почему бы не рассмотреть все версии?

–Это не версия, а дерьмо собачье! Ты же здравомыслящий человек! – восклицаю я и закатываю глаза. – Какой на хрен Антихрист?! Это все сказки, которыми пугают непослушных детей, а мы с тобой взрослые люди!

–Я не знаю во что верить, но люди не превращаются в чудовищ без причин. Рози стала жестоким монстром с жаждой крови. В ней ни осталось ничего человеческого.

–Я уже объясняла тебе – всему причиной наркотик, который они принимают. Он вызывает почти мгновенное привыкание.

–Рози никогда не употребляла наркотиков, – возражает он тихо. – Она аллергик, ей даже прививки не делали.

Я тяжело вздыхаю. Не знаю, как мне убедить его, разговор о бывшей девушке глубоко ранит Тилля и мне нужно перевести тему, но он делает это сам.

–Ката, пойми, этот ублюдок знает, что ты придешь за ним! Зачем рисковать понапрасну? Давай сядем на байк прямо сейчас, а к ночи будем уже в аэропорту. Антихрист он или обычный псих, в США ему не попасть, и там ты будешь в безопасности.

–Ты опять?! Мы же это уже обсудили! – восклицаю я.

–Ката, я буду рад, если все россказни лишь бред воспалённого сознания маньяка-убийцы, который водит за нос сотни вооруженных головорезов. Но если ты доберешься до главаря, высадишь в него обойму, а он не помрет, будет дерьмово, не находишь?

–У меня другое предложение, – говорю чуть спокойнее и стараюсь выдавить из себя беззаботную улыбку. – Мы не станем рисковать, и прежде чем ехать в их логово, узнаем, с кем имеем дело.

Тилль удивленно поднимает брови, и я объясняю.

–Я уже слышала эту историю с дюжиной монашек-самоубийц, но только не догадывалась, что главарь Безымянных и тот придурок, что трахнул их, один и тот же человек.

–Знаешь? – переспрашивает Тилль. – Но откуда?

–Тилль, я же работала в полиции! В следственную группу входил мой бывший напарник, а он любил поболтать о делах минувших дней. Нам нужно узнать всю правду об этом человека, и я знаю как это сделать.

–Что именно ты хочешь узнать и чем это нам поможет? – Тилль чуть наклоняет голову влево, мне кажется, он заинтересовался моим предложением.

–У меня прекрасная память на названия. Я помню, в какой психушке провел несколько лет наш Антихрист. Это в паре часов езды от Берлина. Отправимся туда прямо сейчас и покопаемся в архивах. Если повезет, то узнаем точный диагноз, и ты поймешь, что в его поведении нет никакой мистики. Это типичные заскоки шизофреника с манией величия. Дьявола не существует, поверь мне. Этот придурок может называть себя как угодно, но я знаю его настоящее имя – Карл Крумбайн.

–Крумбайн? – он криво усмехается и встает. – Да уж, звучит совсем не страшно. Надеюсь ты права, но все же подумай насчет того, чтобы оставить эту затею с убийством.

–Я подумаю, пока мы будем ехать, – бросаю ему вслед, но он даже не поворачивается.

Я несколько минуту сижу без движения, потирая больной локоть ладонью другой руки. Надеюсь, что поездка в больницу полностью успокоит Тилля. Психопаты вроде Крумбайна могут запудрить мозги многим, но только не мне. Я не боюсь его, что бы там про него не говорили.

========== Глава одиннадцатая. ==========

Seid ihr bereit

Seid ihr so weit

Willkommen in der Dunkelheit

In der Dunkelheit

***

Труп лежит на обочине, и когда мы подходим, спугиваем нескольких ворон что пришли полакомиться изысканным деликатесом. Я узнаю его сразу. Не человека – нет – его узнать невозможно: лицо превратилось в кровавое месиво, его бы не опознала и родная мать. Я узнаю мотоцикл.

– Это тот последний тип, из пяти, что хотели меня убить, – говорю я. Тилль поворачивается и некоторое время смотрит на меня задумчиво.

– Странно, – говорит он и присаживается на корточки над мертвецом, в воздух с низким гулом взлетают несколько десятков жирных мух.

Я чувствую вонь, идущую от тела – сладковатый запах быстро разлагающейся на солнце плоти, но все равно опускаюсь рядом с Тиллем и рассматриваю лицо байкера, изуродованное внезапной смертью.

Пулевое ранение в голову, прямо между глаз. Почему-то вспоминаю как лет десять назад, еще во времена службы, ходила со своим бывшим напарником Петером на охоту, и он застрелил оленя. Мы сидели в засаде на вышке, а когда зверь показался из-за кустов, подрагивая ушами, Петер без сожаления положил его одним выстрелом. Вот так же – между глаз. И что удивительно, тогда я испытывала сожаление, а сейчас мне все равно.

– Да, это человек из банды “Безымянных”, – Тилль указывает ладонью на шею убитого, из-за ворота черной кожаной куртки выглядывает татуировка – три цифры шесть.