Текст книги "Конец ночи (СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Где Тилль? – он невероятно бледный и лишь на скулах проступают пятна лихорадочного румянца.

– У себя, он сказал ему все еще нездоровиться, – отвечаю я, а желудок сковывает ужасом.

– Дьявол! – Мартин со всех сил ударяет себя ладонями по бедрам, и я вздрагиваю от резкого хлопка.

– Что случилось, Март? – Юрген откладывает документы и поднимается навстречу отцу Лили.

– Он привит? – Мартин не обращает внимания на доктора, продолжая прожигать меня тревожным взглядом.

– Не знаю, – я пожимаю плечами. – Мы с ним не так давно вместе и…

– А ты? – он не дает мне закончить, я машинально отмечаю, что он перешел на «ты» хотя до этого не позволял себе подобного, и от этого особенно страшно. Мартин явно не из тех людей, которых легко вывести из себя.

– Нет, – я качаю головой. – А что случилось?

– Йонас умер, – говорит он потухшим голосом.

– Как?! – глаза Юргена расширяются от ужаса.

– Он сегодня следил за дрогой со старой фермы. Его рация не отвечала, я пошел проверить все ли в порядке, и нашел его на полу. Это тот самый вирус, Юрген, – Мартин смотрит прямо на доктора. – Кровавая пена на губах и признаки удушья.

– Но ведь мы с ним… на завтраке… – я обрываю себя на полуслове. Воспоминания

накатывают теплой волной.

Из-за Тилля я весь вечер чувствовала раздражение, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы не срываться на обитателях бункера по пустякам. Аппетита не было, но я все же пришла на ужин. Сидеть в своей комнате в компании бабули стало невыносимо. Я несколько раз пыталась разговорить ее, но все без толку. Юрген оказался прав – она полностью потеряла разум и скорее всего, слова о девочке привиделись мне во сне. В столовую я явилась одной из первых, через пару минут пришел Тилль. Один. Хотя я была уверена, что он притащит с собой свою новую подружку.

– Ката, ты не заболела? – он опустился на стул напротив.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты постоянно проводишь время с доктором, и это настораживает.

– А ты с Лили, – ответила я с ехидной улыбкой.

– Только не говори мне что ревнуешь, – он улыбнулся, так же тепло, как и раньше и сердце невольно сжалось от нежности.

– С какой это стати, – я хотела, чтобы голос звучал равнодушно, – У нас же с тобой все несерьезно, не так ли?

Тилль не ответил, плотно сжал челюсти и отвел взгляд. Я молча наблюдала за ним. Он сцепил пальцы, закусил губу и, сделав глубокий вдох, повернулся ко мне.

– Ката, я хотел…– начал было Тилль, но тут дверь распахнулась и в комнату впорхнула Лили.

На ней был небесно-голубой сарафан в мелкий белый цветочек с широкой юбкой и высокие каблуки. Я с трудом сдержала усмешку. Слишком уж очевидно было то, ради кого она так наряжается. Сразу за ней появилась Ева. Девочка окинула нас равнодушным взглядом и уселась на один из стульев, справа от Тилля. А еще чуть погодя пришел Йонас с доктором, и принесли тушеное мясо с овощами. Мартин появился чуть позже и за едой рассказал нам о своих успехах. Он связался с несколькими группами в Берлине и получил поддержку. Не все согласились присоединиться к наступлению, но уже то, что главный штаб сопротивления дал добро, он считал победой.

– И когда мы сможем выступить? – спросила я. – Если они выйдут завтра утром, то уже к вечеру будут тут, не так ли?

– Погодите, Ката, не все так просто, – ответил Мартин, остудив мой пыл. – Основная Берлинская группа это всего пятнадцать человек, из которых четверо даже не знают, как держать в руках оружие.

– Но это лучше чем ничего, – возразила я.

– Нет, вы не понимаете. Я надеюсь собрать больше людей. Человек сорок бойцов, умеющих управляться с огнестрельным и холодным оружием, знающих основные приемы самообороны. Бывшие полицейские, как вы, – сказал он и, ткнув пальцем себе в грудь добавил: – Военные в отставке, как я или охотники с лицензией, как Юрген.

Я посмотрела на доктора и тот согласно кивнул. То, что он отличный стрелок стало для меня приятной новостью.

– И где вы собираетесь их найти? – спросил Тилль. – Ведь большинство сильных мужчин или мертвы, или примкнули к бандам.

– Они есть, не сомневайтесь. Даже искать не нужно, – Мартин посмотрел на Тилля. – По цепочке через штаб в Берлине передадут мой клич и все неравнодушные присоединяться. На юге и севере Германии, как я уже говорил вам, есть довольно крепкие партизанские отряды. И я надеюсь, что большая часть этих ребят захочет выступить против Крумбайна.

– Если от страха не обделаются, —сказала Лили и покосилась на отца.

– Да, – кивнул Мартин. – Если не испугаются рискнуть. К сожалению многие из ополченцев не склонны к риску. Им проще тайно нападать на мелкие банды, чем выступить открыто. К примеру, группа из соседнего с нами городка категорически отказалась принимать участие в вашей затее, как я не их не уговаривал. У них главная женщина, и она очень осторожна в своих решениях.

– Её можно понять, – вставил слово Йонас, – Никто не хочет умирать. Это очень страшно.

За столом воцарилось тяжелое молчание. Мартин склонился над тарелкой и принялся ковырять вилкой остатки овощной подливы, Тилль смотрел на меня, Лили – на него, а доктор уставился на Йонаса с осуждением. Только Ева ничего не заметила, продолжая не спеша поглощать свой ужин и мерно постукивая вилкой о тарелку.

– И как долго нам нужно ждать? – нарушила я молчание. – Ведь если все они откажутся, то мы напрасно теряем тут время.

– Нет, все точно не откажутся, – Мартин поднял взгляд. – Там отчаянные ребята, которым давно надоело то, что творится вокруг и они готовы к решительным действиям. Вы можете не переживать, фрау Берг, подмога будет. Другое дело я не могу назвать точное количество человек.

– Как долго? – повторила я свой вопрос.

– Неделя, – Мартин пристально посмотрел мне в глаза. – Дайте мне неделю, и мы сможем как следует подготовиться.

Я вопросительно взглянула на Тилля, он немного подумал и согласно кивнул.

– Это разумно, Ката. К тому же за это время твоя рука окончательно пройдет, и ты сможешь сама управлять мотоциклом или автомобилем, – он взглянул на Мартина и спросил: – У вас ведь есть транспорт, не так ли?

– Есть кое-что, – кивнул тот. – Пара спортивных байков, которые мы отбили у банд, один старенький джип «Тойота» и пару седанов. Все на ходу, но вот с бензином не густо. Сами понимаете…– он развел ладони в стороны.

– А что с твоей рукой? – спросил Юрген.

– Вывихнула, – я посмотрела в серые глаза доктора. – Мотоциклист пытался раздавить меня, но не вышло.

– После ужина я посмотрю, зайди ко мне и возможно мы что-то придумаем, – ответил он и мягко улыбнулся, краем глаза я заметила, что Тилль с трудом сдерживает ухмылку.

– Серьезно, прямо врезался в тебя? – Лили выпучила густо подведённые черным глаза. – И тебе не было больно?

– Да, – я кивнула.– И больно было, уж поверь.

– А чего ты не рассказала обо всем? Это же дико интересно, она повернулась к Тиллю и добавила – Ты был там?

– Да, был, – он кивнул.

– Давайте после ужина соберемся в гостиной, и ты все расскажешь, а тот тут со скуки сдохнуть можно.

– Нечего там рассказывать, – осадил ее Тилль, а Мартин поддержал:

– Лили, ты забыла, что сегодня весь вечер занимаешься с Евой.

– Да почему опять я? Я не нянька же ей, пап! Вон пускай Ката посидит с малышкой.

Я вздрогнула и с ужасом взглянула на девочку. Та закончила еду и теперь бесцельно возила вилкой по пустой тарелке. Сложно было сказать, понимает ли она наш разговор или нет.

«Девочка знает, как это сделать…», сказала старуха в моем видении, так может и правда попытаться разговорить малышку? Я недолго подумала и приняла решение:

– Я и правда, могу с ней поиграть, если она не против, – сказала я и добавила, обращаясь напрямую к ребенку: – Ева, ты хочешь показать мне свою комнату?

Девочка тут же подняла голову и, улыбнувшись, кивнула головой. Я поднялась и направилась к выходу, Ева бросилась следом. Прежде чем покинуть столовую я обернулась и, окинув всех взглядом, сказала Юргену:

– Я посижу с ней недолго и уложу ее, а потом зайду, если не будешь спать.

– Я дождусь тебя, – Юрген мягко улыбнулся мне. – Не переживай.

Я провела с Евой около часа, но за это время она не произнесла ни слова. Несколько раз я пыталась задавать ей вопросы, спрашивала про Стефана, про Крумбайна, но каждый раз девочка лишь удивленно смотрела на меня и ничего не отвечала. Зато она с охотой показала мне своих кукол, потом всучила книжку со сказками и жестами попросила почитать. Я согласилась, только если она разденется и ляжет в кровать. Уговаривать ее не пришлось. Я не успела закончить и первую сказку, как она мирно уснула. Посидев еще недолго рядом, я ушла, плотно прикрыв за собой дверь.

«Что с ней случилось и где ее родители?», думала я, направляясь к Юргену. «И что с ней будет, когда все мы отправимся в поход?»

Доктор был у себя. Спальня, в которой разместился он с Мартином, мало чем отличалась от той, где ночевала я сама. Прямоугольное помещение без окон, на полу мягкий ковер, две кровати у противоположных стен, две тумбочки и шкаф купе напротив кроватей. Было лишь одно отличие – над кроватью Юргена располагался ночник, а сейчас доктор, забравшись с ногами на постель и подложив под спину несколько подушек, читал. В комнате пахло какими-то травами, терпкий горьковатый запах , но его источника я не видела. Заметив меня, доктор тут же отложил книгу, и улыбнулся. Мне все больше и больше нравилась его добрая открытая улыбка, да и сам он вызывал у меня особое расположение.

– Привет, я тут пытаюсь кое-что понять, – он показал мне обложку, и я узнала «Темную книгу», которую отдала Юргену после обеда.

– И как успехи? – я бросила короткий взгляд на постель Мартина, и подумала было присесть на нее, но не стала. Атласное покрывало было настолько идеально разглажено, что я не решилась его смять.

– Я немного подзабыл древневерхненемецкий, потому приходится домысливать, но в принципе многие становится понятно. Здесь есть несколько разделов: магия, ритуалы, сказания о Дьяволе и некие пророчества. Нас с тобой интересует именно это, потому что уже в третьем из них упоминается тот самый великий воин, последний в роду. Я так понимаю это твой бывший муж? – он посмотрел вопросительно и я кивнула.

– Да, его звали Стефан. Я рассказывала о нем вчера в гостиной, но только кое-что утаила, Юрген, – я умолкла, не зная могу ли быть до конца с ним откровенной.

– Он жив и примкнул к Крумбайну? – бесстрастно предположил Юрген.

– Нет, – я покачала головой. – Я лично закапала его тело на заднем дворе Кауфланда и точно знаю – Стефан мертв. К тому же уверяю тебя, он не смог бы стать частью банды «Безымянных», но ты мыслишь в верном направлении. Стефан входил в группу анархистов, тех, кто начал все это. – Я обвела жестом комнату. – И он ощущал вину, потому, наверное, и пошел убивать Крумбайна один.

– Нет, вовсе не по этому, – сказал Юрген, и я уставилась на него с изумлением. – Тут сказано что все, кто пойдет с воином погибнут, – он открыл книгу и зачитал хорошо поставленным голосом: – «Как Исаак отдал Богу сына своего, так и воин должен дать кровавую жертву и показать любовь свою и преданность Арнуме. Все кто придет с ним отдадут кровь и плоть свою, дабы насытить плоть и кровь господина его, которому служить должно…»

– Арнуме? Что это значит? Ты уверен, что это о том самом человеке?

– Да, имя “Арнуме” можно перевести как «Я отрицаю», а сумма чисел, в этом имени дает то самое число «666». Потому тут речь явно об Антихристе. Правда это только одна из расшифровок датированная шестым веком и принадлежащая епископу Примасию Гадруметскому. Были и другие, но не думаю что тут ошибка.

– Откуда ты все это знаешь? – я посмотрела на Юргена с изумлением.

– В студенческие годы увлекался богословием, и даже думал о карьере в этой области, – ответил он и глаза его словно заволокла пелена воспоминаний. – Но мой отец, врач в третьем поколении, настоял на своем, и я поступил в медицинскую академию. Это была семейная традиция, но она должна была прерваться на мне. Я бы позволил своему ребенку выбрать специальность по своему усмотрению. Но мой сын погиб…

Он поднял взгляд, и мне показалось, что в его глазах блеснули слезы.

– Как он умер?

Юрген закусил губу, несколько мгновений размышлял, а потом ответил тихо:

– Его застрелили из винтовки, один из этих обдолбанных ублюдков. А его мать увезли с собой, – он тяжело вздохнул.

– Ты поэтому хочешь пойти со мной, чтобы спасти её? – спросила я осторожно.

– Я не настолько наивен, Ката, – он посмотрел с горечью. – Прошло больше двух месяцев и Полли давно мертва, к тому же я вовсе не уверен, что это сделали именно «Безымянные». Банд много и кто знает, кто именно похитил мою жену. Я не тешу себя иллюзиями и не строю планов мести, а только хочу помочь тебе остановить все это безумие.

– Но почему ты решил, что у меня получится? Что если мы убьем Крумбайна, а это ничего не изменит? Его место займет кто-то другой и все начнется сначала?

– Нет, этого не будет, вот тут, – Юрген ткнул пальцем в пожелтевшие страницы. – Ясно сказано, что свергнув Антихриста, мы вернем порядок.

– Но это же просто старая книга, и образованный человек не станет верить всему, что там написано.

– Да, так и есть, но только вот образованных осталось не так много, – он улыбнулся. – А те, кто следует за Крумбайном – его свита, приспешники, убивающие ради него – невежды. Для них смерть лидера станет крахом всего. Уверяю тебя, стоит лишь прикончить этого лжепророка на их глазах, как все они разбегутся прочь, словно крысы с тонущего корабля.

Я помолчала, а потом кивнула ему. После, он осмотрел мою руку, дал пару блистеров с обезболивающими таблетками и мазь, которую нужно было втирать перед сном. Рука уже почти не болела, но все же я с благодарностью приняла лекарства и, поблагодарив Юргена, направилась к себе, оставив его наедине с книгой. Но до своей спальни дойти я не успела, меня перехватил Тилль.

– Нам надо поговорить наедине, – сказал он, и взял меня за руку. Линдеманн выглядел сонным и усталым, под глазами залегли темные круги, словно последние дни он не прохлаждался в комфортном бункере, а работал без сна и отдыха.

– О чем это? – я все еще ощущала раздражение и не была настроена на разговоры.

– Ты сердишься, что мы остались? – он подошел ближе и положил ладони мне на плечи. Я против воли ощутила, как сердце ускорило свой ритм. – Если хочешь, то мы можем уехать прямо сейчас.

– Нет, это же глупо, ты сам сказал, что нам нужна помощь и …– я умолкла, потеряв нить, его близость сводила с ума.

– Я по-прежнему так считаю, – он поднял руку и провел пальцами по моей щеке. Его руки пахли табаком и мне это нравилось. – Но если тебе тут плохо, то я готов рискнуть. Выйдем наружу, сядем в фургон и уедем. К утру будем на границе владений «Безымянных».

– И что дальше? – я перехватила его ладонь и не в силах сдержаться прикоснулась к ней губами. Он не отводил от меня горящего взгляда. Я видела Тилль хочет меня, но так ли сильно его желание сейчас, когда рядом Лили?

– Не знаю, поищем оружие и постараемся проникнуть внутрь храма, – он еще чуть приблизился и склонился надо мной. Я слышала, как гулко стучит кровь у меня в ушах и облизнула пересохшие губы.

Тилль еще мгновение смотрел на меня, а потом притянул к себе и поцеловал. Страсть душила меня, превращала в безвольное существо неспособное мыслить, и я с легкостью позволила ему увести меня в ванную комнату, отдавшись ей целиком.

– Кажется, у тебя будут новые синяки, – шепнул он мне на ухо, когда все кончилось.

Я ответила не сразу. Мое дыхание сбилось, рубашка насквозь вымокла от пота, но я чувствовала себя намного лучше, чем раньше. Как бы жалко это не звучало, но знать, что он все еще хочет меня, было чертовски приятно.

– Их все равно кроме тебя никто не увидит, – ответила я с улыбкой.

Он помолчал, потом скользнул губами по моей влажной от пота шее и предложил вместе принять душ. Отказываться я не стала и к тому моменту, когда вернулась в свою комнату, ощущала себя измотанной, но совершенно счастливой и напрочь, забыла о Крумбайне и предстоящем сражении.

Наутро я проснулась в чудесном настроении, привела себя в порядок и отправилась в столовую. Тилля не было. За столом сидел сонный Йонас и что-то записывал в большом блокноте. Он выглядел нездоровым: бледная кожа, испарина на лбу, слезящиеся глаза и покрасневшие крылья носа. Стоило мне только переступить порог, как он захлопнул блокнот и уставился на меня с недоверием.

– Даже если ты там рисуешь порно картинки с моим участием – мне плевать, – сказала я равнодушно.

Йонас вспыхнул румянцем, потупил взгляд. Буркнув что-то нечленораздельное, он поднял блокнот и продемонстрировал мне лист, исписанный убористым почерком.

– Вот убедитесь сами. Ничего я не рисую, – сказал он со злобой, и шмыгнув носом утер его рукавом рубашки.

Только сейчас я заметила какой он еще, в сущности, ребенок и не смогла сдержать улыбки.

– Я пытаюсь шутить, но как видишь юмор у меня специфический, – сказала я миролюбиво.

– Вы же из полиции, – он, наконец, посмотрел мне в глаза. – Так что это нормально.

– Не любишь полицию? – Йонас не интересовал меня, но настроение было игривое, и мне захотелось поболтать с ним.

– Некого уже любить, – он хмуро смотрел на меня из-под светлых густых бровей. – Все поубивали. Нет больше власти, сами знаете.

– А ты хотел бы, чтобы она вернулась? – теперь мне и правда хотелось знать его ответ.

Он помолчал, крутя в пальцах ручку, а потом утвердительно кивнул. Открылась дверь, ведущая на кухню, на пороге показались Мартин с Юргеном, они несли подносы с завтраком, и наш разговор с Йонасом пришлось прервать.

– А где Лили и Тилль? – осведомился доктор, когда мы принялись за еду.

Я невольно вздрогнула и повернулась к Йонасу. После вчерашней ночи мне казалось, что все стало как раньше, но вот настало утро, и Тилль не пришел на завтрак, а вместе с ним и эта несносная пигалица. Это настораживало.

– Лили осталась с Евой, они играют и будут позже, – произнес Мартин будничным тоном. – А Тилля я не видел со вчерашнего ужина.

– Он спал, когда я… – Йонас вдруг закашлялся. Успокоившись он окончил мысль: – Наверное, он сейчас все еще в постели. Тилль вернулся поздно ночью. Я уже спал, но он споткнулся о ковер и так громко выругался, что разбудил меня. Мне показалось он еле ноги волочил, видимо устал за день.

– С чего бы это? Мне казалось он вчера ничего особенного не делал? – Мартин удвиленно посмотрел на Йонаса, но тот лишь пожал плечами.

Мне с трудом удалось удержать глупую улыбку. Я точно знала, почему Линдеманн так устал, но озвучивать это при всех не собиралась.

– Нужно все же позвать его, он ведь наверняка проголодался, – сказал доктор.

– Я могу отнести ему завтрак прямо в комнату, – предложила я и посмотрела на Юргена.

– Да, конечно, – согласился он и натянуто улыбнулся. – Думаю, ему будет приятна твоя забота.

Через двадцать минут я постучала в дверь комнаты, которую делили Йонас и Тилль но, не дождавшись ответа, вошла внутрь. Тилль спал на боку, отвернувшись, лицом к стене.

– Эй, доброе утро, соня, – я поставила тарелку и кружку на тумбочку, прикоснулась к его руке, а потом, поддавшись порыву наклонилась и коснулась губами небритой щеки, но тут же отпрянула в ужасе. Тилль был раскаленный, как сковорода.

– Тилль! – я снова потрясла его за плечо, и он что-то промычал в ответ, но так и не проснулся. – Тилль, очнись, пожалуйста!

Он все же с трудом разлепил веки и повернул ко мне лицо, вид у него был не лучше

чем у покойникаа – больной и измученный.

– Кажется, я простыл, – сказал он и с трудом уселся на постели. – Ты как сама?

– На удивление чувствую себя отлично, – я указала на еду на тумбочке. – Я тут тебе завтрак принесла и чай, поешь пока, а я схожу за Юргеном.

– Не стоит его беспокоить. Пустяки, – он отмахнулся. – Я поем, потом посплю недолго, и все будет хорошо. Ты же знаешь – я крепкий и ни одна зараза меня не победит.

Тилль вымученно улыбнулся и потянулся за кружкой с дымящимся чаем. Когда он подносил напиток ко рту, руки его тряслись и мне стало по-настоящему страшно.

– И все же, пускай это решает врач! – я поднялась и пошла за доктором Хиршбигилем.

К моему облегчению Юрген после беглого осмотра согласился с Тиллем, дал ему пару таблеток и посоветовал пить много теплого, отдыхать и не выходить на улицу.

– Видишь, все хорошо, – Тилль улыбнулся мне. – Я посплю пару часов, а пока если хочешь, возьми у меня в тумбочке документы из больницы и почитайте их вместе с доктором.

– Документы? – я не сразу сообразила, о чем он говорит, но потом вспомнила, как мы забирали из архива файл на Карла и оживилась. – Точно, мы совсем забыли о них. Медицинские отчеты Крумбайна.

– Юрген поможет тебе разобраться в них, – Тилль протянул руку и открыл тумбочку. – Я пытался читать их, но ничего так и не понял. А после обеда мне станет лучше и обсудим все, что узнаете, возможно, что-то из этого поможет нам в будущем.

Когда он отдавал мне файл, наши пальцы соприкоснулись, и я увидела, как вспыхнули его глаза…

И вот сейчас я сижу на диване и смотрю на Мартина, бледного от пережитого кошмара и не могу думать ни о чем кроме этого взгляда. Мне страшно даже представить, что со мной случиться, если Тилль мертв и мы найдем его тело в спальне.

Не помня себя от ужаса, я вскакиваю с дивана и бросаюсь к его комнате. Слышу, как за мной бежит Юрген. «Это хорошо, – думаю я отрешенно. – Если упаду в обморок, он сможет помочь».

Я распахиваю дверь и влетаю в комнату. Тилль лежит на спине, сложив большие ладони поверх одеяла и на несколько страшных мгновений мне чудится, что он уже мёртв. Но вот глаза его открываются, и я ловлю встревоженный взгляд. От облегчения подкашиваются ноги, и я с трудом дохожу до постели и опускаюсь рядом на колени, беру его за руку.

– Что случилось? – чуть слышно произносит Тилль и закашливается. Он такой бледный, что сквозь кожу видны голубоватые вены на висках, и меня снова накрывает паника.

– Йонас умер, – говорю я, сдерживая подступающие к горлу рыдания. – У него тот самый вирус.

Юрген подходит вплотную к кровати, и мне приходится чуть посторониться. Он ощупывает шею Тилля, хмурится, просит того оценить свое состояние по шкале от 1 до 10 и Тилль снова закашлявшись называет цифру «три».

– У вас есть прививка? – спрашивает доктор и Тилль отрицательно качает головой. У меня внутри словно что-то обрывается и стремительно летит в пропасть.

Когда Юрген поворачивается ко мне и говорит что, скорее всего, у Тилля тоже тот самый вирус, я могу лишь с трудом кивнуть в ответ, а потом мир начинает стремительно вращаться, и я проваливаюсь в черноту.

========== Глава шестнадцатая. ==========

***

Три дня проходят как в тумане – почти не ем, кое-как сплю, ухаживаю за Тиллем, что-то делаю по хозяйству, но при этом чувствую себя так, словно это у меня вирус и это я балансирую на грани жизни и смерти. Впрочем, частично так оно и есть. Я тоже больна, и вирус мой зовется – любовь. Понимаю это на второй день, когда сижу рядом с постелью спящего Тилля и до боли в глазах всматриваюсь в его лицо, пытаясь запечатлеть в памяти любимые черты.

Теперь, когда Йонас умер, вторая постель свободна, и я провожу в этой комнате большую часть дня и всю ночь. Тилль очень плох, поэтому я почти не отдыхаю, напряженно прислушиваясь к его тяжелому дыханию, и стараюсь не думать о смерти. Чаще Тилль спит, вернее, проваливается в горячечный бред, в котором часто зовет Рози или просто стонет. Её имя, звучащее из его уст, оставляет на моем сердце незаживающие ранки, они постоянно саднят и мне хочется вырвать его из груди, чтобы избавиться от мучений.

Кроме меня тут бывает только доктор, он привит и не боится заразиться. Остальные же, включая приставучую Лили держатся от Тилля подальше. Оказывается, даже сильное желание быть рядом с кумиром значительно меркнет в свете страха собственной смерти. Хотя может это Мартин запретил ей появляться тут, я ничего не знаю об этом, потому что не видела его с того самого дня, когда он сообщил нам о гибели Йонаса. Я больше не думаю об ополчении, о Крумбайне, Стефане. Мой мир сузился до границ этой самой комнаты и все что меня сейчас волнует – здоровье Линдеманна.

Сегодняшняя ночь выдалась спокойной. Высокая температура Тилля, которую мы с Юргеном не могли сбить три дня к ряду, чуть понизилась, и его дыхание выровнялось, а я, наконец-то уснула. Утром он пришел в себя и, кажется, даже чувствовал себя неплохо. Я принесла ему чая и легкий завтрак, он съел его и пошутил что теперь, после того как я вернула его к жизни, обязан на мне жениться, но все-таки был еще слишком слаб и вскоре снова уснул.

Мне нужно сходить в душ, привести себя в порядок, да и самой поесть, но так страшно уйти из комнаты и оставить Тилля одного. Я сажусь на табурет рядом и снова пристально разглядываю его лицо – усталое, небритое, с глубокими морщинами и крупными чертами – и в который раз ругаю себя за то, что позволила чувствам взять надо мной верх.

– Ката, как он? – в комнату заглядывает Юрген.

– Лучше, – отвечаю я шепотом, встаю и иду к дверям. Не хочу, чтобы Тилль проснулся от нашей болтовни, сейчас, впервые за долгое время, его сон по-настоящему спокоен.

Я выхожу в коридор, тихонько притворив за собой дверь.

– Он поел, а сейчас отдыхает, температура снизилась и кажется, идет на поправку, – говорю я уже в полный голос.

Юрген кивает и пристально смотрит мне в глаза.

– А ты? – спрашивает он.

– А что я? Все, как и раньше – здорова.

– Ты поела? – он чуть улыбается. – Ты выглядишь измотанной, нельзя так, Ката.

Я отвожу взгляд и молчу. Что я могу ему ответить? И сама знаю, так нельзя. Любовь сделала меня глупой, слабой и зависимой.

Он кладет руку мне на плечо, и я снова поднимаю взгляд. Я вижу, он не осуждает, а лишь хочет помочь и меня буквально прорывает:

– Юрген, я ведь не хотела этого всего, понимаешь? После того как Стефан погиб мне и думать о том чтобы в кого-то влюбиться, было противно. Даже не знаю, почему меня так перемкнуло. Ненавижу себя за это. Я словно потеряла разум, превратилась в глупую барышню из бульварного романа. И самое ужасное, что я все время боюсь. Страх сожрал меня изнутри и теперь там гнилое болото. Как я смогу сражаться, когда так напугана?

– Боишься чего? – спрашивает он мягко.

– Что он умрет… Что выживет, но погибнет, когда мы отправимся к «Безымянным»… Что он спасет свою Рози и они снова будут вместе, а я останусь не у дел, или что он все же улетит в США, когда все кончится и разобьет мое сердце.

– А что он сам говорит об этом?

– Ничего, – я пожимаю плечами.– Он не знает о моих страхах и всем остальном… Не хочу, чтобы знал.

– Даже не догадывается о твоих чувствах? – уточняет Юрген, и я молча киваю. – Но почему?

– Если я откроюсь ему, то буду полностью в его власти. Любовь делает меня слабой.

– Странное у тебя представление о любви, Ката. Настоящая любовь приносит в сердце радость, а вовсе не делает тебя слабой. А то о чем ты говоришь вовсе не любовь, это эмоциональная зависимость, и тебе следует понять, почему так случилось в ваших с ним отношениях. Я не психолог, но кое-что в этом понимаю. Здоровые отношения дают тебе силы, ты хочешь творить, а не приносить себя в жертву, ты не боишься диалога и готова принимать последствия его и своих решений. В твоем же случае ты сама обрекаешь себя на страдания из-за страха перед будущим, которого все равно никто не знает. Если бы я постоянно думал о том, что когда-то могу потерять жену и ребенка, то вся моя счастливая семейная жизнь превратилась в ад.

– Думаешь, мне нужно поговорить с ним?

– Страх расставания это, прежде всего твоя неспособность вынести свои собственные переживания, так что сначала попытайся разобраться в себе. Возможно, все дело в том, что случилось с твоим мужем, а то, что ты принимаешь за любовь, всего лишь попытка заглушить чувство вины и попытаться все исправить. Сейчас твоя основная задача пережить сепарацию.

– Сепарацию? Ты говоришь о том, что мне нужно бросить его?

– Да нет же! Я вообще не о том, Ката, – он тяжело вздыхает. – Пойдем, выпьем кофе, тебе нужно отдохнуть и отвлечься.

В столовой мы находим Мартина. Он окидывает меня внимательным взглядом, здоровается, а потом внезапно предлагает:

– Не хочешь сегодня посидеть в дозоре.

– О чем это ты? – переглядываюсь с доктором, но тот кажется, так же удивлён, как и я.

– Последить за дорогой, – объясняет Мартин. – После смерти Йонаса у нас не хватает людей.

– Я не могу уйти, Тиллю нужен уход.

– Я побуду с ним, не волнуйся, – говорит Юрген и многозначительно смотрит на меня. – Тебе и правда стоит проветриться.

– Это только до заката, последишь за дорогой. Сегодня прекрасная погода, сухо и солнечно. Ты ведь три дня из бункера не выходила и выглядишь крайне нездоровой, – Мартин переглядывается с доктором и тот согласно кивает.

Сначала я отнекиваюсь, но они все же уговаривают меня и уже через час я, снабженная рацией, термосом с горячим чаем и свертком с сэндвичами сижу на верхнем этаже полуразрушенного здания, и щурюсь от ярких солнечных лучей, проникающих внутрь через оконные проемы. Внизу стоит брошенный фургон моего бывшего напарника, и я впервые за последние дни думаю не о Тилле, а о Петере и том, что привело его сюда и как он связан с Крумбайном.

За окном яркий летний день: в низких кустах цветущего жасмина у ограды слышен воробьиный гомон, легкий ветер шумит в листьях тополей, растущих чуть поодаль, и треплет обломок пластиковой обшивки стены, а он хлопает словно крыло гигантской птицы, и среди всех этих звуков мое ухо улавливает странное жужжание. Я прислушиваюсь и вскоре понимаю что это – шум двигателя мотоцикла.

Меня бросает в жар, я судорожно роюсь в рюкзаке в поисках пистолета, достаю его и снимаю с предохранителя, но тут до меня доходит, что даже если байкеры подъедут прямо в дверям заброшенной фермы – меня им не увидеть, а моя паника лишь следствие недосыпа и спутанного сознания. Я делаю несколько глубоких вдохов, выравнивая дыхание, кладу оружие на бочку, служащую мне столиком чуть высовываюсь из окна и начинаю наблюдать за дорогой.

Только сейчас вспоминаю наставление Мартина: не провоцировать, а лишь следить и без нужды не вступать в драку. В случае опасности сообщить по рации и просить помощи. Это правильно, бункер близко и он с доктором тут же придет на помощь, если потребуется. Но я надеюсь, что обойдется без этого.

Время переваливает за полдень и над асфальтовой дорогой, уходящей влево от города, стоит знойное марево. Звук мотоцикла становится громче с каждой минутой, и вскоре я вижу байкера. Он один. Это удивляет меня, обычно банды передвигаются группами. Их научили этому постоянные междоусобные войны и страх за собственную безопасность. Слабые группы и одиночек поглощают сильные, и делают их или своими друзьями, или – рабами. Тут все как в дикой природе, тысячи лет эволюции канули в Лету и не имеют для банд никакого значения. Они ощущают себя первооткрывателями, которые строят новый мир по своим собственным законам и в мире этом никто ничего не слышал об идеях гуманизма. Именно поэтому одинокий байкер вызывает у меня одновременно и тревогу и удивление. Хотя возможно он лишь разведчик и за ним следует его банда, вооруженная до зубов.