Текст книги "Конец ночи (СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Идем, – Рози чуть подталкивает меня в спину, заставляя подняться. Разговоры за столом умолкают, ко мне поворачиваются, и я ловлю удивленные взгляды.

– Катарина покинет нас, она устала и ей нужно больше отдыха, – говорит Крумбайн и добавляет. – А мы продолжим веселье!

Мужчины одобрительно улюлюкают, пока я нетвердой походкой иду к выходу в сопровождении Розалин.

Мои старенькие механические часы исчезли вместе со всей одеждой, потому я не могу сказать точно, сколько сейчас времени, но видно мы просидели в столовой дольше, чем я думала, потому что шумный лагерь затих. Лишь в отдалении виднеется огонь костра, и ветер доносит до моего слуха приглушенные голоса и запах горелой древесины.

– Караульные? – спрашиваю я, указывая рукой в сторону огня.

– Не твое дело, – шипит Рози, и грубо подталкивает меня в спину. – Заткнись и топай!

– Разве твой любовник не приказал быть со мной вежливой? – я оборачиваюсь и пытаюсь разглядеть её лицо, но оно скрыто во мраке ночи.

– Топай! – она не кричит, но голос звенит от злобы.

– Ты должна быть со мной любезной.

– С чего бы это? – хмыкает она.

– Неужели не слышала что он говорил, Рози? – я растягиваю губы в усмешке. – У меня важная миссия, и без меня вам не победить.

– Не обольщайся, ты здесь лишь для декорации, – отзывается она и, схватив меня за предплечье здоровой руки, тянет за собой, но я упираюсь, не желая подчиняться. Я пьяна, но не столько чтобы не попытаться выведать у Розалин тайны Крумбайна. Мне нужно узнать, о чем говорил Карл пару минут назад, и я подозреваю, что Рози в курсе.

– Ты ошибаешься, – я выворачиваюсь из её цепких пальцев и отступаю на шаг, чтобы она вновь не схватила меня. – Крумбайн предложил мне твое место, и я думаю согласиться.

– Врёшь! – шипит она.

– Он сказал, что ты ему наскучила, – я рискую, ведь на самом деле не знаю ничего об их отношениях, но попадаю в цель.

– Это неправда, – в её голосе чуть меньше уверенности, чем раньше.

– Я ему понравилась, он сказал, что у меня красивые волосы, лучше, чем у тебя, – я провожу рукой по туго заплетённой косе. Розалин наверняка знает о его фетише и должна поверить. Так и происходит.

– Тупая шлюха, да я прямо сейчас обкорнаю тебя, – она бросается ко мне, пытаясь вцепиться в волосы, но мне удаётся увернуться.

– И тогда он точно тебя выгонит! Еще до того как всё начнётся! – я пячусь, неловко оступаюсь и едва не падаю на землю. Рози воспользовавшись этим, тут же хватает меня за руку и дёргает на себя.

– Значит, я подожду, – выдыхает она мне в лицо. – А послезавтра, после того как, мы войдём в Берлин, он избавится от тебя как и обещал. Ты не нужна ему, огрызок продажной системы угнетения.

– Ты уверена? – усмехаюсь я.

– Зачем бы ты ему понадобилась? В новое правительство войдут только те, кто доказал ему свою преданность, и это явно не ты, – она внезапно успокаивается и отпускает мою руку. – А теперь, если не хочешь чтобы я вернулась и рассказала ему о твоей выходке, то топай за мной.

Меня до дрожи пугает, когда Карл делает меня безвольной, с помощью чертова гипноза, и потому, не споря, я иду следом за Рози, обдумывая то, что услышала. Судя по всему, послезавтра Карл собирается вернуться в столицу, и, убить всех конкурентов. Так вот о каком сражении шла речь, он задумал войну против своих же, и скорее всего битва будет кровопролитной. Сейчас в городе правят шесть банд, и я уверена, не все главари пожелают отдать власть добровольно. Мыслить ясно не просто, дурное вино шумит в голове, но в мозгу зарождается новый план. В этот раз я хочу использовать стратегию Крумбайна – плыть по течению и позволить ему вынести нас на нужный берег. Но чтобы осуществить задуманное мне потребуется помощь доктора, и я очень надеюсь, что завтра утром мне позволят с ним увидеться.

========== Глава двадцать третья ==========

***

Меня немного мутит и в голове, словно взрываются тысячи маленьких фейерверков, потому, когда мы выходим на яркое солнце я болезненно морщусь и закрываю глаза рукой. Крумбайн усмехается, но ничего не говорит, хотя я была уверена: ему нравиться издеваться и он не упустит возможности подколоть меня. Когда глаза привыкают к солнцу, я опускаю руку и окидываю взглядом окрестности. Вчера в темноте мне показалось, что лагерь небольшой, но сейчас понимаю, как ошиблась. Крумбайн занял одну из крупных деревень, расположенных вдали от города и хотя многие дома разрушены, в остальных явно кипит жизнь. Пока мы идем по улице, я кручу головой и вижу сушащееся белье на веревках, слышу стук топора, ощущаю запахи готовящейся еды и понимаю: вокруг полно людей. Почти у каждого дома стоит байк или два, а их хозяева иногда выглядывают из окон и, заметив нас с Карлом, склоняют головы в знак приветствия. Несколько раз я вижу невольниц, они работают во дворах и сейчас одеты, но шеи по-прежнему украшают широкие кожаные ошейники. Они не смотрят на нас, лишь низко кланяются и замирают, опустив головы, но Крумбайн не удостаивает их и взгляда.

Я до сих пор не знаю, где держат Юргена, но начинаю подозревать, что вытащить его будет не так уж и просто, а вскоре Карл замедляет шаг и останавливается перед неприметным домом. Я гляжу через забор на квадратные окошки, занавешенные изнутри пестрыми шторами, на дорожку усыпанную гравием и цветущую мальву вдоль неё, на высокие грядки у забора, и не понимаю, что мы здесь забыли. Дом вовсе не похож на тюрьму, даже решеток на окнах нет, а дверь так вообще стоит нараспашку.

– Что мы тут делаем? – спрашиваю я Карла.

– Ты же хотела навестить своего друга, я привел тебя к нему, – он широким жестом обводит двор. – Он тут, под землей.

Болезненно сжимается сердце. Я до последнего верила, что Юрген жив, но теперь понимаю – Крумбайн насмехался надо мной. Они давно убили доктора, и теперь засранец привел меня на его могилу. Не грядки это вовсе, а свежие захоронения.

– Идем, – Карл берет меня под руку, толкает калитку и входит во двор, а я оглушённая горем следую за ним, даже не пытаясь возражать.

Теперь у меня нет причин оставаться сговорчивой, я могу убить Крумбайна прямо сейчас. Мне следовало бы радоваться, но вместо этого я чувствую шершавый комок, стоящий в горле грозящий пролиться слезами. Я не думала, что настолько привязалась к доктору, и его смерть выбьет меня из колеи. Хотя может дело не только в этом, я устала, меня мучает похмелье, а на душе паршиво из-за сделки с Крумбайном, неудивительно, что новость о гибели Хиршбигеля так подействовала на меня. Я гляжу на темнеющие клочки земли с горечью, но Крумбайн даже не смотрит на могилы, а идет прямиком к дому, поднимается на крыльцо и входит в распахнутую дверь.

В коридоре в беспорядке навалена обувь, на крюках висит верхняя одежда, а поверх неё охотничье ружье на широком ремне. Я не знаю, заряжено оно или нет, потому, – хотя искушение велико – прохожу мимо даже не попытавшись схватить оружие, чтобы пристрелить Карла. В доме влажно и жарко, пахнет яичницей с ветчиной и меня снова начинает мутить. Теперь я слышу, что внутри кто-то есть – слышны приглушённые голоса – и надежда, пускай это глупо, возвращается.

– Густав! Пауль! – зовет Крумбайн и тут же нам навстречу выступает небритый мужчина в майке на тонких бретелях и пестрых шортах для купания.

– Господин, какая честь, – мужчина склоняет голову, и я замечаю струйки пота на его высоком лбу.

– Почему дверь открыта? – Крумбайн не повышает голоса, но мужчина вздрагивает и испуганно таращится на нас.

– Жарко, Господин, – его голос чуть дрожит, а взгляд испуганно мечется между мной и Крумбайном. – Мы хотели проветрить, – он оглядывается, будто бы ища поддержки, но позади него никого нет.

– Где пленник, Густав? – Карл сцепляет руки на груди.

– Где и следует, – мужчина сглатывает слюну. – В подвале.

– А девчонка?

– На кухне, завтрак готовит, – Густав опять оборачивается, мнется с ноги на ногу, а потом предлагает: – Хотите, я прикажу приготовить и на вас?

Не дождавшись ответа, он орет так громко, что я вздрагиваю:

– Карина, живо ко мне!

– Я не голоден, – Карл расцепляет руки.

– Карина, я…– снова орёт Густав, но смолкает, так как за его спиной показывается девушка – та самая пленница, что вчера прислуживала нам за столом.

– Да, Господин, – она замечает Крумбайна и низко кланяется, да так и остается стоять с опущенной головой. Сейчас на ней летний сарафан с широкой юбкой, а волосы убраны в хвост на затылке.

– Пошла вон, – машет рукой Густав, и девушка мгновенно возвращается в ту же дверь, откуда пришла, так и не подняв взгляда.

– Проводи Кату к нашему пленнику, она допросит его, – приказывает Карл. Я не удивляюсь его словам – утром Крумбайн предупредил меня, что станет лгать, и я должна буду подыграть.

– Мне пойти с ней? – Густав косится на меня.

– Нет, она пойдёт одна, – Крумбайн, обернувшись, многозначительно смотрит на меня. Видимо ждёт благодарностей. – Ступай с ним, Густав проводит. У тебя пятнадцать минут.

Я иду следом за Густавом, мы проходим через гостиную, где я успеваю заметить ещё одного парня. Он сидит на низком табурете и глядит на нас удивленным взглядом, но не говорит ни слова. Перед ним на столике колода карт и стакан, наполненный янтарной жидкостью, похожей на выдохшееся пиво. Мы минуем гостиную и через узкий коридор, выходим на задний двор. Перед нами утрамбованная площадка для игры в баскетбол, оранжевый мяч валяется тут же на траве, и я не понимаю, зачем меня привели сюда, пока Густав не останавливается у забора, и я замечаю квадратный люк в земле, закрытый деревянной крышкой с металлической ручкой в виде кольца. Сверху люк подпирает тачка, заваленная строительным хламом. Густав не без труда откатывает её в сторону, поднимает крышку и приглашает:

– Прошу, пленник внизу.

Я подхожу вплотную к люку и гляжу вниз, на уходящие в темноту ступени. Из дыры веет сыростью.

– Там нет освещения, – я поворачиваюсь к Густаву. – Вы что же, держите его в темноте?

– Нам так приказано, – Густав шарит по карманам, вытаскивает небольшой фонарик и протягивает мне: – Вот, батарейки новые.

Я забираю фонарик, включаю его и, начинаю медленно спускаться по лестнице. Луч высвечивает стены укрепленные досками, и скошенный земляной потолок, но дна не видно. Лестница уходит далеко вниз, и чем ниже я спускаюсь, тем тревожнее становится.

– Я закрою люк, но буду поблизости, – произносит Густав у меня над головой и, до того как я успеваю возразить, захлопывает крышку с глухим звуком, отрезая меня от солнечного света. Теперь темноту освещает лишь слабый лучик моего фонаря. Я замираю, прислушиваюсь и зову:

– Юрген, ты там?

Мгновение ничего не происходит, а потом я слышу шорох и до меня доносится слабый голос:

– Ката.

Наплевав на осторожность, я ускоряю шаг, свет пляшет по ступеням, и вскоре я вижу земляной пол, спрыгиваю на него и оказываюсь в небольшой кладовой, заставленной пустыми стеллажами. Кисло пахнет испражнениями. За стеллажами на полу, прислонившись спиной к стене, сидит доктор Хиршбигель и, щурясь, глядит на меня, прикрыв глаза рукой. Я опускаю фонарь чуть ниже, чтобы не слепить его.

– Ката, это и правда, ты, – он улыбается и я, поддавшись порыву, бросаюсь к нему, опускаюсь рядом на колени, и крепко обнимаю, и он стискивает меня в объятьях в ответ.

– Я боялся, они тебя убили, – шепчет он и прижимается небритой щекой к моей щеке, а я внезапно понимаю, что плачу от счастья. – Как ты? – он ощупывает меня в темноте, чуть отстраняет, касается пальцами лица и замирает. – Почему ты плачешь?

– Нервы ни к чёрту, – я смущенно утираю мокрые щеки, беру его за руки, заглядываю в лицо. – Ты цел?

Доктор кивает, но я вижу: он выглядит измождённым, а на лице несколько свежих ссадин.

– Я вытащу тебя отсюда, – шепчу я. – Не знаю как, но вытащу. Ты должен вернуться назад и предупредить наших.

– О чём, – Юрген перехватывает мои ладони и сжимает.

– Я все расскажу, но у нас мало времени. Он дал мне всего пятнадцать минут, потому слушай и не перебивай…

Сбивчиво пересказываю доктору все, что узнала вчера от Рози и Карла. Рассказ выходит сумбурным, но Юрген согласно кивает, а когда я заканчиваю, говорит:

– Мы должны бежать, ты права. Битва в городе – шанс для наших, мы сможем перебить их всех, пока они заняты сражением. Мартин говорил: у нас наберется около пятидесяти бойцов, здесь у них нет шансов, а там, в общей неразберихе, мы сможем победить, только… – он умолкает, кусает губу.

– Что?

– Как мы выберемся отсюда? Я пытался, но ничего не вышло, дверь не сдвинуть.

– Снаружи это сделать проще, – я чуть улыбаюсь кончиками губ. – Сегодня ночью я вернусь за тобой и вытащу отсюда. У меня полно времени до темноты, что-нибудь придумаю.

– И что дальше? Пока меня вели сюда, я видел, в деревне полно байкеров. Как ты хочешь сбежать?

– Возьмешь мотоцикл, они тут кругом, и поедешь в бункер. Ты должен успеть, если не станешь останавливаться и…

– А как же ты? – перебивает он. – Ты говоришь так, словно собираешься остаться здесь, с этим чудовищем.

– Собираюсь, – я киваю. – Со мной у тебя не будет шансов. Крумбайн не отпустит меня, я нужна ему и если мы убежим вдвоем, он пустит за нами погоню.

– Нет, я не уеду один, это трусость и…

Я кладу ладонь ему на губы и качаю головой.

– Нет, это не трусость. Ты должен, Юрген. Они, так или иначе, убьют меня, но если ты сможешь добраться до Мартина, то все будет не напрасно.

Доктор пристально смотрит мне в глаза, и я вижу, что решение дается ему нелегко, но он соглашается. Я убираю руку, и сама не знаю зачем, наклоняюсь и целую его в губы. Юрген замирает на мгновение, а потом обхватывает меня руками за голову и отвечает с такой страстью, что я пугаюсь и толкаю его в грудь ладонями.

– Прости, – он тут же отпускает меня. – Я не должен был, но…

Доктор не заканчивает, потому что сверху раздается скрип открываемого люка и до нас доносится голос Густава:

– Пора, Господин будет сердится.

– Мне нужно идти, – я еще раз обнимаю доктора и шепчу на ухо. – Но я вернусь за тобой, обещаю.

– Я буду ждать, – отвечает он шепотом, и я поднимаюсь с колен и ухожу не оборачиваясь. На душе скребут кошки – я дала ему обещание, которое могу и не выполнить.

Выбравшись поверхность, я еще раз оборачиваюсь на люк, наклоняюсь рассеяно отряхиваю брюки от налипшей земли. Утром, к моей радости Розалин принесла мне вполне приличный спортивный костюм, взамен кружевного платья. Густав запирает люк, возвращает на место тачку, смотрит на меня и спрашивает:

– Ну что, заговорил?

В первое мгновение я не понимаю, что он имеет в виду, и растерянность отражается на моем лице.

– Пленник, смогли допросить его? Мы с Паулем пытались, но он молчит.

– Что вы с ним делали? – я буквально бросаюсь на мужчину и лишь в последний миг удерживаюсь от того, чтобы схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть.

– Ничего такого, дали пару раз по зубам, – Густав смотрит с непониманием. – Господин приказал беречь его, говорит, что он важная птица. Кто этот человек?

– Не твое дело, – я отступаю, разжав кулаки. – Отведи меня к Господину, а потом отнесите пленнику еду и воду. И чтобы пальцем его не трогали, я приду, завтра и проверю.

Ложь Крумбайна играет мне на руку, мелкие сошки вроде этих охранников считают меня главной. Густав вытягивается по струнке и несколько раз кивает в знак согласия.

Карл ждет меня в гостиной, он лениво играет в карты с Паулем, на столе перед ними остатки завтрака: тарелки, чашки, куски недоеденного хлеба. В тот момент, когда мы пересекаем порог, Карина собирает посуду, но Крумбайн раздраженно машет рукой, и девочка поспешно выходит из комнаты, не закончив свою работу. Прислуга днем, и наложница ночью – от этих мыслей все во мне кипит злобой, но я не произношу ни звука. Нельзя рисковать всем ради незнакомой девчонки, как бы мне не хотелось спасти её.

– Закончила? – Крумбайн бросает карты и поднимается. – Добилась результата?

– Я узнала все, что требовалось, – отвечаю я. Карл кивает и идет к дверям, я направляюсь следом, а Пауль и Густав, к моей радости, остаются в гостиной.

Выйдя за калитку Карл, поворачивается ко мне и говорит с усмешкой:

– Теперь ты убедилась, твой приятель жив и здоров. Я выполнил свою часть сделки, теперь дело за тобой, Ката.

– Что от меня требуется?

– Делать вид, что мы с тобой лучшие друзья, – он беспардонно берет меня за талию. Рука у него костлявая, а хватка крепкая как клещи. – Если справишься, то послезавтра твой друг окажется на свободе. Даю слово.

– А если нет?

– Тогда он умрет медленной мучительной смертью на твоих глазах, – Крумбайн облизывает губы. – Я сделаю так, что ты даже зажмуриться не сможешь. Я заберу твою волю, и заставлю смотреть на его мучения. Буду отрезать от него по маленькому кусочку пока он не сдохнет.

– Ты чудовище, – шепчу я. Карл смеется.

– Это лучший комплимент от такой, как ты, – он отпускает меня. – Идем, у нас еще много дел.

– Что ты задумал, Карл? – спрашиваю я, нагоняя его. – Я должна знать к чему готовится.

– Пока рано говорить, – он даже не оборачивается, так и идет, чуть сгорбившись и не сбавляя шага. – Но ты узнаешь, когда придёт время.

Я больше не задаю вопросов, какой в них смысл, когда ответов все равно не получишь. Мы направляемся в храм, я понимаю это, когда Карл поворачивает на соседнюю улицу и высокий шпиль центральной башни заслоняет от нас солнце. В прошлый раз я входила в храм через главный вход, там, где дежурят двое охранников, а в этот Карл приводит меня с другой стороны и к своему изумлению, я вижу белый фургон Петера, аккуратно припаркованный на заднем дворе, в тени цветущих лип.

Я замедляю шаг, и, проходя мимо фургона, заглядываю внутрь через разбитое окно задней двери.

– Его там нет, – Карл говорит это в самое ухо, я вздрагиваю от неожиданности.

– Кого? – я отступаю на шаг, мне не нравится близость Крумбайна.

– Твоего приятеля, старика с клюкой. Ты ведь его там искала? – он распахивает дверь фургона, и теперь я вижу – внутри пусто. – Фургон мои ребята пригнали, когда вас поймали. Мне он не нужен, но не бросать же посреди дороги.

– Ты вчера сказал, что меня избили враги, но ведь это был твой человек? – я провожу ладонью по все еще припухшей скуле.

– Разумеется мои, – он теряет интерес к фургону и снова подходит ближе, его будто тянет ко мне магнитом.

– Но разве они не расскажут правду и твоя ложь не раскроется?

– Мертвые обычно не болтливы, – он криво усмехается, – а для живых у меня есть свои рычаги.

– Ты убил тех людей? – я округляю глаза и удерживаю себя, чтобы не отступить снова, когда Крумбайн протягивает руку и касается моей щеки. Ему, судя по всему, доставляет удовольствие мой страх, и единственный способ прекратить это – не реагировать.

– Неужели ты не рада? Я убил человека который жестоко избил тебя, – его рука перемешается вверх, пальцы игриво проводят по волосам, спускаются ниже, зарываются в распущенные волосы.

– Я не получаю удовольствия от смерти других, Карл. Это твоя фишка.

– Разве ты пришла сюда не затем, чтобы убить меня? – он запускает руку в волосы, а потом дергает, запрокидывая мою голову и заставляя смотреть на него снизу вверх. Словно кот, играет с добычей, прежде чем убить. Как же я хочу пнуть его коленом в пах, но сдерживаюсь, помня о Юргене.

– Да, я хотела этого, – врать бессмысленно, и я даже не пытаюсь.

– Если бы все получилось, неужели ты бы не ощутила радость?

– Это другое, – я пытаюсь высвободиться, и он, к моему удивлению, с легкостью отпускает.

Крумбайн снова пытается поймать меня в ловушку, перевернуть смысл слов, заставить усомниться в своих идеалах. Если бы Антихрист существовал на самом деле, то Карл идеально подошёл бы на эту роль.

– Тебе нравится играть святошу, да? – он захлопывает дверь фургона и машет рукой, чтобы я шла впереди.

– Ты снова ошибаешься, мне вообще не нравится играть, особенно если на кону человеческие жизни. Я не знаю, что тебе рассказывал Стефан, но десять лет в полиции я занималась тем, что не позволяла таким как ты – убивать других.

– Осуждаешь убийства?

– Тупой вопрос, Карл. Любой нормальный человек осуждает подобное.

– Ты плохо себя знаешь. Всем нравится власть, потому люди, хотя никогда не признаются, искренне любят убивать, – он нагоняет меня и идет рядом. – Тебе, как бывшей полицейской это прекрасно известно.

– Не вижу связи, причем тут власть и убийства?

– Она есть, – Карл искоса поглядывает на меня. – Смерть – высшая форма власти над человеком, Ката. В момент, когда убиваешь – становишься богом. А кто не хочет побывать на его месте. Посмотри вокруг, как только правительство и армию уничтожили, люди вернулись к полудикому существованию и начали истреблять друг друга с колоссальной скоростью. Твой муж ошибался, считая, что человечество доросло до анархии. Людям все еще нужен пастух и пара овчарок, чтобы они держали себя в руках.

– Не сравнивай своих обдолбанных придурков на байках и нормальных людей, мирные жители никогда не стали бы творить подобные бесчинства.

– А откуда, ты думаешь, взялись все эти «придурки», как ты их называешь? – он замедляет шаг перед поворотом и смотрит мне в глаза.

Я молчу, понимая к чему Карл клонит. Рози и остальные наверняка в прошлом были законопослушными гражданами, и если дело не в гипнозе, то я не могу даже предположить, почему они на стороне Крумбайна, а не в ополчении. Неужели Карл прав и человечество было обречено с самого начала?

– Люди не хотят быть хорошими, Ката, – он останавливается на дорожке, и вынуждает и меня сделать то же. – Быть добрым и гуманным не выгодно. Это устарело, и людям нужен новый порядок. И я дам им то, чего они желают.

– Что ты можешь дать им, кроме боли и страданий?

– Свободу быть собой, но так, чтобы это шло на благо новому обществу. Называй это как хочешь: анархия, новый коммунизм, радикальный социализм. Те, кто внес изменения в мой геном дали мне совершенный мозг и ум, которого не было ни у кого раньше. Наполеон, Гитлер, Сталин – все они глупцы по сравнению со мной. Я войду в историю, обо мне напишут в учебниках, и сейчас у тебя есть шанс стать частью всего этого. Твой муж был дураком, но ты не такая. В тебе нет этого глупого детского идеализма, чтобы ты не говорила.

– Ты совсем не знаешь меня, Карл.

– Я знаю достаточно, ты же помнишь того парня на стоянке, того с которым ты изменила мужу?

Я вздрагиваю и отшатываюсь как от пощечины.

– Откуда ты…

– О, так это я его послал, Ката. Мне нужно было подтолкнуть Стефана к действиям, и я дал ему компромат на его жену. И знаешь, я думал, это будет сложнее. Понадобиться пара свиданий, финансовые вложения, но хватило нескольких бокалов виски, чтобы ты отдалась ему прямо на парковке, – Карл хохочет в голос, а я ощущаю, как от стыда горят щеки. – Ты хуже, чем о себе думаешь, Ката, и мне это нравится. Избавься от иллюзий, прими свою темную сторону.

Он кладет руки мне на плечи, но я сбрасываю их.

– Отвали, Карл! Я не хочу слушать все это дерьмо, оставь меня в покое и заканчивай сношать мозг! Я сделаю все, что ты требуешь, но понимания от меня не жди.

Он шумно вздыхает, отворачивается и уходит за угол. Я оглядываюсь на фургон, а потом иду следом. У меня появилась идея насчет того, как вытащить доктора сегодня ночью и от осознания этого на душе становится теплее.

========== Глава двадцать четвертая ==========

Комментарий к Глава двадцать четвертая

Друзья, следующая глава будет последняя и от того как активно вы станете комментировать эту будет зависеть скорость с которой она появится. К финалу у меня иссякло вдохновение окончательно и мне требуется ваша поддержка и понимание что это кому-нибудь нужно.

***

– Ты удивила меня, – Крумбайн смотрит на меня из-под светлых бровей и ухмыляется.

Я в его «кабинете», вернее том что от него осталось. Взрыв вырвал кусок стены храма, и здание лишь чудом не обрушилось. Здесь, в дальней комнате, следы случившегося можно прочесть по трещинам на потолке, по выбитым витражным стеклам окон, и штукатурке которой усыпан пол и мебель. Но в остальном кабинет цел, хотя и выглядит потрёпанным, как и его хозяин. Видно бессонная ночь далась Крумбайну непросто.

– Удивила, ничего не скажешь, – повторяет он и устало трет глаза руками.

Я молчу, пока слова не имеют смысла. Нужно понять, что Карл уготовил мне в наказание после ночной выходки.

Крумбайн тяжело вздыхает, кладет тонкие пальцы поверх бумаг лежащих перед ним, задумчиво покусывает ус. После бессонной ночи я едва стою на ногах, но стараюсь не выдать этого, усилием воли расправляю плечи, вздергиваю подбородок.

В светлой густой растительности на лице Карла проступает тень улыбки.

– Я ждал чего-то такого, Ката, но ты превзошла все мои ожидания, – он поднимается, обходит стол, становится напротив. Карл чуть выше меня, но не выглядит внушительно. Белое мужское платье, подпоясанное кожаным ремешком не может скрыть его худобы, хотя я знаю, что он сильнее чем кажется.

Он был первым кто пришёл ко мне после случившегося, к тому времени я уже успела скинуть с себя грязные штаны и футболку и забраться под одеяло, но, если бы Рози мог обмануть мой маскарад, с Карлом это не сработало. Он грубо схватил меня за волосы и выдернул из постели, прижал к стене и ударил свободной рукой по щеке. Я попыталась применить против него прием самообороны, но не вышло. Крумбайн предугадал его и заблокировал мои руки, а потом и ноги, навалившись всем телом.

– Стерва! – он был так близко, что я ощущала мятный запах его зубной пасты и тепло дыхания. – Ты едва не погубила все, что я так долго создавал.

– Жаль, что не погубила, – отозвалась я.

В глубине его глаз молнией вспыхнула ярость, и я решила, что он убьет меня прямо сейчас, но Крумбайн обмяк, покачал головой и отпустив вышел из комнаты. Я услышала, как снаружи поворачивается ключ в замке.

Я вернулась в кровать, но до утра так и не сомкнула глаз, все ждала, когда за мной придут. Мне хотелось встретить смерть лицом к лицу, но видно мне была уготована иная участь. Едва рассвело за мной пришла Рози. Она выглядела мрачнее обычного, швырнув на поверх одеяла какие-то шмотки приказала:

– Одевайся и живо за мной. Он хочет тебя видеть.

Пока я натягивала на себя спортивные лосины и чистую футболку, принесённую Розалин, та стояла у дверей прожигая меня ледяным взглядом. Судя по темным кругам под глазами, и растрепанной прическе ей поспать тоже не удалось. Понимая, что это моя вина, я испытывала мрачное удовольствие. Я не смогла остановить Крумбайна, но я спасла доктора, к тому же мне удалось потрепать банду в ночь перед важным сражением. И даже если Карл намеревается казнить меня прямо сейчас, это того стоило.

Но Крумбайн меня удивляет. От ночной ярости не осталось и следа, он глядит чуть ли не с восхищением, мягко улыбаясь точно сытый кот.

– Если ждешь извинений, то их не будет, – говорю я, стараясь чтобы это прозвучало максимально дерзко.

– Извинения не стоят того времени, которое ты потратишь на них. Особенно после всего, что ты сотворила, – он касается моей щеки. – Я прекрасно понимаю, что ты ничуть не сожалеешь о содеянном.

– Не сожалею, – я сбрасываю его ладонь.

– Это хорошо, – он откидывает прядь волос привычным жестом. – Плохо другое, я должен был догадаться, что ты захочешь его вытащить, но почему-то решил, что тебе не хватит смелости рискнуть.

– Как приятно осознавать, что ты наконец понял с кем имеешь дело, – я сильно рискую, общаясь с Крумбайном в подобном тоне, но ничего не могу с собой поделать.

– О, да. Ты поразила меня, – Карл так искренне улыбается, что и я удивляюсь. Это ничем не походит на ту вспышку ярости, которую я наблюдала ночью. Теперь он выглядит так, словно я сделала что-то по-настоящему хорошее и в сердце шевелится первый червячок сомнения. Что я упустила?

– И ты не сердишься? – осторожно спрашиваю я.

– Уже нет, хотя ты доставила нам хлопот. Если бы я знал, что в этом чертовом фургоне может быть бомба, никогда бы не позволил притащить его в лагерь. Признаю, в этом раунде ты меня уделала. Но к твоему счастью я умею принимать поражения, к тому же мы еще не закончили.

Я не могу сдержать ухмылку, великий и ужасный Крумбайн, имя которого заставляло трястись от страха Ронни, признал поражение. Если бы верила в бога, то решила, что что это чудо его рук дело.

– Но ты же понимаешь, что я не могу отпустить твоего друга и должен буду послать за ним погоню? – Карл чуть отходит, поворачивается в пол-оборота и смотрит в разбитое окно. Внизу суется люди, слышен рев двигателей мотоциклов, приглушённая ругань людей. Банда готовится к отъезду.

– Тебе его не поймать, Хиршбигель наверняка уже далеко отсюда, – я продолжаю беспечно улыбаться, но на душе неспокойно. У меня нет стопроцентной уверенности в том, что Юрген сможет уйти от погони. – К тому же, какой в этом смысл. Он всего лишь мирный доктор, и не представляет для вас опасности.

– Я не могу позволить провести себя вокруг пальца, что подумают мои люди? – он даже не поворачивается, так и продолжает смотреть за окно.

– Какие люди? Тех двоих в доме я прикончила, а никто больше и не вспомнит про пленника. Сейчас у вас иные заботы, не так ли? – я подхожу к креслу, стоящему у стены, стряхиваю штукатурку и не спрашивая разрешения сажусь в него. Карл лишь бросает на меня короткий равнодушный взгляд.

– Стоит признать, ты права. Пленники мрут как мухи, и никто даже не помнит их имен.

– Видишь, значит тебе не нужно за ним гнаться, не так ли?

– Наверное так, – он сцепляет руки на груди. – Скажи, почему ты не ушла вместе с ним? Ты ведь что задумала, да? – он делает пару шагов в моем направлении, а потом передумав возвращается за стол.

– Да, задумала, – я киваю. – Хочу пойти с тобой на сделку.

– Сделка? – он ставит локти на стол и заинтересованно смотрит поверх переплетенных пальцев. – Учитывая твое положение, это так бессовестно самонадеянно, надеяться договориться со мной, но я выслушаю тебя.

– Если пообещаешь оставить Юргена и девчонку, я буду и дальше играть твою самую близкую подружку, – я закидываю ногу на ногу и гляжу на Карла выжидающе. Больше предложить мне нечего, но я надеюсь, что и этого будет достаточно.

– Насколько близкую? – на его губах появляется мерзкая ухмылка.

– Настолько, насколько Розалин позволит, – отвечаю я, и Карл начинает смеяться, закинув голову и оголив незащищенную шею.

Я машинально отмечаю это, как и нож для бумаги торчащий из подставки, стоящей на краю письменного стола. У меня было несколько возможностей убить Крумбайна, а я должна думать о безопасности других и не могу воспользоваться ни одной.

– Если тебе и правда беспокоит эта маленькая шлюшка, то я могу позвать её прямо сейчас, и дать тебе шанс прикончить её. Ты ведь так хотела этого, помнишь?