Текст книги "Конец ночи (СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Эрик вскоре возвращается в компании всклокоченного крупного светловолосого мужчины и тот, увидев Крумбайна отвешивает глубокий поклон.

– Господин, мы ждали вас, – голос у мужчины низкий, густой. – Нам нужна огневая поддержка. У «Пчелок» много людей, они заняли третий и четвёртый этажи, и мы не можем прорваться дальше лестницы. К тому же у них снайпер, засел на крыше неподалёку, в одном из тех домов, – широкая ладонь здоровяка обводит окрестности, и я с тревогой смотрю на покатые крыши особняков, стоящих на другой стороне улицы. Но деревья над головой слишком густые чтобы разглядеть хоть что-то, и это немного успокаивает. Скорее всего и снайпер нас не видит.

– Вы отправили кого-то на поиски? – Крумбайн хмурится и машинально потирает правой рукой левое плечо.

– У нас не так много людей, снайпер убил восьмерых. Ронни и его бойцы могут… – он умолкает, обводит взглядом нашу небольшую компанию и спрашивает: – А кстати где «Шакалы»?

– Их не будет, – отвечает Крумбайн. – Но это не должно тебя тревожить, главное – я здесь. Возьми всех моих людей, и отправляйтесь на поиски.

– Да, Господин, а как быть с «Пчёлками» и штурмом?

– Продолжайте сражаться. Нужно во что бы то ни стало прорваться на заблокированные этажи и смять любое сопротивление. Нам нужно убить их главаря, и тогда они дрогнут.

– Вальца? – серые глаза здоровяка расширяются. – Это будет непросто, он наверняка сидит на чердаке под охраной самых верных ребят, и чтобы прорваться к нему нам сначала потребуется убить пару сотен рядовых бойцов.

– Значит сделайте это, – кивает Карл.

– Но это непросто, – пожимает плечами здоровяк. – Они забаррикадировали двери изнутри и стоит хоть кому-то приблизиться открывают огонь. Через окна тоже не вариант, оттуда беспрерывно стреляют и швыряют гранаты. Наши сражаются как черти, но они не бессмертны, Господин.

– Ты же знаешь, что каждому, кто погибнет, сражаясь за моего духовного отца, будет воздаяние по заслугам его, а тех, кто струсит ждут вечные муки в царствии его, – Карл улыбается, но почему-то мне не кажется, что он шутит. Он несколько секунд задумчиво поглаживает бороду, а потом спрашивает: – Это же гостиница и там должна быть техническая шахта, которая связывает верхние этаже с прачечной. По ней можно добраться до самого чердака, незамеченным.

– Отличная идея, – кивает светловолосый. – Я сейчас же отправлю ребят на поиски.

– Начните с подвала, – подсказывает Крумбайн. – Когда найдете, то отправьте наверх одного или двух ловких и отчаянных храбрецов со взрывчаткой и гранатами. Их цель – устранить Вальца и его охрану.

– Да, Господин, я лично займусь этим прямо сейчас, – он делает шаг, но останавливается и поглядев на Крумбайна несмело спрашивает: – Было бы здорово, если бы вы пошли со мной и поддержали ребят. Если они узнают, что вы рядом, то у них прибавится уверенности в победе.

– Предлагаешь мне лично отправиться штурмовать отель? – Карл приподнимает брови.

– Нет, я думал…

– Думаю здесь я, а ты выполняешь, – перебивает Крумбайн. – Ступай, делай что приказано. И не сомневайся, я поступаю как должно и вам не следует сомневаться в всемогуществе моего покровителя.

Мужчина снова кланяется и уходит, а за ним следуют те байкеры, что приехали с нами. Остается только Розалин. Она подходит вплотную к Крумбайну и шепчет что-то тому на ухо, я тактично отвожу взгляд, хотя не следовало бы делать этого. С врагом вроде Карла вежливость – роскошь, которую мы не можем себе позволить.

– А почему бы тебе не сделать это самой? – произносит Карл в полный голос. – Мне нравится твоя идея и тебе следует воплотить её.

– Но это довольно опасно, – она косится на меня, и добавляет: – К тому же ты сам говорил, что…

– Я знаю, что я говорил, и мне не требуются напоминания безмозглой девчонки, которая ничего не смыслит в тактике и стратегии, Рози, – в его голосе звенит металл, и Розалин ощутив это отступает. – Иди туда и сделай то, что предложила. Сколько ты весишь? Шестьдесят?

– Сорок восемь, какие шестьдесят?! – она кажется искреннее оскорбленной.

– А ты сколько? – Карл впервые за последний час обратил на меня внимание.

–Не знаю, я давно не взвешивалась, но явно больше чем она, – я пожимаю плечами. Мне плевать на цифры, я не балерина, и главное то, как я умею управляться со своим телом, а не то, какую цифру показывают весы.

– Корова жирная, – бурчит Рози и презрительно кривит губы, я усмехаюсь. Реагировать на такое было бы глупо. Но злорадство на лице Розалин сменяется злобой, когда Карл говорит:

– Как видишь, ты легче и тебе будет проще подняться на этом грузовом ресторанном лифте, если он существует, так что иди и убей Вальца. А Ката останется со мной.

– Почему? – её голос предательски дрожит. – Она ведь только и хочет, что погубить нас, и тебе опасно оставаться… – Рози умолкает, встретившись с гневным взглядом Карла.

– Ты что же, сомневаешься во мне, Рози? – он склоняет голову к плечу. – Думаешь я настолько слаб, что не справлюсь с ней? Думаешь, что я не предусмотрел все варианты? И когда же я дал тебе повод для сомнений?

– Когда она взорвала фургон, – Рози сглатывает, но взгляда не отводит. – Ты не предусмотрел этого, Карл.

Крумбайн усмехается, перекатывается с носков на пятки, прожигает Розалин взглядом.

– Если не веришь мне, тогда убирайся, – наконец говорит он. – Пошла прочь, я не желаю тебя больше видеть.

– Нет, я не то имела в виду, – в глубине её глаз плещется ужас, – Я верю тебе, я не верю ей. Она наш враг, ты сам говорил, что мы избавимся от неё, когда она выполнит функцию. Что ты устал нянчится с ней и будешь рад, когда её прибьют.

Теперь моя очередь усмехаться, мне Карл совсем недавно говорил другое. Впрочем, я не удивлена, от Крумбайна можно было ожидать любой подлости.

Выражение лица Карла не меняется, и потому, когда он со всего размаха ударяет Розалин по щеке я вздрагиваю от неожиданности. Звук пощечины, звонкий сочный. Рози прижимает к щеке ладонь, глаза её наливаются слезами.

– Пошла вон, прямо сейчас, – Карл делает взмах ладонью, словно прогоняет дворового пса.

Рози безвольно опускает руку, на светлой коже след удара горит алым. Слезы беззвучно катятся по щекам, каплями повисая на подбородке. Я почти уверена, что она не уйдет, бросится ему в ноги, начнет унижаться, просить прощения. Мне неловко что всё это происходит на моих глазах, и я отворачиваюсь, а потом делаю несколько шагов и спускаюсь на дорогу, под дождь. Это оказывается ошибкой. Рози бросается на меня на ходу вытаскивая пистолет, я ощущаю это и в последний момент успеваю развернуться, отклониться и пуля проходит мимо, просвистев у самого уха. Выстрел оглушает, сердце отбивает чечётку о ребра, но рефлексы работают, и я уверенным движением вытаскиваю оружие из-за пояса. Я оказалась права, не прошло и часа как пистолет пригодился.

Рози, увидев ствол, направленный на неё замирает. Будь она профессионалом, поступила бы иначе, но девчонка дилетант. Она открыта. Я делаю эффектный разворот, и ударяю её по руке, разоружая. А потом добавляю болезненный удар под ребра коленом и приставляю дуло к её голове, чуть повыше виска.

– Если уж задумала кого-то убивать, то делай наверняка, – я достаточно сердита чтобы нажать на курок, но сдерживаюсь. Она всего лишь влюблённая дура, и единственный кто заслуживает смерти – Крумбайн, но, как мы уже выяснили, убить его я не могу.

– Пристрели её, – шепчет на ухо Карл и от его дыхания по шее бегут мурашки. – Ты ведь этого хочешь, я знаю.

– Совсем не хочу, – я толкаю Розалин, заставив рухнуть на асфальт и отступаю. – Я говорила тебе, убийства меня не заводят.

– Как хочешь, – он равнодушно пожимает плечами, поднимает упавший пистолет и задумчиво покрутив его в пальцах наставляет не на меня, как я могла бы предположить, а на Рози. – Тогда это сделаю я.

– Карл, не нужно, – она сидит на земле, жалкая, напуганная, с мокрыми от слез и дождя щеками и выставив вперед руки, словно они могут защитить от пули. – Прости меня, я не имела права сомневаться. Я верю тебе, каждому слову. Клянусь, что никогда не предам, я умру за тебя, Карл!

Она неловко перекатывается на бок и встает на колени, сложив руки у груди в молельном жесте. Черт побери, да она сошла с ума если готова так унижаться перед этим ублюдком!

– Я сделаю всё что прикажешь, – произносит она дрожащими губами и повторяет: – Если хочешь, я умру за тебя!

Крумбайн покусывает ус и смотрит сверху вниз задумчиво, наконец он принимает решение.

– А ты права, я хочу именно этого, – Карл делает шаг к Рози и приставляет дуло пистолета к её лбу, но выстрелить не успевает. Кто-то проносится мимо меня темной тенью, и сбивает Крумбайна с ног. Я присматриваюсь и когда до меня доходит кто это, охаю.

– Тилль! – восклицаю я и замираю, когда Карл, опомнившись, стряхивает с себя Линдеманна и бьет его по лицу. Тот дает сдачи. Завязывается драка и, хотя Тилль намного крупнее Крумбайна, силы у противников равные. Несколько секунд я ошалело наблюдаю, а потом замечаю пистолет, выпавший из рук Крумбайна, но до того, как успеваю что-то предпринять, Карл ловко вывернувшись их хватки Тилля наклоняется и подхватывает его.

– Тилль, у него оружие! – кричу я, с ужасом понимая, что ничем не могу помочь Линдеманну. В отличие от него я не могу причинить Крумбайну вреда. Сердце сжимается от дурного предчувствия, я зажмуриваюсь не в силах видеть то, что сейчас произойдет, но вместо выстрела слышу сухой хлопок и душераздирающий крик Розалин.

Я распахиваю веки и замираю, не веря своим глазам. Тилль, невредимый сидит на земле, вытирая разбитый нос, а рядом, в луже крови, медленно вытекающей из раны на голове, лежит лидер «Безымянных» Карл Крумбайн.

– Это ты его убил? – я с непониманием гляжу на Линдеманна. Он отрицательно качает головой и отвечает:

– Твой друг Петер, он должен быть где-то там, – испачканной в крови рукой Тилль указывает на особняк на другой стороне улицы.

– Петер, – тупо повторяю я и рот против воли расплывается в улыбке. Всё оказалось проще чем я думала, неуязвимый Крумбайн мёртв и теперь все мы можем выдохнуть.

Тилль тяжело поднимается, смотрит сначала на меня, а потом на Рози. Девушка по-прежнему стоит на коленях и горько рыдает, прижав ладони к лицу.

– Рози, вставай, все кончилось, – Тилль делает к ней шаг, но замирает, когда она, отняв руки от лица смотрит на него взглядом полным звериной ненависти.

– Гады, – выдавливает она сквозь зубы, – сволочи, все из-за вас!

С прытью, которую я не ожидаю от человека убитого горем, она вскакивает на ноги и бросается на меня. Лицо перекошено от ярости. Я поднимаю оружие, но Тилль не позволяет ей напасть на меня. Он перехватывает Розалин за талию, крепко прижимает к себе, гладит по растрепанным волосам большой ладонью, шепчет что-то успокаивающее на ухо.

Я ошалело смотрю на них, не в силах выдавить ни слова. Понимание приходит слишком поздно. Он любит её даже сейчас. Любил всегда. Любил и помнил о ней лежа в постели со мной, и от осознания этого сердце сковывает холод. Несмотря на то, что Розалин сделала, она по-прежнему значит для него слишком много и мне следовало это предусмотреть. В ту ночь, когда байкеры чуть не прикончили меня на дороге, Тилль вернулся не из-за меня. Он ввязался в эту игру лишь затем, чтобы спасти Розалин и в конечном итоге у него это получилось. Осознав это, я отступаю. Боли нет, есть лишь пустота и горечь разочарования.

Петер предупреждал меня. Мы с Тиллем слишком разные. Он привык к тому что вокруг всегда полно обожающих его женщин и не видит в этом ничего дурного, а я слишком гордая, чтобы терпеть подобное. Дождь усиливается, но Тилль не обращает внимания, так и стоит посреди дороги прижимая девушку к себе. Розалин в его объятьях кажется маленькой и хрупкой. Она больше не вырывается, уткнулась лицом ему в грудь и плачет.

Я здесь лишняя и стоять рядом бестактность. Им нужно поговорить наедине, а мне следует найти своих. Я бросаю на парочку короткий взгляд, и бесшумно выскальзываю из проулка, перехожу дорогу, вхожу в ворота особняка, где по словам Тилля засел Петер с винтовкой. Ещё ничего не кончено, но я ощущаю вкус скорой победы на губах, пускай у неё и горький привкус…

Комментарий к Глава двадцать пятая

Ваши отзывы и комментарии очень греют сердце автора, потому всегда жду их и радуюсь каждому.

========== Глава двадцать шестая. ==========

***

– Ката! – Линдеманн нагоняет меня за секунду до того, как я вхожу в дом. Я отпускаю дверную ручку и оборачиваюсь. Он стоит на дорожке один, обвожу быстрым взглядом сад, ищу Розалин глазами, но девушки нигде не видно.

– Тилль, – улыбаюсь ему, хотя понимаю улыбка выходит натянутой. – Что случилось? Это не тот дом?

– Не тот? О чём ты? – между густых бровей появляется глубокая морщинка.

– Не тот, где Петер?

– А, ну да, – он поднимает взгляд, смотрит на крышу, пожимает плечами. – Не знаю, кажется этот. Точно не скажу, я ведь внутри не был. Да и какая разница, я не… – он внезапно умолкает, проводит рукой по волосам. Они совсем мокрые, тонкие пряди прилипли ко лбу. Дождь, мелкий, затяжной и всё вокруг словно затянуто серой пеленой.

– Где Рози? – пытаюсь заполнить неловкую паузу словами, но вопрос явно неудачный. Тилль поднимает на меня глаза и смотрит долгим тяжелым взглядом.

– Она ушла, – наконец говорит он. – Побежала в тот отель, где идет бойня. Она кричала что должна найти ресторан и выполнить обещание, которое дала этому… – он опять замолкает.

– Зачем ты отпустил её?

– Она была очень убедительна, – он криво усмехается и поднимает руки. Я вижу несколько глубоких кровоточащих царапин на предплечье и тыльной стороне ладоней.

– Если ты хочешь, чтобы я помогала тебе спасти её, то извини, но я откажусь. Она дважды пыталась убить меня и у меня нет желания…

– Плевать на Рози, – перебивает он и быстрыми шагами идет ко мне, поднимается по лестнице, останавливается, напротив. – Я и правда хотел помочь ей, но видимо опоздал. Этот урод разрушил её разум, и я бессилен изменить это.

– Тогда что ты хотел? – это звучит холодно, слишком холодно и Тилль морщится.

– Я думал, что ты мертва, – он берет меня за плечи, и сжимает до боли, – Ты бросила всех нас, сбежала оставив записку, в которой ничего толком не объяснила и до сегодняшнего дня я не знал, увижу ли тебя ещё раз.

– Так было нужно, – я повожу плечами, пытаясь стряхнуть его руки, но Тилль не отпускает.

– Кому? – он слоняется к самому моему лицу. – Мне этого было не нужно! И Мартину тоже! Ополчение рассчитывали на тебя, у вас были договорённости, но ты решила послать всех нас к чёрту и сбежать с доктором и безумным напарником, у которого давно отлетала крыша! И главное зачем? Чего ты добилась?

– Не смей так говорить о Петере, он не псих, – я все же сбрасываю его руки и делаю шаг назад.

– Ну да, конечно, – он нервно усмехается. – Хромой старик с винтовкой, решивший, что он в одиночку может победить самого опасного человека в стране, вовсе не безумец. Когда твой Петер заявился в бункер два дня назад и рассказал, что вас схватили люди Крумбайна, я едва не убил его. Он не имел права тащить тебя с собой, Ката.

– Никто меня не тащил, я сама решила поехать, и справедливости ради, именно Петер убил Крумбайна, так что… – я развожу руки в стороны. – В конченом итоге он его победил, в одиночку.

Тилль отводит взгляд, плотно сжимает челюсти. Я вижу, что он сердится, и понимаю почему. Сбежав, я оскорбила его самолюбие, ему и в голову не могло прийти что кто-то вроде меня бросит его вот так, походя, оставив короткую записку и даже не попытавшись объяснится лично.

– Что с тобой не так, Ката? – он по-прежнему не смотрит на меня. – Почему ты так активно отталкиваешь всех, кто пытается проявить к тебе теплые чувства?

Я невесело усмехаюсь. Всю жизнь я пыталась быть непохожей на отца, но в конце концов стала его точной копией. «Почему ты делаешь всё, чтобы никто не мог любить тебя?» вот что спросила я его, перед тем как мы перестали общаться.

– Что ты хочешь? – повторяю я.

– Улететь в Америку, – он наконец смотрит мне в глаза. – Сегодня же.

– Прекрасный план, – я киваю, удивляясь что его слова не заставили сердце сжаться от боли.

Что-то изменилось за те дни, которые я провела в лагере Безымянных. В ту ночь, когда я покинула бункер, крепкие нити, связывающие меня с Тиллем словно разорвались, и сейчас я не чувствую ничего. Вспоминаю слова Юргена об отличие любви от эмоциональной привязанности, и кажется он оказался прав. То, что я принимала за глубокие чувства никогда ими не было.

– Я хочу, чтобы ты улетела со мной, – Тилль берет меня за руку, но я мотаю головой и высвобождаю ладонь.

– Нет, я уже говорила, что не поеду.

– Но почему? Ты сделала то, что хотела. Крумбайн мертв, Стефан получил отмщение.

Я опять качаю головой. Неужели он сам не понимает, у нас нет будущего. Я никогда не верила в предвидение, но могу с точностью предсказать что случится, если я улечу с ним. Очень скоро вернется к привычной жизни: пьянки, кутежи, шумные вечеринки с друзьями. Не пройдет и пары недель как он встретит кого-то вроде Лили или Рози, юную, смешливую, готовую на всё для того чтобы заслужить его симпатию. А я стану захлебываться от ревности, и искать возможность вернуться домой, но буду вынуждена оставаться рядом и с каждым днем все больше жалеть о том, что отказалась от привычной жизни ради призрачной надежды обрести тихое семейное счастье с тем, кто для этого не создан. В последние месяцы мне некогда было думать о чём-то кроме выживания и мести, но сейчас, когда Карл мертв я снова ощущаю это жгучее томление в сердце. Желание быть кем-то другим. Не собой. Девочкой, у которой не было прошлого, моложе лет на десять, той которая смогла бы стать счастлива рядом с Тиллем. Но никто, даже мифический покровитель покойного Крумбайна не смог бы исполнить это желание. Время не повернуть вспять, я та, кто я есть, и я всё ещё могу быть счастливой, только не рядом с Тиллем…

– Ты сам знаешь почему, – я улыбаюсь ему, на этот раз открыто и приветливо. – Мы слишком разные и у нас вряд ли что-то получится. Мне было здорово с тобой, но теперь у нас разные дороги.

– И ты не хочешь даже попробовать? Да, ты права, мы непохожи и у нас с тобой разные представления о том, что хорошо, а что плохо, но неужели это имеет значение, когда речь идет о столь сильном влечении? Ведь ты, как и я ощущаешь это. Скажешь – нет? Желание, от которого сносит крышу и отключает разум. Ката, я клянусь, никогда до тебя я не испытывал ничего похожего! – Мой отказ задел его, но Тилль выглядит удивленным, не уязвленным и это вызывает уважение.

Может если бы он нашел иные слова я бы передумала, но Тилль честен со мной и не называет страсть любовью. Никогда не называл и за это я могу быть благодарна. Подлец не тот, кто после ночи близости не говорит о любви, а тот, кто лжёт о сильных чувствах там, где их нет. Тилль сложный человек, но не подлец, я всегда это знала. Вместо ответа я обнимаю его за шею и мягко касаюсь губами колючей небритой щеки. Я хочу сказать ему-то что-то ободряющее, но не успеваю, за спиной раздается едва слышный скрип. Тело реагирует мгновенно, я отталкиваю Тилля, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов на ходу вытаскивая оружие из-за пояса, но к счастью применить его не приходится.

– Девочка, уймись! Это я, – Петер вскидывает руки ладонями вперед. Он выглядит больным и очень старым, словно за те пару дней что мы не виделись добавил к прожитым годам еще лет пять, но он жив, и счастье захлестывает меня горячей волной.

– Петер, – выдыхаю я, и бросаюсь ему на шею.

– А ну слезь, глупая, – он смеется и похлопывает меня по спине, – Я едва на ногах стою, а ты как маленькая.

Мне не хочется отпускать его, кажется стоит выпустить Петера из объятий как он снова исчезнет, но я всё же уступаю его просьбам и отхожу.

– Как ты выбрался? Крумбайн сказал мне, что тебя ранили его люди, и ты наверняка умер, – я осматриваю его с ног до головы, но не вижу следов ранения. Петер одет в серый трикотажный костюм, в таких обычно выходят на пробежки, и, если бы не винтовка с оптическим прицелом болтающаяся на ремне за спиной никому и в голову бы не пришло что этот безобидный старик может быть смертельно опасным.

– Крумбайн, – Петер презрительно фыркает. – Да что он знает обо мне, даже если бы его солдаты отстрелили бы мне ногу, я бы всё равно выбрался и выжил, чтобы убить его своими руками. А эти жалкие щенки лишь задели плечо, из-за такой царапины даже новобранец академии не стал бы плакать.

– Петер, ты такой… – я улыбаюсь, щелкаю пальцами ища нужное слово, но не нахожу. – Такой же как был, когда мы служили вместе.

– А что ты хотела, стрики не меняются, – он скрывает улыбку и добавляет ворчливо. – Но честно говоря, если бы мне позволили, я бы с радостью ушёл на покой и провел остаток жизни в уютном домике с видом на озеро.

– Как ты себя чувствуешь? Ты выглядишь бледным и усталым. Почему они отправили тебя, неужели у ополчения не нашлось другого меткого стрелка?

– Я в норме, что мне будет? – отмахивается он – Твоему доктору досталось сильнее, и то он пошел с нами. Кстати, ты его ещё не видела?

– Нет, – я оборачиваюсь чтобы спросить Тилля почему он ничего не сказал мне о Хиршбигеле и понимаю, что тот ушёл.

Я вижу его широкую спину на дорожке, ведущей к воротам, он быстрыми шагами идет прочь. В первое мгновение хочу окликнуть, но удерживаю себя и закусываю губу. Он так и не скал мне «Прощай» но может так оно и лучше, возможно все изменится, и мы еще не раз увидимся с ним в будущем. Мне хочется верить, что оно будет светлым и у нас появится шанс посидеть в баре, выпить по кружке пива и вспомнить о том, что случилось с улыбкой и ностальгией.

– Где Юрген? – я снова смотрю на Петера, – Надеюсь ему хватило рассудка не лезть в гущу сражения?

– Насколько я знаю, да. Мы ждем, когда эти паразиты перебьют друг друга, чтобы окружить их и взять в плен. Мартин, их лидер, ты же его знаешь? – он смотрит на меня вопросительно, и я киваю – Он показался мне здравомыслящим парнем, и прислушался к моему совету не лезть на рожон без особой надобности, так что сейчас все они прячутся в домах поблизости. Идем, я отведу тебя, – не дождавшись ответа он принимается спускаться с лестницы, заметно прихрамывая.

Я обгоняю его и иду к калитке. Тилль уже скрылся из вида, но надеюсь, что, когда выйду на дорогу пойму куда он делся, но Петер меняет мои планы.

– Ката, куда ты? – я оборачиваюсь, и он объясняет: – Мы пойдем задними дворами, незачем рисковать понапрасну, на дороге полно этих обдолбанных отморозков.

Петер сворачивает за дом и уверенно ведет меня через сад, через неприметную калитку, выводящую на соседний участок и дальше, сквозь череду одинаковых белых коттеджей. Дворики, пускай и заросли травой, выглядят уютно. Детские качели приветливо раскачиваются на ветру, благоухают розы на разросшихся без меры кустах, вода в бассейнах на удивление чистая, а площадки для барбекю выглядят так, словно только и ждут, когда хозяева вернутся. Лишь доносящиеся издалека сухие хлопки выстрелов не дают забыть, что мир далек от идиллии, и война ещё не окончена.

К тому моменту, когда мы добираемся до особняка, где по словам Петера меня ждет доктор, я промокаю до нитки и промерзаю так, что зубы стучат. В отличие от Петера, который одет в теплый костюм, моя тонкая футболка и синтетические брюки не спасают от сырости, и я очень надеюсь, что в доме есть камин или хотя бы горячий чай.

Особняк ничем не отличается от остальных, только у дверей на табурете сидит вооруженный мужчина в серой бейсболке, надвинутой низко на глаза. Увидев нас, он вскидывает оружие, но почти сразу опускает. Я не знаю этого человека, но он, судя по всему знаком с Петером. Когда мы поднимаемся на крыльцо мужчина спрашивает:

– Удалось?

– Да, он мертв, – отвечает Петер и мужчина победно вскидывает кулак, потрясая им в воздухе.

За дверью, после небольшой прихожей нас ждет просторная гостиная. Тут к моему удивлению полно народа. Все они сгрудились вокруг прямоугольного стола, на котором разложены какие-то бумаги и карта, и что-то оживленно обсуждают, но стоит нам переступить порог как они умолкают и оборачиваются. Я узнаю лишь Мартина, остальных я раньше не видела, но пожилой сухопарый мужчина с густыми седыми усами кажется мне отдаленно знакомым. Кажется он из военных, но я могу и ошибаться. Если я не обозналась, значит банды уничтожили не всю армию и это даёт надежду.

Мартин бросает на меня короткий колючий взгляд из-под очков, и я понимаю, что восстановить его доверие будет, ой как, непросто. Я тщетно ищу глазами Юргена, но его тут нет.

– Я его прикончил, всё получилось, – говорит Петер, нарушив повисшее молчание и через мгновение комнату наполняют радостные крики и аплодисменты.

На Петера налетают с вопросами, оттесняя меня вглубь помещения. Некоторое время я стою растеряно оглядываясь по сторонам, а потом замечаю плед, забытый кем-то на спинке одного из кресел и иду к нему. Здесь сухо, но мне всё еще холодно и меня немного знобит. Плед колючий и пахнет плесенью, но я всё равно накидываю его на плечи, когда слышу над ухом:

– Я был уверен, ты снова сбежишь. Поспорил с Юргеном, что ты улетишь со своим любовником даже не простившись. Проиграл.

– Мне нечего делать в Америке, у меня там никого нет, – отвечаю я, повернувшись лицом к Мартину. – На что спорили?

– На бутылку шнапса, – Мартин притворно вздыхает, а потом на его твердом лице проступает внезапная улыбка. – Я рад что ошибся, Ката. Ты нужна нам, несмотря на то, что ты так еще заноза в заднице.

Я киваю, сил на ответную улыбку нет. Мартин наконец замечает, что меня потрясывает и хмурится.

– Ты не заболела, случаем?

– Нет, продрогла и вымокла до нитки, – чуть подумав я добавляю: – А еще, наверное, нервы сдали.

– Ничего удивительного, – он дружески похлопывает меня по плечу. – То, что ты сделала для Юргена… – он умолкает, машет рукой на дверь, ведущую вглубь дома и добавляет: – Иди, он на кухне готовит чай и думаю будет счастлив лично поблагодарить за всё.

Я киваю и туже замотавшись в колючий плед направляюсь на кухню, но нахожу её не сразу. Дом огромный, и прежде чем обнаружить нужную дверь я натыкаюсь на несколько спален, в которых тоже сидят незнакомые мне люди, и тренажерный зал, темный и пустой. По моим прикидкам в особняке собралось не меньше двадцати человек, нужно будет попросить Мартина познакомить меня со всеми, ведь если я собираюсь помогать ополчению, мне следует знать всех по именам.

Открыв следующую дверь, я попадаю на просторную кухню. Серый свет льется из большого прямоугольного окна, выходящего на задний двор. Владельцы дома явно обладали хорошим вкусом. Современный кухонный гарнитур в стиле модерн занимает всю дальнюю стену, плавно переходя в барную столешницу из цельного куска черного камня и рядом с ней, спиной ко мне стоит Юрген, колдуя над большим заварочным чайником, из которого поднимается горячий пар и умопомрачительный запах свежезаваренного чая. Он не замечает меня пока я не произношу его имя.

Доктор вздрагивает и оборачивается. Мгновение он смотрит с непониманием, а потом его лицо расплывается в широкой искренней улыбке и глаза словно вспыхивают лучистым светом.

– Ты пришла, как же я рад, – он шагает ко мне и заключает в крепкие объятья и не отпускает так долго, что холод и озноб отступают, оставив место теплой радости и облегчению.

Позже мы пьем чай, усевшись рядом на высоких барных стульях и я пересказываю Хиршбигелю события, произошедшие с той ночи, когда он покинул лагерь “Безымянных”. Выслушав мой рассказ он некоторое время задумчиво молчит, и я вижу, что ему хочется задать какой-то вопрос, но он не решается. Мне хватает интуиции понять, что именно его тревожит.

– Я останусь с вами, Юрген, – говорю я и кладу руку поверх его ладони, покоящейся на столешнице. – Тилль улетел один, я отказалась ехать с ним. Мне нечего делать в Америке, когда тут нужна моя помощь.

Доктор вскидывает голову и смотрит на меня с благодарностью. Слова не нужны, я и так вижу, как он счастлив. Юрген влюблен и для меня это уже не секрет, но ему хватает такта не поднимать это тему сейчас, он понимает: я не готова к новым отношениям. Всё же меня окружают прекрасные люди и если бы я верила в Бога, то сейчас вознесла бы ему хвалу.

– Нас ждет непростое время, – наконец говорит доктор. – Этих проклятых байкеров слишком много и у них полно оружия, но я не сомневаюсь, что мы победим. А когда это случится, пускай на это потребуется несколько лет, я поселюсь в небольшом домике на берегу озера…

– И ты туда же, – перебиваю я с улыбкой. – Петер тоже мечтает уйти на покой и поселиться на берегу озера.

– Это ведь нормальное желание для зрелого мужчины, – Юрген отвечает на улыбку и вокруг его глаз появляются очаровательные морщинки. – Но я не закончил. Я намереваюсь удочерить Еву, как только всё уляжется.

– Удочерить? – эхом повторяю я, пытаясь осмыслить значение этих слов.

– Именно, мой сын скорее всего погиб, – по лицу доктора пробегает тень, но он быстро берет себя в руки и продолжает: – Но я всё еще могу быть хорошим отцом, а девочке нужны родители. Я был уверен, что все доброе во мне умерло в тот день, когда я потерял семью, но оказалось я ошибся. Здесь, – он касается ладонью груди, – у каждого из нас, вместе с душевной болью, и злобой, хранятся неиссякаемые запасы любви и ничто, даже самые жуткие зверства, не могут заставить этот источник высохнуть. И только от нас самих зависит превратиться ли он в полноводную реку или останется едва заметным ручейком.

Я согласно киваю в ответ, он в чём-то прав, даже у Крумбайна, при всей его жестокости и порочности, наверняка было что-то светлое в глубине души, но он выбрал сторону зла и это привело его к смерти. Я же хочу жить и как бы не сложилось мое будущее, я всё рано стану выбирать сторону добра, пускай на первый взгляд это кому-то покажется слабостью.

Конец