Текст книги "Конец ночи (СИ)"

Автор книги: Flikey_ok

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Чувствую, как по щекам бегут слезы. Дьявол, совсем расклеилась. Это от недосыпа. Утираю слезы тыльной стороной ладони и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и в этот момент замечаю то, от чего по спине пробегает неприятный холодок.

Я так увлеклась путешествием в страну воспоминаний, что не заметила хвост. Их много. Не меньше сорока. Словно стая голодных волков, преследующая меня чтобы растерзать. О схватке не может быть и речи. Восемь патронов в пистолете и еще десять в ружье. Семнадцать врагов я положу при самом хорошем раскладе, но остальных это не остановит. В их состоянии не замечаешь смерти товарища и не знаешь страха. Нужно уходить. Бросаю еще один короткий взгляд в зеркальце заднего вида, а потом вдавливаю педаль в пол.

«Порше» резво набирает скорость, и вот уже я лечу по трассе со скоростью 250 километров в час и благодарю тех, кто строил это шоссе, сделав его идеально гладким и таким широким. От скорости захватывает дух, но не в хорошем смысле. Я чертовски напугана и костяшки моих пальцев, сжимающие кожаный руль побелели от напряжения.

На хорошем мотоцикле догнать меня не составит труда, но то ли у них плохие байки, то ли я их мало интересую, потому что уже через десять минут отрываюсь от погони, но скорость все равно не снижаю. Возможно это ловушка. В отличие от меня у байкеров все еще сохранились мобильные телефоны, и они могут сообщить обо мне другим. Но проходит еще десять минут, и я выдыхаюсь. Держать дорогу на такой скорости для меня слишком сложно, и потому постепенно отпускаю педаль газа, а потом, заметив съезд с шоссе резко поворачиваю руль и ухожу на дорожку, ведущую через поле в уютную деревушку, сейчас наверняка заброшенную.

При ближайшем рассмотрении белоснежные маленькие домики с красными острыми крышами уже не кажутся столь милыми. Все окна выбиты, на дорожках сверкают осколки. За одним из покореженных заборов вижу мертвую овчарку. Собака уже раздулась от трупных газов и больше напоминает меховой шар. Ничуть не смущаясь этого, труп клюют вороны. Когда проезжаю мимо, птицы неохотно взлетают. Сделав круг над разлагающимися останками, опускаются на них вновь и продолжают свое безумное пиршество.

Первоначальный план спрятаться в одном из домов приходится отбросить. Не исключено что внутри меня будут поджидать столько же нелицеприятные останки людей и мне вовсе не хочется вдыхать сладкий запах их гниения. Проезжаю на низкой скорости пару домов и вижу распахнутые настежь ворота, а за ними довольно ровную площадку, уложенную кирпичом. Стекла в этом доме целы, значит, осколков на земле быть не должно, и я уверенно паркую «Порше» прямо перед домом и выключаю двигатель. Первым делом достаю пистолет из бардачка, снимаю с предохранителя и лишь потом прислушиваюсь, но внутри машины идеальная звукоизоляция и я не слышу ровным счетом ничего, кроме гулко бьющегося в груди сердца.

Снимаю блокировку с дверей, приоткрываю ее на пару сантиметров и слушаю. Чирикают воробьи в кустах шиповника у забора, ветер шелестит листвой высоких лип. Я улавливаю гудение шмеля, собирающего сладкий нектар с цветов на клумбах под окнами дома, но никаких мотоциклов. Это странно. Они уже должны были быть здесь. Откидываюсь на сиденье и напряженно жду. Если повезет они просто проедут мимо, даже не заметив этого съезда. Если не повезет, то увидят следы шин на земле и поедут следом. Я не сдамся живой. Убью всех кого смогу достать, а потом выстрелю себе в лоб. Никто не станет возить меня голой по городу и насиловать под улюлюканье приятелей.

Вскоре слышу низкий рокот нескольких десятков двигателей. Звук приближается. Я не шевелюсь. Суетливость не даст мне ровным счетом ничего. До меня доносятся обрывки гитарного соло. Кажется это что-то из Металлики. Как не прискорбно это признавать, но музыкальные вкусы у байкеров значительно лучше, чем у покойного владельца этого авто. Невесело улыбаюсь этим мыслям, а вскоре понимаю, что звук двигателей становится тише. Байкеры уезжают дальше по шоссе. Словно камень с души падает. Ставлю «Зиг-Зауэр» на предохранитель и убираю в бардачок. На пол выпадает зажигалка. Думаю снова попробовать закурить, но вспомнив отвратительный вкус табака во рту, отбрасываю эту идею. К черту дурные привычки я только что избежала неминуемой смерти и разве это не повод чуть поберечь свое здоровье. Стефан бы гордился мной.

Интересно сколько еще банд встретиться мне на дороге? До Замка чуть больше трехсот километров, за последние четыре часа я встретила две банды. В математике я не сильна, но полагаю, что шанс наткнуться еще на пару десятков отморозков довольно велик. И в этот момент в моей голове возникает план, чертовски опасный и дерзкий, но мне кажется, он сработает. Банды не любят конкурентов и обычно держаться друг от друга подальше. Им хватает простора в новом мире, и нет нужды устраивать войны за территории или ресурсы. Как не абсурдно это звучит, но единственное безопасное место сейчас это рядом с такими вот группами обдолбанных байкеров, потому я быстро завожу двигатель и выезжаю на дорогу. Мой план прост, я буду держаться позади той группы, и стараться остаться незамеченной. Они не ждут, что кто-то посмеет их преследовать и не станут оглядываться и у меня есть шанс добраться без приключений до нужного поворота, не повстречав больше никого.

На шоссе развиваю скорость под двести километров в час и вскоре нагоняю банду. Сбавляю обороты и аккуратно следую прямо за ними. Поначалу мне тревожно, я страшусь быть замеченной и постоянно снижаю скорость, рискуя потерять банду из вида, но через полчаса такой езды полностью успокаиваюсь. Мой план сработал. Байкерам нет дела до того, что происходит у них за спиной. Они слишком погружены в состояние полнейшего экстаза, что дает им тот синтетический наркотик, который заполняет их кровь. Я же ощущаю эйфорию без химических стимуляторов. Мне достаточно ощущения того, что я выиграла этот раунд. Победа – вот мой наркотик.

Когда адреналин отпускает, снова чувствую сонливость. Ставлю на круизе сто километров в час, среднюю скорость, с которой ехала последние сорок минут, и позволяю себе расслабиться, но все же стараюсь не уснуть. Мне нужен ясный ум, если что-то пойдет не так. И в этот момент раздается протяжный писк. Я вздрагиваю и смотрю на приборную панель. Индикатор топлива в красной зоне. Настроение резко портится. Я так давно не сидела за рулем что уже и забыла о такой необходимости как бензин. Эта машина может ехать только на электричестве, но слишком недолго, к тому же для этого неплохо было бы зарядить ее, а я не сделала и этого.

С заправками сейчас дела обстоят плачевно. Байкерам нужен бензин и потому некоторые топливные станции все еще работают, но вот только никто не знает какие именно. Запасы бензина на них давно никто не пополняет. Все грузовые перевозки закончились еще после первых бунтов. Шансов что на ближайшей ко мне заправке будет топливо и работающая колонка ничтожно малы, а вот встретить там врагов вполне реально, но я должна рискнуть. Без машины мне будет очень сложно добраться до места, и я прекрасно это понимаю. К тому же мне жаль припасы, что лежат на заднем сидении. Их точно хватит на пару недель, а это значит, мне не придется тратить время на вылазки за провиантом и отвлекаться от основной задачи.

Остатков бензина мне хватит на пару десятков километров, и то если буду экономить. Снижаю скорость до пятидесяти километров в час и уже через пару минут теряю из вида банду, за которой следовала. Проходит полчаса. Заправки нет. Я начинаю ощущать неприятный холодок в сердце. В отличие от Стефана раньше я не была везунчиком и, судя по всему с тех пор ничего не изменилось. Я как раз раздумываю над тем как бы забрать с собой из машины побольше еды и не надорваться, когда замечаю на обочине знак с красно-желтой ракушкой Shell. Он сообщает мне, что до заправки шесть километров, и я очень надеюсь что «Порше» дотянет.

Я всегда знала, что на немецкие машины можно положиться. «Порше» без проблем преодолевает это расстояние, хотя индикатор топлива давно на нуле. Я вижу заправку на обочине. Снижаю скорость еще в два раза и ползу вперед, не отводя взгляда от операторной. В ней, судя по вывеске, располагается кофейня, магазин и туалет. Последнее мне бы сейчас не помешало, но прежде чем думать об удовлетворении первичных потребностей, нужно убедиться что здесь безопасно. Если замечу движение, сразу же остановлюсь. Но движения нет. На заправочной площадке никого. Под навесом стоят одиноко три топливораздаточных колонки. Я очень аккуратно сворачиваю с дороги, миную указатель въезда, поникшие флаги, сломанный щит с указанием цен на топливо и паркую машину у колонки под навесом.

Колонка может и не работать. Я понимаю это, но все же нажимаю кнопку открытия бензобака и вылезаю из машины. В нос ударяет резкий запах бензина. К трем солнце раскалило воздух, и дышать очень тяжело. В тени навеса чуть прохладней, но я все равно почти сразу покрываюсь потом. На мне черная толстовка с капюшоном и она явно не предназначена для такой погоды, но сейчас это меньшая из проблем.

Откручиваю крышку на бензобаке и вставляю в отверстие пистолет, а потом затаив дыхание нажимаю на курок. Раздается щелчок, и цифры на табло показывающие количество отпущенных литров начинают расти. Я буквально подпрыгиваю от радости.

Бак полон. Забираюсь в прохладный салон и медленно выезжаю из-под навеса. Здание операторной выглядит зловеще. Автоматические стеклянные двери разбиты, внутри темно. Из-за непрозрачных зеркальных стен я не могу увидеть, что там творится. Живот скручивает спазм. Мне и правда очень нужно в туалет, но стоит ли рисковать ради сомнительного удовольствия сделать свои дела в унитаз, а не в траву на обочине? Мгновение размышляю и решаю, что стоит, ведь кроме туалета вывеска обещала кофейню и если я разживусь в ней приличными кофейными зернами, это будет просто чудесно. Кофе сейчас большая редкость, а свои скромные запасы я любезно оставила Софии.

Паркую машину на свободное место между внедорожником от «БМВ» и итальянской малолитражкой с откидной крышей. Обе машины покрыты толстым слоем серой пыли и мой натертый до зеркально блеска «Порше» выглядит как бельмо на глазу, но я очень надеюсь, что за то время что буду внутри заправки, никто не проедет по шоссе. Достаю «Зиг-Зауэр» из бардачка и, держа его наготове, направляюсь к входу, а потом смело ступаю в темноту.

В нос ударяет резкий запах, что-то кислое, словно уксус пролили. Под ногами, как льдинки хрустят осколки. В моих Мартинсах на тракторной подошве можно не бояться разбитого стекла, но я все же останавливаюсь и жду когда глаза привыкнут к полумраку.

Внутри просторное помещение. Прямо передо мной стойка оператора. Сейчас за ней никого. Слева, как и обещали, небольшая кофейня. Кофе машина раскурочена, и я понимаю, что кофе мне тут не попить. Тут же обнаруживается источник запаха. За стеклянной витриной гниют остатки сандвичей и хот-догов. Они плавают в лужицах черной слизи и над ними вьются мухи. Меня мутит. Зажимаю рот рукой и направляюсь к туалетам. Они расположены справа, в конце темного коридора и я боюсь что и тут меня ждет неприятный сюрприз. Но к моему удивлению туалеты довольно чистые, почти нет запаха, и толчки выглядят сносно. Только вот света нет, а если запереть дверку кабинки так вообще собственного носа не разглядишь. Впрочем, от кого мне тут запираться?

Закончив выхожу обратно в зал. Руки влажные и пистолет держать неудобно. Ищу глазами то, чем можно вытереть ладони. Половина стеллажей опрокинута, но некоторые стоят на своих местах. Продуктов тут уже не осталось, зато полно сувениров с изображением орла на фоне желто-красно-черного флага. На полу валяется плюшевый мишка, сжимающий сердце с надписью «Я люблю Берлин». Кто-то наступил на него грязным ботинком и на его добродушной мордашке отпечатался след протектора. Наклоняюсь и поднимаю игрушку с пола, хотя в этом нет никакого смысла. Стряхиваю грязь и усаживаю его рядом с пивными кружками. Глупо, но ничего не могу с собой поделать.

И когда я уже собираюсь уходить слышу рев моторов. Я бросаюсь к стеклу, с этой стороны оно прозрачно, и вижу, как на заправку один за другим въезжают шесть мотоциклов.

Первый порыв выскочить и начать палить по ним из пистолета, но потом я понимаю, что это не лучшая идея. Пары бензина мгновенно воспламеняться и все может взлететь на воздух. Если и выживу после такого, то непременно получу серьезные ожоги, а без лекарств это прямая дорога в ад. Лучше затаиться тут, внутри и дождаться пока они уедут. Но где лучше всего спрятаться? Времени почти нет. Трое байкеров занимают места рядом с топливораздаточными колонками, а трое остальных бросают мотоциклы посреди дороги. С ними раб. Вижу его мельком. Голый крупный мужчина, на шее строгий ошейник от которого тянется цепь. Лица не вижу, но по фигуре явно немолодой. Меня бросает в жар.

Быстрым взглядом окидываю мотоциклы. Все разные: один чоппер, два спортивных и три классических. Все еще не верю собственной удаче. Только одна банда ездит на всем подряд, та самая, что не имеет ни названия, ни кодекса. И только они берут в рабы и стариков и детей. Говорят их главарь конченый отморозок, и я думаю это чистая, правда.

Трое идут ко мне. Раб на цепи тащится следом. Времени на раздумья не осталось. Бросаюсь в сторону кафе и прячусь под столиком между двумя вульгарными диванчиками обтянутыми искусственной красной кожей. Надеюсь, что вонь гниющих сосисок отпугнет байкеров, и они сюда не сунутся. Пытаюсь дышать как можно тише, но когда байкеры входят в двери, понимаю, что эти осторожности излишни.

От них столько шума, что даже если бы я тихонько напевала себе под нос, они бы меня не услышали. Хочу выглянуть из своего укрытия, рассмотреть их получше, но не могу рисковать. Я справлюсь с ними, тут нет сомнений, но мне нужно, чтобы они остались в живых. Чертовски сложно узнать, где логово банды, но если осторожно сесть на хвост, то шансов становиться многим больше. Конечно, они могут и не ехать в логово, но тогда на кой черт им быть тут, вдали от города, где у них самые забавы? Дождусь, пока они уедут, и двинусь следом. Часом раньше я легко проделала этот трюк с другой бандой и не думаю, что сейчас что-то может пойти не так. Разве что они машину мою заметят, но это вряд ли. Парни в хлам обдолбанные и им не до сравнительных анализов чистоты лакокрасочного покрытия припаркованных у заправки машин.

– Пойду поссу, – говорит один. Голос низкий, грубый.

– Да мы все хотим поссать, – отзывается другой и громко ржет. У этого в голосе визгливые нотки, а смех похож на крик гиены. Против воли волосы на руках встают дыбом.

– Ну, так пошли, отольем на брудершафт, – со смехом отвечает первый голос.

– А этого куда? – спрашивает третий, немного хриплый.

– Туда, на диван. Не ссы, не убежит, – отвечает визгливый и опять гогочет как животное. Наверное, он в восторге от своего чувства юмора крутящегося вокруг одного единственного слова.

Я слышу звон металлической цепи, шаркающие шаги и перестаю дышать. Здесь четыре столика. Молюсь, чтобы они выбрали не тот, под которым прячусь я, но моя полоса везения, судя по всему закончилась. Я вижу крепкие голые ноги с темными волосами, они иссечены алыми порезами и ссадинами. Босые ступни в крови и грязи. Мне жаль этого человека, он ни в чем не виноват, но я не могу рискнуть и спасти его. Единственный способ сделать это – уничтожить байкеров, но тогда у меня не останется шанса узнать, где логово самой скрытной банды и убить их главаря. Порой нужно сделать мучительный выбор и решить чья жизнь стоит дороже. Сейчас выбор не в пользу пленника.

– Сядь, – раздается короткий приказ.

Я вся сжимаюсь, надеясь, что меня не заметят, при этом направляю пистолет туда, где по моим расчетам стоит бандит. Пленник, гремя цепью, покорно усаживается на диван. С каждой стороны по два места и я рассчитываю, что он не заденет меня ногами. Делаю короткие вдохи и выдохи, прикрывая рот левой свободной рукой.

– И не смей смотреть на меня, – слышу звук пощечины и невольно вздрагиваю. Они и ведь и Стефана так воспитывали, наверное. Ну что же это еще один аргумент в пользу моего плана уничтожить эту банду.

Шаркающие шаги удаляются. Я стараюсь не смотреть на голые ноги пленника. Я не настолько бесчувственная чтобы не желать помочь бедняге. Он некоторое время сидит спокойно, а потом начинает елозить на сиденье и все же задевает меня ногой.

Я перевожу дуло пистолета на него, целясь ему прямо в пах. Сначала ничего не происходит, а потом он осторожно наклоняется, и заглядывает под стол и мы встречаемся взглядом. В этот момент я понимаю что проиграла. Я знаю этого человека и не могу позволить ему умереть. Он не узнает меня, что не удивительно. Мы виделись всего пару раз, и вряд ли он тогда обратил на меня внимание. А вот Стефана он бы точно узнал. Они даже на рыбалку вместе ездили. В его серо-зеленых глазах смятение и испуг. Я прикладываю палец к губам. Он смотрит на пистолет, и я опускаю дуло в пол.

– Помоги, – произносит он одними губами, а потом разгибается.

Закрываю глаза и ощущаю, как накатывает злость и отчаянье. Победа была так близка. Я могла убить главаря уже сегодня, но теперь придется начинать все сначала или позволить умереть пленнику, но разве Стефан простил бы мне это? Я не верю, в загробный мир и души среди нас, но верю, что мы не должны предавать память умерших. Если я не спасу этого мужчину, тогда я сделаю именно это, предам память покойного мужа. Открываю глаза и легко выскальзываю из своего укрытия.

– Сиди тут, – бросаю мужичине и направляюсь в сторону туалетов.

Девять патронов. Должно хватить. По дороге хватаю со стеллажа плюшевого медведя, вот и пригодился. Мне не нужно чтобы звуки выстрелов были слышны снаружи.

Убивать людей непросто, но для меня это не люди, потому я не задумываюсь, трижды нажимаю на курок. Никаких чувств, разве что досада из-за того, что мой импровизированный глушитель не справился со своей задачей. В ушах еще стоят звуки выстрелов. Три пули – три трупа. По стрельбе у меня всегда был высший бал. Теперь главное не медлить. Быстро обыскиваю тела, нахожу один пистолет. В темноте не разобрать что за модель. Забираю его и почти бегом направляюсь в зал. С двух рук хорошо стреляют только в вестернах, я же не Клинт Иствуд и потому убираю второй пистолет в карман толстовки. Он тяжелый и с ним неудобно, но бросить оружие непозволительное расточительство.

Выбегаю на свет и чуть не врезаюсь в спасенного мужчину. Он снял ошейник и теперь стоит передо мной абсолютно голый.

– Стрелять умеешь? – останавливаюсь в шаге от него и стараюсь смотреть только на лицо. Грубые черты, кожа с крупными порами, но он всегда мне нравился.

Мне довольно неловко от его наготы, сам же он, как мне кажется, не очень беспокоится из-за этого.

– Да, умею, что за оружие? – у него тихий голос и странная манера отводить глаза.

Вынимаю левой рукой пистолет и протягиваю ему, он мгновение медлит, потом забирает его, касаясь меня пальцами. Несмотря на удушающую жару руки у него ледяные и мне это не нравится. Возможно, он болен. Я вижу множественные раны на его теле, и многие из них выглядят совсем дерьмово, но сейчас не самое лучшее время, чтобы задавать вопросы о самочувствии.

Он крутит оружие в руках и произносит со знанием дела:

– Глок G46, девять миллиметров. Разработан специально для полиции. Девятнадцать патронов в обойме, – поднимает на меня взгляд, и теперь ясно вижу в нем надежду. – Хорошая пушка.

Молча киваю. Похоже, он из тех парней, которые уверены, что оружие делает тебя почти неуязвимым. Огромное заблуждение и оно может быть опасным. Но кто я такая, чтобы лишать его иллюзий. Поворачиваюсь к окну и смотрю наружу. Несмотря на шум от выстрелов оставшиеся бандиты даже не встрепенулись. Двое стоят у своих мотоциклов, в тени навеса и о чем-то болтают, а вот третьего не видно.

– Где еще один? – спрашиваю я и внимательно оглядываю стоянку.

– Курит, наверное, – отзывается мой новый напарник.

– Уверен? От этого могут зависеть наши жизни, – поворачиваюсь и пристально смотрю ему в глаза, в этот раз он не отводит взгляда и отвечает.

– Он курил всю дорогу.

– Хорошо, тогда делаем следующее, – я указываю рукой с пистолетом на тех двоих, что болтают под навесом. – Их нужно убить, быстро и точно. Они сейчас слишком близко к колонкам и если выстрелить неосторожно, то все может взлететь на воздух, а мы с тобой погибнем в столпах пламени.

Оборачиваюсь и смотрю ему в глаза, и вдруг он расплывается в широкой улыбке, от чего вокруг его глаз и у рта собирается в глубокие морщины. Я не понимаю, что его так развеселило, пока он не говорит со смехом:

– Погибнуть в пламени, наверное, это та самая смерть, которой от меня и ждали.

Его обнажённые плечи сотрясаются от смеха. Он прижимает широкую ладонь к губам и беззвучно смеется пару секунд, но довольно быстро успокаивается и говорит уже серьезно:

– Извини, конечно, я буду осторожен. Это все чертовы нервы, честно говоря, я уже не надеялся на спасение.

– Понимаю, – я чуть улыбаюсь, но получается не намного лучше, чем утром, когда я хотела подбодрить Софию. – А теперь пошли, пока они не очнулись и не поняли что происходит.

Я выхожу из дверей. Битое стекло хрустит под ногами, и я еще успеваю подумать, что мой новый друг наверняка изрезал подошвы ног именно тут, когда мозг переходит в боевой режим и такие мелочи перестают иметь хоть какое-то значение. Тот парень, что стоит ближе к колонке первым замечает меня. У него на шее автомат. Он пытается вскинуть его, и в этот момент я стреляю точно ему в лоб. Нажимаю на курок без страха, как и учили. Стреляю я значительно лучше, чем вожу. Парень падает на спину, нелепо взмахивая руками, но я уже смотрю на второго. Он безоружен, и заметив дуло пистолета направленного на него бросается наутек. Стреляю в спину. Выстрел должен попасть в сердце, но в последний момент он отклоняется, и я лишь легко раню его в руку. Он взвизгивает как свинья и, резко меняя траекторию, со всех ног бежит по направлению к выезду с заправки. Целюсь, чтобы добить ублюдка и в этот момент раздается выстрел и парень падает как подкошенный.

«А он неплохо стреляет для музыканта», – думаю про себя, а сама уже ищу третьего.

Место для курения находится позади магазина, я бегу туда и вижу последнего. Он не понимает что случилось, вертит головой из стороны в сторону. Глаза как два блюдца. На вид ему не больше двадцати. Он не убегает. Стоит на месте как олень в свете фар и пялится прямо на меня. Я понимаю что курил он не табак и его одурманенный мозг никак не может переварить поступающую информацию. Стреляю ему прямо в голову. Она взрывается словно переспелый арбуз, так словно это не моя пуля убила его, а мозг разорвало от перегрева. Мерзкое зрелище, но оно завораживает.

– Это так отвратительно, что даже дух захватывает, – слышу прямо над ухом.

– Читаешь мои мысли, – отвечаю я, поворачиваюсь к нему лицом и теперь улыбаюсь по-настоящему. Он улыбается в ответ.

Глупо мы, наверное, выглядим со стороны. Здоровый голый мужик с пистолетом и блондинка в толстовке с длинным рукавом, тяжелых ботинках и армейских брюках.

Внезапно меня накрывает настоящая истерика. Все что я сдерживала в себе эти недели, вырывается наружу неудержимым потоком слез. Силы разом оставляют меня. Я сажусь прямо на асфальт, закрываю лицо руками и рыдаю в голос. Я понимаю, что все это неуместно здесь и сейчас, что нужно уходить и быстрее, что он не тот человек, перед которым мне стоит вот так вот проявлять слабость, но ничего не могу с собой поделать. И тут я ощущаю его руки на своих плечах. Смотрю сквозь пальцы и пелену слез. Его расплывчатый силуэт прямо передо мной. Я убираю руки и теперь вижу отчетливо. Он опустился на колени, прямо на асфальт и заглядывает мне в лицо, а потом говорит очень мягко:

– Даже не знаю чем помочь, но может тебе станет легче, если узнаешь что теперь я твой должник и ты можешь попросить что угодно.

– Обними меня, – говорю, сама не знаю зачем, и он прижимает меня к своему крепкому голому торсу.

Мы сидим так пару минут, пока я окончательно не успокаиваюсь.

– Надо ехать, – говорю я, и он тут же отпускает меня.

– Куда едем?

– Я еду в Замок, – отвечаю я. – А тебя могу высадить где захочешь.

– Я поеду с тобой, – объявляет он и поднимается на ноги, а потом протягивает мне руку.

Берусь за нее и легко встаю, не отводя от него взгляда. Я не уверена, что хочу и дальше быть рядом с ним. Не исключено, что мой путь приведет меня к гибели, а этому человеку незачем умирать за мои идеалы, но не спорю, потому что мне стало намного лучше после его крепких объятий, и я не готова расстаться прямо сейчас. К тому же он теперь должен мне и я отлично знаю, как он сможет расплатиться. Если он провел с бандой достаточно времени, тогда сможет помочь их отыскать, и я очень надеюсь на это.

– Хорошо, – говорю я и наконец, отвожу от него взгляд. – Нужно обработать твои раны и найти тебе одежду.

– Ты ведь не посчитаешь меня больным маньяком, если я заберу одежду у них, – он указывает на трупы под навесом.

– Нет, я сама хотела предложить именно это, – отвечаю я, и направляюсь к машине.

Он проходит мимо, как раз когда я забираюсь на водительское место и говорит:

– Кстати, я Тилль.

– Я знаю, мы виделись в прошлом, – отвечаю я и замечаю удивление на его лице. – Катарина Эльбах-фон-Нольмен, меня представляли тебе пару лет назад на вечеринке в честь выхода вашего альбома.

– Ты жена Стефана? – он останавливается и смотрит на меня с сомнением. – Ката Берг?

Он называет имя под которым меня знали все друзья Стефана.

– Да, только я вдова, – поправляю я и захлопываю дверь со своей стороны.

Тилль секунду смотрит ошарашено, а потом тяжело вздыхает и скрывается с моих глаз. Он возвращается уже одетый. Вещи велики ему, но это лучше чем ничего. Тилль садится на пассажирское сиденье, и я сразу же трогаю с места. Мы и так слишком надолго здесь задержались. О Стефане он больше не заговаривает, и я благодарна ему за это. Я хочу расспросить его про банду, но он откидывает сиденье, закрывает глаза и почти сразу засыпает. Решаю оставить его в покое. Он заслужил отдых. Как и все мы. Но я отдохну позже, когда мы доберемся до места, а пока мне нужно увести нас как можно дальше от этой проклятой заправки, где я убила пятерых.

«Это только начало», – произносит голос в моей голове. Он больше не принадлежит Стефану. Теперь это мой собственный голос и он звучит весьма зловеще.

========== Глава третья. ==========

Du bist jung

und ich bin nett

ich hab ein weiches Doppelbett

jedes Schiff braucht einen Hafen

warum willst du nicht an mir schlafen

***

– Я себе его иначе представлял, – говорит Тилль.

Он наклонился к окну, и внимательно разглядывает Замок, возвышающийся на вершине холма. С этой точки он больше похож на игрушечный: острая крыша; светлые каменные стены, словно кирпичики Лего; сверкающие золотом догорающего дня витражи; а на макушке самой высокой башенки, на ветру, развевается флаг с изображением герба рода.

– Лучше или хуже? – спрашиваю я и паркую «Порше» под раскидистым дубом, словно сошедшим со страниц волшебных сказок.

– Не думал, что Замок будет такой огромный, – Тилль поворачивает ко мне голову, и я отмечаю, что он выглядит совсем больным.

Сон ничуть не освежил его, напортив, кажется теперь ему только хуже: мутный взгляд, покрасневшие глаза, испарина на лбу. Поддаюсь минутному порыву и прикладываю ладонь к его колючей от щетины щеке. Он словно раскаленная сковородка. Тилль смотрит прямо мне в глаза, и я смущаюсь своего жеста. Убираю руку и, стараясь, чтобы он не уловил волнения в моем голосе, говорю:

– Похоже у тебя жар.

– Переживу, я крепкий, – он все еще пристально смотрит прямо в глаза и мне кажется в его взгляде похоть, хотя думать так глупо. Он сейчас не в том положении чтобы хотеть секса.

– Нам предстоит долгая трудная дорога и если у тебя есть сомнения, что ты дойдешь, то лучше дождись меня в машине, – говорю это, а сама думаю о том, хорошо ли он целуется. Кажется, у меня окончательно поехала крыша от горя и напряжения.

– В каком смысле, трудная дорога? – искорки в его глазах потухают, и теперь он смотрит с изумлением. – Разве мы уже не приехали?

– Приехали, но нам нужно попасть внутрь, а это не так просто.

– А почему мы не можем поехать туда на машине, – он указывает ладонью на каменную дорогу серпантином поднимающуюся к главным воротам.

– Замок, неприступная крепость и мы не сможем попасть внутрь через этот вход. Если смотритель Мориц и там, то наверняка отключил видео звонок. Даже если мы станем стучать, он нам не откроет.

– У тебя нет ключей от ворот?

– Нет, они… – замолкаю.

Пульт от ворот хранился в бардачке машины Стефана. Я никогда раньше не бывала тут без него.

– У меня их нет.

– Ясно, – он кивает головой и больше ничего не спрашивает.

Тилль немногословен и мне это нравится. Он проснулся за полчаса до того как я вырулила на поляну перед Замком и попросил воды, а больше я не услышала от него ни звука до самого места. Я ценю в людях умение держать язык за зубами, терпеть не могу болтливых. Дэнни болтал без умолку, не мог ни минуты провести в тишине, словно боялся услышать пустоту в собственной голове. Я очень надеюсь, что София его не убьет. Каким бы Дэнни не был придурком, но он не заслужил смерти. Эти трое подростков были моей семьей последние недели и должно пройти время, прежде чем я смогу не думать об их судьбе.

– А как мы потащим это? – Тилль кивает на коробки с провиантом на заднем сидении.

– А мы и не потащим, – отвечаю и чуть улыбаюсь. – Вернемся за машиной позже, и я загоню «Порше» внутрь.

–Понятно, – он снова кивает. – Ну что, тогда пошли.

–Уверен, что тебе хватит сил? – спрашиваю я. – Дорога все время вверх и большая ее часть проходит по подземному тоннелю.

Тилль лишь машет рукой в ответ и выходит из машины. Я забираю свой рюкзак с заднего сиденья, вынимаю из него все кроме воды и фонаря, бросаю внутрь пистолет и тоже выхожу на воздух.

Все вокруг утопает в золоте заката, и я на пару секунд замираю и впитываю в себя эту красоту. Мы говорим, что мир съехал с катушек, но на самом деле мир это вовсе не люди, его населяющие, а вот это жаркое лето, синее небо над головой, река, что змеится у подножья холма. Ему нет никакого дела до того сколько нас погибнет в жестоких войнах, для него наши тела лишь органические удобрения и каждый из нас рано или поздно вернется в лоно природы, став частью незыблемого. От этих мыслей становится тоскливо, и я гоню их прочь. Обычно я не склонна к подобным размышлениям и не понимаю, что это на меня нашло.