Текст книги "Констанция (СИ)"

Автор книги: Finnis_Lannis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Голова еще кружилась, и девочка поспешила сесть. Внезапно она резко вздохнула. Видимо, боль прошла, уступив место ее собственной, естественной боли, потому что после вдоха голова разболелась, руки и нога ныли, шея затекла.

Она вспомнила, как кричала. Этого не следовало делать в её положении, но боль от пощечины в совокупности с болью в запястьях и ноге заставили её рефлекторно крикнуть. Затем она поняла, что дышала еще далеко до того, как очнулась. Это еще легко отделалась, могла вовсе умереть.

Одного взгляда на руки хватило, чтобы на пару секунд перестать дышать и воспринимать окружающий мир. Запястья посинели, да так, что покрылись фиолетовой крапинкой. Это какая же сила у этого человека?!

Однако по поводу рук девочка не сильно переживала, её больше беспокоило то странное существо, напавшее на нее недавно. Если, конечно, она проспала не весь день. Человеком назвать это существо теперь было сложно, судя по тому, как быстро девочка потеряла сознание при малейшем толчке. Так же это доказывали и жуткие синяки при неаккуратном сжатии. Хотя пощечину он влепил ей довольно сильно. Но тогда кто это?

Как она здесь оказалась? Её кто-то принес, притащил, привез, не важно. Важно лишь кто и куда. Перед ней была затворенная дверь, которая легко открывалась, стоит лишь потянуть на себя.

Девочка медленно встала, прошла к двери и тихо дернула ручку.

Её взору открылась еще одна комната, но на сей раз довольно уютная и очень теплая, в отличие от первой. Здесь царил легкий беспорядок: ковер завернулся в углу, из чего вероятно следовало, что об него частенько спотыкались; на столе был ворох бумаг, которые были исписаны мелким, косым почерком; картина на стене с березовой рощей была сдвинута в бок, но на это Констанция не смогла найти причину. Может, ветер или сквозняк?

Главной вещью этого обычного интерьера был телескоп. Девочка заметила его не сразу, а опознала эту вещь еще позднее, причем сделав это, удивилась сама себе. Обычный интерьер и дорогой телескоп? Внутреннее любопытство зажглось внутри Констанции молниеносно, оставляя гореть там, в ее душе, остатки вопросов о том странном существе.

– О, дорогая моя, вы проснулись! – из другой комнаты вышел пожилой мужчина, держа в руках еще стопку чистой бумаги.

– Здравствуйте, – Констанция, по-прежнему завернутая в одеяло, слегка улыбнулась.

Старик уронил бумагу на стол, прошел к камину и зажег его.

– Грейся, – коротко бросил он, отходя к телескопу.

Девочка приблизилась к огню и присела рядом.

– Скажите, – задумчиво протянула она, – а что это за штука? – она посмотрела на телескоп.

Старик взглянул на предмет, к которому прикасались его руки, и улыбнулся, загораясь ничуть не хуже самой Констанции.

– Это, дорогая моя гостья, телескоп. Я через него наблюдаю за звездами и Луной, – он наклонился и посмотрел в него.

Констанции это движение показалось глупым, и она засмеялась.

– Но ведь сейчас звезд нет, – сказала она, выставляя руки к огню.

– У меня дома очень тепло, несмотря на горящий камин. Так почему же ты греешь руки, сидя около него?

Констанция взглянула на свои руки, на огонь, тепло которого успокаивает её покалеченное тело и дает легкую, но привычную боль.

– Вероятно, потому что мне холодно, – ответила девочка, заглядывая старику в глаза.

– Эти ужасные синяки, – начал он после некоторого молчания, – они ведь уже не болят? Холод притупляет боль, но тебе нужно совсем не это. Ты не греешь руки, а обостряешь боль с помощью нагрева. Ты греешь надежду, но какую, мне неизвестно.

Констанция вновь посмотрела на свои синие руки, которые после убрала от огня.

– Ну а я, очевидно, грею надежду, что в этих ранних сумерках увижу первую звезду. Этого, конечно, быть не может, но надежда не перестает меня покидать, – закончил он, поглаживая свою трубу.

Констанция прекрасно понимала, о чем он говорил. Она действительно грела руки, чтобы почувствовать боль, чтобы хоть как-то питать надежду на то, что она сыта. Это, конечно, не правда, девочка и это понимала, но таила в себе эту крохотную надежду, разогревая ее и ощущая мимолетное успокоение.

***

Фреду пришлось очень-очень долго провозиться с картой, ее правильным расположением и разобраться в условных знаках.

Вдобавок он купил еще и компас, который немного барахлил, но как сказал хозяин товара: «с пути не собьет».

На карте в тринадцати милях находилась еще деревня. Мальчик, сверяясь с компасом, поплелся по дороге, которая была вытоптана сотней лошадей и повозок.

Сгущение сумерек заставило его прибавить шаг и быстрее соображать. По карте ориентировался он еще плохо, хотя у него были неплохие задатки великого путешественника.

Вскоре он вдруг перестал различать дорогу на карте, даже на самой местности. Стоило где-то остановиться, но поблизости ничего не было, лишь кусты, дорога и деревья.

Все же он, повинуясь неведомому чувству, решил идти строго по дороге, никуда не сворачивая.

***

– Как вы меня нашли, господин Льюис? – Констанция сидела в кресле-качалке напротив хозяина дома, старого Льюиса Филлипса, который сидел за столом и небрежно водил пером по бумаге.

– Мне нужно было сходить в город, чтобы купить кое-какую деталь для моей трубы, а то моя уже треснула, в любой момент может сломаться и не увижу я звезд, – проговорил он, сверяя какие-то листочки.

Констанция бросила взгляд в окно. Там поднялся ветерок, но небо было пока ясным. Первые звезды уже заняли свои места на небосводе.

– И по дороге вы встретили меня, да? – девочке вдруг стало стыдно от того состояния, в котором она пребывала тогда.

– Именно так. Я решил, что не стоит такую юную душу оставлять лежать на холодной земле и принес к себе. Твое платье порвалось и испачкалось, а волосы спутались. Я привел тебя в порядок, – Льюис на секунду поднял на девочку взгляд, но тут же вновь углубился в свои письмена.

Констанция посмотрела на себя и обнаружила порванный и зашитый подол платья, поблекшее, но все еще видное пятно от чернил и смешалась.

– Спасибо вам за все это, – проговорила она.

Прошло довольно много времени, и воздух начинал жечь легкие. Констанция вдруг испугалась. Метнула взгляд на старика и ужаснулась посетившей ее мысли. Нет, она не заставит его причинить себе боль. Но как тогда быть?

***

Увидев в кромешной тьме горящие окна, Фред обрадовался и поспешил подойти к одинокому дому. Ему не терпелось зайти погреться, по возможности перекусить и хотя бы часик поспать.

Тропинка, уходящая вниз, была чересчур узкой, поэтому была практически не видна. Мальчик ступал наугад.

От ветра продрогли кости, от долгой ходьбы устали ноги, от усердной работы мозга хотелось спать. Свет из окон он видел все отчетливее, хоть перед глазами уже плыло. Это была его последняя надежда, последний шанс.

Приблизившись к двери, он из-за нерешительности поколебался несколько секунд, но все же постучал.

Констанция, сидящая уже в полудреме, вздрогнула от неожиданного резкого звука. Мистер Льюис тоже вздрогнул, но не так сильно, как девочка. Сначала они оба посмотрели друг на друга, а потом хозяин встал и, дав знак «молчать», прошел к двери. Секундное колебание и дверь приоткрылась, выпуская тепло и свет.

– Чем могу быть полезен? – осведомился старик, глядя на кого-то невидимого для Констанции.

– Не приютите ли уставшего путника на ночь, господин? Я могу заплатить, – донесся знакомый голос.

Сердце Констанции подскочило, она хотела резко встать и где-нибудь спрятаться, но вдруг поняла, что уже не может двигаться, что кислород уже не просто жжет легкие, а уже сжигает их дотла. Пришлось остаться на месте и нетерпеливо поглядывать на дверь.

– Проходи, – старик радушно впустил юношу, закрывая за ним дверь.

Констанция изобразила на своем лице безразличие, но всё равно боязливо вжалась в кресло.

Её взгляд перекочевал в окно, за стеклом которого ничего не было видно. Ничего, кроме темноты.

Фред, мельком осмотрев дом, споткнулся взглядом о Констанцию, которая как ни в чем не бывало сидела в кресле-качалке и что-то высматривала в окне. Его очень удивил её внешний вид: цвет лица был намного бледнее, чем когда он видел её в последний раз. Но щёки были какие-то неестественно красные, неопределенно вырисовывался след от ладони. Неужели её кто-то бил? От этих мыслей у него всё похолодело внутри.

– Так, подожди пока здесь, я пойду и приготовлю тебе комнату.

Льюис скрылся в одной из трех дверей, а в комнате повисла неловкая тишина.

– Привет, – вдруг сказал Фред, усаживаясь рядом с камином.

Констанция медленно повернула голову на источник звука и рассмотрела мальчишку получше.

Все та же рубашка, те же штаны, та же обувь, ничего нового.

– Ты прости меня за такое огромное количество вопросов, – начал он и, видя, что Констанция никак не реагирует, продолжил: – а ты… опять немая?

Девочка удивленно повернулась на него. Вдруг ей захотелось чем-нибудь треснуть его, чтобы перестал задавать такие вопросы.

– Нет, – коротко ответила она, вновь отворачиваясь. Сейчас ей хотелось только покоя.

Мальчик все еще поглядывал на нее, как на неопознанный объект, содержащий в себе тайны, которые, возможно, просто плод его воображения. Ему жутко хотелось спросить про её внешний вид, но здравый смысл останавливал его, ведь нельзя такое спрашивать, тем более, если её действительно кто-то бил.

Но кто? Почему-то первым делом он подумал о старике, который только что впустил его в этот дом. Но потом Фред вычеркнул этот вариант, ибо, если бы это действительно сделал он, девочка не решилась бы оставаться тут на ночь. Выходило, что она встретилась с кем-то по пути сюда.

Фред взглянул на огонь. Эти пляшущие огненные языки завораживали его, заставляли забыть о невзгодах, о вопросах и вообще обо всем, даже о самом себе.

Констанция же, украдкой наблюдала за вдруг замолчавшим мальчишкой. Что-то толкало её заговорить с ним, но волнуясь, что после ее реплики последуют вопросы, она не решалась сказать и слова. Фред же решил, что не будет докучать ей своими вопросами и просто начал искать в этом уютном домике что-нибудь интересное.

Молчание затянулось, господин Льюис куда-то делся, а безвыходное положение девчонки все же пересилило, и Констанция тихо заговорила:

– Слушай, извини за мою дикость, – он повернулся к ней, с интересом ловя каждое её слово, – но ты не мог бы выручить меня еще раз?.. Тогда… я бы могла позволить тебе задать мне пару… вопросов.

Фред словно повеселел. Его бледное лицо, хоть и обогреваемое огнем, наконец-то зарумянилось, глаза, до сего угрюмые и неживые, заблестели, а движения стали ловкими и резкими, он словно очнулся ото сна.

– Что я должен делать? – спросил он, готовый встать.

Констанция помедлила, хоть и прекрасно осознавала, что любое неловкое движение может привести к осложнениям.

– Мне правда неудобно опять тебя просить, – начала она, но Фред уже понял, куда клонит девчонка.

Он, подобно преданной собачке, начал рыться у себя в сумке и нашел малюсенький ножик, который взял для того, чтобы разделять пищу на порции.

Острие впилось в кожу и сделало надрез, не сильно глубокий, но довольно болезненный.

Констанция подождала, когда мальчик ощутит самый пик боли, и видя фиолетовую дымку, потянула ее носом.

Фред, внимательно наблюдая за движениями девочки, начал постепенно переставать чувствовать боль. Она, Констанция, словно вытягивала её из мальчика, подпитывая себя и опустошая его.

Констанция вдруг улыбнулась и прикрыла глаза, откидываясь на спинку стула. Фред наблюдал, как кровь скапливалась в разрезе и стекала по его руке тонкой струйкой. После кровотечение остановилось. Мальчик машинально стёр кровь рукавом.

– Ну, как вы тут? – господин Льюис вышел к ним и вновь опустился за стол. – Путник, твоя комната слева от того окна, – он указал на противоположную от них дверь.

Констанция стала сверлить Фреда взглядом. Тот заметил это практически сразу и, по их немому разговору стало понятно, что девчонка говорить не будет ближайшие часа два. Может, мальчик бы и не догадался, что она имела ввиду этими взглядами, если бы не ее руки. Поначалу он хотел удивиться, мол, почему они такие синие? – но решил отложить этот вопрос, ибо Констанция что-то показывала этими руками.

Языком жестов она владела плохо, знала лишь некоторые движения, когда-то выученные и пригодившиеся ей. Но поймет ли их обычный мальчишка?

Поэтому движения языка смешивались с простыми движениями, которые выглядели понятно для всех.

Все это произошло так быстро, что старик даже не повторял своего вопроса, молчание затянулось только на пол минуты и прервалось коротким:

– Спасибо, всё отлично.

Это, конечно же, был ответ Фреда.

– Отлично? – старик усмехнулся. – Что ж, вы уже можете идти спать. – Потом, после недолгого молчания, они услышали его ехидное бормотание: – сегодня я подрабатываю гостиницей.

Фред поднялся и прошел к двери, на которую не так давно указывал старик, и скрылся за ней.

Констанция вставать не спешила. Ей хотелось ещё немного посидеть на кресле-качалке, спросить господина Льюиса о чем-нибудь, да и вообще хотелось взглянуть в этот телескоп, который стоял напротив неё и манил к себе.

Но старик вдруг встал, подошел к трубе и стал смотреть в неё.

Девочке не терпелось спросить, что же он там видит, но ей было немного неловко отвлекать его от работы. К тому же, говорить она совершенно не могла, силы ее были уже истощены, отчасти сложной дорогой, отчасти неравным поединком.

Между тем господин заговорил сам:

– Звезды сменили свое положение… Это что-то, да значит.

Любопытство пересилило, Констанция, стараясь терять как можно меньше воздуха, осведомилась:

– А по-вашему, что?

Льюис заметил перемену в её голосе, но не придал этому значения.

– Обычно это происходит при смене времени года или года вообще. Но в этот раз что-то не так. Сейчас середина лета, до осени ещё не скоро; так почему же они, звёзды, сменили своё местоположение?

Казалось, что он уже давно объясняет это всё не Констанции, а себе, будто рассуждает вслух.

– Иди спать, – так же мягко, как и всегда, сказал он ей, и девочка немедленно повиновалась.

Медленно и тяжело поднялась, придерживая синими руками тёплое одеяло, и тихонько пошла к двери. Но не успела она дойти до своей комнаты, как старик бросил ей:

– Возьми у себя в комнате плащ. Послезавтра будет дождь.

========== 3 глава. Удовольствие ==========

「－ Где болит? «Там, где никому не видно, － подумал я…”」

Рэй Брэдбери

Рогберт пулей влетел в кабинет, отстраняя назойливую прислугу и обрывая их на полуслове. Ему не терпелось высказать свою долю призрения к господину Бливиллису, который, будучи в хорошем настроении, повел себя просто отвратительно.

Рогберт никогда не поддерживал действия своего «хозяина», ибо были они бесчеловечны. Конечно, он подозревал, что его господин вовсе и не человек, но доказательств никаких не было. Да и существуют ли не-люди вообще? Выяснять это – удел историков, а не его.

Но, пересекая порог этой комнаты, он вдруг замер, словно прозрел, понял, что совершает глупость. Это же его господин. И хоть он, его правая рука, может высказать свою точку зрения на эту ситуацию, но надо ли это?

– Ты чего-то хотел? – господин Бливиллис отложил перо и с серьезным видом воззрился на Рогберта.

Тот, отогнав оцепенение, пришел к выводу, что все-таки стоит возмутиться по поводу того, что случилось вчера, чтобы хотя бы не вести себя, как истеричка, способная зайти с самым грозным и яростным видом, а при виде «хозяина» сдаться и пристыжено уйти, поджав хвост.

– До меня дошло известие, – начал он, выпрямившись, – что вы, уважаемый Долор, избили человека. Почему вы не сказали об этом мне? Зачем вы вообще его избили?

Долор лишь усмехнулся уголками губ и сказал тихим, ровным голосом:

– Почему же ты не говоришь мне, Рогберт, что убил сегодня нашу курицу?

– Эм, причем тут наша курица? Я не сказал вам, потому что всегда так делаю. Зачем по несколько раз на дню говорить, что я убил её?

– Вот и ответ на твой вопрос. Зачем же ты убил её?

Рогберт молчал. Он уже понял, к чему Долор клонит и поэтому решил, что больше ничего по этому поводу не скажет.

– Я всё понял, – коротко сказал он.

У Рогберта был странный фетиш – он раз в неделю приходил на двор около дома Бливиллиса и убивал одну или две курицы. Зачем? Просто ради забавы. Иногда он просил приготовить ему это несчастное животное, причем самым изысканным способом. Видимо, именно это объединяло его и Бливиллиса, правда, у последнего такие «забавы» были намного серьезней. К тому же, эти курицы были своеобразной платой за работу, которую он выполнял на службе у господина. Работа была пустяковой, так что рассчитывать на золото или серебро смысла не было.

Господин Бливиллис хотел опять заняться своими делами, но резкий, слегка визгливый и высокомерный голос пронзил наступившую на мгновение тишину.

– Пока я шел сюда, нашел вот это, – Рогберт раскрыл кулак и показал простую ленточку лимонного цвета. Через несколько секунд он вновь спрятал ленту к себе в карман.

– И что?

– Вы хотите сказать, что носите женские ленты? – Рогберт вскинул бровь.

– Ты не знал? – невозмутимо ответил Бливиллис.

Рогберт молчал, смотря то господину прямо в глаза, то поверх его макушки.

– Господин, не стоило так его избивать, – после короткого молчания пролепетал он.

Долор встрепенулся.

– Кого? Ах, того человека? Подумаешь, невелика потеря. Таких чертей навалом, – он вдруг сделал паузу. – Что-то мне в нем не понравилось, – господин Бливиллис задумался, но видя, что пришедший собрался уйти, вдруг попросил: – ленту только оставь здесь. Она же всё-таки моя.

Рогберт повиновался и поспешил скрыться, оставив Долора рассуждать в одиночестве. Когда дверь негромко хлопнула, Долор поднял взгляд и устремил его на лежащую перед ним ленту. О чем-то подумав, он усмехнулся.

***

Констанция собралась с первыми лучами, проверила, все ли на месте собралась уже выйти из дома, как неожиданно вспомнила: забыла плащ. Ей до сих пор было не понятно, как хозяин дома мог расстаться с таким дорогим плащом. Этот плащ был очень плотный, большой и теплый. Летом в нем ходить было бы проблематично.

Плащ девочка сразу же накинула на себя. Пытаясь совладать с застежкой на груди, она совсем забыла, что здесь не одна и вспомнила об этом только после короткого вопроса:

– Помочь?

Льюис уже сидел за столом с бумагами и держал в руке стакан теплого чая. Он смотрел куда-то мимо Констанции, скорее даже не на неё, а на свой плащ. Бывший.

Девочка лишь коротко кивнула.

Звездочет медленно подошел к ней и аккуратно застегнул ремень на груди. Плащ был явно великоват его новой обладательнице и ощутимо тяжеловат. Констанция поблагодарила хозяина дома.

У себя в комнате она так же нашла кожаную сумку, в которой некогда лежали яблоки и мед. Эти продукты она отдала господину Льюису, как плата за плащ и за то, что она переночевала одну ночь у него. Конечно, на всякий случай она оставила пару яблок себе.

Всю ночь ее мучил выбор: звать ли с собой Фреда или уходить без него? С одной стороны, ей до сих пор не нравятся его вопросы, его внешность и голос, а с другой – он довольно полезный человек в плане «еды». Да ещё он вполне сможет изъясняться с людьми в то время, когда она сама не сможет. Таскать с собой книгу и объяснять свои слова жестами у неё больше не было никакого желания. Как бы долго она этим ни занималась, привыкнуть к таким методам сложно.

Ночью ее болевые ощущения прекратились, и вот-вот будет нужна новая подпитка. До следующей деревни далеко, поблизости нет ни души, которая способна чувствовать боль, поэтому она все же решила взять Фреда с собой. Тем более, кажется, она должна ему пару ответов на его вопросы.

Вздохнув, она присела на пороге дома и стала наблюдать за движущейся природой.

Фред встал, нехотя собрал свои вещи, и давая серебро Льюису, поинтересовался:

– Девчонка, которая вчера была здесь, она еще останется у вас?

– Она ушла с первыми лучами солнца, – охотно поведал старик, глядя мальчику прямо в глаза.

Фред хотел уже уходить, но звездочет его задержал:

– Погоди-ка, – мальчик послушно остановился. – Вот, держи, – Льюис взял что-то со стола.

В руку к Фреду перекочевала баночка с медом.

– Я мед не ем, так что можешь взять его себе.

– Спасибо.

– Удачи вам в дороге, – сказал старик и вновь сел за свой стол.

Фред кивнул и выбежал из дома. Может, он ещё успеет догнать Констанцию?

Лучи солнца на мгновение ослепили его, и он прикрыл глаза, не переставая быстро идти.

– Куда ты так заспешил? – насмешливо спросила Констанция, сидя на пороге чуть позади него.

Фред немедленно обернулся и на его лице застыло выражение шока, слегка смешанное со смущением. Констанция сидела, подперев подбородок рукой, и с лукавой полуулыбкой рассматривала мальчишку перед ней.

– Мне… надо спешить, – только и смог выдавить он, нехотя отворачиваясь от неё.

– Погоди, – негромко сказала она, вставая.

Мальчик сейчас и не думал куда-либо идти, а после её реплики и вовсе замер.

– И куда же ты так спешишь? – спросила она, слегка переводя взгляд в его сторону.

– Не знаю, – коротко ответил он, успокоившись. – Возможно, на юг.

Они оба замешкались. Полминуты стояли, смотря прямо перед собой, представляли, что их ждет в будущем, одновременно раздумывая, что друг другу сказать.

– Тогда нам по пути, – вдруг сказала Констанция, по-прежнему глядя вперед. – Правда, идти дальше одной мне будет немного сложно. Ты прекрасно знаешь, что говорить с людьми я могу не всегда.

Фред посмотрел на неё, открывая рот, чтобы что-то сказать, но вместо внятной речи выходил лишь воздух.

– Я хочу спросить, – медленно проговорила девчонка, опуская глаза, – ты не будешь против путешествовать со мной, путник Фред? – ее голова повернулась к мальчишке, но глаза смотрели куда-то сквозь него, словно она говорила с воздухом, а смотрела вообще на пейзаж, раскинувшийся поодаль от нее.

Мальчик молчал, но в душе уже говорил «да», при чем это слово заполняло его всего, не оставляя даже словосочетания «я подумаю».

Констанция, неведомым ей чувством, уже знала ответ, но упорно делала вид, что абсолютно не догадывается о дальнейшем развитии событий.

Фред, выхватив момент, когда голос его не дрожал, а дыхание не прерывалось, сказал:

– Не против, Констанция, – он взглянул на нее и вся его робость, все волнение испарилось.

Девочка слегка улыбнулась и в последний раз взглянула на дом позади них, мысленно поблагодарив кров за теплую ночь.

Вдруг Фред совершенно случайно кинул взгляд на плащ Констанции и, не думая, спросил:

– Откуда на тебе плащ?

– Один знакомый сказал, что будет дождь, – спокойно произнесла она.

– Сегодня?

– Нет.

– Тогда зачем плащ?

– Дождь же.

– Но ведь не сегодня!

На этом они замолчали и медленно двинулись на юг. Первые полчаса они шли молча, не говоря ни слова даже в воздух, а последующие полчаса активно спорили.

– Да мне просто интересно! – воскликнул Фред, волочась за Констанцией, которая, вопреки своим ожиданиям, смеялась.

– Ты уж извини, путник, но я не демон, – еще посмеиваясь, ответила она.

– Но и не ангел, знаешь ли, – съязвил он, оскорбленный ее несерьезностью. – Может, ты какое-нибудь божество?

Это предъявление вызвало новый залп смеха, но более вялого, чем в первый раз.

– Нет же, нет! – воскликнула она, словно ответ был на поверхности, но мальчик никак не мог до него добраться. – Бери ниже!

– Нечисть? – догадался он.

По новому приступу смеха он понял, что опять промахнулся.

Фред беспомощно вздохнул. Ему был не понятен этот смех, его причины и настроение. То ли она смеялась чисто от веселья, то ли насмехалась над ним, над его глупыми словами. Это ломало его голову, заставляло отгородиться от реальности, перестать воспринимать эту реальность, только, чтобы подумать.

– Но тогда кто же ты? – в сердцах воскликнул он, исчерпав все предположения на этот счет.

Констанция больше не смеялась и даже не улыбалась, но и серьезной не выглядела. Ну, по крайней мере, со спины.

– Незачем тебе это, путник, – проговорила она спокойным, ровным голосом, словно это не она несколько секунд назад безудержно хохотала.

Эта ее приставка «путник» в каждом прямом обращении к нему его ужасно раздражала. Словно они просто встретились и завязали разговор, потому что им в одну сторону. Хотя, так почти и было, но ведь они уже более-менее знакомы, к чему все эти приставки?

– В таком случае, скажи, что это за синяки на твоих руках? – Фред начал отставать, поэтому подбежал прямо к ней и шел теперь с Констанцией в одну ногу. – А ещё лицо. Что с тобой случилось?

В последний момент Фред понял, что сказал лишнее. Теперь она будет считать его бестактным балбесом, хотя тот и имел голову на плечах. Просто вырвалось у него от злости.

Девчонка посерела, попыталась спрятать руки и лицо, скорее по привычке, от безысходности, чем от надежды, что он, не видя их, забудет про свой вопрос и оставит ее в покое.

– Это совсем не важно, – быстро буркнула она, опуская голову. – Не с тобой же случилось. Тем более это не смертельно, я переживу.

Мальчик, до сего момента не сводивший с нее глаз, отвернулся в противоположную сторону и немного помолчал. Констанция подумала, что легко отделалась, но всё же на всякий случай натянула капюшон на самый лоб.

– Когда я резал свою руку твоим ножом, этого не было, – зачем-то сказал он.

Констанция никак не отреагировала, лишь слегка потерла запястья пальцами. Это движение причинило ей сильную боль, но девочка по привычке её даже не замечала.

И вновь они замолкли, задумчиво водя взглядами по сторонам.

Фред раздумывал, какой вопрос можно было бы задать, чтобы получить на него прямой, искренний ответ. Констанция казалась ему существом скрытным, но, тем не менее, не умеющим контролировать свои эмоции и идущая на поводу у своих инстинктов.

Констанция приводила более значительные выводы об ее новом спутнике. Жил он не богато, но это настолько очевидно, что и в доказательствах не нуждается; путешествует он оттого, что мать, последняя державшая его нить, умерла, и теперь, не смотря на отсутствие естественной боли, он ощущает что-то вроде стыда, поэтому решает покинуть родные края. С чертами характера тоже все было примерно ясно: вспыльчивый, немного глуповат, отходчив (но это не точно), обладает чувственной натурой, любит задавать вопросы.

– Давно ты путешествуешь? – задал вдруг вопрос Фред.

Констанция помедлила с ответом, но не попыталась увильнуть или ответить уклончиво.

– Скоро пойдет третий год, – проговорила она, смотря под ноги.

– А где твоя мать?

Фреду, после всего того, что случилось с ним, было неловко задавать такой вопрос, но, тем не менее, интерес мучил его. Констанцию же вопрос не смутил, она без утайки ответила:

– Возможно, ушла куда-то и там умерла, возможно, просто ушла, мне не известна ее судьба. Надеюсь, мне не доведется в дальнейшем видеть её или слышать о ней.

Фред не поверил ей. Было заметно, что эта девочка страдает от одиночного образа жизни, что ей поскорее хочется найти кого-то, близкого по духу, а может быть, и по несчастью.

– Но что-то ведь заставило тебя уйти из дома, – предположил Фред, прикладывая пальцы к подбородку.

Девочка вздохнула и пояснила:

– У меня, через четыре года после ухода матери, умер отец. Я просто не могла оставаться дома и жить, как прежде. Ты можешь понять меня.

Фред немного помолчал, глядя то на Констанцию, то на мимо плывущие деревья.

– Допустим. Но тебе действительно так нравится путешествовать одной и слоняться в поисках пищи? – проговорил он, направляя свой взгляд на ее черные волосы. – Как я понял, тебе это не слишком нравится.

– Но я привыкла. Такой образ жизни закаляет и помогает ни от кого не зависеть.

– Ага, и бояться людей, – буркнул он, понимая, что проиграл этот словесный поединок.

Констанция услышала лишь слабое бормотание и не приняла его всерьез. Сейчас в ней зашевелился голод. «Если до сих пор ничего не найду, то принесу этого путника в жертву», – решила она, слабо хватаясь за легкие.

– А куда мы направляемся? – последовал от него очередной вопрос.

Констанция вздохнула и уже собралась ответить, как вдруг почувствовала едкий запах. Запах боли.

– Путник, стой тут, – приказала даже не она, а ее инстинкт охотника.

Фред послушно остановился, а девчонка стремглав пустилась сквозь густо растущий кустарник, прямиком в неведомую тьму.

Запах здесь становился ощутимее, ярче, и если сначала Констанция могла еще буркнуть «показалось», то сейчас ее уверенность достигла пика.

Пробежав пару метров, она остановилась, как вкопанная, потом стала выискивать предмет, который излучает этот самый запах.

Это был не лес. Вокруг было много деревьев, но лесом, тем не менее, назвать это место нельзя было.

Из-за такого количества деревьев и кустов сложно было определить источник, но поиски всё же не потребовали много времени. Констанция разглядела в траве серое пятно.

Этим пятном был кролик, который, попав в капкан, поранил лапу и теперь сидел, испуганно озираясь по сторонам. Из его лапы сочилась кровь и скоро сюда должны были сбежаться хищники, чтобы окончательно разделаться с грызуном. Если, конечно, до этого его не найдут люди, поставившие этот капкан.

Констанция, спрятавшись за деревом, тихо присела. Сзади нее послышался едва слышный шорох. Девочка тотчас же обернулась на звук.

Перед ней стояла девушка, нет, скорее женщина – с ослепительно белой кожей и перламутровыми волосами. Незнакомка разглядывала Констанцию с любопытством, как какую-то экзотику, но во взгляде ее все же проскакивали лучи презрения, которые та, возможно, упорно прятала.

Констанция не знала, что делать. Разобраться с кроликом, или заговорить с незнакомкой? Душа тянулась к незавершенному делу, но сделать пришлось второе.

Она заговорила сама. Аккуратно приблизилась, и ее зрачки резко расширились, будто она являлась кошкой в человеческом облике.

– А как же твой спутник? – спросила женщина, выдыхая каждое свое слово.

Голос у неё был мягкий, глубокий с неким завлекающим придыханием. Констанция почувствовала, как всё внутри неё задрожало.

Рука незнакомки осторожно потянулась к темным волосам девочки, словно желая их потрогать. Констанция, вопреки своей же мысленной команде «замри», резко, даже слишком резко, отшатнулась. Ее спина уперлась в дерево.

– Кто ты? – как можно тише спросила девочка, все еще надеясь, что трусишка-грызун остался на месте.

Рука неожиданно застыла у самой щеки девочки и была притянута обратно к ее обладательнице.

Незнакомка была оскорблена таким вопросом, о чем прямо высказала:

– Оскорбительно! Милая моя, я та, в ком нуждается весь мир. Неужели не знаешь моего имени?

Видя, что Констанция никак не отреагировала, незнакомка фыркнула. Поодаль от девочки она заметила того самого кролика и чувствуя то же, что и Констанция, подошла к нему.