Текст книги "Констанция (СИ)"

Автор книги: Finnis_Lannis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Девочку словно кипятком обожгло. Она затравленно взглянула на дверь, и лицо мгновенно потеряло пигмент.

Понимая, что молчание затянулось, она быстро пробормотала:

– Секунду, я…

– Я понял. Жду.

Он не уходит!

Ах, ну да, с чего бы?

Констанция взглянула на себя в зеркало.

Вид все еще был немного болезненный, но, в целом, весьма адекватный.

Это будет первый раз за несколько дней, когда девочка впустит к себе в комнату кого-то, кроме Мелинды. Надежды на полное избавление от оков хозяина особняка нет никакой. Теперь нет.

– Входите, – спокойно сказала она, неуклюже садясь на кровать.

Долор уже выглядел как всегда и не выказывал никаких признаков расстройства или злости. Самый обычный, как и всегда.

– Готова покорять таверны? – задорно спросил он, стоя у порога.

«Нет, только не снова», – скривилась девочка, отводя взгляд. Ей уже до чертиков надоел и этот особняк и его обитатели. Ей непременно хотелось или оставить пощечину на лице этого монстра или бежать сломя голову от него подальше.

Не видеть бы этих проклятых глаз, их злобного блеска и злобного, отражающегося силуэта. Забыть бы режущий слух голос, противное шипение, его низкий тембр. И внешность бы забыть.

– Но, я не хочу, я устала, – попыталась отмахнуться она.

Долор усмехнулся, словно они играли в какую-то азартную игру на деньги.

– Но ты наверняка голодна, – не отчаивался он.

– Я поем в обед.

– Да ну, пошли.

И она пошла. Что ей еще оставалось делать? Упереться до самого конца и строить из себя обиженную и ничем не интересующуюся барышню?

Она попыталась отказаться, но ее прижали к стенке, а в таких случаях лучше не отнекиваться.

Ей казалось, что в такой ситуации действительно невозможно отказать человеку, но это было не совсем так.

Долор мог бы оставить ее в покое, упрись она сильнее. Но она прогнулась, что его даже обрадовало.

«Стоит больше с ним проводить времени, это к лучшему», – решила, наконец, Констанция, тащась следом за широкой спиной.

«А у нее не такой толстый стержень, как я предполагал», – размышлял Долор.

Они зашли в знакомое помещение и сели в середине комнаты.

– В это время здесь обычно всегда много народу, – сказал Долор.

Констанция лишь кивнула, с некоторой тоской поглядывая на соседние столики и наблюдая, как мужчины и женщины отхлебывают пиво и с жадностью поглощают курицу.

– Хочешь? – спросил Долор у Констанции, наблюдая за ее взглядом.

Ей пришлось кивнуть. Девочка сделала этот жест автоматически, как будто бы у нее не было выбора.

И только потом до нее дошло, что именно в этот момент можно было отказаться.

Сейчас Долор был веселее, чем обычно. Он много говорил, энергично жестикулировал, а еще иногда улыбался, а не ухмылялся.

Такая его улыбка шла ему гораздо больше ехидного оскала, который хозяин любил показывать всем своим недоброжелателям и завистникам.

– Тебе не скучно? – спросил он у девочки, когда та уже в сотый раз зевала от сонливости.

– Нет, я просто хочу спать, – пробормотала она, укладываясь головой на столик.

«Она еще слабее, чем я думал. Видимо, я ее переоценил», – подумал Долор, подавляя свою привычную усмешку.

– Устала? – заботливо осведомился он, немигающим взглядом уставившись на нее.

Констанция не могла понять, устала ли она или просто не выспалась. Все как-то давило на нее, мешало адекватно думать и действовать.

Она совсем не заметила, что Долор замолчал.

Он заворожено глядел на нее, выискивал какие-то скрытые ранее черты ее лица. Пытался ненароком прочесть ее скудные мысли, от которых она просто мечтала избавиться.

– Ты точно в порядке, Констанс? Вид у тебя убогий, – сказал хозяин, но моментально прибавил, спохватившись, – извини.

Девочка лишь кивнула, не в силах свои разжать губы.

Долор обвел взглядом помещение. Людей стало немного меньше, остались только круглосуточные завсегдатаи, которых Долор знал буквально по пальцам. С некоторыми он не был знаком вовсе, хотя не раз видел их здесь.

Такие грязные.

Они не имеют дома.

Но зато у них всегда есть немного мелочи на пиво и куриную ножку.

От этих мыслей лицо хозяина ни разу не дрогнуло. Он часто думал об этих людях и больше ничего кроме отвращения и презренной жалости не чувствовал.

«И почему мы ходим именно сюда?» – подумала Констанция, отгоняя сон.

Здесь так тоскливо и страшно. Здесь подают невкусную курицу. Здесь нет приличного общества. Здесь от всего тошнит.

Хочется спать, невыносимо хочется спать.

– Хочешь еще чего-нибудь? – спросил Долор, когда Констанция уже окончательно расправилась с курицей.

Та покачала головой, мысленно желая выйти отсюда куда-нибудь и хорошенько вырвать.

Она придерживала рот рукой, чтобы не опустошить свой желудок прямо здесь. Почему-то от вида этой курицы, от ее запаха и вкуса хотелось сейчас же вывернуться наизнанку.

– Поговаривают, что у меня завелся кто-то, кто способен поглощать боль, – проговорил Долор, внимательно наблюдая за реакцией девочки.

Констанция сидела с каменным лицом, и лишь в глазах ее четко отражался страх.

Он говорит не о ней. Не о ней же?

Тем временем ее рука, прикрывавшая рот, впивалась в лицо все сильнее, как будто помимо рвоты могли остановить и еще не сказанные лишние слова.

– У тебя нет предположений, кто бы это мог быть? – продолжил он, как ни в чем не бывало.

– Увы, – неуверенно начала девочка, но тут же обрела уверенность в голосе, – нет.

– А жаль. Я бы очень хотел знать, кто это.

– И зачем? – так же безразлично отозвалась она.

Опять захотелось ударить его по лицу.

– Он бы мне во многом помог. Мне не хватает таких талантливых людей.

– Он бы стал вашим преемником?

– Да, возможно. Тогда бы он мог занять мое место. Ты же знаешь, одухотворениям простые люди не нужны.

– Одухотворения меняются? Я думала, что они бессмертны и преемников имеют только, чтобы незаметно приходить на вражескую территорию, – сказала Констанция и сразу же пожалела, что вообще это ляпнула.

Открыла перед ним почти все карты. Если он не глупый, то сможет догадаться, зачем и почему она это сказала.

Ладонь вновь легла на губы, отчасти потому что все еще тошнило, но по большей части, потому что язык все еще горел от неосознанного предательства.

Убьет ли он ее, если узнает, что Констанция – его враг? Господин Бливиллис не выглядит, как человек, готовый прощать или смириться.

Он вообще не выглядит, как человек.

– Много же ты знаешь в этом деле! – с сомнением взглянул на нее господин Бливиллис.

Его немного напугала такая осведомленность в этой сфере.

Ронк вполне могла взять эту девчонку, как своего преемника. Тогда все будет очень плохо.

Долор принялся активно соображать. Констанция следила за его бегающим взглядом и не могла поверить, что он догадался. Но вот, он снова сфокусировал свое внимание полностью на девочке, готов был что-то сказать.

Констанция пристыжено молчала, все еще коря себя за разговорчивость.

Он же враг.

А врагам не положено рассказывать так много.

– Преемники нужны не только для того, чтобы проникать на территорию врага, но также и для того, чтобы они в случае чего могли сменить своего господина. Я не бессмертен, меня запросто может убить… та же Лер Ронк.

Констанция вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Нет, она не позволит ему открыть последнюю свою карту.

– Кто это? – наивно спросила она, не пряча взгляда. Это может только навредить.

– Одна моя давняя знакомая. Но, чтобы тебе было понятнее – она одухотворение удовольствия. Ты, должно быть, слышала о ней. И так, как она моя противоположность, она не может заходить на мою территорию без преемника.

– Ясно. И вы не боитесь, что она может найти его в скором будущем?

О, черт. Опять неправильный вопрос. Девочка вновь перехватила непослушный рот рукой. Она едва держалась, что бы ни сдаться прямо в его когтистые лапы, но последние осколки разума вдруг всколыхнулись.

«Ну почему у меня каша вместо мозгов?!» – негодовала на себя Констанция.

Надо срочно исправлять ситуацию.

– А кто сказал, что она вообще собирается на меня нападать? – Долор удивленно вскинул брови.

Этого вопроса она и не учла. Глупая, глупая дурочка, сейчас он легко тебя раскусит.

– Ну, я так, чисто теоретически. Никогда нельзя исключать такую возможность, как нападение, – сказала Констанция, силой подавляя дрожь в голосе.

– Ну, если представим, что она нападет на меня и уже нашла для этого преемника, то, как бы ужасно это ни было, я должен узнать, кто это и убить его.

Внутри девочки все похолодело. Если он узнает, что это она, то он убьет ее, даже не задумываясь.

– Это похоже на какую-то игру, где надо угадать убийцу и арестовать его, только…

–… только немного наоборот, да?

– Да. Мне было бы интересно за этим наблюдать, – проговорила девочка бесцветно.

Констанция не поняла, отвела ли она хоть немного подозрения от себя, но судя по тому, что Долор рассмеялся (возможно, искренне) после ее фразы, он перестал ее подозревать.

Еда по-прежнему подступала к горлу, а руки бессильно сжимались и разжимались. Она была доведена до настоящего отчаяния.

– Я хочу спать, – сказала девочка, зевая.

Долор кивнул, и они вышли из таверны.

– Знаешь, – сказал Долор, когда они уже шли по улице, окутанной мраком, – будь этой преемницей ты, я бы не убил тебя.

Констанция удивленно на него посмотрела. Неужели?

Долор заметил, как сильно она оторопела от этих слов.

– Ну, по крайней мере, сразу, – добавил он и улыбнулся.

Констанции стало страшно.

***

Когда они пришли обратно в особняк, Долор решил заглянуть в столовую, чтобы прояснить ситуацию с таинственным поглотителем боли. Констанция решила, что присутствовать там точно не будет, иначе ее хватит удар от его слов или прошибет пот. В общем, она быстро себя сдаст.

Она забежала к себе в комнату, ловко обойдя ничего не понявшую Мелинду и села за столик, обращая внимание на себя в зеркало.

Бледное с вкраплениями лицо, глупое и жутко странное, испуганные глаза и дрожащая нижняя губа. Он действительно вселял невероятный страх.

Разговаривая с ним, Констанция не могла контролировать свои эмоции и мучилась оттого, что в любой момент могла выдать то, что она и есть преемница Ронк.

Он знает, что Ронк идет к нему. Он уже понял, что у нее есть преемник.

И не дай Бог, чтобы он узнал, кто это на самом деле.

Господин Бливиллис, как же вы отреагируете, если узнаете, что ваш талантливый поглотитель боли, ваша последняя надежда на спасение, уже давно отдала себя в руки вашего врага? Что вы скажете на это?

Легкие заболели.

Отлично, время поесть по-настоящему.

Констанция хотела встать и выйти из комнаты, но вовремя осознала, что все сейчас должны быть в столовой и в данный момент Долор читает им нотацию о том, как ему важно знать, где тот человек, который может поглощать боль.

А он был у себя в комнате и боялся каждого шороха. И вечер никак скрасить не получалось, потому что Мелинда не приходила. Книг в ее комнате не было, смотреться в зеркало было тошно, на улице опасно и страшно, а ванная все еще хранила запах крови с рук горничной.

Констанция попыталась что-то сделать со своими волосами, но не смогла поднять руки, чтобы отсечь их к чертям собачьим, поэтому черные локоны продолжали беспорядочно рассыпаться по плечам.

Схватилась за лицо. Это место, а конкретно эта комната нестерпимо давила на нее, словно бы просила что-нибудь сделать со всей этой ситуацией. Но сделать ничего не получалось. Еще не время.

Констанция поздно легла спать и еще позднее проснулась.

Она пропустила завтрак, но не особенно сильно расстроилась по этому поводу, ибо не человеческая еда ей была сейчас нужна.

Ей была нужна боль.

Выйдя в коридор, девочка пристально оглядела все двери и потянула носом воздух. И хоть боль была везде, Констанция просто выбрала ее наугад и втянула в себя.

Ноги ее вдруг заболели. Их неумолимо тянуло вниз, на землю. И хоть они уже как раз были на земле, нечто все равно давило и тянуло вниз.

Сердцу было больно.

«Как же по-другому, – невесело усмехнулась Констанция, бредя обратно к себе, – здесь все явились со своей душевной болезнью».

Мир тихо поплыл перед ней и она, обессиленная и грустная, легла на кровать, надеясь уснуть и не проснуться.

В данный момент ей было неважно, чью боль она поглотила, кто там следующий на очереди и что эта за боль вовсе.

Она поела, время поспать.

***

– Отлично, – пропела над ухом Мелинда, крутя тряпку в руках, – Ты проспала обед. А хозяин, между прочим, настаивал, чтобы все, слышишь? В с е присутствовали на этом обеде.

Констанция лениво открыла глаза и встретилась взглядом с недовольной Мелиндой. Она стояла прямо перед девочкой, вертя свою тряпку в руках и размахивая ею над кроватью.

– Он прибьет тебя, если ты не придешь еще и на ужин.

Констанция лишь растерянно кивнула, медленно поднимаясь на ноги. Их больше не придавливало к полу, они не болели и вообще, все было хорошо.

Но сердце ныло по-прежнему.

– Я тут это, пришла пыль протереть, – сказала девушка, отворачиваясь и садясь у зеркала.

Она всегда первым делом идет мыть его?

– Никому не говори, что я вошла без стука, хорошо? Я просто была вне себя от возмущения, – сказала Мелинда, когда закончила с зеркалом. – Пойду в ванную.

Она скрылась за дверью. Констанция прислушалась к звукам, но ничего не услышала. Может быть, Мелинда научилась делать свои дела бесшумно? Всё-таки, отсутствие звука не мешало представлять себе полосу темно-красного, практически черного —

удовольствия.

Констанция прилежно подождала, когда девушка придет обратно, чтобы указать ей на дверь. Стучаться надо было, как-никак.

Девочка слышала, как Мелинда гремела чем-то, как что-то у нее шуршало и скрипело. Констанция и подумать не могла, что ее предметы в уборной могут издавать такие звуки.

– Ума не приложу, почему у тебя там так чисто? Ощущение, что ты этой комнатой вообще не пользуешься.

Констанция лишь пожала плечами. Мимолетно бросила взгляд на запястья горничной. Она заметила руки, покрасневшие от сегодняшнего вскрытия, но кроме утренних порезов новых не наблюдалось.

Как оказалось, Мелинда испещрила все запястья глубокими и мелкими порезами, по некоторым ранам проходила дважды, а некоторые были сделаны единожды.

И как Долор не замечает того, что вытворяет его горничная?

– Эй, ты же придешь на ужин? – просто спросила Мелинда своим самым обыкновенным, будничным тоном.

Девочка кивнула. Нет никакого смысла спрашивать это несколько раз подряд.

– Я просто, чтобы убедиться, – словно бы отвечая мыслям девочки, Мелинда подмигнула. – Я пошла, до встречи.

Дверь захлопнулась, а Констанция умчалась в ванную. В раковине не было ни следа крови, абсолютно стерильный белый мрамор. Мелинда действительно старается, чтобы не попасться.

Через некоторое время Констанция вышла, немного потерянная. И чем там можно было так греметь?

Окон в ее комнате не было, а потому было сложно понять, когда обед, а когда ужин. По часам она понимала все довольно смутно – могла лишь отличить, когда день, а когда ночь. Точного времени она назвать не могла.

Она просто как-то приходила в столовую, а там уже сидели люди и ждали своей еды. Все-таки встроенные часы в организме иногда спасают положение.

Стоило бы попробовать сделать так и сейчас.

Констанция хотела выпустить боль из себя, но вовремя вспомнила, что тогда ей придется пропустить еще и ужин. Все-таки, эти действия затрачивают много энергии, а она же не хочет, чтобы после ужина к ней пришла разъяренная Мелинда или еще чего хуже – сам Долор.

Поэтому, ей пришлось смириться со своей безмолвностью и стараться не встревать никуда и нигде. Она тихонько вышла, оглядывая коридор. Чисто.

Двери, как всегда, были закрыты, и фиолетовая дымка еще летала около кое-каких замочных скважин, медленно растворяясь в воздухе.

Констанция вошла в светлую столовую и по привычке опустилась на стул. Некоторых еще не было на месте, но из тех, кто все же был, девочка не узнала только двоих: женщину с короткими вьющимися волосами черного цвета и парня, довольно молодого, но хмурого и даже замкнутого. Они новенькие?

Парень сидел совсем рядом с Констанцией, в то время как женщина располагалась напротив нее.

В остальном все было по-старому.

Рыжая женщина села в этот раз немного дальше от Констанции и девочка была ей за это даже благодарна. Ей было не слишком приятно, когда ее окружали со всех сторон.

– У нас новенькие? – спросила старушка, улыбаясь.

– Да, старенькие, кажется, съехали, – сказала рыжая.

– Как вас зовут? – осведомился мужчина.

– Я Сьюзен, – смущенно улыбаясь, ответила черноволосая девушка.

– А я Тедд, – проговорил парень бесцветно.

Констанция внимательно на него посмотрела. Ему было на вид… шестнадцать, если не меньше. Неужели такие молодые здесь тоже встречаются? И вдруг вспомнила о себе. Она ведь тоже очень молода. Но она здесь по другой причине.

Или нет?

– Думаю, стоит сказать и наши имена, – сказала рыжая, – Я Мелисса.

– А меня зовут Гвин, – сказала старушка.

– Я Виктор, – добавил мужчина.

Констанция тоже должна была сейчас назвать свое имя, но она не могла. Ей не позволяла боль.

Она уткнулась в тарелку в надежде, что про нее не вспомнят.

– Эй, – тихо позвал парень, сидящий рядом. – А тебя как звать?

«Никак», – хотела огрызнуться она, но ей опять же не позволила боль.

Девочка одарила его самым ненавистным из своих взглядов и встала. Она не хотела привлекать внимание. Увы. Не вышло.

Двигаясь обратно по коридору, Констанция вдруг вспомнила, что зачем-то все должны были присутствовать на ужине. Хозяин хотел сделать какое-то объявление для всех проживающих.

Ну вот, теперь Мелинда вновь придет к ней где-то в середине ночи и заставит объясняться перед хозяином лично.

А она его боялась. Сильно боялась.

В комнате было слишком душно, чтобы сидеть вот так весь оставшийся вечер и размышлять о жизни и наказаниях за ошибки.

Выходить на свежий воздух не хотелось, хотелось только сидеть и думать, думать и думать.

Непонятно было только то, о чем следовало думать. Она поняла, что хочет помочь Ронк осуществить ее правосудие – убить Боль, вдавить в землю и душить, пока не посинеет. Господин Бливиллис неплохо бы смотрелся под ловкими и сильными пальцами Лер Ронк.

Констанция решила, что с нее довольно носить чужую боль, и она ее шумно выдохнула.

Следующие полчаса показались ей просто адскими.

Помимо болевших конечностей и всего того, что с ней происходило в прошлый раз, теперь ее еще и тошнило.

Ей казалось, что она вот-вот выплюнет все свои органы, кости и мышцы, оставив внутри себя лишь адскую дыру, поглощающую боль. Не ее боль.

Нос чувствовал какие-то удушающие ароматы не то роз, не то пионов. Все кружилось, как на карусели, нестерпимо болела голова, и ломило ноги.

Уши словили слуховые галлюцинации, такие явные, что невольно показалось, будто Чума пришла на обед. Зачем только?

Когда этот кошмар закончился, девочка поджала колени к подбородку и уснула, иногда вздрагивая и дрожа.

И вроде мир перевернулся, но все осталось по-старому.

***

Как она и предполагала, утром к ней в комнату явилась Мелинда со своей тряпкой и пробурчала:

– Хозяин очень зол, Констанс.

Констанция сидела возле зеркала и медленно расчесывалась. После вчерашнего ее волосы окончательно потеряли свой нормальный вид и девочке пришлось очень долго орудовать щеткой, чтобы выправить их.

– Передай ему, что у меня вчера дико заболела голова, и я не могла больше ни секунды оставаться там.

Мелинда лишь фыркнула.

– В любом случае, он сказал мне, что бы я передала тебе, что он еще разберется с тобой.

Констанция повернулась к подруге. Лицо ее побледнело:

– То есть как – разберется?

Мелинда пожала плечами.

– Понятия не имею.

Она вышла. Констанция шепотом чертыхнулась и упала на кровать. Только что прибранные волосы неизящно распластались по кровати и смешались в непонятную кучу.

И что ему от нее надо? Позавчера вроде обо всем поговорили, так зачем повторять ей это по несколько раз?

Как будто от этого что-то изменится.

Между тем девочка вышла в коридор и направилась в столовую.

Долор придет, чтобы сделать ей нагоняй. Так почему бы сразу же после завтрака не покинуть особняк до вечера?

Нет, плохая идея. Дольше, чем на час особняк покидать нельзя, иначе Ронк не сможет в него зайти. Да и неизвестно еще, придет ли хозяин на завтрак, что бы там вот уже в третий раз всем что-то сказать.

И почему Мелинда так беспрекословно его слушается?

Оказавшись в любимом, но в то же время ненавистном помещении, девочка села на свое место и с облегчением обнаружила, что сидит одна.

Новенькие еще не пришли, чтобы занять свои места, а старожилы уселись напротив Констанции.

Она же решила, что день пока ее радует. И даже недовольный тон Мелинды его не испортил.

Все-таки хорошо быть одной…

Взгляд Констанции устремился влево – она почувствовала там какое-то движение.

Как и вчера, этот парень вновь сел рядом с ней.

Девочка отвернулась от него и стала разглядывать окружающих.

Вот рыжая, то есть Мелисса, она как обычно кочует по свободным местам, садясь обычно подальше от какой-нибудь жирной пищи.

Рядом с ней, по левую руку от Констанции расположился Виктор, которому принесли еду самому первому. От него по правую руку сидела старушка, имя которой Констанция вспомнить не могла, но не это сейчас было важно.

Важно было то, что старушка выглядела довольно веселой, что в данный момент было довольно странно. Сьюзен еще не было.

– Эй, – спросил парень по имени Тедд, – почему ты вчера ушла?

Констанция хотела проигнорировать его, но вовремя поняла, что это будет выглядеть, по крайней мере, странно.

– Мне стало плохо, – отчеканила она холодно, по-прежнему не смотря на него.

Тот замолчал и больше не докучал с вопросами.

«А имени так и не спросил», – некстати подумала девочка.

Сердце сжалось, потому что ей опять вспомнился Фред. Всё-таки, волосы мертвого мальчика намного приятней волос этого болтуна.

Завтрак закончился более-менее сносно и никакого хозяина так и не появилось. Констанция уже немного перевела дыхание.

Она уже готовилась выйти на улицу, как сзади немного робко спросили:

– Кхм, я совсем не знаю города, и мне никто не может его сейчас показать. Ты не могла бы помочь?

Констанция мысленно закатила глаза и обернулась.

Перед ней стоял Тедд и улыбался.

– Я просто подумал, что ты можешь помочь мне, – невинно добавил он. – Ты, конечно, довольно несговорчива, но я потерплю.

Констанция хотела сказать ему емкое «отстань», но чей-то громкий голос прервал ее:

– Она была на завтраке? Жаль, конечно, но тогда дождемся обеда.

И шаги.

– Ладно, пошли, только быстрее выходи отсюда, – скомандовала девочка, и они мгновенно оказались на улице.

– Куда мы сейчас пойдем? – спросил Тедд.

Констанция наугад указала куда-то вправо, и они заспешили туда.

– Куда мы так торопимся? – спросил Тедд, прибавляя шаг за Констанцией.

– Просто я хочу поскорее тебе показать главную площадь.

«Но она же не в той стороне, дура!» – воскликнула в мыслях девочка, хлопая себя по лбу.

Удар был довольно громкий.

Тедд хотел спросить, что она там делает впереди, но не стал, потому что девочка и так выглядела крайне напряженной.

«И зачем я пошел с ней?» – недоумевал он, когда она резко хватала его за руку и буквально тащила вперед.

Она вообще с самого начала показалась ему до черта странной. Много молчит, видимо, она замкнута с самого рождения. А взгляд – огнестрельное оружие. Едва взглянет, мгновенно пробьет кожу, какой бы крепкой она ни была.

– Извини, но площадь не здесь. Здесь кот, – сказала девочка, когда они остановились перевести дыхание.

– Кот?

– Ну, да. Я иногда хожу к нему, потому что он милый.

Парень не мог отметить того же. На вид этот кот был просто ужасен, хоть и имел большие и красивые глаза. Животное было явно необычным, оно, как шляпа, будто бы имело второе дно.

– Обычно я гуляю здесь и смотрю, как он… – она запнулась, – как он… смотрит на меня.

Тедд окончательно понял, что зря увязался за этой девчонкой. Таких странных, почти невыносимых, девочек он еще не видел. Его это пугало и интересовало одновременно.

– Ты убежала… потому что там был чей-то голос? – задал вопрос он.

Констанция лишь кивнула. Не было сил как-то это опровергать, хотелось только бесконечно соглашаться, чтобы ее, наконец, оставили в покое.

– Может, пора вернуться? Мы далеко зашли, – искоса поглядывая на кота, предложил Тедд.

Констанция вновь кивнула, и они неспешно направились обратно. Ей показалось, что этот паренек, Тедд, не так плох в общении, как могло показаться с самого начала. Говорил он не много, возможно, понимал, что его болтовня ей не интересна. И, тем не менее, он метко бил в цель своими словами, говорил только по делу и не докучал вопросами.

Незаметно для себя Констанция начала сравнивать его с Фредом.

– Я бы хотел спросить у тебя, почему ты не сказала тогда своего имени, но мне кажется, ты не любишь, когда тебе задают вопросы.

– Хорошо, что ты сам это понял. Меня зовут Констанция, это все, что пока тебе можно знать.

– А, – усмехнулся он, – это все из-за того, что мы можем больше никогда не встретиться, да? Вряд ли ты можешь доверить человеку, малознакомому к тому же, какую-то свою тайну, да к тому же быть уверенной, что он ничего никому не расскажет.

Он проницательный, решила Констанция. Давненько ей не хватало такого догадливого человека, который не задавал много вопросов, который не докучал по пустякам, и…

– В общем, я понял – эта тема для меня под запретом, – спокойно сказал он.

…и который не лез в ее секреты.

– Молодец. Так и надо.

Некоторое время они шли молча.

Констанция никогда и не нуждалась в разговорах. Ей было в тягость говорить что-то, было сложно как-то поддерживать разговор или вести его. Молчание для нее было лучшим вариантом.

Тедд мог вполне обойтись без разговоров, если того требовали обстоятельства. Он любил поговорить, блеснуть своей догадливостью в какой-то мере. Так же он был хорошим слушателем и мог не встревать в разговоры в не подходящее время. В общем, душа компании.

– Мы пришли, – коротко бросила Констанция.

– На площадь ты меня, значит, все-таки не проводишь, верно? – усмехнулся парень.

– Верно. Я, например, изучала город сама. Советую и тебе попробовать.

– А я не заблужусь?

– Если у тебя есть мозг, то нет, не должен.

Вместо ответа или какого-нибудь жеста, Тедд просто отвернулся и зашагал в другую сторону.

– Площадь левее, – крикнула ему девочка.

Тот ничего не сказал на ее слова, лишь только сменил направление.

Констанция с чувством выполненного долга зашла обратно в особняк и решила, что будет сидеть у себя в комнате до самого обеда.

Проходя мимо по коридору, она заметила, что одна дверь приоткрыта.

Заглядывать в нее не очень хотелось, но послушать, что там происходит, она могла. Специально немного притормозила неподалеку и прислушалась, делая вид, будто ждет кого-то из другой комнаты.

– Ну, я же видел, как она шла по дороге с этим новеньким, – сказал знакомый голос.

Ощущение было такое, будто бы ее, Констанцию, с ног до головы окатили ледяной водой. От резкости девочка забыла, как дышать и двигаться.

– Я тебя уверяю, она все это время была у себя в комнате. Я заходила к ней в это же время, она была там, – ответила вдруг Мелинда.

Где-то в ушах раздался новый залп и выбил землю из-под ног.

– У меня ощущение, будто она не придет на обед.

– Я ей скажу еще раз, не волнуйся.

Констанции стало не по себе. Она как можно скорее забежала в комнату, захлопнула свою дверь и скользнула вниз, на пол, мелко дрожа.

========== 12 глава. Пустота снаружи и внутри ==========

「Когда мы потеряли себя, все для нас потеряно」

Страдания юного Вертера

«Он видел меня тогда, но не догнал или не окликнул», – испуганно размышляла Констанция, лежа на кровати.

После того, что она услышала, было немного страшно даже выходить из своей комнаты. Слова, произнесенные Мелиндой и Долором, все еще призрачно летали по комнате, душили невообразимо, до боли.

В дверь постучали.

Мелинда?

В последнее время она не стучится в двери.

– Входите, – спокойно сказала девочка, хотя внутри нее бушевал целый ураган.

– Констанс, – проговорила входящая Мелинда, – это я.

Констанция молчала. Ей больше не хотелось ничего говорить или что-либо делать.

– Констанс, ты же пойдешь на обед, верно? – Мелинда неуверенно сжалась, отвела взгляд в сторону.

– Не знаю. В городе есть много мест, куда можно сходить, – тихо ответила Констанция.

– О, в таком случае… ну, в общем, можешь идти, если тебе надо.

С каких пор она стала такой робкой? Где ее та былая нахальность, завышенная самооценка и все задатки лидерства? Куда все это подевалось? Не умерло ли это вместе с последним доверием к ней? Оставалось непонятно. Да и разбираться в этом не было смысла.

– Но на твоем месте я все же не пошла бы в город, – прошептала горничная, нервно сжав пальцами передник.

– Это еще почему?

– Ну, знаешь, там довольно странная еда. Мне никогда не было понятно, почему она всем так нравится.

Констанция ничего не ответила. Она еще никак не могла понять, на что пытается намекнуть Мелинда. Она уже как-то слабо верила в то, что Долор до сих пор пытается ее поймать и что-то объявить.

Почему он не может передать кому-нибудь то, что говорил тогда или собирается говорить сейчас?

Констанция заглянула в зеленоватые глаза своей подруги, попыталась найти в них что-нибудь необычное, но толком ничего не смогла разглядеть. Девушка стала абсолютно непроницаема. О нее не веяло болью или страданиями, она не показывала своих эмоций, спрятала в горле громкий голос, приказывающий тон умер, на свету лишь безликий остаток чего-то харизматичного… и раздражающего.

– Я поняла, Мелинда. Я приду.

Мелинда шумно выдохнула и обняла девочку, сильно обхватив ее дрожащими и холодными руками, попутно шепнула ей:

– Он просто стоит под дверью… наблюдает за нами… слушает… я не виновата.

Так же неожиданно, как и обняла, Мелинда отстранилась и, поправив тяжелую прическу, проговорила сдавленно:

– Хозяин крайне великодушен, если позволяет тебе разгуливать по его дому и уходить за его пределы без всякого наказания.

Не успела девочка и слова сказать, как горничная круто повернулась на каблуках и подбежала к двери. Дернула ручку, чтобы выйти. Констанция попыталась схватить девушку за ее платье, но горничная была настолько проворна, что мгновенно оказалась вне комнаты.

Мелинда закрыла за собой дверь, а Констанцию вновь начало трясти. Значит, господин Бливиллис стоял под дверью и подслушивал их разговор. И чего он хотел этим добиться? Хотел убедиться, что Констанция здесь, в комнате? И зачем она ему вообще стала нужна?

Теперь руки сжаты, а страх перешел в стадию исступления, безмолвной обиды за себя и свою позицию. Что такого она делает, что непременно вызывает такую странную реакцию у хозяина? Почему так хочется высказаться по этому поводу кому-нибудь живому и настоящему, а не держать все мысли в кармане своего сердца?