Текст книги "Констанция (СИ)"

Автор книги: Finnis_Lannis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– Я думала, ты не вернешься! – воскликнула Мелинда, негромко хлопая по столешнице.

– Я живая, не волнуйся. Хозяин добр и думаю, ничего странного не случится.

Мелинда не знала, как лучше начать разговор и упорно молчала, мысленно придумывая, как начать.

Констанция села, посматривая то на курицу, то на девушку и думала о том, как она хочет спать. Этот хмельной запах придавал ей какое-то сонно-тревожное состояние, с которым девочка отчаянно боролась весь вечер.

– М-м, курица очень вкусная, – восторженно сказала Мелинда, поглощая принесенное пюре с ножками.

Констанция вновь взглянула на девушку и уголки губ ее дернулись.

– На самом деле, Констанс, – начала Мелинда с расстановкой, – я хотела тебе кое-что сказать.

– Что такое?

– Стивен знает, что ты ходила к своей матери. Прости.

– Ой, я это уже знаю.

На самом деле для Констанции это было открытием. Не смог узнать у нее, узнал у Мелинды, скорее всего.

– Знаешь? Но… но…

– Мелинда. Давай не будем об этом. Моя мама жива и я рада этому, так что меня просто не может расстроить твой длинный язык или сильное влияние на тебя хозяина, – выпалила она, желая поскорее закрыть эту тему.

– Прости. Просто, он спросил это так легко и непринужденно, словно бы ничего странного или подозрительного в этом нет. Но когда я уже сказала все, то только тогда до меня дошло, что я все-таки ослушалась тебя и сболтнула лишнего. Извини, мне так жа…

– Ладно, ладно, помолчи.

Мелинда послушно замолкла, все еще краснея от стыда, а Констанция окончательно поняла, что девушке не стоит ничего говорить. Долор имеет слишком большое влияние на нее.

– Есть еще кое-что, – проговорила горничная. – Я видела тебя с Теддом.

– Мы очень хорошие друзья, – спокойно ответила Констанция.

Слишком хорошие.

– Ты что же, совсем не замечаешь его отношения к тебе?

Констанция напряглась при этих словах. Она перевела настороженный взгляд на Мелинду, но та совсем не выглядела веселой, значит, не шутила.

– Какого, к черту, отношения? – воскликнула девочка.

– Ну… он довольно мил с тобой.

Констанция нервно сглотнула. Сама не заметила, как ее руки стали отстукивать ритм по столешнице, такой трагичный и такой привычный.

– Всего лишь?

– Нет, Констанс, не всего лишь. Он мил только с тобой, других же будто в упор не замечает!

– Тебя тоже?

Констанция начала злиться, потому что не понимала, чего от нее хочет Мелинда. Все эти разговоры по душам никогда ей не нравились, все время, ежесекундно сводили ее с ума и заставляли нервничать.

Фред был одним из таких.

Мелинда молча рассматривала лицо подруги, и именно этот взгляд послужил ответом на вопрос, который Констанция задала.

– Стивен сказал мне, что Тедд не просто гость в его доме. Меня это насторожило, и я решила поделиться эти с тобой. Думала, ты что-то знаешь.

– Я ничего о нем не знаю, – сказала Констанция.

Теперь это открытие неприятно облегает ее сердце.

– Он тоже ничего о тебе не знает. Задумайся: почему же тогда он так мил с тобой? Вы же абсолютные незнакомцы!

Констанция ошарашено молчала. Она уставилась прямо перед собой и на некоторое время застыла, судорожно втягивая горький воздух.

– Возможно, он просто ненадолго увлекся тобой, дорогая, – продолжала говорить Мелинда.

Ее голос вдруг стал таким властным, его звуки долетали до Констанции ядовитыми шипами, въедались в кожу своими острыми концами и причиняли ей бесконечные страдания.

– Замолчи, Мелинда, – пискнула девочка, уронив лицо в ладони. – Я устала.

– Хочешь уйти?

«Нет, хочу треснуть тебя, как следует», – подумала Констанция со злостью.

– Сначала доешь, – сказала она вслух.

Мелинда, ничего не сказав, уткнулась в свою порцию и стала с такой жадностью ее поглощать, что лицо Констанции непроизвольно скривилось. Она отвернулась от горничной, стала рассматривать заведение, в котором они вдвоем оказались.

Несмотря на то, что был только вечер, все завсегдатаи уже собрались в таверне на попойку. Здесь Констанция даже нашла пару знакомых лиц, которые ей доводилось видеть во время походов с хозяином.

– Констанс, – подала Мелинда голос чуть позже, – как ты думаешь, кто этот избавитель?

– Не имею ни малейшего представления, – равнодушно ответила Констанция.

– Завтра пойдет третий день. Стивен уже примерно догадывается, кто это, – глаза Мелинды блеснули.

Констанция лениво перевела взгляд на девушку. На самом деле ей это далось с невероятным трудом.

– Интересно, кто же это, – это даже на вопрос похоже не было.

Констанция пыталась выразить полное равнодушие, но еле ворочающийся язык и дрожащий голос мешали внятно говорить.

Она манипулирует твоими эмоциями. Она пытается вычислить дефект с помощью давления. Нельзя ломаться.

– Он мне не сказал. Но знаешь, он постоянно за тобой наблюдает.

Констанция едва ощутимо вздрогнула. Значит, она все-таки вызвала подозрение? Он только догадывается.

Сиюминутная мысль о провале надавила на Констанцию всем своим корпусом, ожидая, что та под ней просто-напросто прогнется.

– И? – выдавила из себя она.

Мелинда молчала.

Констанция держалась из последних сил, чтобы не закричать на девушку и не потребовать объяснений сейчас же.

Нельзя глупить.

– Ну, может быть, подозрение пало на тебя. Мой тебе совет: веди себя нормально и не шастай по чужим комнатам.

Теперь же Констанция действительно испугалась. Ее взгляд выдал девочку Мелинде и та удовлетворенно вздохнула.

– Ах, да. Держись подальше от Тедда, потому что Стивен считает мальчишку нестабильным. Он может сделать тебе больно. Ты же не хочешь потом собирать свои кости заново?

«Я делаю это каждый вечер», – подумала девочка.

– Пойми, Констанс, мы со Стивом просто заботимся о тебе и о твоей безопасности.

Мелинда потянулась через столик, приблизилась к самому уху Констанции и тихо прошептала:

– Я люблю тебя.

Затем быстро встала, даже не взглянув на девочку, которая сейчас пребывала в состоянии аффекта и не могла пошевелиться.

Он не догадывается.

Он знает.

Может, в этом заключается его проверка?

Просто забота. Самая гнусная ложь, которую Бливиллис только мог сказать наивной Мелинде. Какая же это забота, когда каждый член дома настроен на то, чтобы вычислить ее и сдать чудовищу?

И сама горничная. Весь этот чертов вечер она виртуозно манипулировала девочкой, заставляла ее нервничать, чтобы добиться результата. Она пыталась вычислить избавителя путем простого давления. Что самое ужасное, у нее получилось.

От той благоразумной Мелинды больше ничего не осталось.

Девушка пошла к выходу, даже не обратив внимания на девочку. Констанция хотела встать следом за ней, но передумала. Неизвестно, что может выясниться из последующего разговора.

Одно было ясно точно – Мелинда дала намек, что Долор догадывается (или знает) о способностях Констанции. Но что за этим следует? То, что если по истечении трех дней Констанцию будет ждать расплата, если она не сознается сама. Положение выходило скверное.

Констанция все-таки вышла, отмечая про себя, что уже довольно сильно потемнело. Сквозь пелену начинающейся ночи сложно было разглядеть даже впереди стоящие дома, в окнах которых свет то гас, то затухал.

Она повернула влево, желая укоротить прогулку и поскорее прийти домой.

И когда она стала называть этот особняк домом? Совсем недавно, наверное. Именно тогда, когда он перестал ее кормить. Вещи приобретают ценность, когда их у нас нет. Когда они исчезают из нашей жизни.

***

Придя обратно в «свою обитель» она поняла, что ужасно устала. Возможно, это было из-за волнения. Возможно, из-за потраченного впустую здоровья. А возможно, из-за того, что она слишком много позволяла себе ходить. Хотя, последнее нельзя считать за аргумент.

Первым делом девочка умылась после трудного дня и легла в кровать. Как бы смертельно она ни устала, сон не приходил, и Констанция проворочалась еще очень долго. Успела подумать о своем скверном положении. Завтра третий день. Уже завтра.

Успела решить, что больше никогда ни под каким предлогом не будет творить странные и подозрительные вещи. В дверях больше не будет боли, нужно перестать обращать свое пристальное внимание на каждую. Нужно начать охотиться в городе. Там открытое пространство. Там ее не будет заметно.

Помучавшись еще некоторое время после всех этих мучительных событий, она уснула.

Ей снилось маковое поле.

Множество красных цветков окутывало ее ноги, которые она неуклюже переставляла между ними, потому что стебли неприятно кололись. Стоять посреди этой красоты ей было совсем не в радость.

Небо было до странности белым, словно одно большое однотонное облако накрыло небо своей чистой пеленой. Выглядело неестественно.

– Ты всегда видела небо таким, – произнес своим по-прежнему добрым голосом Фред.

Он подошел неожиданно, сзади. Казалось, колкие маки совсем не причиняли неудобств его ногам.

– Каким таким? – спросила девочка.

Медленно обернулась. Встретила давно забытый взгляд, который вместо нестерпимой боли принес благоговейный трепет. Страх словно бы.

Ее сердце екнуло в унисон с его голосом:

– Таким. Ты сама знаешь. Белым и чистым, без единого изъяна. Проще говоря, неестественным.

Если бы маки не удерживали ноги в одном положении, девочка уже давно бы сорвалась с места и кинулась бы к нему в объятия.

– Я не люблю белый цвет, – подавляя дрожь в руках, сказала она.

Перед ней стоял мертвец.

Ну почему он так красив?

Уже давно разложившийся труп.

Но стоило бы забыть об этом хотя бы сейчас.

– Может быть.

Мальчик сделал шаг ближе. Констанция по инерции тоже шагнула вперед, но стебли маков больно цапнули ее колено.

– Ай, – она отшатнулась, став в прежнее положение. – Что это за место?

– Это маковое поле. Когда цветы отцветут, появятся коробочки. Когда коробочки высохнут, ты сможешь съесть плоды.

– Почему именно маковое?

Фред сделал еще шаг.

– Потому что ты этого захотела. Смотри, в этом поле вся ты.

– Я не могла… они меня не пускают!

Еще один еле заметный шажок вперед.

– Они не пускают, потому что ты сама этого хочешь.

– Не пори ерунды!

Фред замолк, загадочно улыбаясь. Остался стоять на месте, смотря на Констанцию.

Та опустила голову и пробормотала:

– Не смотри на меня.

– Тебе неприятно?

– Н-нет. Просто я не хочу, что бы ты обращал на меня слишком много внимания. Я начинаю плохо себя чувствовать.

– Сделай шаг, – попросил вдруг Фред.

Констанция, по-прежнему не глядя на мальчика, попыталась выставить ногу вперед.

– Ай, – охнула она, убирая колено обратно и вздрагивая.

– Просто скажи себе, что маки не колются. Они добрые.

«Несет чушь какую-то», – гневно подумала она.

Нежелание шагать дальше и настойчивый взгляд все-таки побудили Констанцию начать действовать. Она зажмурилась и просто представила, что маков нет. Ни маков, ни их колючих шипов, ни их тошнотворного запаха, ни белого неба, ничего.

Пустота.

Шаг она делать пока не решалась, думая, что ее желание еще недостаточно крепкое, чтобы исполниться. Но вместо пустоты она почувствовала кое-что другое.

– Ты просто умница, – произнес Фред у самой ее щеки.

Его дыхание не было горячим. Да и холодным тоже не было. Кажется, что он… он просто не дышит.

Констанция открыла глаза, когда почувствовала, что губ ее что-то коснулось. Мягкое… и отрезвляюще холодное.

Фред взял ее руки в свои, и девочка почувствовала, как у нее немеют пальцы от его прикосновений. Его руки, точно также, как и губы, были мертвыми.

У нее оборвалось сердце от всего абсурда ситуации. На некоторое мгновение девочка перестала дышать и ощущать под собой землю. В висках подобно испуганной птице забилось неприятное понимание.

Ее целует труп.

Холодный и бездыханный труп сейчас трогает ее губы и руки. Сейчас это не было отвратительным.

Фред мягко мял ее губы своими, не заходя дальше, чтобы как-то не испортить момента. Он отстранился, а девочке показалось, будто прошла целая вечность, будто все, что они делали на протяжении этой вечности – это целовались.

Макового поля уже не было. Вместо него они оказались на цветочном лугу, рядом с каменными руинам.

Здесь он погиб.

– Помнишь это место? – тихо, почти шепотом, спросил он.

– Угу. Я его никогда не забуду.

– Не надо. Пожалуйста, забудь. Это не мое место. И я умер не здесь.

– Но где, если не здесь?

– Я умер у себя.

– У себя – это где?

Констанцию совсем сбили с толку его попытки ей что-то объяснить. Сейчас мальчик казался ей не только мертвым, но и очень странным, как будто он пытался ей что-то сказать. Но, очевидно, ее воображение просто-напросто слегка разыгралось.

– Это в душе, – сказал Фред. – В моей душе, а скоро и в твоей. Это будет последнее напоминание обо мне, как о Фреде.

Девочка хотела что-то сказать, но его полный доброты взгляд сам собой зашил ей рот красными хлопковыми нитками.

– Зови меня Сэм.

Констанция молчала, боясь развеять эту иллюзию сладкого воссоединения, которое уже никогда впредь не наступит.

– Знаешь, – он плавно провел рукой по ее волосам, – такие змеи здесь не водятся.

– Что? – тупо переспросила Констанция, поднимая свой взгляд на него.

– Мне пора. Забудь о Фреде. Он умер.

Мальчик отстранился от Констанции и медленно пошел прочь, не оглядываясь.

Констанция же, не желая потерять свои последние мгновения с этим человеком, тронулась за ним, но вдруг у ее ног мгновенно выросло преграждение в виде темных ростков с острыми шипами. Девочка чуть не упала, потеряв равновесие.

–… а вот о Сэме ты еще услышишь.

Констанция закрыла глаза, мысленно приказывая лозе расступиться. Но открыв их, она поняла, что те только сильнее окутали ее ноги, почти касаясь шипами лодыжек и икр.

– Ты не можешь меня оставить вот так, Фре…

Что-то со свистом влетело в горло и словно проткнуло его. Не было сил даже закашлять. Констанция от неожиданности повалилась на спину и все-таки задела ногами шипы. Они оказались не просто острыми, а еще и ядовитыми. Вцепились ей в кожу и под ней что-то со страшной силой запульсировало, отдаваясь неприятной болью и резкими ударами.

Достигнув земли, Констанция из последних сил уперлась локтями в землю.

Это была ее кровать.

Она проснулась.

Не сразу осознала, где она и что с ней. А когда поняла, едва не заплакала. Вот, она снова его потеряла. Даже во сне.

Его мертвое тело внешне практически не отличалось от того Фреда, которого она видела собственными глазами чуть меньше месяца назад. Правда, во сне от него исходил такой мертвецкий холод, что от каждого прикосновения кожа покрывалась тревожными мурашками.

Он что-то говорил про змей и про себя самого, но после такого резкого пробуждения нельзя было вспомнить практически ничего из того, что девочке довелось услышать.

От мальчишки остался лишь призрачный след на руках и нижней губе, как раз там, где его холодное тело ее касалось.

Она также все еще чувствовала зуд от шипов мака на своих ногах. Как это может быть сном, если она даже сейчас ясно ощущает все это на своем теле?

Констанция, вопреки своим противоречивым мыслям, быстро умылась, привела в порядок волосы и одежду и влетела в столовую.

Народ только начинал собираться, и Констанция с обидой отметила, что зря так сюда спешила. Но все-таки, села за стол и обратила свое внимание на отсутствие Тедда рядом. Возможно, он вновь прогуливает завтрак, потому что ему нравится гулять по площади. А может быть, он опять подкармливает того бездомного черного кота? Или хозяин забрал его, чтобы накормить «вкусной» курицей?

Тедд явился, когда все уже приступили к трапезе.

– Я тут подумал, – начал он, садясь, – что неплохо было бы тебе объяснить, что такое вчера с тобой случилось.

– Где ты был? – перебила его Констанция.

Тедд задумался, не сводя с девочки заинтересованного взгляда.

– Ну, я просто проспал. Но ты так и не ответила мне.

– Я бы тебе сказала, но боюсь, ты не поймешь, – тихо сказала она, опуская взгляд.

– Почему ты так решила? Я пойму.

Констанция прерывисто вздохнула, и внимательно посмотрела парню в глаза.

– Извини, что так получилось. Мне очень стыдно.

– Но ты так и не сказала, что это было.

– Мне просто стало нехорошо.

– Значит, это всё-таки была паническая атака?

– Да, – протянула Констанция, с радостью хватаясь за его предположение.

– А сейчас? Тебе лучше?

– Да, намного. Но давай не здесь об этом, ладно?

– Как скажешь.

Больше Тедд не говорил ничего на эту тему, лишь только спрашивал, почему ее не было на ужине. Про обед он умышленно умолчал, зная о ее состоянии.

– Я просто решила поесть в другом месте, – коротко ответила она и отвернулась.

Тедд понял, что расспрашивать ее дальше нет никакого смысла.

Констанция вдруг вспомнила слова Мелинды, которая с такой твердостью в голосе заявляла, что такие скрытные отношения Тедда и Констанции, построенные на лжи, просто не могут быть дружбой.

Тогда что это?

Когда завтрак закончился, Констанция решила сходить к матери и спросить Клэр по поводу того, не вспомнила ли Джин, кем девочка ей является.

Перед походом Констанция хотела что-нибудь купить маме, но вдруг поняла, что у нее нет денег.

Мелинда же, вспомнив, что задолжала подруге деньжат за порцию, добродушно поделилась своими накоплениями. О вчерашнем дне она словно забыла.

Констанция вышла из особняка, и пошла по направлению к площади, чтобы в стоящих там лавках приобрести какой-нибудь гостинец.

Она заметила, что навстречу ей шел Тедд, который, увидев ее, помахал рукой. Констанция легонько подняла ладонь на уровне своей головы и неуклюже помахала, приглядываясь к нему.

Тедд, остановившись в нескольких дюймах от девочки, воодушевленно начал:

– Там сейчас ярмарка, Констанс, очень хорошая ярмарка! Я накупил себе меда и яблок, правда, не знаю зачем, меня и так здесь прилично кормят. Но ты только попробуй.

Он бережно достал баночку меда, такого жидкого и ароматного, дал ее Констанции.

– Пей.

Мед явно был цветочным. Его вкус не горчил, с пряным и травяным привкусом, который давал нежный оттенок всему вкусу в целом.

– Вкусно, – восторженно сказала Констанция, отдавая светло-желтую тягучую жидкость обратно Тедду.

Тот нарочито медленно принимал ее из рук, затем прятал в сумку.

– Ты губы испачкала, – сказал он, наклоняясь к ней.

Констанция вздрогнула. Его большой палец мягко коснулся щеки и слегка надавил. В следующую секунду он уже касался своими губами ее.

Девочка вспомнила уже забытый сон, и сердце как-то противно сжалось, отдаваясь болью во всем теле и стуком в голове. Она мягко оттолкнула его от себя, и, пробормотав тихое «не надо», бросилась прочь. Она не оглядывалась, боясь увидеть там его грустное лицо, хмурый взгляд или вовсе его уходящую вдаль спину.

Нет.

Только не сейчас.

Не так же, как Фред.

Когда она дошла до площади, то уже совсем забыла, зачем вообще сюда пришла.

Первое, что она решила купить, это мед. Взяв небольшую баночку в руки, она решила, что полностью отдаст ее матери и ушла оттуда к ней в дом.

Клэр по-прежнему открывала дверь.

– А, это ты, – сказала она с натянутой улыбкой, – проходи.

Констанция, прижимая гостинец к груди, вошла в светлое помещение и сразу же спросила:

– Мама что-нибудь вспомнила?

– Лишь то, что когда-то родила ребенка, – ответила женщина грустно.

– Это ей, – Констанция указала на мед и отдала его Клэр.

Та кивнула, унося банку на кухню.

Констанция мельком взглянула на лежащую в кровати мать и вздрогнула: та выглядела еще хуже, чем вчера. Щеки впали, а цвет лица стал бледным, как будто бескровным. У нее дрожали потемневшие веки, и завядшие губы в бессознательном бреду шептали что-то неразборчивое, вроде бы молитву, а вроде бы просто мантру, призывающую к освобождению души из тела.

– Что-то случилось? – ровным голосом спросила она, когда женщина вернулась.

– К сожалению, да. Джин стало хуже, и, думаю, скоро она совсем зачахнет.

– Какой кошмар, – охнула девочка, медленно двигаясь к кровати мамы.

Присела на краешек, разглядывая выступавшую из-под одеяла руку. Тихо и аккуратно дотронулась до костяшек и пальцев, ощущая еле заметное тепло.

– Мама, – тут голос ее подвел, – почему ты не можешь всего лишь вспомнить меня?

Рука в ладонях девочки вздрогнула.

– Кто… ты? – просипела она, приоткрывая воспаленные глаза.

– Дочь твоя. Констанция. Ты меня родила, помнишь?

Джин закрыла глаза, и некоторое время держала их закрытыми. Клэр не на шутку перепугалась, когда Джин, такая измученная, застыла подобно восковой статуе.

– Я… помню, – прошептала мама, вновь открывая глаза.

У Констанции екнуло сердце. Она подскочила к матери, но вовремя опомнилась и замерла, напряженно вглядываясь в ее лицо. Сама не заметила, как до предела сжала руку женщины, как будто это действие помогло бы ее удержать от скорой кончины.

– Констанс, – она слабо хихикнула, – а я те… бя родил… а.

– Да, да, все верно, – по ее лицу уже катились слезы, и девочка их постоянно смахивала.

– Прости.

Сейчас Констанция не выдержала и просто-напросто обняла мать, прижимаясь к ее больному телу всем корпусом. Клэр, стоявшая позади, врезалась ногтями в изножье кровати и до боли закусила тонкие губы.

Констанция плакала. Наконец, накопленные за несколько безотрадных дней слезы вышли из ее глаз с новой бедой, которую девочка не ожидала. Точно не могла ожидать.

Внутри нее бушующим ураганом разносились обломки чего-то, что ранее являлось ее чувствами. Может быть, что-то еще осталось в живых, но основная часть умерла, и даже остальные двенадцать одухотворений не смогут возродить их сразу же.

– Констанс, ей надо отдохнуть, – мягко сказала Клэр.

– Да-да, сейчас, – всхлипнула она, отстраняясь.

Она встала на шатающихся ногах и поплелась за Клэр на кухню.

– Спасибо за мед, Констанс, – проговорила Клэр слабо.

Констанция заметила, как ее руки мелко тряслись.

– Ей все хуже и она долго не протянет, – сказала девочка грустно.

– Увы, но видимо болезнь сгубила ее окончательно.

Констанция подняла на женщину взгляд.

Ее лицо, такое отекшее, красное и хмурое, сейчас было напряжено и расстроено.

– Не стоит так говорить, – пролепетала Констанция, всхлипывая.

– Извини, – голос женщины задрожал. – Пожалуй, надо выпить чаю. Только сначала я схожу и отнесу этот отвар Джин.

Констанция лишь кивнула.

Клэр вышла. Констанция перевела взгляд на окно и поежилась: там собирались тучи.

Снова пойдет дождь. Возможно, даже с грозой.

Констанция подумала о маме. Сейчас она больна и в любой момент может умереть. Констанция не видит какой-либо боли, но видит, как ей сейчас плохо. Она потеряла память. Она почти ничего не помнит. Хорошо, что она вспомнила хоть что-то, но этой информации все равно слишком мало.

Ужасно осознавать, что ее мать, такая близкая, но такая далекая, умрет, так и не вспомнив, кого родила.

В один момент девочка возненавидела ее за то, что она так опрометчиво поступила, бросив их с папой одних. Решила сбежать вместе с Констанцией, да забыла, где ее оставила! Почему, почему не забрала ее? Почему бросила отца?

Он не такой плохой, как Джин могла бы подумать.

Констанция вздрогнула от резкого возгласа Клэр:

– Все плохо, Констанс!

Девочка взволнованно посмотрела на женщину. Глаза той были в полной растерянности и печали.

– Что-то случилось? – спросила она, уже догадываясь, что к чему.

– Да. Джин… твоя мама… только что… ну, она… скончалась.

Констанция только кивнула, не в силах произнести ни слова. По привычке поплелась в сторону выхода, но замерла на самом пороге, обернулась:

– Но мы ведь знали, что так будет.

Клэр согласилась, угрюмо разглядывая пол под своими ногами.

– Тогда почему мне хочется плакать?

– Судьба беспощадна, – прошептала Клэр, отирая слезы.

– Я все прекрасно понимаю, но… но, черт возьми, зачем она решила нас бросить? Неужели нельзя было жить, как нормальная семья? П-почему ей понадобились такие сложности?

Клэр не могла ничего ответить на это. Они обе стояли в прихожей и изо всех сил старались не дать слабину, чтобы не показаться друг другу сломанными.

– Ты идешь домой? – спросила Клэр шепотом.

– Я?.. Да.

Захлопнув за собой дверь, девочка дала волю эмоциям и расплакалась.

========== 15 глава. Он подчиняет ==========

「…со стыдом, с позором вернули домой яркую птицу, так и не пришлось ей взмыть в небо, крылья подрезаны, и песнь замерла в горле」

Поющие в терновнике

Она не помнила, как дошла до дома, и вообще, как так вышло, что она легла и уснула. Уснула, причитая и скуля. Ее вой и всхлипы слышала Мелинда, которая не очень вовремя подошла к двери. «Это странно», – решила она и не спеша направилась обратно, к Долору.

Конечно, Мелинда знала, что с девчонкой что-то не так, но такие перепады настроения не просто черта характера. Возможно, с ней случилось что-то кошмарное, раз она позволяет себе плакать. Мелинда искренне надеялась, что Констанция плачет не просто так.

Проснувшись, Констанция не сразу поняла, где вообще находится. Все такое чужое, новое, словно она жила совсем не здесь все эти дни. Ее больше не устраивали эти злые стены, эти жесткие ковры, готовые содрать кожу с того несчастного, кто на них упадет. Ей не нравились люди, которые смотрели на нее, в которых она не узнавала друзей.

На обед она заставила себя пойти, чтобы не выглядеть странной в глазах окружающих. Все-таки, идет уже третий день признания, и завтра Долор не будет терпеть. Но что он сделает конкретно, до сих пор остается загадкой.

Конечно, было слишком рискованно позволять узнавать себя другим людям, но по-другому в обществе было просто не прожить.

На опухшие глаза девочки сразу же обратил внимание Тедд:

– Что-то ты не в форме.

Та лишь кивнула. Парень продолжал очень внимательно рассматривать ее.

– Из-за чего плакала, не скажешь?

– Нет.

Он сразу же отстал с вопросами, услышав вполне конкретный ответ. Кажется, ему совсем не было стыдно за вчерашнее.

Констанция вспыхнула, когда вспомнила об этом. Ей было конкретно не по себе, казалось, что все это – дурацкий сон, разыгравшаяся фантазия. И, тем не менее, она продолжала считать всё это каким-то знаком.

От людей, сидящих напротив, девочка старательно прятала красное лицо и вздрагивала каждый раз, когда кто-то начинал говорить.

Говорили о всяком. О новеньких, которые только вчера пришли сюда. Их звали Пэт и Нэнси. Две девушки и, видимо, сестры. Они заменили недавно ушедших Виктора и рыжую Мелиссу. Обсуждали так же и приезд в особняк старого друга Долора, Фредерика. Констанция заметила, как всех, кто его видел, впечатлил его вид и речь. Девочка надеялась, что за все дни его пребывания здесь, она не пересечется с ним даже взглядами.

Говорили так же и о том, что никто так и не сознался, но по слухам, хозяин уже знает, кто это. От этих разговоров у Констанции сердце ушло в пятки, а по спине прошлись мурашки. Он пугал ее одним своим видом. А то, что он мог с ней сделать, пугало ее еще больше.

После обеда Констанция на шатающихся ногах пошла вновь к себе, ибо сил на прогулку уже не было. Добраться бы до постели, окунуться в простыни ничком и уснуть, желательно, навечно. Но такие мечты несбыточны.

В коридоре она столкнулась с Мелиндой, которая, без всяких лишних слов повела ее в кабинет к Долору.

– Эй, что ты…

– Он хочет тебя видеть.

– А ты теперь у нас его секретарем заделалась?!

Мелинда ничего на это не ответила, но руку сдавила сильнее. Ее ногти впивались в запястье и неприятно резали кожу. Констанция попыталась выдернуть конечность из хватки Мелинды, но ее пальцы так сильно обхватили кожу, что спастись можно было только при условии, что Констанция оторвет руку Мелинде.

– Зачем я ему нужна? – более мирно спросила девочка, молясь, чтобы девушка хоть немного разжала хватку.

– Он хочет поговорить. Больше я ничего не знаю.

Констанция умолкла, волочась за быстро идущей девушкой и проклиная себя за то, что вообще с ней сейчас встретилась. Ей было не по себе, когда Мелинда вот так бесцеремонно хватала ее и тащила куда-то.

Когда она притормозила у двери, стало еще страшнее. Констанция опять попыталась вытянуть руку из руки Мелинды, но та была абсолютно непоколебима.

– Войдите, – ровным голосом сказал хозяин по ту сторону двери, и Мелинда втянула Констанцию за собой.

При взгляде на эту комнату, Констанция что-то вспомнила. Вновь пролетели те мучительные воспоминания, которые она так долго пыталась избегать. Казалось, что кабинет Долора, подобно стальному ящику, навсегда запечатал здесь ее воспоминания. Она здесь уже была, когда только пришла. Кажется, она очнулась вон в том углу.

Мелинда выразительно посмотрела в глаза хозяина и вышла, ничего не сказав.

– Ох, Констанс, я так долго тебя не видел, – сказал он, сидя за своим столом и улыбаясь непонятно чему. – Знаешь, зачем я тебя сюда пригласил?

Констанция помотала головой, что расценивалось, как совершенное незнание ответа на вопрос. Она старалась смотреть ему прямо в глаза, чтобы не показаться подозрительной.

– Ну и хорошо. Ничего не хочешь мне сказать?

У девочки сжалось сердце. Вот, не прошло и трех дней, а он все уже знает и зовет к себе, что бы поговорить об этом. Она отчаянно пыталась остановить дрожь в руках и нормализовать осипший голос, который в любой момент мог ее подвести.

– Нет, вроде бы, – твердо сказала девочка, до упора впиваясь ногтями в ладонь.

Долор прикрыл глаза, словно проверял ее ответ с правильным где-то у себя в голове. Констанция пыталась рассмотреть в выражении его лица злость или разочарование, но там плескалось лишь холодное спокойствие, которое пугало еще сильнее, чем побагровевшее от злости лицо.

– Ну, тогда, пожалуй, скажу я. Ты ходила сегодня к Джин, верно я понял?

Помимо страха, роящегося внутри сердца, к нему прибавилась еще и скорбь. Тягучим липким коконов окутала Констанцию с ног до головы, лишив даже небольшого движения, на которое девочка еще когда-то была способна.

– Угу.

– Тогда почему ты не говоришь мне, как она там? Жива? Здорова?

– Я не хочу говорить об этом.

Долор вдруг встал. Медленно направился к девочке, ничего не выражая своим взглядом. Подошел почти вплотную, заглянул в ее карие и большие от страха глаза и вдруг наклонился к ее лицу.

Первое, что она почувствовала, когда он приблизился к ней – его слабое холодное дыхание, как у Фреда. Его дыхание делало больно не только физически, но и душевно. Чуть позже она услышала неторопливый шепот, медленно перерастающий в обычный голос. Не такой, как у господина Бливиллиса.

– Тогда о чем нам с тобой говорить, милая? – прошипел он ей на ухо, выделяя каждое слово.

Констанция нервно сглотнула, но ничего не ответила. Молчала и смотрела куда-то сквозь него. Долор отстранился, но по-прежнему был крайне близок к ее лицу, что смущало и злило одновременно.

– Может быть, о твоей подозрительной реакции на любую боль, что происходит вокруг тебя? – продолжал он говорить ей вполголоса.

Констанция замерла, боясь пошевелиться. Его лицо даже ближе, чем на дюйм от нее.