Текст книги "Констанция (СИ)"

Автор книги: Finnis_Lannis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Она тут самая молодая. И почему на нее не обращают никакого внимания?

– Хороший сегодня день, – сказала девушка с длинными волосами.

– Великолепный, я бы сказал, – ответил ей мужчина напротив, – Только сейчас утро.

– Ах, не важно.

Девушка замолчала и перестала реагировать на общение.

– Мне вот интересно, – проговорила девочка, подавляя страх, – А кто из вас сколько здесь уже находится?

Она старалась ничем не выдать своего волнения и поэтому смотрела людям напротив прямо в глаза.

– Ой, – проговорил мужчина напротив. – Я совсем недавно. Где-то четыре дня.

– Я, кстати тоже, – сказала сидящая рядом девушка с рыжими волосами. – Только не четыре дня, а три.

– А я вот уже почти две недели, – сказала девушка с длинными волосами.

Ее Констанция вчера спутала с маленькой девочкой.

– Ну, я пока здесь третий день, – сказала старушка напротив.

– А я неделю уже, – сказал другой мужчина, постарше.

– А ты, я так понимаю, здесь совсем недавно? – спросила рыжая.

– Я? Ах, да. Второй день, – ответила Констанция.

Или третий? Она совсем не помнит, черт.

Когда завтрак кончился, Констанция поспешила к себе, чтобы привести в порядок свое красное лицо.

Разговаривать с людьми человеку, который к этому почти никогда не прибегает довольно сложно. Хотя здесь девочка справилась: голос не дрожал, а глаза не бегали.

Когда она чуть-чуть остудила лицо холодной водой, решила выйти и найти ту девушку, которая здесь уже две недели и поскорее забрать у нее боль.

Идя по коридору, Констанция думала, в какой из дверей может жить эта девушка.

«Они же одинаковые», – буркнула она себе под нос, неторопливо рассматривая коридор.

Рассматривая двери, Констанция совсем не замечала того, что двигалось прямо на нее. Было не до этого. Вдруг что-то большое ее столкнуло. Констанция охнула, повалилась на землю и застыла.

Голова в который раз напомнила, что ей больно. На несколько секунд перед глазами поплыло, но взгляд мгновенно сфокусировался, выхватив из полутьмы определенную фигуру.

На нее испуганно смотрела Мелинда.

– Ой, привет, – дрожащим голосом проговорила она.

Констанция лишь кивнула, вновь поднимаясь на ноги.

– Что ты здесь делаешь? – несколько грубо спросила девочка, потирая ладонью лоб.

– Ну, живу. А еще я здесь подрабатываю. Меня мама сюда отправила.

Констанция кивнула, борясь с желанием броситься на девушку. И было не слишком понятно, с добрыми намерениями или нет.

– Ясно, – пыл девочки слегка умерился.

Мелинда нервно перебирала какую-то тряпку в руках, словно бы та могла как-то успокоить ее дико трепещущее сердце.

Она не ожидала увидеть здесь Констанцию. По крайней мере, не сейчас. Но все надежды и опасения смешались в единый ком, не позволяя разобрать, где что.

– А ты что здесь забыла? – в свою очередь спросила девушка, когда молчание становилось опасным.

– Я здесь живу. Временно, – ответила Констанция лениво.

Мелинда недоверчиво окинула девочку взглядом. Кажется, Констанция уже прижилась здесь. Надела белое старое платье, готические сапоги – настоящий гость.

Мелинда сжала кулаки. В этот дом не приходят просто так. Этот дом посещают только те, кто задыхается от чего-то, что клокочет бурей внутри. Сюда приходят с криками о помощи, отдают жизнь и деньги, чтобы их избавили от чего-то ужасного. Но чего?

Хозяин называет это «страданиями».

– А где Фред? Решил идти дальше или тоже где-то здесь прячется? – задала вопрос Мелинда, немного успокоившись.

Констанция едва заметно дернулась. Её тело будто окатило холодной водой, а все органы подожгли. Нутро проткнули – теперь там дырка, она большая и гниет.

Опять этот Фред. Вот тот виновник всех ее несчастий, все ее беды – лишь в нем.

Если бы они могли умереть так же, как и он.

– Его нет, – ответила Констанция, пытаясь контролировать свой голос.

Кончики пальцев похолодели то ли от страха, то ли от неприятного воспоминания, но факт остается фактом – ее морозило.

А под кожей уже давно сгорели все мышцы.

– А, ясно. Значит, решили разойтись. А жаль, он мог бы пригодиться, – усмехнулась девушка.

Эта легкая усмешка далась ей с трудом. Вообще, все это спокойствие и озорство – теперь напускное. Предчувствие подсказывало, что случилось что-то ужасное.

Волосы Мелинды уже не лежали на плечах свободными петлями, а были туго перевязаны на затылке и еле касались плеч.

– Зайдешь ко мне? – спросила Констанция, приглашая девушку к себе в комнату.

Это была излишняя вежливость. Констанция даже сама не планировала возвращаться в темную комнату, где ее страдания смешались с неприятными воспоминаниями.

– Давай, заодно пыль протру.

Мелинда держалась необычайно хорошо. Она больше не была той странной девушкой, готовой кидаться на каждого встречного, возможно, виноват был сам хозяин. Горничные должны быть скромными.

Констанция бережно закрыла за Мелиндой дверь и села на кровать.

Вторая же пристроилась у зеркала и легонько протирала его стекло. Конечно же, зеркало было абсолютно чистым, Мелинда терла стекло лишь для вида, ибо ей по-прежнему было неловко.

Каждый раз, когда девушка смотрела на Констанцию, ее сердце неприятно сжималось. От отчаяния ли, или, может быть, от жалости?

Констанция действительно выглядела как побитая жизнью львица, обкусанная и ободранная, – теперь уже не львица.

– Ты не говорила, что пойдешь в особняк, – начала Констанция, выводя пальцем узоры на одеяле.

– Да и вы тоже как-то отнекивались, мол, судьба вас ведет.

– Судьба привела меня сюда одну.

– Как же Фред тебя так легко отпустил? – спросила Мелинда, глядя на подругу сквозь зеркало.

Девушке было не по себе от той мысли, что Фред смог так легко расстаться с этой несчастной. Может быть, она ему надоела, и он нашел кого-нибудь поинтересней?

– Это я его отпустила, – буркнула девочка, привлекая колени к себе.

– Ох, не нравится мне такое стечение обстоятельств. Куда же он без тебя?

Мелинда уже пару секунд наблюдала, как ее рука мелко подрагивает. Чтобы это не было заметно собеседнице, девушка сильно сжала руку в кулак.

– Перестань говорить об этом, – Констанция готова была заплакать.

Она спрятала лицо в колени и вцепилась в плоть ногтями, чтобы не разрыдаться прямо перед Мелиндой.

Как долго все это будет ее еще мучить?!

– Да ладно тебе. Судьба вас обязательно сведет еще раз. Я же говорила, раз встреча произошла, то будет…

– Он умер!

Повисло молчание. Мелинда замерла, перестав тереть поверхность зеркала, и медленно, очень медленно повернулась к Констанции.

Теперь девочка заметила, что все это время не одна она пыталась выглядеть спокойно. Мелинда скомкала тряпку – одна рука все еще была сильно напряжена, тогда как вторая повисла в воздухе и дрожала.

– Что? – тихо спросила она.

– Он. Умер.

– То есть как?

– Ты что, не понимаешь? Е-г-о н-е-т в ж-и-в-ы-х.

Мелинда молча смотрела на Констанцию. Глубину ее шока было не передать словами.

– Ты серьезно, да? – наконец выдала она.

– ДА.

Мелинда закрыла лицо руками. Девочка успела заметить, как покраснело ее лицо.

– Я пыталась его спасти, – прошептала Констанция.

Сердце было вырвано беспощадно и быстро. Сейчас она чувствовала себя уже навсегда испорченной. Как цветок, который срывают люди для своих нужд, а затем просто выбрасывают, потому что он мертвый.

Когда у цветка отрывают корень, он гниет. Когда у человека вырывают сердце – он разлагается. Гибнет даже стремительней, чем несчастное растение.

Мелинда по-прежнему молчала. Констанция заметила, что она медленно и глубоко дышит, словно пытается успокоиться.

Только сейчас стало видно, что все это время она тоже переживала. Ей не было все равно, как какому-нибудь прохожему, например.

Констанция, пытаясь успокоить скорее себя, чем Мелинду, продолжила:

– Может, такова судьба, и вообще, так было нуж…

– Помолчи, Констанс.

Констанция послушно закрыла рот, разглядывая лицо подруги. Его закрывали две бледноватые ладони. Кончики пальцев слегка покраснели.

Плечи девушки вдруг начали дергаться. Она всхлипнула, негромко, почти незаметно. Внутри же клокотала настоящая буря – вот-вот кто-нибудь погибнет.

Возможно, там уже море трупов.

– Мелинда?..

– Я в порядке.

– Но ты плачешь.

– Это нормально, разве нет?

Констанция кивнула. Да, это была самая нормальная реакция, какую может проявить человек, когда узнал о гибели друга.

Сейчас ее пробирала лишь жалость. Такая удручающая картина – плачущая служанка. Ее стоило бы пожалеть, но Констанция ничего больше не могла сделать.

Мелинда очень противоречива. Ее легко можно разозлить или рассмешить, но успокоить – довольно-таки сложно. Когда они впервые встретились, на девушке были отпечатаны все краски мира, ее волосы были отдельной роскошью. Такие шелковистые, крупные витки, обрамляющие ее грудь и спину. Тогда ей пошло бы королевское платье.

А лицо? На лице играл молодой румянец, яркие губы и выразительные глаза – она действительно была красавицей во всех смыслах.

А что же сейчас? Волосы туго перевязаны в хвост, они больше не сияют – больше не шелк. Лицо, увы, потеряло цвет, и природная красота смылась, стерлась бесследно, оставив лишь бледную оболочку.

Несмотря на это бездушное тело, Мелинда действительно сейчас плакала, как ребенок. Было видно, что она очень переживает из-за смерти своего друга.

Но был ли он ее другом?

– Мелинда, мне очень жаль.

Констанция не могла понять, почему она не плачет больше. Почему ей больше не хочется плакать? В мыслях металось что-то, что она не могла никак понять. Это был словно не её язык! Были ли там вообще какие-нибудь мысли?

Ей не верилось, что кто-то, кроме нее, может плакать так искренне.

Самый ужасный кошмар неожиданно перерос в явь. Показал свою самую отвратительную сторону, возвышаясь над двумя главными воинами добра – надеждой и любовью.

Связь с Вселенной потеряна.

«Я ведь его друг, верно?» – поймала Констанция первую разумную мысль в своей голове.

И сразу же ухватилась за нее, как за спасительную лебедку.

– Констанс, – Мелинда отняла ладони от лица и подняла голову.

Ее глаза и щеки блестели от слез. Лицо теперь не было бледным, напротив, оно покраснело, губы дрожали, а ресницы слиплись от соли и воды.

– Скажи мне, из-за чего он умер? – одними губами спросила она, пытаясь контролировать голос.

Констанция слышала ее неровное дыхание и ощущала жуткую дрожь от чужих эмоций.

Разум наконец-то вернулся к ней.

– Его укусила змея, – нервно проговорила Констанция.

– Вот как.

Они замолчали. Мелинда едва сдерживала слезы, а Констанция не могла даже слезинку проронить. Что происходит?

– Констанс, он… он был хорошим, – девушка всхлипнула.

Констанция лишь медленно кивнула в знак подтверждения.

– И добрым, – продолжала Мелинда, подтирая слезы.

– А еще очень заботливым, – тихо сказала Констанция и улыбнулась.

Мелинда долго смотрела на ее лицо и что-то в нем высматривала.

– Мне очень жаль, что так вышло, – повторила девочка, вытягивая уже порядком затекшие колени.

– Констанс.

– Да?

– Зачем ты сюда пришла?

Констанция помедлила с ответом. Сказать ли? Не будет ли это каким-нибудь предательством по отношению к Ронк или к самому Фреду?

Было сложно решиться открывать тайну человеку, который вряд ли сможет помочь тебе в будущем. Было давно ясно, что Констанция не переносит Мелинду, а та, в свою очередь, не очень жалует девочку. И, тем не менее, Мелинда единственный знакомый здесь человек, а довериться кому-то Констанции было необходимо. Что делать?

Сначала Констанция решила, что не будет открывать девушке своих мыслей, потому что мысли – это самое отвратительное и пугающее место.

Если бы мысли были материальны, то кожа множества людей сгнила бы от такого количества грязи, которую другие вылили бы на них.

Там возможно все, что угодно.

Но потом девочка, неожиданно для самой себя, решила рассказать лишь часть.

– Я пришла… из-за него, – ответила она.

Ей было сложно произносить имя Фреда таким, каким оно звучало раньше: безрассудным и слегка осуждающим.

К тому же, этого мальчишку зовут совсем не так. Это имя лишь путало и сбивало с толку.

Или было спасением.

– Из-за Фреда? – уточнила Мелинда.

– Да, – поспешно ответила Констанция, предполагая, что такое стечение обстоятельств даже лучше. – Мне было очень больно терять его.

Мелинда понимающе кивнула. Ее негодование немного ушло, и теперь девушка лишь чувствовала сонливость. Эти никчемные слезы высосали ее последнюю жизненную энергию.

– Я хотела тут вроде пыль протереть, – пробормотала она, вставая.

Вид у нее был помятый. И, тем не менее, это было лучше, чем пару минут назад, когда она плакала и, увы, одна.

– Нет, не стоит, – Констанция подошла к ней и мягко взяла за руку. – Здесь чисто.

Мелинда встретилась взглядом с девочкой. Констанция не отвела своего немного робкого, но все же острого взгляда, а Мелинда – будь она неладна – продолжала буравить ее лицо своими холодными, но очень пронзительными глазами.

– Спасибо тебе за все, – вдруг сказала девушка и обняла ее.

Констанция не сопротивлялась, но и не проявляла инициативу. Обнимает – пусть, но в ответ она ее трогать не будет.

Неловкость все еще клокотала где-то внутри, вызывая тонну неприятных воспоминаний, о которых хотелось бы забыть.

Чтобы не докучали.

«С чего вдруг такая отчужденность? – спросила сама себя Констанция. – Наверное, я просто устала. Да, устала. Навалилось как-то всё».

Неловкость сменилась растерянностью – что говорить? Как себя вести?

– Мне пора, – сказала Мелинда тихо, почти шепотом, и, как-то странно посмотрев на девочку, скрылась.

Констанция отвернулась, не в силах скрыть своей растерянности и дрожи в руках. Слишком глупая комедия выходит. Ее будто вывернули наизнанку, чтобы показать, как шилась эта дрянь – криво, неестественно хлипко и прямо-таки совсем по-уродски.

Такие комедии больше не показывают в театрах. Такие комедии составляют лишь ту единицу ненужного барахла, тот биомусор, который скоро – совсем скоро – умрет в канаве.

Сейчас такие комедии напоминают трагедию.

Значит, вот куда завела ее судьба. Им с Мелиндой было по пути, и это странно. Какой смысл тогда был расходиться? Если бы она пошла вместе с ними, то тогда можно было бы избежать того исхода!

Но вот только жаль, что они поступили по-другому. Теперь ничего не изменить – еще одно звено насело на другое.

Она хотела найти ту девушку.

Констанция, отбрасывая мрачные мысли, выскочила из комнаты и, проходя по коридору, пыталась уловить нужный запах.

Хоть это и было глупо.

Наверное, придется искать ее во время обеда. До него еще не скоро, а потому ей можно будет сходить погулять. Или встретиться с Мелиндой, еще раз. Сейчас она единственная, кому еще можно доверять.

Но, как назло, Мелинда куда-то испарилась, словно ее и не было здесь никогда. Куда можно уйти в таком небольшом доме? Да, дверей много, но девушка же рано или поздно из какой-нибудь выйдет.

Констанция зря прождала ее четверть часа в фойе и теперь решила, что пройдется по улице одна. Вчера неплохо освежилась, так почему бы не повторить?

Констанция вышла к входной двери и уже собиралась покинуть ее, как услышала голос за своей спиной:

– Ты куда?

Сначала она даже не поняла, что обращаются к ней. Но так как вокруг никого не было, реплика хозяина явно относилась к девочке. Она медленно повернулась.

И тут, почти мгновенно, ее съел страх. Самый настоящий, животный. Оцепил ее сталью, заковал в кандалы и проткнул – где-то изнутри наружу – чтобы не рыпалась. Ни одного слова не произнесли ее бледные губы, потому что не могли. Все звуки потерялись в солнечном сплетении, куда упало нутро. Спряталось.

Но едва первый испуг прошел, ему навстречу вышло новое чувство – чувство смирения.

– Мне нужно, эм, выйти и подышать свежим воздухом, – выдохнула девочка, справляясь с собой и своими мыслями.

– О, мне как раз нужна компания. Не составишь?

Констанция замерла в нерешительности. Этот человек был до ужаса странным и в какой-то степени мрачным, а тут вдруг такое доброжелательное лицо и натянутая улыбка.

Что-то это как-то подозрительно.

В нем, безусловно, было что-то мягкое и даже человеческое, хотя бы лицо. Но это совсем не разбавляло его общий вид – вид куклы с опасностью внутри. Казалось, что если разбить его, можно выпустить все злодеяния и пороки человеческие.

– Наверное, нет, мне нужно в другое место, – ком страха куда-то провалился.

Мысли кричали, что нужно бежать. Неважно куда – лишь бы быстро и далеко. Но Констанция уже давно перестала слушать свои мысли.

– А откуда ты знаешь, куда нужно мне? Может, тебе нужно туда же.

– Да ну, вам туда идти совсем незачем, это точно.

– А куда же ты идешь? – спросил хозяин лукаво.

Тут Констанция поняла, что была глупо загнана в тупик. Куда она идет? Она очень плохо знала город и еще хуже его достопримечательности и здания.

Растерянный взгляд на его руки – он завел их за спину и наклонился корпусом немного вперед, чтобы напасть в любой момент.

Этого стоило бояться.

– Поиграть… с котом?.. – сказала девочка первое, что пришло ей в голову.

Хозяин, или точнее, господин Бливиллис, мило, почти по-детски, улыбнулся. Ему отнюдь не на пользу пошел это жест. Так «кукла» казалась еще более страшной, чем была до этого.

– А, ну тогда иди. Мне туда действительно не нужно, – сказал он удовлетворенно.

Констанции не понравился его тон, но она не смела возразить. Уже и так едва стояла на ногах от волнения.

Вдруг встретилась с ним взглядом, недолгим, но пронзительным, пробирающим до костей. Кто первый разорвал зрительный контакт, было непонятно, так как они оба резко разошлись в разные стороны друг от друга. Странное зрелище.

И вновь мысли про абсурдную комедию.

Констанция глубоко выдохнула, когда убежала на приличное расстояние от Бливиллиса.

Он ее пугает.

Он тоже задает слишком много вопросов.

Но все же это отличалось от Фреда. Бливиллис, в отличие от Фреда, задает вопросы даже несмотря на то, что уже знает на них ответ.

Констанция с трудом нашла место, где вчера встретила странного кота.

Что было еще странней – он сидел на том же самом месте, словно за всю ночь и день не сходил с него. Ее встретили все такие же неприятные глаза, злые и будто бы жадные.

– Эй, дружочек, хочешь… – начала девочка ласково, протягивая пустую руку к мокрому светлому носу.

Кот посмотрел на нее своими яркими и большими глазами, и девочке стало не по себе от того презрения, таившегося в них.

Видимо, не хочет.

– Что же мне тогда с тобой делать? – спросила она у самой себя, подавляя внутренний страх.

Откуда он у нее брался, она понять не могла. В некоторых ситуациях ее сердце сжималось до боли и что-то на него грубо давило, сковывая горло и мешая дышать.

Констанция решила, что уйдет отсюда куда-нибудь еще и поспешила к главной площади. Времени на гулянки было не так много, как хотелось бы, но, тем не менее, Констанция еще везде успевала. Сегодня людей на площади было больше, нежели вчера. Сейчас не расслабишься.

Мужчины шли торопливо, боясь куда-то опоздать. Все, как один, были одеты в черный плащ с золотой цепью у воротника. Со стороны это выглядело так, будто улицы пришла покорять секта, но одежды боле не белые, а цвета вспаханной земли, черной и очень грязной.

Констанции стало нехорошо. Она переключилась на женщин, но таковых сновало очень мало и, как правило, они были одеты совсем неброско. На головах шляпки или платки, а на теле платьица по щиколотку темных цветов.

Сама Констанция в своем белом платье до колен выглядела как белый куст на земле.

Девочка пересекла небольшой участок огромной площади и остановилась в нерешительности.

А куда она идет теперь? Еще немного и она может заблудиться, а домой надо вернуться уже к обеду. И вокруг всё такое чужое, неприятно-темное, будто бы другие цвета изъяли, выкинули из употребления.

Сознание передало импульс сердцу, и в груди неприятно сжался главнейший орган. Вернуться домой.

И с каких пор она начинает называть этот особняк домом? Её единственный дом – пустынные поля и бескрайние леса, земля и небо, Солнце и Луна. Так почему эта обитель зла, этот особняк – теперь дом, в который надо вернуться?

Да и сколько ей еще там оставаться? Когда за ней явится спаситель и заберет ее от этих бед? Когда это все закончится?!

Когда придет Ронк?

Ронк, как самое странно, но самое желанное сейчас существо, оставило Констанцию здесь одну. Разве так поступают друзья?

А друзья ли они?

Везде сомнения.

Из ступора девочку вывел какой-то окрик. Ее сейчас позвали или ей показалось?

Констанция повертела головой в поисках кого-то, кто ее окликнул. Но никого рядом из ее знакомых не было, разве только что господин Бливиллис, который словно вышел из ниоткуда и сейчас направлялся к девочке.

Стоило ей только на мгновение его увидеть, и страх взбушевался с новой силой, практически несоизмеримой с предыдущей волной.

По валу – девятая.

Констанция, как-то испуганно и в какой-то степени зло, стала отходить от человека, словно тот был каким-то монстром. Отогнать это наваждение не выходило. Этот образ, такой безобразный и склизкий, как червь, вклинивался в сознание и разлагал его подобно сумасшедшему буру, который вклинивается в землю. Было тревожно и волнующе.

Но больно ли?

Господин Бливиллис же, давно заметив Констанцию, приветливо помахал ей рукой, подходя все ближе и ближе.

Девочка уже почти пустилась бегом от всепоглощающего чудовища, но вдруг ее окликнули вновь:

– Констанс, подожди!

Она остановилась, как вкопанная. Не смея повернуться, она ожидала, когда хозяин подойдет к ней. В данную секунду она чувствовала себя жертвой, которую безжалостно схватили.

Эта фраза… она явно ее уже слышала. Она даже слышала эту интонацию, и голос.

Они что, встречались и раньше?

Она остановилась от лихорадочных размышлений о своей гибели и ее поток переключился на размышления об голосе хозяина.

– Констанс! – крик раздался над самым ее ухом, заставил ее нервно дернуться. – Фу-у, еле до тебя добрался. Попробуй-ка, протолкнись через это столпотворение.

Констанция бросила взгляд на толпу позади – люди шли по своим делам, как ни в чем не бывало. Это ее неприятно задело, и больше она не обращала внимания на этих людей.

– Знаете, у меня такое чувство, – начала девочка, видя, что он собирается задать ей какой-то вопрос, – что мы с вами уже встречались.

Это должно было отвлечь, но, кажется, положение только ухудшилось.

Долор усмехнулся где-то в глубине себя, чтобы девчонка ничего не обнаружила на поверхности. А на поверхности было лишь удивление.

На секунду в его сознании скользнула мысль, чтобы подсказать ей, но он отрекся от нее сразу же, как только эта мысль вообще родилась, – это было бы неправильно.

– Не знаю, о чем ты толкуешь, милая, – сказал он, приподнимая брови.

Играть у него выходило замечательно. Он уже одним своим непонимающим видом убедил Констанцию в том, что она ошиблась.

Неужели она до сих пор не поняла?

Вероятно, девочка вообразимо глупа, раз позволяет себе такие промахи.

Обычно она более собрана, нежели сейчас. Может, случилось что-то еще хуже, чем смерть дорогого ей человека?

«Львица сегодня не в настроении. Её разум вдруг понял, что очень глуп и бесполезен», – отметил про себя Долор и едва не усмехнулся.

– А, тогда ладно, – девочка отвернулась, словно ее что-то отвлекло, и она совсем не придала значения этому вопросу.

Но в глубине она карала себя за то, что вообще посмела задеть эту тему. Какую же глупость она сейчас сказала!

– А тебя что-то беспокоит?

– Нет.

Вот, опять ее упрямство. А ведь стоило бы ей совсем немного поднажать, то, может быть, он бы и раскололся. Как ни крути, а ему всё-таки очень хотелось раздавить ее этой грязной правдой и заставить бояться его еще больше. Как это упоительно, заставлять людей страдать!

– Ну, хорошо. Раз уж мы снова встретились, может, сходим куда-нибудь? – предложил он вместо своей мести.

Констанция промолчала. Ей нужно было все обдумать.

– Я так понял, ты плохо здесь ориентируешься, да? Вот, заодно я покажу тебе город, – продолжал настаивать он.

Она должна была пойти с ним.

Он бредил этой мыслью. Если Констанция сама не может вспомнить – он ей поможет. Он попытается.

– Но скоро обед… – неуверенно начала она.

Ей хотелось сбежать и как можно быстрее. Каждый раз, когда Констанция видела Долора – все в ней цепенело, а рот произносил поистине глупые вещи, поток которых она никак не могла остановить. Но он как будто этого не замечал. Продолжал изучать ее своими холодными глазами, будто бы она – произведение искусства или звездное небо.

– О, на обед вы едите всякую дрянь. Не замечала того, что вкуса у этой еды почти нет?

– Но я думала…

Она замолчала, чтобы не сболтнуть лишнего.

Она думала, что это все из-за ее способностей.

– Думала, что это все из-за твоих каких-то качеств или недостатков? А с каких же пор ты стала терять способность чувствовать вкус, м?

Он говорил так много и быстро, что девочке приходилось еще несколько секунд после его ответа над чем-то раздумывать и слабо отвечать.

Почему она его так боится?

– Ну, всякое же бывает.

Девочка старалась совсем не смотреть на него – поджилки тряслись от одного, самого мимолетного взгляда.

Бливиллис выткал вокруг себя ауру беспричинного повиновения, непонятного, но сильного. Све его слушались и все ему подчинялись, а почему? А потому, что он намного важнее этого мира.

Ведь он Боль. А Боли, как огню, подчиняется каждый крохотный атом в этом мире.

– Так, к чему я веду. Пошли, поедим нормальной еды, и я тебя свожу по нашим окрестностям.

– Спасибо за заботу, но, правда, лучше не надо.

– Идем, – грубо одернул ее господин Бливиллис, беря девочку за запястье.

Констанция заметила, как он при этом дернулся.

***

– Здесь вкусно готовят, – сказал Бливиллис, подводя девочку к столу. – Садись и наслаждайся видом, я сейчас приду.

А вид был так себе. Вокруг сплошное дерево (это уже вызывает тошноту), маленькие окна, пропускающие мало света и тепла, и не очень приятный запах табака и пива.

Господин Бливиллис ушел, оставив девочку одну за крохотным столиком. Она опасливо вцепилась в свое место, не решаясь бросить взгляд на своего мучителя. Он уходил от нее медленно, вальяжно.

Кажется, хозяин здесь не впервые. Если он так искренне заявляет, что еда тут вкусная, значит, ему есть с чем сравнивать. Интересно, как часто он тут обитает?

Он притащил ее сюда насильно. Зачем? Ему нужна какая-то компания, или он просто увел ее подальше от больных?

Слово «больные» как-то само образовалось в голове, пришло сюда без приглашения. Констанция вскинула голову, будто ее осенило.

Что, если он догадался, что они задумали с Ронк, и сейчас будет пытаться вывести ее на чистую воду?

Констанция инстинктивно вжалась в стул, на котором сидела и с испугом стала поглядывать на Бливиллиса. Он же подошел к барной стойке и начал о чем-то разговаривать с мужчиной за стойкой. Констанция отметила его раскрепощенность и вполне легкие движения – он будто говорил с давно знакомым другом.

Вот, он указал на Констанцию. У девочки сперло дыхание от такого простого, но очень странного жеста, который она не могла понять. Что с ней сейчас будут делать?

Мужчина за стойкой лишь кивнул и нагнулся.

Констанция вцепилась в столешницу, и жадно наблюдала за движениями Долора. Он стоял к ней спиной и активно жестикулировал.

Мужчина резко встал, и в его руке оказалась кружка чего-то. Чего-то… пенного.

Неужели пиво?

Но погодите, какое пиво?

Справа к хозяину кто-то подскочил. Это был мужчина неопределенного возраста. Он был тонкий, как молодая береза и словно бы совсем высохший. Констанция вгляделась пристальнее. Её руки не отпускали столешницу, в которую она от испуга вцепилась мертвой хваткой. Мужчина широко улыбнулся, смотря господину Бливиллису прямо в глаза – мутные, почти черные.

Затем на секунду отвел взгляд, чтобы заказать кружечку пенного пива и себе. Долор что-то говорил ему, вид его был очень воодушевленный и радостный.

Хозяин отвел взгляд от своего собеседника и перевел его на Констанцию. Девочка прогнулась под этим взглядом, утонула в черных глазах – безвозвратно.

Невесомым взмахом руки господин Бливиллис позвал своего собеседника за собой, а сам уже направлялся обратно к столу Констанции.

Девочка проглотила подступающий вопрос вместе с окостеневшей смелостью.

– Не скучала? – спросил Долор, небрежно пройдясь пальцами по столешнице.

Раз-два-три-четыре – быстрый ритм, переходящий в нервную мелодию.

Его кружка шумно опустилась на дерево, немного пены выплеснулось с краев.

Господин, ранее не знакомый, учтиво стоял неподалеку, держа в одной руке точно такую же кружку, а в другой порцию чего-то аппетитного.

– Это Фредерик, – обратил ее внимание господин Бливиллис на незнакомца. – Фредерик, это Констанс.

Когда девочка услышала свое имя, неосознанно вздрогнула, как от действия электрического разряда.

Было неприятно и жгуче.

– Пьете пиво с клиентками? – спросил Фредерик, улыбаясь.

Констанции сразу же не понравился этот человек. От него веяло чем-то плохим, неприятным. Ей не нравился его внешний вид – широкий нос, тонкие губы и, самое главное – впалые, почти высохшие глаза. Его болезненная бледность пугала.

И, словно бы издалека, она чувствовала знакомую ауру, которую этот человек излучал.

– Ну, и что ты так на меня смотришь? – спросил он, присаживаясь. – Тоже хочешь?

Констанция даже не взглянула на напиток, который Фредерик предлагал. Ее интересовали лишь его мраморные, ничего не осознающие глаза. Цвета засохшего яблока.

– Нет, – слишком поспешно ответила Констанция, неосознанно отодвигаясь подальше от господина Фредерика.

Каждой жилкой чувствовала его гипнотизирующую ауру.

Долор лишь криво усмехнулся, а затем его полностью поглотил процесс питья.

«И зачем он меня сюда позвал?» – раздраженно подумала Констанция, жалея о том, что сразу не вернулась обратно.

Тогда бы она не пропустила обед. Тогда бы ее задуманный план исполнился хотя бы на какую-то маленькую частичку. Тогда бы она спасла человека.

Констанция уперлась взглядом в поджидавшую ее вмешательства порцию – курица и пюре – и не смогла преодолеть отвращение.

Но что, если бы он ее нашел и там, в особняке?

Кто знает, как выкручивается судьба, когда ты идешь не по ее воле.

– Констанс, – тихо позвал ее господин Бливиллис.

Его шепот был мягкий, тягучий. Довольно тихий. Но властный тон совершенно сбивал с толку. Он звал ее мягко, но повелительно – особенная черта Боли.

Ответом ему послужило ее вопросительное лицо.

– Ты должна поесть. Еда у нас просто отвратительная.

– Да-да, – вклинился в разговор Фредерик, – еда у вас просто кошмарная. Я будто бумагу съел.

– Вот, Констанс, Фреди говорит очень толковые вещи. Он разбирается во вкусе.

Эта рекомендация не произвела абсолютно никакого впечатления. Констанция продолжала смотреть на порцию и бороться с тошнотой.