Текст книги "Констанция (СИ)"

Автор книги: Finnis_Lannis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

На этот плащ девочка смотрела с некоторым отвращением, потому что он напоминает ей о Фреде. Каждый раз, когда она бросала на этот плащ взгляд, ее сердце неприятно и больно дергалось, а на глаза выступали слезы.

И ком душил горло.

Фред иногда напоминал ей о себе, выявляя из себя какие-то образы, которые заставляли ее вновь плакать и плакать.

Но вскоре он стал приходить к ней реже, а вместо ноющей боли в сердце образовалась корка, сквозь которую вряд ли могли пробиться какие-то старые чувства.

И вот корка слетела, рассыпалась в прах, показывая всем, что внутри девочки уже давно пусто и нет в ее мыслях больше никакого Фреда, который и Фредом то никогда не был, но настоящее имя она забыла; теперь все, что у нее есть от прошлой жизни – это тот проклятый плащ, который каждый раз возвращал ее мысли к тому дню со змеей и его смертью.

Смертью, в которой она была виновата.

Констанция не заметила, как уснула, предаваясь больным воспоминаниям и разжигая в своей пустоте настоящий огонь. Но он скоро погибнет, ведь подпитки больше не будет.

Резкий стук в дверь разбудил ее, и она встала, потирая глаза. Предплечье больше не болело, а значит, боль прошла.

– Входите, – пробурчала она, подходя к зеркалу.

Сквозь стекло скользнула по себе взглядом – лучше бы этого не делала – на лице остались лишь глаза. Все-таки, голод она поборола, но это сильно сказалось на ее теле. Что будет, если она продолжит?

В дверях застыл Долор, холодно заявив прямо с порога:

– Пришел час твоего наказания.

Констанция вскочила со своего места, уперлась в противоположную стену, боясь пошевелиться. Хозяин сказал это таким безразличным тоном, но это так сильно дало по ушам, что невольно пришлось подчиниться.

– Погодите, за что?

Она почувствовала, как ее руки начинают дрожать.

– Ты не выполняешь моих приказов. По-твоему, почему меня зовут «хозяином»?

– И, – она нервно сглотнула, – что вы хотите сделать?

– Бить тебя я не буду, не волнуйся.

Но легче от этого не стало. Констанция едва держалась, чтобы не завыть от беспомощности перед ним, потому что в данный момент действительно не могла никуда деться.

Чтобы спрятать доходящую до абсурда дрожь, девочка засунула руки за спину и так сильно вжалась в стену, как только могла. Но, увы, девочки не имеют свойства проходить сквозь стены.

– П-почему только сейчас? – спросила она и дрожь в голосе ее подвела.

Он медленно, невообразимо плавно, посмотрел в сторону:

– Я был занят.

Хозяин вошел, прикрыл за собой дверь и аккуратно присел на ее кровать. Констанция не сдвинулась с места, опасливо оглядывая одухотворение, очень быстро перебирая свои мысли.

Успокойся, сердце.

– Я предлагаю вот что. До того, как этот «счастливчик», которого я впоследствии сделаю своим преемником, ты должна будешь внимательно наблюдать за каждым человеком, который будет вести себя странно, поняла? Я понимаю, что не должен обращаться сейчас к, так скажем, «подозреваемой», но моя правая рука в отъезде, а больше я никому доверить это не могу.

Он коварно улыбнулся. Если Констанция еще и держалась под натиском его безжизненных глаз, то сейчас сдалась окончательно.

На кровати все еще валялось смятое ее телом белое платье.

– Если он не сознается сейчас, ты скажешь мне его имя. Но сначала я проверю тебя. Как именно – не скажу, но, возможно, эта проверка и будет твоим наказанием.

Констанция потерялась в пространстве. Сейчас она забыла, как дышать и понимать человеческую речь. Все смешалось в непонятный сгусток чего-то тяжелого для восприятия. В ушах звенел только страх, в голове метался только страх, и сердце билось только от страха.

Но спустя мгновение, спустя лишь одну секунду, девочка поняла всё, что он ей сказал, и выдавила из себя холодное:

– Я постараюсь сделать всё, что в моих силах.

– Я верю в это.

Удостоив ее насмешливым взглядом, он вышел, бережно прикрыв за собой дверь.

Констанция осела на пол и изо всех сил вцепилась в свои бедра.

***

– Что-то ты поздно встала, – сказала вошедшая вдруг Мелинда.

– Сон – хорошее лекарство от боли, – буркнула Констанция, сидя в кровати.

На ней не было лица. Неизвестно, сколько прошло времени с момента визита Долора, неизвестно, сколько было в страхе и исступлении разодрано кожи, неизвестно, как скоро перестанут вздуваться от гнева жилы на шее.

Вот уже некоторое достаточно долгое время она никак не может совладать со страхом, пожирающим изнутри все ее органы и нервы.

– Я думала, ты уже забыла о Фреде, – хмыкнула девушка, садясь на кровать.

– Нет. Такое не забывают.

– Мне казалось, что тебе весело с этим недавно прибывшим пареньком. Как там его звали?

Мелинда заметила, как Констанция сжала руку в кулак.

– А я думала, что тебе нравится наш хозяин. Он душка, не правда ли?

Мелинда нахмурилась.

– Не нравится мне наш хозяин, что за вздор ты несешь?

Констанция вдруг подняла голову и лукаво улыбнулась.

– Значит, наверное, ты ему нравишься, раз он позволяет тебе говорить с ним на «ты».

Голос ее только что сорвался, и она умолкла, виновато уставившись в колени. Мелинда открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова словно застряли в горле.

– Я слышала, как вы там душевно общались за дверью, – холодно добавила девочка, поправляя волосы.

– Нет, Констанс, погоди, – Мелинда встала.

Констанция ожидающе взглянула на подругу. Горничная же немного смутилась под ее взглядом, но потом бесстрастно продолжила:

– Тут так вышло, в общем, оказывается… он мой пропавший брат.

Констанция никак не выдала своего удивления, но лицо ее стало угрюмым:

– Прости. Я не знала об этом.

Мелинда лишь кивнула с мягкой улыбкой и подошла ближе к девочке.

– Все в порядке. Я рада, что теперь мы смогли поговорить с ним и прояснить ситуацию с камнем.

– К слову, о камне, – проговорила Констанция. – Так что там с ним такое вышло?

Мелинда сначала замялась, ведь, все-таки, это не совсем то, о чем можно говорить вот так легко.

– Ну, в общем-то, ты же помнишь о посланнике, который должен прийти за мной, если у меня не будет с собой камня?

Констанция кивнула.

– Так вот, этот камень – оберег, который мой брат Стивен искал несколько лет. Он не сказал мне, почему ему вдруг взбрело в голову, что меня может забрать посланник. Посланники работают на Солдат, они – их подчиненные, те, кто одним рангом ниже их. В отличие от Солдат, посланники материальны. Солдаты отправляли их за теми, кому суждено было умереть и переродиться там, на небесах. Стать новым Солдатом. В общем, Стивен почему-то решил, что посланнику я зачем-то понадобилась, и он хочет убить меня. Чтобы этого не произошло, он искал камень, о котором вычитал в книге своего знакомого, который работал в лавке, где эти книги и продавал.

Будь он повзрослее, сказал он мне, тогда бы понял, что камень – это все чушь и защитить от Солдат он меня никак не сможет. С возрастом прошел и страх того, что я вообще кому-то понадобилась. А потом его взяло в преемники одухотворение Боли и вот, мой Стивен теперь на его месте.

Интересно, от чего же умерло прошлое одухотворение?

Констанция кивнула в знак того, что теперь ей все ясно, и в голове действительно кое-что прояснилось с того дня в лесу.

– Значит, камень все это время был бесполезен? – спросила девочка.

– Вероятно, что да.

Они замолчали. Констанция не спеша переваривала информацию, а Мелинда решала, стоит ли ей спрашивать кое-что у девочки.

– Констанс, – позвала она чуть позже, смотря прямо перед собой. – А зачем ты тогда прикинулась посланницей? Откуда ты о них узнала?

Констанция уже и забыла, что когда-то пошутила на тему того, что посланник пришел за Мелиндой.

– Ну, просто моя мать часто говорила мне, что если я буду плохо себя вести, то за мной придут посланники, которые сделают со мной все, что им вздумается. Я уже как-то и не помню всего этого, это просто осталось где-то глубоко в подсознании.

Констанция совсем некстати вспомнила свою маму. Когда-то она хотела слыть арией, как ее пропавшая мать, хотела бы петь и радоваться жизни, словно птица. Но все, что она могла делать – плакать по ночам в подушку и взывать Всевышнего о помощи.

– Ха, не помнишь, но знаешь? – ехидно заметила Мелинда.

– Ну ладно, вру. Мне уже позже об этом папа рассказал. Если бы не он, я бы вообще не вспомнила бы, кто такие эти посланники.

– А как звали твоих маму и папу?

– Не думаю, что это сейчас так важно, – отмахнулась Констанция.

– Мне просто интересно!

– Ну, маму звали Джин, а отца – Карлом.

Горничная поднесла палец к подбородку, как будто что-то вспоминала.

– Джин, говоришь? – Мелинда как-то странно взглянула на девочку.

– Угу. А что?

– Да просто… уф, не знаю, верно ли я все думаю, но… – девушка замялась.

– Да говори уже! – нетерпеливо воскликнула Констанция.

– Я слышала, как Стивен говорил своей правой руке, – кажется, его зовут Рогберт, – что «Джин стало хуже, а ее девчонка даже не догадывается об этом». Он проронил эту фразу вскользь, но я четко услышала имя и запомнила его.

Констанция застыла. Внутри нее только что дернулось сердце, чуть не порвав легкие.

– К-когда он это говорил? – заворожено спросила она.

Голос задрожал, и девочка резко замолчала. Она готова была заплакать.

– Я не помню, но, вроде бы, совсем недавно. Может, дня два назад.

Ком подступал все ближе к горлу, а волнение не уходило.

Констанция вдруг четко осознала, что рада этой новости, насколько бы неожиданной она ни была. Ее руки мелко тряслись, а во рту пересохло.

– Так значит, моя мама жива?

========== 13 глава. Она ==========

「После стольких лет? Всегда」

Гарри Поттер

Мелинда молчала. Ей не хотелось как-то расстраивать подругу из-за своей неуверенности. Констанции же нужно было больше, как можно больше подробностей: где ее мама, как она, помнит ли что-нибудь, счастлива ли, как далеко она находится от этого места и прочее по списку. Ее нервы были чрезвычайно напряжены, она сжимала и разжимала кулаки от бессилия и никак не могла решить, что спросить первым.

– Мне срочно нужно узнать, где она, – сказала, наконец, Констанция, сверкнув агатовыми глазами.

– Ты уверена, что должна это делать? Вы с ней так долго не виделись, – проговорила Мелинда, поражаясь напору этой пассивной девчонки.

Она ужа начала жалеть, что вообще что-то сказала по этому поводу. Стивену бы, естественно, это не понравилось, и он мог бы жестоко наказать обеих плутовок за попытку побега. Констанцию, казалось, возможные последствия абсолютно не волновали.

Девочка бесстрашно выпрямилась вслед за горничной и горячо воскликнула:

– Вот именно, Мелинда, я не видела ее уже очень давно. Я не помню, как она выглядит, не помню ее голоса, а иногда даже забываю, что она у меня вообще есть. Я должна ее увидеть и узнать, почему она бросила нас тогда.

Мелинда опустила взгляд, боясь сказать чего-то еще. Чего-то лишнего. Ее пугало выражение крайней готовности со стороны Констанции, но еще больше ее пугало обязательство отказать девчонке, потому что такого поворота хозяин не предполагал, а это очень плохо.

– Сегодня уже поздно, Констанс, – наконец выдавила из себя она.

– Завтра тоже будет день. Я еще успею.

Мелинда нехотя кивнула и коротко произнесла:

– Надеюсь.

Ее подруга никак не отреагировала на холодный тон собеседницы, девочка продолжала что-то лепетать о вновь обретенном родственнике и никак не могла заткнуться.

– Мелинда, мы должны ее повидать! – воодушевленно вдруг воскликнула она.

– Ты должна, Констанс. Я с тобой никуда не пойду, – сказала горничная и, ловко развернувшись на каблуках, подошла к двери. – И знай, – сказала она напоследок, – за последствия этого выбора отвечать будешь только ты.

Мелинда ушла, а Констанция еще долго не могла уснуть, представляя себе, как может выглядеть ее мать. Она еще не знала, как будет искать ее, ведь кроме имени и того, что она где-то в этом городе она больше ничего не знает. Стучаться в каждый дом и спрашивать был явно не вариант. Неизвестно еще, как отреагируют другие люди, если к ним постучится незнакомка и будет спрашивать о какой-то незнакомой женщине.

Спросить у Долора? Внутри все похолодело. Это тоже не вариант.

Долор опасен, очень опасен, и любое проявление интереса к этой женщине для Констанции может быть очень болезненно.

Мелинда сказала что-то о последствиях?

Но вскоре разум стал затуманиваться, а мысли все растекались, как краска по воде и растворялись в общем потоке.

Проснувшись, Констанция поняла, что ей холодно.

Ей очень холодно!

Она встала, поеживаясь и потирая плечи, села к зеркалу. Оно же выдало привычное для нее изображение, изображение хрупкой, костлявой девочки со спутанными черными волосами, беспорядочно лежащими на плечах, груди и спине. Некогда они были короче. Девочка по привычке расчесалась, уложила волосы в простенький хвост. Лента мелькнула в ее руках холодной змеей и вонзилась в ее волосы, стягивая их в некое подобие прически.

Девочка вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. Та издала характерный скрип и глухо закрылась, не оставив надежды на быстрый и безопасный побег в случае опасности. Ей показалось, что в коридоре неподалеку от нее шевельнулась дверь. Констанция уже привыкла, что здесь если кто и живет, то явно не вылезает из комнаты, и вообще, может, он уже мертвый.

Все жители пропали и ее это до сих пор настораживает. Девочка прошла мимо этих дверей, вошла в столовую.

Все как обычно, сидели на своих местах и смирно кушали. Девочка села на свое место, не замечая того, как ярко сейчас светит солнце.

– Тедд, – сказала она резко.

Резко даже для себя. Тот посмотрел на нее стеклянным, затуманенным взглядом. Под глазами его залегли мешки, такие темные, что парень до неприличия странно стал походить на мертвеца.

– В какой комнате ты спишь? – спросила она, заглядывая в его яркие зеленые глаза.

В его лице Констанция не прочитала удивления или непонимания, Абсолютная пустота в его и без того воспаленных глазах. Еще немного и они безвозвратно бы закрылись, как когда-то закрылись у Сэма.

…Фреда.

– Номер триста двадцать три влево, – ответил он равнодушно, смотря куда-то мимо девочки.

Констанция вдруг заметила, что все на нее смотрят. Она повернулась к другим людям, сидящим за столом, и встревожено оглядела их.

– Привет, – сказала рыжая, оголяя свои белые зубы.

Констанция метнула на девушку испуганный взгляд и попыталась что-то ответить, но язык присох к нёбу.

– Ты еще не сказала хозяину…

–… что ты – избавитель?

Девочка вздрогнула от разнообразия голосов в ее голове: наяву ли они или это все просто привиделось?

Она резко уперла руки в столешницу и отодвинулась назад, одновременно вскакивая и теряя под собой стул. Тот с грохотом стукнулся об пол. Этот звук заставил девочку на секунду опешить.

Быстрый взгляд влево – Тедд даже не смотрел сейчас на нее, он был полностью поглощен процессом еды и ничего не замечал вокруг себя. Дыхание перехватило от такого безразличия, к которому она даже не знала, как отнестись в данную минуту. Мысли ее пребывали в истерике, девочку колотило как в лихорадке и все ее нутро нестерпимо дрожало, под действием этих плотоядных взглядов.

– Значит, не сказала, – продолжила рыжая, усмехаясь. – А он знает, что ты…

–… предатель?

Это слово возымело огромную силу над ней, и девочка закричала, попытавшись сбежать отсюда. Она, запутавшись в ногах, чуть не упала на этот самый валявшийся стул, а потом, кое-как выпутавшись из-под него, побежала вон из столовой.

Коридор с каждым шагом все сужался и как-то деформировался до невообразимых размеров, а девочка все бежала вперед к заветной двери на выход. Рука ее схватила ручку и дернулась.

Все пространство залил яркий, светящийся свет и Констанция со стоном проснулась у себя в постели. Еще три секунды она не понимала, что сейчас, несколько мгновений назад, произошло, и как это должно было повлиять на нее.

В итоге она решила, что это лишь сон, не имеющий никакого отношения к ее положению в данный момент.

Надо найти маму. И это сейчас единственное, о чем хотела думать Констанция.

Он встала, умылась и расчесалась, а в зеркале на нее смотрела та же девчушка, что и во сне. Но девочка опять не придала этому никакого значения, хотя ей и стало немного не по себе. Выйдя в коридор, девочка настороженно осмотрелась.

Но ничего необычного, двери были закрыты и не шевелились. И хоть из щелей по-прежнему не было слышно запаха боли, все выглядело, как всегда.

Девочка прошла мимо дверей и вошла в столовую. Ее сердце на мгновение замерло, ожидая точной копии ее сна.

Но нет.

Все сидели совсем не так, как видела она, а некоторых обитателей и вовсе еще не было.

«Все же по-старому, – думала Констанция, потирая свою переносицу, – так почему же я так боюсь?»

Тедда не было рядом. Может, хватит ему уже обижаться? Конечно, он не может так долго на нее не реагировать, они же сидят рядом. Обмениваются взглядами. Иногда говорят.

Это взаимодействие хоть как-то уже должно растопить его замерзшее сердечко и прогнать всякую обиду. Констанция покорно ждала, когда он придет, чтобы спросить у него о его чувствах.

Ей также хотелось рассказать ему о своих родителях, в особенности о матери, которая каким-то неожиданным образом нашлась, и это было самым лучшим обстоятельством, которое она могла себе только вообразить.

Но он так и не пришел.

«Не время для беспокойства», – отрезала мысленно девочка, пытаясь унять подступавшее волнение.

А что, если и он тоже исчез вслед за остальными? Эта мысль чуть не задушила ее.

«Подумай о маме, подумай о маме», – мысленно взывала она и наконец-то успокоилась.

Тедд может не прийти на завтрак, может не прийти на обед, но вряд ли он пропустит ужин. Если его не будет и на ужине, она начнет паниковать.

Когда завтрак закончился, Констанция заметила, что Мелинда бродит поблизости от ее комнаты и подошла к ней.

– Ты чего-то хотела? – нетерпеливо спросила она.

Девочке уже очень хотелось начать поиски. И хоть она не знала еще, с чего начать, мысленно уже представляла себя с мамой, и ее сердце тихо наливалось счастьем.

– Я по поводу твоей мамы, – сказала Мелинда, поджимая губы.

Констанция дала понять, что внимательно ее слушает.

– В общем, я аккуратно спросила у Стивена, где именно она находится, – горничная начала волноваться и, чтобы сбить свою дрожь, принялась перебирать свои волосы.

Мелинда и сама не понимала, что делает. После бессонной ночи, полной раздумий, ей внезапно стало ясно, что Констанция искренне хочет увидеть свою мать, а разве она, простая горничная, может ей это запрещать?

Констанция заметила на руках новые свежие полосы, но предпочла отогнать мрачные мысли прочь.

– И что он ответил? – любопытство ее все же подвело.

– Он ответил, что она живет в доме триста двадцать три, если идти по левой стороне.

Констанция уже явно слышала это число, но откуда, она не могла вспомнить, хотя воспоминание крутилось где-то в подсознании и вот-вот уже готовилось выйти наружу.

– Ладно, хорошо, – сдавленно проговорила Мелинда. – Я ухожу прямо сейчас. Смотри, чтобы Стивен не догадался, что ты идешь за своей мамой.

– Но что плохого в том, что хозяин узнает, что я знаешь о моей матери? – спросила Констанция сдавленно.

Но, на самом деле, она уже давно знала ответ.

– Тебе не избежать наказания, Констанс, – сказала Мелинда огорченно.

– Мне все равно на его наказание, Мелинда. Я больше не боюсь его запугиваний, но раз ты так печешься об этом, значит, мы будет держать это в тайне, – уверенно проговорила Констанция и попыталась улыбнуться.

Мелинда никак не отреагировала на ее реплику, словно бы она не имела никакого значения для них обоих. Это были пустые слова.

– Я пекусь об этом только ради твоей безопасности. Стивен мой брат, но не стоит забывать, что он – неконтролируемый поток болевых ощущений и отрицательная эмоция, хотя в душе это существо является добрым и чутким человеком.

– Возможно, человек в нем уже давно погиб, Мелинда.

Горничная стала чернее тучи; взгляд ее совсем помутнел, и она отвернулась, не сказав ни слова.

– Мелинда?

– То, что ты сказала, Констанс, по поводу запугиваний и нашего секрета… это выглядело неубедительно.

Констанция удивленно вскинула брови и замялась перед ответом.

– Прости. Я просто не хочу, чтобы это как-то сыграло ему на руку впоследствии, поэтому и буду держать нашу тайну в секрете.

Но Мелинда все еще не верила ее искренности. Она шла на слишком большой риск, выдавая Констанции информацию, которой легально не располагала.

– Он и я – совсем разные люди. И мы относимся друг к другу несколько… подозрительно. Если я скажу ему что-нибудь, впоследствии это может помочь ему, чтобы унизить или убить меня.

– Ладно.

От этих гнусных слов становилось еще тошнотворнее. Констанция действительно видит в Стивене только опытного убийцу и садиста? Она делает такие выводы, основываясь лишь на внешности и качествах, которые он показывает им. Но эта девчонка совершенно не подозревает, каков Стивен на самом деле.

Все всегда видели в нем чудовище. Чудовищам никогда не заглядывают в сердце, правда? Все довольствуются лишь тем выводом, что если лицо безобразно, а поступки бессмысленны, то внутри этого человека гниль – и он становится в глазах людей чудовищем. И никого не волнует, что это чудовище лишь слепо подчиняется той роли, которую на него повесили.

Мелинда взглянула в глаза подруги, пытаясь отыскать в них сожаление, но ничего, кроме недоумения не обнаружила. Она сухо пожелала девочке удачи и прошла мимо, смотря куда-то в сторону.

Констанция выдохнула. Пришло время искать давно потерянного родственника. Она выбежала на улицу, на ходу поправляя волосы. Черт, она забыла их завязать. А может, не сделала этого специально, чтобы не повторять свой сон. Все-таки, какой бы глупостью он ни был, она побаивалась его осуществления.

Девочка шла мерно, неторопливо, высчитывая каждый дом по левому рукаву и вот, неожиданно нужный дом предстал ей во всей красе.

Светлый, каменный, с небольшими редкими оконцами и маленькой зеленой дверью домик ничем особенно не выделялся на фоне окружающих, точно таких же домов. Но что-то в нем было узнаваемо, какая-то малозаметная деталь, которую Констанция не заметила.

Она неловко потопталась у входной двери, не решаясь постучать. Ее одолели сомнения: тот ли это дом и не соврал ли Долор Мелинде о нахождении ее мамы? Он же… враг. И он явно знает, для чего Мелинде нужна была эта информация.

Девочка не слишком надеялась на то, что Мелинда действовала аккуратно, потому что ее безграничное доверие к хозяину закрывало ей глаза.

Но вечно стоять и сомневаться Констанция не могла, у нее просто не было на это времени, и она, отбросив всякий страх, постучала.

По ту сторону двери было тихо, но длилась тишина совсем недолго. После что-то зашуршало, послышались шаги. Констанция застыла, ожидая увидеть маму. Вот, сейчас она появится, откроет дверь и…

– Могу чем-то помочь? – спросила какая-то немолодая женщина.

Внешне она никак не была похожа на Констанцию и девочку стали душить еще большие сомнения.

Почему мама не узнала ее? Почему она так отличается?

– Мне сказали, – робко начала она, – что здесь живет… ну, или жила… Джин.

Возможно, Констанции показалось, но женщина вздрогнула.

– Ну, здесь живет такая, – неуверенно проговорила она. – А вам зачем?

– Я… ну, в общем, я ее дочь.

Разговор выходил неловкий. Девочка ясно это ощущала, потому что женщина как-то неуверенно говорила, словно объясняла ребенку что-то постыдное. Констанция и сама зарделась при этих словах, ибо для нее до сих пор было непонятно, живет ли здесь ее мать или все-таки нет.

Как быть?

– Ну, она сейчас не в лучшем состоянии, – неловкость сменилась на грусть.

Поверила ли эта женщина ее словам? Судя по ее колебаниям, эта особа никак не могла решить, верить ли девчонке на слово, или попытаться выпытать у нее доказательства.

– Поэтому я и пришла к ней.

Женщина, в конце концов, посторонилась, пропуская девочку внутрь.

Констанция прошла вперед, вновь оказавшись в темном помещении без окон. Это у них мода такая, не делать отверстий в стене? Прошла по коротенькому коридорчику в комнату слева и рефлекторно остановилась.

– Можешь заходить, – тепло сказала ей женщина.

Констанция лишь кивнула в ответ. Глубоко вздохнула, подавляя дрожь в руках.

Коснулась ручки и медленно ее повернула.

Эта комната была больше и светлее, так как пара окон все-таки присутствовала по обеим сторонам от двери. Здесь было уютнее, чем в особняке Долора, хоть и стены здесь были абсолютно белые и какие-то безжизненные.

Только потом девочка перевела взгляд на кровать среднего размера, и в смятых простынях нашла свою больную мать.

У Констанции обмерло сердце при виде измученной, сухой и бледной женщины с выцветшими черными волосами. Приглядевшись, девочка заметила, что кое-где они даже седые.

– Кто это, Клэр? – прохрипела женщина, приоткрывая глаза и разглядывая девочку.

– Она говорит, что…

– Мам? – громко и четко окликнула Констанция, теряясь в пространстве.

На секунду ей почудилось, что она вообще ничего не сказала, но голос все равно зазвучал где-то вдалеке от нее.

Джин вздрогнула. Констанцию окатила волна теплых мурашек, поглотивших все ее тело.

– Что? – проговорила больная невнятно.

– Мама, это я, – Констанция сделала маленький шажок вперед, – Констанция.

Девочка почувствовала, как женщина позади нее дернулась, но что именно она сделала, не смогла увидеть. Да и не очень хотела.

– Ко… – протянула Джин, – Кто?

Этот вопрос совершенно не понравился девочке. Она ее не узнала. Не вспомнила. Или это не ее мать?

Констанция отступила назад, собираясь уйти.

– Констанция, – пробормотала женщина. – Я помню это имя.

Девочка внимательно взглянула на незнакомку. Ее светлый взгляд, каштановые волосы и бледные пухлые губы… Она не знает, кто это.

– Помните? – тихо спросила она.

– Ну да. Джин часто мне говорила о тебе, хоть и со временем стала делать это реже. Может, забыла из-за болезни…

– Мама, – позвала Констанция еще раз. – Мама, ты помнишь меня?

Но мама не отозвалась. Она вновь прикрыла глаза и, возможно, уснула. А возможно и нет. Констанция напряженно вглядывалась в глаза Джин, искала в них хоть толику понимания… но все было напрасно.

Глаза женщины приоткрылись на секунду и вновь закрылись – мама просила оставить ее в покое. Разве возможно выполнить такую просьбу сейчас, когда они только-только встретились?!

– Мам! – Констанция подлетела к кровати и попыталась схватить простыни, но рука сопровождающей подхватила девчонку под локоть и вернула на прежнее место.

Констанция вопросительно посмотрела на женщину, а та холодно сказала:

– Ей очень плохо, Констанс, пошли на кухню.

Констанция, сама не понимая почему, пошла следом за ней, лишь единожды обернувшись на мать.

Что сразу бросилось девочке в глаза, когда она вошла на кухню – это среднего размера окно с красивым видом на реку. За этот неполный месяц девочка впервые увидела воду так близко. Комната, в которую ее завели, была в очень приятном красивом стиле, сочетающем в себе многообразие текстур и форм, одним словом, эклектика. Вся эта мешанина составляла единую композицию, не похожую ни на что другое, и не принадлежащее ни одному конкретному настроению.

– Я не знала, что здесь протекает река, – сказала Констанция, присаживаясь.

Девочке хотелось хоть как-то отвлечься от удручающих мыслей, чтобы расслабиться и хорошо провести время. Хоть немного времени. Без боли.

Женщина все время оглядывалась назад, как будто была обязана присматривать за Джин и не спускать с нее глаз.

– Речка, – поправила Констанцию она. – Она очень мелкая и маленькая, так что полноценной рекой это назвать сложно. Так, ручеек.

Исходя из разговора, ее звали Клэр. Констанция видела, что женщина в растерянности и не знает, как ей продолжить этот разговор, за что зацепиться, чтобы вновь не вспоминать о Джин. Клэр же вдруг встала. Подошла к другому столику, сильно вычурному, и оперлась на него.

– Ясно.

Девочка отвернулась, равнодушно разглядывая окрестности и в особенности вглядываясь в простирающуюся внизу реку. Ей вдруг вспомнился тот дикий лес и речка, вдоль которой они шли сюда.

– Констанс?

Девочка вопросительно посмотрела на женщину. Та уже стояла к ней спиной, заваривая сушеную мяту.

– Чаю хочешь?

– Пожалуй.

Констанция не решалась задать некоторые вопросы, которые хотела спросить непосредственно у Джин, но так как та в данный момент ничего вразумительного ответить не может, то приходиться спрашивать у ее… ее…

– Извините, – робко сказала девочка, – а кем вы приходитесь маме?

– Дальней родственницей. Настолько дальней, что нас можно вполне считать просто хорошими подругами, которые живут вместе, – ответила Клэр.

Придется спрашивать интересующие ее подробности у дальней родственницы Джин.

– Я вижу, что ты хочешь спросить что-то еще. Не просто же так ты сюда пришла, – подала голос женщина, ставя две чашки на стол.

От чая тянуло приятным свежим ароматом мяты и горячим паром. Констанция трепетно обхватила пальцами стенки кружки и прошлась по ним небрежным перестукиванием.

– Верно. Дело в том, что моя мама пропала очень много лет назад и я, совершенно не знаю обстоятельств ее исчезновения. Папа сказал, что ее украли, но позже стал говорить, что она сама от нас сбежала. Я хочу понять, что есть правда, и какой был у этого всего смысл.

Клэр медленно вдохнула в себя пар от чая и проговорила:

– Ох, Констанс, это довольно странная история, местами даже глупая.

– Я готова выслушать все, что будет правдой, – уверенно сказала Констанция.

Женщина несколько секунд буравила ее недружелюбным взглядом.

– Джин была очень молода, когда ты родилась. Молода и глупа до безобразия. Твой отец ей был в тягость. Она не любила его, потому что он силой заставил ее выйти за него замуж.

Она решила, что сбежит от него вместе с тобой и поживет у родственников.

– Довольно опрометчиво, – хмыкнула Констанция.

Чай все еще обдавал ее лицо горячим паром и пальцы уже нестерпимо горели от кипятка, но по-прежнему продолжали сжимать стенки кружки. Нужно чувствовать хоть что-то.

– Не нам ее судить. Так вот, однажды, когда твой отец рано утром решил куда-то уйти, она, собрав все вещи, пошла искать тебя, но тебя нигде не было и Джин запаниковала. Как же так, побег не удастся только из-за потерявшегося ребенка! Но и перенести этот побег на другой раз она не могла, потому что все в доме говорило о том, что Джин собралась бежать. Если бы твой отец пришел и увидел все то, что она натворила перед уходом, то он бы пришел в ярость и тогда не видать бы ей свободы до конца своих дней.

– Мне ее жаль.

Клэр вдруг залпом выпила чай и дрожащей рукой поставила кружку на столик. Констанция последовала ее примеру и отпила из кружки.