Текст книги "Event Reborn (СИ)"
Автор книги: fifti_fifti
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)
Та чудесная ночь в клубе, с дорогим вином и ответом «да» на вопрос, что спрыгнул с языка быстрее, чем Том успел подумать. Снова красивый, как фотомодель, Билл.
Как старые, выцветшие на солнце фотографии, воспоминания разваливались, распадались на фрагменты.
Вместо тех, приятных картин, возникла собака, бегущая по дороге, капающая слюной с клыков. А потом, на место исчезающих воспоминаний, стали приходить другие, Том почувствовал новый приступ головокружения.
Билл в больнице, бесконечные швы на его лице. Тайлер, впервые понявший свою вину, стоит с опущенной головой у больничной палаты. Они вдвоем идут с Томом куда-то, смеясь, как полоумные. Потом они с Тайлером, валяются на траве за домом, Билл неожиданно подбегает к ним, выливая на них ведро ледяной воды и убегает прочь, зло радуясь, что брат и его друг обтекают с ног до головы.
Драка в школе, Том увидел себя и Билла, не поделивших что-то. Они катались по полу, а учителя разнимали их. Полицейский участок, они вчетвером сидят на лавочке по обвинению в воровстве чужой кредитки, Билл нехорошо улыбается, когда его уводят куда-то. Авария, скрежет металла о металл.
Ухмыляясь, Тревор берет у Тома учебник, они вместе решают на скорость математику. Вдвоем пьют пиво в комнате общежития. Знакомятся с девушками, студентками колледжа…
А затем, из самого центра урагана образов, пришло еще одно очень яркое воспоминание, раскаленным клеймом впечатавшееся в сознание – пустой, укоризненный взгляд Билла, его голова на коленях. Ночная трасса, мертвый пес – его лоснящаяся шкура отблескивает в свете фар тормознувшей около них неизвестной машины. Какие-то люди бегут к ним, предлагая свою помощь.
Безжизненные и бездушные карие глаза.
Билл сидит в углу комнаты, спрятав лицо в ладони. И живет глядя на всех глазами глубоководного хищника.
Все тело Тома охватили конвульсивные спазмы, и он скорчился на мокрых от пота простынях. Глаза его закатились, обнаружив красные прожилки на белках.
– Чувак, я пиво принес… – сказал вошедший в комнату Тревор, но слова застряли у него в глотке, когда он увидел дергающееся в конвульсиях тело соседа по комнате. Бумажный пакет с банками пива выпал у него из рук.
– Ни хрена себе!
Кувалда обшарил взглядом коридор в поисках кого-нибудь и увидел одного из лабораторных ботаников, который пытался попасть ключом в замок.
– Эй ты! – заорал Тревор. – Быстро звони девять один один!
Том попытался что-то сказать, но из его горла вырывался только неразборчивый хрип.
Кувалда подлетел к кровати и, поддерживая ему голову, стал вытирать кровь, хлеставшую из носа Тома, старым полотенцем.
– Эй, старина, да что же такое с тобой случилось-то?
– Тххх тпфххх…
– Спокойно, Ти, – сказал здоровяк, изо всех сил стараясь подавить панику. – Просто успокойся, чувак. Тревор с тобой, парень. С тобой все будет в порядке. Подмога уже в пути.
Он обернулся и проорал:
– Эй! Где эта блядская «скорая»?!
Когда Тома доставили в ближайшую городскую клинику, он уже частично пришел в себя и даже требовал, чтобы его отправили обратно, убеждая врачей, что он в полном порядке. Когда его везли на каталке, он увидел, что его мать уже прибыла на место. Спастись не удалось.
– Том, сынок, – миссис МакГрат обеспокоенно подошла к нему, увидев, как врачи выкатывают кресло с ее сыном из-за угла коридора. – Это снова был он? Провал?
– Я не знаю мам, что это было, – соврал Том.
– Нужно сделать томографию, – ответила медсестра, подкатывая каталку ближе к Симоне.
– Я знаю! У нас… да, у Тома были проблемы с памятью, – лицо Симоны выглядело бледным. – У нас есть лечащий врач, он в курсе.
– Доктор предположил, что произошло кровоизлияние, но не понятно с чего, у такого молодого человека.
Симона кивнула.
– Но его можно будет забрать? Я знаю специалиста, который мог бы его осмотреть.
Медсестра кивнула.
– Да. Думаю, вреда не будет. Он уже и сам просится домой. Он может идти.
Том вздохнул. Хоть что-то во всей этой ситуации было хорошего, хотя, он и без врача мог сказать, что с ним не так. Фактически, он прожил еще одну жизнь, третий ее вариант, и приобрел еще одну гору накопленных за эти годы воспоминаний, в которых только предстояло разобраться.
Том помнил о том, что было лишь частично. Они все больше перемешивались в его голове – он помнил лица, глаза, смутно – людей… Но теперь определить с точностью, к какой из трех реальностей они относились было уже трудно.
Он помнил тот день в семь лет, когда они без спросу вышли из дому посреди ночи. Изменения опять не привели ни к чему хорошему. Он видел глаза Билла, смотрящие на него через боль, пустые и обвиняющие, они стояли в его воображении, как дурное предзнаменование, как Летучий Голландец, что явился его кораблю. Том знал, что его может потопить то, что он узнает о новой жизни. Он не был уверен, что у него еще остались нервы на осознание этой новой реальности в которой все стало так, что хуже уже вряд ли придумаешь.
Хотя, он, конечно, был не до конца прав. Хуже быть могло.
– Пропустите! Где Том, Том МакГрат? – раздался голос чуть левее по коридору.
Том с Симоной, помогающей сыну подняться, одновременно повернулись. Около стойки администратора молчаливой горой все еще возвышался Тревор. А рядом с ним…
Глаза Тома едва не полезли на лоб.
– Мам, что этот мешок дерьма здесь делает? – Том плюхнулся обратно в кресло, его куртка так и повисла на одном плече, а рука непроизвольно вцепилась в подлокотник инвалидки.
– Тайлер? – Симона изумленно окинула взглядом Тайлера Мерфи, – в каком смысле? С каких это пор друзьям надо искать причину, почему они хотят увидеть своих друзей, если те попали в больницу?
– Кому-у-у? Этот выродок мне не друг!
Том наблюдал, как парень у стойки оборачивается и, заметив свою цель, движется прямо в его сторону.
– Мам, что он хочет от меня? Он пытался меня убить! Позови охрану! – забрыкался Том, делая так, чтобы коляска встала между ним и Мерфи.
Тай приближался, брови его сошлись на переносице, и никто вокруг не думал что-то предпринять. Вместо этого Симона стояла и смотрела на своего сына так, будто впервые его видела.
Тайлер не отступал, он обошел коляску и попытался достать Тома рукой. Лицо его при этом выглядело… обеспокоенным? Том вжался в стену. Он ожидал чего угодно, но только не того, что сделал Тай, внезапно и без предупреждения, тот стиснул младшего приятеля в объятиях.
– Чувак, мне Тревор позвонил. Ты в порядке? – обеспокоенно спросил он.
Том едва дышал. Резковатый запах одеколона щекотал его нос так, что моментально захотелось убежать до туалета и опорожнить желудок. Экспериментально открыв один глаз, он оценил ситуацию. Тайлер висел на нем, стискивая, словно стальной обруч. Слава богу этот кошмар наяву продлился не так долго.
– Пусти меня, – хрипло попросил Том, отодвигая его от себя подальше. – Мне от твоего присутствия не по себе.
Тай вопросительно посмотрел на Симону, его лицо приняло еще более обеспокоенное выражение, чем до этого.
– Ему нехорошо после обморока, – извиняющимся тоном сказала миссис Мак Грат.
– Что? Мам! Ты, вообще, на чьей стороне? Из-за этого придурка все наши с Биллом неприятности, он… – Том осекся, увидев быстрые настороженные взгляды Симоны и Мерфи.
– Эээ… Что прости, я не ослышался? – Тайлер отступил на один шаг назад. – Ты произнес имя «Билл»? Я думал ты велел не упоминать его после того, как мы уехали из Эверетта, после всего того, что он сделал, едва не угробив нас всех в той аварии.
Том снова вжался в стену, надеясь найти в ней хоть какую-то опору и твердость. Его ноги стали ватными.
– Тайлер. О чем ты? Это был ты, твоя идея выпить и сесть за руль! – забормотал Том, надеясь, что он не сходит с ума.
Он только сейчас заметил одну странность – у Тая обнаружился воротничок с белым квадратиком, такой, какой мог бы носить священник. Волосы его были прилизаны к голове под залихватским углом и расчесаны надвое, будто смазанные свиным салом. Он выглядел абсолютно дико.
– Миссис МакГрат. А врач точно осмотрел его? Он какой-то странный… – обратился Тай к Симоне.
– Да, позовите врача! Я хочу в дурдом! – Том с радостью приготовился к путешествию.
Симона и Тайлер не обратили на него внимания.
– Я не знаю, дорогой, что с ним. Тревор позвонил мне, сказал, что его везут в больницу.
– Дорогой? Мам, он убийца! – рявкнул Том на весь коридор так, что на них обернулись все, кто был в холле больницы.
Глаза Симоны остановились на сыне. У Тайлера отвисла челюсть.
– Том, я думаю, нам пора отсюда. – Симона понизила голос. – Ты можешь идти сам?
Том вырвал свою руку.
– Я могу. Но он с нами не идет!
– Том, прекрати себя так вести! В конце концов, он твой лучший друг!
– Ничего, миссис Мак, нас в семинарии учат отпускать от себя зло, мы сейчас поговорим с Томасом…
– Я тебе дам Томаса! – зло прошипел Том, выпроваживаемый под руки на улицу.
Это было ненормально. Том готов был на что угодно, лишь бы это оказалось неправдой. Лучше было неделю питаться одними старыми носками с кетчупом!
The pavement’s getting cold now,
You’re the best thing in my life,
I really should have told you,
But I didn’t have the time.
There is no pain, no sign of life,
I took in vain my only life,
I can’t explain where the time went,
Now I’m breathing my final breath.
(Art of Dying – Car Crash)
Оказавшись на улице, Том вырвал у матери руку и отошел в сторону немного остыть.
В голове его царил хаос. Итак, кажется, его новая версия действительно не только переваривала Тая, но и сделала его своим лучшим другом. Уложить это в голове Том не мог, однако, чуть охладившись, он сообразил, что только смирившись получит нужную информацию. Водоворот образов и мыслей захватывал его целиком и Том не знал, с чего начать думать. С чего начать понимать. И что теперь, вообще, делать.
Каждый новый скачок относил его все дальше от первичной реальности.
Тай казался другим, исправившимся, но вместе с тем, Том знал слишком много о прежней его версии, и слишком мало о нем теперешнем. Какой-то там божественный воротничок вряд ли спас бы репутацию этого парня, ведь в глазах Тома он все еще оставался выродком и полным мудаком, непробиваемым, гнусным, подлым, прилизанным… На этом моменте у Тома кончились все подходящие эпитеты для определения его ущербности.
Зато появилось много вопросов, которые его очень сильно мучили. Первый и самый главный – где был его настоящий лучший друг – Билл? Второй – что могло случиться в жизни, что Тай так кардинально поменял свою сущность? И третий – как теперь менять все обратно?
Тай мог знать ответы на первые два вопроса и потому Том все же нашел твердость и пересилил себя. Он подошел к новому лучшему другу и взял его под руку.
– Мам. Я сейчас вернусь, можно мне… гм… Тая… на минуточку? Я осознал свои жизненные ошибки и готов попросить у него прощения, – смиренно прошептал сын.
Его улыбка обманула бы разве только пятилетнюю девочку, но Симона, разумеется, решила, что мальчик наконец образумится.
– Конечно, я подожду тебя тут. Пока покурю.
Том отвел Тая в сторонку.
– Приятель, я так рад что ты…
Лицо МакГрата тут же изменилось как только Симона перестала слышать их с Таем разговор.
– Слушай сюда, Мерфи, – резко перебил Том, – я не знаю что там с тобой случилось и почему ты теперь – святоша. Но у меня одно условие: ты прямо сейчас вкратце рассказываешь почему ты тут со мной, в Гарварде. Рассказываешь где мне найти Билла. И еще короче – все что произошло с нами за все эти десять лет жизни! У тебя ровно две минуты!
Тайлер отшатнулся от него будто Том был заразный.
– Том, я не сделал тебе ничего плохого. Не нужно воспринимать меня как врага. Я всегда был твоим другом!
– Готов поспорить. Так что там произошло? Где Билл?
– Ты никогда не интересовался моим братом, так радовался, когда получил шанс уехать от этого «тирана».
– Тирана? Тайлер, я очень устал, у меня был провал в памяти. Кажется в этот раз он захватил больше чем я ожидал. Я тебя прошу, быстро, пока мама курит!
– Черт, – Тай потер рукой подбородок. – Я не знаю с чего начать. Билл всегда был невыносимым, особенно после того случая, когда мы были детьми и…
– И убежали ночью из дома? – Том хищной гарпией накинулся на него. – Что ты помнишь, Тай? Что произошло в ту ночь?
Тайлер очень удивился такой атаке.
– Ты… Мы совершили глупость, о которой я буду жалеть всю жизнь.
Том не удержался и фыркнул на этих словах. Сожалеющий Тайлер Мерфи – сказка из серии «добрый Адольф Гитлер, желающий всем счастья и раздающий на улице деньги народу». Когда Тай поднял глаза, Том прекратил улыбаться, пытаясь сделать серьезное лицо и дослушать до конца.
– Мы выбежали ночью из дома, чтобы ограбить чужой участок. Я тогда был ужасным скверным мальчишкой, подставил всех вас и своего младшего брата.
Тайлер ударился в воспоминания, глаза его подозрительно блеснули. Будто ему действительно было больно говорить про это. Том на секунду даже прекратил хотеть свернуть ему шею.
– Тай, ты ведь реально лет до тринадцати был не подарочек. Что изменилось?
– После той ночи, Билл попал в больницу и отец сильно избил меня. Так, что я провел в беспамятстве несколько дней. Мой младший брат так никогда и не поправился – та собака, ты помнишь? Шрамы на лице остались навсегда. Билл с тех пор очень поменялся, стал грубым, мерзким, ничего не хотел слушать. Словно ушел в себя, вел себя как хищник, который только ищет жертву для того, чтобы издеваться над ней.
Во взгляде Тайлера сквозила неподдельная боль и сожаление.
– И это все была моя вина. Мой брат был для меня членом моей семьи, я так подвел его. Я понял это несколько позже… И я раскаялся, Том. Я понял, что единственный путь для меня – обратиться к Господу и замаливать все свои грехи.
По коже Тома пробежал мороз.
– Тай. Я понял про раскаяние. Но почему я ненавижу Билла?
Затуманенный взгляд святоши Мерфи, остановился на дороге, словно пересчитывая проезжающие мимо машины.
– Билл думал, никто не захочет дружить с ним из-за шрамов. Все будут ненавидеть его. В него будто бес вселился, Том, разве ты не помнишь, как он пытался сделать все, чтобы помешать нашей дружбе? Подставлял нас, втягивал в неприятности. Один раз он взял кредитку отца и мы попали из-за него в полицию. Потом эта авария, я до сих пор слышу его смех, когда он выворачивал руль, петляя по трассе. Мы терпели его как могли.
– Но я не ненавижу его!
– Ты никогда не одобрял его поведения.
– А твое одобрял?
– Когда ты понял, что я стал лучше, ты стал поддерживать меня, был мне самым лучшим другом. Именно ты наставил меня на пусть истинный в ту ночь, когда дьявол овладел мной! Но с внутренними демонами Билла мы так и не смогли справиться. Хотя пытались.
– Конец света, – севшим голосом пробормотал Том, оттягивая нещадно сжимающий горло ворот куртки.
– Каждый выбирает свой путь, Том. У Билла он свой. Я не виню его, он был брошенным ребенком. Отец не воспитывал его.
– А тебя воспитывали, да?
– Конечно, – с жаром согласился Тай, – отец бил меня, порол, как не в себе, ты же знаешь. После того случая, когда ты сказал ему в подвале, чтобы он учил меня жизни.
Том поперхнулся, подавившись сигаретным дымом от догорающего бычка. Ему показалось, будто воздух вышел сам по себе.
– Чтооо? – истекая слезами, хрипло спросил он.
– Все в порядке Том, я не сержусь на тебя. Это было одно из самых лучших дел, что ты мог сделать для меня. Это было словно знамение! В тот день в твоих глазах будто мелькнул иной огонек, но я понял, что это значит для меня. Я тебе много раз говорил об этом, но ты только смеялся и советовал поменьше читать духовной литературы. Я увидел в тебе некий посыл!
– Посыл, – эхом отозвался Том.
– Да. И мне жаль, что Билл оказался к нему глух. Билл после того случая всегда оставался безнаказанным, и это во многом дало ему свободу действий. Он стал меняться. А я, благодаря тебе, друг мой, я сейчас таков, каков я есть. И за это я всегда буду тебе признателен, – Тай посмотрел на друга большими влажными глазами.
Том впервые отметил, что в нем было кое-какое сходство с Биллом. К счастью, только отдаленное.
– Тайлер… Мне надо присесть… Мне плохо… – только и смог буркнуть Том, начиная заваливаться набок.
Мерфи переполошился. Симона, которая не сводила взгляда с сына, немедленно оказалась тут как тут, поддерживая его и не давая упасть.
– Тайлер, ты сможешь повести машину? – взмолилась она, захватывая Тома и помогая ему садиться на заднее сиденье. – Я не хочу оставлять его одного.
– Конечно, миссис Мак, – покорный Тайлер сел за руль.
Том застонал.
Чем дальше, тем больше открытий. Итак, он переместился чуть раньше в тот момент, в подвале, чтобы отвадить Гордона от Билла. И в результате стало только хуже – он подарил Биллу безнаказанность, своими руками помогая ему стать вторым Тайлером – злым, грубым и отстраненным.
Том искоса посмотрел на запястье – ожог от сигареты, оставленный самим себе, чтобы удостовериться, что будущее можно менять, был там. Как напоминание о том, что все передвижения имели свой эффект на настоящее. И все шрамы, что он получал по неосторожности – на душе или на коже, оставались навсегда, потому, что он не мог изменить теперь тот факт, что уже менял будущее, в предыдущие несколько раз.
Слова, сказанные его отцом вспыхнули в памяти, будто прозвучали вчера. Йорг говорил, что одно, даже самое маленькое изменение может всколыхнуть целую волну на другом конце континента. Неужели это было правдой и каждый скачок менял что-то безвозвратно и навсегда, при том самым непредсказуемым образом? Том не хотел верить в это – они не могли быть правы, все те, кто говорил, что не надо трогать прошлое, ради лучшего будущего.
Но тогда почему тот, кому хотелось причинить меньше всего зла, пострадал больше всех? Это не должно было оставаться так. После всего того, что Том оставил за плечами, после того, как приоткрыв завесу своего будущего и распробовав каким счастливым оно могло бы быть с Биллом рядом, в считанные мгновения снова окунулся в ледяную воду реальности, где все стало еще хуже.
Черт побери, Том помнил, как держал его в своих объятиях, всего каких-то пару часов назад, и смотрел в его невероятные, светящиеся счастливые глаза. Огни танцпола освещали их, а будущее лежало как на ладони – прекрасное и солнечное, написанное ясно и четко.
А теперь они даже были не друзья. Из-за него и только из-за него Билл остался покалеченным на всю жизнь моральным уродцем.
Том снова тихо заскулил, все еще лежа на плече у мамы на заднем сидении, пока они плавно катили по ночным улицам, тихо шурша шинами по мокрой дороге.
– Тихо, малыш. Завтра же полетим к Брайтману, пусть осмотрит тебя, – по-своему поняла Симона, мягко касаясь губами макушки сына.
Том не хотел к Брайтману. Он и без врачей уже понял, что ему было позволительно еще максимум два-три перемещения, прежде, чем его мозг взорвется, в буквальном смысле этого слова, от количества запомненных новых жизней. У него было не так много шансов и времени все исправить.
Он боялся, что своим скачком в самое первое воспоминание изменил поток времени настолько кардинально, что остальных затмений могло просто не произойти. Ведь вся жизнь могла сложиться по-другому после того, как они с Биллом перестали быть друзьями. Том вообще не знал, где теперь его дневники, и все, чего ему хотелось – только доехать до общежития и проверить те моменты, когда память пропадала в прошлые разы. Он хотел понять, есть ли у него шанс возвратиться еще раз.
В той поездке в Вашингтон и к Брайтману, лично для себя он видел только один плюс – он окажется рядом с Эвереттом. А это значило, что можно было попробовать наладить отношения с Биллом путем простых переговоров, чтобы не тревожить капризное время своими скачками.
Ему просто хотелось увидеть и обнять его, какой бы теперь мерзкий ни был его лучший друг. Для него Билл всегда оставался Биллом.
Далеким. Неприступным. И страдающим по его долбанной вине.
Том закрыл глаза и попытался сделать так, чтобы слезы, которые начали мешать ему глотать просто закатились обратно.
Ему не хотелось верить в то, что он так просчитался.
I tried to walk together
But the night was growing dark
Thought you were beside me
But I reached and you were gone
Sometimes I hear you calling
From some lost and distant shore
I hear you crying softly for the way it was before
Where are you now? Are you lost?
Will I find you again? Are you alone?
Are you afraid? Will I see you again?
(Hymn for the Missing – Red)
========== 2011 год, 12 февраля, Суббота. На следующий день. Измененная реальность. Попытка 2. ==========
Перелет в этот раз дался нелегко, Тома все еще мутило и шатало, оттого, что его физическое состояние ухудшилось вместе с моральным. Примерно полчаса после приземления парня выворачивало в общественном туалете, где он проклинал все на свете, опираясь о стены кабинки и склоняясь над унитазом. Желудок болезненно покидал своего обладателя.
Симона поняла, что что-то было не так по бледному лицу сыну, когда тот вышел из уборной, шатаясь и держась за стену. Потом еще пятнадцать минут он просидел, спрятав лицо в ладонях и стараясь унять лихорадку.
– У тебя ведь шесть лет не было припадков, почему они снова вернулись? – обеспокоенно спросила мама, протягивая сыну бутылочку с водой.
– Мам, если б я знал, – покривил душой Том, вытирая пот со лба.
***
Как и ожидалось, Брайтман не удивился, увидев своего давнего пациента.
Вообще, все эти долбанные приемы врача были одинаковые. Одинаково бесполезные. Какой в них был смысл, если чертов добрый доктор ничем не мог помочь и сказать каким долбанным пластырем и бинтом склеивать осколки сломанных жизней?
Брайтман привычно погнал Тома раздеваться за ширму. Привычно кивнул на томограф, парень привычно лег на кушетку под массивным механизмом сканера, его втянуло внутрь машины. Прибор заработал, выискивая недостатки и повреждения в мозге, с жужжанием закружившись вокруг своей оси.
Майк крайне удивился, когда увидел интерпретированные результаты.
– Так что вы там обнаружили? – напряжённо спросила Симона.
– Вот здесь есть необычная травма – кровоизлияние на внешней стороне коры головного мозга.
– Дайте угадаю, – предположил Том, который к тому времени уже переоделся и сидел на кушетке. – Там, где человеческая память, вы обнаружили следы нескольких обширных кровоизлияний и серьезную нейронную перестройку. Как при черепно-мозговой травме. Иногда люди теряют часть мозговых функций, но вещество само восстанавливается, и они поправляются. Но в моем случае это значит, что я просто накопил слишком много воспоминаний. Как будто за несколько жизней подряд.
Брайтман замолчал. Симона строго посмотрела на своего сына.
– Том, что это означает, позволь узнать?
Парень пожал плечами.
– Ну, я же только что объяснил.
Симона перевела глаза на врача.
– Майк, все так? У него… перегрузки памяти?
Доктор кивнул, удивившись такому быстрому простому объяснению результатов сканирования, в которых лично он не мог бы предложить никакой другой теории.
– Полагаю, что так, – вынужден был тихо сказать он. – Том… как это получилось?
– Я понятия не имею. Просто… случилось и все… Перечитывал старые дневники, которые вы велели вести с семи лет. Кое-что вспомнил. А потом начались кровотечения носом и головные боли.
– Том и ты… Не чувствовал себя странно, когда вспоминал что-то? – задал наводящий вопрос Майк, глядя ему прямо в глаза.
– Например, как мой отец? – Том смело посмотрел на него в ответ.
На секунду в комнате воцарилась тишина. Брайтман явно услышал в этих словах что-то знакомое.
– Да ладно, Майк, – губы Тома изогнулись в скептичной улыбке. – Кому как не тебе знать, что у Йорга были такие же проблемы. Не делай вид, что ты так удивлен. Можешь мне ничего не говорить. Я знаю, чем все это обернется в итоге – я сойду с ума, если буду баловаться. Слышал это уже тысячи раз!
– Том. Послушай…
– Я не хочу это обсуждать, – парень поднял руку. – Моя мать настояла, чтобы мы к тебе заехали для успокоения. Я думаю, что теперь она спокойна. Я могу идти? Хочу на улицу, что-то душно.
Он решительно направился к двери.
– Еще увидимся, Майк, – были его последние слова, перед тем, как захлопнулась дверь.
– Майк… – начала Симона, прикрывая рот рукой. – Что с ним будет? Он становится как Йорг!
Вид дока был не менее обеспокоенным.
– При худшем раскладе – повторит судьбу отца. А при лучшем, это надо прекратить. Пусть будет осторожнее Симона, его показатели – очень неважные…
Майк покачал головой, поднимая над головой снимок. Он мог бы предположить, что если ситуация станет хоть чуть хуже, если будет еще пара таких же «травм», парень просто навсегда останется дурачком, однако предпочел немного смягчить диагноз и не говорить ничего безутешной матери, которая сейчас сдерживала немые слезы, сидя рядом с ним в кресле.
– Я не смогу ему запретить их читать, ты же понимаешь, – всхлипнула она, принимая из рук врача бумажную салфетку.
– К сожалению… Жаль у меня нет результатов томографии Йорга. Хотя мне было бы интересно их сравнить, – Майк задумчиво потер подбородок.
В его голове вертелись слова, сказанные мальчишкой, когда он уходил: «еще увидимся, Майк». Ему показалось, что это была не простая, брошенная в сердцах фраза. Что-то было в этих словах. Что-то горькое и обреченное.
– В общем, я думаю, тебе стоит забрать у Тома его дневники, – резюмировал он. – Я заставил его вести их, но не думал, что это окажется настолько чревато. Провалы в памяти не должны были повлечь за собой таких последствий, и, честно признаюсь, мне бы не хотелось упустить еще и Тома.
Симона кивнула. Она, как никто, понимала это, начиная с семилетнего возраста мальчика, когда все это только началось. Если бы Том слушал хоть какие-нибудь советы!
– Я постараюсь, Майк… спасибо тебе… в любом случае, – Симона вытерла глаза тыльной стороной ладони.
Брайтман кивнул.
– Главное, не отчаивайся. В конце концов, это еще не приговор. Пока.
Том стоял на улице, возле машины, взятую напрокат у аэропорта, и выдыхал в воздух струи сигаретного дыма. Курить ему почему-то хотелось втрое сильнее, хотя раньше это никогда не было его привычкой. А еще хотелось рычать от бессилья, но парень пока еще сдерживал себя, путем очень напряженных уговоров в том, что он сам навлек на себя проблемы.
На душе было противно и серо, совсем, как в небе, прикрытом плотными низкими тучами. Мрак и лед сковали Сиэттл и его окрестности, просачиваясь прямо в душу.
Том знал, что Симона сейчас придет и станет говорить, что надо быть осторожнее с экспериментами с памятью, начнет плакать, что было самым худшим исходом дела, а Том поймал себя на мысли, что ему все равно, он просто хотел побыстрее уйти. Ему хотелось скорее добраться до Эверетта несмотря ни на какие протесты. Он больше не мог ждать.
Симона вышла минут через десять – как Том и думал, низко опустив голову и явно скрывая следы слез.
– Садись в машину, – тихо сказала она.
– Мам, мне в Эверетт надо. Ты собралась в аэропорт уже?
– Зачем тебе Эверетт? Я думала, ты ненавидишь это место.
– Я… да. Но думал, кое-кого из старых… гм… друзей навестить. Я на автобусную станцию пойду. Потом до аэропорта оттуда сам доеду, только дай мне мой билет.
Симона не стала с ним спорить, она молча расстегнула сумочку, протягивая ему паспорт и бронь, Том принял документы, убирая их во внутренний карман куртки.
– Том, почему ты не сказал мне? – все же не сдержалась мать после секунды натянутого молчания. – Что ты выяснил что-то о Йорге, что ты продолжаешь экспериментировать со своей головой?
Том лишь опустил глаза.
– На то есть причина. Я рсскажу тебе, потом. Мне надо на автобус. Он отходит через пять минут, я не успею, если буду болтать. Ты справишься без меня до вечера?
Симона тоже не ответила ему. Она горько хмыкнула, поняв, что упертый сын все равно не станет ее слушать и молча села в машину.
– Пока, мам, увидимся вечером, – Том махнул ей и пошел прочь, вверх к автобусной станции.
Он вжал голову в плечи и поднял воротник куртки, удаляясь по морозной, пронизанной ветрами улице, в надежде, что найдет Билла там, куда ехал.
Том уже потерял счет, сколько раз все возвращалось к этому человеку. Слова друга сохранились в памяти: «Ты моя вторая половина, Том. Это не может быть по-другому». Билл любил его с самого детства. Он не мог стать настолько чужим, чтобы забыть это.
Билл был его компасом, путеводной звездой, по которой так легко направлять свою жизнь, без него Том чувствовал себя, как потерянный человек. Ему казалось, одно недолгое время, что он смог бы существовать без него, и почти в это поверил. Но сейчас, оглядываясь назад, не мог понять, как жить, не видя его улыбки, не имея возможности прикасаться к нему, чувствовать его рядом. Он лишь сильнее стал скучать по нему сейчас.
Может, просто цеплялся за облака, может помешался на идее сделать все правильно, игнорируя все доводы разума, всё что ему говорили, но в своих попытках он уже зашел слишком далеко и всё равно не повернул бы обратно.
Если все говорят, что мечты не сбываются – не нужно верить. Они сбываются, если за них бороться.
И снова потянулась дорога. Том как раз успел на автобус, отходящий от станции, неподалеку от места, где была клиника. У него нашлось время, чтобы разобраться в том, что сказал странный, внезапно ставший святая святых Тайлер, проанализировать его слова, сказанные о Билле. По всему было понятно, что Мерфи серьезно повредился психологически.
Том перечитывал вчера вечером свой дневник, стараясь делать это осторожно, чтобы не допустить очередного скачка. Судя по его записям Билл и Тай поменялись местами – теперь из двух братьев Билл стал настоящей занозой в жопе.
Именно из-за него они попадали во все переделки. Именно он устраивал драки в школьном дворе. Он, а не Тайлер, уговорил всех напиться в Хеллоуин и сесть за руль в разобранном состоянии. Он связался с нехороший компанией.
Том читал и нутро его разрывалось от боли. Билл стал никем и даже хуже, с самого первого дня, просто тенью, которая бродила за ними и портила их жизнь. Уже не с ним весело проходили дни рождения. Не с ним Том проводил все свое свободное время. Даже записей о нем было не так много и в основном все они в стиле:
Сегодня сумасшедший брат Тайлера ввалился домой пьяный. Очень странно, что Гордон ничего ему не сделал – я знаю, что он избил бы Тайлера за такую провинность. Но Биллу всегда все сходило с рук, я не понимаю, почему это так несправедливо.
Или:
Блин, почему же он такой мерзкий? Мы с Тайлером собрались на прогулку, а Билл увязался за нами и отравлял нам настроение всю дорогу. Я не понимаю его, он будто нарочно пытается задеть нас, будто ему доставляет это радость…
