Текст книги "Event Reborn (СИ)"
Автор книги: fifti_fifti
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)
– Он просто хочет сделать это сам!
Билл хмыкнул.
– Дай всем нам остыть! – его пальцы легко пробежались по дредам Тома.
Том остывал. В руках Билла любые слова приобретали удивительный смысл. Он закопался в его шею носом, сдерживая подкатывающие спазмы.
– Просто не хочу быть без тебя и всё, – упрямо повторил он, словно это Билл предлагал ему безвременно расстаться.
Нежность в тихом голосе заставила брюнета немного отстраниться. Том сегодня был так не похож на себя, эти слова словно шли прямо из его сердца. Под лопаткой что-то приятно поскребло от его признания. Билл улыбнулся ему.
Том становился все ближе, рука его соскользнула на плечо друга, удобно укладываясь там и сжимая ткань его футболки. Дыхание умирало на губах, расстояние между друзьями сокращалось, между их лицами оставался сантиметр…полсантиметра… миллиметр… Кончики пальцев Билла сползли на предплечье Тома вызывая этим у последнего нервную дрожь.
Он не знал что происходит. Его дыхание остановилось на секунду, потому что он почувствовал на губах теплоту.
А затем Билл моргнул. Когда он открыл глаза, кто-то из них уже сократил расстояние. Их губы соприкоснулись, он ощутил нежное касание на своей шее, к своей коже и даже под ней.
Поначалу Том испугался, он не знал, как среагировать, ему было некуда деть себя, деть свои руки. И уж точно он не ожидал, что его чувства – привязанность, желание защитить Билла, желание быть всегда с ним рядом – однажды примут такую форму.
Билл его целовал. Или это Том сам целовал его? Веки друга приоткрылись, но губы всё ещё оставались в движении. Том чувствовал его дрожь – он готов был поклясться, Мёрфи нервничал как чёрт. У него и самого ладони моментально покрылись влагой, на спине выступила годовая норма осадков всего штата Вашингтон. Из груди вырвался судорожный выдох.
Билл первым прекратил мучить их нервы. Он отстранился, во взгляде его сквозило болезненное любопытство, словно он ждал хоть какой-то реакции. Том удивленно хлопал ресницами, возвращаясь в сознание.
– Том… Я… боже, – забормотал Билл, прижимая ладонь ко лбу и поднимая чёрную чёлку. – Я не хотел…
Том не мог сказать наверняка, что он думал. Он всё ещё ловил своё дыхание. Билл тоже выглядел встрёпанным.
– Том, этого больше не повторится. Я…
Том, как заколдованный, смотрел на его губы, которые так притягивали его взгляд. Они чуть поблескивали после поцелуя. Сердце колотилось, толкая кровь в уши в бешеном ритме.
– Что на нас нашло? – продолжал внушать себе Билл.
Не дав ему опомниться, Том дёрнул его к себе, заставив хрупкое тело вздрогнуть от удивления. Билл ожидал совсем не этого, но Том закрыл глаза, полностью отдавшись моменту и откидывая доводы разума. Его друг был такой мягкий, его рука всё ещё согревала кожу. Внезапно, всё, чего Том боялся, исчезло, и на смену пришло прекрасное и невероятное настоящее. Прямо сейчас не хотелось думать ни о чём.
– Том… – только и выдохнул Билл, нежно приоткрыв губы.
Воздух закончился, реальность закружилась в сознании бешеной каруселью, вызывая хаос эмоций. Вакуум накрыл обоих, вырывая их сознание из тела. Только на этот раз это оказалось очень приятное ощущение. Болезненно-неправильное, но от этого не менее сладкое. Наверное, такое возникает, когда целуешь кого-то, кто занимает все твои мысли, без кого ты не представляешь своё существование.
Том уже решительнее скользнул языком по губам Билла, раскрывая их, не имея понятия, что делать дальше. Парень в его руках часто дышал, его грудь мелко поднималась и пальцы лихорадочно сжались на предплечьях Тома. Такое казалось просто невозможным в реальности. Том целовал его сам, со всей отдачей, опаляя кожу теплым дыханием, проводя языком по его языку. Брови его были сведены к переносице, Билл увидел это, когда решился хотя бы чуть посмотреть. В этих руках он таял, как свеча, потому что в своих снах, самых смелых и безысходных, ему давно хотелось перейти эту черту. Он просто не думал, что где-то, хотя бы в одной из реальностей, желания Тома совпадут с его.
Обоим парням перестало хватать кислорода, и только тогда они немного разорвали поцелуй. Том сразу же наткнулся на взгляд Билла. Выглядел друг так, словно не понимал, где находится. Тому захотелось сжать его сильнее, втянуть в себя. Он не ожидал от себя всех этих мыслей, но они лезли в голову, навязчиво и смело.
– Что я делаю, – прошептал он, надеясь, что хоть кто-нибудь объяснит ему. – Что я творю, Билл?
Тот помотал головой, улыбаясь так, словно только что выкурил десять грамм марихуаны. Мысли в его голове перепрыгивали одна через другую, как весенние кузнечики.
– Ты целуешь меня, – донёсся немного смущенный ответ.
– Это ты меня поцеловал, я продолжил.
– Я не ожидал от тебя, МакГрат, я не знал, что ты… Черт, Том, я представлял себе этот момент столько раз! – выпалил вдруг Билл и тут же покраснел, как буквы на его футболке, – в смысле я хотел сказать… я не это имел в виду, просто ты… мы… – он запнулся, страдальчески посмотрев на улыбающегося друга, чьи глаза танцевали. – Что ты смотришь, останови меня!
– Зачем? Говори, – прошептал ему Том.
– Не могу, у меня сердце в горле колотится, и в голове полная каша.
– У меня тоже. Но с тобой это так приятно…
Если бы Билл мог рассказать, как важны были ему эти слова. Именно сейчас, в завершение этого дурацкого, глупого дня, полного неприятностей и страхов, он вдруг получил самый прекрасный сюрприз в своей жизни.
– Тогда можно еще раз? – умоляюще прошептал он.
Том приблизил его к себе гораздо быстрее, чем успел подумать над ответом. Он знал, что делать теперь, и приоткрыл губы смелее, втянув в себя язык Билла, прижимая к себе стройное тело. Звякнула штанга. О том, что она существовала не знал никто, кроме Тома, Билл сказал тогда: «Будет классно целоваться с девчонками». Бессовестный врун, это ведь был его первый поцелуй, Том точно знал.
Он провел пальцем по широкой надбровной дуге черноволосого мальчишки, задевая второе колечко его пирсинга.
– Билл… – он с трудом оторвался от его сладкого дыхания, – почему ты никогда не говорил… что… тебя… …тянет?
Тянет – слишком слабое слово. Больше подходило «колотит как в лихорадке». Перенервничавший Мёрфи поник в его руках, чувствуя чудовищную слабость. Он приложился к плечу Тома и потёрся о ткань его майки щекой.
– Ты просто не замечал. Даже удивительно. Тайлер же зовет меня педиком по сто раз на дню. Больше всего я боялся, что ты поймёшь и отвернёшься от меня!
– Я никогда не отвернусь от тебя, – Том провёл пальцем по его скуле. – Будь ты хоть геем, хоть натуралом, хоть садомазохистом. Ты ведь знаешь это!
Билл усмехнулся.
– Я давно хотел тебе сказать, что ты мне нравишься не только как друг. Я просто не знал, как!
Пресловутые бабочки царапали крылышками живот Тома изнутри.
– Я рад, что ты нашёл вот такой нехитрый способ, Билли. Ты как всегда красноречив, – он потёрся носом о его нос.
– Да откуда я знал, что ты мне ответишь!
Том начал улыбаться. В считанные минуты в нём самом открывалось столько новых ощущений, что стало даже страшно.
– Ты такое недоразумение, Мёрфи, – он покачал друга в своих объятиях.
– Ты зато очень умный! За своими точными науками никогда не замечал ничего.
Услышав его обиженные слова, Том серьезно сказал:
– Я замечал тебя. Разве ты этого не понимаешь теперь?
Билл не верил в услышанное. На грани сна и бреда, оно казалось ему игрой, и вместе с тем самыми желанными словами, которые он мог и хотел услышать когда-либо. Том не врал. При виде его улыбки, Билл таял. Ему не было нужно больше ничего, чтобы чувствовать себя на седьмом небе.
Том подтащил его ближе, раздувая чёрную гриву. Он тоже не мог надеяться, что этот день закончится так хорошо. С поцелуем Билла будто бы недостающий кусочек паззла встал на место, расставив все на свои места. А ещё, Том был счастлив, что друг его понял.
Он прекратил дрожать и затих, как ручной зверек, в кольце обнимающих его рук, а Том пытался унять свои мечущиеся чувства. Химия в его организме бурлила, и он только радовался, что Билл позволил ему остановиться. Им обоим стоило немного переварить мысль о том, что они стали больше, чем друзья. Просто дошло это до них обоих с очень большим опозданием.
Том почувствовал, что Билл улыбается. Хотя бы сегодня, хотя бы сейчас, никто не мешал им быть просто рядом, и они наслаждались тишиной, весной и близостью друг к другу.
Never knew loving could hurt this good, oh
And it drives me wild
========== 2005 год, 15 мая, воскресенье. Месяц спустя. ==========
I can see much clearer
Looking through your eyes
I could never find a safer place
Even if I tried
All the times I’ve needed you
You’ve never left my side
I’m clinging to your every word
Don’t ever let me go
(Fireflight – In your arms)
Мы с Биллом сошли с ума, – рука зависла на листом. Том был в раздумьях, что ему стоит писать дальше. В голове вертелось много мыслей, но ни одна из них не казалась подходящей, потому что то, что он чувствовал, не поддавалось описанию. Может, во всем стоило обвинить весну и устоявшуюся, наконец, отличную погоду, может, просто хорошее настроение… Но факт оставался фактом – они с Биллом, кажется, перешли особую черту.
Том ещё раз перечитал незаконченные сточки.
Рядом с ним у меня начинает темнеть в глазах. Я и раньше замечал это за собой, но думал, во всём виноваты мои приступы. Но они не объясняют сумасшедшую аритмию и желания постоянно прижиматься к нему, желания закопаться в его волосы. Желания остаться с ним наедине, просто взять его за руку…
Он такой красивый, я постоянно вижу, что он смотрит на меня в школе. Я не могу ему противостоять, веду себя, как дурак. Не пойму, что со мной.
Я разбираюсь в Билле лучше, чем в ком-либо другом. Я знаю, что он чувствует то же самое по отношению ко мне. Почему мы никогда не говорили об этом?
Том отложил ручку и мечтательно уставился на улицу. Он уже полчаса наблюдал, как тонкая фигурка бегает по заднему двору соседнего участка, играя с Бастером, значительно потерявшим свою сноровку за восемь лет. Пёс с трудом переваливался с боку на бок, и Билл с хохотом подхватил его на руки, катаясь по начинающей прогреваться земле.
Том подошел ближе и прислонился к откосу, сложив руки на груди в надежде, что его маленький наблюдательный пункт не скоро заметят. Ему хотелось немного подумать. В последние недели действительно творилось что-то странное. Казалось удивительным, что можно настолько потерять голову от человека, который шагал с тобой рядом целых восемь лет жизни. И всё же это происходило.
С того поцелуя прошло уже две недели, а в голове по-прежнему вертелся только этот момент, он стоял там живой, ясный, как будто произошёл секунду назад. Том сомневался, что он когда-нибудь сможет забыть вкус губ лучшего друга. Даже во сне соседский мальчишка теперь являлся ему со своей встрёпанной шевелюрой и сощуренными глазами, затем его зрачки оказывались совсем близко, как тогда, и в такие моменты Том не хотел просыпаться. Он хотел подтянуться и ещё раз почувствовать прикосновение, вобрать в себя спокойствие Билла и его тепло.
Вот только поговорить друзьям почти не удавалось, Тома наказали за то, что он так и не вернулся домой в тот день. Он и Билл долго лежали в тишине, слушая дыхание друг друга, и сами не заметили, как их сморил сон. Проснулись они лишь поутру, когда забрезжили первые лучи солнца. Им обоим стало так спокойно и хорошо, что не хотелось думать даже о гневе родителей.
Том не знал, что его искали. В тот день он оказался уже в другом мире, заглянув в открывшиеся одновременно с его пробуждением карие глаза. Всё его существование перевернулось с ног на голову в один миг.
– Только не говори, что мы в шалаше проспали… – хрипло пробормотала сонная взъерошенная голова в его руках.
– Похоже на то… – ответил тогда Том, с улыбкой обнимая Билла крепче. Так крепко, как только позволяли мышцы.
– Нас убьют… – Мёрфи сонно повернулся на бок, поддаваясь ласке.
– Мне всё равно… – Том устроил нос в изгибе его шеи.
И он действительно говорил правду. Ему вдруг стало до лампочки, что там решат, сделают или подумают все остальные. Теперь это ушло на второй план.
Симона же всю ночь не сомкнула глаз, дожидаясь сына на подъездной дорожке. Разумеется, на уши были подняты все соседи. Многие из них знали о том, что у МакГратов и Мёрфи проблемные подростки, и добропорядочно помогали Симоне искать её «сорвавшегося с цепи отпрыска». Карл же весь вечер успокаивал безутешную мать, которая заламывала руки и считала побег своей виной.
Когда Том с Биллом, оглядевшись, вышли из укрытия, надежно спрятанного за стволами ели, то моментально попались в лапы соседям, живущим через пару домов. Ругаясь и вопрошая обоих парней – думают ли они вообще хоть иногда о своих родителях – чета Робинсонов развела ребят по домам.
Биллу повезло больше – его исчезновение не было замечено. Гордон срочно уехал на работу и вернулся поздно, не догадавшись проверить комнату сына. Симона же соседа в известность не поставила, пообещав себе всыпать сыну по первое число единолично.
Ругалась она долго. Наверное. Том со стеклянными глазами выслушивал все её претензии, но на самом деле не слышал ничего. Он подцепил жаркий бред, всего лишь раз коснувшись теплых губ лучшего друга и думал теперь лишь о нем. На крики «Где ты был? Я обзвонила все больницы, городской морг!» Том буркнул вялое «отвали» и ушел к себе, хлопнув дверью.
Он провёл два дня взаперти, бойкотируя даже призывы спуститься поесть. Лучший друг тоже не заходил. В связи с выходкой Тайлера у него дома царила предгрозовая атмосфера, потому он старался не усугублять ситуацию.
Вечером воскресенья хмурая Симона зашла в комнату сына, сложив руки на груди. Том сидел в наушниках за компьютером, вычитывая в Интернете статьи о научных исследованиях озоновых дыр. Миссис МакГрат простояла над его душой примерно пять минут, явно требуя внимания, но Том держался как спартанец и не дернул даже веком, чтобы посмотреть на неё.
Мать в изумлении изучала мальчика и не узнавала в нем своего некогда послушного ребёнка. Он стал таким недавно. Сложный характер и сложная ситуация, постоянное общение со свободолюбивыми друзьями – вот что сделало его таким. Симона уверилась в этом так же твёрдо, как в том, что день наступал после ночи.
Том хмурился. Он всё ещё не мог ей простить те слова, которые осели глубокой обидой за Билла на самом дне его души. Он собрал всю волю в кулак, чтобы не повернуться к матери и не сказать: “Что? Хочешь мне сказать, какой я плохой?” Вместо этого он смотрел в монитор и молчал.
– Том, ну почему с тобой стало так сложно? – наконец, промолвила Симона.
– Давай договоримся так, мам, – сын от злости сорвал с головы наушники. – Я не общаюсь с Биллом, но тогда ты бросаешь Карла. И мы живём с тобой спокойно, каждый на своей территории. Пойдёт?
Он прекрасно знал, что этого не случится ни при каких условиях. Симона от его тона аж приоткрыла рот. Она обернулась через плечо, метнув взгляд в сторону двери. Даже не оборачиваясь, Том знал, что она пришла не одна. В проеме наверняка стояло её лысеющее военное подкрепление по борьбе с трудными подростками.
– Том, это не то же самое! – начала было она.
– Мам. Это то же самое, Билл – мой лучший друг и очень близкий мне человек. Он будет рядом со мной, что бы ни случилось. Хочешь ты этого или нет. Конец истории, – отрезал Том.
Симона вышла из комнаты, поняв, что переговоры в таком тоне бесполезны. Она примерно представляла, что так оно и окажется – слишком уж дружны были мальчишки, и слишком сильно за это время изменился её сын. Материнское сердце обливалось кровью при мысли о том, что она на полном серьёзе могла принять такое решение – она тоже любила Билла. Но что еще тут можно придумать? Воспитание Гордона плодов не давало – за столько лет его борьбы с поведением Тайлера, он не сдвинулся ни на миллиметр в своем начинании. Слабого звена в этой цепи вообще не было – Билл держался за Тайлера, Том – за Билла, и расцепить их не могли даже очень прочные клещи.
Миссис МакГрат просто не знала, что делать. Её мальчик медленно становился таким же – безрассудным, своенравным, не задумывающимся ни о чём подростком и не останавливался на своем пути.
Том кипел злорадным ехидством. Он прекрасно знал, что всё равно останется в выигрыше. Билл был его соседом. Билл был его одноклассником. Билл был его другом. Билл приходил к Симоне на занятия по искусству. Никакого шанса избежать его общества – он будет рядом всё время, Том лишь уверился в этом сильнее.
Холодная молчаливая война дома капитально подстегивала его решительность. Мысли о Билле стали почти болезненно приятны, он смаковал их в моменты одиночества, заносил в свой дневник, однако в школе ему едва удавалось обмолвиться с Мёрфи парой слов.
Словно по негласной договоренности друзья старались не оставаться рядом без присутствия кого-то ещё – Том боялся, что у него просто рванет крышу, и он даст волю эмоциям прямо при всех.
Перерождённые отношения с лучшим другом оказалось очень сложно скрывать и тем более контролировать. Со временем Тому стало казаться, что Билл боится его. Он часто прятал глаза, когда замечал, что Том ловит его взгляд или сбегал куда-нибудь под любыми предлогами. Чем дальше уходил в прошлое поцелуй, тем тяжелее становилось молчание, Том хотел бы взять Билла за руку, отвести его в угол и спросить, что он надумал в своей чёрной голове, но пока не нашёл шанс сделать этого.
***
– Идём, Том, – спокойный голос матери оборвал его размышления, когда Том в очередной раз раздумывал о том, как начать диалог с Биллом. – Майк будет ждать.
Томас закатил глаза. Он решил, что может позже вечером всё же вытащит приятеля на прогулку, когда они вернутся от врача. Сидеть без его присутствия становилось просто невозможно.
Нужно было только отделаться от очередного малоприятного визита, который был назначен сразу, как только Симона узнала о повторившемся приступе.
***
– Привет, Том – улыбнулся ему доктор. Несколько седых прядей появилось в его волосах за эти годы. В остальном он не менялся, оставался все таким же типичным врачом: в очках и белом халате, с морщинками у глаз. – Рад тебя видеть.
Том не хотел грубить и говорить, что не может в данном случае ответить взаимностью. Он просто улыбнулся, проходя и садясь на свое законное место на кушетке.
– Ты с годами стал такой же красавец, как и твой отец, – неожиданно выдал врач, заставив Симону вздрогнуть от этих слов. Любые сравнения с Йоргом она воспринимала очень болезненно, хотя отрицать сходство было просто глупо.
– Майк, снова началось. Восемь лет ничего. И вот опять.
Врач кивнул.
– Я понял по твоему голосу, – невесело констатировал он. – Ну что ж, Том. Как обычно? – он кивнул на ширму.
Это значило, пришёл момент сезонной томографии. Том вздохнул и прошёл переодеваться.
– Ну, вот, сейчас сделаем тебе несколько тестов. Ничего такого страшного, – улыбнувшись, добавил врач, когда его подросший с годами пациент прошлёпал босиком по клеёнчатому полу к аппарату.
Сердце Симоны колотилось, пока она смотрела, как сына укладывают на платформу перед массивным томографом. Майк настроил прибор и взглянул на Тома через маленькое окошко.
– Ты в порядке, Том? Тебе нельзя будет двигать головой, пока мы будем делать фотографии вот этой большой камерой, – сказал в микрофон Брайтман.
– Неприятно, – поморщился Том. – Побыстрее бы уж. У меня скоро разовьётся клаустрофобия.
– Не бояться, ты же у нас солдат. Просто делай то, что я буду говорить, и представляй себе что-нибудь приятное. Сможешь?
У Тома даже появилась идея. Уголки его губ слегка дёрнулись.
– Готово, – пробормотал доктор себе под нос и щёлкнул переключателем интеркома. – Поехали.
Большой агрегат, зажужжав, ожил и повернулся вокруг своей оси. Сканер медленно начал вращаться вокруг головы мальчишки.
– Только пусть будет так, чтобы у него не прогрессировало заболевание, – взмолилась Симона, глядя на работающую машину.
Доктор скрестил на груди руки.
– Знаешь, я уверен, что тест не выявит никаких отклонений. Припадки могут повторяться и не отражаться на физическом состоянии. Том опять не избежал какого-то сильного стресса? – врач неотрывно следил за тем, чтобы мальчик внутри сканера лежал ровно и смотрел только перед собой.
– У него постоянно стрессы, – Симона нахмурилась. – В школе, перед поступлением в университет. Дома… у нас с ним очень испортились отношения в последнее время из-за Карла. Он считает его неподходящим. Плюс, его компания, с которой он постоянно впутывается во все непонятные истории, какие только можно найти в нашем городке.
Брайтман занес что-то в бумаги.
– Ты знаешь, на твоём месте я бы лучше старался ограждать его от всего.
– Да если бы он слушал меня! Он так привязан к своим друзьям, что и знать ничего не хочет! Неделями не разговаривает со мной.
Майк выключил кнопку и кивнул.
– В таком случае, даже радикальными мерами не стоит пренебрегать. Тебе же важно здоровье твоего сына? – глаза его блеснули за стеклами очков.
Симона горько усмехнулась, так как вопрос был излишним.
– И что ты предлагаешь? Очередной переезд?
– Я ничего не предлагаю. Это тебе решать. Я просто хочу предупредить – такие припадки очень негативно сказываются на всей его нервной системе. Сейчас мы посмотрим, какова область поражения на этот раз, чтобы узнать масштаб кровоизлияния.
Симона отошла в сторону, в страхе округляя глаза. Она вообще не думала о такой перспективе.
– Ну, вот мы и закончили. Результаты будут скоро готовы, придется подождать.
Доктор Брайтман помог Тому встать и потрепал по плечу.
– Ну, и как прошло путешествие, космонавт?
Том тряхнул головой, словно прогоняя назойливую муху.
– Одиноко и холодно. Земля мне нравится куда больше.
Он был счастлив, что самая противная часть уже позади.
Слова Майка заронили в миссис МакГрат очень большое сомнение, сопряженное с паникой, и теперь Симона сидела, глядя в пространство и размышляя над его идеей. Она задавалась вопросом – если всё было настолько плохо, как он обрисовал, смогла бы она бросить свою уже устроенную жизнь и снова пытаться переезжать, надеясь, что трудности и призраки прошлого вновь не настигнут их с сыном на новом месте? От этих размышлений её бросало в ужас. Буквально. А уж какой крик поднимет Том!
– Ну, вот, – минут через пятнадцать Майк поднял над головой готовый снимок, внимательно вглядываясь в чёрно-белое изображение и вывешивая его на подсвеченный экран. – Я не вижу тут ничего нового, относительно старых снимков, Симона. Никаких изменений, пока.
– Слава богу, – выдохнула женщина, разом обмякая в кресле. Она радовалась, что сидела всё это время – ноги подкашивались.
– Разве только область кровоизлияния стала немного обширнее. Она будет увеличиваться раз от раза, я боюсь, – вынес неутешительный вердикт Майк.
– Но сейчас Тому ничего не угрожает? – Симона с надеждой подняла на него глаза.
– Сейчас – нет. Ничего страшного…
Уже одевшийся Том поёрзал на кушетке. Он хмуро посмотрел на мать, потом на Майка.
– А что будет, если я буду продолжать отключаться? Сколько ещё раз я смогу сделать это без последствий?
– Лучше не пробуй, в этом нет ничего хорошего, парень.
– Ясно. Это значит, «ты станешь, как Йорг, сынок, будешь жевать подошву тапочка, разговаривать с потолком и закончишь дни в клинике для людей с особым отношением ко внешнему миру», я угадал?
– Том! – Симона с укором посмотрела на сына.
– Вот смотри, – Брайтман указал на снимок. – Твоя томография – все результаты на сто процентов отрицательные. Не видно никаких повреждений, опухолей или кровоизлияния в другой области. Все у тебя как и прежде. Только чуть больше вот это темное пятнышко, – он указал на область в форме бабочки. – К сожалению, здесь нет физической проблемы, с которой нам надо было бы работать, а это значит, что придётся иметь дело с проблемами психологического порядка. И в этом случае нам намного сложнее играть в детективов.
Симона и Том смотрели на томографические снимки, словно ожидая, что ответ на все вопросы вот-вот покажется на поверхности, подобно трёхмерной картинке.
– Но хоть что-то у вас должно быть? Что-нибудь, с чего можно было бы начать лечение? Ребёнок не может вот так вот просто терять память без всякой причины!
– Не может. Для этого я и прошу Тома вести дневник. Ты ведешь его Том?
– Разве только часы в нём не расписываю, когда я хожу пописать.
– По правде, я надеялся, что после смерти Йорга это пройдет. Том отпустит от себя то, что его глодало, – задумчиво и озадаченно пробормотал Майк.
– Но оно не прошло… – резонно заметил Том.
– Нет, парень. Значит, здесь надо копать глубже… намного глубже… – подвёл доктор окончательную черту.
Итак, даже опытный врач не знал до конца, что с ним. Симона и Том, добившись только старого совета избегать стрессов и принимать таблетки для стабилизации работы мозга, ушли через пятнадцать минут после получения снимков. Майк, вертясь в кресле, сказал, что он еще подумает, полистает кое-какие пособия. И перезвонит, если сообразит, как избежать дальнейших припадков.
– Я мутант, – бодро заметил Том, садясь в машину.
– Не говори глупостей, – Симона вывернула на дорогу, ведущую к Эверетту, – Майк сказал, он будет еще размышлять над этим. Все не так просто, сам знаешь, человеческий мозг – самый сложный и малоизученный орган.
– Да, и уж конечно не каждый второй подросток на планете отрубается, как я, – проворчал Том, забыв про свой тотальный игнор родительницы.
– Я тебя об одном прошу, дорогой. Будь осторожнее. Просто не ввязывайся больше ни в какие истории… ради блага нас обоих, – Симона поджала губы, глянув на него из-под каштановой чёлки.
Ей не хотелось принимать никакие радикальные решения, о которых упомянул Майк, и по её тону Том понял – она немного сдала позиции. Он улыбнулся. Значит, сегодня вечером он точно пойдёт увидеть Билла.
If I had a gun I’d shoot a hole into the sun
And love would burn this city down for you
If I had the time I’d stop the world and make you mine
And every day would stay the same with you
Give you back a dream
And show you now what might have been
If all the tears you cry would fade away
I’ll be by your side
When they come to say goodbye
And we will live to fight another day
(If I had a Gun – Noel Gallagher)
Том не стал откладывать затею в долгий ящик и по прибытии домой просто тихо выскользнул на задний двор, честно предупредив не допускающим возражений тоном, что идёт к другу. Он хотел проверить свою теорию и убедиться, что Симона временно оставила разговоры на тему «ты не должен с ним общаться». Она действительно не сказала ничего, лишь махнула рукой и дала понять: «делай что хочешь, я устала тебя отговаривать».
Это была капитуляция. Война временно стихла, хотя бы до тех пор, пока оппонент не перепланирует стратегию. Том сбегал на задний двор, чтобы посмотреть, какого цвета бумажка в окне Билла висела сегодня. Оказалось, что белая, значит, путь свободен.
Билл открыл дверь, и улыбка, та самая, от которой подгибались коленки, тут же осветила его лицо.
– Првттысчаснезанят? – бессвязно выпалил Том, тяжело дыша от быстрого бега.
– Чего-чего? – засмеялся друг, слегка склоняя голову.
Том смутился, чувствуя себя полным идиотом. Почему-то он ощутимо нервничал, словно впервые в жизни видел того человека, который стоял перед ним.
– Том, с тобой всё хорошо? – выражение лица Билла немного изменилось. Он проницательно прищурился.
Том ещё раз напомнил себе, что это всего лишь Билл. А эта неловкость вставала между ними, если они имели обыкновение обсуждать самые неприличные подробности жизней друг друга.
– Всё в порядке. Так ты не занят сейчас? – уже куда спокойнее изрёк Том.
Билл повёл плечом.
– Конечно нет, я же вывесил знак. Для тебя.
Том кивнул, нервно облизнув губы. Билл просканировал это движение очень внимательно, уцепившись за него взглядом. На нём сегодня была красная майка и выцветшие чёрные джинсы. То ли воздух так разогрелся, то ли еще что, но Том вдруг подумал, что его друг выглядит очень притягательно.
Том умолял себя собраться. В конце концов, Билла он знал лучше, чем самого себя. Ничего страшного не происходило. Молчание снова затянулось.
– Хочешь зайти попить? Ты какой-то… не знаю… нервный? – Билл протянул руку, словно приглашая в дом, но Том врос в землю от его жеста. На секунду показалось, что Билл хочет прикоснуться к нему.
Почуяв его страх, брюнет остановился. Его рука замерла на полпути, и он тут же вернул её обратно, почесав нос и пытаясь делать вид, что так и было задумано. Напряжение росло. Том начал молиться.
– Я не нервный, – соврал он, теребя край футболки. – Пойдём с тобой лучше прогуляемся? Тебя отпустят?
– Да, конечно. Тайлер не скоро вернётся сам знаешь откуда, а папа сегодня на работе. Допоздна.
– Отлично!
Билл искоса посмотрел на него, почесав нос ещё раз. Он изящным движением накинул лёгкую ветровку на плечи, закрыл дверь. Том жадно следил за его движениями. Билл всё делал с грацией, несвойственным парням – это всегда казалось удивительным. Его тонкие пальцы повернули ключ, сжали брелок в виде собачки, потом он поправил куртку, легко откидывая голову и открывая на обозрение свою тонкую длинную шею. Поправил волосы. Том вспотел. А ведь ещё предстояло провести весь оставшийся вечер с ним, наедине.
– Куда пойдём? – Билл вопросительно посмотрел на него.
– Ээ… А не хочешь мячик побросать на стадионе? Спорт помогает отвлечься.
– Отвлечься от чего? В смысле, как скажешь, – рассеянно согласился Билл, заворачивая за дом и появляясь оттуда уже с баскетбольным мячом.
До стадиона было недалеко, всего пару улиц. Уиггамс Холлоу был небольшим парком, наполовину скрытым деревьями. Парни часто ходили туда с компанией, побросать в двадцать одно или просто повалять дурака.
– Как твой… твои… как ты? – неуклюже попытался начать разговор Билл, ударяя мячом по асфальту, пока они медленно и молча шли по направлению к парку.
– Я… эм… нормально. К врачу съездили…
Том решал очень важную проблему, которая не давала ему спокойно дышать – ему до смерти хотелось взять Билла за руку. Сжать его пальцы. Почувствовать тепло его кожи. Он стиснул кулаки в карманах своих штанов и продолжал идти, терзаемый этой мыслью.
– Оу… И что сказал врач? – Билл обеспокоенно посмотрел на друга.
– Сказал, что я генетический мутант и объяснению не подлежу. Сидит, копается, наверное, в своих книгах, подумывая сдавать докторскую степень обратно в Гарвард.
Билл хмыкнул.
– Да ладно, не говори ерунды. Я уверен, что всё будет в порядке. Как там поживает твой любимый Карл? – ехидно подначил он.
