Текст книги "Event Reborn (СИ)"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

– Не напоминай мне про этого амёбного. На неделе он заявил мне, что мой стиль, видите ли, «не эстетичен и неопрятен, а дреды, видите ли, – среда размножения всевозможных паразитов».

Билл расхохотался. Его смех колокольчиками пролетел по всему телу, заставляя Тома улыбнуться.

– Что смешного, Билли? – спросил он, пряча улыбку.

– Это офигенно, среда размножения паразитов! В жизни не слышал ничего нелепее.

– Не знаю, что мама в нём нашла. Он совершенно не похож на моего отца.

– Возможно, именно это и нашла, – глубокомысленно сказал Билл, а Том задумался над его словами. Скорее всего, он был прав.

– Он ещё сказал, что я в таком виде никогда не найду приличную девушку.

На этих словах Мёрфи аж споткнулся. Он даже прекратил бить мячом об асфальт – так ему стало смешно. Он шёл, вытирая слёзы смеха, оставляющие влажные дорожки на точёной мордашке. Том ловко отобрал у него мяч.

– Жаль, что он не в курсе, – сказал Билл, перестав хохотать.

– Не в курсе о чём?

– Не в курсе о том, что ты в последнее время не ищешь…

Том прилип к своей одежде во всех местах, где только можно. Ему было очень интересно, зачем Билл это сказал. Мёрфи уже и сам понял, что снова сморозил лишнего. Он засмущался и отвернулся, бегая глазами по тротуару, чтобы не встречаться с другом взглядом. Том захотел взять его за руку втрое сильнее, он даже огляделся посмотреть, нет ли кого вокруг. Но так и не решился, прометавшись в сомнениях до самого стадиона.

Они дошли до пункта назначения молча, больше не пытаясь завязать неуклюжий диалог. На площадке никого не оказалось, и друзья совершенно спокойно заняли правое кольцо, которое не было гнутым и всё ещё имело не истлевшую за несколько зим сетку.

– Ну что, ты готов, малыш? Я тебя сделаю, как девчонку, – хмыкнул Том.

Билл, отставляя бутылочку с водой, выпрямился от этих слов. Спина его напряглась.

– Я думал, мы в баскетбол пришли играть, – пробормотал он, краснея от собственных слов.

Том не подумал, как это прозвучало – раньше с Биллом было гораздо проще общаться, когда любое брошенное неосторожно слово не вызывало тонны мурашек. Раньше они ржали и прикалывались, тыкаясь локтями под ребра и угорая над пошлыми шутками. Теперь, оказывается, и это стало роскошью.

– Играть пришли, значит, давай играть, – Том оттянул ворот майки. Вокруг стало неимоверно жарко. – Давай начнем.

Билл кивнул. Он по-прежнему предпочитал смотреть куда угодно, только не на Тома. Ему было стыдно.

Игра пошла. Они, как и обычно, начали с того, что на кулачках выяснили, кто будет бросать первым. Билл выкинул ножницы, Том – камень. Младший из парней довольно хмыкнул.

– У тебя нет шансов, – сказал он, отодвигая Билла плечом и тут же с легкостью закладывая первый мяч прямо в корзину.

– Эй! Так нечестно, ты сделал пробежку! Не считается!

– А ты отними, – нагло улыбнулся Том. Глаза его лучились, и Билл на секунду потерял мысль. Это стоило ему ещё одного пропущенного мяча, Том легко отвёл друга рукой и закинул третий раз, подпрыгивая и повисая прямо на кольце.

– Джордан! – он спрыгнул, победно поднимая руки.

– Позер, – поправил Билл, быстро подбирая мяч и перехватывая инициативу. Он повернулся к Тому спиной, легко поворачиваясь и блокируя его возможность подойти к кольцу.

Том улыбался. Билл был шустрый и быстрый, даром, что считался одним из лучших игроков команды, со своим высоченным ростом и худощавым телосложением. Том таким похвастаться не мог – его отношения со спортом всё ещё держались на стадии «нам лучше пожить отдельно».

– Не подходи ко мне, – угрожающе прошептал Мёрфи, делая вид, что собирается кинуть мяч прямо в Тома.

Тот все равно бросился на него. Билл сделал ложный рывок вправо, вместо этого свернув влево. Еще один мяч со свистом пролетел в кольцо, даже не тронув обода.

– Ну? Кто из нас девочка, МакГрат? – глаза его задорно блеснули.

Том понял, что начинает заводиться. Даже баскетбол не мог отвлечь его от мыслей: он видел только Билла, раскрасневшегося, азартного и взмокшего. Его волосы начали прилипать ко лбу. Том поймал мяч, свалившийся прямо ему в руки и легко закинул его снизу, из-под кольца.

– Знаешь, то, что ты один из лучших игроков команды, не значит, что я легко сдамся, – заметил Том, перекидывая через плечо дреды, собранные в хвост.

– У тебя еще десять очков до победы. У меня семь, – Билл быстро повернулся к нему спиной, продолжая чеканить мячом об асфальт.

Это была чудовищная несправедливость. Том намеревался срочно её исправить. Он набросился на приятеля, с намерением отнять мяч обратно, но брюнет тоже не собирался сдаваться так легко. Он повернулся спиной, вытянув руку и держа объект на безопасном расстоянии. Это было сделано с целью оттеснить Тома и освободить себе проход к кольцу. У Тома моментально вскипела кровь – Билл тесно прижался к нему, сам того не понимая. Руки Тома машинально легли на его бедра, притягивая их ближе.

Младший из двух друзей сам весьма обалдел от такого поворота дела, как и Билл, выронивший мяч. Тот запрыгал и укатился в сторону. Билл резко повернулся к нему. Его удивлённые карие глаза появились прямо напротив носа лучшего друга. От такой быстрой смены точки опоры Том потерял равновесие и, успев лишь немного сгруппироваться, смачно шлепнулся на лопатки, утягивая за собой Билла, который только и смог буркнуть: «вот чёрт!». Мальчишка тяжело приземлился сверху, и, чтобы не придавить Тома всем весом, расставил руки по бокам от его головы.

Наступила очередная траурная минута молчания. Том смотрел на друга громадными глазами. Билл пытался начать дышать, чувствуя тёплые ладони теперь уже под своей футболкой – они успели переползти туда в процессе падения и лежали на его талии, как обжигающие пластины. Прошло полминуты. Минута.

– Эээ. Прости, Том, я не… Ты не ушибся? – Билл переложил руки на его плечи, передвигаясь и принимая сидячее положение.

У Тома возникло желание сказать, что он ушибся – головой. Он смотрел снизу на лучшего друга, а перед его глазами с ужасающе медленной скоростью ползли кадры того самого вечера, того поцелуя, который изменил всё. Том вспомнил ощущение горячих губ на коже. Он всё ещё держал руку сидящего на нём Билла, не отпуская её.

Билл медлил. Он тоже смотрел вниз на распластанного парня с дредами, и по лопаткам его текло в три ручья совсем не от жаркой игры. Том отвел взгляд первый, приподнимаясь на локтях и опуская взгляд вниз.

– Я не ушибся, – тихо ответил он.

Билл поднялся с колен, отряхиваясь, и подал руку. Том ухватился за тонкое запястье с напульсником и подтянулся вверх. Их карие глаза встретились на секунду лишь затем, чтобы вновь пугливо метнуться в разные стороны. Неловкая тишина становилась просто невыносимой. Они так и не разнимали руки, просто молча стояли и думали каждый о своём. Терпение Билла лопнуло первым.

– Том, давай поговорим. Я же знаю, что это из-за того поцелуя! Ты сегодня ведешь себя странно. Уж от кого, а от меня тебе нет нужды ничего скрывать!

– Билл. Давай играть дальше. Просто визит к врачу, этот чёртов сканер. Ты же знаешь, я боюсь томографа, – заюлил Том, на ходу выдумывая причину.

– Брехня, – Билл, конечно же, не поверил ни одному его слову. – Я сам получше любого сканера скажу – ты врёшь.

Том всё же решился поднять на него взгляд. Он бессовестно уставился на разомкнутые пухлые губы, на тонкий раздувающийся от нахлынувших эмоций нос.

– Билл, ничего такого… О чём стоило бы побеспокоиться, – Том вытер пот со лба.

– Томас МакГрат, – точь-в-точь, как могла бы это сделать Симона, сказал Билл. – Я сейчас выбью из тебя признание. Ты знаешь, я могу.

Том знал. Ему для этого даже не нужна грубая физическая сила, Билл мог отлично прессовать морально.

– Мы не доиграли, – севшим голосом напомнил ему Том.

– И не будем. Потому что ты сегодня сам не свой, – холодным и совершенно каменным тоном выдал друг.

Том устало протёр лицо ладонью. В голове его неслись мысли. Разные. Горячие. Не все приличные. Их было некуда девать, они вились вокруг стройной фигуры, стоящей напротив и расстроенно сжимающей кулаки. Билл был такой красивый в этой обтягивающей футболке, с мокрой шеей и слегка размазавшимся мейком. Билл хотел знать… Том вздохнул. Выдохнул.

И прежде, чем брюнет понял, куда делась вся планета, Том сделал шаг к нему, обхватывая руками поперек талии. Ближайшее дерево оказалось весьма кстати, Том толкнул Билла туда, прижимая его к стволу и поспешно обхватывая руками – ему хотелось сжать это тело до хруста в костях, прижать к себе, раствориться в его дыхании.

Понадобилась секунда, чтобы привести свой план в исполнение, он нашёл губы, которые мучили его тяжким бредом все эти дни. Он закусил их, раскрывая языком, вбирая в себя его язык. Его ладони прошлись по телу Билла, не переставая гладить по лопаткам, по плечам, переходя на шею. Том целовал его так, как не хотел целовать ни одну девчонку за всю свою жизнь.

– Ты хотел знать, что я думаю, Билл? – на секунду отрываясь, выдохнул он. – Я думаю о тебе. Сто процентов своего времени. Двадцать пять часов в сутки. Без конца и начала.

Билл словно ждал этого, по крайней мере по тому, как он отвечал на поцелуй – жадно, словно задыхался, Том мог точно сказать – он хотел получить именно это. Если и существовала где-то на свете сладкая смерть, то это была именно она, и он собирался поддаться ей немедленно. Билл не сдерживался. Единственная причина, по которой он до сих пор не набросился на Тома, в том, что он увидел сомнение в карих глазах друга, и очень боялся, что у того нашлось время пожалеть о случившемся. Однако, Том очень быстро разуверил его.

– Что ты пристал, поговорим, да поговорим. Я не хочу говорить, – шептал Том между поцелуями. – Ты мне голову мутишь. Она и так не в порядке, куда ещё…

– А ты думаешь, мне хорошо? – Билл обнял его за шею. – Я три дня не спал после той ночи. Постоянно думал. Остальное время я просто бредил, у меня скопилась гора долгов, куча невыполненных домашних заданий. И гора рисунков с твоими чертами лица… Чтобы я ни рисовал, всё время получаешься ты!

Билл пытался говорить, но поцелуи очень мешали ему завершать предложения. Том стиснул его так, что у самого потемнело в глазах.

– Я тебе соболезную. Правда… – выдохнул он последнее, что пришло ему в голову, прежде чем снова скользнуть языком в рот Билла и лишить его возможности говорить.

Становилось жарко. Мяч был забыт. То, что вокруг могли быть люди, было забыто. Всё было забыто, кроме жаркого прижимающегося тела, которое так приятно дрожало и отвечало лаской на ласку. Билл схватил Тома за дреды, оттягивая его голову и получая доступ к шее. Его большие карие глаза загорелись. Том впервые видел своего друга таким. Билл полез носом за ворот его футболки, безостановочно опаляя дыханием кожу. Том плыл от его прикосновений и поцелуев, понимая, что они сейчас должны были остановиться. Его кровь отхлынула от всех частей и утекла куда-то вниз.

– Ты не пожалел? – тихо прошептал Билл, на секунду останавливаясь. Его дыхание сбилось, он раскраснелся и тяжело моргал.

– О чём? – Том даже не сразу понял суть вопроса. Он видел сейчас только такие нужные ему карие глаза.

– О том, что мы… – начал было Билл, но Том не стал его слушать.

– Ах это… Нет. Пожалею потом.

Билл быстро закивал, возвращаясь к очень приятному занятию. Его спина царапалась о ствол дерева. Две недели стресса превращались в ничто. Билл целовал Тома, позволяя ему задирать свою футболку. Он знал, что Том чувствует его возбуждение, скрывать это было уже бессмысленно. Но всё же он схватил друга за руку, немного придерживая его.

– Хочешь остаться сегодня у меня? – сказал он, переводя дыхание.

Том кивнул. Прямо сейчас он был согласен даже на путешествие в ад. Он не беспокоился за то, что с ним собираются сделать – просто безумно скучал по Биллу. Невероятная расслабленность пришла на смену тянущему напряжению и захватывала его существо. Он хотел бы остаться, остаться с ним, остаться у него дома, но больше всего – остаться в этом моменте, где больше не было никого, кроме них двоих.

– Надеюсь, мама меня отпустит, – сказал Том, заводя за ухо прядь тёмных волос Билла.

Им до безумия нравилось их обоюдное путешествие, даже если оно и стало бы началом пути к самому инферно.

Баскетбол после этого пошёл плохо. Том откровенно пасовал и поддавался, вся игра превратилась в веселье под названием “атакуй другого”. Уже через пять минут игры Том норовил снова схватить Билла и прижаться к нему.

– Том, я не могу играть, когда ты в спину дышишь, – распалённый Билл выворачивался из его объятий, делая это, впрочем, скорее для виду. Он не хотел отгонять от себя больного горячкой друга.

– А я не могу играть, когда ты маячишь перед моими глазами, – шёпотом сказал Том, обнимая Билла сзади и потираясь носом о тонкую шею.

– Ну, Том. Ну, мне один бросок остался. Вот выиграю у тебя, и пойдём домой. Посмотрим с тобой кино какое-нибудь или в приставку поиграем, что хочешь.

Том взял его за запястье и сам забросил мяч его рукой, сдаваясь без вопросов.

– Пошли, – только и сказал он.

Вдруг эти слова показались такими правильными, а Билл – таким мягким. Показалось таким правильным быть именно с ним, целовать именно его губы. Вдыхать именно его запах.

– Ты невозможен, – сдался наконец Билл. – Как мы домой пойдём?

– Там, где никто не видит.

Они проторчали у Мёрфи весь оставшийся вечер. Симона не сказала ни слова, когда мальчики, с горящими глазами, влетели к ней, и Том умолял, буквально упрашивал отпустить его к Биллу. Они часто ночевали друг у друга, так что для миссис МакГрат тут не было ничего удивительного. Она только заметила, что вели себя дети очень странно – были слишком весёлые, смеялись чересчур громко, толкались как маленькие.

Карл недовольно поднял на них глаза от газеты, которую читал. Мальчики мешали ему сосредоточиться. Том показал ему язык, когда тот снова опустил глаза вниз, вызвав этим у Билла новый приступ хохота. К счастью, этот жест никто кроме них не засёк, и очередной лекции о поведении удалось избежать.

Симона проводила ребят удивлённым взглядом, заметив, как её сын перекидывает руку через плечо друга, прижимая его к себе. Билл в ответ тоже придвинул его за талию. И они ушли, оставляя за собой звенящую тишину. Симона с Карлом переглянулись. Пожав плечами, оба вернулись к домашним делам, решив, что мальчики просто хорошо провели время. Симона не очень хотела сейчас подозревать, что её сын снова употреблял легкие наркотики. Она устала от всего этого – от постоянных загулов Тома, от его сомнительных экспериментов со свободой и своей внешностью. Сегодня дети выглядели счастливыми, и миссис МакГрат не хотела вспоминать, что сказал ей доктор Брайтман. Она уже обдумала его слова и решила для себя, что предпримет решительный шаг, если случится ещё что-нибудь, хоть что-нибудь…

Пока же Том, казалось, образумился, насколько это могло быть применимо в его отношении. Однако скоро ему предстояло поступать в институт, а с его способностями жизнь в маленьком городке могла оказаться стопором для карьеры. Симона задумчиво потерла подбородок. Подобные идеи всё чаще захватывали её. Она нахмурилась и снова углубилась в чтение.

***

Том и Билл завалились домой к Мёрфи, продолжая смеяться и бросать друг на друга долгие говорящие взгляды. В них сквозила теплота и понимание, разделенный секрет, который больше никто не знал.

Одни. В целом мире, который рождался только в объятиях друг друга. Гордона и Тайлера не было дома, и Том почувствовал, что атмосфера стала на удивление свободной. Никто не кричал, никто не срывался и не врывался в комнату, не угрожал и не дразнил их педиками. Билл и Том были свободны.

– Хочешь поиграем в Супер-Марио? Тайлер новую версию принес… – прошептал Билл, когда Том обнял его и затолкнул в комнату, покрывая поцелуями его шею.

– А давай ты поиграешь… А я на тебя посмотрю, – так же тихо отозвался Том.

– Тогда, может, кино включим? Тебе же будет скучно.

– Не будет. Я буду с тобой рядом.

Билл ответил на поцелуй. Они повалились на его кровать перед большим телевизором. Продолжая улыбаться блуждающей улыбкой, старший мальчик включил приставку.

Сиреневый густой вечер медленно накрывал дом плотным покрывалом. За окном была весна, она врывалась в открытое окно нетипичной для этого штата духотой, сладостью и птичьим щебетом. И в такие моменты верилось, что всё будет хорошо – не могло не быть.

Том положил голову на живот Билла, радуясь, что он мог позволить себе подобную вольность. Теперь. Теперь было много нового, что ему ещё только предстояло освоить в вопросе сокращения дистанции. Тонкие пальцы брюнета ворошились в его дредах, вызывая мурашки на шее. Том наблюдал за тем, как Билл ловко управлял джойстиком от приставки одной рукой. Тот не отрывал глаза от экрана, а Том, как и обещал, не отрывал глаз от Билла.

Через минуту пристального взгляда Мёрфи не смог больше игнорировать его. Он поставил игру на паузу и взглянул вниз.

– Том, серьёзно, перестань на меня так смотреть… Я сбиваюсь.

– Я не могу. Мне нравится на тебя смотреть. Впервые за много лет говорю тебе это открыто, – прошептал в ответ Том, устраиваясь поудобнее на мягком, плоском животе.

Билл закатил глаза. Отложил джойстик. И сполз вниз. Пришлось, правда, немного подвинуть Тома. Тот сначала недовольно запротестовал, но когда он понял, что его собираются обнимать, ворчание тут же смолкло. Билл лег рядом с ним, поедая его любопытным взглядом. Кончик его носа прикоснулся к носу Тома.

– А ты думал, что мы будем делать теперь? – спросил он, задавая тот вопрос, который мучил их обоих.

– А что мы будем делать?

– Наша дружба, Том. Я всегда очень ценил тебя именно как своего друга. Ты не боишься, что став… Чем бы мы ни стали, мы всё испортим?

Том призадумался. Он анализировал это много раз и ещё сильнее сегодня, когда неловкость едва не разорвала его на части.

– Не боюсь, – наконец сказал он. – И ты не боишься. Потому что ты знаешь, что что бы ни случилось, ты всегда можешь рассчитывать на меня. А я на тебя. Это же и есть дружба?

Уловив эту глубокую мысль, Билл кивнул.

– Конечно, теперь я могу признаться тебе, что мне нравится целовать тебя. Мне нравишься весь… ты, – продолжал Том, играя краем его футболки. – Но разве это будет что-то менять?

Билл прикрыл глаза и медленно открыл их.

– Нет. Но мы не можем так вести себя в школе – нас там все знают. Ты же понимаешь, что для всех мы останемся… Друзьями, как и были до этого?

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал Том. – Просто будем вести себя как всегда. Не говори, что мы раньше не ходили везде вместе, и окружающие не называли нас сладкой парочкой.

– Да, но теперь это будет иметь другое значение! Мы в каком-то смысле и есть…

– Пара?

Они оба замолчали, ощущая это слово в его новом, неизведанном значении. Билл улыбнулся. Ему нравилось это слово.

– Мне всё равно, что подумают все, – изрек, наконец, Том. – Мне всё равно, что подумают мама и Карл, что скажут в школе. Прямо сейчас, я вижу только нас с тобой, такими, какие мы есть.

Билл плавился от его слов. Они накрывали его плотным покрывалом спокойствия и умиротворенности. Он так боялся, что эти чувства останутся без ответа, все это время. А теперь, когда на них реагировали с такой стопроцентной и полной отдачей, он был просто бескрайне счастлив.

– Хорошо, Том. Я просто хочу, чтобы ты знал, я всегда выберу тебя. Ты помнишь об этом?

– Я тоже выбираю тебя. Всегда выбирал, – Том провел пальцем по его губам.

Его прикосновение осталось теплым следом, и Билл прижал к себе его ладонь.

– Как думаешь, мы с тобой могли бы быть вместе? – спросил он напоследок.

– Мы и так вместе… – ответил ему парень с дредами, жмурясь от приятного касания.

– Навсегда?

– Конечно, навсегда.

Билл слегка моргнул. Он больше не мог ждать – ему хотелось, чтобы это обещание стало правдой прямо сейчас, чтобы оно сбылось нужно было просто скрепить его небольшим поцелуем. Ну, или большим. Как пойдёт. И с этой мыслью он подтянул Тома за ворот футболки к себе.

I watch the city burn

These dreams like ashes float away

Your voice I never heard

Only silence

Where were you when our hearts were bleeding

Where were you when it all crashed down

Never thought that you’d deceive me

Where are you now?

Red – Let It Burn (till we have faces) )

========== 2005 год, 30/31 октября, воскресенье/понедельник. Полгода спустя. ==========

Сладкое лето пролетело, как сон. Оно коснулось западного побережья своим медовым дыханием и прошло, так же как проходят в жизни многие вещи, которые, как иногда люди думают, будут продолжаться вечно. Но Том и Билл были слишком заняты, чтобы замечать минуты. Точнее, они замечали, в те короткие моменты, когда все же получалось оторвать глаза друг от друга хоть на секунду.

Том удивлялся себе – он никогда не думал, что может почувствовать нечто подобное. Его чувства словно набирали силу, они накрыли его с головой подобно девятому валу, наполняя светом каждый день.

Учебный год, точнее, его остаток, прошел под знаком взаимного сумасшествия. Билл и Том стали избегать друзей и родителей, под разным предлогом убегая делать «дела». Руководители кружков и секций в школе косились на них с непониманием, когда ребята, по разным (ну разумеется) причинам отказывались от дел и изобретали отговорки, по которым они не могли посещать факультативы. Семейные обязанности были забыты – Билл получил за это время столько тычков и затрещин дома, сколько не огребал за всю свою жизнь. Но ему было всё равно, потому что он знал, что в соседнем доме его ждал кое-кто, думающий о нём без конца. Теперь двум лучшим друзьям было ради чего ждать следующий день.

Том тоже сорвался. Ссоры с матерью и стычки с Карлом стали его обычной реальностью. Чаще всего в эти моменты он просто уходил в себя, вспоминая Билла, его дыхание на своей шее и его руки под футболкой в кабинке школьного туалета, где температура становилась выше с каждым выдохом. Им было всё равно, если они опаздывали на уроки. Им было плевать на косые взгляды и снизившуюся успеваемость, на рассерженных учителей и обиженных друзей, на злющего Тайлера, которого выпустили с условным сроком и тремя месяцами исправительных работ. Старший брат Билла после отбывания срока стал ещё более неуравновешенным, он набрасывался на всех, кто попадался ему на пути, а поскольку чаще всего это оказывался младший брат, то ему влетало больше, чем всем остальным. То самое слово «педики» приклеилось к паре неразлучных друзей очень прочно, хотя при Тайлере Том и Билл старались даже не садиться близко друг к другу, чтобы не искушать судьбу.

В один день, когда Тайлер доставал их особенно сильно, Билл все-таки напомнил ему прямо при Томе, что один раз он вмазал ему в челюсть и если нужно сделает это еще раз. Но старшего брата это не остановило. Том очень многое отдал бы, чтобы увидеть, как Билл нокаутирует своего братца, но, увы, не помнил ничего из того дня. Они не связывались с Тайлером. Вместо этого Том просто брал друга за руку и уводил куда угодно – по магазинам, кататься, гулять или плавать.

Том старался проводить больше времени с Биллом и меньше оставаться дома. Симона начала подозревать, что у сына появилась девушка, она даже задала ему один раз этот вопрос, но тот буркнул ей что-то вроде «она из нашей компании» и закрылся у себя в комнате. Там он брал трубку телефона и звонил «девушке» в соседний дом, рассказывая очередной прикол про Карла. Билл знал, что отец не должен ничего подозревать, и старался не попадаться ему на глаза, уходя рано утром («я на пробежку, потом к Тому») и возвращаясь только под вечер. Если, конечно, не оставался на ночёвку.

Том не узнавал его – некогда тихий и стеснительный мальчишка рядом с ним превращался в жаркого, жадного до поцелуев демона. Когда они оставались наедине, от его губ было невозможно оторваться, его прикосновения доводили до точки кипения. Том иногда ловил себя на мысли, что ему становится сложно держать себя в руках – Билл был безумно горячий. Каждый раз, когда никто не смотрел, он будто распускался как цветок, выплескивая на Тома весь свой жар, всю накопившуюся за многие годы энергию.

Благодаря Биллу и его теплоте Том переживал один из самых сложных периодов своей жизни. Осталось загадкой, как об их небольшом переходе на новый уровень отношений еще никто не догадался. Симона больше не возвращалась к неприятному разговору, который состоялся между ней и Томом в начале весны.

Лето было временем полной свободы и беззаботности, весь мир будто сжалился и притормозил, пока двое влюбленных мальчишек стояли в объятиях друг друга, не в силах разорвать поцелуй и попрощаться. Том запоминал для себя эти моменты. Он старался не упустить ничего и хранил всё, что связано с Биллом, как самое ценное, что у него когда-то было.

За летом наступила осень, выпускной класс. Золотистая пора года, совсем, как тогда, много лет назад, в далеком 1996 году. Они прошли с Биллом вместе всю школу, сейчас Мёрфи было уже 17, а Тому – 15. Не смотря на юный возраст МакГрат уже получил письма из самых престижных институтов страны. На момент окончания школы ему должно было исполниться 16, и Симона настаивала на том, чтобы он целился на Гарвард, где её сыном весьма заинтересовались.

Билл тоже встал перед трудным выбором. Том изо всех сил уговаривал его брать планку выше, целиться на престижные учебные заведения, чтобы им не приходилось расставаться. Билл был удивительно талантлив, с его умениями любые преподаватели искусства были бы рады увидеть его среди своих студентов, но мистер Мёрфи наотрез отказывался слушать про скульптуры, живопись и всякий бред. Он очень удачно приводил им в пример Симону, которая тоже хотела бы быть художником, но рассматривала это только как хобби.

Билл не спорил с отцом, хотя Том и настаивал, пытался его убедить. Он пытался сам поговорить с Гордоном, но тот лишь посмеивался и отмахивался от них обоих, как от мух. Билл ходил грустный в дни, когда начинались подобные дебаты – он смотрел в окно и говорил, что это к лучшему, ведь он всё равно не смог бы оставить отца и его мастерскую. Тома это бесило просто до невозможности. Билл мог бы ослушаться, поднять бунт – в нём был стержень. Но вместо этого друг лишь покорно опускал ресницы и говорил, что «так лучше». Том не имел понятия – кому лучше, если только эгоистичному и не думающему о своем сыне Гордону.

Он гнал от себя страшные мысли о том, что им с Биллом, возможно, придётся расстаться, когда закончится последний год обучения. В это было невозможно поверить – после стольких лет рядом, за одной партой, в одной жизни.

– Билл, я правда не понимаю, – в один из вечеров Том валялся на кровати у друга дома. Это был последний выходной октября, тридцатое число.

– Давай объясню, неразумный, – мягко улыбнулся Билл, копаясь в своем шкафу.

Завтра намечался Хеллоуин, и парень усердно выбирал наряд. Это была проблема номер один.

Разговор снова зашел о том же, в тысячный раз за последнее время, и в тысячный раз Билл старался делать вид, что он очень занят и не слышит разумных доводов. Мысль про то, что он может расстаться с самым близким человеком на свете рвала и его сердце, хоть он и не показывал этого.

– Я не понимаю, почему ты гробишь свою жизнь. Ты молодой, красивый парень, перед тобой все дороги открыты, – рассуждал Том, заложив руки за голову.

– Мм, ты считаешь, я красивый? – услышал самое важное Билл. – Красная или чёрная? – Он приложил по очереди две футболки к груди.

– Лучше без, – запорол выбор Том, за что тут же получил тычок коленкой.

– Ну Том, ну помоги, не вредничай. Завтра последний школьный Хеллоуин, а ты даже не собираешься!

– Вот именно, времени до конца года в обрез, а ты про футболки думаешь, – Том строго посмотрел на него.

– Ну ты чего разнылся. Ну времени ещё навалом… Завтра всё равно ни о какой учёбе речи не пойдёт, все уроки будут сорваны!

На этих словах Том взял Билла за руку и потянул к себе, старший из мальчиков только и успел, что сжать вешалки и постараться не потерять баланс.

– Почему с тобой так сложно? – Том навалился на него сверху, прижимая своим весом к кровати.

– Том, не делай так, мы же договорились. Я возбуждаюсь, – напомнил Билл об их общей договоренности.

Том ткнулся ему носом в шею. Это была их общая очень большая проблема, которую они пока не решались преодолевать. Хотя перейти к следующему шагу иногда хотелось неимоверно. Сейчас Том подумывал этим воспользоваться. Его рука бессовестно проползла по узким джинсам брюнета и прошлась прямо по ширинке, заставляя Билла расширить глаза от изумления. Впрочем, он раскусил всё очень быстро.

– Ммм… ты действительно в отчаянии, раз других способов не осталось. Том перестань!

– Не перестану. С чего мне переставать, после того, как ты меня чуть не завалил на крыше?

– Я был пьян. Мне было жарко. А ты был такой красивый, без футболки… – Билл зажмурился от приятных летних воспоминаний.

Они с Томом тогда забрались к нему на чердак и перелезли на крышу дома, прихватив с собой пива и солёной рыбы, и провели весь день, поджариваясь на солнышке, как в детстве. Когда их обоих повело от алкоголя и присутствия друг друга, они едва не свалились с края, опасно катаясь и покрывая поцелуями тела друг друга. Однако Том до сих пор считал это изнасилованием, потому, что у него тогда встал так, что до конца дня никакие уговоры не помогали сбить возбуждение.

– Значит, я тебе нравлюсь, только когда ты пьяный? Ну спасибо! – притворно обиделся Том.

– Нет, ты для меня всегда самый лучший, – Билл приобнял его за плечи.

– Тогда почему ты не хочешь послушать мой совет?

– Том! Ну, мы ведь уже обсуждали это, я пойду в колледж. Подберу какую-нибудь профессию, которая, как говорит отец, принесет практическую пользу…

– Почему, почему ты никогда не слушаешь своё сердце?

– Я послушал свое сердце однажды. Оно мне подсказало поцеловать тебя.

– Ну так послушай ещё раз, я хочу тебе самого лучшего!

– У меня есть всё, что мне нужно, Том. Ты и мои рисунки.

– Но ведь если мы не сможем видеться часто, если я не смогу за тобой присматривать… Я хотел бы знать, что ты счастлив! – в голосе младшего парня сквозило отчаяние.

– Том, это самое милое, что я слышал от тебя, – карие глаза засветились мягким золотистым светом. – И поэтому я уже счастлив. Мне не нужно ничего больше. Они же не смогут отнять у меня руки? Я смогу рисовать в свободное время.

– Угу. А в рабочее время гайки и болты закручивать, – Том задумчиво вытащил из-под себя ладони Билла, внимательно посмотрев на них. – Твои руки не для этого.

Билл протянулся и коснулся кончиками пальцев лица Тома, погладив скулы большими пальцами.