Текст книги "Event Reborn (СИ)"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

Надевая с утра черный костюм, Том посмотрел на себя в зеркало. К сожалению, он не мог ничего поделать. Пришлось возвращаться в город детства снова. Он не думал, что это произойдет так скоро.

***

Они с Симоной доехали до Эверетта в тяжелом ступоре. Уже подъезжая к кладбищу, Том осознал, что здесь, в южном конце, ближе к автостраде, был также похоронен и его отец.

Том взял букет роз, купленный этим утром, медленно пошел к небольшой группе людей, собравшихся вокруг священника.

В его голове снова возникла картинка из детства: Билл протягивает ему руку, когда гроб отца опускают в землю. И улыбается ему. И становится чуть легче, не так больно и страшно – словно солнце выходит из-за тучек в неожиданный серый день. Теперь этот мир словно остался без солнца.

Чем ближе Том подходил, тем отчетливее слышался мягкий голос священника, вещающий о смерти и воскрешении. Том увидел женщину, рядом с которой стоял хорошо одетый мужчина. Она время от времени бросала безразличные взгляды на того или другого скорбящего. Как Том понял, это была мать Билла и ее муж. Билл никогда не говорил о них, только показывал на фотографиях – с годами эти люди очень изменились, но Том предположил, что больше некому быть – только мать, которая не видела своего сына с семи лет, бросившая его и даже не приехавшая ни разу навестить, могла стоять с таким каменным лицом.

Том посмотрел на Гордона и подпиравшего его Тайлера. При виде их обоих у него сжались от ярости кулаки, и шипы роз, прорвав обертку, впились ему в ладони. Он колебался несколько долгих, неприятных секунд. Ему очень не хотелось омрачать этот момент ненавистью, но сделать с собой он ничего не мог. Том также понимал, что Тайлер бросится на него сразу же, как только увидит, потому старался скрыться за спинами плакальщиков.

Святой отец, с профессионально-скорбным выражением лица, попрощался с пришедшими на похороны людьми. Мать Билла, надев солнечные очки, ни с кем не прощаясь, пошла к своей машине.

Том подумал, какой счастливой могла бы быть семья Мерфи, если бы его родители уделяли детям столько же времени, сколько они тратили на то, чтобы ненавидеть друг друга. В результате всего, они не в последнюю очередь были виноваты, что все сложилось именно так.

Выглядел Гордон ужасно – словно с похмелья, и стоял только благодаря руке Тайлера, который поддерживал его.

Когда все кончилось, отец и сын развернулись и ушли, одними из первых, только потому, что Гордон не мог стоять на ногах. Они бросили последний взгляд на простенькое надгробие и скрылись в хмуром февральском утре.

Когда все ушли, Том, выждав еще с несколько минут, подошел к свежезасыпанной могиле.

«Уильям Гордон Мерфи» – гласила надпись на сером камне. – «Любящий сын. Хороший друг»

Том не смог удержать слезы. Никто не спешил показывать Биллу при жизни, каким хорошим он на самом деле был. Даже его лучший друг. Том чувствовал и свою вину, если бы он никогда его не отпустил, если бы он всегда был рядом с ним, чтобы предостеречь его и удержать от глупости…

А теперь он лежал там, закованный в полированное дерево и гранит. Он словно показал всем, что его храбрость и его любовь к свободе гораздо сильнее серости и ненависти, что вечно окружали его. Он заслужил свой покой и сделал все по-своему, как и всегда.

И все же Тома бесила сама мысль о том, что его Билл сейчас лежит в каком-то деревянном ящике и дождь капает на него, а зима словно крепче сжимает свои объятия.

Так не должно быть!

– Мам, я хочу побыть с ним наедине. Можно? – не оборачиваясь, Том положил дорогой букет из роз на сырую землю.

– Конечно малыш, – Симона погладила его по плечу и печально побрела к такси.

– Билл, я знаю, ты слышишь меня, – Том, посмотрел, чтобы мать была вне зоны досягаемости, поставил обе ладони на землю, наклоняясь ниже и проговаривая четко каждое слово. – Я не обманывал тебя. Я действительно хотел тебя видеть. Я скучал по тебе все те годы, что мы провели в отдалении. Я люблю тебя, потому что ты – единственный человек, кому я могу сказать эти слова. И если бы я смог все исправить… Если бы у меня был такой шанс, я бы сделал все иначе. Прости меня, пожалуйста. За все.

Он знал, что Билл услышит его. Еще Том мысленно попросил прощения за то, что так редко звонил ему, что не приехал на его день рождения и не вернулся за ним раньше, как обещал. За то, что не был рядом, в трудную минуту, как и полагается лучшим друзьям. Все чувства вырывались наружу тихими слезами, которые Том не стирал. Воспоминания о лучшем друге все еще жили в его душе. Билл должен был это знать.

Успокоившись, Том приложил два пальца к губам, затем прикоснулся ими к надписи на сером камне.

Последнее, что он положил на могилу, был листок. Том устроил записку рядом с цветами – на сложенной бумажке легко было прочитать незамысловатую фразу.

В четырех словах, написанных на листе, было столько же скорби и печали, сколько на сердце, которое несмотря на все самоуговоры обливалось кровью.

«Я вернусь за тобой».

I’ve been standing alone

Out in the rain, hours of pain

I’ve been sitting alone

I’ve been watching my past

Yeah, you made me last

And I wonder now, how it would be

If you could sit right next to me

Today tomorrow and always.

I always can see you, in all that

I still do, I try to stay alive,

But I am already gone

(Nomy – Been Trying For You)

– Том, пообещай мне кое-что? – Симона, когда они прилетели обратно в Массачусетс, обняла сына на прощание.

Она садилась в машину, чтобы ехать домой, а Том решил взять автобус, чтобы не заставлять миссис МакГрат делать лишний крюк.

– Я не буду нажираться в усмерть, резать вены и плясать голым на подоконнике, разбрызгивая кровь по округе, – мрачно сострил сын.

Симона грустно посмотрела на него.

– Нет, Том. Пообещай мне, что ты не будешь баловаться со своими воспоминаниями? Ты сможешь заехать ко мне и привезти все свои дневники? Пусть лучше побудут у меня, мне бы так было спокойнее.

Том прищурился.

– С чего ты решила, что я буду делать это?

– Не знаю, все твои вопросы про папу, то, как ты… любил Билла и как сильно ты хотел разгадать загадку своего прошлого. Ты обещаешь завезти мне тетради?

– Мам, я буду в порядке, – подумав над ответом, Том улыбнулся. – Я привезу их тебе, как немного отойду, хорошо?

– Смотри. Позвоню тебе вечером, – миссис МакГрат махнула ему рукой.

Том подождал свой автобус и, нервничая, отправился к себе.

***

В коридоре тихо хлопнула входная дверь. Томас зашел в тесную прихожую, заставленную коробками, книгами и всяким барахлом. Он шумно привалился к двери, стукнувшись об нее затылком. Все кончилось.

Так странно и так плохо. Так внезапно.

На шум из закутка их маленькой комнатки вышел Тревор. Том вяло скользнул по приятелю взглядом.

– Все закончилось? – непривычно тихо спросил он.

Сглотнув песок в горле, Том кивнул.

– Может… тебе хоть чаю или кофе замутить? Или чего покрепче, у нас тут есть, сам знаешь.

– Ничего не надо, спасибо, Трев. Я просто хочу побыть… один, хорошо?

Сосед понимающе кивнул.

– Хорошо. Я тогда… свалю, прошвырнусь по городу. У тебя, если что, есть мой номер.

Когда Тревор ушел, Том двинулся в сторону кровати, где валялась перевернутая коробка с записями, и шлепнулся на покрывало. Тетрадки от этого движения зашелестели хрупкими страницами.

Том раскрыл свой дневник на чистой странице и занес над ним ручку. Он сделал последнюю запись в которой написал размышления о произошедшем, а затем поставил точку.

– До встречи в следующей жизни, Билл. До встречи, – тихо сказал он сам себе, перечитав прощальную запись.

Возможно из-за тяжелого дня в его голове крутились все эти мысли, а возможно во всем были виноваты бесконечные предупреждения от матери, врача и даже Тревора. Они все поочередно и на разные лады говорили, что прошлое неприкосновенно, но чем дальше, тем слабее становились попытки уговорить самого себя.

Том вспомнил, как отправился после похорон Билла прямо к их старому месту встречи. Мама не пошла за ним, она просто оставила его в покое и вместо поминок пошла навестить некоторых старых друзей, которые по иронии судьбы могли еще помнить ее.

Том же прошел две улицы и свернул на ту, что шла параллельно Виктор Плейс, где стояли их с Биллом дома. Он долго стоял и смотрел туда, терзаемый самыми разными сомнениями. Теперь в коттедже, некогда принадлежавший им с Симоной, действительно жила какая-то большая индийская семья, Том долго смотрел на свой задний двор, где теперь играла пара малышей. Они смеялись и веселились, и в эхе, слышащемся в их голосах, Том узнал другой перезвон. Было дико и больно смотреть на призраков, оставшихся от их мечты, которой так и не суждено было сбыться.

Том шел сюда не за тем, чтобы предаваться унынию, его хватало и так. Он почему-то отчаянно захотел посмотреть, что осталось от шалаша и оказался прав в том, что это место тоже превратилось в руины. Лишь груда досок. Щепки. Клочья рубероида. Все точно так же, как и в его душе – невнятная гора разбросанных, мертвых надежд и мыслей. Это была та самая точка во времени и пространстве, где они с Биллом впервые поняли, что им хорошо друг с другом, точка откуда все началось однажды, очень много лет назад. Теперь и она стала пылью, которая веялась по ветру в морозном февральском воздухе.

Том сел на колени, привалившись спиной к забору рядом с обломками. Он просто замолчал, стараясь набраться храбрости и сил. Он и сам не знал, чего искал в этом месте – одобрения, поддержки или ответов на свои вопросы. Ему просто вдруг захотелось побыть там, где он был счастлив когда-то.

Он вспоминал слова Билла, брошенные в сердцах, когда тот уходил: «До встречи, Том. В следующей жизни!»

Зачем он это сказал? Словно пытался подать какой-то знак. Том гонял от себя эту мысль и все же именно она – настойчивая и отчаянная жгла его душу больше всего. Он знал, что никогда не смирится с тем, что сломал своими же руками.

Именно тогда отчаяние захлестнуло его с головой. Ведь его отец тоже хотел все исправить. Он нашел способ! Ведь если можно так просто сделать скачок, изменить всего лишь одну крошечную вещь. Сколько жизней удастся спасти! Он мог вернуться, а вместе с тем вернуть и то, что так безнадежно ускользнуло от него во времени.

Том посмотрел на дневник в своих руках. Он даже придумал, как можно задать отцу все эти вопросы, ведь сейчас стало уже поздно жалеть и делать правильно, Том не видел причин останавливаться. Он открыл тетрадь с цифрой семь на обложке и начал читать:

«25 октября. Сегодня я, наконец, увижу отца. Я не видел его уже около двух месяцев, не имея понятия, что с ним.

Наконец-то мама рассказала мне правду. Я знаю, что ей трудно будет посмотреть ему в глаза, после всего…

Том проморгался. Знакомая муть начала застилать глаза. Кровь привычным торнадо гулко заревела в ушах, поднимая шум, как самолетные двигатели. Его пальцы чувствовали тугие углы страниц, и внезапно по ним пробежала дрожь. Дневник затрясся в руках, пульс застучала в ушах еще яростнее, грозя переполнить его этим звуком.

«Но у меня к нему столько вопросов… Я даже не знаю, как он выглядит сейчас, будет ли рад меня видеть. Я очень сильно нервничаю…»

Знакомый рывок.

Том осмотрел залитое солнцем помещение психиатрической лечебницы, по которой он шагал, взяв мать за руку.

Он до сих пор помнил, как нервничал в тот день. Ему было странно снова ощущать себя семилетним мальчиком с сознанием взрослого молодого человека, Том очень старался сделать вид, что ничего не изменилось. Он посмотрел на свою маму, которая крепко сжимала его руку. На Брайтмана, шедшего рядом с ними.

Ему пришлось уговаривать себя, что ничего плохого не случится, он только поговорит с Йоргом, чтобы тот помог просчитать верный алгоритм. Он помнил отчасти, что произошло в тот день. Возможно, ему придется наблюдать смерть отца еще раз, но сейчас это было уже не так важно – Тому просто нужно было узнать, как менять прошлое.

Послышалось слабое эхо мужского голоса. Мальчик заморгал, ослепленный ярким светом флуоресцентных ламп.

– Сынок? – слова отскакивали от голых железных стен комнаты для свиданий, и Том поежился, переживая момент смятения, возникающий при каждом переходе в его детское тело. Подняв глаза, он увидел, что Йорг МакГрат смотрит на него с теплом и любовью.

Том на секунду впал в ступор. Этого человека уже не было на свете. Как и мистера Митчмана, их школьного учителя. Как и Билла… Но все же все они оставались вечно живы в этих воспоминаниях. Это было пугающе.

– С тобой все нормально? – Поинтересовался Йорг, цепко пробежав глазами по Тому. – Ты выглядишь так, будто на секунду отключился.

Том постарался взять себя в руки. У него было очень много вопросов.

– Слушай, Йорг… Папа, – начал он низким, необычным для ребенка голосом. – Мне срочно нужны от тебя ответы на некоторые вопросы, чтобы исправить то, что я натворил.

Пару секунд на лице Йорга было недоумевающее и смущенное выражение, но в следующее мгновение он понял причину внезапных перемен в поведении и разговоре Тома. Кровь отлила от лица мистера МакГрата, и оно стало белым, как бумага.

– О нет, – выдавил он. В его голосе слышалось страдание. – О, Боже, только не это! Мой бедный мальчик. Бедный маленький Том… Только не говори мне, что и ты тоже перемещаешься по воспоминаниям!

– Слушай меня, Йорг. Я хочу, чтобы ты сосредоточился.

Отец печально покачал головой.

– Ты тоже часть этого проклятия, не так ли? Я мечтал, чтобы его действие закончилось на мне!

Том коснулся его руки.

– Но оно на тебе не закончилось, и потому мне нужна твоя помощь. Мне нужно знать, как все изменить, сделать правильно, и ты – единственный, кто может мне это сказать. Он глянул через плечо на свою мать, которая наблюдала за ними, стоя с другой стороны стекла. – Ты должен помочь мне!

Йорг нахмурился.

– Все изменить? Сделать правильно? Нет такого слова «правильно»… Ты должен понять, что когда ты меняешь настоящее людей, то лишаешь их прошлого. Меняя то, какими они были, ты уничтожаешь то, какими они станут!

– А кто сказал, что я не смогу сделать все лучше?

– Думаешь, я не пытался? – поднял голос мужчина. – Я пытался, пытался и пытался, но с каждым разом все становилось только хуже! Твоя тетя. Моя сестра Ясмин. Я так и не смог ее спасти, хотя хотел этого, больше всего на свете! – Наклонившись к Тому, он сжал его детские пальцы. – Послушай, ты должен прекратить это!

– Не могу, – сказал Том. – Я должен изменить одну маленькую вещь!

– Не существует никаких маленьких вещей! – Губы Йорга дрожали. – Это как круги на воде, эхо в пещере, волны в океане, падающие домино… Ты заденешь одно маленькое воспоминание. Случайно коснешься булавки. А кровь прольется рекой…

Том откинулся назад. Его отец, похоже, бредил.

– О чем это ты?

– Ничего не происходит само по себе, Том. Ты делаешь одно маленькое изменение в прошлом, но оно влияет на что-нибудь еще, и так далее, все больше и больше! Бабочка взмахивает крыльями в Китае и колеблет воздух, и, в конце концов, на Нью Йорк обрушивается шторм, понимаешь? – его кулаки сжались, и цепь на наручниках звякнула. – Ты не должен играть в Бога, сын! Ты разбиваешь сердце матери, просто находясь здесь!

– Ерунда! – разозлился Том. – Если ты не хочешь помочь мне, я сделаю все сам и пошлю тебе открытку, когда снова все будет идеальным!

Том был в отчаянии. Не срабатывало, Йорг был просто не в себе. Он так надеялся на помощь отца. Но все, что он услышал были лишь стандартные предупреждения. Не трогай. Не делай. Опасно!

Он не хотел, чтобы его переубедили. Та жизнь, которую он собирался оставить за плечами больше не стоила и скорлупки от выеденного яйца!

– Я не позволю! – проревел Йорг внезапно, бросаясь на него через стол и звеня наручниками. Том не успел защититься, когда пальцы отца железными тисками сомкнулись на его горле. – Я должен остановить тебя!

В глазах мальчика потемнело, и он начал задыхаться. Багровое от ярости лицо Йорга вдруг замерцало и задрожало…

Том очнулся с разрывающим легкие кашлем и схватил себя за горло. Жадно вдохнув свежего воздуха, он потрогал руками шею – от удушья не осталось и следа.

Он снова скаканул в настоящее, его будто выбило из воспоминания, и Том, привыкнув к свету, сообразил, что сидит сейчас в своей комнате в общежитии созерцая грязный, залитый кока-колой пол.

– Мать твою, – ругнулся он, отбрасывая от себя в сердцах тетрадь. – И тут то же самое. Из всех них ты один должен был мне помочь! Ты же понимаешь, каково это! Терять тех, кого ты любишь! – закричал Том уже в пространство, зная, что папа уже не услышит его.

Парень с трудом хватал воздух, перемещаясь на кровать и обхватывая голову руками. Он мог бы догадаться, что Йорг не встанет на его сторону. Мать стащила его в тот день со стола еле-еле успев отнять у обезумевшего отца, который чуть его не придушил. Он знал. Уже тогда он знал!

Тетрадь пролетела через всю комнату, шумно шелестя страницами и врезалась в противоположную стену.

Все вдруг показалось безнадежным. Они все ничего не понимали! Нужно было склеить то, что сломалось. Спасти Билла. Ханну. Тайлера. Себя. Что могло быть плохого в спасении человеческих жизней?

Том схватил тетрадь. Подсчитав все в своей голове, он понимал, какой период времени нужен ему. Он знал, что хочет сделать. И на сей раз он не станет слушать ничьих предостережений!

Том сжал зубы, в последний раз оглядел комнату, где находился. Вполне возможно что там, куда он вернется, все будет немного по-другому. Он открыл свои записи. И начал быстро читать, чтобы не оставалось времени на раздумья.

Сегодня мы с Биллом весь день провели вдвоем. Просто валялись на лужайке под солнцем и обсуждали всякие глупости.

В жизни никогда не видел кого-то настолько же мечтательного. Он все время что-то выдумывает, рядом с ним…

Том пытался удержать вибрирующий дневник, привычно начавший начал расплываться перед глазами.

Комната начала удаляться из-под ног. Пространство расплывалось, открывая двери в другое измерение.

Том моргнул. Его взгляд остановился на одном из постеров Тревора, висевших по стенам в бесконечных количествах.

– Мы будем вместе. Всегда, Билл, – прошептали Том последнее, что смог выдохнуть, исчезая в водовороте времени.

The tears come strong again,

I wasn’t ready for your time to end,

I swear I’d tear this world apart to save you.

I think about that day,

I’d do anything to forget the pain,

But the sky is burnt and the flower’s dead,

The flower’s dead in me.

I can’t do this without you,

If I could hold you one more time I’d never let you go.

I can’t do this without you,

If I could tell you one more time.that I love you.

(Walls Of Jericho & Corey Taylor – Ember Drive)

========== Год 2011, 9 февраля, среда (продолжение) ==========

Солнечный свет полоснул по глазам. Необычайно яркий, странно болезненный. Тому пришлось проморгаться, чтобы привыкнуть к новой реальности. Их с Тревором темная комнатка исчезла. Он понял, что лежит на спине и смотрит в голубое, необъятное небо, а мимо него, как белые лошади, проплывают облачка.

– Да, только мой отец против этого всего, стоит ему увидеть мои рисунки, как он приходит в бешенство, – услышал Том знакомый голос справа от себя. – У него на меня свои планы, как и на Тайлера!

Стараясь не спугнуть видение, он повернул голову. Маленький девятилетний Билл лежал рядом с ним, перекидывая из одного уголка рта в другой зеленую травинку.

Том приподнялся на локте, внимательно и грустно изучая черты лица лучшего друга своего детства.

– Привет, Билли, – тихо сказал он.

Тот удивленно повернулся.

– Привет? Целый день на солнце поджариваемся. Чего это ты?

– Я, кажется, задремал. Ты говорил о чем-то?

Билл моргнул.

– Я говорил о том, что хочу показать тебе кое-что, если обещаешь не смеяться.

Том улыбнулся, любуясь его чертами его лица. Мерфи был встрепанный, взъерошенный как воробей маленький мальчишка. Красивый уже тогда…

Секунду длился контакт их взглядов, никто не разрывал его. Билл прищурился.

– Ты в порядке? Твой взгляд такой… Странный?

– Я в порядке, – Том напряженно улыбнулся. – Я никогда не буду смеяться над тобой. Я обещаю.

Некоторое время Билл словно взвешивал какое-то решение. Затем быстро поднялся с травы и отряхнул коленки.

– Пойдем, – он, как и всегда, протянул руку и Том с готовностью сжал его пальцы. Они были теплыми. Светловолосый мальчик прикрыл глаза, до боли закусывая губу и стараясь держаться.

Билл не оборачивался, его острые лопатки играли под майкой, пока он шел по направлению к дому.

– Ты ведь еще не был у нас в подвале?

Билл щелкнул выключателем около лестницы и начал спускаться вниз. Том забыл пригнуть голову, больно приложившись о притолоку, запамятовав, что в тех домах такие низкие подвалы.

– Не был, – кивнул он.

Откуда-то из кухни раздался плеск льющейся воды и шум игровой приставки. Значит, Гордон и Тай ошивались неподалеку.

Том перешагнул через две ступеньки и огляделся. Все точно, как он и помнил. Всякая рухлядь – какие-то коробки, старые вещи, верстак. Горы неведомых ему машинных деталей, всяких втулок, гаек, подшипников, карбюраторов и прочей ерунды. Около одной стены стоял стеллаж, в котором были набиты всякие бумаги, чертежи, все те же коробки с деталями и инструментами сваленные в кучу.

Билл обернулся на дверь, словно проверяя, не идет ли кто за ними. Но Гордон и Тайлер были действительно заняты своими делами, так что брюнет решительно направился к шкафу, стоявшему в дальнем углу заваленного хламом помещения.

Он прошел в самый дальний угол, нагибаясь и доставая что-то из-за шкафа и сдул пыль. В его руках оказалась длинная прямоугольная коробка. Знакомая. Том помнил ее, они столько раз перебирали ее содержимое.

– Твои рисунки, – понимающе сказал он.

Билл удивленно обернулся.

– Ты знаешь? Откуда? Это же… секрет!

Ни слова не говоря, Том подошел к нему. Он забрал у Билла коробочку и набрал знакомый код. Дужка отщёлкнулась с тихим лязгом, а зрачки брюнета расширились.

– Для меня это не секрет. Я люблю твои рисунки. Всегда любил, – Том достал из коробки свой собственный портрет. – Этот мой самый любимый. Я могу оставить его себе, Билл? На память?

Открыв рот, тот кивнул.

– Ты никогда не должен зарывать свой талант, никогда, слышишь меня, Билл? – Том отложил рисунок с Бастером. – В рисовании – все твое будущее… Ты обещаешь мне запомнить эти слова?

– Том, ты пугаешь меня. Откуда ты знаешь про код, я ведь никогда не…

– Не бойся, – Том погладил его по руке. – Знаю и все. Я знаю все, что ты прячешь, Билл.

Не обращая внимание на недоумение друга, он обернулся в угол. Каждый шаг давался ему тяжело, он знал, что надо закончить начатое.

У стены стоял стеллаж, который Гордон перевез к себе в мастерскую после того случая. Он был большой, просторный и чистый. В нем, как музейные экспонаты под блестящим стеклом, располагались модели автомобилей, маленькие и побольше, раскрашенные и однотонные, сделанные из дерева или металла.

Том аккуратно отложил рисунки обратно в коробку, отделив только один, тот, что Билл разрешил ему взять себе, и медленно двинулся к ряду полок.

Билл наблюдал за его движениями очень внимательно. Он медленно пошел за другом.

Том осторожно приблизился к шкафу, любуясь из-за стекла на маленькие серебристые Линкольны, Крайслеры, Джипы, стройными рядами выставленные на зеркальных подсвеченных полках.

– Та самая коллекция твоего отца, – задумчиво сказал он.

– Да. Очень дорогая, он ее всю жизнь собирал, выкупая по разным аукционам. Вот смотри, это самая дорогая, – Билл приоткрыл створки и притронулся пальцем к ближней машинке, красивому, раскрашенному в красный лимузину. – Тут все детали собраны вручную, в мире нет больше такого же автомобиля и…

– Билл, ты что делаешь, позволь тебя спросить? – раздался ледяной голос откуда-то со стороны ступеней.

Билл неловко дернулся и задел полку с моделями так, что крошечный экспонат дрогнул и, брякнув по зеркалу колесиками соскользнул с гладкой поверхности. В тишине подвала раздался оглушительный звон – мини-копия самого дорогого лимузина в коллекции упала на бетонный пол, разлетаясь на несколько частей.

Время дернулось и замерло. Том понял, что это нужный момент.

Они резко обернулись. На лестнице стоял мистер Мерфи собственной персоной – он неслышно зашел пока дети болтали. Его шаги приглушил мягкий коврик на ступеньках.

Билл обмер на месте.

– Ты. Разбил. Лимузин? – холодно и очень жестко поинтересовался мистер Мерфи, проводив взглядом коллекционное колесико, откатившееся прямо к ступенькам, на которых он стоял.

– Папа я…

Том молчал. Билл стоял, как загнанный в угол кролик, биение его сердца разве что не простукивало сквозь грудную клетку.

В глазах у Мистера Мерфи сверкнула молния. На шум из подвала в дверях моментально нарисовался Тайлер, с картриджами от приставки в руках. Точно как стервятник, жаждущий посмотреть, как будут разделывать тушку.

– Папа… – глаза Билла в ужасе расширились, когда он попытался спрятаться за несущую балку, около которой они с Томом встречали свои последние секунды.

Мистер Мерфи спустился со ступенек и в два шага дошел до своего младшего сына, по щеке которого сбежала обреченная прозрачная слеза.

Том шагнул вперед. Не думая ни о чем другом, он собрал свою силу в кулак и толкнул мистера Мерфи так, что тот аж отлетел на пару шагов. В его глазах сверкнуло животное бешенство, тут же сменившееся изумлением. Теперь он выглядел опешившим, как и Билл, дрожавший за спиной друга сжимая кулаки. Как и Тайлер, который с громким хлопком уронил почти все свои картриджи.

Том выдохнул.

– Билл, закрой уши, – обернувшись к другу потребовал он низким, хрипловатым голосом. – Мне нужно поговорить с твоим отцом.

От такого тона Билл даже не нашел в себе сил перечить. Он стиснул голову ладонями, дыша, как мышонок.

– Слушай сюда, гондон штопаный, – Том с нехорошей улыбкой обернулся к Гордону.

Тот удивленно моргнул. Подобное слово, сказанное ребенком застало мистера Мерфи врасплох, и от удивления у него открылся рот, но мальчик продолжил спокойным и размеренным тоном:

– Для тебя этот момент может стать решающим. В следующие тридцать секунд ты откроешь одну из двух дверей. Первая дверь – это неправильный выбор. А вторая – выбор верный.

Челюсть мистера Мерфи шевелилась, из пересохшего внезапно горла не выходило ни звука. Он был ошарашен тем, что эти взрослые слова слетают с уст маленького мальчика, и его взгляд метался по подвалу в поисках того, кто так жестоко его разыгрывает.

– Что с тобой случилось Том… Ты ведь Том? – пробормотал он ошеломленно. – Как это у тебя получается?

Мальчик продолжал, повысив голос:

– То, что ты постоянно бьешь своего сына, в будущем превратит прекрасного и светлого человека в неуверенного в себе, запуганного неудачника. Его доверие к людям будет довольно сильно подорвано больным садистским папашей, – безжалостно отрезал Том ниточки к старой реальности.

Он вспомнил Билла в том кафе и это придало ему сил. Чтобы не встретиться с той его версией сейчас придется очень хорошо постараться.

– В конце концов, его жизнь превратится в бесконечное, безысходное, скользкое дерьмо, и приведет твоего сына к самоубийству, – Том бросил на него взгляд, полный ненависти. – В том числе из-за тебя!

– Кто… – хрипло прошептал мистер Мерфи. – Кто ты?

Сейчас ему стало на самом деле страшно, как никогда в жизни.

– Если ты тронешь мальчишку хоть пальцем, еще раз, я оторву тебе яйца и скормлю их социальным службам, ты усек? Поверь мне, я могу. Теперь я много чего могу.

Собственные слова придавали Тому храбрости, он понимал все больше, что пути назад уже нет. На этих словах ладони Гордона инстинктивно закрыли пах.

– Билл – не твоя собственность. Ты не будешь трогать его рисунки. Ты поможешь ему учиться там, где ему хочется. И ты ни разу не поднимешь больше на него свою руку. Ты понял меня, сука?

Том пристально смотрел на побелевшего мужчину, который пытался зацепиться пальцами за воздух. Его сын не слышал ничего из того, что говорил Том, но по реакции отца понял – что-то происходило…

В подвале воцарилось молчание. Том посмотрел на Тайлера, стоявшего в дверях белее смерти и снова на Гордона, который был не в себе.

– Я не слышу, ты понял меня? – Том сделал к нему шаг, – за тобой пристально наблюдают, Гордон. Делай верный выбор. Твоя машинка не стоит столько, сколько жизнь твоего ребенка. Ты же знаешь, как любящий отец должен обращаться со своими детьми. Так мы договорились, папа?

– Д-да, – ответ прозвучал так, словно мистера Мерфи кто-то душил.

Холодная улыбка Тома стала еще шире.

– И еще кое-что.

Он наклонился к уху Билла, убирая его руку и прошептал ему что-то. Тот замотал головой, отказываясь повторять вслух то, что говорил его друг. Затем он неуверенно посмотрел в пол, прежде чем поднять глаза на отца.

– Билл ты скажешь это. Давай. – Том выволок его из-за своей спины за локоть. Он всегда хотел посмотреть, как тот сделает это.

Поежившись, брюнет взглянул на лучшего друга, словно ища поддержки.

– Давай, – еще раз подбодрил Том, – Скажи ему. Не бойся. Он тебе ничего не сделает.

Его уверенность придала Биллу немного храбрости. Он никогда бы не сделал ничего такого. Но Том казался ему таким уверенным.

– Не смей меня больше трогать, – тихо прошептал Билл, содрогаясь всем телом, но не отводя глаз.

– Я я не буду. – пробормотал Гордон. – Просто найди все детали от моей машинки, хорошо? Я ее склею сам…

Его губы дрожали и Билл, не отводя своего взгляда, кивнул.

– Знаешь что, Гордон? – Том бросил взгляд в сторону лестницы. – Если хочешь сделать что-нибудь хорошее, научи хоть немного своего сыночка Тайлера держать себя в рамках. А то со временем из него вырастет первоклассный садист.

Стоя на площадке лестницы, Тайлер побелел, услышав свое имя. Его пальцы до боли вцепились в картриджи – и нервно начали выламывать их. Послышался треск лопнувшей пластмассы.

Том обернулся на Билла, который стоял ни жив ни мертв рядом с ним. Его карие глаза были последним, что он увидел.

– Все будет хорошо, – Том улыбнулся ему, крепко стиснув пальцы брюнета. – Что бы ни было с тобой по жизни, Билл. Просто следуй по зову своего сердца!

А затем перед глазами Тома все снова затуманилось и съежилось. Этот мир покидал его или он покидал этот мир, прекрасно зная, что он больше не оставит своего лучшего друга, даже под страхом смерти. Никогда.

========== Год 2011, 9 февраля, среда. Измененная реальность. ==========

The decisions you make and the way you treat others have more impact than you may ever realize ©

Проснувшись, Том не сразу понял, где находился. Осознание медленно приходило к нему, и лишь через несколько мгновений он вспомнил, что случилось.