Текст книги "Презумпция невиновности (СИ)"
Автор книги: feral brunette
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
Возможно, что ей нужно оттолкнуть его от себя, как она сделала с Рольфом?
– Я рядом, – он погладил её волосы и поцеловал в макушку. – Я всегда рядом, Гермиона.
Она не поняла, как потеряла сознание или просто отключилась. Она плохо понимала, что с ней произошло – ей в принципе не хотелось понимать, что с ней происходит. Единственное, чего требовала её искалеченная душа – это смерти. Гермионе хотелось отправиться вслед за своими родителями, подбежать к ним на вокзале Кингс-Кросс и расплакаться, ведь она так и не успела сказать им, как сильно любит их.
Когда они виделись в последний раз, Гермиона обещала вернуться через несколько дней и сделать всё для того, чтобы они не пострадали, но этого так и не случилось. Им пришлось бежать от Пожирателей, и этот побег слишком затянулся. Вся Война затянулась и теперь приходилось пожинать плоды. Теперь Война поселилась в её сердце навсегда и остановить её сможет только смерть.
– Гермиона, – она услышала обессиленный и обеспокоенный голос Гарри, – как ты?
– Гарри, мне так плохо… – впервые за все годы дружбы она призналась ему в своей слабости. – Мне очень плохо…
– Я рядом, Гермиона, – он крепко обнял её. – Я всегда буду рядом.
Он сдержал своё слово полностью. Он всегда был рядом, даже тогда, когда Гермиона понимала, что не заслуживает такого друга, как Гарри Поттер. Как только тишина в её сердце обрывалась, Поттер оказывался рядом и помогал настолько, насколько она это позволяла. Вот и сейчас, он вовсе не понимал, что с ней происходило, но был рядом. Он стучал в её двери души, а она не решалась открыть, чтобы не взвалить на его плечи весь этот груз.
Девушка понимала, что ей нужно попытаться с этим справиться – вернуться хотя бы в то положение, в котором она была раньше. Никакой речи не шло о полном исцелении – это было нереально в её случае. Гермиона подняла глаза и посмотрела на Гарри, который плакал вместе с ней, и снова тихо всхлипнула. На спине выступили мелкие горошины холодного пота, а на губе проступили капельки крови со вкусом горького яда. Она не знала, что ещё сказать, хотя Поттер ничего от неё и не требовал.
В её глазах давно не было света, который когда-то горел, и который так любил в ней Гарри. Она знала, что теперь парню недостаточно одного взгляда, чтобы прочитать то, что она чувствует, – прошло так много лет, и она больше не та Гермиона, к которой когда-то так сильно прикипел юный Гарри Поттер.
– Ты просто поспи, – он подхватил её на руки и уложил на диван. – Постарайся уснуть, а когда проснёшься – я буду рядом. Я помогу тебе, что бы там с тобой не случилось. Я – твой друг, Гермиона, и я всегда буду на твоей стороне.
– Мне поздно помогать, Гарри, – она подтянула к груди плед и запнулась, решаясь в своих словах. – Я совершила ошибку… Я убила… Убила в себе человечность.
Она не смогла стать адвокатом для самой себя, выбрав простейший путь – путь, вымощенный ложью и притворством. Сложно в чём-то признаваться, когда лгала долгие годы прямо в глаза. Если бы Гермиона сейчас решилась рассказать правду Гарри о том, что с ней случилось две недели назад, то пришлось бы рассказать и ещё много чего, что могло бы объяснить её мотивы, но уж точно не оправдать.
И ей бы пришлось объяснить, что она хочет снова почувствовать на своих руках горячую, липкую кровь.
***
Присутствие Гарри рядом всё же помогло ей немного восстановиться. Он взял отпуск, чтобы иметь возможность находиться с Гермионой круглые сутки, не покидая её, и не давая возможности снова скрыться от реальности за бокалом вина. Он готовил ей завтрак и разбавлял чай холодной водой, как она любила. Это был тот человек, который знал её лучше, чем кто-либо. Когда-то знал.
– Как ты себя чувствуешь? – он подал ей стакан с водой. – Выглядишь ты значительно лучше.
– Мне действительно лучше, – девушка сделала глоток холодной воды, задержав его во рту.
– Я не знаю, что с тобой произошло, и что тебя спровоцировало на такой сильный приступ, – Гарри явно замешкался, подбирая правильное слово, – но нам нужно серьезно поговорить.
– О чём? – настороженно поинтересовалась Грейнджер, задержав взгляд на открытом окне.
– Я всегда принимал тебя такой, какая ты есть, – Поттер присел рядом с подругой. – Я всегда старался уважать твои личные границы и пространство, но я волнуюсь за тебя. То, что с тобой случилось – это ведь не спроста. Я вижу, что с тобой что-то не так, и мне хочется помочь тебе, но я не смогу, пока не пойму, что произошло.
Голос парня сочился сожалением и искренним желанием разобраться в происходящем. Гермиона прекрасно осознавала стремление Гарри, потому что знала, что тот до сих пор чувствовал свою вину.
– Ты не виноват, – она отставила стакан в сторону и обняла Поттера. – Прекрати себя винить, наконец-то, Гарри. Прошло столько лет, но я до сих пор чувствую, как ты изводишь себя этим необоснованным чувством вины.
– Ты уехала в Америку, мы никогда с тобой не говорили об этом, и ты…
– Мои родители погибли не из-за тебя, Гарри Поттер, – каждое слово проходилось лезвием по душе. – Прекрати винить себя! Хватит!
– Если бы я тогда не потащил тебя за…
– Тема закрыта, – сдерживая слёзы, ответила Гермиона. – Я в порядке, правда. Пожалуйста, не нужно копаться во мне, я прошу тебя.
– Но я…
– Пожалуйста, Гарри. Я умоляю тебя, ты только сделаешь мне больнее.
Это был ужасный приём манипуляции, который безотказно действовал на Поттера – упомянуть о причинении боли, чтобы уйти от разговора. Гермиона почувствовала слабый укол совести, но тут же отогнала от себя это, увидев опущенные глаза друга. Ей было безгранично жаль, что она так поступает с близким человеком, но её правда была чревата последствиями. Проще было молчать, как и прежде.
– Что там… – она набрала полные лёгкие воздуха. – Что тебе известно о деле Малфоя?
– Малфоя? – тихо переспросил парень. – Ты уверена в том, что хотела бы говорить об этом? Я просто не уверен, что это то, что тебе нужно сейчас.
– Всё нормально, Гарри.
Она до сих пор не понимала, что такого случилось в этом семействе, но хотела отвлечь себя от назойливых картинок с мёртвым незнакомцем. Девушка хотела вновь переключиться на привычную боль и отвращение, которое у неё всегда было привязано к одной ненавистной фамилии. Это был отдельный подвид извращения – пытать себя самолично, поддерживая с другом разговор о том, кто превратил её в бездушную машину.
– Он сейчас в Азкабане, – неуверенно начал Поттер. – Десятого мая две тысячи восьмого года тела Астории Малфой и Скорпиуса Малфоя были обнаружены в главной гостиной семейного поместья Малфоев.
Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не закричать. Каждое слово Гарри вколачивалось колом в её сердце, но она продолжала слушать. Ей это было необходимо: кошмары, связанные с Малфоем, прежняя ненависть и отвращение. Девушка хотела вернуть прежнюю себя, которая жила только благодаря топливу, что именовалось «ненависть».
– И кто решил, что в этом виноват он? – она пыталась изобразить только профессиональную заинтересованность, но дрожь в голосе выдала её. – Или он сам признался в этом?
– Нет, точнее, не совсем так. Он рассказал о том, что убил свою жену и ребёнка, когда его допросили при помощи сыворотки правды, а ещё о его вине говорят извлечённые воспоминания.
– Понятно, – тихо ответила Гермиона.
Она не понимала своих чувств, а Гарри не стал продолжать рассказ. В комнате повисла тишина, что приятно обволакивала. На несколько минут девушка смогла отпустить навязчивые воспоминания, связанные с убийством незнакомца, и вернуть себе былую пылающую ненависть. В нос снова ударил аромат полевых цветов и весенней свежести, от которого Гермиона быстро отмахнулась, не заметив обеспокоенного взгляда лучшего друга.
– Неужели она хотела, чтобы я защищала её сыночка? – прошептала Грейнджер, не отрываясь от открытого окна. – Как думаешь, Гарри? Она действительно надеялась на то, что я соглашусь его защищать?
– Я не знаю, Гермиона, и советовал бы тебе об этом не думать.
– Как она посмела? Как посмела думать о том, чтобы обратиться ко мне за помощью? – продолжала девушка, словно заведённая. – Неужели она могла предположить, что я соглашусь…
– Тебе письмо, – прервал её парень и протянул тёмно-серый конверт, который она тут же узнала.
– Похоже, что меня немного потеряли, – Гермиона быстро вскрыла письмо и пробежалась глазами по нескольким написанным строкам. – Прискорбно, конечно…
– Что случилось?
– Сегодня моего подзащитного должны были перевести под домашний арест, но вместо этого нашли только его труп. Он повесился. Бедный, бедный Лиам…
В ней и правда проснулось какое-то подобие сочувствия и сожаления, но неизвестно только по какой причине. Она умела находить в разговорах с Лиамом какие-то наставления и уроки, что были в некоторой мере необходимы. Гермиона даже подумывала над тем, чтобы обсудить с ним то, что случилось с ней две недели назад, но видимо не судьба.
Она покрутила письмо в руках, вспоминая их встречи, что навсегда отложились в памяти. Блэйк был моральным уродом и самым настоящим преступником, который заслуживал смерти, но что-то в нём было близкое ей, но они никогда и ни с кем не поделяться этими размышлениями.
– Это беладонна? – Гарри указал на открытый флакончик. – Не думал, что у тебя в квартире можно отыскать что-то подобное. Почти пустой флакончик.
– Порой меня одолевает язва, – спокойно ответила Гермиона, переключаясь на разговор с другом. – Я уже перепробовала очень много всяких способов избавиться от болей в желудке, и пока что беладонна занимает лидирующее место.
– Тебе стоит попробовать нормально питаться, – добродушно протянул Поттер. – Завтра я уже должен появиться на работе, но если вдруг ты не уверена в своём самочувствии, то я могу взять ещё несколько выходных.
– Не стоит, – она подошла к другу. – Ты и так много сделал для меня, дальше я справлюсь сама. Спасибо, Гарри.
– Береги себя, Гермиона, – Поттер обнял подругу. – Я очень люблю тебя.
Он исчез, оставив девушку наедине со своими бесами. Но она знала, что её уже ждут, поэтому быстро собралась и аппарировала из квартиры, выкинув флакончик с беладонной в урну – это явно было не то, что должен был заприметить Гарри. Теперь оставалось надеяться на то, что он быстро забудет о ней, и не вспомнит в самый неподходящий момент.
Белое облегающее платье ниже колен, высокий хвост и коричневые лодочки. Наверное, это был первый раз, когда Гермиона появилась в стенах Департамента в подобном виде. От неё пахло сладкой ванилью, которая перебивала назойливый аромат полевых цветов, что безустанно преследовал её. Грейнджер почувствовала необходимое облегчение, как только оказалась в месте, именуемое «второй дом».
– Здравствуйте, мисс Грейнджер, – в коридоре показался судья Спаркл. – Рад Вас видеть.
– Добрый день, – холодно ответила Гермиона. – Не могу сказать того же.
– Слышал, что с Вашим клиентом приключилась беда, – мужчина театрально изобразил грустную гримасу на своём лице. – Какая досада. Что же Вы теперь намерены делать?
– Обналичить свой чек, мистер Спаркл, – она ухмыльнулась. – А вы что планируете делать без очередного громкого дела, которое бы напомнило гражданам о том, что старый пень Джон Спаркл всё ещё жив?
– Я это как-то переживу, а ты? Ты всё реже и реже проскакиваешь на слуху.
– А что, если я Вам скажу, что моё следующее дело – самое громкое дело в истории магической Англии? – прошептала Грейнджер на ухо судье.
В горле стал ком, словно всё её нутро противилось одной только этой идее, но желание позлорадствовать над своим коллегой брало вверх. Гермионе хотелось как-то отгонять от себя тот мрак, что поселился в ней, и старательно убивал всё, что она взращивала годами – стойкость, холод и независимость. Ей снова требовалось вернуть тот стержень стальной леди, что обволакивался в уже обыденных проблемах и кошмарных снах.
– Я буду только рад, если ты покинешь Америку, – сквозь зубы ответил мужчина.
– Отдайте мне письмо мистера Блэйка и избавьте себя от моего общества.
– Забери у дежурного, – на ходу протянул Спаркл, скрываясь за первыми дверями.
Она знала ради чего прибыла сюда сегодня. В извещении о самоубийстве её подзащитного была пометка о том, что тот оставил ей письмо. Что-то внутри ёкнуло и Гермиона всё же решила забрать его, несмотря на собственное нежелание появляться в Департаменте. Её тело требовало обычного расслабления: нормального и без воздействия алкоголя или других вспомогательных средств. А ещё расслабления требовала её душа, что заживо горела, но тут ей ничего не могло помочь, и девушка, сжав зубы, направилась к дежурному за письмом.
Небольшой конвертик серого цвета с аккуратным почерком. Вряд ли бы Гермиона могла подумать о том, что у такого человека как Лиам Блэйк мог бы быть столь красивый почерк. Но ведь почерк – это всегда маска. Человек старается показать себя лучше, чем он есть на самом деле. Он украшал буквы завитками, но толстые и однообразные штрихи говорили о примитивности того, кто подписал этот конверт. Девушка распечатала конверт и увидела сложенный листок, где было написано не так много, но сердце почему-то сжалось.
Некоторые буквы были «жёсткими» и царапающими, что указывали на то, что Блэйк был тем, кто не чувствителен к своей и чужой боли. Гермиона постаралась отделаться от этого анализа в своей голове, чтобы наконец-то перейти к сути написанного. Это больше не её дело, которое требовало изучения – это просто письмо мёртвого человека.
Я ведь знал, что так будет ещё в тот самый момент, когда мы с тобой встретились в первый раз. Как я тебе и говорил: я – убийца, а не идиот. Я попался только потому, что хотел этого, а не потому, что забыл замести за собой следы.
У моего брата синдром спасателя, который только усугубляется с каждым днём. Я просил его оставить меня и дать суду вынести мне приговор, но он решил обратиться к тебе. До последнего я надеялся, что ты провалишь это дело, хотя и знал о том, какая слава у «бездушной мисс Грейнджер». Поэтому всё случилось так, как должно было.
Я видел тебя – тебя настоящую, которая погрязла с головой в своём прошлом, что так тебя и не отпустило. Знаю, что ты хочешь почувствовать вкус смерти: сначала своего обидчика, а потом и своей. У меня было так же, но я не смог остановиться после того, как увидел мёртвую мать, поэтому забудь и отпусти. Звучит ужасно, но это лучший исход, на который могут рассчитывать такие, как мы.
Это твоя жизнь, и она становится короче каждую минуту. Убийство под предлогом мести всё же остаётся убийством, помни об этом.
– Ты поздно мне это сказал, – прошептала девушка. – Уже слишком поздно.
Гермиона спрятала письмо в сумочку и аппарировала прямиком из коридора Департамента в квартиру Скарлетт, которая точно её не ждала. Психолог сидела на подоконнике и даже глазом не повела, когда Грейнджер появилась посреди гостиной.
– Давно не виделись, – Питерс захлопнула книгу. – Здравствуй.
– Я совершила очень большую ошибку, Скарлетт, – она плюхнулась на диван и достала волшебную палочку из сумочки. Гермиона точно знала, что ей нужно с кем-то поговорить, потому что она не справляется. – Я больше не могу молчать.
– Что случилось? – психолог настороженно посмотрела на Грейнджер и подошла к ней ближе. – Что с тобой?
– Я долго думала об этом, – на её лице проскочил истерический смешок. – Чуть больше двух недель я думала обо всём этом, и знаешь, к какому выводу пришла?
– К какому?
– Убийство – это всегда промах. Никогда не следует делать того, о чём не можешь поболтать с друзьями на ужине, – Гермиона крепче сжала палочку. – Они все всегда попадаются, потому что устают молчать и нуждаются в разговоре с кем-то, пусть это будут хотя бы адвокаты и судьи.
Мерзкие картинки всплыли в голове, затмевая квартиру Скарлетт и саму девушку. Грейнджер не видела уже жёлтых кресел и ярких солнечных бликов, что красиво играли на светло-кремовой стене. Тут было так тепло и уютно, совсем по-другому – не так, как в квартире Гермионы. Нос улавливал приятные нотки грейпфрута – это на столике стояло ароматическое масло, а на кухне не успели остыть горячие сырники. Жизнь Скарлетт Питерс полностью и кардинально отличалась от жизни её пациентки.
– У тебя что-то на работе случилось? – аккуратно поинтересовалась психолог.
– Я убила человека! – вскрикнула Гермиона. – Я беспощадно и холодно убила невинного человека только потому, что не смогла остановиться. Я чувствовала их горячую кровь на своих руках, слышала их мольбу и видела померкшие глаза.
– Их? – дрожащим голосом переспросила Скарлетт и попятилась назад.
– Что?
– Ты сказала, что чувствовала их горячую кровь…
– Обливиэйт! – она направила палочку на девушку, которая так и не успела понять, что произошло. – Прости меня, моя милая Скарлетт… Ты вовсе не заслуживаешь этого…
Из глаз хлынули слёзы. Гермиона закрыла лицо руками и сползла на пол, присаживаясь рядом с бессознательным телом девушки, которой она только что собственными руками переломала жизнь. От её руки снова пострадал невиновный человек и Грейнджер прекрасно это осознавала. Хотя будет ложью, если бы она сказала, что не просчитала этого заранее. Все её действия сводились к тому: расскажет она всё Скарлетт или сможет промолчать? Не смогла, и теперь ответственность за её грехи понёс посторонний человек, никогда не желавший ей плохого.
– Сколько же ещё людей из-за тебя пострадает? – прошептала Гермиона, увидев своё отражение в стеклянном столике. – Сколько?!
***
– Я надеюсь, что с ней всё будет хорошо, – она приспустила солнцезащитные очки на кончик носа. – Если что, у Вас всегда есть связь со мной, мистер Тики.
– Конечно, мисс Грейнджер, – пожилой мужчина тепло улыбнулся ей. – С вашей сестрой будет всё хорошо, хотя над ней славно поработали. Тот, кто наложил на неё чары забвения – настоящий спец в этом деле.
– Мне очень жаль, что со Скарлетт это случилось. Я думала, что в магловском мире ей ничего не грозит, но я не смогла её уберечь.
– Не стоит плакать, мисс Грейнджер, – он подал ей белый платочек. – Вы приняли верное решение, когда доверили мне её лечение.
– Я подумала, что будет правильно увезти её из Америки, сменить немного обстановку и обратиться за помощью к такому прекрасному целителю, как Вы. Надеюсь, что мои воспоминания, которые я Вам предоставила – помогут в скорейшем выздоровлении моей сестры.
– Благодарю за столь тёплые слова, мисс Грейнджер. Да, Вы предоставили такое количество воспоминаний, что мисс Дагворт должна всё быстро вспомнить. Простите меня за мою бестактность, но сколько лет Вы уже не появлялись в Англии?
– За одним исключением – десять лет, – Гермиона сняла очки и посмотрела в глаза Янусу Тики. – Спасибо Вам, что пошли мне на встречу.
– Со Скарлетт всё будет хорошо.
Она улыбнулась в ответ и направилась к выходу, замечая на себе заинтересованные взгляды мимо проходящих волшебников и ведьм. За те годы, сколько она не появлялась в Англии – многие могли позабыть её, но Гермиона понимала, что ещё больше тех, кто узнает её при первой же встрече. Как ни как – она «Золотая девочка», что стойко прошла Войну, будучи подростком.
Первое, что её беспокоило сейчас – это самочувствие Скарлетт Питерс, которая отныне стала её двоюродной сестрой – Скарлетт Дагворт. Это было подло – вот так нагло отбирать чужую жизнь, и Гермиона это прекрасно понимала, но она верила в то, что когда-то придёт время, когда Скарлет сможет восстановиться по-настоящему. А пока что у неё всё будет хорошо: прекрасные условия в Святого Мунго, лучший целитель всей Европы, который специализировался на больных, потерявших память, и она – фальшивая сестра, что постарается сделать всё для её благополучия.
Когда-то Гермиона постарается исправить все свои ошибки.
Никто не знал, что мисс Грейнджер вернулась в Лондон: ни Гарри, ни Рон – никто. Почти никто. Девушка знала, что её уже ждут в старинном семейном особняке, который располагался в Уилтшире, принадлежащий старинной чистокровной семье, которую Гермиона ненавидела последние десять лет. Внутренности сжались, а глаза потемнели до предела, когда пришло время аппарировать. Она не знала, какие будут последствия этого бесцеремонного нарушения своих собственных границ, но отступать было поздно.
Замки были сорваны, оковы слетели и плотина в голове уже давно дала течь. Прошлое рвалось наружу и Гермиона решила поддаться этому неописуемому животному рвению причинить себе эту адскую боль, что не пройдёт просто так. Отныне ничего уже не будет как раньше. Её ветхое и хлипкое «хорошо» теперь навсегда сотрётся в порошок, попутно перемолов все кости и душу. Девушка знала, что ей путь открыт, потому что Нарцисса ждала её – ждала и надеялась. В любой день, в любое время суток, как было написано в одном из тех писем, что валялось на подоконнике её квартиры в Америке.
– Добрый день, – холодно произнесла Гермиона, оказавшись в просторной гостиной, и увидев на диване хрупкий женский силуэт. – Вы хотели меня видеть?
– Мисс Грейнджер? – Нарцисса подскочила с места с изумлённым выражением лица.
========== Глава 8 ==========
Месть всегда была большим стимулом.
Июнь, 2008.
Сложно объяснить, что чувствует человек, который попал в те самые стены, где всё началось. Когда-то она боялась, что пытка Лестрейндж станет её ловушкой для искалеченного сознания, однако потом всё очень резко изменилось. Её личный сорт кошмара вышел из этих стен, и теперь Гермиона сжимала сумку в руках до предела, что можно было услышать хруст костей. Она так долго бежала отсюда, что по итогу пришла сюда добровольно. Её взгляд устремился за спину Нарциссы – к камину, над которым висел огромный семейный портрет Малфоев. Эти платиновые волосы, серые глаза и самодовольная улыбка – Грейнджер хотелось разодрать полотно в клочья, но она каким-то чудным образом смогла снова сфокусироваться на хозяйке поместья.
Девушка прикусила губу и наклонила голову, оценивая шок на лице миссис Малфой. Она готова поклясться, что это лучшее, что она видела за последнее десятилетие: настороженное удивление, немая мольба и полнейшая безысходность. Гермиона сказала несколько слов, а получила в отдачу такую убивающую реакцию. Бесы внутри неё ликовали и, наверное, впервые за всё время их существования ослабили свою хватку на её шее. Она не понимала, как это работает, но ей стало необъяснимо легко и просто.
– Вы так настойчиво добивались моего внимания, чтобы помолчать, Нарцисса? – Гермиона сделала несколько шагов вперёд. – И да, я пью чёрный чай без сахара. Спасибо, что поинтересовались.
– Прошу прощения, мисс Грейнджер, – встрепенулась женщина. – Я просто уже потеряла всякую надежду с Вами встретиться. Министерство наложило запрет на отправку писем, и я поняла, что Вы не желаете контактировать со мной.
– Вы абсолютно правы, – она ухмыльнулась и села на диван, закидывая ногу на ногу. – Я действительно не имею малейшего желания контактировать с Вами, но Ваше счастье, что я оказалась в Лондоне, и решила узнать, чем вызвана Ваша назойливость.
– Простите, если я как-то нарушила Ваши личные границы…
– Нарушили, – бестактно перебила её Гермиона, отпивая чай, заботливо налитый эльфом. – Поэтому я хотела бы услышать, чем могу быть Вам полезна, и на этом мы снова с Вами попрощаемся. Надеюсь, что в этот раз навсегда.
Ей было плевать на манеры и хороший тон светских бесед. Грейнджер пришла сюда, понимая, о чём будет просить Нарцисса, и воспринимала всё это, как малобюджетное представление. Она просто хотела вдоволь насмотреться на несчастные глаза миссис Малфой и прочувствовать всё то отчаяние, которое нынче царило в стенах Малфой-Мэнора. Для неё это было самым простым, но невероятно увлекательным развлечением, которого она ждала все эти годы. Каждой фиброй своей изувеченной души она чувствовала это исцеляющее отчаяние, что горело во вражеских серых глазах.
Эмоции Гермионы были сравни эмоций маленькой довольной девочки, которой купили немерено сладостей или удовлетворённой девушки, которая наконец-то не испытывает потребности в половой близости с мужчиной. Она, в прямом смысле слова, достигла пика своих самых лучших эмоций при виде этой тоски на лице леди Малфой. Девушка чувствовала то тепло, которое зарождалось в ней с каждой горькой улыбкой женщины. Грейнджер видела, как Нарцисса старается держать себя в руках, но эмоции в ней хлестали точно так же – брали верх и рвались наружу.
Вопрос был только в том насколько противоположны были эмоции этих двух женщин?
– Я думаю, что Вы знаете о том, что… – она запнулась, промокая глаза светло-голубым платочком. – О том, что приключилось в нашей семье…
– Нет, я не в курсе, – снова перебила её Грейнджер. – Расскажете? Я просто не слежу за новостями магической Англии.
Нарцисса была на пределе: она еле сдерживала свои слёзы и свои эмоции, которые с каждой минутой набирали обороты. Гермиона заметила, как участилось дыхание женщины, и как грудная клетка начала вздрагивать под бархатистой тканью изумрудного платья. На долю секунды она увидела в женщине себя, только разница была в том, что сама Грейнджер выглядела так изо дня в день на протяжении всех этих лет.
– Жену Драко – Асторию… Её убили, и в этом обвиняют Драко, – миссис Малфой говорила с трудом, пока Гермиона завороженно смотрела на неё, как на красивейшее произведение искусства. – И мой внук… Скорпиус… – её голос оборвался и сменился горьким плачем. – Прошу прощения, мисс Грейнджер.
Женщина выбежала из гостиной, обронив свой платочек. Девушка отставила пустую чашку и достала зеркальце из сумки, чтобы подправить губную помаду. Она знала, что Нарцисса обязательно вернётся, потому что она в отчаянии и она нуждается в Гермионе. Всё это приводило Грейнджер в дикий эмоциональный экстаз, а чувства хлестали через край и просились на волю. Хотелось просто кричать о том, как ей стало хорошо, и как душа начинает покрываться поляной из цветущих кроваво-красных роз.
Где-то глубоко, теперь взаперти, сидели остатки её здравого рассудка, которые пытались достучаться к Гермионе. Совсем немного, но она понимала, что Нарцисса никоим образом не причастна к тому, что произошло десять лет назад, и уж точно не в ответе за поступки своего сына. Всё, чего заслуживала эта женщина – это сожаление и элементарная человечность, но Грейнджер не могла переступить через свои чувства и позволить себе пожалеть её, хотя и относительно понимала её. Она как никто другой знала, что чувствовала израненная душа леди Малфой.
Она знала все оттенки боли, прочувствовала их все на себе и понимала, что с таким грузом поможет справиться лишь поддержка. Только люди, которые готовы перенять на себя часть боли и открыть своё сердце для чужого отчаяния помогают оставаться на плаву в подобных ситуациях. Гермиона знала это, но даже не удосужилась поднять упавший носовой платочек, потому что злорадный голос нашептывал её сознанию одни и те же слова: «Малфой провёл тебя через всё это, а она тоже Малфой».
– Простите, мисс Грейнджер, – женщина вновь показалась в гостиной без намёка на слезы. – Я не смогла совладать со своими эмоциями. Драко обвиняют в двойном убийстве жены и сына…
– И Вы хотите, чтобы я выступила его защитником? – она приподняла бровь, словно её это удивило. – Хотите, чтобы я защищала в суде жестокого убийцу, который без зазрения совести расчленил свою жену и сына?
– Он не виновен, – стойко ответила Нарцисса. – Он этого не делал.
– Ну конечно, – Гермиона вскочила со своего места и подошла к женщине, прислонившись к её уху. – Конечно он этого не делал. Разве Драко похож на безжалостного убийцу, который мог бы хладнокровно разделаться со своими близкими людьми? Конечно же нет.
– Поймите, мисс Грейнджер, он действительно не мог этого сделать, – её голос вновь дрогнул, а на лице Гермионы проскочила озорная ухмылка. – Драко всем сердцем и душой любил своего сына и Асторию. Они ждали второго ребёнка… У них была счастливая семья…
Она сжала руку в кулак и почувствовала, как задрожала её нижняя губа. Теперь Нарцисса каждым новым словом причиняла ей боль, что откликалась где-то в недрах её сущности. Она спугнула те оголённые малознакомые эмоции, что были ещё чужды для Гермионы. Какое-то облегчение и радость вмиг померкли, уступая место прежним маскам.
– Счастливая семья? – передразнила её Гермиона. – Знаете, ведь у меня тоже была когда-то счастливая семья. У меня были мать и был отец, которые были моей семьёй, – она взяла в руки пустую чашку. – Вы же знаете об этом, Нарцисса?
– Мисс Грейнджер…
– У меня была счастливая семья, которую вырезал Ваш сын! – вскрикнула девушка и бросила чашкой в портрет над камином. – Так почему же Ваш сын не мог вырезать свою семью, если он смог вырезать мою? Откуда в Вас такая уверенность, что он этого не делал? Кто Вам сказал, что два года в Азкабане достаточно, чтобы навсегда пропала охота безжалостно убивать?
– Мне очень жаль, что так…
– А мне не жаль, Нарцисса! Мне плевать, что там произошло с семьёй Вашего сына и что его теперь ждёт! – Гермиона забрала свою сумку с дивана. – Пусть сгниёт в Азкабане! Пусть просто наконец-то сдохнет там! Всем станет только лучше! Никакого семейства Малфоев больше, никаких наследников и ничего вообще! Неужели Вы действительно надеялись, что я соглашусь защищать Вашего сына? Считайте, что это моя месть, которую я обещала ему десять лет назад!
Ей было больно – до потери пульса и остановки сердца больно. Словно она снова оказалась в зале суда в тот самый момент, когда повернулась лицом к Малфою, чтобы задать самый волнующий её вопрос. Будто не было этих десяти лет и всего этого времени, которое должно было подлатать все старые раны. Гермиона почувствовала себя той девятнадцатилетней гриффиндоркой, которая напоминала раненое животное, воющее от боли. Острые копья слов Нарциссы отдавались голосом самого Драко в голове и это сводило с ума.
– Я умоляю Вас, Гермиона, – Нарцисса упала на колени, опустив голову. – Я умоляю Вас… помогите ему. Он не виновен, он этого не делал.
– Раз он не виновен, то наймите ему любого другого защитника! – она направилась к выходу, переполненная гневом и сжигающей яростью.
– Они не смогут разобраться в этом деле… Вы думаете, что я не обращалась?
– Могу тогда посоветовать одно Вашему сыну, Нарцисса, – пусть горит в аду!
– Гермиона, я умоляю Вас! Я принимаю все ужасные поступки своего сына, и вовсе не собираюсь его оправдывать за то, что он сделал много лет назад…
– Десять лет! – вскрикнула Грейнджер. – Вы знаете какого это, миссис Малфой? Знаете какого это: просыпаться каждое утро и чувствовать, как душа кровоточит? Жить в постоянном кошмаре, который не останавливается ни на секунду? Я продолжаю видеть тела своих родителей, всё так же чувствую их засохшую кровь на своих руках! Я живу в этой камере, построенной из костей и останков моих родителей, уже долгих десять лет! Я живу в этом ужасе, пока Ваш сын женился, воспитывал ребёнка и устраивал чаепития со своей живой матерью!
