Текст книги "Искатели (ЛП)"
Автор книги: everythursday
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Малфой вздернул бровь, она раздраженно закатила глаза и подождала, пока он не опустится перед ней на колени. Он поднял на нее глаза, и она откашлялась. По его лицу можно было прочесть, что он знает, от какой мысли она пытается сбежать, суетясь вокруг него.
Она встала между его ног, прикусила палочку, и открыла банку бадьяна. Поморщилась от того, какими красными были его волосы. Кровь покрывала воротник рубашки и шею сзади. Гермиона потянулась, чтобы откинуть те волосы, которые не были окрашены кровью – корни были мокрыми от пота, а вот кончики каким-то образом оказались более сухими, чем это было возможно.
Она наклонилась ближе и начала перекладывать его волосы прядями, пока не нашла два глубоких пореза, которые по-прежнему обильно кровоточили.
– Будет больно.
Она захватила волосы между двух пальцев, стараясь убрать как можно больше прядей от ран, а потом капнула жидкость на порезы. Спина Малфоя вытянулась и стала прямее, чем стена рядом. Руки по бокам сжались в кулаки. Порезы оказались не такими глубокими и почти полностью затянулись. Но она не хотела использовать магию, чтобы убрать кровь и это проверить.
– Вот так, – прошептала она и сделала шаг назад. – Нам нужно бережно использовать зелье, так что… – она капнула один раз ему на руку, и собрала излишки пальцем, – используй только на глубоких. У тебя есть порезы на другой руке?
Он собирался вставать, но она быстро наклонилась и, капнув на палец бадьян, провела по порезу на его лбу. Малфой медленно поднялся, пока она капнула еще раз себе на палец, а потом потянулась к глубокому порезу у его уха.
– Нам нужно вернуться, – сказала она, стряхивая каплю на порез у себя на руке. – Я не знаю всех поворотов и сомневаюсь, что ты их запомнил, но мы должны попробовать. У Джастина и Падмы почти не оставалось бадьяна, у них нет карты, и Джастин был изможден еще до того, как все произошло.
– Они быстро бегают и так же подкованы в заклинаниях, как и мы. Если нам удалось сбежать, то и они справились.
– Вдруг они наткнулись на тупик, или у них было меньше поворотов, или они упали, или…
– Грейнджер, – сказал он тоном, который смог привлечь ее внимание. Она посмотрела на него, когда он взял бутылку из ее рук. – Разговоры об этом только усиливают мою головную боль. Мы можем считать их мертвыми и уйти прямо сейчас. И не смотри на меня, я не развею твои страхи и не буду отрицать возможность несчастья. Ты…
– Ты врешь, – она шмыгнула носом, и его брови поползли вверх. – Ты не можешь считать их мертвыми… Джастин твой друг. Даже если сейчас уйдешь, ты все равно будешь ждать, что кто-то его найдет.
Он сердито на нее посмотрел, но движение его пальца оставалось нежным, когда он втирал бадьян в порез на ее щеке.
– Финч-Флетчли назойливая муха, которая все никак не хочет улетать, сколько бы ты ни пытался ее прихлопнуть.
– И твой друг.
– А ты маленькая надоедливая девчонка.
– Но ты все равно идешь со мной, – он отвел руку от ее лица, и она несколько секунд смотрела на него. – Ведь так?
***
– Это было лево. Мы пришли оттуда…
– Как ты можешь знать, что мы пришли оттуда, если все выглядят одинаково?
– А ты откуда знаешь? – спросила Гермиона. – Ты так уверен…
– Потому что почти всегда я поворачивал в первый доступный коридор. Приди мы оттуда, это бы значило, что я пробежал мимо целых двух таких.
– Ты пару раз куда-то заходил, а потом бежал назад. Особенно после того, как посылал туда заклинание!
Малфой сжал зубы.
– Почему ты так уверена, что это правильный путь, когда не…
– Я так чувствую.
Малфой смотрел на нее, пока она не решила, что ей стоило сказать что-нибудь глубокое и вдохновляющее.
– Ты так чувствуешь?
– Да. Ну и что? Я чувствую, что мы пришли этой дорогой. Мне кажется, я помню ту борозду на потолке.
Малфой поднял брови и осветил палочкой потолок в соседнем коридоре.
– Этот? – потом повернулся к тому, из которого они только что вышли. – Или, может быть, этот? Возможно…
– Ладно! Я просто чувствую, что это он.
Малфой бросил на нее испепеляющий взгляд, а потом повернул к тому, куда она показывала рукой. Она подошла к стене, чтобы выжечь на ней стрелку, но ее захлестнула волна сомнения.
– Подожди.
Он почти зарычал.
– Насколько ты уверен, что это был другой коридор?
Он снова к ней повернулся, и какое-то время она думала, что он просто будет посылать ей убийственные взгляды.
– Настолько уверен, насколько могу быть среди каменных стен, освещенных лишь палочкой. И настолько, что трачу время на споры с тобой. Снова.
– Хорошо, – она помедлила, а потом повернула в ту сторону, в которую он хотел пойти.
– Давай попробуем этот путь.
– Ты уверена?
– Если ты уверен.
– Это у тебя такой способ обвинить меня в случае, если что-то пойдет не так? Потому что ты выбрала самый…
– Нет же, идиот, – огрызнулась она, выжигая стрелу. – Это мой способ верить тебе на слово. Пока. А теперь, пожалуйста, не могли бы мы поторопиться? Я хотела бы найти ребят и немного отдохнуть.
Малфой пошел за ней, что-то бормоча себе под нос. Что-то о том, что он устал не меньше и что не собирается ее догонять. Что ненавидит идти за кем-то, потому что так он кажется медленным или не таким значимым – не как ровня или лидер. У него было много раздражающих… Женский крик эхом разнесся по коридору, и Гермиона на свинцовых ногах побежала так быстро, как только могла.
Она добежала до конца коридора – видение находилось в том, что был слева. На нее накатила волна адреналина, когда увидела две оранжевые твари и женщину с темными волосами. Она уже почти собралась к ним бежать, когда поняла, что волосы у женщины были распущены. Она не видела ее лица, но знала, что Падма заплетала косу.
Гермиона прищурилась. Магия снова пыталась их обмануть и…
Ее глаза расширились, когда она увидела, как животное прижало женщину к земле. Большие челюсти сомкнулись, и женщина закричала – половина ее лица была оторвана. Другое животное запустило ей в живот когти, и кровь брызнула, образуя багровую арку.
Гермиона подпрыгнула, когда Малфой схватил ее руку, отводя свет палочки от видения. Бледный свет едва освещал рубашку, она могла разглядеть только его лицо и блеск в глазах. Она заморгала, стараясь избавиться от на миг ослепившего ее света, и услышала, как женщина снова закричала. Гермиона подумала о Джастине и Падме.
– Этот путь, – прошептала она. – Я помню этот поворот и проход, который идет не прямо, а разветвляется. Они пошли туда.
– Мы не можем колдовать, – прошептал он в ответ. – У нас нет энергии. Нам нужно пойти этой дорогой.
– Нет.
– Если нам понадобится столько же заклинаний, сколько и в прошлый раз, и нам придется убегать от погони, мы вырубимся. Мы не можем себе этого позволить. Если повернем здесь, возьмем левее, а потом постараемся идти прямо…
– Ты упускаешь, что здесь другая система, нас может не вывести в тот же коридор, что и…
– Если не получится, повернем назад. Грейнджер… если их уже нет, то ничего не поделать, – он опустил подбородок. – Ты понимаешь?
Ее охватила злость, и она оттолкнула Малфоя, но он снова вернулся в ее личное пространство.
– Не…
– Заткнись, – прошипел он. – Есть факты… ты либо их принимаешь, либо я оставляю тебя здесь. Мы либо поворачиваем, либо идем другой дорогой. Мы не стоим на месте, не идем за ними. Они в любую секунду могут нас найти. Так что возьми уже себя в руки.
Гермиону трясло от того, как ей хотелось его ударить, но даже сквозь злость и изнеможение она понимала, что он прав. Она знала это, и это злило ее еще больше.
Она обошла его, погасила свет палочки и свернула в соседний проход подальше от видения и того места, где она в последний раз видела Джастина и Падму.
***
– Мы делаем привал.
– Нет, не делаем.
– Ты идешь со скоростью устрицы, которая превращает песок в жемчужину и…
– Вообще-то, обычно это не песок, а…
– Мы так никуда не придем, и если кто-то на нас нападет, не сможем дать отпор, – Малфой остановился и запустил руку в волосы.
– Я и шагу не ступлю из этого коридора, но если тебе хочется – вперед.
Она вздохнула и остановилась, а когда ее повело, закрыла глаза.
– Будем спать по очереди, – она повернулась к нему и увидела на лице всю степень его изнеможения.
– Мы слишком устали и не сможем дежурить долго. Сначала один поспит немного, потом другой. Как только немного наберемся сил, дадим друг другу больше времени. Я имею в виду полноценный сон.
– Хорошо.
Гермиона подошла к нему и сбросила сумку с плеча.
– Думаю, сидеть нам нужно рядом. Если на нас нападут, то сразу на двоих. Не отдельно на тебя и на меня, когда придется использовать два заклинания тому, кто не спит.
Она села недалеко перед ним и достала мантию из сумки.
Малфой долго рассматривал место рядом с ней, но потом все-таки сел.
– Тогда ложись спать.
– Ты уверен? Я могу…
– Да, – он подложил сумку себе под спину и взял палочку в руку.
– Хорошо, – сказала она. – Если будешь засыпать, буди меня. Даже если пройдет всего десять минут.
Было похоже, что он кивнул. Ну или просто опустил голову. Гермиона натянула мантию до подбородка и нащупала твердое место на сумке, чтобы лечь туда головой. Малфой тихо потушил палочку, и их накрыла тьма.
– Это было д…
– Да, Грейн…
– Хорошо.
И в ту же секунду она отключилась.
***
– Грейнджер?
Она втянула воздух, и рука на бедре перестала ее трясти.
– Ах-м.
…пикси вырисовывали очередной знак в воздухе, она быстро копировала его на пергамент, который Грозный Глаз посыпал блестками.
– Точнее! Грейнджер? Грейнджер?
Пикси приняли другую форму, которая дрожала и тряслась…
– Грейнджер.
– А? – она распахнула глаза, когда рука на бедре дважды сжалась, а потом начала трясти ее снова. – Я встаю. Прости, встаю.
– Что-то сомневаюсь.
Ей понадобилось две попытки, чтобы принять сидячую позу. Она потерла глаза.
– Ложись спать, – она не услышала с его стороны движения. – Серьезно, я проснулась, – сказала она и потянулась в сумку за бутылкой воды. – Я разбужу тебя, когда пойму, что больше не могу держаться.
Она почувствовала, как он вытянул свою ногу вдоль ее. Он помедлил и, наконец, лег. Гермиона покачалась взад-вперед, но так и не смогла найти удобного места на полу. Она подумала, что можно зажечь свечу, но не была уверена, что та не будет мешать Малфою.
Ей оставалась только темнота.
***
Взмахом палочки Гермиона зажгла свечу, и ей пришлось быстро поморгать, чтобы привыкнуть к свету.
Она разбудила Малфоя примерно через час, и он дал ей поспать, пока она не почувствовала себя настолько отдохнувшей, насколько не была с тех пор, как покинула свою спальню.
Она терпеливо ждала, пока Малфой выспится, но исчерпала терпение довольно быстро. Во время своей смены она слышала лишь как кто-то тянулся по коридору, создавая небольшой шум.
Она могла думать только о Падме и Джастине, и о том, что если их уже нет, то ничего не поделать. Ей хотелось вернуться к началу коридора, которым они пошли; из-за того, что Малфой неохотно следовал за ней, они не продвинулись далеко. Она не знала, где Джастин и Падма были сейчас, – а ей просто необходимо было считать, что они где-то там и куда-то идут, – но они могли возвращаться назад к тому месту, где все расстались. А это значило, что они могли встретиться, или они с Малфоем их догонят. И Гермиона не собиралась забывать про такую возможность.
Когда ее тревога достигла отметки, на которой она была готова разбудить Малфоя и требовать, чтобы они бежали без сна и отдыха, ей пришлось себя буквально заставить так не поступить. А это значило теперь думать о Малфое. Мысли о нем хоть и таили в себе столько же загадок и требовали плана, но были куда более безумными и нелогичными. Но Гермионе это нравилось… и она решила, что раз она считается таким хорошим человеком, то не может получать удовольствие от чего-то плохого. Поэтому, по логике, целовать Малфоя было хорошо. Что бы ни произошло… будет хорошо.
Ей нравилось проводить время с Малфоем. Ей нравилось что-то обсуждать, спорить и ругаться после того, как побеждала в споре. Ей нравилось запоминать те разные эмоции, которые скрывались за его улыбками, и морщинки, когда он думал. Ей нравилось, что она начинала лучше его понимать, и что его это, похоже, волновало все меньше. Ей нравилось, что с ней его сдержанный холодный фасад начинал разрушаться. Ей нравилось, что постепенно она начинала понимать, кто он на самом деле, нравилось то, как он порой на нее смотрит. Она обожала то, как он ее целовал.
И особенно ей нравилось купаться в чувствах, что он зарождал в ней – и это наслаждение было чуть сильнее страха, вызванного их наличием.
Она не имела ни малейшего понятия о том, во что все это выльется. Может быть, вообще ни во что. И впервые это ее волновало. Слегка.
Пламя свечи не мешало ему спать. Во сне он не выглядел спокойным, как в те моменты, когда она смотрела на него в его спальне. На его лице виднелись порезы, а на подбородке выделялась как минимум однодневная щетина. Он был похож на сбежавшего преступника, но она не могла отрицать, что выглядел он слегка… соблазнительно.
Не думая Гермиона протянула руку, чтобы дотронуться до его переносицы. Она провела пальцем по легкому изгибу на кончике носа. Его лоб нахмурился, и она улыбнулась, но глаза его оставались закрыты.
Она подняла руку, чтобы убрать со лба локон волос, запоминая его мягкость. Почему она не притрагивалась к его волосам раньше? Если еще когда-нибудь доведется его целовать, она запустит в них обе руки. Воротник рубашки был слегка надорван, и несколько еще незашитых разрывов было на мантии. Его брюки… Глаза Гермионы расширились, и она подняла взгляд к его лицу, убрав руки себе на колени.
Это было, э… слегка… неожиданно. Она читала и сталкивалась с тем, что у мужчины такое могло случаться несколько раз за сон. Просто, э-э….
Гермиона снова опустила глаза туда и задержала дыхание, словно оно могло выдать направление ее взгляда. А ей вообще-то совсем не нужно было туда смотреть. Ей не нравилось, когда парни пялились ей на грудь, которая всегда находилась на своем месте и ее нельзя было сделать незаметной под одеждой. И только потому что это совершенно точно, определенно и без сомнений было заметно, у нее не было права э… смотреть. Хотя, на самом-то деле, она просто наблюдала за нормальной, здоровой физиологической функцией. Реакцией. Именно.
Гермиона и сама получила вполне естественную реакцию, которая заставила ее опустить глаза на пространство на полу между ними. Сначала она с любопытством изучала, а просто начала беспардонно пялиться на спящего человека. И последнее как раз и подтверждала ее реакция. Она откашлялась, поерзала, и посмотрела на его лицо.
Она не будила бы его так скоро, и сама бы уняла жар внутри, но у них не было на это времени.
Поэтому она расправила плечи, подняла подбородок, и потянулась, чтобы потереть его руку.
– Мал…
– Я не сплю.
Она замерла. Как долго он не спит? Открывал ли он глаза раньше?
Видел ли он то, что она… видела? Мог ли он не спать, когда она трогала его нос или волосы? Почему он просто не открыл глаза? Хотел ли он узнать, что она будет делать? Пытался ли он подловить ее?
– Ой.
Она медленно убрала руку, а он потянулся, чтобы потереть лицо. Щетина заскрипела под ладонью, когда Малфой почесал челюсть. Наконец, он открыл глаза, и начал моргать, чтобы привыкнуть к свету.
– Мне нужно попи́сать, – сказала она, а его брови дернулись вверх. – Арх… да. Сейчас вернусь.
Когда она вернулась в коридор, параллельно посылая очищающее заклинание, Малфоя там не было. Стрелка, которую она оставила, чтобы отметить направление, была кривой и с отсутствующей второй линией на конце. Но самое главное, что Падма и Джастин все поймут. Она собиралась перечеркнуть стрелку, чтобы понимать, что они здесь уже проходили.
– Ты хочешь повернуть назад.
Она удивленно посмотрела на Малфоя, который появился в коридоре. Он выглядел гораздо свежее. Она заметила, что он побрился. Смотреть ниже шеи она не осмеливалась и гадала, позаботился ли он и о другом. В ее голове возникла картинка, и к кончикам ушей подступил жар. Она отвернулась и пошла к вещам.
– Да, хочу. Этот путь нас никуда не привел, и мы не можем быть уверены в том, что связаны с теми же проходами, что и они. Мы не только идем не по тому пути, что ведет к артефакту, но и не по тому, что ведет к ним.
Малфой кивнул.
– Сколько флаконов зелья бодрости у нас осталось?
– Пять. Не уверена, что у Джастина и Падмы оно есть. Я хотела бы сохранить их на момент, когда мы будем возле артефакта, и, как минимум, два, когда найдем его. Заклинание будет стоить нам большого количества энергии, и если оно не сработает…
– Нам также нужно наложить его на стену на каждом этаже в Хогвартсе. Если в нас содержится темная магия и добраться к стенам мы сможем только с ней внутри, нужно это сделать до того, как уйдем.
– Единственный плюс, что видений не будет, и мы сможем спать сколько угодно между заклинаниями.
– Если у нас не закончится вода, еда или бадьян из-за атак, которые придется отразить.
– С водой легко. А вот еда и бадьян… – Гермиона покачала головой и достала персик из сумки. Малфой сел напротив. – Хочешь?
– У меня есть кое-что, – сказал он, доставая это из сумки.
– О.
– Почему ты улыбаешься?
Она покачала головой.
– Ну ты такой… все время, и все равно помешан на сладком.
То ли от ее слов, то ли от перекошенного лица, его брови поползи вверх.
– Потому что большинство людей – сложные существа, – он посмотрел на нее и лукаво улыбнулся – она надеялась, он не слышал, что у нее перехватило дыхание. – И мне нравится проникать языком в различного рода сладости.
Боже.
***
– Это… Что ты думаешь?
– Кто шел во главе?
Гермиона задумчиво поморщилась.
– Уверена, это был Джастин.
Малфой посмотрел на проход слева от них, а потом на более дальний справа. Указал на него подбородком.
– Вряд ли бы он повернул так рано. Он бы постарался ускориться и оторваться от погони, чтобы видения не смогли схватить, когда он замедлится на повороте.
– Звучит логично, – пробормотала она и пошла к проходу справа. – В любом случае, как я говорила…
– Как ты умудряешься бороться за права животных и при этом держать кота?
Она бросила ему изумленный взгляд через плечо.
– Коты домашние…
– Как и эльфы…
– …и Живоглот бегает, где хочет. Я верю, что у всех магических созданий должны быть равные права. Домовым эльфам промыли мозги…
– Им не промывали мозги… домовые эльфы от природы услужливые.
– Чтобы ты знал, я встречала…
– Некоторые нет, как и не у всех волшебников рождается волшебник, и не все магглы дают жизнь только магглам. Есть мирные хвостороги. У всего есть исключения. Но большинство…
– Нет, это как… как… отношения! – сказала она, и он посмотрел на нее так, словно она сейчас сказала, что коридоры были прекрасным местом для того, чтобы расслабляться и загорать. – Мужчина в отношениях… Мужчины от природы должны были… ну знаешь… распространять свое семя… Не смейся, мужчины – это, нет, послушай… Но прошло время, и моногамия стала нормой, а измена…
– То есть ты хочешь освободить всех мужчин от моногамии? – Он с ног до головы окинул ее взглядом, заставив на мгновение засомневаться в себе. – Как…
– Нет, конечно, нет. Я верю в моногамию…
Она подумала, что ему нужно об этом знать.
– Разве ты не говорила о том, чтобы освободить всех разумных существ от ограничений, возложенных на них неправильными представлениями общества?
– Нет, д… Я пыталась показать, как иногда люди могут называть что-то нормой и при этом быть неправыми. Просто использовала понятную тебе форму!
– Я никогда не говорил, что не верю в моногамию. Но ты приводишь пример, который противоречит твоей точке зрения и поддерживает мою.
Казалось, что он специально дразнит, и ей пришлось отвернуться, чтобы это ее не отвлекало.
– Вовсе нет. Я считаю, что у всех существ должна быть свобода. Кроме тех моментов, когда они в силу определенных обстоятельств сами выбрали что-то другое, и это что-то их устраивает. А по поводу моногамии, не только лишь женщина сделала это нормой. Мужчины терпеть не могут, когда их половина гуляет с кем-то еще, даже при том, что одновременно они могут хотеть других женщин… и это бред…
– Ты отходишь от темы…
– И мужчины и женщины выбирают моногамные отношения, потому что они для них предпочтительней по многим причинам. Люди хотят этого и им это нравится…
– Домовые эльфы хотят…
– Они так думают, потому что их научили думать, что они должны…
– А людей не научили хотеть моногамных отношений? Браки, разводы из-за супружеской неверности, ревность. Даже если у родителей есть любовники, дети редко их видят. Из твоих слов следует, что моногамия в своей основе неверна, потому что это против природы, и нас научили…
– Нет, потому что люди… большинство из них… способны… – она замолчала и взмахнула рукой. – …пробовать, выяснять, а потом выбирать. К домовым эльфам плохо относятся, ничего не платят, не дают никаких прав. И они думают, что это все, на что они способны и что им позволено. Что плохого, чтобы сломать социальные устои, показать им, что есть выбор, и дать им выбирать?
Увидев его задумчивость, она триумфально улыбнулась и повернулась к стене, чтобы выжечь стрелу.
– Ты собираешься ломать социальные устои отношений? – спросил он.
Рука Гермионы дернулась на диагональной линии, и к краю та стала волнистой, а потом и вовсе ушла в вертикаль.
– Я уже сказала, что верю в моногамию.
Он же это имел в виду? Или он говорил о том, чтобы сломать социальный устой относительно их совместного будущего?
– И ты бы доверила…
– А вот другие социальные устои – да. Ты должен знать, что у тебя есть выбор, а потом выбирать то, чего хочешь. И неважно, ломает это социальные устои или нет.
Он закрыл рот, посмотрел на нее – выражение на его лице было нечитаемым, – а потом хмыкнул и отвел взгляд.
***
Гермиона вскинула голову, когда звук и свет заполнили проход, а перед глазами побелело. Слева от нее кто-то громко плакал, и сотни голосов то ли выкрикивали какие-то слова, то ли кричали от ужаса. Она зажмурилась и почувствовала, как что-то ударилось ей в плечо и толкнуло на кого-то. Ее отшвырнули назад, она пошатнулась, в нее начали врезаться все больше людей, из-за чего она упала на землю.
– Малфой! – закричала она, быстро моргая и пытаясь подняться на ноги.
Кто-то пробежал по ней, и она закричала, когда тот всем своим весом надавил ей на бедро и ногу. Она снова попыталась встать, но ей наступили на ребра. Человек полетел вперед, а потом оттолкнулся от нее, чтобы встать. Гермиона отпихнула обоих, зрение достаточно прояснилось, и она увидела коричневую мантию.
Она поторопилась вскочить на ноги, взмахнула рукой, но ее зажало между двумя людьми, которые продирались по обеим сторонам от нее. На нее бежала женщина с двумя детьми на руках, ее лицо было раскрасневшимся и мокрым от слез. Гермиона подняла глаза и оглядела коридор, в котором было светло как при солнечном свете и который был заполнен людьми.
Они все были в панике, кричали и, толкая друг друга, бежали в ее направлении. Она поискала макушку Малфоя, но рядом было несколько десятков людей со светлыми волосами. Изгоняющее заклинание сработало только на четырех из них, на месте которых уже через секунду оказалось еще больше людей.
– Малфой!
Она попыталась протиснуться сквозь людей на прежнее место, но те, имея нечеловеческую силу и возможность поднять ее как пушинку, тем не менее едва передвигались.
Гермиона отчаянно пыталась их обходить, но, казалось, они специально старались задеть ее как можно сильнее, и она все еще не видела Малфоя.
Блокирующее заклинание отбросило их всех, освободив часть пространства, но при таком подходе она окажется обессилена раньше, чем доберется до конца коридора. Боковым зрением она заметила блеск, повернула голову и увидела клинок, летящий в сторону ее лица. Она попятилась и упала на пол, ей наступили ботинком на живот, заставляя с рыком выплюнуть весь воздух из легких. Она начала хватать ртом кислород, в следующую секунду ахнула и прокричала изгоняющее заклинание, когда на нее снова полетел клинок.
Заклинание не попало в цель, но она увернулась, столкнувшись с парой чьих-то ног. Сердце бешено колотилось. Кончик клинка резанул по бедру, и она закричала. Схватилась за проходящего мимо мужчину, чтобы использовать его как опору и подняться. Она снова начала проталкиваться через толпу и увидела, как двое мужчин начали продираться к ней. Она повернулась и побежала.
Гермиона подумала, что снова за кого-то зацепилась, когда полетела вперед. Ей потребовалось время, чтобы узнать очертания тела у своих ног.
Она оттолкнулась от земли, приподнялась и оглянулась на лежавшего человека. Рассмотрела белобрысый затылок и так удивилась, что локоть, на который она опиралась, подогнулся.
– Мал… Ай! – вскрикнула она и дернула рукой, прижав ее к груди, когда кто-то прошелся по ее пальцам. – Малфой!
Нет ответа. Он даже не шевельнулся. Она отползла назад, не без помощи женщины, которая коленом врезалась ей в плечо. Подняла глаза и, убедившись, что никакой клинок не летит в ее сторону, прижала руку к плечу Малфоя. Она повернула его так, чтобы видеть лицо. Паника еще больше захлестнула ее, когда большим пальцем она нащупала мокрую ткань. Его глаза были закрыты, а в груди виднелась длинная глубокая рана, словно он получил прямой удар клинком.
– О боже, – выдавила Гермиона и прижала два пальца к его шее.
Что-то ударило ее в лоб, она полетела назад, и кто-то упал на нее. Гермиона начала неистово биться и брыкаться, чтобы спихнуть с себя нападавшего. Справившись, снова бросилась к Малфою. Она потянулась к его шее, и как только прижала к ней пальцы, сразу же почувствовала пульс. Пульс был сильный, размеренный, да и в принципе был. Она почувствовала, что снова может дышать.
Люди падали на них и спотыкались о Малфоя, но что бы не привело его в бессознательное состояние, похоже, очнется он не скоро. Гермиона убрала волосы назад и попыталась восстановить дыхание. Она не могла остановить магию в одиночку, они не могли убежать. Она перебирала в голове возможности, которые неминуемо заканчивались неудачами, а после выместила расстройство на мужчине, наступившем Малфою на ногу.
Для изгоняющих чар они рассматривали два заклинания. Если она объединит их основы, получится два заклинания от одинаковых рун за раз.
Ей нужно только не касаться палочкой других рун на пальцах, и, возможно, у нее хватит энергии. Ну, или ее рука взорвется.
Гермиона поднялась на ноги и приложила все силы, чтобы оттолкнуть женщину, которая собиралась наступить на голову Малфоя. Подползла к его плечам и выпустила блокирующее заклинание. Это дало время на то, чтобы схватить его за руки и оттащить на три шага назад прежде, чем толпа начала на них наступать.
Гермиона присела на корточки. Ее руки дрожали, когда она подтягивала Малфоя за плечи к своей груди. Она обхватила его двумя руками, а потом рывками отползала назад, таща его за собой. Гермионе казалось, что она находится в море во время шторма и отчаянно сражается с ударами и завихрениями волн в попытке добраться до воздуха. Малфой мертвым грузом тянул ее ко дну, но она ни за что не хотела его отпускать.
Мощный мужчина врезался в нее сбоку, и она клацнула зубами, когда голова откинулась в сторону, а тело содрогнулась от удара. Ноги заскользили вбок, и она чуть не отпустила Малфоя. Она поставила ноги шире, чтобы удержаться, и подтащила его к себе. После потянулась за палочкой, чтобы выпустить блокирующее заклинание и разогнать толпу, которая мешала ей подобраться к стене.
Кто-то схватил ее за запястье, которое она прижимала к груди Малфоя. Ей показалось, что он, наконец, очнулся, но потом запястье крутанули, и она услышала, как что-то в нем щелкнуло. Гермиона закричала и попыталась вырвать руку, по которой начала разноситься боль. Малфой съехал вниз, а она выпустила блокирующее заклинание, пока клинок не отрезал ей руку. Мужчина отпустил ее, отлетел назад, а Гермиона завалилась вперед.
Она упала сверху на Малфоя и почувствовала, как кто-то упал на нее. Гермиона сбросила его с себя, прижала руку к груди и легла на спину рядом с Малфоем. Блокирующее заклинание ударило по мужчине за секунду до того, как ей в грудь успел вонзиться клинок. Гермиона задыхалась и ждала смерти или боли, но ничего из этого не последовало.
Мужчина снова замахнулся клинком, но Гермиона поднялась на локтях и отползла в сторону. В нем что-то изменилось, едва заметно, но все же. А она почувствовала острую боль, взорвавшуюся в груди сбоку. Кончик клинка окрасился в красный. Она схватилась за спину какой-то женщины и, применив невероятные усилия, подтянулась вверх и встала на ноги. Воспользовавшись магией против магии.
Магия против магии.
Гермиона направила палочку на мужчину, но заметила еще двоих за его спиной, и ее рука дрогнула. Она убрала указательный палец и мизинец с палочки, судорожно вздохнула, и прокричала связку из двух заклинаний. Как только закончила произносить слова, поняла, что забыла про важный элемент.
Шар красного цвета вспыхнул вокруг ее руки, а потом как бы снова растворился в коже.
Когда он вошел ей в руку, она почувствовала, будто ей сломали все кости. Боль раздалась в руке и побежала по венам, а из груди ее вырвался неистовый крик. Казалось, что внутри все горит, словно ее магия отторгает ее же тело.
Сознание возвращалось к ней медленно. Она двигалась, ее бросало из стороны в сторону, кто-то ударился о нее, но она ничего не почувствовала. Звук был приглушен и шел откуда-то издалека, как разговор, который ты слышишь из другой комнаты. Собственное дыхание доносилось до нее сквозь некую плотную пелену подобно порывистому ветру. Сплошная глубокая боль отдавалась во всем теле, она чувствовала щекой холод камня. Чья-то нога наступила ей на спину между лопаток, пальцы ударили по щекам, а потом кто-то схватил за волосы.
Ее подняли на ноги, и размытым зрением она увидела троих мужчин и их мечи. Шум толпы вернулся и начал нарастать. Но теперь ей казалось, что они бегают вокруг нее. Гермионе пришлось трижды сглотнуть, чтобы протолкнуть слюну через пересохшее горло.
Клинок коснулся подбородка, мужчина перед ней широко улыбнулся, обнажив десна. Он отвел клинок назад, оставив быстрый болезненный порез у нее на подбородке. Гермиона крепче сжала палочку и убрала безымянный палец и мизинец. Она не может рисковать и произнести блокирующее заклинание, когда только одно из них работает дольше секунды – ей нужна вся энергия.
Пока мужчина говорил с ней на незнакомом языке, она трижды повторила про себя слова, так уверенно, как только смогла. Немного помедлила, но этого оказалось достаточно, чтобы лезвие клинка опустилось ей на горло, после чего она прокричала заклинание.
