Текст книги "Искатели (ЛП)"
Автор книги: everythursday
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
Проходя через дверной проем, Гермиона поморщилась. Ей пришлось осмотреть всю блузку, чтобы убедиться, что огонь ее не прожег. Ткань была целой, но жар казался настолько сильным, что она вынуждена была отклоняться каждый раз, как языки пламени к ней тянулись. Она была уверена, что никогда видения не ощущались настолько реально, как сейчас. Холод от Пожирателя смерти был сильным, но он не граничил с болью.
Взбираясь по лестнице, она снова потерла руку. В замке стояла мертвая тишина – такая была только глубокой ночью либо перед самим рассветом. Даже в библиотеке были слышны шаги и звук переворачивающихся страниц. Она бы могла почувствовать себя одинокой, если бы на днях не вернулась из шумной Норы.
В гостиной никого не было, но на диване лежала книга, которая напомнила, что ей следует обновить заклинание, которое не позволяло запаху от ее зелья распространиться по всему общежитию. Большинство дверей было открыто, за ними были пустые комнаты. Закрытые скрывали тех, кто остался на каникулах, либо принадлежали параноикам, которые боялись за свои вещи.
Чары, наложенные на ее комнату и чемодан, были нетронуты, а зелье выглядело идеальным – за эти две вещи она волновалась больше всего, а не за оценки, как думало большинство.
Гермиона вылила в зелье склянку бадьяна и начала помешивать, одновременно вливая каплю за каплей сок от сжатой бум-ягоды. Когда последняя капля коснулась поверхности зелья, она посмотрела на часы, стоящие рядом с кроватью, и начала мешать зелье два раза по часовой стрелке, два против часовой. Зелье из ярко-голубого сначала стало фиолетовым, а спустя пять минут приобрело грязный темно-коричневый цвет.
Гермиона сморщила нос и сжала губы, пытаясь отвлечься от серного запаха, обжигавшего ноздри. Лучше бы запаху поменяться после того, как завтра она добавит последний ингредиент – гречишник, —иначе им очень сложно будет справиться со рвотными позывами и проглотить это варево.
***
Она похлопывала по бедру книгой заклинаний, которую взяла в библиотеке и успела прочитать за каникулы. Она сдаст эту и возьмет другую, которая упоминалась в учебнике по уходу за магическими существами, тем самым на высокой ноте начнет новый семестр.
Проходя еще один коридор, она заглянула и в него. Она слышала грохот и скрежет всю дорогу от портрета Полной Дамы. Студенты и учителя работали над разбитыми стенами и полом, монотонно исполняя одни и те же действия по кругу. Она замедлилась, когда увидела светлую макушку Малфоя, а потом и вовсе остановилась, в нескольких шагах от него заметив Джастина.
Джастин исправлял длинную глубокую трещину в стене. Он постоянно оглядывался, поэтому работа шла медленно. Его кожа была бледной, а волосы взъерошенными. Странно, что он так параноил, ведь должен был получить от нее записку о том, что завтра они примут зелье. Если он продолжит в том же духе, то привлечет внимание, и люди начнут задавать вопросы. А им это было совершенно не нужно, когда остался всего один день. Она была слегка удивлена тем, что Малфой не бросал на него испепеляющие взгляды…
Видимо, потому что эти взгляды он бросал на нее. Его лицо блестело от пота, а щеки были красными от напряжения. Ей хотелось, чтобы пота оказалось достаточно, чтобы стереть его точеные черты лица. Ей хотелось посмеяться над ним, словно пот – это досадная черта, которую ему стоит постараться изменить, но она отвлеклась на то, чтобы оценить цвет его лица и признать, что это не делает его менее привлекательным… Должно быть, в ней говорило что-то подсознательное, связанное с хорошими парнями и тяжелым трудом, или, может быть, Малфой просто казался неестественным. И все выглядело именно так при нужном количестве освещения. Да, так оно и было.
Малфой вздернул бровь, и, как ей показалось, слегка качнул головой, а потом вопросительно на нее посмотрел. Наверное, потому что она пялилась на него как идиотка. Она чувствовала, как к кончикам ушей прилил жар, и бросила на Драко раздраженный взгляд, который больше походил на страдальческий, а потом быстро удалилась в библиотеку.
Она вспомнила, что в начале шестого курса она пожелала, чтобы Малфой больше был похож на Гойла или Крэбба. Когда Джинни спросила почему, Гермиона ответила, что настолько отвратительный человек и внешне должен этому соответствовать. Повисла тишина, и Гермиона поняла, что ненароком признала Малфоя привлекательным. В тот раз Джинни над ней посмеялась. Сейчас бы она скорее превратилась в дракона и сожгла Гермиону дотла.
Когда они были младше, она не замечала ничего, кроме его ненависти и некоторой остроты в его чертах. Но Малфой умел притягивать к себе внимание – тем, как держался, как говорил, как сияли его волосы – и когда он в конце концов заполнял собой все пространство, Гермиона заметила немного больше во всем его показном поведении. У Малфоя все еще оставались твердые линии и острые углы, но ее глаза скользили по ним куда чаще и дольше, чем должны были.
Гермиона услышала шаги за спиной и посмотрела на стену. Она уже знала, кто это, потому что так происходит всегда, когда ты настолько много о ком-то думаешь. Больше всего она хотела продолжать свой путь к библиотеке и не замечать его, но если он за ней последовал, значит было что-то важное.
Она вздохнула и повернулась, а чтобы занять руки, принялась теребить край блузки. Малфой не отводил от нее глаз, его походка была быстрой и решительной.
– Тебе что-то нуж…
Не останавливаясь, Малфой потянулся и схватил ее за руку, из-за чего ей пришлось развернуться. Она хмыкнула и, споткнувшись, выставила другую руку для равновесия. Она смотрела на него широко открытыми глазами, ускоряясь, чтобы поспеть следом. Он не отрывал взгляда от коридора впереди, почти не моргал. Свернул в другой коридор, потянув ее за собой.
Гермиона оглянулась, но не услышала и не увидела никакой приближающейся опасности. Она попыталась выдернуть руку, но он крепко ее удерживал, предоставляя столько свободы, сколько требовалось, чтобы не поранить ее нежную кожу.
– Я прекрасно могу ходить сама, – порывисто прошептала она, и опять попыталась вырваться. – Малфой. Малфой. Если ты не перестанешь меня тащить, я прыгну тебе на ноги. Скорее всего, это сломает тебе пальцы, но, думаю, мне этого будет мало и захочется повторить…
Малфой распахнул дверь и отпустил ее руку только затем, чтобы приложившись ладонью между ее лопаток затолкать Гермиону внутрь. Она споткнулась, а потом резко повернулась и, когда он вошел, сделала шаг к нему. Он закрыл за собой дверь, что не оставило места для ее ответного толчка. Он только покачнулся и спиной коснулся двери, его глаза неотрывно смотрели на нее.
– Что за нахер, Грейнд…
– Прекрати так грубо со мной обращаться! Если тебе нужно, чтобы я куда-нибудь пошла, просто как нормальный человек скажи, и если я…
– Заткнись! Черт. Я… – прорычал Малфой, как бешеное животное, и ударил кулаком в стену сбоку от нее.
– Что с тобой не так? – выпалила она.
Малфой продолжил пристально на нее смотреть, и она подпрыгнула, когда он схватил ее за бедра, оттолкнул, и развернул, пока она не ударилась о стену. Она посмотрела на него с удивлением, встретившись с его яростным взглядом. Кончик его носа почти касался кончика ее, его пальцы ослабили хватку, а потом снова сжались на ее бедрах. У Гермионы перехватило дыхание из-за того, как близко к ней он находился, и она звучно сомкнула губы. Неужели он…
Он отпустил ее, прошел мимо и исчез за выступающей в стене дверью. Она немного осела, как будто его исчезновение из поля зрения ослабило давление в воздухе, что удерживало ее в вертикальном положении. Она слышала звук его шагов, пока он проверял, как она предположила, туалет мальчиков.
Она была взволнована и какое-то время не могла ясно мыслить. А еще она нервничала, правда не понимала почему и была… взволнована. Она сделала шаг вперед, назад, повернулась к туалету, а потом снова к двери. Ее руки выписывали что-то непонятное в воздухе, но потом она собралась и наложила обезмолвливающие чары.
Малфою нужно научиться не нарушать чье-то личное пространство. Обычно в такие моменты она злилась и не замечала этого. Скорее всего, он сделал так, чтобы казаться устрашающим. Гермиона громко фыркнула, подняла подбородок и снова фыркнула. Как будто он мог напугать ее тем, что по непонятным причинам был не в состоянии контролировать свой гнев. Может быть, у него были проблемы из-за записки… но никто другой не мог ее найти.
Она зашла за стену в тот момент, когда он вышел из последней кабинки. Он изучающе смотрел на нее несколько секунд, а потом направился в ее сторону.
– Ты получила мою записку?
– Записку?
– Ты не смотрела на оборот книги?
Тон, которым он это спросил, давал понять, что ответ он уже знает и совершенно этому не рад.
Ох. Она надеялась, что они не будут вспоминать эти книги.
– Нет. Я нет…
– Черт, – пробормотал он, запуская руку в волосы. По тому, как он сжимал пальцами голову, Гермиона понимала, что он злится.
– Что? Разве что-то…
Дверь в конце туалета скрипнула, и оба оглянулись. Гермиона перевела на Малфоя полный паники взгляд. Они направились к последней кабинке.
Гермиона чуть не упала на унитаз, когда Малфой толкнул ее сзади, а потом закрыл за собой дверь чуть громче, чем было нужно. Она вздрогнула. Шаги снаружи стали громче.
Малфой осуждающе на нее посмотрел, она ответила ему недоверчивым взглядом. Не она должна была закрыть дверь. Даже если бы и она, он сам отвлек ее своей близостью. Прямо как сейчас.
Гермиона попыталась пятиться, но уперлась ногами в край унитаза, она не могла хоть как-то от него отдалиться. В этом положении Малфой был немного выше, его фигура казалась шире и внушительней. Она представила, что наклонись к нему, его подбородок скользнет по ее макушке, а потом задалась вопросом, почему вообще она все это представляла.
Вот и нужно было ему идти за ней в эту кабинку? Засранец.
Кто-то откашлялся, и Малфой закатил глаза, посмотрел на потолок, снова на нее. Он сглотнул и приложил палец к губам. Она закатила глаза, подняла бровь и, наклонив голову вбок, посмотрела на него. Она и сама до этого додумалась, когда открылась дверь.
Он повернул запястье и показал пальцем на пол, а потом что-то прошептал.
– Что? – спросила Гермиона одними губами.
– Библиотека, – прочитала она по его губам, после чего он поднял четыре пальца.
– Минуты? – беззвучно произнесла она.
Она покачала головой, когда он прошептал что-то еще – его губы снова зашевелились. Она вновь покачала головой, и он раздраженно выдохнул.
Он сделал движение рукой, показывая, как он что-то убирает от груди. Нет, как что-то достает из груди… из кармана. Он рукой выводил в воздухе круги.
– Четыре часа.
– О, – прошептала она, кивнула и замерла. – Подожди, что? Четыре часа? Скажи мне сейчас! Я не могу…
Он на мгновение сжал губы, а потом развернулся и открыл дверь.
Она потянулась к его руке, но Малфой вырвался, вышел и закрыл за собой кабинку. Гермиона сжала руку в кулак и стиснула зубы. Если бы ей не грозило получить в лицо закрывавшейся дверью, Гермиона отправилась бы за ним следом.
***
Гермиона, не останавливаясь, развернулась, ударилась о стену и пошла обратно в другую сторону своей комнаты. С последнего раза, как она смотрела на часы, ничего не изменилось – по-прежнему было 3:17. Она гадала, почему всегда, когда обращаешь внимание на время, оно словно замирает. С остальными вещами все наоборот. Видимо, время просто любило сбивать с толку людей.
Как и Малфой. Теперь она ждала, когда наступит четыре часа, и уже вообразила в голове все, что только могла. Заставлять ее ждать объяснений того, что случилось, было жестоко. И если она только узнает, что Малфой провел это время за сном, чтением книги, или чем-то похожим, она заставит его пожалеть об этом решении.
Гермиона повернулась, направилась в другую сторону, а потом вздрогнула, когда наткнулась на взгляд в конце комнаты. В стене снова был мужчина, часть его лица выступала наружу. Не обращая внимания на мурашки, которые поползли по плечам и позвоночнику, она мельком взглянула на вдавленную голову и крючковатый нос.
– Лучше бы тебе быть паворларуа, – тихо сказала она. – Может быть, они нашли что-то еще? Кто-то узнал о зельях и ингредиен… Или о том, что мы ходили в Запретный лес, – она остановилась и замолчала, потрясла пальцем в воздухе. – И это бы объяснило, почему они оба участвовали в ремонте, – пробормотала Гермиона и снова заходила по комнате.
Что-то сомкнулось вокруг ее руки. Гермиона вскинула голову и резко развернулась, ледяной захват на руке лишь усилился. Она посмотрела в белые глаза и черные зрачки, в которых не было радужек, а потом вниз на серую державшую ее руку, движущуюся подобно жидкому металлу.
На мгновение, когда ее желудок скрутило узлом, а сердце застряло в горле, внутри Гермионы воцарилась глубокая тишина. В этот момент инстинкты сменили разум, но когда она дернула руку и не смогла вырваться, паника затмила чувства. Гермиона издала сдавленный звук, почти крик, когда что-то обожгло кожу, а из стены вылезли плечи и торс и к ней приблизился мужчина.
Сердце Гермионы бешено билось, из-за звона в ушах она не могла думать. Она уперлась пятками в пол и дернулась всем телом назад, и уколы жара в холодной хватке пронзили ее кожу, как огонь.
Она закричала от боли, но крик прервался в тот миг, когда она спиной ударилась о пол. Она перевернулась и встала на колени, все тело одеревенело и покалывало. Поднявшись на ноги, Гермиона поспешила схватить палочку с кровати. При каждом шаге из горла вырывалось хриплое дыхание, зрение было затуманено.
Она вскинула палочку и развернулась, ожидая увидеть перед собой мужчину, но там было пусто. На стене тоже ничего не было, и она осмотрела каждую, помня, как хорошо это существо сливалось с камнем, когда закрывало глаза. Она слышала лишь свое учащенное дыхание и яростное биение сердца. Кровь пульсировала по венам так мощно, что казалось, будто Гермиона вся дрожит.
«Что это было, что этобылочтоэтобыло».
– О боже, – выдохнула Гермиона, снова обводя глазами комнату.
Она посмотрела на руку, которая болела, и вытаращила глаза, когда увидела на коже кровь.
Она поднесла руку к свету и увидела три пореза, пересекающие руку по всей ширине. Оно ее порезало. Оно дотронулось, ранило, дотронулось.
Гермиона схватила мантию с кровати и рваными движениями натянула на себя, раны на руке заныли, когда их коснулась грубая ткань. Она захлопнула дверь за спиной, взобралась вверх по лестнице и только тогда обернулась. Ей пришлось дважды накладывать запирающее заклятие прежде, чем дверная ручка перестала поворачиваться.
Бег до библиотеки был размытым, но практически каждый портрет ловил ее взгляд, когда появлялся в поле зрения. Она старалась не подходить слишком близко к стенам, будучи убежденной, что видение преследовало ее и выжидало, чтобы в любую секунду вырваться из камня и впиться ей в кожу. Сейчас она выглядела даже более дерганной, чем Джастин ранее, но в коридорах почти никого не было…
Джастин нервничал, а Малфой был невменяем. Должно быть, у этого была причина. Боже, как давно они знали? Если Малфой послал ей записку с книгой, значит, как минимум, уже неделю.
Проскользнув в конец коридора, она увидела стоящего возле входа в библиотеку Малфоя. Услышав громкий скрип, он повернулся – на мгновение воцарилась тишина – и закрыл дверь. Он начал движение в другую сторону, и она последовала за ним.
Если он понял, что она в панике, то знал, что никак не сможет от нее скрыться.
Он вошел в класс, который находился в соседнем коридоре, и Гермиона перешла на бег, чтобы добраться туда до того, как кто-нибудь покажется в коридоре. Ей казалось, что если ее заставят ждать и вернуться в комнату, что-то в ней взорвется, поэтому она вздохнула с облегчением, когда открыла дверь и увидела за ней пустое помещение.
Малфой стоял немного в стороне от входа, плечом опираясь о стену и скрестив на груди руки. Гермиона захлопнула дверь, быстро закрыла ее и наложила заглушающие чары. Она повернулась, глазами пробежалась по стенам, а потом перевела взгляд на Малфоя. Ей казалось, что она похожа на загнанное животное, которое оказалось в ловушке между заграждениями в тот момент, когда охотник может быть где угодно.
Малфой спокойно осматривал ее лицо. Это никак не помогало ослабить нервную неразбериху у нее внутри.
– У нас большая, большая проблема, – выпалила она на одном дыхании. – Я не уверена, что оно одно и тоже, но мне кажется нет… Оно дотронулось до меня. Дотронулось. В стене был мужчина, я уже видела его раньше. Тот, которого я видела, когда мы пытались понять, можем ли мы их чувствовать. Сразу после девушки с холодом. Тогда он потянулся, чтобы схватить меня, но я ничего не почувствовала. В это же раз… Ох! Я ходила из стороны в сторону, потом повернулась, и оно меня схватило. Это было видение, Малфой. Оно физически схватило мою руку, ранило меня. Это не было… я почувствовала! Как если бы это было…
– Я знаю.
– …нее, но оно… оно ощущалось… Что?
Малфой оторвался от стены, опустил руки и широко поставил ноги. Во взгляде его было то, что она не могла определить, а потом он повернулся и прошелся вдоль всего класса.
– Я знаю. В моей комнате были насекомые, поэтому сначала я не был уверен, что это видение…
– А, жуки, – прошептала она.
–… схватил его за ногу, когда мы делали ремонт полторы недели назад.
– Полторы недели? Ты не думал, что стоило…
– Если бы ты посмотрела на оборот книги, ты бы узнала, что я тебя проинформировал.
– Я проверила сегодня, там ничего не было.
Она снова осмотрела стены, и пристально вгляделась в место, которое слегка отличалось по цвету.
– А последнюю страницу? – Малфой настороженно на нее посмотрел. – Ты была первой, кто открыл посылку?
– По двум вопросам да. Я посмотрела сзади, поискала кусок пергамента между страницами, но…
– Там не было куска пергамента, я поместил лист пергамента как последнюю страницу. Она выглядит так же, как и остальные…
Гермиона окинула его долгим взглядом.
– Я взглянула на нее, но шрифт был таким же…
– Я в курсе.
Она взмахнула руками, а потом опустила их вниз.
– Ты что думал, что я прочту всю книгу за неделю? – В таком месте как Нора ей удалось прочитать только четверть. – Как я должна…
– Будто твоя шифровка не была чрезмерной, – ей не понравился его недоверчивый тон, ведь она сделала это, чтобы обеспечить его безопасность или, по крайней мере, сохранность их тайны. – Приношу извинения за то, что переоценил твою сообразительность.
Она почти не заметила подколки, поскольку голова была занята массой других вещей.
– Ты прочел ее?
– После тридцати минут дешифровки…
– Я имею в виду книгу.
Он не отводил от нее взгляда, но у него было непроницаемое выражение лица. Возможно, вопрос был слишком личным или переходил какую-то черту в их попытках делать вид, что книги служили только контейнерами для писем. Но она знала, что ту книгу она выбрала специально, и неважно, что она не была обязана или должна была предоставлять ему какую-либо информацию. Она решила, что если бы дело было только в необходимости передать записку, Малфой выбрал бы куда менее редкую книгу.
Гермиона почувствовала себя некомфортно в тишине, и хоть ответ был ей интересен, она поняла, что ей не хотелось развивать эту тему.
– Нигде не говорится, что паворларуа может такое делать, – сказала она и опустила глаза.
– О них не известно достаточно, чтобы сказать, что это невозможно. Хотя…
– И поэтому мы попробуем зелье. Пока нет никакого смысла обсуждать и искать альтернативы, ведь это все еще может быть паворларуа. Они создания. Есть вероятность, что они могут стать ощутимыми. Тем более, если учитывать твою теорию, что им приходится идти на крайности, чтобы получить от нас необходимое количество страха.
– Когда будет…
– О боже, но я не знаю. Я не знаю. Зачем им нужно было прилипать на людей в гостиной, если они могли принять форму? Только если основной их целью было совершить зло, заставить меня их ранить. Почему они эволюционировали? Почему сначала были видения, слуховые галлюцинации, а теперь чувства? И оно ранило меня! Оно не просто пыталось меня напугать, Малфой. Оно на самом деле…
Гермиона с трудом стащила рукав, поскольку ткань прилипла к коже из-за пота от бега и крови. Малфой распрямил плечи, напрягся и посмотрел на ее руку. Верхняя часть ее запястья все еще кровоточила, и она запоздало поняла, что из-за ее паники и десятиминутной пробежки, кровь не стала течь медленней.
Она накрыла раны рукой.
– В смысле, это реально? Или просто выглядит или чувствуется реальным? Что, по этому определению, не является реальным и просто невидимым для других людей? Я не знаю, видят ли это другие. Или же это какое-то магическое остаточное явление, которое заставляет меня чувствовать, а нас видеть, но которое исчезнет утром? Потому что если это не так, эта штука… Ох. Тебе плохо?
– Нормально, – натянуто произнес Малфой, выглядя бледнее обычного.
Он сделал несколько шагов вперед и взмахнул рукой в воздухе. Судя по тому, как он продолжал пристально смотреть на Гермиону, она предположила, что он хотел, чтобы она поднесла руку ближе. Она так и сделала, наклонив ее, чтобы Малфою было лучше видно. Гермиона слегка напряглась, когда он поднял палочку, но даже если он это и заметил, его это не остановило, и плавно и уверенно заклинание стекло с его языка.
В руке у нее закололо, ощущение переместилось от запястья к локтю, как будто в него ударила волна воды. Он наложил очищающее заклинание, и они оба наблюдали за тем, как исчезает кровь, открывая три глубоких пореза на коже. Малфой остановил кровотечение.
– Тут нет никаких магических примесей. Ты чувствуешь руку?
Она кивнула.
– Там где порезы, рука немного онемела и ужасно болит, но это ожидаемо, – она замолчала и подняла на него глаза. – Спасибо.
Он засунул палочку в мантию и кивнул в сторону ее руки.
– Раз уж и кровь остановилась, я полагаю, они не заражают ничего, когда добираются до крови. Если что-то произойдет, тебе потребуется существенная отговорка по поводу того, откуда взялись раны.
– Я в курсе.
Она не собиралась все портить.
Наконец, он посмотрел на нее и приподнял бровь.
– Что-то о том, что ты поцарапалась, когда вытаскивала какой-нибудь предмет из-под машины, поленницы или что ты там могла делать на каникулах. Только не говори, что ставишь маггловскую сценку для моего углубленного маггловедения.
Гермиона покраснела, бросила на него сердитый взгляд, и принялась удалять кровь с мантии.
– Я вполне искусно умею врать, спасибо большое, – ну чаще всего. – Я в любом случае не планирую идти в Больничное крыло, только если состояние ран не ухудшится. – Она посмотрела туда, куда он спрятал палочку. – У тебя позже есть занятия?
– Нет.
– Ох. Просто… у тебя палочка.
– Твоя наблюдательность не имеет равных среди большинства слепых. Грейнджер, поздравляю.
Она бросила ему сердитый взгляд и аккуратно надела мантию.
– Просто я знаю, что у тебя ее обычно забирают после окончания занятий.
Малфой слегка раскрыл губы, и ей показалось, что он начнет это отрицать. Он переступил с ноги на ногу, снова скрестил руки и оперся на стол.
– Сейчас они разрешают мне ей пользоваться до одиннадцати, хотят проверить, сорвусь ли я и допущу ли ошибку.
– Пока ты не уедешь из Хогвартса и тебе не позволят использовать палочку все время?
– Именно, – повисла пауза, во время которой Гермиона мысленно решала, продолжать или сменить тему. Малфой безразлично наблюдал за ее дискомфортом. – Ты дотронулась до него? До видения.
– Ну… это оно меня коснулось. Я…
– Нет. Я имею в виду, ты дотрагивалась до него позже? Или накладывала заклинание?
Гермиона подумала и покачала головой.
– Нет вообще-то. Но если они достаточно осязаемы, чтобы иметь возможность до нас дотронуться, теперь нам нужно быть готовыми к самозащите. – Она очень надеялась, что это не понадобится. – В смысле, даже если нам кажется, что оно осязаемое, оно все еще было достаточно осязаемым, чтобы меня ранить.
– Тебе может казаться, что лестница выше, чем она есть самом деле. Но это не значит, что из-за этого ты не свалишься с лестницы.
Гермиона покачала головой.
– То есть, если оно заставляет нас верить в то, что оно осязаемо, что рана на самом деле есть, что я могу ее чувствовать…
– Но оно не осязаемо… – он безразлично пожал плечами, но его пристальный взгляд был слишком напряженным и контрастировал с небрежностью.
–… Мы не сможем дать отпор, – быстро покачала головой Гермиона. – Бесполезно это обсуждать, пока у нас не будет доказательств того или другого. Возможно, они нам даже не понадобятся. Сегодня будет готово зелье, мы встретимся завтра…
– Во сколько будет готово зелье?
– Одиннадцать. Если точнее в 22:43.
– Семнадцать минут, – пробормотал Малфой.
Гермиона сразу сообразила, о чем он говорит.
– Времени впритык.
– Неважно, – он выпрямился. – Принеси зелье к алькову возле вашей лестницы.
– Аль… почему не в подсобку с котлами? Так ты быстрее доберешься до комнаты.
– Потому что я хожу быстрее тебя, – увидев ее замешательство, он продолжил. – Ты выйдешь из комнаты в 22.43, я уже в этот момент буду в алькове. Так, я быстрее доберусь до своей комнаты, чем ты до коморки после того, как зелье будет готово.
Гермиона закатила глаза.
– Это потому что у тебя невероятно длинные ноги. Ты как паук. Но… знаешь, который попал в трагическое происшествие и лишился остальных шести ног, так что теперь у тебя две. Как человек на ходулях. Только без всякого странного… шатания.
Малфой посмотрел на нее и нахмурился.
– Точно.
========== Глава 10 ==========
– Живоглот… нет.
Гермиона стопой пыталась затолкать его обратно в комнату, но он не поддавался. Перепрыгнул через ее ногу и пустился в сторону лестницы, проигнорировав щелчки пальцами, когда за ней закрылся портрет Полной Дамы.
– Нельзя отпускать животных бегать по школе…
– О, да. Я сейчас же пойду и найду его, – Гермиона обернулась с улыбкой и, сжав склянки в кармане, чтобы они не звенели, удалилась.
Видимо, Живоглот направился в одно из тех мест, где ловил пауков, и теперь, чтобы вернуться, ей сначала нужно было его найти. Ей нравилось выпускать его на волю, и он всегда находил обратную дорогу в гостиную. Но сейчас было мало студентов, которые, открывая портрет, могли бы впустить его внутрь.
Похоже у Живоглота на вечер были другие планы. Если только возня, которую она слышала в алькове, не являлась предметом видения.
– Что это? – прошипел Малфой.
Ему ответили тихим бормотанием, и она была рада, что Малфой смог передать Джастину время и место их встречи. Конечно, им необязательно было принимать противозелье одновременно, но она не хотела оставлять Джастина в одиночестве на всю ночь. Особенно теперь, когда видения изменились.
Когда она втиснулась внутрь маленького алькова, увидела, что Малфой и Джастин стояли слева, а Живоглот сидел напротив них. Оба, и кот и Малфой смотрели друг на друга оценивающе, и ни один, похоже, не был рад другому.
– Это Живоглот, мой кот.
– Как и сказал Финч-Флетчли, – медленно произнес Малфой и поднял ногу, чтобы отряхнуть нижнюю часть брюк. – Хотя я не думаю, что отнес бы это к категории котов.
– Его, – поправила Гермиона и достала из кармана склянки.
– Сначала я думал, что оно… он видение, но потом узнал его, – сказал Джастин.
– По-моему, ты сказал что-то вроде «оно нас съест», – протянул Малфой.
– Ну, он как бы немножко большой! И к тому же, с этими видениями, в смысле… такое возможно! Я никогда ни о чем подобном не слышал. Вообще ни разу. Сейчас оно может до нас дотрагиваться, а завтра вообще съест.
– Успокойся. Все еще есть шанс, что зелье сработает, – Гермиона протянула ему склянку. – А если нет, мы поищем и найдем нужное лекарство.
– Если это так, то нужно надеяться, что мы найдем лекарство в считанные дни! Потому что если оно может нас ранить, а мы не можем дать отпор, оно нас убьет! Оно…
– Ш-ш-ш, – прошипели одновременно Гермиона с Малфоем.
– Я просто говорю, что мы будем в большой беде.
– Есть ряд факторов… – Малфой громко закашлял, а потом прикрыл рот тыльной стороной ладони и бросил обвиняющий взгляд поверх руки. – …дерьмо.
Она не поняла, он зелье назвал дерьмом, учитывая, что его запах грозил прожечь ноздри, или сказал до этого что-то еще.
Но понюхав зелье однажды, она знала, что это слово вполне подходило под его описание.
– Оно слегка…
– Протухшее, – тоненьким голосом пропищал Джастин, задержав дыхание.
– Просто выпей залпом. Если надо, зажми нос.
Они оба пристально на нее посмотрели, а Живоглот тем временем проскользнул между ее ног. Она закатила глаза и вытащила пробку.
– Ладно, – пробормотала она.
Она задержала дыхание и опрокинула склянку, проглотив содержимое как можно быстрее. Затем сработал рвотный рефлекс, жидкость какой-то миг покачивалась у нее в горле, но она смогла ее проглотить.
Ее глаза заслезились, она закашлялась в ладонь, в желудке забурлило. На языке остался вкус серы, во рту и горле пересохло, жар распространился по низу живота. Казалось, будто кто-то засунул ей в рот что-то отвратительное, после зажег спичку и дождался, чтобы пламя охватило все внутренности.
В желудке непрерывно перекатывались волны то жара, то тошноты, а в голове нарастало давление. Она зажала ладонями виски и зажмурилась, когда боль перешла в состояние нескончаемого рева. Сначала она подумала, что череп просто треснет, чтобы выпустить давление, а потом вообще не могла ни о чем думать.
Она растворилась в боли и не знала, сколько времени прошло прежде, чем та начала отступать.
Она слышала, что кричала через сжатые зубы, и крик ее сливался со звуками, которые исходили от Джастина и Малфоя. Живоглот прыгал лапами ей на ногу, а Джастин вжался в стену рядом.
Боль превратилась в стук в голове, а потом так резко исчезла, что Гермиона была ошеломлена этим изменением. В желудке слегка бурлило, а во рту все еще был привкус серы, но худшее оказалось позади.
Гермиона открыла глаза, глубоко задышала и вытерла слезы с уголков глаз.
Джастин и Малфой теперь молчали, поэтому она предположила, что они выпили свои порции сразу же после нее. Она нагнулась, чтобы погладить Живоглота, и посмотрела на Малфоя, который привалился к стене и схватился руками за голову.
– О таких побочных эффектах упоминалось? – спросил Джастин голосом на октаву выше нормы.
– Нет, – сказала Гермиона. – Как минимум, мы знаем, что зелье что-то сделало.
Она ощупала голову, ожидая найти болезненные места, но голова ее казалось такой же нормальной, какой была до принятия зелья. Ей нужен был лишь стакан воды, и все будет хорошо. Стакан воды и чтобы зелье помогло избавиться от видений. Она не может быть уверена до конца, пока не увидит одно из них или не продержится до завтрашнего вечера без каких-либо происшествий.
