Текст книги "Искатели (ЛП)"
Автор книги: everythursday
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
***********************************************************************************************
Искатели
https://ficbook.net/readfic/8603585
***********************************************************************************************
========== Глава 1 ==========
Впервые Гермиона Грейнджер увидела Беллатрису Лестрейндж в классе по истории магии, и сердце взорвалось мелкими осколками.
Выдох со свистом сквозь зубы, скрип ножек стула по полу – и по каждой пульсирующей в теле вене пронеслась резкая вспышка адреналина. Гермиона почти успела вытащить палочку, когда заметила пустоту там, где стояла Беллатриса.
Гермиона лихорадочно огляделась вокруг, но Биннс продолжал бубнить, а один сокурсник с подозрением смотрел на нее, пока другой тянулся за палочкой, разглядывая пространство между ней и невидимой угрозой. Гермиона привыкла к подобным взглядам. Взглядам, которые говорили о недоверии и неуверенности; взглядам, наполненным благоговейным трепетом, из-за которых ей становилось совсем некомфортно; таким взглядам, когда понимала, что человек собирается засыпать вопросами; взглядам, которые говорили о доверии без каких-либо вопросов. Все эти суждения выросли из произошедшего год назад, когда газеты были переполнены историями о том, что они с Гарри и Роном сделали, что могли сделать и чего уже никогда не смогут.
Единственное, к чему не могла привыкнуть Гермиона, – к внезапным явлениям женщины, смерть которой видела воочию полгода назад.
Может быть, Рон был прав, когда назвал возвращение в Хогвартс плохой идеей. Возможно, Гарри ошибался, говоря, что нужно жить своей жизнью, а она не ясно мыслила, решив, что окончание учебы – это то, что ей нужно. Явления Беллатрисы Лестрейндж не входили в понятие здравого рассудка.
В ту ночь Гермиона никак не могла уснуть. Но, наконец, уснув, она пожалела об этом. После той ночи она прислушивалась к разговорам, пытаясь понять, не видел ли кто-нибудь нового призрака, или, может быть, какой-нибудь подросток болтал о раннем хэллоуинском розыгрыше. Об этом не было ни слова. Она убедила себя, что все просто хотят сохранить произошедшее в тайне.
Она убедила себя, что заснула всего на секунду. Она во многом себя убеждала.
Но это…
Гермиона безотрывно смотрела на плюшевого кролика, прыгающего по коридору, наблюдая, как уже третье оглушающее заклинание пролетало сквозь него без всякого эффекта. Он вполне мог бы сойти за сбежавшего фамильяра, – к слову сказать, зайцы в Хогвартсе под запретом, – но закручивающиеся на лапах когти и ряд неровных зубов, которыми он оскалился на нее, рассказывали совсем другую историю. Потом она подумала, что тут замешана трансфигурация или чары, но ни одно выпущенное ею заклинание никак на нем не отразилось. Он даже проплыл сквозь сеть, которую она над ним наколдовала.
Она шла за ним на расстоянии пяти шагов, не желая слишком приближаться к обладателю такого количества острого, который рычал при каждом прыжке и был неуязвим для заклинаний. Она перебирала в уме способы, как связаться с директрисой или кем-нибудь из профессоров, когда они свернули в коридор, где студенты спокойно шли к классам.
Гермиона только открыла рот, чтобы велеть им сохранять спокойствие и спрятаться в ближайшем кабинете, как слова застыли в горле, когда она увидела, что никто не выглядит хоть сколько-нибудь удивленным. Группа студентов со второго или третьего курса над чем-то смеялась, а две девушки постарше совершенно не замечали все с большей скоростью приближавшегося к ним бешеного животного. Гермиона слышала, как с клацающим звуком когти царапнули пол, когда он приготовился к длинному прыжку, черные десны сильно обнажились от гримасы, являющей блестящие зубы.
Гермиона подняла палочку, сотни разных заклинаний промелькнули в голове.
– В сторону! – крикнула она студентке, но девушка слишком тормозила, поэтому животное успело прыгнуть ей на ногу еще до того, как она отскочила в сторону.
Гермиона ринулась к ней, но только на полпути поняла, что та пятится от нее и даже не пытается высвободиться из зубов, крепко вцепившихся ей в ногу. Гермиона резко затормозила, почувствовав, что сердце на мгновение остановилось, и подняла глаза на испуганных подростков. Девушка смотрела на нее с поднятыми перед грудью руками, пока ее подруга цеплялась за рукав ее мантии. Сама девушка этого не замечала. Она… не видела и не чувствовала того, что отчетливо видела Гермиона.
Грейнджер перевела взгляд на ногу, чистую, без крови или зияющих ран, и была ошеломлена при виде бешено трясущего головой животного. Только это было не животное… Там… там не было вообще ничего.
– Я… – во рту пересохло, нужные слова смазались и перемешались в голове. – Я подумала… Э-э-э… эти носки разрешены в Хогвартсе?
– Да? – взвизгнула девушка, сделав шаг вправо, когда подруга потянула ее за рукав.
– Ох. Ладно, хорошо, – кивнула Гермиона, облизнув губы. – Это… это очень хорошо.
– Ладно.
– Понятно, – Гермиона кивнула, затем повернулась в сторону коридора, избегая взглядов других студентов, замерших у стены.
Запихивая палочку обратно в карман мантии, она поняла, что руки ее дрожат. Перед глазами все плыло, наверняка оттого, что сердце не должно биться так часто; все слова, которые она пыталась себе сказать, рассыпались на нечленораздельные гласные.
Сон. Ей нужен был сон.
***
Дин смотрел на тарелку Луны, та разложила еду в одном ей известном порядке. Джинни только мельком взглянула на нее и перевела взгляд на Гермиону, пока та, пытаясь игнорировать заданный вопрос, делала вид, что слишком занята кувшином тыквенного сока.
– Гермиона?
Она пожала плечами и откашлялась.
– Я просто подумала, что на студентке были носки, не входящие в утвержденную школой форму, а потом рассмотрела их ближе. Джинни, ты же знаешь, как расходятся слухи.
Джинни пристально на нее посмотрела и вернулась к обеду, только незначительное расширение зрачков говорило о том, что она не до конца поверила в эту историю.
– Малолетки любят преувеличивать. Я помогла парнишке поднять книги в коридоре – и на следующий день уже «изменяла Гарри Поттеру».
– Именно. Будто им больше нечем заняться. Например, учебой. Сейчас достаточно внимания приковано к Хогвартсу. После мая… Многие вообще думали, что школу не стоит открывать, и теперь все они будут интересоваться тем, как мы справляемся весь этот год.
– Да-да. Макгонагалл – героиня, сражающаяся с безвкусицей… – начала Лаванда.
– Я ничего не говорила о безвкусице, – пробормотала Гермиона, не в первый раз жалея о том, что для магического мира моды требуется Ж.А.Б.А. по заклинаниям и трансфигурации.
– …открыла Хогвартс, чтобы дать нужное нам образование.
Гермиона почувствовала прилив тепла на кончиках ушей; почему-то до этого она не понимала, как часто с начала учебного года произносила эти слова. Но это была правда. Из-за такого решения Макгонагалл подверглась суровой критике, но именно его Гермиона полностью поддерживала. Не многим студентам родители разрешили вернуться в этом году, кому-то не хватило смелости, но их все равно было достаточно, чтобы поддержать действия директрисы.
Тем не менее среди студентов чувствовались изменения в настрое. Большая их часть вернулась скорее не для учебы, а как бы ради борьбы за право быть здесь, словно они хотели о чем-то заявить. Они шли от карет так, словно собирались здесь для битвы, и Гермиона могла их понять. Не стал сюрпризом и тот факт, что гриффиндорцев оказалось больше, чем представителей других факультетов. Или то, что меньше всего студентов вернулось на Слизерин. Помимо дюжины первогодок приехало примерно столько же студентов со всех остальных курсов.
Самым большим удивлением стало возвращение Драко Малфоя, Грегори Гойла и Теодора Нотта. Их появление встретило множество потрясенных и злых взглядов, но Гермиона уже знала об их наказании из газет. В печати не было всего, но вышло несколько статей об условиях, которые помогли им обрести свободу: общественные работы, еженедельные допросы, штрафы, посещение занятий и окончание обучения. Гермиона изредка видела их в глубине перекрытых коридоров, где они под присмотром профессора или аврора трудились над восстановлением замка после войны. Она также знала, что все они должны были углубленно изучать маггловедение, но знала об этом из шуток, ходящих среди студентов.
Это был первый шаг к обретению стабильности в мире. Если бы Хогвартс закрыл двери из-за армии, которая промаршировала сквозь них в прошлом мае, студентам пришлось бы учиться в школах с неизвестным им языком, а Хогсмид остался бы заброшенным делом, которым уже однажды был. Все выглядело бы так, словно они не побеждали в этой войне. Точно не для такого сражалась Гермиона.
Тем не менее она все понимала. В прошлом году студенты испытали что-то очень страшное в стенах здания, которое когда-то называли вторым домом. Хогвартс во главе с Волдемортом превратился в уродливое место, разрушенное войной. Эта атмосфера уничтожила как чувство безопасности, так и сон. Гермиона знала, что здесь произошло много плохого.
Она сама была на грани смерти в этом зале. Но в этом же месте они победили в войне, и все плохие события не могли этого отнять. В тот день смерть каждого имела значение.
Сначала ей было сложно. Первый месяц она не ела в Большом зале. У нее все еще не получалось проходить по определенным местам, она останавливалась и предавалась воспоминаниям. Иногда, когда она была одна в коридоре, чувствовала дрожь пола под ногами, слышала лязг статуй, приходивших в движение, взрывы камней и крики. Иногда ей виделись все еще улыбающийся Фред и Люпин с Тонкс, стоящие рука к руке.
Но Гермиона с самого первого курса поняла, что враги могут найти путь внутрь. Она сражалась в этой войне задолго до того, как в трех столах от того места, где она сидит сейчас, умер Волдеморт. Война захватила мир на год, но для нее, Гарри и Рона война шла все семь лет, где бы они ни находились.
– Слышал, они поместили стол куда-то вроде музея, – сказал Дин, вырывая Гермиону из мыслей.
Она отвела взгляд от места, где случилась последняя схватка, и встретилась глазами с Дином, который в этот момент спокойно ел.
– Лучше бы сожгли.
***
Гермиона кивнула в ответ на улыбку пятикурсницы и продолжила идти по коридору, остановившись лишь на мгновение, чтобы открыть дверь. Часть студентов жили парами в общежитиях, но у старшекурсников были отдельные спальни. Гермиона сдвинула две дополнительные кровати к стене, но, будучи человеком, у которого за годы накопилось немного вещей, на место кроватей стало всего лишь два книжных шкафа.
Комната с проживающим в ней одним человеком выглядела уныло, но Гермиона продолжала напоминать себе о том, как просто теперь стало учиться. Ей больше не нужно было прятать свои исследования.
Гермиона нахмурилась и вытащила книги из сумки. Она была чрезмерно подозрительной. Неважно, насколько хорошие у нее отношения с библиотекаршей, Гермиона старалась не брать материалы на одну конкретную тему и останавливалась на тех, где нужная информация была затронута в одной-двух главах. Она понимала, что мадам Пинс заметила бы, бери она книги только о галлюцинациях. Наверняка весь персонал прошел обучение о том, как распознать тревожные знаки в студентах. Диагноз, которого не было и который мог отвлечь ее от завершения учебы, – последнее, что ей было нужно.
Она умная девушка. Что бы с ней ни происходило, она сама в этом разберется и сама все исправит. Просьбы о помощи из-за этих мелких воображаемых явлений, которые она видела, либо никуда ее не приведут, либо приведут туда, где ей быть не хочется.
Гермиона повалилась на кровать, потирая виски в попытках унять головную боль, когда услышала недовольное мяуканье побеспокоенного Живоглота. У всего этого была вполне себе логичная и нормальная причина. Осталось ее просто найти.
***
Сев рядом с Джинни, Гермиона вытащила книжку по чарам из недр сумки и услышала беспокойный шепот вокруг.
– У нас тест?
Джинни покачала головой, окунула перо в чернила и снова поднесла его к пергаменту, вверху которого было написано «Гарри».
– Была драка.
– О, – она раздраженно посмотрела влево, откуда до нее донесся смех.
– Драко Малфой и какой-то семикурсник. Очевидно, Малфой посмотрел на него угрожающе, они начали драку, а история заканчивается каким-то кровавым месивом, где одному из них сильно досталось, и все теперь надеются, что Малфоя отправят в Азкабан.
Гермиона уклончиво хмыкнула, разглаживая рукой пергамент.
Не желая того, она обсуждала Малфоя с Джинни в августе после прочтения очередной статьи. Было время, Гермиона не понимала, как Малфой так легко отделался, но ее не заставили попробовать понять: слова Гарри о том, что Малфой опустил палочку на Астрономической башне, заявление Министерства о том, что ему приходилось выбирать между своей жизнью и неволей, то, как он не хотел называть их имена в своем доме и как пытался остановить Крэбба в Выручай-комнате. А еще она помнила, как после этого он выдохнул имя своего погибшего друга. Сложно было не обратить внимание, а потом забыть этот момент человечности в том, кого раньше всегда рассматривала максимум как отвратительный предмет обстановки – нечто ядовитое и нисколько не сожалеющее об этом, – мимо которого с легкостью можно было пройти и не заметить.
Гермиона не знала, и ей было все равно, кем или чем являлся Драко Малфой. Он был чем-то слишком мелким и незначительным в этой большой и яростной войне. Он был трусом, и Гермиона знала, что ей нечего было бояться. Даже если бы он попытался ее заставить.
Гермиона приводила доказательства, с десяток раз сказала Джинни, что дело не в том, что она его защищает, а всего лишь пытается объяснить, что двигало Министерством, Гарри тогда не проронил ни слова за весь разговор, но Джинни все равно была в ярости и всех обвиняла. В каждом Пожирателе смерти она видела убийцу Фреда.
Гермиона не могла ее в этом винить.
– Я удивлена, что он не вытащил палочку и не попытался убить парня. Но все же он ведет себя как нельзя лучше – лишь бы не отправили к отцу в Азкабан.
– Ну, если это его последний урок, возможно, у него даже нет палочки, – пробормотала Гермиона, нетерпеливо постукивая ногой в ожидании профессора.
– В смысле?
– Малфоя лишают палочки после уроков. Я видела, как Макгонагалл забирала ее в среду и пятницу после трансфигурации. А она идет последней сразу перед обедом. Я подумала, что это происходит каждый де-е-е… – Гермиона протянула букву «е», отвлекаемая блеском в глазах Джинни.
– Интересненько, – прошептала та, посмотрев на профессора, и отложила письмо в сторону.
– Джинни, я… – Джинни посмотрела на Гермиону, и та неловко заерзала.
– Ты же знаешь, что попадешь в неприятности, если… попытаешься что-либо сделать. Он пока еще студент, а после того, что произошло с той группой семикурсников, Макгонагалл этого не потерпит.
– Я не говорила, что собираюсь что-либо сделать.
– И тебе лучше никому этого не рассказывать. Я…
– А почему нет, Гермиона? – Джинни приподняла брови. – Почему тебя это волнует?
Гермиона поджала губы и открыла книгу.
– Знаешь, а почему не должно? Я отказываюсь быть причиной попадания Малфоя в Мунго, потому что это неправильно. Неважно, Пожиратель или нет, он получил свое наказание по закону, и мои моральные принципы достаточно четкие, чтобы я могла…
– Наказание несправедливо. И у меня нет ни капли жалости из-за того, что мир его ненавидит или кто-то хочет…
– Хорошо. И у меня. Но есть правильные вещи и неправильные, и ты, Джинни, это знаешь. Вдруг кто-то ударит его настолько сильно, что он умрет? Тогда это будет на твоей совести. Или если он будет с Гойлом, Ноттом и Забини, они дадут отпор настолько сильный, что ранят кого-нибудь? Снова на твоей совести. Ты не такой человек, – Гермиона опустила глаза к пергаменту. – Война закончилась.
Джинни немного помолчала, а потом прошептала фразу, которую теперь всегда произносила:
– Я просто не понимаю, почему он может жить. Почему каждый из них может.
Гермиона молчала.
***
– Так… как домашка?
Гермиона подняла глаза от тарелки перед собой и кинула недовольный взгляд на Рона.
Он смотрел на нее с самоуверенной ухмылкой. Видимо, ожидал, что она начнет ныть о нагрузках, а после признает, что он был прав. Будто нечто подобное хоть раз происходило за все время их знакомства.
Конечно, в последнее время она сомневалась в своем решении из-за некоторых… определенных изменений, но была уверена, что всему этому есть логичное объяснение. Просто не настолько логичное, чтобы его можно было так легко разглядеть или рассказать о происходящем двум лучшим друзьям.
Да и вообще, даже если бы она жалела о решении окончить школу больше, чем о чем-либо в жизни, при таком выражении на его лице она бы не призналась.
– Рон, все идет очень хорошо.
– Очень хорошо? – Гарри вскинул брови и забарабанил пальцами, но взгляд от нее не отвел, что являлось его лучшей попыткой казаться безразличным, ведь было понятно, что он просчитывал, как много всего могло пойти не так с их последнего разговора и сколько времени ему понадобится, чтобы выяснить, что именно, найти решение и все исправить.
Если бы авроры не искали и не арестовывали скрывающихся Пожирателей смерти, она не знала, чем занимался бы Гарри.
– Думаю, лучше, чем многие ожидают.
– Как Джинни? – спросил Джордж, взглянул на гору картошки, которую Молли положила ему на тарелку, и отправил половину обратно в миску.
– Хорошо. Правда, она не рада, что не может покинуть Хогвартс на выходных.
Джордж поднял на нее взгляд, при этом царапая вилкой тарелку, но тут заговорила Молли:
– Ну, я не удивлена. Конечно, она по нам скучает, особенно по Гарри.
Гарри покраснел, стараясь как можно лучше спрятать лицо за стаканом воды.
– Но в Хогвартсе всегда так было. Сейчас они просто более снисходительны к старшекурсникам.
– Я…
– Что случилось с Малфоем? – перебил Рон брата и строго посмотрел на нее из-за еды, наколотой на вилку.
Гермиона удивленно глянула в ответ, почти подавившись глотком сока.
– Откуда ты знаешь?
– Гермиона, у меня есть связи, – сказал Рон, а Гермиона закатила глаза. – Мы узнаем о таком в Аврорате.
– Один аврор занимается делом Малфоя, так что ему доложили, – объяснил Гарри.
– Чт…
– Теперь они его вышвырнут, – пробормотал Рон, не отрываясь от еды. – Драки против правил, если он ее начал. Одна драка – и он в тюрьме. Он все это заслужил. Хотел бы я быть там…
Молли прервала его, чтобы сделать замечание насчет разговоров с полным ртом, а Гермиона тяжело вздохнула из-за этой его закоренелой привычки. Несколько их совместных ужинов он держал себя в руках, но уже к июню расслабился, и все вернулось на круги своя.
Июль ознаменовался планомерным крахом их отношений, который не признавался ими до августа, погребенный под неловким молчанием до сентября.
Она любила Рона, но все, что не могла в нем терпеть, расцвело в период их коротких отношений. Сколько бы книг об отношениях он ни прочитал, чтобы довести аспекты их отношений до состояния нормы, это не отменяло того факта, что они – друзья и навсегда только ими и останутся. Они оба старались изо всех сил, но в конечном счете Рон оставался Роном, и… И у этого всего мог быть только один исход.
– Гарри, мы не можем об этом говорить, – сказал Рон, а потом наклонился ближе и, понизив голос, добавил: – Это секрет.
Гарри нахмурился и тыльной стороной руки поправил очки.
– Это насчет супермаркетов. Не думаю, что супермаркеты – это секретно.
– В виноград была спрятана взрывчатка? – спросил Джордж, а Гермиона фыркнула достаточно громко для того, чтобы обратить на себя внимание всего стола.
– Чтобы вы знали, это была очень важная миссия, – Рон указал вилкой на каждого.
– Даже не говори… у авроров закончились яйца?
– Была распродажа молочки?
– Сельдерей и бананы устроили бойню, используя…
– …а заколдованные яблоки летали как бладжеры…
– …у бедных ломтиков сыра даже не было шан…
– …или чего угодно, кроме рыбного филе…
– Я вас ненавижу. Всех вас.
***
Маленькие волоски на затылке встали дыбом, пустив волну мурашек, которая расползлась по спине и рукам. Холод, который она не чувствовала несколько месяцев, опустился на дно желудка, плечи одеревенели. В темноте глаза расширились, словно натянутая на веках кожа могла позволить ей увидеть свет на краю поля зрения. Она отчетливо чувствовала: нечто столь же темное, как и его намерения, находится именно там и оттуда наблюдает за ней.
Что-то блеснуло в темноте, и Гермиона зажгла свечи взмахом палочки, отскочила от двери и нацелилась на… Живоглота. Посмотрела на него, обвела взглядом комнату, потом углы, заглянула под кровать и снова по кругу. В комнате не было никого кроме кота, он смотрел на точку в пространстве, а шерсть на загривке стояла дыбом.
Гермиона перевела туда взгляд, все еще чувствуя покалывание чего-то по коже. Села рядом с Живоглотом и начала гладить по спине, продолжая крепко сжимать в руке палочку.
Целую неделю в Норе не происходило ничего странного.
Ни разу она не засомневалась в себе или своем окружении.
Теперь же, после сегодняшнего возвращения в Хогвартс, она пялилась на стену так, словно ждала, когда та оживет. Но Живоглот тоже это чувствовал, не только она. И это означало лишь одно – там что-то есть. Какой-то магический след или… или что-то, что не является лишь ее воображением.
Она двинулась, чтобы открыть чемодан у изножья кровати и достать взятые из библиотеки книги. Подхватила кусок пергамента с чернильным набором и открыла первую книгу, краем глаза продолжая поглядывать на стену.
***
Один взгляд на изношенную и измятую форму Гермионы Грейнджер заставлял посетителей библиотеки сомневаться, что экзамены по Ж.А.Б.А. состоялись семь месяцев назад. Она забиралась в самый дальний от дверей угол, усаживалась за стол, заставленный высокими стопками книг по чарам, магическим тварям, заклинаниям, призракам и зельям.
Чтобы увидеть Гермиону из-за всего этого нагромождения, нужно было подойти к краю стола; ее левая рука лежала на небольшой стопке из запрещенной секции, перед ней были две раскрытые книги, сама она писала в свитке, состоящем из двадцати одного листа пергамента.
Волосы Гермионы напоминали о ее первых годах в школе – растрепанные и завивающиеся из-за жара кипящих мыслей, плавящих мозг, и того, что она слишком часто их дергала и теребила. На лбу проступал пот, и она чувствовала, как он собирался тонким слоем сзади на шее, но под рубашкой у нее ничего не было надето, так что она не могла ее снять. Просматривая вторую книгу, она, не глядя, потянулась, чтобы перевернуть страницу, пока правой рукой записывала основные моменты параграфа, который только что прочитала.
Понедельник был спокойным, насколько только может ожидать от понедельника тот, кто в любой момент ждет, как на него что-то наскочит. К полудню вторника она почти согласилась на не подкрепленное фактами объяснение, убедив себя в том, что это были некие временные чары, но когда двери в классе по древним рунам начали ходить волнами, ей пришлось передумать. Вчера она потратила двадцать минут, пытаясь поймать стаю крыс у себя в комнате, пока Живоглот шипел из угла. Когда же ее кот смело бросился в их гнездо, крысы растаяли в воздухе, из которого и появились.
Направляясь в Большой зал, Гермиона увидела, что из стены торчит бледная рука. Камни вокруг нее стали мокрыми, и она услышала журчание воды за спиной, а потом появились жуки. Она бросила взгляд на черное овальное пятно под кожей руки, ползущее от локтя к запястью, а после попытавшееся зарыться в плоть, и убежала. Тремя минутами позже она очутилась в библиотеке и с тех пор не оглядывалась.
Всему этому должно быть какое-то объяснение. Видимо, кто-то ее как-то околдовал или подлил что-то в напиток. Если и на Живоглота это подействовало, значит, это либо чай, либо стакан воды… то, что он мог попить, пока она спала. Значит, гриффиндорцы или… Гермиона тяжело вздохнула, захлопнула книгу и взяла другую, о зельях. Она повернулась к чистому листу пергамента и написала несколько имен студентов из Гриффиндора, которые ходили на углубленные зелья, пытаясь понять, кого из них Слагхорн любил настолько, чтобы дать доступ к ингредиентам, пусть и ненамеренно.
Возможных вариантов было слишком много, и Гермиона совершенно не понимала, как сократить их количество. Годы в Хогвартсе научили ее многому, в том числе и тому, что враги умеют прятаться.
Ей нужно больше информации.
***
Важной особенностью инстинктов было то, что они никогда не оставляли достаточно времени на раздумья, заставляли сразу действовать. В случае Гермионы это почти всегда приводило к положительному и спасающему жизнь результату.
Но в этот раз у Гермионы было время подумать; она понимала, что по логике вещей находящееся перед глазами там быть не могло. Вместо этого какая-то примитивная часть ее сознания видела, обрабатывала и подавала сигналы за миллисекунды, когда у остальной части мозга не было даже шанса нагнать первую.
Она переписывала информацию Слагхорна с доски и делала пометки в колонках о том, на каких студентов он больше всего обращает внимание. Думая о том, что можно поспрашивать о последних наказаниях, во время которых студенты оставались в классе одни, она снова подняла глаза на доску. И вместо нее увидела бледное лицо с набухшими венами и красными глазами. Волдеморт наклонил голову так, что его рот стал виден только тогда, когда он изогнул его в подобие улыбки.
Казалось, весь воздух исчез из комнаты, высасывая кислород сквозь поры на коже. Тело целиком охватила покалывающая слабость, все погрузилось в тишину. Не думая, Гермиона отпрянула назад, пытаясь одновременно встать, и выхватила палочку из кармана мантии. Сделала несколько движений в попытке подняться, поэтому из-за падающего стула потеряла равновесие и шлепнулась вместе с ним на пол.
Тишину нарушил постепенно угасающий гогот, который принадлежал Беллатрисе – Гермиона знала, потому что могла поклясться: этот адский звук преследовал ее во снах с того самого дня. В секунду Гермиона вскочила на ноги, дыхание сбилось, а сердце бешено стучало, но по другой конец палочки находился только Слагхорн.
Его зрачки расширились, когда он медленно поднял руки вверх, оставляя правую недалеко от бедра, где, как она знала, располагалась его палочка. Она быстро опустила свою и выдохнула, почувствовав, как тело начало трясти из-за выброса адреналина. Господи.
– Мисс Грейнджер…
– Простите, профессор. Я… Я, э, на мгновение заснула. Всю ночь учила. Мне очень жаль.
Он долго на нее смотрел, сложив руки на животе, одной из них похлопывая по мягкой округлости.
– Задержитесь после занятий. – Она кивнула; Слагхорн смотрел на нее, пока она не села, а потом снова вернулся к доске.
Гермиона тяжело сглотнула, спрятала палочку обратно в мантию и попыталась привести дыхание в норму. Вокруг началось перешептывание, но она, не отрываясь, смотрела на доску, ее голова слишком кружилась, чтобы разобрать, что они говорят.
***
Гермиона перекатывала в руках пузырек с Зельем сна без сновидений, снова коря себя за то, что попалась на глаза Слагхорну. Она не сомневалась, что он и раньше обращал на нее внимание, но после произошедшего в классе он примется наблюдать более пристально. Они все… он точно расскажет остальным профессорам о случившемся, как только представится случай.
По крайней мере, их короткий разговор окончательно убедил ее, что не стоит доводить это до Макгонагалл. Последнее, что ей было нужно, – еще один разговор о травме, войне и наличии в школе реабилитационных классов. Если она с кем-то поделится тем, что видит и слышит разное, но все в порядке, потому что и кот не отстает от нее, то попадет в Мунго быстрее, чем придумает, как защититься.
Словно весь мир так и ждет, когда все они потеряют рассудок. Может, у Гермионы пока и не было информации и она не знала, что происходит, но она уверена, что не сумасшедшая. Да, война ее травмировала, иногда она все еще просыпалась посреди ночи, все еще скорбела по ушедшим.
Но если бы такое могло свести с ума, это произошло бы гораздо раньше.
Никто не поверит, пока у нее не будет больше доказательств. Все, что ей нужно…
Гермиона удивленно взвизгнула, когда ее схватили за руку и дернули вправо. Она потянулась другой рукой к палочке, дверь за спиной захлопнулась, и Гермиону прижали к твердому дереву в ту же секунду, как она скользнула пальцами по лозе.
На мгновение она застыла, разглядывая светлые волосы в темноте, высокое широкоплечее тело и распахнутые серые глаза. Она вытащила палочку, но Малфой даже не попытался сделать то же самое, его руки были пусты.
– Что…
– Грейнджер, что ты сделала?
Она смотрела на него удивленно, то поднимая, то опуская палочку.
– Прос…
– Экспериментируешь? Что-то пошло не так или ты сделала это нарочно? – он говорил жестким низким голосом, лицо исказила ярость.
Она продолжала держать палочку рядом с собой, но кончик был направлен на него. Она все равно ему не доверяла, тем более что каждый в злобе способен на большее, чем можно ожидать от школьника.
Зрение привыкло к мраку, и она смогла разглядеть темные круги у него под глазами. Несколько прядей выбивались из обычно причесанной шевелюры, галстук ослаблен, а мантия отсутствовала. В его взгляде было что-то похожее на отчаяние, что показалось Гермионе куда более опасным, чем страх. Она знала: злость Малфоя приводила к мелким пакостям, но вот отчаяние…
– Что ты сделала? – спросил он сквозь зубы.
Гермиона отбросила в сторону удивление оттого, что на нее набросился неадекватно выглядящий Малфой, и вытянулась во весь свой – крайне невпечатляющий и невнушительный – рост.
– Малфой, понятия не имею, о чем ты говоришь, но если…
– Чушь собачья, – огрызнулся он, поднимая руку к голове. Он выглядел так, словно собирался схватиться за волосы, но передумал, вместо этого сжал пальцы в кулак.
– Ты выглядишь, словно тебе нужна помощь. Думаю, стоит связаться с надзирающим аврором, – она боком выбралась из пространства между ним и дверью, его зубы клацнули, когда он закрыл рот, одернув себя от того, чтобы сказать то, что собирался, – и поговорить с ними об этом. Уверена, впутывать меня…
– А ты была бы рада этому, да? – Он сделал шаг ближе, и Гермиона едва сдержалась, чтобы не отступить назад. – Что бы ты ни сделала, в этом все дело. – Он вздернул подбородок и изогнул левую бровь, поглядывая на нее сверху вниз. – Ты пытаешься меня подставить.
Она нахмурилась, сморщила нос и медленно покачала головой.
– Что? Я не пытаюсь тебя подставить. Ты сам себя подставляешь, когда затаскиваешь меня сюда, ведешь себя как душевнобольной и обвиняешь в том, что даже не можешь объясни…
