Текст книги "Искатели (ЛП)"
Автор книги: everythursday
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
– Гарри никогда не приказывал нам что-то делать, не унижал нас и не заставлял слушать свое хвастовство. Может, ему не всегда нравилось наше мнение, но он прислушивался к нему, и мы были равны. На войне мы были с Гарри, мы сами решили следовать за ним, и оставались с ним, потому что он наш друг.
Малфой опустил бутылку, и она услышала, как он сглотнул, но когда он ответил, его голос все равно был сухим:
– Очень трогательно.
– Если бы мне было, чем в тебя бросить, оно бы прилетело сейчас тебе в голову.
Малфой перевел взгляд на нее и вскинул брови.
– В голову? Ты себя переоцениваешь. Может быть, только если бы целилась в камин.
– У меня отменный прицел. До этого я промахивалась специально. Ты похож на того, у кого легко появляются синяки.
– И ты боялась поставить мне синяк?
– …Да. Давай вернемся к моему наблюдению…
– Мне уже хватило твоих наблюдений.
– Я правда думаю, что ты верен своим друзьям. Я просто считаю, что ты не понимал, какой должна быть дружба, пока не начал в ней нуждаться. Пока они не начали в ней нуждаться. А потом ты узнал, что некоторые ваши приоритеты совпадают – они так же хотели влияния, силы и следовали за тобой, чтобы это получить. И когда ты больше не мог этого предложить, они…
– Я не хо…
– Но тебя все равно продолжало это заботить. Ты верен тем, кто, как ты считаешь, верен тебе. И ты склонен оставаться с ними даже в плохие времена. Даже если кажется, что сами они не останутся. Даже когда они весят в три раза больше тебя, а комната вокруг полыхает в огне…
– Грейнджер, я не говорю тебе, что…
– Я просто думаю, что все поменялось. Вот, что я пытаюсь сказать. Я думаю, что ты больше не ищешь людей с властью, или влиянием, или тех, кто бы дал тебе возможность почувствовать, что все это у тебя есть. Я думаю, что тебе нужны верные друзья. А учитывая, что я определенно хороший друг, думаю, тебя это пугает.
– …Пугает?
– Потому что ты не знаешь, как заиметь настоящего друга, Малфой, – она наклонила голову. – Но вот, что я тебе скажу… это просто происходит. И ты ничего не можешь с этим поделать.
Он прошелся языком по зубам, а потом уперся им в щеку. Его глаза были затуманены то ли весельем, то ли сильной усталостью.
– Ты пытаешься мне сказать, что считаешь нас друзьями?
Его брови съехали вниз и слились в одну линию, когда Гермиона на коленях поползла к его кровати, засунула под нее руку и двинула ею вверх. Она нащупала книги, которые он хранил между матрасом и рейками основания и вытащила первую, которая казалась большой.
– Конечно нет, Малфой.
Она оперлась на матрас, чтобы подняться, после чего плюхнулась на кровать, заставив тем самым Малфоя вытянуться в струну от напряжения. Она скинула туфли и подняла ноги на кровать, стараясь как можно ближе находиться к краю.
– Что ты делаешь?
Она молча прислонилась к спинке кровати и посмотрела на огонь. Потом пожала плечами и перевела на него свой взгляд.
– Я тоже плохо сплю.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, пока ей снова не захотелось вернуться на неудобный пол.
– Хочешь, положу несколько подушек, чтобы ты чувствовал себя в безопасности? Боишься, что я притронусь к твоим особым местам, или подышу на тебя, или распространю…
– Особым местам? – он широко улыбнулся; его улыбка оказалась настолько внезапной, что сразила ее одним своим видом, заставив зациклиться на форме его зубов, линии рта, прищуре глаз. – Что ты подразумеваешь под моими особыми местами, Грейнджер?
– Твое… – она взмахнула рукой, а он опустил подбородок к груди и поднял брови. – Твое сердце или… душа.
– Моя душа.
– Твоя душа.
– И я боюсь, что ты притронешься к моей душе.
– Да, моими проникновенными речами.
– Да счас.
– Которые очень глубоки и прони…
– …кновенны, ага.
– Да. И они могут тебя… тронуть. Своей глубиной. Которая тронет особенное место твоей души.
– Ты сейчас пытаешься потрогать мои особые места?
Ее глаза расширились, а он рассмеялся, свободно и громко.
– Ай, заткнись.
***
Гермиона проснулась, вдруг почувствовав, как ее окутало невероятное тепло. Она распахнула глаза, а потом увидела изгиб подбородка Малфоя и почувствовала движение его тела рядом. Она не понимала, что происходит, пока его руки не спустились с ее спины на бедра, она дернулась и слетела на пол, упав на локти и спину. Камень начал со скрежетом отъезжать, и Гермиона почти рванула к защитному кругу, но потом увидела широко распахнутые глаза Малфоя над краем кровати.
Гермиона так сильно вдохнула, что почти подавилась, и скользнула боком под кровать. Камень остановился, из чего она поняла, что проход должен быть открыт. Он открывался автоматически перед каждым, кто уже был в этой комнате, так что если это не был друг, который пришел его навестить, после того, как охранные чары были опущены, значит пришел аврор с проверкой.
Часть ее тела еще торчала из-под кровати, но она боялась, что без скрежета камня ее движения будут слышны. Ей бы хотелось, чтобы Малфой сменил положение и навис над ней, тогда бы она оказалась полностью скрыта.
– Люмос, – произнес отчетливо голос, даже не заботясь о том, чтобы перейти на шепот.
Раздался тихий скрип, когда аврор прошелся по комнате и пнул что-то, похожее на одежду. Гермиона закрыла глаза и постаралась дышать ровно и тихо, но сразу же распахнула их, когда услышала, как что-то задребезжало. Она поняла, что это была ручка в уборную, и если…
– Эй!
– Ох, обливиэйт! – прокричал Джастин.
Гермиона ахнула, а кровать сильно затряслась над ней.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
– Не знаю, я просто среагировал!
– О боже! Джастин! – Гермиона вылезла из-под кровати, только в последний момент заметив Малфоя, который почти наступил ей на живот.
Она с трудом поднялась на ноги и посмотрела на аврора, который тупо уставился на дверь.
Падма стояла в дверном проеме с отвисшей челюстью, глядя то на аврора, то на Джастина.
– Я просто, был удивлен, и бам, я не знаю!
– Он очнется через секунду, что…
– Ты меня сейчас так подставил, Финч-Флетчли!
– Прости!
– Уходите, – закричала Гермиона. – Хватайте вещи и уходите, ну же!
Она схватила бутылку алкоголя, которую Малфой оставил на полу возле прикроватной тумбочки и сунула ее в руку Джастину, и тот сразу же к ней приложился. Падма в этот момент выскочила из туалета со своей сумкой и двумя мантиями.
– Джастин, нет, уходи! Быстрее! – Гермиона обежала Малфоя и схватила свою мантию на полу. Она ткнула пальцем в Малфоя. – А ты ложись, сейчас же.
– Я не…
Резкими движениями она натянула мантию и выбежала за дверь.
– Сейчас! Люмос.
Малфой крепко сжал зубы и выразительно на нее посмотрел, а потом медленно вернулся в кровать.
Гермиона пригладила волосы и перевела дыхание. Джастин и Падма скрылись в тишине. Она снова вошла в комнату и осветила спину аврора. Если охранные чары были подняты, то аврор узнает, что здесь выпустили больше одного заклинания. Но Рон сказал, что они не определяют, какие именно, поэтому она надеялась, что аврор решит, что заклинание было ее.
Малфой продолжал не сводить с нее глаз, но закрыл их, когда аврор начал двигаться. Аврор поднял руку потер глаза и покачал головой, а Гермиона ближе прижала к себе книгу, которую держала. Ей казалось, что они с Малфоем обсуждали историю всего пять минут назад, но сон лишил ее ощущения времени.
Аврор, наконец, заметил странный свет у себя под ногами и повернулся, держа палочку наполовину поднятой. Он разглядывал ее несколько мгновений, а потом его лицо расслабилось.
Гермиона сделала вид, что разглядывает мантию аврора.
– Я увидела открытую дверь и двигающуюся фигуру, – объяснила она. – Думала, что студент в опасности.
– Нет никакой опасности. Что вы делаете вне своей спальни так поздно?
– Я проголодалась. Вышла на кухню.
– Ужасно, что домашние эльфы не приходят по вызову, не так ли?
Было что-то странное в том, как он смотрел на нее. Это напомнило ей Люпина во время войны.
Гермиона нахмурилась.
– Мы и сами прекрасно можем дойти до кухни.
Аврор кивнул, и она поняла, что он проверял ее.
– Поттер рассказал нам о ваших планах освободить домашних эльфов.
– Когда-нибудь.
Он кивнул.
– Продолжайте свой путь, мисс Грейнджер. Здесь все в порядке.
Гермиона кивнула в ответ и, потушив палочку, попятилась на выход. Она посмотрела на Малфоя, на лице которого было такое же любопытное выражение, как и на лице аврора.
– Спокойной ночи.
***
– Джастин, в тридцатый раз повторяю, они не придут за тобой.
– Я стер память аврору. Они и за меньшее могут отправить меня в Азкабан!
– Они не узнают! Просто забудь и перестань вести себя странно.
– Значит, мы можем вернуться к защитным чарам, которые могут спасти нам жизнь, вместо того, чтобы говорить о том, о чем нам не стоит беспокоиться, – оставалась непреклонна Падма, выдвинув вперед книгу.
– А тебе стоит об этом беспокоиться! Вы все виновны в произошедшем, в удерживании информации и… нескольких других вещах. Я уверен! Просто…
– Они не узнают! – сказала Гермиона так яростно, как только могла, не пробившись при этом через заглушающие заклинание. – Он не понимал, когда очнулся, и даже если бы охранные чары были подняты, авроры не могут отслеживать природу заклинания. Нам ничего не грозит.
– Однако, если ты продолжишь орать об этом и ходить с накинутым на лицо капюшоном, кто-то может что-то заподозрить, – Малфой вытянул пергамент с записями из-под руки Гермионы. – Не распространяйся об этом, Финч-Флетчли, и прекрати искать зрительного контакта аврора.
– И заставлять его что-то подозревать, – пробормотала Гермиона.
– Он легилимент.
– Аврор?
– Нет, Грейнджер, Джастину удалось совершить подвиг, на который не способны самые могущественные волшебники.
– Ого, – сказал Джастин, – по имени.
– Что? – спросила Падма. – И с чего бы это самые могущественные волшебники? Если ты вдруг упустил эту часть истории в мире вокруг тебя, волшебницы также невероятно сильны.
– Он назвал меня по имени. Но, Драко, чтобы ты знал, ты все еще мне не нравишься.
Малфой посмотрел на Джастина с открытой враждебностью, но, как минимум, они оба замолчали.
– Эти руны, – сказала Гермиона, забирая у Малфоя пергамент, – основа любого защитного от магии заклинания. По крайней мере, такой вывод следует из того, что мы нашли двумя ночами ранее.
Падма обвела пальцем две руны.
– Если бы вокруг нас не было много магии, этих двух вместе хватило бы для того, чтобы разрушить темную магию. Может быть, при помощи правильного заклинания, которое бы правильно их активировало.
– Поскольку именно их использовали основатели, возможно, они могут даже заставить исчезнуть видения. Хотя бы при небольшой концентрации темной магии и немногочисленных видениях, – Гермиона посмотрела на Падму, которая кивнула в ответ.
Джастин прикусил кончик языка и втянул воздух.
– Думаю, чем ближе мы подбираемся к артефакту, тем сильнее магия – и тем больше видений будет вокруг.
– То есть нам нужно сильное заклинание, – сказала Падма. – Оно не поможет их убрать, не так близко к артефакту, но оно сможет послужить нам временным щитом. Вот эти, как я думаю, смогут нам помочь.
– Здесь есть еще несколько общих, – сказал Малфой. – Они того же образа действия, что и те, что мы использовали для кругов, но есть вероятность, что они не сильно помогут с артефактом.
– Эту руну мы тоже можем использовать. Ее использовали основатели, она может укрепить защиту. – Джастин проскрипел сухим пером по руне. – Мы все еще не знаем, как поместить кровавые руны на палочке.
Малфой помахал пальцами перед ними, на его лице отразилось раздражение, когда они непонимающе на него посмотрели.
– Пальцы. Мы сможем вырезать руны на подушечках наших пальцев или любом другом месте, которое соприкасается с палочкой. Руны, скрепленные кровью.
– Мы живые существа. Они заживут.
– Сами по себе. Но они будут открыты достаточно долго для того, чтобы мы добрались до артефакта и прочитали основное заклинание.
– Нам придется сначала попрактиковаться, – сказала Гермиона. – Мы можем использовать иглу.
Джастин скривился.
– С вами всегда так весело.
***
Малфой всегда остро реагировал на отражение боли на лицах людей. Гермиона гадала, стал он таким после войны, момента, который видел Гарри или из-за того, что вынужден был пытать людей. Последнее утверждали отчеты. Она помнила его замешательство при необходимости выпустить заклинание в нее или Джастина в те времена, когда они ему еще не доверяли. Может быть тогда он снова и снова прокручивал воспоминания в голове.
Гермиона постаралась выглядеть непринужденной, когда Малфой прижал острый кончик ножа к ее пальцу, но тот все равно на нее не смотрел. Он был сосредоточен на том, как повернуть нож так, чтобы получился идеальный изгиб у основной линии.
Он большим и безымянным пальцами сжимал ее верхнюю фалангу, из-за чего она сильно хотела хрустнуть суставом – за эту привычку ее мать била отца по рукам.
– Твой маленький палец до абсурдности мал, – прохрипел он.
– Именно поэтому мизинцы еще называют маленькими. Ты чего хочешь… чтобы я извинилась?
Он поднял глаза, среагировав на то, как странно прервалось ее дыхание, но она удержала нейтральное выражение на лице. Кончик воткнулся чуть глубже, чем было нужно, но она не могла жаловаться. Прижимая нож к ее коже, он был максимально осторожным. Возможно, даже осторожней нее, когда она проделывала то же самое с ним. Хотя она очень старалась сделать так, чтобы было как можно менее больно. У нее с ее маленькими руками и его большими пальцами было преимущество, так что сейчас она ждала от него большего количества ошибок.
Малфой промокнул ее палец краем тканевой салфетки, затем прижал указательный палец к ее второму суставу и провел подушечкой большого пальца по его другой стороне. Он остановился над ногтем, а потом чуть отвел палец в сторону, чтобы получше рассмотреть маленькую руну. Он продолжал обхватывать ладонью ее руку, и она удивилась, почему он не отстранился, прежде чем подумала, что придает этому слишком много значения.
На кончике носа и между бровями у него появлялись маленькие морщинки, когда он что-то изучал. Ее пальцы дернулись от желания откинуть его челку, но она бы не посмела.
– Хорошо? – пробормотал он.
– Хм? – отозвалась она. Он посмотрел на нее, большим пальцем поглаживая ее мизинец. – Ох.
– Последняя линия, – произнес Джастин из-за спины Малфоя.
– Да, Джастин, так что можешь расслабиться и перестать сжимать ногу рукой. Ты ведешь себя так, будто я тебе отрезаю пальцы.
– Нет, ты просто в них врезаешься.
– Грейнджер?
– Да, хорошо. У них все в порядке.
Он отпустил ее руку и протянул ей салфетку, чтобы она могла вытереть кровь с кожи. Пробормотав спасибо и взяв ее, Гермиона увидела, как морщинки на его лбу разгладились.
– Вы все уверены, что нам не нужно накладывать на них никакого заклинания?
– Если мы сейчас что-то наложим, руны можно будет использовать только на это одно заклинание, которое должно быть направлено именно на нас. А так мы можем использовать разные руны и их комбинации для всех заклинаний, на которые мы согласились ранее.
Джастин потряс рукой, когда от него отстранилась Падма.
– Точно, блокирующее заклинание, отгоняющее и… еще одно блокирующее. Ну, я уверен, что шанс это проверить не заставит себя ждать.
Гермиона встала и потянулась.
– Встретимся завтра, чтобы обсудить, как подействовали заклинания, и поработаем над основным для стен, хорошо?
– Завтра у меня патрулирование, – сказала Падма и посмотрела на Малфоя. – Гермиона, может, мы с тобой сможем встретиться позже, и ты введешь меня в курс дела? Как насчет около полуночи?
– Без проблем. Буду ждать тебя рядом с Полной дамой. – Гермиона провела пальцем от Джастина к Малфою. – Тогда втроем, в библиотеке, в восемь?
Малфой кивнул, отдал ей нож и начал собираться. Джастин повесил сумку на плечо, сверху закинул мантию.
– Как мы скроем от всех руны? Мы не можем носить перчатки.
– Постарайся не размахивать руками перед людьми, – ответил ему Малфой.
– Просто не поднимай пальцы. Если кто-то увидит, скажи… – Гермиона перекинула ремешок от сумки через голову, а саму сумку взяла под руку. – Ну, не знаю. Скажи, что нарисовал ее красной ручкой, чтобы не забыть на древних рунах.
– Скажи, что списывал, – сказал Малфой. – Всех больше заинтересует драма происходящего, чем то, почему руны у тебя на пальцах.
– Ладушки. Мы пойдем вместе? – Джастин кивнул в сторону коридоров, когда они вышли из комнаты.
– Куда заманчивей пойти долгим путем.
Несмотря на свои слова, Малфой пошел по короткому, а Гермиона и Падма обменялись ухмылками, когда Джастин начал болтать.
***
– Что это такое?
– Я уже видела их однажды, – сказала Гермиона. – Несколько месяцев назад. Они чуть более решительные, чем были пауки. Когда я применила к ним защитное заклинание, они разбежались.
– Не похоже, что защитное поле до них дотянется. Щит, видимо, находится прямо перед палочкой, – Падма попятилась, когда к ним приблизился злобный кролик. – Попробуй блокирующее заклинание.
Желто-голубой поток растаял в воздухе, так и не достигнув цели, но животное вдруг отлетело назад. Казалось, что его подхватил сильный ветер, но вместо того, чтобы кувыркаться в воздухе, видение медленно поплыло. Оно замерцало, а затем исчезло.
– Мне это больше нравится, – сказала Падма.
– Это блокирующее заклинание лучше, так как у него больший диапазон, но я не думаю, что оно заставит отступить магию, когда та будет в своей полной силе.
– Я…
– Вам не позволено практиковать магию в коридорах.
Оглянувшись через плечо, Гермиона посмотрела вниз и увидела молодого старосту с сердитым выражением на лице. По прилегающему коридору проходила разрозненная линейка студентов, но большинство из них были слишком уставшими или занятыми, чтобы их заметить. Все они были младшекурсниками, так что если кто-то и слышал заклинания, то подумал бы, что они с углубленного курса.
– Мы обе совершеннолетние, а коридор пустой, – сказала Падма. – Ты что, никогда не видел профессоров, которые колдуют вне кабинетов?
Парень замешкался, его рот открылся, а зубы засияли почти так же, как и значок старосты.
– Вы студенты.
– На особых условиях, уверяю тебя. Иди на завтрак, Роберт. Мы заняты, – Падма не сводила с него суровый взгляд, пока он, наконец, не повернулся и не ушел.
– Как думаешь, он пойдет уточнять у профессора, правда это или нет?
– Возможно. Но я не знаю, скажет ли он, что это были мы. Ты бы сказала? В смысле, будь ты младше.
Убрав палочку, Гермиона вышла с Падмой из коридора.
– Скорее всего, я бы сказала, что застала за этим занятием старшекурсников. Если бы меня спросили, кто конкретно, то да. Только если бы это были не…
– Гарри, Рон или любой другой друг?
– Я предпочитала отчитывать их сама.
Падма засмеялась, расчищая для них место в потоке студентов на лестнице.
– Ты верный друг. Даже когда они делают что-то, с чем ты не согласна. До тех пор, пока можешь найти достаточно хорошего, что перевесит плохое… или же оправдания плохому… ты будешь с ними.
– В дружбе куда больше верности и взвешивания плюсов и минусов. Я, например, не могу составить список того, почему дружу с Гарри. Минус – идти на войну. Плюс – такой же.
– Плюс?
– Конечно. Кто знает, что могло бы случиться, не сделай мы втроем то, что сделали. И я бы не была там, в тех моментах, не люби я Гарри. Мы также смогли понять, насколько готовы умереть друг за друга. Что и минус… и плюс, – Гермиона взглянула на Падму, пока они ждали, как одна лестница подъедет к другой. – И говоря про любовь, я имею в виду дружбу, а не то, что пишут газеты…
– Нет, я знаю. Я просто подумала о том, как ты стараешься во всем найти хорошее. И во всех.
– Потому что хорошее есть у большинства. Если ты не хочешь найти и увидеть это, как сам человек может в это поверить, если никто другой не верит?
Падма задумчиво хмыкнула, и они двинулись по последнему пролету.
– Думаешь, – она понизила голос и произнесла: – Малфой, – и снова повысила. – был бы другим человеком и совершал бы другие поступки, будь и у него так же?
Гермиона посмотрела на головы студентов, которые входили в замок и поворачивали в Большой зал.
– Я… не знаю. Я думаю… Малфой считал добрым то, что видел таковым его отец. И это заставило его делать то, что он делал. Если бы кто-то показал ему другое добро, а не то, которое помешало ему… стать кем-то хорошим…
– Думаешь, было бы по-другому?
– Думаю, что Дамблдор все равно бы упал. Малфой даже мог бы быть частью этого, пытаясь спасти родителей. Но после… я не знаю. Возможно, он бы ушел. Может быть, ему бы хватило смелости.
– Это странно, – сказала Падма, когда они вошли в Большой зал. – Верность, случайные встречи, незначительный выбор, и то, как все складывается в мире.
Гермиона посмотрела на стол Слизерина, машинально выхватывая светлую макушку. Малфой сидел один в конце стола, он сжимал в руке кубок и смотрел на тарелку.
– Все так.
***
Гермиона постучала палочкой по уголку, пробормотала приклеивающее заклинание, а затем отступила, чтобы полюбоваться развернутым пергаментом.
– Я буду подзывать каждого из вас, чтобы вы нарисовали руну, а потом…
– Ты что? – Джастин рассмеялся.
– Чтобы удостовериться, что все мы знаем…
– Грейнджер, я понимаю, у тебя фетиш на…
– Фетиш? Я просто…
– …а увидев пергамент и парты ты, наверное…
– Ты уверен, Малфой, что это не твоя фантазия? – спросила Падма. Малфой замолчал и повернулся к ней. С Гермиониного угла не было видно взгляда, которым он ее наградил, но похоже на Падму он не подействовал. – Потому что ты просто не можешь не трепаться на эту тему.
– Гермиона, может, каждый из нас сделает это самостоятельно? – спросил Джастин.
– Я хочу быть уверена, что все мы готовы на случай, если придется рисовать их быстро, не сомневаясь, не ошибаясь и не советуясь с другими на тему, правильно ли мы нарисовали.
– Или мы можем подойти все вместе и каждый займет свой участок, – предложила Падма.
– Это менее… унизительно.
– Унизительно? Подходить один за другим, не имея возможности выбрать только тот символ, что знаешь…
– Пока ты властвуешь над ними, говоришь, что правильно или неправильно, при этом думая, что они выбрали ту, что им знакома… прилагать усилия, чтобы казаться умнее них.
Гермиона сжала губы, посмотрела на Малфоя, а потом потянулась, чтобы открыть чернильницу.
– Хорошо. У каждого свой участок. Но принесите с собой перья.
– Да, профессор, – сказал Джастин и широко улыбнулся.
Малфой ухмыльнулся и только хотел заговорить, но ее свирепый взгляд хоть и не испепелил его, зато заставил передумать. Но ухмылка на лице осталась.
Они выбрали первые участки и, переговариваясь друг с другом, решили, кто где начнет и закончит. Работали быстро, вырисовывая руны на пергаменте. Они все еще двигались медленней, чем было необходимо, но для начала и так было неплохо.
– Что это за линия? Ее нет в руне.
– Эти должны быть длиннее.
– Эта загибается внутрь, а не наружу.
– Это четыре или три?
– Ты забыл крючок внизу. Он острый как… вот так.
Гермиона не хотела выглядеть надменной, но Джастину удалось вытравить из нее это желание:
– Круг над правой горизонтальной линией должен быть больше.
– Что? Нет. Я нарисовала руну меньше, и круг пропорционально ей.
Джастин покачал головой.
– Нет, смотри… – он отошел, чтобы взять книгу со стола, за которым сидел, и нашел отмеченную закладкой страницу. – Видишь, круг заканчивается в середине линии, неважно, большая руна или маленькая.
– Ох, – Гермиона откашлялась. – Точно. Спасибо, Джастин.
– Думаю, нам все же нужно попрактиковаться, – сказал Джастин.
– Да, Грейнджер… ты была права.
Гермиона задела Малфоя бедром, когда вернулась к пергаменту, толкнув его чуть сильнее, чем нужно. Он выглядел слегка удивленным, и ей с трудом удалось сдержать улыбку. Она обвела палочкой полукруг, стирая тем самым руну.
– Учитывая все, что мы нашли в комнате и по тому, где отсутствовали куски стены, похоже, это все руны, которые нам необходимо знать. Больше никаких других мест мы не нашли.
– Нужно найти заклинания, которые активируют каждую руну и не помешают заклинаниям, которые мы, возможно, захотим использовать на любой другой руне.
– А еще следует понять порядок, – сказал Джастин, – при котором все заклинания будут работать не только по отдельности, но и как единое целое.
Гермиона посмотрела на пергамент и на порядок и положение рун.
– Есть предположения?
***
– Я не думаю, что мы забыли о том, что такое честь. Мне просто кажется, что сейчас больше людей, не знакомых с этим понятием.
Гермиона продолжила, когда Малфой поднял бровь:
– Давным-давно тоже были люди без чести. Они дожидались, пока их враг уснет или же заходили из-за спины. Но это все равно было рискованно, так что не все трусы были готовы пойти на это.
– И ты веришь, что риск стал меньше?
– Да! Волшебники и магглы постоянно таскали с собой мечи и боевые топоры, и когда они дрались, то делали это своими руками, лицом к лицу и в сантиметрах друг от друга. А потом придумали палочки, которые могли направлять магию…
– Битвы можно было вести с дальней дистанции, но это было трудно.
– Да, а теперь? Старые законы чести едва ли применимы… и уж точно не к большинству людей. Например, дуэли. Выходили один на один, назначали время, следили, чтобы у каждого была своя палочка. А сейчас что? Заклинание в спину, из укрытия, с расстояния по ничего не ожидающему человеку. Правильные дуэли редко выходят за пределы аудиторий.
– Это не вопрос трусости, это вопрос выживания…
– Потому что они боятся, что проиграют, если сделают это с честью!
– Сила – величайший мотиватор. Есть те, которые убивают, потому что… – Малфой потер висок. – психи, но почти все битвы, дуэли и убийства происходят для того, чтобы человек получил больше, чем было у него до этого. Землю, дом, страну, женщину, уважение, закон, мир, правительство, веру, религию, свободу. Даже месть – это подтверждение власти. И если ты готов сражаться за то, чего хочешь, неважно как, разве это само по себе не достойно уважения?
– Нет, – она посмотрела на него и покачала головой. – Нет. Если нападают на беззащитного и невинного человека, отбирают у него деньги, а потом убивают, как вообще это можно уважать?
– Я не говорю о способах. Я о самом решении получить то, что ты хочешь.
– Способы так же важны! Хорошо, готовность сражаться… назовем это благородным. Но если нападают со спины, или когда человек беззащитен, это полностью стирает все благородство. Ты ничего не получаешь честно, ты…
– Грейнджер, в мире многое нечестно.
– Так и неблагородно…
– То есть благородство – это честная борьба?
– Да!
– Кто-то должен побеждать. Честной борьбы может и не быть. Кто-то окажется менее осведомленным, более слабым или медленным. То, что у каждого есть палочки, не делает сражение честным. Если следовать этой мысли, честь вообще никогда не существовала.
– Да, но дать человеку возможность защитить себя теми же средствами благородно. Ты даешь им шанс тебя победить, а не просто умереть, потому что у них не было палочки, пистолета, меча или чего-то еще.
– И умереть от того, что у них не было знания или силы…
– В благородстве должна быть и доля смелости! Ты не можешь сражаться, зная, что победишь. Не сомневаясь, потому что преимущество на твоей стороне…
– А разве не так происходит на всех войнах? – спросил он.
– …страх, и то же самое, что, вероятно, привело тебя туда. Страх – самый сильный мотиватор. Люди пойдут на что угодно, если им страшно. Вот как одни используют силу против других. Даже те люди, которые боятся, что инопланетяне вторгнутся в их умы, носят шапочки из фольги…
Брови Малфоя соединились в одну линию, когда он наклонил голову.
– Шапочки из фольги?
– Да, они… из серебристой фольги. Ею обматывают голову, чтобы… инопланетные… сигналы не доходили до мозга. Ну, или что-то в этом роде. Но те, кто этого не боятся, так не делают. Страх порождает войны, порождает…
– Но почему люди боятся? – Малфой многозначительно на нее посмотрел. – Они боятся своей неспособности защититься от более сильного врага. Они боятся потерять власть, так что если они и сражаются, так только для того, чтобы эту власть приобрести. Это…
– Народ, я ни слова из этого не понимаю – а текст, прошу заметить, на латыни, – пока вы бубните, и бубните, и бубните, и бубните, – Джастин раздраженно посмотрел на них.
– Серьезно, я раньше училась в башне гриффиндора. Но из-за вас у меня начинает болеть голова, когда я пытаюсь сконцентрироваться в таком шуме.
– Хотя, я читал, что концентрация только вырастает, когда есть фоновый шум, – сказал Джастин.
Малфой взял одну книгу из стопки посреди стола и откинулся на спинку стула. Гермиона почувствовала, как что-то коснулось ее джинсов у щиколотки, и когда она слегка пошевелила ногой, то почувствовала, как кожаный мысок коснулся ее ботинка. Малфой, должно быть, вытянул ноги под столом и не обратил внимания на явное прикосновение своей ноги к ее. Никто из них не двинулся.
– Фоновый шум, а не вспышки разговора. И концентрация увеличивается, потому что тебе приходится сильнее напрягаться.
– Да, но я имел в виду, что ты концентрируешься лучше, когда…
– Тебе не стоило прерывать наш спор, чтобы начать свой собственный, – протянул Малфой.
– Раздражает, правда? – спросила Падма.
– Твое взвизгивание в конце каждого предложения? Да.
– Это никогда не закончится, – вздохнул Джастин. – В смысле разговоры, а не взвизгивание в твоем голосе. Не то, чтобы у тебя…
Гермиона выставила ноги еще дальше, скользнув голенью по голени Малфоя. Он посмотрел на нее из-за книги, но все равно не убрал ноги. Он был вероломным захватчиком личного пространства. За глаза она может называть его пришельцем, вторгшимся в ее личное пространство.
Все они могли бы в обществе Малфоя надевать шапочки из фольги, а он бы на них таращился и отпускал колкости по этому поводу. Но тогда он, наверное, не вторгся бы в ее личное пространство. Но ведь она и хотела отсутствия вторжения. Или нет?
Пожалуй, она откажется от шапочки из фольги. В конце концов, из-за нее волосы будут стоять дыбом.
========== Глава 14 ==========
Камень скользнул в сторону, и голова Малфоя дернулась вверх. В его выражении было гораздо больше удивления, чем он когда-либо позволял увидеть Грейнджер. Волосы были взъерошены, а рубашка расстегнута до середины груди.
У Гермионы возникло внезапное желание убежать от всего этого, но шаги, послышавшиеся из коридора, заставили ее зайти внутрь. Камень вернулся на место, а Малфой продолжал на нее смотреть.
Он скользнул взглядом по ее телу, а после, посмотрев на свою рубашку, совсем ее снял.
– Что ты тут делаешь?
Он посмотрел через плечо на часы – у него было еще почти двадцать минут.
