Текст книги "Дорога длиною в жизнь (СИ)"

Автор книги: Ёшкин Котэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Зандер слушал лекаря и недоумевал: а ведь действительно, того вина ему не хотелось, но и чтобы его выпил король, он тоже не желал, вот почему он просто выбил бокал из его рук.

«Что же получается? – улыбнулся шут своим мыслям. – Если прислушиваться к своим ощущениям, можно легко определить, кому из тех людей, которых он любит и которые с ним рядом, хотят нанести вред».

Зандер задумался: а интересно, он сможет почувствовать, что плохо Лемми или графу на расстоянии? Но нет, никаких отрицательных эмоций от них не поступало. Причем он ощутил, как наяву, что и тот, и другой мирно спят каждый в своей постели. А король? Его страхи он тоже прекрасно чувствовал, даже не находясь с ним в одной комнате.

========== Глава 40 ==========

Король не отпускал от себя Зандера ни на шаг. Он как будто не видел и не чувствовал, что тому тяжело находиться с ним рядом, особенно когда он обнимал и целовал Лемми, его мальчика. И Лемми вел себя так, словно ему нет никакого дела до чувств Зандера. Эти оба вели себя с ним, словно с пустым местом. Ему хотелось выть, кидаться на стены и посыпать голову пеплом. Никогда не думал Зандер, что любовь может приносить такие муки. Его любовь к Лемми всегда была такой чистой, светлой, возвышенной. А тут ему захотелось, когда он оставался с ним наедине, завалить его на кровать, сорвать все тряпки, прикрывающие его нежное тело, и грубо изнасиловать, в отместку, что он каждую ночь был с его королем, о котором он только мог мечтать. Он вдруг как никогда начал понимать графа Ориана. Граф Ориан! Надо навестить его, подбодрить, утешить, когда король разрешит ненадолго покинуть его. Но кто бы подбодрил его самого, утешил сердце Зандера?

Но он совершенно не ожидал, что пределом его мучений может оказаться то, что король потребует установить кровать для Зандера в святая святых дворца – половине королевы, в маленькой прихожей, из которой двери вели прямо в спальню короля Рупрехта и его фаворита. И теперь из-за неплотно прикрытых дверей Зандер, как ни затыкал уши, все равно слышал громкие вскрики и стоны юноши, приглушенный рык его величества.

«Зачем король так со мной поступает? Зачем? Я люблю его… Не могу больше переносить эту пытку… А если скажу, что меня ждет?» – причитал Зандер, засовывая голову под подушку. Он уже не скрывал от себя, что мужчина ему не безразличен.

Когда страсти в спальне бывали особенно сильны, он тихо сбегал – если король узнает, что его не было перед дверями, то ему достанется – и бродил по парку до самого рассвета. И только граф Ориан иногда сглаживал его унылое скитание по темным аллеям, хотя он прекрасно понимал, что душевное одиночество мучает Зандера гораздо сильнее, чем желание тела короля или Лемми. Да еще Кертис по утрам развлекал его немного рассказами о своей семье, когда помогал ему принять ванну и переодеться.

Зандер не говорил, а граф не интересовался, где ночует шут, но по его ночным прогулкам по парку, по уставшим ореховым глазам, да вздохам невпопад догадывался, кто и где его мучает…

Месяц их вынужденного заточения постепенно подходил к концу. Особенно тяжело в этот период пришлось Зандеру – не нарушая указа, надо было каким-то образом кровь для кормления Лемми добывать. Тот старался контролировать свои эмоции, но по большому счету это ему удавалось делать с большим трудом. Его уже не трясло и не лихорадило, как в самом начале, но подпитка юноше требовалась почти каждый день. Зандеру не часто удавалось ускользнуть от охраны на рынок за кроликом, вот и приходилось завораживать своим взглядом зверей, гуляющих по парку. А Лемми, как назло, капризничал, как в детстве, это не хочу, это не вкусно, а тигриную кровь вообще пить отказался, после первого же глотка швырнул кружку в Зандера. Он увернулся, реакция дракона позволила, но затем пришлось кровь от стен все же оттирать. И все это под большим секретом от его величества.

Король обещал не продлевать срок указа. И граф Ориан уже строил планы, куда они с Зандером пойдут, после того, как им, наконец, разрешат покидать дворец. Несмотря на то, что ему самому тоже было плохо, но он понял, что Зандеру ничуть не лучше, и старался хоть чуть-чуть поддержать шута, который и шутить уже не мог, да и говорил, уже с трудом сдерживая рыдания. Общие страдания их даже как-то сблизили, хотя ни один, ни второй не стремились стать больше, чем другом, для другого. Просто, как два пьяницы, стоят плечом к плечу и только вместе могут сделать шаг вперед. Каждый по отдельности упадет и больше никогда не встанет.

Наконец, по прошествии ровно месяца, лекарь Вильгельм Риттерс и маг разрешили вернуть жизнь во дворце в нормальное русло – нельзя же вечно бояться. Зандеру позволили возвратиться в его покои, где он в кресле Кертиса, наконец-то, смог по-человечески выспаться. А всем обитателям дворца разрешили входить и выходить, как и раньше.

На днях к королю Рупрехту с официальными визитами должны были прибыть послы из соседних государств, и по этому случаю намечался большой бал, о чем было объявлено заранее, чтобы придворные могли подготовиться должным образом и сшить себе новые наряды. Дворец охватила привычная суета перед таким грандиозным мероприятием – слуги все протирали, вычищали, особенно старались в тронном зале, чтобы произвести на послов неизгладимое впечатление. На каждом углу не только фрейлины, но и статс-дамы рассматривали модные журналы и спрашивали друг у друга, что бы хотели сшить, чтобы не заявиться на бал в одинаковых платьях. И только шут оставался в стороне от этой такой привычной суеты, его шутовской наряд с колпаком всегда был в моде и всегда был уникален. А вот граф Ориан стал, на взгляд Зандера, несколько задумчив. Он знал, что графу было запрещено появляться в тронном и бальном зале во избежание скандала, шут сам относил в день бала приказ в покои графа.

На что тот, прочитав бумагу, презрительно хмыкнул:

– За своего любовника опасается. Да не нужны они мне, шут, понимаешь, не… ну-ж-ны.

Он потом отвернулся, нервно покусывая губы, стараясь не показать слез, навернувшихся на его красивые глаза и задрожавших на густых темных ресницах. Зандер хотел ему сказать, что… не в этом счастье. Но граф отмахнулся от него, мол, сам все знаю, но обидно все равно было до слез.

А вечером состоялся бал. Гостей было много, даже слишком много, в большом тронном зале, где принимали послов, яблоку негде было упасть. Зандер не понимал, зачем королю понадобилось приглашать столько небогатых аристократов из далеких и глухих поместий и городов на этот в принципе рядовой прием, коих в году бывало великое множество. Или он хотел показать, что с ним все в порядке и попытка покушения на него не состоялась? Этих гостей сразу можно было вычислить по старомодным камзолам и любопытным взглядам, которыми они рассматривали публику. К тому же они, как правило, стояли вдоль стен и сразу начинали шушукаться между собой, когда мимо них проходил кто-то, одетый богаче, чем они.

Вдруг в зале стихли все громкие разговоры, и взоры присутствующих устремились на молодого человека, почти юношу, вошедшего через боковую дверь. Многие даже не пытались скрыть своего восторга, рассматривая его. Зандер, сидящий на ступенях перед королевским троном, повернул голову и тоже залюбовался вошедшим. Лемми, а это был он, в новом наряде, специально сшитом для этого бала, был просто великолепен. Золотистый бархат камзола подчеркивал аристократизм его жемчужно-белой кожи и россыпь черных локонов, которые он не стал поднимать в высокий хвост, а просто пустил по плечам. Лосины более темного цвета, обтягивающие упругий зад, были заправлены в черные высокие сапоги до колен. Белая кипень кружевных манжет и воротника в сочетании с кровавым цветом жилета, расшитого ниткой в тон камзола, и ярко-алые губы, покрытые тонким слоем розового масла, делали его похожим на дорогую фарфоровую куклу.

Одновременно с ним в зал, но уже через парадный вход вошел король в парчовом парадном наряде. Кивая своим придворным, он проходил по залу к тому месту, где на возвышении стоял его трон и где у изножья дожидался его шут. И вдруг он увидел Лемми, стоящего чуть в стороне от трона. Король улыбнулся, совершенно искренне, и протянул юноше руку.

– Идите сюда, мой дорогой, – он взял его за руку и, продолжая улыбаться, повел вокруг зала.

Все расступились, оставляя место в центре, чтобы король со своим сопровождающим могли сделать круг почета. Дамы приседали в глубоком реверансе, мужчины склоняли почтительно головы, и все, абсолютно все восхищались красотой и грацией неизвестного им юноши.

– Господа, – обратился король к своим подданным, когда он снова вернулся с ним к своему трону, – я хочу представить вам моего фаворита, укравшего мое сердце. Это граф Лемюэль О’Коннор, прошу любить и жаловать.

И только после этого король опустился на свое золоченое кресло, а Лемми встал по правую сторону от него, при этом положив свою левую руку на плечо короля и продолжая улыбаться. К нему подходили, кланялись, поздравляли, только с чем поздравляли, Зандер, сидящий возле трона, не мог понять. Неужели должность любовника короля настолько почетна? И Лемми – граф, тоже неплохо, не мог король дать его мальчику титул меньше, чем у его предыдущего фаворита.

Когда же все комплименты и приветствия были высказаны фавориту его величества, к трону, наконец, приблизились послы, и уже теперь они смогли высказать свое почтение его величеству. По традиции они преклонили колени, не доходя до трона, выказывая уважение королю Рупрехту Питеру Первому. И птицы на золотом дереве взмахнули крыльями и запели хвалебную песню во славу короля, а львы, которые до этого спокойно лежали по правую и по левую сторону от тронного возвышения, подняли головы и грозно рыкнули, тем самым показывая мощь его величества. Зандер, только что сидящий у ног его величества, встал и отошел в сторону, наблюдая, как король на своем троне поднимается вверх и исчезает в открывшемся куполе в потолке, чтобы уже буквально через пять минут спуститься в другом наряде. И чтобы взмахом руки дать команду начать пир в пиршественной зале, куда согласно банкетным карточкам проследуют его подданные. А впереди них пройдет король в сопровождении Лемми и послов, а его шут будет шествовать уже за ними следом.

Граф Ориан момент своего появления в тронном зале выбрал очень точно. Как только король с троном исчез в куполе, он вошел через парадные двери. Пока он шел по залу, на брошенного любовника с кривыми усмешками взирали те, кто еще совсем недавно искали у его ног милости. У графа было всего лишь пять минут. Пять и не больше, он знал это.

Зандер его не увидел, но почувствовал, что Лемми угрожает опасность. Ориан уже вынул кинжал, собираясь нанести удар, чтобы одним взмахом перерезать горло юноше. Только молниеносная реакция дракона спасла нового фаворита короля от неминуемой смерти. Зандер успел перехватить кинжал, а самого графа отодвинуть за себя в одну сторону, а Лемми оттолкнуть на расстояние вытянутой руки в другую. Острие оружия успело только слегка оцарапать шею фаворита. Из крошечной ранки вытекло несколько капель крови, окрашивая кружевной воротник его белоснежной рубашки в алый цвет.

Лемми побледнел и стиснул зубы, стараясь не дать клыкам вылезти из его рта, при этом он изо всех сил пытался не упасть в обморок, что тоже было весьма возможно. Как всегда, ему стало плохо при виде крови, а какая за этим последует реакция, даже он не мог предсказать.

Толком никто не увидел, что произошло на самом деле. Дамы завизжали, некоторые, как и положено придворным дамам, попадали в обморок. Мужчины зашумели. А король застал именно такую картину – его шут с кинжалом в вытянутой руке у шеи его молодого любовника, ладонью другой руки он упирается в грудь его бывшего любовника, который то ли хочет помочь Зандеру, то ли, наоборот, шут сдерживает его натиск, визжащие дамы и охрана, которая уже окружила вооруженного шута.

– Виконт Зандер, отдайте мне ваше оружие, – король, совершенно не опасаясь, подошел к нему. Тот молча, убрав его от шеи Лемми, протянул его величеству.

– Охрана, арестуйте его и бросьте в дворцовые казематы. Презренный шут нарушил сразу несколько моих указов, один из них – ношение оружия. Я думаю, при таком количестве свидетелей не потребуется даже суда, чтобы признать его виновным и заслуживающим смертной казни.

– Не советую усугублять свое положение сопротивлением, и отдайте мне еще ваши кинжалы, висящие у вас под курткой, – строго обратился начальник охраны к Зандеру, протягивая руку за оружием. – Следуйте за нами.

Тот молча повиновался и, опустив голову, проследовал за охраной, уводящей его в казематы дворца.

Лемми, до этого кое-как стоявший на ногах, покачнулся и стал оседать, еще немного и он просто упал бы навзничь. Король успел его подхватить и очень осторожно усадить на свой трон.

– Любовь моя, – прошептал он, встав перед ним на колени и легко шлепая его по щекам, пытаясь привести в чувство. – Что с тобой?

– Кровь, – тихо ответил Лемми, стискивая зубы. – Я совсем не переношу вида крови.

И в следующий миг он потерял сознание.

– Господа, продолжайте праздник. Мы скоро вернемся, – обратился король ко всем присутствующим и, легко подхватив своего фаворита на руки, понес его прочь из зала, давая понять, что инцидент исчерпан и бал продолжается.

========== Глава 41 ==========

Его величество легко взбежал по лестнице, ногой распахнул дверь в спальню и бережно опустил находящегося без сознания Лемми на кровать прямо поверх шелкового покрывала.

Камердинеры, как мыши, сразу юркнули за дверь, от греха подальше. Еще при прежнем фаворите короля их приучили исчезать сразу, как только король или его любовник появлялись в спальне. Никому из них не разрешалось прикасаться к телу его величества, даже в попытке помочь переодеться, а при нынешнем и подавно, тот на него и смотреть не разрешал. Сам переодевал, сам мыл его в ванне, а когда кто-то вдруг задерживался в спальне или в гардеробной, он смотрел так, словно взглядом хотел испепелить. Да и король тоже никому не позволял даже любоваться телом своего молодого любовника.

Его величество сам влажной тряпицей вытер засохшую дорожку крови на шее своего фаворита. Аккуратно снял камзол, жилет и расстегнул рубашку, чтобы заменить ее еще до того, как юноша очнется, ведь только на ней были капли его крови. Не сдержавшись, король склонился к нему и поцеловал, даже не поцеловал, а слегка прикоснулся губами к царапине на шее юноши. Лемми пах так сладко, что у него захватило дух. Граф Ориан всегда пользовался духами, а Лемми, его сладкий мальчик, никогда не применял ничего. Почувствовав легкое возбуждение, так всегда бывало, как только он прикасался к нежной коже своего любовника и вдыхал его неповторимый аромат, король поспешил снять испачканную рубашку и отбросить далеко в сторону, чтобы Лемми не смог видеть ее окровавленный воротник, когда придет в себя. И только после этого он стал снова целовать безвольное тело юноши.

И уже когда совсем не было сил сдерживаться, он отстранился и попытался выровнять дыхание. Стараясь больше не смотреть на жемчужно-молочную кожу и тем более не прикасаться к ней, король стал искать в прикроватном столике хрустальный флакончик с нюхательной солью. Пришлось приобрести у лекаря, когда Лемми в первый раз потерял сознание в фехтовальном зале, где наблюдал за тренировочным боем его величества. Король сначала не понял, что произошло, но увидел, что у его соперника выступила кровь из небольшой царапины на руке чуть выше запястья, не прикрытой эфесом. Туда же смотрел и Лемми, как завороженный, но потом побледнел, обмяк и завалился на бок. Тогда он сильно испугался за него. Кричал, метался, пока прибежавший придворный лекарь, заикаясь, не объяснил его величеству, что это простой обморок, и не привел юношу в сознание, дав понюхать соли, которые всегда носил с собой для фрейлин, больших любительниц лишаться сознания. Король вынужден был прогнать сразу мысль о том, чтобы обучить Лемми владению мечом. Достаточно того, что он научит его скакать на лошади. Военного он из юноши делать не станет, это точно.

Из своего прежнего фаворита, Ориана, король тоже не пытался сделать военного, но арбалет совсем простенький, без всяких украшений, как-то однажды купил для него. И у того открылись удивительные способности, он попадал в цель даже на бешеном скаку своего кладрубера, с закрытыми глазами, стоя спиной к мишени, и только единожды взглянув на нее. Ориан ходил тренироваться со стрелками, когда у него появлялось желание, а король этому не препятствовал. Ведь это занятие не делало его мускулистым, ему нравилось нежное тело фаворита, как у женщины, но и не совсем, как у женщины, скорее, как у юноши.

Рупрехт открыл флакончик и поморщился – не нравился ему этот запах. Ну, да ладно, если это сможет привести в чувство его чудо, он потерпит. Лемми вздохнул и приоткрыл глаза, легкая неуверенная улыбка тронула его губы.

– Я испортил тебе праздник, – проговорил он грустно.

– Что ты, Лемми, это я со своими дешевыми фокусами для иностранцев чуть не потерял тебя, – попытался оправдаться король за то, что оставил его без присмотра. Если бы он был рядом, ничего подобного не случилось бы.

– Что будет с графом Орианом?

– Что может быть с ним? – король пожал плечами. – За нарушение указа не появляться на балу, он завтра же будет отправлен в ссылку до конца дней в свое имение. По-моему, это не слишком суровое наказание для человека, не выполняющего требования своего короля.

– А с Зандером?

– Я не хочу сейчас о нем говорить. Пока он отправлен в казематы. А потом будет казнен, как государственный преступник, без суда и следствия…

– Может, можно его помиловать твоей королевской милостью? – неуверенно попросил юноша.

– Нет, Лемми, нет. Он совершил противоправные действия, создал прецедент. У него изъяли оружие прямо на балу. К тому же на него поступил донос, что он готовил эликсиры прямо здесь во дворце, когда по всему королевству существует запрет на их изготовление. Милуя приближенных ко мне, я не смогу контролировать и держать в повиновении своих подданных. Попроси что-нибудь другое. Например, какую смерть ты избрал бы для него?

– Тогда сожги его на костре и пепел развей по ветру, чтобы в угоду тебе, я не смог бы даже посетить его могилу, – раздраженно бросил Лемми, но король сделал вид, что не заметил недовольства своего любовника.

Он наклонился к юноше и легко прошелся губами от его подбородка до пояса лосин. Лемми, рвано вздохнув, стал подставляться под поцелуи, слегка выгибаясь и сминая руками шелк покрывала. Король улыбнулся, ведь граф Ориан практически не откликался на его прикосновения, он сам предпочитал гладить короля и то только в строго определенных местах. А его величеству безумно нравилось, как реагирует Лемми на его, казалось бы, совершенно простые ласки. Он сразу становился очень добрым и был готов выполнить любую, самую необычную просьбу своего молодого любовника, но сейчас он хотел оставаться непреклонным. Его Лемми хотели убить!

– Рупрехт, если ты будешь продолжать в том же духе, то мы не попадем больше на бал, и твоим подданным придется веселиться без тебя.

– Не беспокойся за них. Им сейчас есть о чем поговорить и посплетничать и без нас. Но если ты хочешь потанцевать со мной, то я готов прерваться и вернуться в бальную залу.

Лемми счастливо рассмеялся и отрицательно покачал головой. А король, улыбнувшись, неспешно стал расстегивать пуговицы на своем камзоле. Юноша тут же перехватил инициативу, сев рядом и отстранив его руки:

– Разреши мне. Ты же знаешь, как я люблю гладить твое тело, когда раздеваю тебя.

«А еще в ванне, когда ласковые пальчики в мыльной пене делают вид, что моют, а на самом деле возбуждают, – резко выдохнул его величество, когда Лемми, расстегнув тонкую шелковую рубашку, специально зацепил острыми ноготками обнажившиеся чувствительные горошины его сосков. – Противный мальчишка, ведь знает, что мне это нравится! А граф Ориан никогда не ласкал мои соски, пока специально не попрошу».

И камзол, и рубашка полетели на пол. Лемми прошелся дрожащими ладонями по обнаженной груди короля, он всегда дрожал, когда касался тренированного мускулистого тела его величества. Потом притянул его к себе, обнимая и заставляя лечь рядом на постели. А сам, резко поднявшись, сел на его бедра сверху и стал неспешно развязывать пояс парадных брюк его величества, а затем сантиметр за сантиметром освобождать его тело от совершенно ненужной одежды, одновременно сползая вниз. Стянув брюки почти до самых туфель, он остановился, задумался. А потом, повернувшись спиной, и снова усевшись на бедра, только уже обнаженные, согнул сначала одну ногу короля в колене и стащил туфлю и штанину с одной ноги, а потом и со второй, проделав ту же самую процедуру. Брюки с туфлями тоже полетели на пол.

Руки короля в это же самое время расстегнули пояс лосин Лемми и, слегка приподняв его, стянули мягкую ткань с упругой попки. А потом уже его величество освобождал юношу от остатков одежды, уложив на живот одним движением сильных рук. Он провел ладонями по нежной коже его спины, Лемми выгнулся назад, откидывая голову и подставляя губы для поцелуя, быстро пробежавшись по ним язычком, приглашая. Ну, как тут было не ответить, страстно схватив его в охапку и сминая такие сладкие губы. Король, не разрывая поцелуя, перевернул юношу на спину и лег на него сверху, вытянувшись вдоль всего тела, чувствуя, как восставшее естество того упирается ему в живот. Еще не время. Он еще долго будет ласкать тело юноши и поцелуями и поглаживаниями, что ему очень нравится, и чего его постоянно лишал граф Ориан.

Король извлек из прикроватного столика еще один флакончик, но уже с ароматно пахнущим маслом.

«А Лемми пахнет гораздо вкуснее!» – отметил он, наливая в ладони немного прозрачной жидкости, и снова переворачивая юношу на живот. Тот никогда ничего не спрашивал и не сопротивлялся, а принимал все ласки, которые дарил ему король, и сам отвечал с неменьшей страстью. Молодой неопытный любовник его величества всему быстро учился, но сегодня король хотел доставить ему такое удовольствие, как никогда раньше. Он не понимал, почему, но ему этого очень хотелось.

Король подложил подушечку под живот Лемми, заставляя чуть привстать на колени, и провел смазанными руками по ложбинке между ягодицами, по пояснице и по внутренней поверхности бедер, раздвигая его ноги, как можно шире. От предвкушения Лемми дернулся и застонал, а король в это время скользнул пальцем одной руки в его тело, заставляя застонать еще больше, а другой, подсунув под него, обхватил возбужденный член Лемми. Как ему нравилось ласкать и готовить тело своего мальчика к соитию. Граф Ориан никогда не позволял ему делать этого, считая, что это занятие не достойно его величества.

Но через несколько ласковых фрикций он убрал руки и, обняв его за талию, снова перевернул своего любовника на спину и, склонившись над ним, поцеловал в пупок, щекоча языком. Лемми хохотнул, втягивая смешно голову в плечи и обнимая его величество за шею, он немного боялся щекотки еще с детства. Король взял его руки в свои и завел за голову, а потом под повизгивания Лемми спустился не менее щекотливыми поцелуями до паха, где его член просил ласки и внимания. Он сначала лизнул его плоть, Лемми замер от неожиданности – король никогда раньше не позволял себе таких откровенных ласк. С хитрым прищуром своих выразительных глаз его величество взглянул в круглые от удивления глаза своего фаворита, не разрывая взгляда, обвел языком головку его члена, и только потом вобрал весь в рот, посасывая. Лемми инстинктивно дернулся вперед и прикрыл от наслаждения глаза. Король, сдерживая его резкие движения, улыбнулся: «Не торопись, любимый, всему свое время». Он отпустил его руки, которые юноша тотчас запустил ему в волосы, перебирая и поглаживая. Король, переместившись, улегся между широко разведенными согнутыми в коленях ногами своего любовника, и продолжил осторожное посасывание. Одна рука его при этом поглаживала яички юноши, а вторая опять устремилась в его тело. Он позволил Лемми, покачиваясь, самому задавать неспешный ритм. Кончиком языка король облизнул каждую венку, быстро прошелся по головке, не забыв маленькую дырочку на самом ее конце, которая уже давно сочилась смазкой, и снова с силой втянул член плотно сжатыми губами до самого основания. Лемми выгнулся, застонал и стал сбиваться с ритма. Король продолжил более интенсивное движение губами и руками на теле и в теле юноши, доводя его до экстаза. Юноша судорожно вцепился в плечи своего любовника и, громко вскрикнув, попытался подтянуть его вверх, чтобы не излиться прямо в рот королю. Но тот только усилил посасывание, стараясь заглотить член, как можно глубже.

– Рупрехт… я… не… могу… – простонал Лемми сквозь рваные вздохи, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь сжать бедра. Но король, упершись локтями в матрац между его ногами, не позволил ему этого сделать.

Все, Лемми сдался и отдался этой ласке полностью, убыстряя ритм, вскидывая бедра и стараясь как можно глубже проникнуть в горло. Еще немного, еще пара фрикций и тугая струя ударила в нёбо его величества. Лемми протяжно застонал и снова попытался подтянуть вверх своего любовника. Но тот не позволил ему этого сделать, пока не проглотил последнюю каплю семени своего фаворита, и только после этого лег рядом. И почему граф Ориан никогда не позволял ему так его ласкать? А ведь он пытался, причем не один раз за эти годы, но он так ни разу и не позволил.

– Рупрехт… как… мне… тебя удовлетворить? – Лемми еще помнил, что его партнер остался без разрядки, это у него в ушах шумело, а в глазах сверкали и рассыпались разноцветные искорки.

– А как ты хочешь? – осторожно спросил король.

– Садись к спинке кровати и разведи ноги в стороны, – предложил юноша.

Король послушно сел, подложив под спину небольшую подушечку. Лемми устроился между его ног и, подвинувшись к нему вплотную, аккуратно взяв в руку член его величества, приставил к своей подготовленной дырочке. Резкий толчок вперед в тугую жаркую плоть, и король полностью вошел в него. Лемми полежал так несколько секунд, привыкая, а потом сам стал двигаться, практически впечатывая своего любовника в спинку кровати. Король гладил юношу по груди, по опавшему члену, ласкал мошонку, везде, куда мог дотянуться, пока Лемми двигался в ровном ритме, пытаясь довести его до разрядки. Жар от паха стал распространяться по всему телу. Сил молчать и сдерживаться больше не оставалось. Король громко застонал от удовольствия и взял в руку вновь восставшее естество своего любовника. Лемми же наоборот негромко постанывал от поглаживаний его плоти. Движения уже пошли в рваном ритме, тела намокли от пота. Король, издав глухое рычание, излился в Лемми, а тот, сделав еще несколько судорожных фрикций, кончил его величеству в руку и затих.

– Лемми, посмотри на меня, – тихо попросил король.

Юноша приоткрыл глаза, затянутые любовной дымкой.

– Не засыпай, тебе еще мыть меня. Ты же всех слуг разогнал, – его величество негромко рассмеялся.

– Конечно, я помню об этом. Мне еще и постель перестилать – не королевское это дело, – юноша переместился, устраиваясь сидя рядом с его величеством и обнимая его потное тело.

– Да, уж, моя любовь. Но носить на руках своего фаворита – это королевское дело, – король легко поднялся и, подхватив его на руки, понес его в ванну.

========== Глава 42 ==========

Зандера повели по каким-то подземным дворцовым переходам и втолкнули в тюремную камеру. На удивление она была достаточно чистая и сухая, вдоль одной из стен стояла узкая деревянная скамья, больше никаких предметов мебели в камере не было. Перед уходом охранники, которые привели его сюда, повесили на крюк за чугунной решеткой, отделяющей камеру от коридора, лампу, больше чадившую, чем дававшую света, и, не сказав ни слова, ушли.

Зандеру и без их слов было понятно, что ночевать ему придется здесь. Он постоял немного, прислушиваясь к звукам за массивной обитой железом дверью и осматриваясь. Ничего, абсолютно ничего, достойного его внимания. Даже окон нет, просто так не сбежишь. Да и куда бежать-то? Он надеялся, что король не позволит своему шуту пробыть здесь слишком долго, ведь он ни в чем не виноват. Впрочем, и виноват тоже, у него под курткой были два парных кинжала, которые он вынужден был отдать охране. А вот граф Ориан… Что теперь будет с ним? Подумав об этом, Зандер почувствовал, как к горлу подкатывает тошнотворный страх, страх за него. Тюрьма не для этого изнеженного создания. Да и ждет его совсем не тюрьма или ссылка, о которой он твердил все время, а, скорее всего, виселица за попытку покушения на нового фаворита короля.

Расхаживая от узкой скамьи до решетки и обратно, Зандер не находил себе места.

– Что же вы наделали, граф Ориан? И зачем? – кричал он в никуда уже в сотый раз, но даже эхо подвала не отвечало ему.

В эту ночь Зандер не смог сомкнуть глаз, и прилег уже, видимо, под утро, но уснуть все равно не получилось на жесткой деревянной скамье. Позже пришел охранник с миской какого-то варева и поставил ее на пол рядом с решеткой. Он сказал Зандеру, что это его обед, отвечать ни на какие его вопросы не стал, а просто ушел. Зандер разозлился, но это ничего не меняло – он так и оставался в неведении о судьбе графа Ориана. Есть не хотелось, но ближе к вечеру или уже даже ночью желудок предательски стало сводить от голода, пришлось попробовать это варево. Похлебка, как оказалось, была вполне приличная для такого места, как королевские казематы.

«Хлеба и вина не хватает только, – с усмешкой подумал он. – Что ж, кормят вполне сносно, кровать жестковата, но зато тепло и ниоткуда не дует. Жить можно».

Оставалось только ждать и надеяться, что король сменит гнев на милость, все же его шут ни в чем не виноват. И как только ему приходила в голову мысль о собственной невиновности, так сразу же он начинал терзаться вопросом, что случилось с графом Орианом, и размышлять о превратностях судьбы. Нет, пусть лучше он будет виновным, чем бывший фаворит короля.

На следующий день ему поменяли лампу, которая почти потухла, и снова принесли в миске варево. И этот охранник не стал с ним разговаривать и не счел нужным ничего объяснить.

«Что с графом Орианом?» – в сотый и в тысячный раз снова и снова спрашивал себя Зандер, и снова стены ему ничего не отвечали.

Вдруг входная дверь тихо со скрипом приоткрылась. Зандер насторожился – охранник к нему сегодня уже приходил, он никого не ждал. И вдруг он увидел, как… граф Ориан бочком вошел в его камеру. Он выглядел ослепительно в своей расшитой драгоценными камнями одежде. Зандер решил, что он спит, и граф ему просто снится.