Текст книги "Мой личный пейзаж страха (СИ)"

Автор книги: EminEfendi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Неожиданно чьи-то руки обхватывают меня поперек талии и, скинув фиксирующую локоть руку, тащат от парня в сторону. Страх того, что я проиграла, и что Пит сейчас вскочит и добьет меня, парализует сознание. Я начинаю биться в железных тисках, пытаться вывернуться и освободиться, но мужские руки, не обращая внимания на мое сопротивление, тащат меня все дальше от ринга, на котором, как я успеваю заметить, Пит лежит неподвижно.

С размаху меня кидают на маты, разложенные у стены. Падаю на живот, но тут же переворачиваюсь на спину, готовая защищаться до последнего. Но, увидев над собой не заклятого врага, а злющего Фора, откидываюсь назад, закрываю лицо руками и начинаю глубоко дышать, пытаясь замедлить движение бешено вращающийся по кровеносной системе адреналина. Фор что-то кричит, но слова не сразу доходят до моего перевозбужденного сознания. Или до отбитой о ринг головы, не знаю.

– …совсем уже охренели??! Да что с вами в последнее время? То одного, то другого оттаскиваю. Ты что, не видишь, что он уже без сознания?? Ты его чуть не задушила! Надо же уметь вовремя остановиться!!!

До конца не ушедшая злость заставляет меня возражать:

– Я защищалась как могла!!! Ты слышал…?! Да ты вообще слышал, что он мне говорил?! – и в этот момент спазм, охвативший горло, не дает сказать больше ни слова, лишая кислорода похлеще удушающий руки. В груди разрастается огромный ком, заполняя собой все пространство грудной клетки и распирая ее изнутри.

Я срываюсь с места и бегу в сторону раздевалок. Забегаю в душевую кабинку и с размаху падаю на колени, складываясь пополам от жуткой разрывающей грудь боли. Только сейчас даю наконец волю спасительному, такому долгожданному потоку слез, который начинает вырываться из меня вместе с надрывными всхлипываниями, вымывая, наконец, накопившиеся боль, страх и переживания. С каждой минутой этот плач, больше похожий на вопль, облегчает душу, растапливая ледяной ком, заморозивший все мои чувства и мысли, очищая сознание и даря невероятное облегчение.

Я без оглядки на что-либо сижу на коленях прямо на полу и реву в голос, вспоминая последнее, что видела в зале – ошарашенные лица своих товарищей. И один-единственный горящий одобрением и восхищением взгляд.

Спасибо, Эрик. Оказывается, ты точно знал, что мне сейчас нужно.

POV Эрик

Я был готов остановить бой в любой момент. И плевал бы я на косые взгляды и недоумение всех этих сопляков. Мне не нужно было банальное избиение, я хотел лишь, чтобы Карми, наконец, вышла из своего коматоза, стряхнула с себя это оцепенение, овладевшее ею с момента посещения больницы. А лучшего способа, чем использовать инстинкт самосохранения я, уж извините, не знаю. Этот инстинкт загоняет мозг в ступор, он же в подобной критической ситуации, и мобилизует обратно. Клин клином.

Но получилось даже лучше, чем я ожидал – Карми не только смогла мобилизоваться и придушить Пита, но и выревела в душевой всю черноту из груди, вновь став прежним собранным и целеустремленным бойцом. А уж последняя сцена удушения в порыве неконтролируемой ярости – оказалось, между нами есть много параллелей. Ты такая же, как я, девочка моя – решительная, яростная, стремительная и бесстрашная. Как ты тогда сказала? Можешь пристрелить меня, если стану хоть чуточку на тебя похожей? Время стрелять, Карми, ведь в некоторые моменты я как в зеркало гляжусь.

Так что, что касается боя – это, конечно, не месть, а лекарство.

А по поводу Дружелюбного урода… Вот его точно пора пристрелить, ой как пора. Но решительно не хочется терять доверие Макса, ведь чертов ублюдок – его лучший секретный агент, работающий на разных территориях и выполняющий для Чернокожего самые деликатные поручения. Такими людьми не разбрасываются, конечно, но бляяяядь…..

Я прекрасно понял, что ей хотелось одиночества, и что она пошла не к Дэниэлу, мать его, а просто спрятаться ото всех. Обидно, конечно, что пошла не ко мне – я был уверен, что после той ночи, проведенной в машине, между нами установилось снова то самое хрупкое доверие, утерянное в тренерской. Значит, не до конца восстановилось, и никого, кроме себя, тут винить нельзя.

А вообще, мой план по окончательному приручению стервочки был прост, как все гениальное – умело загнать ее в пучину самого черного, самого безнадежного и безвыходного отчаяния («инвалидам не место в Бесстрашии, детка»), а потом, привычно манипулируя, сподвигнуть делать то, что мне нужно. Ну, и конечно же, в момент самого черного отчаяния протянуть руку помощи. Коварно, кто спорит, ведь все можно сделать в разы проще – взять, да и махнуть рукой на все, оставив подругу здесь. Но желаемое тем больше ценится, тем больше сил мы тратим его достижение. Само собой, я буду хоть на коленях перед Максом ползать (условно говоря, само собой), но добьюсь того, чтобы калеченная осталась, есть у меня один план. Но педагогический момент еще не закончен, поэтому Карми о моем плане знать не обязательно.

Но, кстати, действенная во всех отношениях сложная многоходовка чуть было не провалилась из-за того, что при виде этой расстроенной мордашки мне было все сложнее изображать из себя Мистера Мне-Похер. Единственное, что хотелось – схватить ее и утащить в свою берлогу, спрятать там от всех несчастий. Но пока одно из ее основных несчастий – я сам. Мда…

Но цель есть цель.

Лидерство – это искусство побуждать людей делать то, что тебе нужно, по собственному желанию.

Я жду, Карми. Твой ход.

POV Карми

Следующие двое суток не запомнились ничем особым, разве что, после срывающего голос плача в душе, мне стало намного легче на душе. Мысли прояснились, оцепенение спало, взгляд на жизнь стал намного более трезвым и адекватным. Странная, все-таки, штука – наша психика.

Практически все свободное время в эти дни я проводила в палате у Кэти. Доктор Эндрю, командированный сюда на время из Эрудиции, немного подлечил мое легкое сотрясение мозга, полученное при ударе головой о ринг, и, самое главное, – сквозь пальцы смотрел на мое постоянное присутствие в палате реанимации, не предназначенной для длительных посещений.

Два вечера подряд я до самого отбоя лежала на соседней с Кэти пустой кровати и, держа девушку за руку, рассказывала, глядя в потолок, все истории, которые помнила из нашего детства. По совету доктора говорила всякую ерунду, все, что приходило в голову, лишь бы достучаться до сознания девушки, находящегося сейчас где-то в пограничном мире. Все чаще Кэти на несколько секунд приходила в себя, звала то родителей, то меня, то почему-то местного бармена. А она еще даст жару, молодец, девчонка!

После боя с Питом я стала звездой нашей общей комнатушки. Каждый считал своим долгом выразить мне восхищение, и это было в разы приятнее уничижающего сочувствия. А Пит, кстати, пришел в себя еще на ринге, буквально через несколько минут после того, как Фор оттащил меня. Рано оттащил, можно было бы еще придушить. Но при мыслях о бое меня передергивает от воспоминаний – слишком много в глазах Пита было злобы, и слишком пугающе агрессивной и стремительной моя ярость. Дружелюбная, блин.

Дэниэла я эти дни не видела. Он обещал вернуться через два дня, но, судя по всему, задержался. А ведь его ключ-карта до сих пор лежит в кармане моей куртки. Надо отдать и, наконец, поговорить начистоту.

Лидер в эти дни появлялся ненадолго, контролируя каждую вечернюю тренировку, и снова не обращал на меня никакого внимания. Пару-тройку недель назад я бы многое отдала за такой игнор, но сейчас становится обиднее с каждым днем. Все чаще мелькающие мысли о том, что Лидер нашел новое увлечение, на удивление, как ножом режут по сердцу. Даже думать об этом не хочется. Я все-таки сделала попытку еще раз подойти к нему на тренировке, ведь вопрос о судьбе Кэт так и остался для меня не решенным. Но Эрик, даже не глядя, презрительно отчеканил всего три слова. Нет, слава богу, не те, о которых вы подумали.

– Встать в строй!

При повторной попытке отчеканил те же слова, но более злым голосом, от которого по коже побежали мурашки. Больше подходить к нему я не решилась. Возможно, ему и правда больше не интересно. Но у меня еще есть время придумать план по спасению подруги.

Сегодняшний вечер изменил все.

Как обычно, после целого изматывающего дня, я иду по больничному коридору к самой дальней палате. Примерно на половине коридора из одной из дверей выходит Эндрю собственной персоной. Привычно улыбнувшись и поприветствовав его, спрашиваю, как дела. И каково же было мое удивление, когда Эндрю, смеясь, ответил:

– Отлично. Весь день с Кэти проболтали.

Сначала мне показалось, что я ослышалась или что это не смешная шутка. Но на лице доктора был написан такой восторг, что мне все-таки пришлось поверить. И тут же очень разозлиться.

– Почему ты мне сразу это не сказал, еще утром? Эндрю, надо было найти меня и передать, ты же знаешь, как это для меня важно!!!!

Эндрю нахмурился и, стараясь сдерживать раздражение, пояснил:

– Во-первых, Карми, я здесь не по своей воле. В мои обязанности, как мне любезно пояснил ваш звероподобный Лидер, входит лишь круглосуточная забота о пациентке. Во-вторых, я не намерен бегать и искать тебя в этом лабиринте коридоров.

Мне стало стыдно – нашла на кого набрасываться.

– Эндрю, извини, это я, не подумав! Ты меня просто ошеломил!!! Пойдем же скорее!

Бегу по коридору и вихрем врываюсь в палату, разбудив спящую в ней девушку. Мне не передать радости того момента, когда Кэти открыла глаза и, сфокусировав на мне сонный взгляд, несмело улыбнулась. За этот момент я готова была отдать очень много. Подбегаю и обнимаю ее, стараясь делать это очень аккуратно и не повредить многочисленные трубочки, иголки и провода.

Кэти, узнавшая меня, что-то радостно шепчет, обливаясь слезами. Я не могу ничего с собой поделать, и тоже плачу вместе с ней, несвязно повторяя одну и ту же фразу «Все будет хорошо». И сегодня я в это верю.

Подруга практически не может пока говорить, но, как сказал наблюдавший за этой радостной картиной Эндрю, временно. Позже все восстановится. Поэтому, когда утихли первые восторги, я, по просьбе подруги, вкратце рассказала, как обстоят дела во фракции, кто каких успехов добился и что было в ее отсутствие. Деликатный Эндрю оставил нас, поэтому Кэти узнала и мой личный пейзаж страха, как я его, смеясь, назвала – историю моих взаимоотношений с Лидером. О том, что пришлось пережить Кэти, я не спрашивала – затрагивать эту тему Док категорически запретил, да я и сама понимаю, что это слишком деликатная и болезненная тема для нее.

Кэти за весь вечер произнесла только несколько фраз, и одну из них я запомню навечно, как и невероятное страдание в глазах девушки:

– Мне скоро уходить? Меня ведь выгонят?

Горячо убеждаю, что это все только домыслы и самое главное – ты снова со мной, со всеми нами. Дальше прорвемся, я тебе обещаю. А сама не знаю ответ на этот вопрос. Зато знаю, как, все-таки, узнать наверняка.

Контрастный душ – чередование невероятно горячей воды и обжигающей холодом ледяной – как никогда помогает привести мысли в порядок. Очень долго поливаю себя из старой душевой лейки, ни на секунду не переставая обдумывать со всех сторон мысли, прямо-таки распирающие мозг изнутри. Вытираюсь стареньким, но чистым полотенцем и, наконец, на выходе из душевой план почти готов.

Собираю в кучу весь имеющийся у девчонок запас косметики и тональным кремом превращаю лицо из землисто – серого в почти живое, замазываю огромный синяк на скуле и немного корректирую линию разбитых губ. Пора брать ситуацию в свои руки.

Наношу на припухшие покрасневшие веки мерцающие темные тени, по краю ресниц подвожу глаза темным карандашом. Ты выслушаешь меня, Эрик.

Тушь на ресницы. Как же, все-таки, страшно.

Волосы убрать или оставить распущенными? Ну конечно, распущенные – тебе ведь так нравится наматывать их на кулак.

Звонко звенит молния на платье, терзая напряженные нервы – давно пора была решиться. Я заставлю тебя выслушать меня и помочь. Не такой уж ты и железный, командир. Не могла твоя слабость (похоть, страсть, любовь до гроба – назовите как хотите) пройти мгновенно – я тебе не верю.

Но закравшийся в душу червячок сомнения гложет изнутри, заставляя сердце биться чаще. План, как обычно, хорош на бумаге, а вот воплощенный в жизнь… Да и плана-то как такового нет – есть твердая решимость сделать что-то, не знаю, что. Так, блин, и живем.

Смотрю в зеркало и морщусь от собственного вида – как будто продаваться собралась. Хотя, к чему скрывать – так и есть. Только моя цель – не деньги или блага. Я сдалась, Лидер, делай что хочешь, только помоги. Хочешь еще раз унизить меня? Да пожалуйста! После всего, что перенесла Кэти, твои фантазии кажутся просто детским лепетом.

Громко стуча каблуками, иду по коридору этажа с квартирами руководящего состава, с каждым шагом все более теряя свою твердую решимость. Сердце стучит где-то в горле от мыслей, что Лидер сейчас окатит меня ледяным презрением и выставит, даже не выслушав. И тогда я вконец опозорюсь, но, самое главное, не помогу подруге. Мысли вихрем проносятся в голове, пока глаза автоматически фиксируют номера квартир, а губы беззвучно их повторяют.

Девяносто семь.

Девяносто восемь.

Девяносто девять.

И вот я стою напротив самой обычной железной двери, выкрашенной в стандартный темный цвет и изучаю металлическую табличку с вырезанной на ней цифрой сто. Мне абсолютно наплевать, увидит меня кто здесь или нет. Плевать на все – цель важнее. Поднимаю руку и, пару секунд собираясь с мыслями, стучу. Почти две минуты ничего не происходит, а звенящая тишина давит на меня с невероятной силой. Трусливые мысли, сидящие на периферии сознания, так и подталкивают развернуться и уйти, ведь, похоже, за дверью никого нет. Даже не уйти – убежать. Но я упрямо стою, стиснув зубы, и отсчитываю про себя секунды. И вздрагиваю, когда за дверью раздается какой-то шорох, потом писк автоматики и вот, наконец, дверь начинает открываться.

На пороге стоит Эрик. Поднимаю глаза и не могу оторвать взгляда от мужчины. Голый торс с еще блестящими после душа капельками воды и джинсы, из-под пояса которых к животу уходит дорожка темных волос. Зачесанные назад волосы еще влажные, а лицо… Лицо по-прежнему бездушное и холодное, и только где-то в глубине глаз мелькнул радостный огонек. Облокачивается на дверной косяк и, прикусывая зубами зубочистку, смотрит на меня, не говоря ни слова.

И в этот момент я растерялась. Что сказать? Я была готова к тому, что мужчина тут же втащит меня в квартиру, была готова к новым садистским фантазиям, но не к этому молчаливому равнодушию.

– Я пришла, чтобы… – к концу фразы голос сникает и становится все тише.

Поднимаю глаза на Эрика с молчаливой просьбой поддержать, как-то взять инициативу на себя, как он обычно это делает, но Лидер по-прежнему стоит со скучающим видом, ничуть не спеша помочь мне. Сглатываю комок в горле и лихорадочно пытаюсь придумать, как обозначит цель своего столь позднего визита. Я сдалась, делай со мной что хочешь, только не бросай Кейт в беде? Я твоя навеки? Фу, как грубо и пошло. Но в голове нет ни единой мысли, а брезгливо-холодное выражение лидерского лица не дает просторов для фантазии. Как он тогда сказал? «Можешь не стараться»? Поднимаю голову, смотрю прямо в серые непроницаемые глаза и, наконец решившись,твердо говорю:

– Я пришла стараться.

Лицо мужчины озаряется торжествующей улыбкой.

PS: Глава писалась после очень подробного разбора различных техник боя и был одобрена человеком, занимающимся борьбой )))

====== Глава 30 ======

Комментарий к Глава 30 Картинка к главе (не Эрик, но Джай)

http://jaicourtney.ru/userfiles/picsquare/img-20150817135957-494.jpg

.

POV Эрик

– Что ты сказал?!!

Макс сдерживается из последних сил, но все равно лицо мужчины перекашивает от ярости. Этот вопрос задан не для уточнения, а только для того, чтобы дать шанс пойти на попятную и замять тему. Но не для того я здесь сижу и терпеливо все это выслушиваю.

– Я сказал, что хочу оставить калеченную во фракции, – спокойно повторяю, глядя в сверкающие от гнева карие глаза. Затягиваюсь сигаретой и спокойно жду реакции Главного.

Я сижу в своем любимом вращающемся кресле перед его огромным столом, за которым разозленный Лидер стоит, уперев ладони в стол и испепеляя меня яростным взглядом. Темные глаза, мечущие молнии, впиваются в меня подобно ядовитым стрелам, грудь ходит ходуном от злости. Макс чеканит слова ледяным тоном, но я умею делать точно так же, поэтому меня не трогает совершенно.

– Я правильно тебя понял – ты хочешь, в нарушение всех законов, инструкций и правил, оставить инвалида во фракции, весь смысл которой сводится к отличной физической подготовке, абсолютному здоровью и круглосуточной работоспособности? – меня обдает потоками злости и ледяного холода прищуренных глаз.

– Да.

– Ты также собираешься создать прецедент, о котором будет знать вся фракция, а, значит, каждый следующий инвалид останется здесь, а каждый уже выгнанный будет требовать возвращения обратно. Я тебя правильно понял?

Медленно делаю затяжку, стряхиваю столбик пепла в стоящую на столе металлическую пепельницу, и лишь затем спокойно киваю.

– В целом, да. Только с остальными инвалидами я разберусь сам. А эту девку надо оставить здесь.

– Надо оставить здесь, значит? – голос мужчины издевательски тихий, но на следующей фразе взрывается почти криком, – Кому надо? Девке твоей?!

Поднимаю на него ледяной взгляд и несколько секунд смотрю прямо в глаза. Интересная реакция, чего он так завелся-то? А Макс уже не может стоять на месте и в порыве эмоций начинает перемещаться по кабинету.

– Эрик, да что с тобой, в конце концов??! С хрена ли ты из-за очередной пиз…, – ловит мой взгляд и тут же поправляется, – юбки готов поставить всю фракцию раком?! Эта девка твоя попросила, а ты и рад на коленях перед ней ползать? Я тебя не узнаю!!! Мало у тебя проблем было? Башка до сих пор на место не встала??!

Мысленно провожу оценку своего состояния – пока спокоен. Я все равно добьюсь своего, сколько бы он ни орал. Оказывается, я прекрасно умею владеть собой. Скажи об этом кто Карми – она бы его на смех подняла. Нет, нет, скажет, мы о разных Эриках говорим, наш – кровожадное и беспощадное чудовище, не обольщайтесь. Я так ясно представил себе ее насмешливую мордашку, что сам нехотя заулыбался, окончательно сбив Макса с толку.

Бросив быстрый взгляд на мое, наверняка, глуповатое сейчас лицо, мужчина коротко, но емко выразил все, что думает по этому поводу, сел в свое кресло и, закрыв глаза руками, откинулся назад. Посидев так некоторое время, убирает руки, и вот передо мной уже не Лидер-громовержец, а просто немолодой и очень уставший мужчина. В уголках глаз легли резкие морщинки, под глазами залегли тени, а голос из яростного превратился в равнодушно-отстраненный. Тихо спрашивает:

– Эрик, может тебе отпуск дать, а? Съездите куда-нибудь со своей неофиткой, натрахаетесь до одури и нормальным вернешься обратно? Хочешь – на тот же кордон, хочешь – на озеро. На Мичигане у нас готов опорный пункт, там все условия есть. Мне нужен прежний собранный и целеустремленный Лидер, а не глупый влюбленный мальчишка.

Хорошая идея насчет отпуска на кордоне, надо будет Карми сказать – приказ старших по званию и все такое. То-то она обрадуется, ехидно думаю про себя. Но Макс, наконец, выплеснул свой первый гнев и теперь готов к аргументированному спору.

– Макс, во-первых, я абсолютно спокоен и собран. И с сексом у меня проблем нет. Во-вторых, это не девкина вина, что она ног лишилась. Отчасти, это и наш косяк. До этого мы выгоняли только дебилов, которые по своей дурости лишались здоровья.

– Называй вещи своими именами – твой косяк! Именно ты отвечал за подготовку поляны и свой отряд, среди которых и оказался сучонок, сдавший нас Ричерзу и остальным изгоям.

– Хорошо, – закатываю глаза, но все же покладисто киваю, – мой косяк. Исправляю как могу, как видишь.

– Да нихуя ты не исправляешь, а делаешь только хуже в угоду своему разбушевавшемуся тестостерону, – вновь повышает голос Макс, – скажи честно – тебе эта Карми не дает, пока не выполнишь ее условия? Так возьми ее силой и забудь, наконец! Кто тебе хоть слово скажет? Есть дела поважнее девок, как мне вдолбить это в тебя?!

– В-третьих, – как ни в чем не бывало продолжаю я, – Кэтрин Эванс – сообразительная и психически стойкая. Доктор сказал, что она пришла в себя, и пока никаких отклонений он не заметил. А нам, как помнишь, давно уже нужен человек в архив. Для остальных назначение туда – наказание и смерть, в здравом уме никто не пойдет, а для нее это будет единственный выход. Будет сидеть там в своем подвале и бумажки перебирать как миленькая, – молчание затягивается, поэтому давлю сильнее, – назови мне хоть одного, кто согласится еще туда пойти? А для калеченной это выход, еще и счастлива будет как никто.

– Прикажу, так ни один не рыпнется, пойдет, – судя по постепенно успокаивающемуся тону, Макс принял этот аргумент. Отлично, идем дальше.

– Лучше в нынешней ситуации каждую единицу бросить на усиление, – важно изрекаю я, видя, что Макс слушает и не перебивает. – В-четвертых, ты понимаешь, что к нам будет пристальное внимание всех фракций, особенно, конечно, Дружелюбия. Уже сейчас Эрудиты смотрят косо, намекая на непрофессионализм, Убогие орут, что в нас нет ничего святого, а Искренние вообще не затыкаются, в открытую осуждают наши методы работы. Дружелюбие... Ну, сам, понимаешь – их девка, и ссориться с ними нам сейчас не с руки. Никогда не знаешь, в какой момент могут понадобиться.

Попробуй-ка мне возразить – аргументы железные. Видя, что Макс все же пытается что-то сказать, быстро добавляю:

– Само собой нам похер на их мнение, но зачем на ровном месте создавать конфликт, когда можно выйти из этой ситуации белыми и пушистыми? Девка пристроена, работает, а Лидеры – компетентные, умные и умеющие брать на себя ответственность за ошибки. И вообще, я часто у тебя прошу о чем-то личном? Первый раз.

Макс недовольно качает головой и стучит по столу ручкой, зажатой в руке. Подумав, говорит:

– Эрик, пойми, мне наплевать на девку – да пускай остается, если уж ты сам решишь остальные вопросы. Но меня крайне беспокоишь ты – чего мне завтра-то ждать? Неофитку свою Лидером поставишь или, может, переименуешь фракцию во второе Отречение? Будем собирать под крышей всех сирых и калек? Нам, Лидерам, непозволительно думать ничем, кроме башки.

Хмурюсь и чувствую, как отличное настроение улетучивается без следа, уступая место злому раздражению.

– Не утрируй. Я обещал уладить – я улажу. Пустим, например, дезинформацию о том, что калеченная после плена дохера знает про изгоев, поэтому нужна нам для допросов. Ну или что-нибудь подобное. А там история и забудется.

– Договорились, – нехотя цедит Макс, – но если начнется какое-нибудь дерьмо из-за этого – вышвырну из фракции всех троих.

Киваю и бросаю окурок в пепельницу. Вышвырнет он, ага. Но в душе после разговора осталось неприятное послевкусие – неужели Макс прав, и я сдаю позиции из-за гребаной неофитки? И чем больше я об этом думаю, тем больше портится настроение.

На выходе из душа слышу слабый, еле слышный стук в дверь. Кого это там принесло? Планов в общем-то на вечер никаких, но если это Тим, то точно нажремся и как обычно разнесем что-нибудь к чертям. Два Лидера вместе – это слишком серьезно для одного бара. В общем-то, я и не против – настроение ни к черту.

Быстро натягиваю джинсы, взмах расческой, и иду открывать, размышляя над тем, что стук, вообще-то, для Тима слишком слабый. Он обычно дверь с ноги пытается выбить, и, чем он пьянее, тем сильнее удары. Привычным движением снимаю блокировку с замка и распахиваю дверь.

И только отработанное годами умение держать эмоции при себе позволило сохранить на лице каменное выражение при виде этого испуганного чуда, стоящего у меня на пороге. Подведенные глаза округляются при виде моего голого торса, а тонкие пальцы нервно теребят подол платья. Вот так новости! Облокачиваюсь о дверной косяк, всерьез размышляя над тем, не сон ли это, и смотрю на Карми, решив предоставить ей первое слово. Интересно будет послушать.

– Я пришла, чтобы…

Мой ледяной взгляд окончательно запутывает и сбивает ее с мысли. Девушка неуверенно оглядывается в начало коридора, будто бы готовя пути отступления, но, поразмыслив немного, поднимает на меня решительный взгляд и твердо говорит:

– Я пришла стараться.

Это, наверное, в ответ на мое «Можешь не стараться»? В остроумии тебе не откажешь. Мой рот сам собой растягивается в ухмылке – ну надо же, притопала, даже просить не пришлось. Делаю полшага в сторону, освобождая проход, и с ядовитой улыбкой переспрашиваю:

– Стараться? – оглядываю ее с ног до головы, заставляя нервничать еще больше, – ну, заходи, старайся.

Казалось бы – радуйся, мечты сбылись – вот она, вся такая аппетитная и влекущая, только руку протяни. Но в душе в довесок к раздражению неожиданно просыпается еще и обида. И спрашивать не надо зачем пришла – будет сейчас за подругу просить, и, судя по ее виду, просить готова в любой позе. Про меня, значит, вспоминаем тогда, когда что-то нужно. Очнулась подружка – и она тут же готова юбку задрать. Что же к Дэниэлу своему обожаемому не пошла? Собственно, я примерно так все и рассчитывал, но все равно стало неприятно.

Карми, опустив глаза в пол, немного потопталась на пороге, но, взяв себя в руки, сделала пару несмелых шагов, пройдя от меня совсем близко, но каким-то чудом умудрившись не докоснуться. От такого теплого и знакомого запаха ее тела и волос начала кружиться голова. Но, стараюсь держать себя в руках и не показывать слабость – я, детка, все та же бездушная скотина, не надо надеяться на хэппи-энд. Не вовремя ты пришла, короче.

Девушка складывает руки на груди, нерешительно застывает на месте и оглядывает мою огромную квартиру. Настороженно слежу за ее реакцией – пусть только попробует показать, что ей что-то не нравится.

Молча рассматриваю напряженную спину, мягкие складки черной ткани, ниспадающие от пояса и прикрывающие ягодицы, и стройные длинные ножки с каблучками туфелек на конце. Волосы закручены на концах – готовилась ко встрече. Больше всего сейчас хочется вцепиться в них, провести вверх по затылку, пропуская пальцы сквозь шелковые локоны, а потом мягко, но настойчиво намотать их на кулак. А дальше – по ситуации.

Осмотревшись и инстинктивно отодвинувшись немного в сторону от моей огромной двуспальной кровати, прижимается спиной к стене, стараясь встать ближе ко входной двери. Протягиваю руку и демонстративно блокирую замок. Ну-с, начнем.

Карми, проследив за мной взглядом, нервно облизывает губы и усмехается:

– Здесь ты, значит, готов меня слушать?

Добавляю в голос металла:

– Не обольщайся. У тебя две минуты и можешь валить.

– Ты на все даешь две минуты? Две минуты на то, чтобы одеться, две минуты на разговор… – девушка настороженно поглядывает на меня, но с каждым словом сникает все больше, видя, что я явно не в духе.

– Уже полторы…, – перебиваю ее.

Карми, кивнув и немного помолчав, спрашивает, стыдливо пряча глаза:

– Что я могу сделать, чтобы ты согласился оставить Кэти во фракции?

Усмехаюсь.

– А на что ты готова? – эту свою крокодилью усмешку я тренировал долгие годы.

– На все, – еле слышно шепчет девушка, все так же не поднимая глаз.

Ну, на все – значит на все. Пожимаю плечами и тянусь к ширинке.

– Вставай на колени, а дальше решим.

Именно так – грубо, холодно и прямолинейно. Следить надо за словами, детка. Характер у меня, конечно, отстойный. Но, видать, все же переборщил, потому что Карми, пытавшаяся храбриться, все равно резко отвернулась, пряча закипающие в уголках глаз слезы и трясущиеся губы. Подняла голову вверх, немного поморгала, смахивая слезы, затем спросила:

– А какие гарантии?

– Никаких, – в таком настроении я готов перестрелять пол-фракции, а не гарантии раздавать.

Карми опускает глаза и молча разглядывает носки туфель.

– А у тебя есть выбор? – сажусь в кресло напротив нее, откидываюсь назад, сложив руки на груди, и глазами показываю на место между моих раздвинутых коленей. В джинсах уже становится тесновато.

– У меня – нет. Спасибо, что напомнил, – Карми наконец смотрит на меня; в звонком, все более уверенном голосе слышны нотки холода, – предлагаю для начала обсудить все условия – каким образом ты сможешь оставить Кэти, чем она будет заниматься и что на это скажут другие Лидеры. Или этот вопрос только в твоей компетенции?

Ишь, деловая. А сама сейчас больше всего похожа на встрепанного воробья, изо всех сил пытающегося храбриться перед огромным злым вороном. Под моим пристальным взглядом тушуется и нервничает все больше,все чаще с тоской поглядывая на запертую дверь.

– Ты еще ни разу не постаралась для того, чтобы я начал обдумывать эти вопросы. Только свистишь, что готова на все. А здесь за необдуманные слова можно серьезно нарваться.

Девушка, отвернувшаяся было от моего сверлящего взгляда, сейчас поворачивается и выпаливает мне в лицо:

– Да в конце концов, это и ваша, командиров, вина! Может, вы тоже приложите руку к тому, чтобы загладить ее, помогая Кэти? В чем она виновата? Одно ваше слово – и она спасена! Так нет же, вы даже задницы не поднимете, чтобы хоть немного подумать и загладить свой косяк!

О, как она быстро осмелела! Решила, что раз не заставил сосать прямо с порога, то все можно? Зря решила, как обычно ни хуя не думает, прежде чем рот раскрыть. Сжимаю зубы от захлестывающих волн раздражения – те же самые слова о своей вине я слышал ровно два часа назад от Макса. Но ему – можно, а ей – нет. Не хватало еще, чтобы меня, Лидера, в чем-то обвинял зеленый неофит. Субординация, иерархия, принцип подчиненности и прочая хрень должны быть соблюдены, это закон.

Медленно поднимаюсь с кресла и, как бы невзначай, бросаю взгляд на удачно валяющиеся на столике мотки скотча. Карми, перехватив взгляд, испуганно пятится назад и оглядывается на дверь. Закрыто, детка. И блокировку тебе не снять.

– Твоя подруга оказалась слишком недалекой и безмозглой, за что и поплатилась. А твоя тупость просто удивляет. Вместо того, чтобы воспользоваться возможностью и отработать свою просьбу, ты как обычно не вовремя раскрываешь рот. Но я тогда сам возьму то, что ты так стремишься дать, – и, видя, что девушка аж отшатнулась, рычу, – Смирно!

Вечер обещает быть увлекательным. Я в раю.

POV Карми.

Я в полной заднице.

Все мои расчеты оказались в корне неверными. Начиная с тех, по которым Эрик должен был сойти с ума от радости при виде такой поздней гостьи, заканчивая уверенностью, что мне легко удастся убедить его оставить Кейт.