Текст книги "Клятва на крови (СИ)"
Автор книги: Елена Темная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Он осклабился, показывая довольно острые зубы. Бильбо отвел взгляд. Когда Торин был таким, он смущал его. Хоббит больше не боялся своего жениха, удостоверившись в том, что король не причинит вреда послушному любовнику, но все еще опасался его непредсказуемого характера. Узбад мог казнить по сиюминутной прихоти – а мог наградить за какие-то только ему ведомые заслуги.
«Пойму ли я когда-нибудь этот странный народ?» – невольно задумался хоббит. Он знал, что многие гномы до сих пор относятся к нему настороженно, а кое-кто – и неприязненно. В этом особом, закрытом мире все решали родственные связи – а сквайр из Шира был чужаком. Между прочим, на языке гномов слово «чужак» было созвучно со словом «враг», так что нечего было удивляться неприязни многих членов отряда.
Бофур поехал разведать дорогу – сейчас, когда узбад находился рядом с женихом, иной защиты ему было не нужно. Бильбо проводил взглядом друга и повернулся к Торину:
– Скажи, а у вас есть своя религия? Я слышал какие-то странные слова о Махале, но вы не молитесь богам, насколько я заметил…
– Быть гномом – уже религия, – спокойно ответил король. Он не смотрел на полурослика и вообще говорил как бы не с ним, а с окружающим миром, глядя на горизонт. – Мы держим слово, ценим родичей и друзей, холим и лелеем своих коней и баранов. Ни один народ не ведет одновременно оседлую и кочевую жизнь, как мы. И у нас нет ни жертвенников, ни храмов. В храмах селятся жирные святоши, которые собирают подати и врут своим прихожанам, – это удел людей, которые сами придумали себе богов. Наш бог повсюду, в каждом сердце и душе. Мы не молимся ему, а обращаемся сердцем.
Бильбо слушал как завороженный. У хоббитов тоже нет специальных храмов, и если они хотят обратиться к Единому, то просто думают об этом, – хотя у них не так уж много поводов молиться, ведь их земля плодородна, а враги обходят те края стороной. Во всяком случае, почти все враги.
– Ворон принес сегодня донесение, – с усмешкой сказал ему король, – из твоих родных краев. Мои люди пишут, что успешно договорились с властями Шира. Теперь там уже построили завод, чтобы добывать серебро, вовсю идет торговля винами и табаком. У вас хорошая земля, хоть в ней и нет золота.
Мысленно хоббит вздохнул с облегчением. Если бы полурослики стали сопротивляться, их наверняка всех убили бы: границы благородства у гномов весьма условные. А так – все останутся довольны друг другом, хотя некоторым ханжам вроде той же Лобелии наверняка не нравится находиться под покровительством подгорного народа.
Торин поднял руку, и это было знаком, что пора останавливаться. Войско придержало пони, гномы спешивались один за другим, тут же застучали топоры: рубили на дрова окрестные деревца. Огонь – стихия гномов, огонь и камень, и нет им равных в добывании самоцветов, работе ювелирной и в укрощении яростного пламени.
Бильбо поймал себя на том, что невольно набрасывает в уме подобие стихов, и помотал головой. Наверное, он просто устал с дороги.
Он потребовал у рабов горячей воды для купания и чистую одежду. За время похода Бильбо привык и к новым нарядам, и к приказам, которые следовало отдавать рабам. Благо, что те ничуть не возражали и исполняли все быстро и с прилежанием.
Он забрался в большую бадью, с наслаждением чувствуя, как руки подаренных принцами рабынь растирают его тело. Дневное напряжение уходило вместе с заходящим за горизонт солнцем, и хоббит прикрыл глаза, слушая голоса за стенками шатра.
Вдруг рабыни отступили, оставив его. Бильбо повернул голову и увидел узбада, тот кивком велел девушкам выйти. Понимая, что это значит, мистер Бэггинс наскоро вытер мокрые волосы полотенцем и поднялся, выбираясь из бадьи. Он слегка склонил голову – поклон не подданного, но равного. Торин одобрительно прищурился, на губах его играла легкая усмешка.
Бильбо подошел к нему и молча опустился на колени, распутывая завязки на плотных штанах. Он видел, что король уже возбужден, – и недаром, бой и победа всегда приносили с собой торжество и желания, в том числе плотские.
Но король вдруг обхватил широкими, похожими на лопаты ладонями его плечи и поднял полурослика с колен.
– Сегодня будет пир, – он заглянул Бильбо в глаза, убеждаясь, что тот запомнит его слова. – И ты придешь на него готовым, украшенным и нарядно одетым. Ты будешь танцевать до утра вместе с нами, и я разрешу тебе съесть сердце твоего врага. Его везли целый день специально для тебя, я велел сестре приготовить его.
Хоббит почувствовал, как приоткрывается в ужасе рот. Съесть плоть поверженного им орка? Ох, нет, он ведь не дракон, он не может, нет…
Прежде, чем он успел возразить, Торин прильнул к его губам в поцелуе – долгом и настойчивом, обхватив руками половинки ягодиц своего жениха. Бильбо не успел одеться после мытья, и это было узбаду на руку. Он уложил Бильбо на брошенные в углу шкуры, которые потом рабыни должны были расстелить, сделав постель на ночь. На этот раз узбад был куда ласковее, чем прежде, он неспешно ласкал член жениха и плавно толкался в его тело, распаляя желание. Бильбо прижался к нему спиной, лежа на боку, и король удерживал его разведенные ноги, тяжело дыша и жадно теребя плоть стонущего хоббита.
Бильбо поднял голову, наткнувшись на внимательный взгляд желтых глаз. Малютка Смауг, оказывается, успел пробраться в шатер и с интересом наблюдал за тем, что проделывают с его благодетелем. Полурослик попытался прикрыть пах рукой, но Торин перехватил его запястье и закинул его ногу себе на бедро, чтобы дракончик мог лучше видеть.
– Не надо, – взмолился Бильбо, чувствуя, что тугое семя тянет и скапливается в яичках. – Он еще… маленький…
– Это не ребенок, – Торин сменил угол проникновения, трахая часто и яростно. – Пусть видит, как я тебя беру, пусть поймет, что ты мой!
Дракон фыркнул, выпустив пару искр, к счастью, погаснувших почти сразу, и подобрался ближе, прижавшись горячим тельцем к плечу полурослика. Бильбо охнул, выгнулся, дергаясь в руках узбада, и кончил, брызгая семенем на землю и руку Торина. И еще с минуту дрожал от постепенно утихающего удовольствия, пока узбад, помогая себе рукой, изливался на его зад.
Получив свое удовольствие, Торин покосился на любопытно поворачивающего голову Смауга, притянул хоббита к себе, вновь целуя. Бильбо, у которого будто камень с души упал, ответил на незамысловатую ласку, путаясь пальцами в волосах короля. Дракон не против, он не будет мешать, он принял гнома почти как своего – хотя, конечно, не дастся в руки.
Узбад оделся, а затем опустился на землю рядом с хоббитом и приказал:
– Заплети мне косу.
Насколько успел узнать Бильбо, это было довольно большим проявлением доверия со стороны короля. Правда, заплетать волосы на манер сложных гномьих причесок полурослик еще не умел – ну да тут это и не требовалось. Торин никогда не сооружал на голове замысловатых косичек, предпочитая простую косу или просто распущенные волосы.
Наспех набросив на себя широкое покрывало, Бильбо устроился за спиной жениха и принялся за дело. Он провел гребнем по длинным черным прядям, разделил их, стараясь не дергать. Бильбо нравились волосы узбада, очень длинные, густые, тяжестью ложащиеся на руки плетущего косу. Торин сидел спокойно, положив руки на бедра, и смотрел в пространство, слегка улыбаясь.
– Мой повелитель доволен? – уточнил Бильбо осторожно.
Тот вздохнул.
– Завтра мы поднимемся на скалу Каррок – и оттуда ты сможешь увидеть Эребор. Когда мы минуем Лихолесье, то окажемся в моих землях – все окрестности Одинокой горы принадлежат гномам. Я хочу, чтобы тебе понравились эти места.
– Значит, они мне понравятся, – легко согласился полурослик, коснувшись губами затылка жениха. Торин бывал грубоватым в постели, но в такие редкие моменты, как этот, он замирал и позволял себе самую капельку побыть уязвимым. Это было действительно приятно.
Когда хоббит закончил плести длинную, тяжелую косу, достававшую почти до бедер, узбад поднялся и кивком указал ему на разложенные рабынями перед мытьем одежды.
– Наряжайся и выходи к костру. Ты должен стать воином.
Надо сказать, у Бильбо основательно ломило все тело – долгий путь в седле, а потом еще и бурный секс вытянули из него все силы. И все же возразить королю он не решился. Торин прав: если он хочет стать достойным звания езбада, то должен забыть про усталость и боль.
Бильбо позвал рабынь, и те проворно помогли ему одеться. В глубине души хоббит радовался, что на взгляд человеческой женщины он не так уж притягателен. Небольшой пухлый живот и густая шерсть на ногах помогали ему избежать возможных приставаний. Хотя ему и было разрешено спать со своими рабынями, Бильбо не хотелось случайно сделать ребенка ни одной из них. Да и сил после утех с Торином не было, честно говоря.
Его быстро облачили в просторную рубашку и штаны, сверху накинули длиннополый кафтан – ночи в предгорьях прохладные. Одна из рабынь – хоббит никак не мог запомнить их имена – с поклоном подала ему большой поднос.
– Дар от узбада, он велел передать тебе, господин.
На подносе лежали золотые украшения: пара браслетов, тонкий обруч, крупное кольцо в виде витой змеи и поножи, какими обычно гномы стягивали низ штанов, чтобы не мешали вскакивать в седло. Бильбо прежде не носил таких дорогих украшений – да что там, он вообще никаких не носил, это была типично гномья мода! Но возражать было себе дороже, поэтому он позволил девушкам нацепить на себя почти два фунта золота. Счастье еще, что Торин отобрал для него те украшения, что были полегче!
Смауг бессовестно дрых, обвившись гибким телом вокруг перепачканных шкур, впитавших запах его благодетеля, так что Бильбо пошел праздновать один. Он вынырнул из-под полога шатра и сразу окунулся в гул голосов, блеск пламени и хохот. Пахло жареным мясом, пивом, потом и кровью – гномы пировали. Кто-то, сидя на земле, вздымал кружку, будто каждый раз пил за ясную луну на небе и за светлый путь. Кто-то горланил песни – нескладные, как и все стихи, что звучали на родном языке подгорного народа. Рифма считалась необязательной, если слова шли от сердца.
Фили и Кили в обнимку плясали у костра, полуголые, увешанные золотом вперемешку с частями тел убитых орков. Судя по тому, с каким восторгом на них таращились рабыни, одинокая ночь юношам не грозила.
Уже совсем стемнело, и только яркое пламя костров разгоняло тьму. Гномы не боялись нападения: их было достаточно много, чтобы жечь костры без опаски.
В стороне, на самом краю светлого круга, яростно совокуплялись двое воинов. Бильбо покраснел, но глаз не отвел: считалось, что в ночь праздника не может быть ничего недозволенного. К своему изумлению, в одном из гномов, который держал партнера за узкие бедра, он узнал Бофура. Мориец брал любовника так сильно, будто это было в последний раз. Когда хоббит проходил мимо, Бофур поднял голову, блеснула серьга-клык в его ухе. Мориец усмехнулся, подмигнул хоббиту и с новой силой набросился на довольно рычащего любовника, наматывая на кулак его длинные рыжие волосы.
Бильбо проскользнул тенью мимо парочки, вышел на свет и присел рядом с Торином, на свободное место. Узбад протянул ему большую чашу, в которой плескалось вино – как показалось полурослику, довольно крепкое. Он осушил чашу до дна под восторженный гул толпы.
Затем ему поднесли обещанное сердце орка. Большое, все в каких-то прожилках и сосудах, оно лежало багровым комком на блюде. Бильбо посмотрел на короля, и тот почти ласково улыбнулся ему.
После этого пути назад не было. Хоббит взял с блюда сердце убитого им врага и, неотрывно глядя на Торина, поднес ужасное угощение ко рту. Сложнее всего было прокусить толстую оболочку: сердце поджарили на огне, но не слишком, так что сверху оно было очень жестким.
Он справился, заставив себя не думать о том, что совершает едва ли не акт каннибализма. На вкус сердце было довольно гадким – собственно, его полагалось есть лишь из уважения к традиции.
Под оболочкой оказалось почти сырое мясо, и рот Бильбо мгновенно наполнился кровью, почти черной и воняющей металлом. Его затошнило, но полурослик и на сей раз не отказался. Он дожевал первый кусок, сглотнул, откусил снова. Кровь текла ручейками по его подбородку и рукам, перепачкала дорогие украшения и одежду – но чем больше ее было, тем громче вопили гномы и тем больше ширилась улыбка на лице короля.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Бильбо проглотил последний кусок, жилистый и горьковатый. Он сам не верил, что сумел выдержать это.
В наступившей тишине Торин поднялся, взял его за руку и крепко обнял, даже сильнее, чем тогда на скале.
– Сила убитого врага теперь твоя, – торжественно провозгласил он. – Ты – воин моего королевства, имеющий право на оружие и добычу, и да будет коса твоя так же длинна! Да покроешь ты славой имя свое и да сделаешь почет имени и бороде мужа своего!
Бильбо сумел удержаться и не хихикнуть – это было бы оскорбительно. Он повернулся к взиравшим на него гномам, поднял липкую от крови руку и крикнул:
– Кровь моя – вам! Жизнь моя – ваша жизнь! Отныне я – ваш!
Со всех сторон запели рога, раздались хриплые крики восторга. Бильбо закружили в водовороте объятий, его хлопали по спине, его поднимали на руки – а он смотрел на своего жениха, который горделиво поглаживал бородку.
========== 17. Дорога на Лихолесье ==========
Крики одобрения были такими сильными, что у Бильбо зазвенело в ушах. Он улыбался, пересилив тошноту от съеденного сердца, и смотрел со своего небольшого возвышения у костра на веселящихся гномов. Торин дотронулся до его руки, кивком показав, что нужно отойти в сторону. Остальные продолжали веселиться, пить и есть, и грохот музыки звучал в ушах хоббита, когда он последовал за королем к краю освещенного круга.
Торин опустился на траву, в руках его была арфа – красивая, с золотистым корпусом, струны ее тихонько звенели от ночного ветерка. Обрадованный полурослик устроился возле жениха. Кажется, Торин решил порадовать его своей игрой – событие редкое и оттого еще более важное. Голову Бильбо туманило выпитое вино, он сонно щурился, обхватив колени руками и вдыхая свежий ночной воздух.
– Завтра мы продолжим путь, – сообщил узбад, касаясь дрогнувших струн. – Дорога станет намного опаснее, чем в горах, – я хочу, чтобы ты был осторожен и держался поближе ко мне и Бофуру.
– Хорошо, – согласился хоббит, прислушиваясь к звукам арфы. – Спасибо, что беспокоишься. Ты очень красиво играешь, Торин.
– Все гномы владеют какими-нибудь музыкальными инструментами, – король небрежно отбросил за плечо длинную косу, скрывая довольную улыбку. – Я учился играть на арфе с детства.
– В перерывах между завоеваниями и убийствами? – не удержался Бильбо и тут же пожалел о сказанном.
Торин перестал улыбаться, отложил арфу и схватил жениха за запястье, притянув ближе.
– Ты все еще считаешь нас дикарями, не так ли? – презрительно бросил он. – Что ты знаешь о нас, нашей культуре и нашем народе? Рассказывали тебе когда-либо историю гномов, их древние обычаи, видел ты изделия, что сошли с наковален в наших глубинных кузницах? Я до сих пор помню ожерелье, что сделал мой отец в подарок матери на ее свадьбу, – оно блистало лунным светом, а каждый, кто его видел, понимал красоту ночи. Я помню ее золотые косы, на которых лежала корона, – и помню, как она умирала от тоски, когда отец погиб в бою.
– Я не знал, – Бильбо как можно вежливее освободил свою руку из хватки узбада и сочувственно погладил его колено. – Я действительно мало знаю о тебе, Торин. Но мне правда хочется стать к тебе ближе. У нас, хоббитов, тоже есть своя история, хотя она куда короче, чем ваша. Гномом мне не стать, но я могу попытаться добиться твоего одобрения – тебе ведь нравилось, как я сегодня вел себя?
Взгляд короля слегка потеплел. Он не терпел даже намека на оскорбление или неповиновение, но виноватая улыбка хоббита ему пришлась по сердцу. Торин задумчиво провел ладонью по волосам полурослика. Он не отпускал хоббита от себя, и у того не было раньше возможности умыться. Лицо и руки Бильбо были выпачканы подсохшей кровью – и он не протестовал, хотя узбад отлично знал, какой невозможный чистюля этот маленький хитрец. Внешне хоббит был покорен и не сопротивлялся ничему, но кто знает, не замыслил ли он побег или новую попытку убить жениха?
Узбад лег на траву, заставив жениха лечь сверху, и поцеловал его в губы, крепко прижимая к себе. Торину с каждым днем все больше хотелось единолично обладать этим существом, скрытным и непостоянным, и плотская страсть короля становилась тем сильнее, чем больше узнавал полурослик об искусстве любви.
Бильбо дотронулся кончиками пальцев до напрягшейся плоти жениха под толстыми штанами, обхватил ладонью налившиеся яички, потерся пахом о бедро короля. Торин вынужден был признаться себе, что мало что знает о постельных утехах, кроме того, как брать своего парнера сзади или навалившись сверху. Хоббит открывал для себя и для него новые способы – это было необычно и притягательно.
Ему вдруг захотелось сделать что-то приятное этому молодому мужчине, который лежал рядом, старательно лаская его. Бильбо всегда казался будто учеником, отвечающим урок, – может, надо заставить его вылезти из своей раковины?
Недолго думая, узбад заставил полурослика приподняться и снова лечь, только уже лицом к его ногам. Бильбо изумленно вздрогнул, когда ладони короля легли на его зад, стягивая штаны и высвобождая немного приподнятый член.
На сей раз они пробовали нечто совсем новое для них обоих. Бильбо улегся на живот жениха и ублажал его ртом, а Торин, наслаждаясь горячими прикосновениями, раздвинул руками ягодицы партнера и приник губами к покрасневшей после предыдущего соития, чуть расширенной дырочке. Длинный стон был наградой за его труды, и король проник туда сперва кончиком пальца, и потом и языком. То, что это не слишком-то чисто, его ничуть не смущало, уж очень хотелось услышать, как смутившийся полурослик будет протестовать.
Бильбо его не разочаровал. Он задергался, пытаясь встать, зашипел, как сердитый кот.
– Перестань! Так нельзя, это грязно, это… нет, только не…
Он вдруг замер, а потом бессильно опустился обратно на живот гнома, и Торин почувствовал, как твердеет член полурослика, прижатый к его груди. Бильбо сдался напору необычной ласки, зажмурился и начал мелко толкаться, стараясь продлить касания жаркого языка узбада.
Торин пихнул его ладонью в бок, чтобы не забывал о своих обязанностях, и хоббит вернулся к посасыванию его члена. На сей раз обоюдное удовольствие возвело их на вершину блаженства очень скоро, и Бильбо излился на грудь короля, толчками размазывая семя по смуглой коже Торина и темным жестким волоскам на ней. Узбад подался вверх, вошел едва ли не полностью в его рот, отчего полурослик охнул, подавившись. Глубоко в горло одна за другой выстрелили горькие струйки спермы, Бильбо поднял голову, сглотнув слюну и семя жениха, рукой помогая ему избавиться от остатков.
– Чудесно, – одобрил король, когда грязный и усталый полурослик опустился на траву рядом с ним. – Ты быстро учишься. Сейчас спи, праздник закончен, нам надо отдохнуть.
Он притворился, что тоже уснул, и из-под опущенных ресниц следил за хоббитом. Тот поерзал, покосился на жениха, осторожно поднялся. Торин подумал, что надо дать ему отойти подальше, а уж потом ловить, и позволил Бильбо скрыться за ближним камнем. Оттуда послышалась возня, а потом – журчание и облегченный вздох. Гном отвернулся, улыбаясь в усы. Нет, никуда этот мальчишка не побежит. Привык, а может, уже не держит зла на короля…
С этими мыслями гном позволил себе уснуть и уже не чувствовал, как хоббит тихо вернулся и лег рядом, положив голову на сгиб его руки вместо подушки.
Спать на земле – невеликое удовольствие. Хотя Бильбо почти привык проводить ночи на шкурах, но те были толстыми и отлично сохраняли тепло, а теперь он совершенно замерз, да и ноги затекли.
Когда он проснулся, короля рядом уже не было. Торин никогда не оставался до утра, уходил куда-то по своим делам, которые хоббиту пока что были не вполне ясны.
Кряхтя от напряжения в затекшей спине, Бильбо поднялся и попытался распрямиться. Гномы находились неподалеку, они сворачивали лагерь. Отовсюду слышались смешки и краткие, но очень выразительные впечатления от предыдущей ночи.
Полурослик наскоро оделся и, поеживаясь от утреннего холода, вернулся к своему шатру. Смауг уже пробудился и как-то странно приподнялся на лапах при виде своего покровителя.
– Что это с тобой, дружище? – Бильбо поднял дракончика на руки – и мысленно удивился. Тот будто прибавил в весе с прошлой недели, да и в длину вытянулся. – Ого, ты быстро растешь, как я вижу! Что ж, это не так уж плохо, будем с тобой тренироваться нормально ходить или даже летать… Ты же хочешь летать?
Смауг разлегся на его руках, положил на плечо потяжелевшую голову, вздохнул как-то совсем по-человечески.
Бильбо, встревожившись не на шутку, бросился его осматривать. Уж не заболел ли бедняга? К его ужасу, когда он положил дракончика на шкуру, у того откололся кусочек чешуйки около хвоста. Взгляд у дракона был осоловелый, мутный и очень несчастный.
Бильбо укутал его одеялом и бросился к Оину. Старый лекарь, конечно, не лечил драконов, но он был знатоком лекарственных трав – может, он знает, что делать?
Выслушав сбивчивую речь полурослика, в которой от волнения прорезался более сильный, чем обычно, акцент, лекарь опустил свою слуховую трубку и заулыбался.
– Не волнуйся, – уверил он, вручая хоббиту какой-то пузырек с алой жидкостью. – Вот тут – хороший состав. Добавь в него немного своей крови и пои свое маленькое чудище пару раз в день. Выздоровеет, никуда не денется!
Когда Бильбо, с надеждой прижимая к груди пузырек, побежал поить своего подопечного, Оин не спеша сложил склянки в походный сундук и кивком велел рабам погрузить его на телегу.
– Что ты ему дал? – его брат Глоин, зная глухоту старшего члена семьи, повысил голос. – Это же не микстура, правильно я понимаю?
– Нет, конечно, я ж понятия не имею, чем лечить драконов, – отозвался лекарь, карабкаясь на своего пони. – Но живая кровь этой твари точно будет полезна. И мальчик будет верить, что дает ему лекарство, – а это самое главное.
Длинная вереница каравана была уязвимее, чем группа вооруженных всадников, и Торин отлично это понимал. Они благополучно миновали горы, встретившись только с отрядом орков, – что по нынешним временам вообще мелочи, которые можно было не принимать в расчет. А вот подходы к Лихолесью, а за ними и сам лес обещали стать серьезным испытанием для всего войска.
По крайней мере, с ними не было детей – да и женщин, которые плохо обращаются с оружием. Рабы не считались, при возможной атаке им тоже давали оружие. Собственно, рабство у гномов было желанной участью для многих людей, которые прозябали в нищете и не могли прокормить свою семью. Во всяком случае, подгорный народ, требуя многого, платил весьма щедро. Даже распоследний уборщик мог надеяться на несколько золотых в месяц.
Впрочем, пока что все шло неплохо. Солнце светило ярко, никаких врагов на горизонте видно не было – и тропа вилась под копытами пони. Здесь нечасто ездили – все заросло густым бурьяном, кое-где на дорожке виднелись отпечатки лап диких зверей. Гномы почти все до единого – неплохие следопыты, поэтому сразу же определили, что следы эти принадлежат огромным медведям. «Местные хозяева, – шептались в военном стане. – С ними лучше не ссориться, даже когда нас так много».
Пока хоббит возился со своим драконом, который вдруг погрустнел и притих, несмотря на то, что по-прежнему жрал в три горла, Торин вел войско дальше. Он постоянно хмурился, думая о том, как миновать черный лес, обойдя владения эльфов. Проблема заключалась в том, что за границами эльфийских земель простирались территории, давно уже отданные во власть Тьмы. Там водились весьма неприятные твари, которые не пощадят никого, стоит только попасться им на глаза – или то, что у них вместо глаз.
И все же войско продвигалось, хоть и не спеша. Узбад не торопился, обдумывая, как избежать конфликта.
– Что приуныл? – Двалин, поравнявшись с королем, слегка стукнул его по плечу. – Гляди, выпадешь из седла – поднимать не будем!
Тут скрывалась доля правды. Считалось, что тот, кто не способен удержаться верхом, больше не может называться воином – даже если это происходило по причине болезни.
– Я думаю, – Торин подергал маленькую золотую бусину на кончике уса. – Я поклялся, что на протяжении нашего пути мы не будем проводить завоеваний – но, если остроухие нападут первыми, я буду вынужден развязать войну.
– Плохая идея, – Двалин качнул бритой головой. – Ты знаешь, что в лесу мы будем куда слабее. Эльфы – мастера устраивать засады, тут понадобится магия, чтобы их одолеть, одними топорами много не навоюешь. Да и деревья у них толстые, срубать замучаешься.
– Магия… – Торин прищурился, поглядел через плечо на едущего следом полурослика. Бильбо придерживал болеющего дракона, кутая его в одеяло, и, кажется, даже покачивал, как делают няньки. – Магия не всегда помогает, мой друг. Зато у нас есть кое-что другое, и это будет ничуть не хуже.
Тем вечером они остановились на ночлег, не разбивая шатров. Утром предстояло выехать с первыми лучами солнца, чтобы успеть миновать как можно больший участок Лихолесья до темноты. По ночам в лесу творились неприятные вещи, не стоило провоцировать темные силы. Даже завоеватели-гномы опасались черных чащоб и кишащего там зла.
Бильбо сидел у костра, почти опустив поникшего дракончика в огонь, и чуть не плакал. Смауг, кажется, ослабел, он не ходил и вечером принял пищу неохотно. Впрочем, выданное Оином лекарство, смешанное с кровью Бильбо, пришлось дракону по вкусу, он охотно глотал налитые в его пасть капли.
– Что с ним? – Торин подошел к сидевшему на земле полурослику и без особой жалости взглянул на лежащего со свернутыми крыльями дракона.
– Я не знаю, – вздохнул мистер Бэггинс. – Он нормально питался, но почему-то не шевелится. И с него сыплется чешуя. Это ужасно! Бедняга, он прожил так мало – а тут вдруг такое… Может, ему что-то подсыпали? Может, он съел что-то не то?
– Мы не любим драконов, но нарочно травить его никто не стал бы, – спокойно ответил узбад. – Он пока не сделал нам ничего плохого, даже помог несколько раз. И мой племянник обязан своей жизнью в том числе и ему, это тоже идет в счет.
Король сел возле Бильбо и заставил его откинуться ему на грудь, а потом обхватил руками поперек живота, оттащив хоббита от болеющего Смауга.
– Успокойся. Он вполне живой, просто дремлет. Отвлекись. У меня тоже когда-то болели родные. Я помню, как Кили на его первой охоте тяжело ранили. Большой медведь, которого мой глупый племянник потревожил, разодрал ему руку и почти добрался до груди, когда мы подоспели.
– И что? – с содроганием спросил Бильбо, стараясь повернуть голову и взглянуть на узбада. – Что было дальше?
– Дальше была медвежья похлебка на ужин и жареное мясо, – Торин насмешливо хмыкнул и подул ему в затылок, поддразнивая. – И это было довольно вкусно. А Кили выздоровел, несмотря на то, что мне пришлось пару суток сидеть возле него. Рабам я такое дело не доверю, этот дурачок мне как сын.
Бильбо невольно улыбнулся. В такие моменты, как этот, Торин становился немного более мягким – он приоткрывался для полурослика с другой стороны.
Поглаживая кончиками пальцев босой ноги чешую спящего дракона, Бильбо попросил:
– Расскажи мне что-нибудь, господин мой. Пусть это будет интересная история – может быть, даже страшная.
Король говорил тихо, почти шепотом, и от этого у Бильбо создавалось ощущение, что они совсем одни под этим небом. Он слышал ночные шорохи, потрескивание веток в большом костре, видел, как где-то вдалеке, на грани зрения, бродят большие фигуры. Не понять, то ли ему привиделось, то ли и впрямь там гуляла целая стая медведей – и ночь принадлежала и им тоже.
– Мне пришлось вырезать все селение, – говорил узбад, – но я не жалею о своем решении. Если уж приходится выбирать между благом своего народа и жизнью чужого, я предпочту свой. Ты тоже должен будешь научиться убивать, и не только случайно.
Хоббит невольно покраснел. Так значит, король знает, что того орка он победил благодаря чистому везению? Вот ведь, а он-то надеялся, что это останется его маленьким подвигом!
– Ничего, – на губах Торина была улыбка, хоббит почувствовал ее, когда Торин поцеловал его в затылок. – Все мы с этого начинали. Ну, может, кроме меня и Двалина: нас обучали убивать с самого детства.
– И кроме всех остальных гномов, – продолжил полурослик. – Что ж, я понял. Прежде я не видел смертей, кроме разве что моих родителей – правда, они погибли не в бою, а в грозу. Но если надо, то я научусь быть сильнее, Торин. И спасибо, что посидел тут со мной, это очень много значит для меня.
На рассвете хоббит встал даже раньше, чем остальные, и первым делом взглянул на то место, где ночью дремал бедный больной дракон. К его ужасу, он не увидел ничего, кроме вороха чешуи, которая, кажется, ссыпалась вся до единой. Смауг исчез.
========== 18. Преображение ==========
Бильбо сам не ожидал, что ему будет так больно от того, что пропал его подопечный. Дракончик поддерживал его своим присутствием почти все то время, что хоббит был среди чуждого ему народа – а теперь он пропал. Что может случиться с бедным крохой, который даже не научился летать, да к тому же болен, в этих диких краях? Он мог попасть в зубы какому-нибудь хищнику. А если его поймают орки, им будут нипочем его укусы. Вдруг его сделают игрушкой, забавой для этих чудовищ? И будет он сидеть, голодный и одинокий, потерявшийся и умирающий…
Такого рода мысли привели к тому, что полурослик чуть ли не бегом кинулся на поиски Торина. Только вождь обладал правом повернуть отряд, чтобы отыскать потерявшегося участника похода.
Но король, конечно, и слушать об этом не пожелал.
– Твой дракон сейчас, должно быть, уполз уже далеко, – отрезал он. – А перерывать траву в его поисках я не намерен, это все равно бесполезно. Я говорил тебе, что дракон – существо дикое, и лучше пусть он останется здесь, мертвым или живым, чем вырастет внутри Горы. В Эреборе все равно нет для него места.
– Значит, ты не велишь своим воинам искать пропавшего члена похода? – Бильбо, сперва слегка испугавшийся от грозного вида узбада, взял себя в руки – ради воспитанника. – Что ж, в таком случае, велю я.
Удивление на лице Торина было смешано со скепсисом. Гномы подчинялись только ему – и, конечно, Двалину, как ближайшему советнику узбада. Слушать постороннего они точно не станут.
