Текст книги "Клятва на крови (СИ)"
Автор книги: Елена Темная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– И все это мэр решил при твоей добрососедской поддержке, разумеется, – подхватил Бильбо. – Нет уж, спасибо, становиться рабом я не собираюсь.
– Если ты не желаешь спасти наших детей и женщин, то можешь оставаться, – кузина презрительно усмехнулась. – Но я бы советовала тебе все же прийти. Не стоит злить гномов, они, говорят, очень опасны и злопамятны. Тебе нечего бояться, братец. Такой, как ты, гномам явно не понадобится.
Она ушла, а Бильбо долго еще стоял перед открытой дверью, сжимая кулаки и чувствуя бессильную ярость. Не пойти, трусливо сбежать, когда остальным хоббитам придется туго? Нет. Он просто не может так поступить. Решение было очевидным. Оставалось надеяться, что гномы не станут выбирать много рабов для своего узбада – и что Бильбо Бэггинс покажется им достаточно заурядным и неприглядным экземпляром.
========== 4. Кили ==========
Пони шлепали копытами по пыльной дороге. В Шире было лето, а это значило, что повсюду расстилались ухоженные поля, полные созревающей пшеницы, а на дорогах клубилась пыль, вылетая из-под копыт многочисленных лошадей. Узбад взял с собой только малую часть войска, полагая, что этого будет вполне достаточно для визита к мирным жителям. Незачем пугать будущих подданных размерами своего воинства.
Покачиваясь в седле, молодой племянник великого вождя пытался писать стихи. Недавно Кили постигла очередная внезапная страсть к волоокой красавице-гномке, и в данный момент он напряженно раздумывал над сочинением оды к прекрасным глазам дамы сердца.
Надо сказать, все его влюбленности никогда не длились дольше пары месяцев – однако за это время юноша успевал испытать столько же, сколько переживает тот, кто прожил с возлюбленной не один год.
Его очередная избранница была хорошего рода, хоть и не принадлежала к клану Дурина, так что, скорее всего, понадобится не одна поэма, чтобы ее покорить. Однако Кили это ничуть не смущало. Он удерживал равновесие в седле, привычно управляя своей лошадкой при помощи одних только коленей, а в руках сжимал лист плохо выделанного пергамента. На марше вряд ли найдешь лучший.
– От тебя скоро пар повалит, – насмешливо отметил Фили, поравнявшись с братом и чуть подтолкнув его в плечо. – Что, умаялся сочинять свои вирши?
– Есть немного, – признался Кили, с удовольствием воспользовавшись нежданной передышкой. – Одни банальности в голову лезут. Вот как ее воспеть, чтобы не было повторением того, что ей уже говорили?
– Ты прекрасна, похитительница души моей и сердца моего, – тихо пропел Фили, выводя старинную мелодию и на ходу подставляя к ней новые слова, придуманные тут же, на ходу. – Я грежу станом твоим и улыбкой твоей. И если одаришь ты взглядом, то птицы поют громче – и ярко светит солнце в моей душе, ибо это единственное, чего желаю я на этом свете. Никогда не забыть мне твоей красоты, твоих кос… У нее какие волосы, темные или светлые? – прервавшись, уточнил он.
Кили восторженно вскрикнул.
– Ай, брат, ты настоящий поэт! Погоди, я запишу эти слова, это ведь как раз то, что мне нужно! Волосы у нее светлые – ты же знаешь, я люблю светловолосых, тем более что они так редко рождаются у нашего народа.
Он перегнулся через седло и шутливо дернул брата за прядь волос чистого пшенично-золотого цвета. Фили сердито фыркнул, мотнул головой, отбирая у младшенького свои волосы.
– Нечего на меня так смотреть, – хмыкнул он. – А то в глаз получишь. Пиши лучше свои страдания дальше, авось твоя красавица отличит их от стенаний других кавалеров.
Тут он брата уел. Женщин у гномов было куда меньше, чем мужчин, – и каждая представительница прекрасного пола обыкновенно бывала окружена вниманием как минимум трех кавалеров. Порой возникали поединки, которые могли привести к тяжелым ранениям и даже смерти проигравшего. Впрочем, тем ценнее считалась невеста. А Кили, несмотря на свое искусство лучника, на мечах сражался не так хорошо – значит, и шансов у него было меньше. Принадлежность к роду Дурина тут не играла особой роли, важны были личные заслуги.
Однако дальнейшие страдания Кили над стихами продлились недолго. Впереди показались высокие холмы – поселение хоббитов. Юноша не запомнил, как оно называется, – да и зачем? В конце концов, тут будут набирать себе рабов дядя и наставник Двалин, а для него, второго наследника, это все равно что увеселительная прогулка.
Убрав пергамент с бесценными для него стихами за пазуху, Кили перехватил поводья пони и на всякий случай тряхнул головой, чтобы распущенные волосы легли покрасивее. Гномы гордились своими длинными косами, а в особо торжественных случаях даже расплетали их – когда желали показать, насколько каждый из них сильный воин. Чем выше положение гнома в его клане, тем длиннее будут его косы – и тем больший почет окажут ему соплеменники.
У Кили волосы пока были не очень длинными, чуть ниже плеч – короче, чем у брата. Но он был уверен в том, что еще совершит множество славных подвигов. Когда брат станет великим таном после дядюшки, он, Кили, получит титул узбада – а значит, тоже будет водить в бой могучий хирд и командовать десятками, а то и сотнями гномов. Вот это будет жизнь!
Городок хоббитов притих. Местные жители, должно быть, боялись несокрушимой силы, которую представляли собой даже пара сотен гномов, – и были правы. Кили тронул поводья и пристроился в ряд чуть позади Торина. Тот ехал впереди всех, как бы показывая, что не боится никакой угрозы и защищает свой народ своим же телом. Не то чтобы в этом была необходимость, особенно в этих мирных краях, но традиции есть традиции. Узбад вступает первым в побежденный город – и уходит последним, когда его войско сполна насытится добычей.
Городские ворота были распахнуты настежь – еще бы, попробовали бы они не открыть! Впрочем, ворота-то были хлипкие, одно название. Забавы ради юноша прикинул, что достаточно одного удара простым тараном, даже не окованным железом, чтобы вся эта конструкция разлетелась в щепки.
Фили ехал слева от узбада, отставая на предписанные полкорпуса; справа же, почти вровень с Торином, восседал на своем коне Двалин, первый помощник и ближайший друг Дубощита.
За несколько ярдов до ворот походные музыканты ударили в барабаны. Длинная кавалькада заученно разделилась за спиной узбада надвое и проникла в город сразу за ним, рассыпавшись полукольцом и неотступно следуя шаг в шаг. Военная выучка гномов поражала многих, прежде не имевших с ними дела. Тем не менее чаще всего представители других народов видели гномов в бою первый и единственный раз. После этого они либо становились рабами, которые присматривали за домами и прислуживали на марше, либо погибали.
Сияющее в небе солнце казалось белым, паля жаром на землю. Собравшиеся на городской площади хоббиты обильно потели – не только от жары, но и от страха. В этом плане полуголым гномам было легче. Они не надевали тяжелой брони, когда шли не в бой, да и опасаться тут было нечего. Обошлись простыми штанами и легкими ремешками вокруг запястий и на талии, чтобы было куда оружие прикрепить.
Торин каменным изваянием возвышался над остальными своими всадниками – высоченный по меркам своего народа, с непроницаемым лицом, на котором застыло равнодушие и даже скука. Длинные волосы черной волной спускались ниже талии, почти полностью укрывая спину. Непобедимый – вот что гласила такая прическа. Воин, которому нет равных.
Кили придержал пони, остановившись позади дяди. Все эти официальные церемонии юноша считал лишними – и все же они были необходимы. А то как же побежденные народы поймут, что они побеждены?
По знаку Торина вперед выехал Бофур, его подручный во всем, что касалось разговоров с другими народами. Бофур когда-то был рудознатцем, а это занятие предполагает переговоры с торговцами. Так гном выучил Всеобщий – хотя сам находил его неуклюжим и каким-то птичьим на слух. Теперь он был в милости у узбада – хотя бы потому, что вел переговоры со всеми, к кому не могли по каким-то причинам добраться послы.
Из толпы дрожащих хоббитов вышел местный мэр. Кили с интересом наблюдал за смешными безбородыми чужаками. Подумать только, у них всех такие короткие стрижки! Впрочем, это им под стать, ведь они не воины, а всего лишь фермеры.
Хоббит, собравшись с духом, начал что-то говорить. Бофур переводил, легко улавливая непривычные для слуха гномов звуки чужого языка.
– Доброго дня вам, уважаемые господа. Мы рады приветствовать на своей земле высокородных сыновей подгорного народа.
– Здесь нет вашей земли, – Торин через Бофура поправил побледневшего мэра, по-прежнему сохраняя на лице бесстрастное выражение. – Только наша. Вы сдались без боя – а это значит, что ни один из моих воинов не совершит здесь убийства или грабежа. Того, кто посягнет на ваше имущество или ваши жизни, ждет наказание – тем способом, какой я или мои ближние родичи сочтем нужным.
Кили зевнул. Словеса, одни словеса… Лучше посмотреть, каких рабов приготовили для них эти коротышки. Должно быть, такие, как они, могут только прислуживать да готовить…
Чуть в стороне от мэра и нескольких его соотечественников стояли небольшой шеренгой хоббиты мужского пола. Все они выглядели растерянными и напуганными – может быть, за исключением нескольких. Очевидно, это и есть те, кого предназначили в рабство… Да, небогатый выбор!
Ни один из этих хоббитов явно никогда не держал в руках оружия, к тому же у всех были толстенькие животики. Такой не будет сутками трястись в седле во время похода. Кили поморщился. Народ повозок – те, что не умеют держаться в седле… Презренные существа, что не пригодны ни для чего, кроме постели или уборки.
Торин предоставил Бофуру объяснить хоббитам, что отныне они должны будут без сопротивления предоставлять землю и ресурсы в пользование войскам узбада, а сам направил коня к будущим рабам. Кили отлично знал, что ищет дядя: юношу для себя, который станет в будущем его супругом.
«И чего он среди своих не выберет, если уж так охота? – недоумевал младший наследник рода. – Ладно, дядины причуды – это святое, их надо уважать…»
Торин не спешивался – это значило бы уравнять себя с этим народцем. Верхом на своем высоком лохматом пони узбад проехал вдоль ряда хоббитов. Кили заметил, что у большинства лица недовольные, однако выказывать протест они не решались из страха.
В какой-то момент узбад развернул коня, а затем неожиданно направил его в сторону выставленных на выбор рабов. Он просто слегка пугал их: ни к чему было портить свое имущество. И все же большинство хоббитов шарахнулись в стороны.
На месте остался стоять только один из них, чуть выше большинства своих сородичей, светловолосый и крепко сложенный. Он угрюмо посмотрел на промчавшегося мимо всадника – и вся его фигура излучала неприязнь. Должно быть, понял, что их всех только пугают.
Кили цокнул языком. Он уже знал, что дядя выберет именно этого, сердитого: укрощать упрямцев силой или лаской Торин обожал.
И впрямь: тот отъехал в сторону, не глядя больше на потенциальных рабов. Бофур тут же прервал свою речь – в ней больше не было необходимости: тан народа кхазад сделал свой выбор.
Торин обернулся, кивнув Кили, и указал рукояткой плети через плечо. А затем, толкнув пони пятками в бока, сорвался с места. Часть гномов поехала с ним, посвистывая и хохоча. Кили восторженно закричал: общая радость от завершенного дела передалась и ему.
Все было кончено: этот уголок Средиземья теперь принадлежал гномам – так же, как и многие земли на севере и востоке. Дорога на запад, к землям Белерианда и войнам с эльфами, была открыта – если того пожелает узбад.
Кили пустил своего пони в галоп. Лошадь вихрем помчалась к дрожащим хоббитам. Наклонившись с седла, юноша ухватил под мышки избранника своего дяди и вздернул вверх. Тот наконец испугался – вскрикнул и сжался. Но Кили не был бы таким хорошим всадником, если бы уронил свою ношу.
– Не бойся, – сказал он хоббиту, хотя тот, конечно же, все равно не понимал кхуздул. – Ты избран таном, тебе не сделают больно. Я отвезу тебя к Торину.
Он усадил будущего супруга дяди перед собой в седло, придержал его рукой поперек груди – и его пони помчался за остальными. Те гномы, что останутся здесь гарнизоном, поддержат порядок в отсутствие узбада. А ему, Кили из рода Дурина, надо исполнить волю великого вождя и доставить к его ногам главную добычу, ради которой они ехали в такую даль.
Кили был очень горд собой. Дядя доверил ему присмотреть за своим будущим наложником – это, как ничто иное, служило доказательством его взросления.
========== 5. Фили ==========
Кавалькада гномов с одним пленным хоббитом покинула границы города и углубилась в окрестные поля. Фили с облегчением выпрямился в седле. Наконец-то с официальной частью сегодняшнего дня покончено! Это значило, что можно расслабиться и забыть о душных городах, которые всегда навевают на истинного кхузда тоску.
О, как ошибаются те, кто считает, что гномы не умеют ездить верхом! Для всех врагов народа Дурина, от орков до непокорных остроухих эльфов, это заблуждение, как правило, становилось последним.
Далеко от города, впрочем, удаляться не стали. Походный лагерь гномы намеревались разбить в миле от его стен, чтобы каждый хоббит мог при желании увидеть своими глазами новых владык.
Заходить в город Торин запретил, справедливо опасаясь нарушения договора кем-нибудь из молодых воинов. Кто знает, на что толкнет их жажда удовольствий? Слово узбада нерушимо, но не стоит подвергать юношей искушению.
Молодой наследник рода ехал рядом с дядей, однако нет-нет да и оборачивался назад, выискивая взглядом брата, везущего в своем седле драгоценную ношу. Странно дядя выбрал, что и говорить! Были в толпе местных жителей, на взгляд Фили, и девушки красивые, и миловидные юноши, куда привлекательнее этого паренька.
Двигаясь легкой рысью, пони с сидевшими на их спинах всадниками достигли широкого поля, поросшего молодой пшеницей. Колосья пока еще не созрели, однако узбад все равно велел обогнуть поле стороной и разбивать лагерь ближе к лесу.
Фили спешился, с сожалением покинув седло своего коня. Его бы воля – так бы и ел, и спал верхом, да только пони так устанет, бедняга.
Вокруг уже суетились рабы, устраивая ночлег своих господ. В основном среди рабов были люди: эта раса с каждым годом становилась все многочисленнее, и Торин считал, что совершать набеги на их города ничуть не зазорно.
Многие думают, что в военных лагерях есть своя прелесть – но так считает только тот, кто никогда не сталкивался с «романтикой походной жизни» на практике. Много усталых мужчин, грубоватых, дурно пахнущих и недобрых: поход был длинным – большинство не было расположено улыбаться.
Фили сам обихаживал своего пони, как и все до единого гномы. Низкорослые лошадки во многом были залогом их успеха на поле боя, хотя и пеший хирд – страшная сила.
Расседлав пони и убедившись, что у него есть корм и вода, Фили отправился на поиски брата. Лошадей гномы не привязывали и не стреноживали – и так не убегут, вышколены.
Над костром трепетали крылышками привлеченные огнем бледные ночные мотыльки. Фили присел у огня, рядом с братом, который завороженно смотрел на пламя, и усмехнулся. Кили, должно быть, опять замечтался о своей ненаглядной. Интересно, надолго ли его верности хватит в этот раз?
– Брат, – позвал его младший задумчиво, – как ты думаешь, мы всегда будем воевать?
– А что? – удивился Фили. – Тебе разве не сладко ввязаться в бой, срубить пару-тройку голов, а потом отметить это с бокалом доброго вина, поданным новыми рабами?
– Сладко, – согласился тот, – но я хочу не только славы воинской. Это мне всегда успеется. Не знаю, тянет что-то внутри, как будто тоскую о чем…
– Жениться тебе пора, – улыбнулся светловолосый наследник тана. – Тогда и тоска пройдет, и интерес появится ко всему. Может, увезешь свою красавицу в поле, по старым обычаям? Помнишь, как дядя Двалин нашу маму похищал?
Юноши развеселились. Дис вышла за нынешнего мужа по всем законам – но прежде свадьбы он, припомнив древние традиции, украл ее прямо из дома, перебросив через седло пони. Даром, что сама Дис изначально была не против кражи, – но потом она основательно ругалась на супруга за то, что помял и порвал ей одежду да грязью перепачкал.
Пока они припоминали эти веселые деньки, со стороны лагеря послышались азартные вопли. Должно быть, опять кто-то состязался между собой. Женщины в походы ходили нечасто – значит, скорее всего, вопрос чести. Не сговариваясь, юноши поспешили туда, чтобы поглядеть.
Оказывается, в круге света от одного из костров происходил не настоящий бой, а лишь шуточный дружеский поединок. Торин вышел бороться с Двалином, они часто так делали, на потеху солдатам и на радость их душам. Оружия в руках товарищей не было, суть схватки сводилась к тому, чтобы повалить соперника на землю и хорошенько повалять в пыли.
Фили и сам порой схватывался с братом, силы у них были почти равны, так что предсказать исход такого боя никто заранее не мог. И поглядеть на подобное веселье было им обоим в охотку.
Краем глаза Фили заметил хоббита. Угрюмый и напуганный парнишка сидел в стороне, отводя глаза от битвы: ему-то все, должно быть, казалось вполне настоящим!
Принц присел с ним рядом, с усмешкой подметив, как дернулся пленник.
– Не бойся, – тихо сказал он. Хотя хоббит и не говорил на кхуздуле, но его могли обнадежить интонации. – Это часть праздника.
Торин и Двалин, по пояс обнаженные, стояли на свету, не столько продолжая схватку, сколько шутливо красуясь перед окружающими. Узбад скалился, готовый в любой момент отразить выпад товарища. Он смотрел на своих друзей, на своих подданных – но, как заметил Фили, ни единым взглядом не удостоил будущего мужа. Интересно, зачем он брал этого паренька, если тот его не интересует?
Принц протянул раскрытую ладонь покосившемуся на него пленнику. Жест его символизировал добрые намерения: вот, я даю тебе свою руку, она открыта, в ней нет оружия.
– Фили, – отчетливо сказал он. Хоббит внимательно прислушался к звукам чужого имени.
– Бильбо, – тихо ответил он. Юноша едва его расслышал за радостными криками своих товарищей по походу. – Бильбо Бэггинс из Бэг-Энда.
Это Фили еще понял, а вот для дальнейших горьких слов парня уже требовался переводчик. К сожалению, Бофура рядом не было, однако общий смысл был понятен: Бильбо не нравилось, что его увезли из родного города и намерены отдать на ложе большому и страшному узбаду.
«Это честь, – мог бы сказать ему Фили. – Торин – великий правитель и отважный воин, он не обижает своих любовников и всегда платит им достаточно, чтобы те не знали бед».
Но он этого не сказал – не только потому, что Бильбо не понял бы его слов. Для того, кто только утром был свободным жителем вольной страны, нет ничего страшнее, чем оказаться к вечеру рабом. Во всяком случае, парень явно считал, что он – раб.
Фили пожал плечами. Даже рабы у великого тана гномов носили золотые ошейники и одевались по случаю праздников в нарядные одежды. Никто не мог бы пожаловаться на дурное обращение: убивали только врагов, своим бояться было нечего. Раб не участвует в битвах, его не вызывают на бой из-за женщины. Пищу, еду и спутницу ему дает господин, так что рабам тана кхазад не приходилось волноваться о том, как не умереть с голоду, в отличие от многих других невольников, принадлежащих другим народам.
Бильбо еще предстоит это понять, подумал Фили. А пока просто протянул ему миску с едой и с улыбкой кивнул – мол, ешь, до завтрака еще далеко. От еды полурослик не отказался – спасибо и на том, как говорится. Молча жевал вареное мясо, сдобренное крупными кристалликами соли. Богат тан, не скупится на хорошую еду для своих солдат – и все в его войске питаются одинаково, от простых воинов до командиров.
Торин и Двалин в конце концов бросились навстречу друг другу, сцепились, твердо упираясь ногами в землю, стояли молча, напирая один на другого, силясь побороть. Детские забавы, которые порой заканчиваются переломами костей и сильными ссадинами, – не о чем и говорить, гномы привыкли и не к такому.
Бильбо смотрел на все это неодобрительно, опасливо. Фили заметил, что парень больше притворяется испуганным, чем есть на самом деле. Перепуганные так не торопятся подкрепиться и не косятся украдкой на близкий лес. Впрок, что ли, наедается, перед побегом? Но вряд ли ему удастся уйти так скоро.
Схватка кончилась. Узбад все же повалил друга на землю – и поднялся, довольно осклабившись. Зубы влажно поблескивали между темных губ, длинные волосы перепутались, на широкой груди поблескивал пот. Фили подумалось, что дядя похож на хищного зверя. Когда он, принц, станет таном, то, скорее всего, будет несколько иным, больше похожим на собственного отца. Впрочем, это и к лучшему. Мать порой упрекает дядю в излишней гордыне и стремлении везде быть правителем.
Гномы постепенно расходились на ночлег, звучали сальные шуточки, многие предвкушали ночь, что проведут с рабынями или с товарищем по походу. Фили потянулся, поднимаясь, и позвал Бофура. Мориец сидел чуть в стороне, покуривая трубку, и на зов принца подошел неспешно, чуть вразвалочку.
– Познакомь нашего нового приятеля с лагерем, – попросил Фили. – Ну и объясни, что никто его не сожрет тут, пусть не дергается. Ужин он уже слопал, так что осталось только прояснить его судьбу. Да смотри поаккуратнее, а то наш шустрый дружок уже бежать вознамерился.
– Ничего, от кхазад еще никто не уходил – по крайней мере, когда проводил с нами хотя бы пару дней, – хихикнул Бофур. Он-то, как никто, знал разные виды поведения пленников. Всякие бывали: и агрессивные, и испуганные, и покорные, и притворщики, что старались выказать послушание, а потом силились отрубить хозяйские руки. Все они теперь – отличные вышколенные рабы.
Оставив нового пленника на попечение Бофура, Фили отправился спать. Долгий поход всех измотал, и даже крепкие и выносливые гномы не всегда скрывали свое недовольство. Впрочем, новые земли оказались плодородными и достаточно богатыми серебром и ресурсами, с них будет неплохой доход, так что проехались не совсем уж зря. Опять же дядя себе новую игрушку нашел…
Юноша забрался в шатер, который делил с братом. Кили здесь не было: то ли намеревался гулять до утра, то ли просто наведался к кому-то и ночь проведет с ним. Так или иначе, опасность ему не грозила. Фили растянулся на мохнатой шкуре, закинув руки за голову. Где-то над шатром, в огромном небе, плавали звезды и стелился легкий молочный туман. Как длинные косы любимой, что приятно перебирать меж пальцев…
Принц прикрыл глаза и задремал. Ему грезились дальние походы, сражения, в которых он прославит себя, – а под конец привиделась девушка со светлыми волосами, такими же, как у него. Она сидела у окна, печальная и задумчивая, и чего-то ждала. А может, кого-то?
Проснулся он от шороха над головой. Одним движением приподнявшись, принц выхватил из-под подушки кинжал, но его запястье перехватила жесткая рука.
– Тише, бешеный! – это был Торин. Дядя довольно кивнул: племянник отреагировал хорошо, даже со сна, не зря его учили… – Лежи, до рассвета еще пара часов есть. Где твой брат бродит?
– Не знаю, – зевнул Фили, сонно потирая рукой лицо. – Остался, должно быть, с какой-нибудь рабыней на ночь. Или опять стихи сочиняет для своей… как ее…
– Ладно, с утра придет, – Торин прищурился, оглянулся на стенку шатра, за которой виднелось зарево угасающего костра. – Завтра справим помолвку между мной и этим хоббитом. Ты не узнал, как его зовут?
– Вроде Бильбо Бэггинс, – Фили напряг память. – Да, точно, так. Симпатичный парнишка, только хитрый не в меру. Я видел, как он глазами зыркал на лес, – наверняка сбежать хотел.
– Дурак, – бросил Торин холодно. – Его побег не принесет ничего, кроме смерти для него и его народа. Надеюсь, он это понимает. Приготовься, сын сестры: сразу после помолвки мы выступим обратно к Эребору.
– Ай, дядя, мы идем домой? – юноша не сумел скрыть радость. – Вот хорошо! Мама давно мечтает вернуться, говорит, хватит уже по чужим краям лазить, грязь собирать. Значит, в следующую луну пойдем, эта на исходе…
Торин кивнул.
– Помнишь тот камень, что вы с Кили нашли когда-то в горах? – он внимательно посмотрел на племянника. – Дай его мне. Хочу подарить завтра хоббиту вместе с остальными дарами. Ты говорил Бофуру, чтобы он научил его нашему языку?
– Сам сообразит, опыта у него в достатке, – принц снова улегся на шкуру и завозился, умащиваясь. Торин выскользнул из его шатра, и оставалось еще время, чтобы духи ночных грез подарили немного покоя.
========== 6. Драгоценные дары ==========
Варвары, настоящие дикари, все до единого!
Бильбо сидел у костра и смотрел в огонь, не в силах поверить, что все это происходит с ним на самом деле. Еще утром прошлого дня он был таким же хоббитом, как все его сородичи, – и самой главной проблемой для него были вредоносные жучки, что порой заползали в сад и подтачивали розовые кусты.
А розы-то, бедные розы! Они ведь теперь остались там, далеко в усадьбе, куда никак не вернуться! Бильбо испытывал невероятную злость на грубых гномов, что так нагло разлучили его с родным домом.
Один из этих гномов приблизился к нему, улыбаясь и блестя темными глазами.
– Здравствуй, – с легким акцентом приветствовал он мистера Бэггинса на Всеобщем. – Меня зовут Бофур, а ты Бильбо, так? Не желаешь пирога с мясом?
– Спасибо, – удивленно откликнулся хоббит. – Я думал, гномы не учат Всеобщий.
– Ну, во-первых, не такой уж он и всеобщий, если мы на нем не говорим, – подмигнул кхузд, присаживаясь рядом и отдавая Бильбо миску, доверху полную длинных пирожков. Он цапнул оттуда парочку, откусил сразу половину и, жуя, продолжил: – Хотя я – приятное исключение. Я буду тебя сопровождать повсюду, кроме тех моментов, когда ты будешь с узбадом, и пригляжу, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.
– Тюремщик? – прямо спросил полурослик, глянув ему в глаза.
– Охранник, – поправил мориец, отправляя в рот остаток пирога. – Вкусно… Дис, сестра нашего узбада, сама их пекла, а она знает толк в готовке. Так вот, о чем я… Ты – не пленник, не бойся. Можешь бродить где вздумается, только вот домой тебе путь заказан. Знаю, это выглядит так, как будто тебя тут в рабство взяли, но тебе и впрямь лучше не возвращаться. Понимаешь, если ты убежишь, Торин явится с несколькими своими воинами к вам в Хоббитон. Тебя опять поймают и увезут, а заодно могут сжечь что-нибудь.
– Да вы просто бандиты! – вырвалось у Бильбо. – Разбойники с большой дороги, которые каким-то образом стали рабовладельцами! Я ни минуты здесь не останусь!
– Успокойся, я просто обрисовал тебе худший вариант развития событий, – гном ухватил его за плечо. Руки у него были невероятно сильные, и Бильбо с досадой понял, что ему никак не вырваться. – Есть и лучший. Узбад намерен взять тебя в мужья, и после этого у тебя будет все, что необходимо для счастливой и сытой жизни.
– К-как в мужья? – Бильбо подавился пирожком и закашлялся. Бофур услужливо похлопал его по спине. Отдышавшись и отерев выступившие слезы, полурослик в ужасе уставился на собеседника: – Я не хочу… то есть что за глупости? Я ведь мужчина, я не могу ложиться в постель с этим варваром!
– Ну, строго говоря, постели как таковой в походе и нет, – Бофур ослепительно улыбнулся. – Но мягкие шкуры я тебе обещаю, мы все на таких спим. Да не мечись ты, что ж такой пугливый… Ничего тут страшного нет. Ты, конечно, не очень высокий, ну так есть у нас юноши и поменьше, и никто еще не умер. Узбад не злой, к своим любовникам относится ласково – по большей части.
– Ой-ей, – Бильбо обхватил голову руками и тихонько закачался взад-вперед. – Я-то думал, меня сюда как раба привезли, еще гадал, почему только меня одного сцапали, неужели остальные настолько негодящие? А может, я как-нибудь в шахты пойду?.. Ну вот что ты смеешься?
Бофур не просто смеялся – он хохотал, да так, что проходившие мимо воины на него покосились, улыбнувшись в ответ.
– Ой, глу-упый, – протянул гном, успокоившись. – Бильбо, ты должен понять: у тебя нет обратного пути. Работу в шахтах не всякий выдержит, и уж подавно не такой кроха, как ты – без обид. Пойдем-ка, я отведу тебя к Дис. Она лучше знает, как готовить к помолвке. Завтра вы с Торином обручитесь, а свадьба состоится позже.
Как ни странно, его слова немного успокоили полурослика. Не зная обычаев народа гномов, он представлял, что так пугавшая его брачная ночь должна состояться гораздо позже. Бильбо не был готов лишиться мужества и стать куклой на ложе у жестокого правителя народа кхазад.
Бофур отвел его к большому шатру, который охраняло несколько стражей, стоящих возле входа. Бильбо поразило, как неподвижно замерли эти гномы: как будто были не живыми, а статуями, изваянными с редким искусством. Он даже сделал шаг в сторону, чтобы осторожно потрогать стальной нагрудник одного из них. Гном скосил на него глаза и внезапно широко улыбнулся, почти дружелюбно – по крайней мере, по меркам этого народа.
Хоббит поспешно пробормотал извинение и заторопился за Бофуром внутрь шатра.
– Наигрался? – мориец покачал головой и приподнял полог перед ним. – Иди сюда. Госпожа Дис будет рада тебя видеть.
Бильбо прошел в шатер – и замер на пороге. Он не ожидал, что Дис будет не одна.
Здесь было довольно тепло, в углу курилась и исходила дымом крохотная жаровня, на полу тут и там были разбросаны шкуры, а рядом с выходом ждал своей очереди столик с тарелками, полными неизвестных Бильбо кушаний.
Дис оказалась довольно высокой для гномки, полной женщиной с длинными черными волосами, такими густыми, что в них можно было запутаться и потеряться. Они были небрежно перехвачены в нескольких местах ремешками, чтобы не мешались. Длинное платье сестры великого тана было очень простым, куда большее внимание привлекали золотые украшения: тяжелое ожерелье-гривна на шее, многочисленные кольца на пальцах округлых рук, пояс с сияющими камнями и толстый обруч из яркого золота на голове. Наверняка все эти украшения были страшно тяжелыми, но двигалась Дис довольно гибко и ловко, несмотря на это.
Кроме нее, в шатре сидел сам узбад. Торин замер на шкурах, на коленях его был меч – давняя воинская привычка, по которой он не расставался с оружием никогда, даже в моменты мира. Дис помогала брату заплетать косу, ловко подбирая очень длинные черные пряди и переплетая их между собой.
Она глянула в сторону вошедшего и улыбнулась. Поскольку Бильбо пока не владел кхуздулом, приглашение проходить пришлось указывать жестом. Торин, к великому облегчению полурослика, не удостоил его своим вниманием и в этот раз, даже не пошевелился, подобно своим стражам. Наверное, он-то и обучал их быть такими неподвижными.
