Текст книги "Хризантема (СИ)"

Автор книги: Dtxyj

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

– Лёня, конечно, классный мужик, самое главное – честный, но в этом его проблема. Он немного доверчивый. И утяжеляет там, где не надо, – говорил Сергей. – Ему сложно быть начальником. Тут нужны стальные яйца и грубость. Вот как у Аборина: сказал как отрезал. Но боссу виднее, Игнат тоже хорошо распознаёт людей. Да и к Лёньке относится неплохо.

Тимур, конечно же, напился, потом проблевался и завалился спать. Серёгу перед этим выставил, хотя тот уже активно начал пристраиваться сзади, всё время гогоча как конь и делая при этом бровки домиком. Пожелав ему найти мужчину сердца, Тимур захлопнул перед его красным от водки и желания лицом дверь, добрёл до кровати и тут же утонул в мягких облаках чудотворных снов. Когда проснулся, жутко болела голова, мучила тошнота, потом изжога, в итоге полдня провалялся на кровати, созерцая потолок. В обед похлебал рассольника, съел морковный салат, зажевал апельсином, выпил кружку компота. Оставшиеся полдня пил воду. Вечером позвонил Леонид. Придя к Аборину, Тимур получил кровно заработанные деньги, премию за помощь во время нападения кроликов и Русаковой, а также за молчание.

О Максе старался не думать. Щемило в груди, голова начинала болеть ещё сильнее. Иногда образ Волдина выплывал из темноты, будто призрак, мучил его своей улыбкой, криком о том, что ему наплевать, теплом тела, поцелуями, жаждой обладать и ещё много чем. Шишков курил, вздыхал и ничего не мог с этим поделать. Смотрел в одну точку, иногда отвлекаясь на спешно пробегающий мимо мир. В часов девять к нему завалился Серёга, снова с бутылкой. Тимур отказался, но тот начал настаивать, будто от этого зависела чья-то жизнь. Шишков всё же сумел отбиться от беленькой, и тогда Серёга вынул из пакета пиво. От пива Тимур не отказался и от апельсина тоже.

Когда прибыли в порт, Шишков вышел через другой выход, весь персонал отправляли туда. Леонид пожелал хорошей работы, Дюжко заявил, что заскочит ещё. Тимур с кислым выражением на лице спросил, чего он такой приставучий, Серёга, невинно хлопая ресницами, ответил:

– Ну, вы ж расстались.

Тимур показал ему средний палец и пошёл прочь от металлической громадины, надеясь, что больше ноги его не будет на этом корабле. А насчёт Максима он ещё подумает. У них ничего не закончилось, да и не начиналось вовсе. Сейчас Тимур разберётся со своими делами, получит от Зои обещанные деньги, вернёт половину, потому что работу не выполнил. Потом хорошенько подумает, примет нужное решение – в принципе, Тимур уже знал какое, но всё же тянул время, позволяя себе надеяться на лучшее, – а после подведёт итог своей никудышной жизни.

Остановившись в нескольких шагах от остановки, подумал: может вызвать такси? Денежку он подзаработал и приличную. А ещё в кармане лежала карта Максима на десять тысяч, которую он забрал у той девчонки и не вернул хозяину. Конечно, Волдин не обеднеет, но некрасиво как-то. Одно дело, спереть футболку, стоящую эту десятку, а другое – деньги. Он же вроде как законник.

Чёрная машина с гладкими и блестящими боками остановилась в тот момент, когда Тимур достал телефон, решив всё же вызвать такси. Шишков удивлённо взглянул на шикарный автомобиль и собрался уже отойти чуть в сторону, когда окно приоткрылось.

– Тимур, здравствуйте. Садитесь, подвезу.

Шишков моргнул несколько раз, он совершенно не ожидал увидеть Усладова. Если честно, после тех событий они так ни разу и не встречались, хотя Руслан Игоревич звонил ему несколько раз, предлагал помощь, особенно когда Тимур искал котиков и собачек, потому что нормальной работы не было, а кушать хотелось.

Подумав пару секунд, Тимур открыл дверцу, швырнул сумку на сиденье и уселся напротив Усладова. Водитель нажал на газ, и машина, набирая скорость, прокатилась вперёд.

Руслан постарел, виски опылила седина, под глазами появились морщины. Кареглазый брюнет, в молодости не дававший покоя своей красотой девушкам, да и сейчас не утративший шарма, был всё так же величественен. Правда, когда Тимур привёз его девочку, дал слабину. Наверное, только Шишков и видел его таким слабым, отчаявшимся и беспомощным.

– Здравствуйте, Руслан Игоревич, – сказал Тимур, удобнее устраиваясь на кожаном сиденье кофейного цвета.

– Как путешествие?

– Нормально, – буркнул Тимур, слегка покривившись.

– Я уже наслышан о произошедшем. Рад, что Зоя наняла вас.

– Ну, Русакова сказала, что не без её помощи.

– Русакова может многое сказать, она та ещё болтушка. Хотя довольно умная женщина. Мы её недооценили.

Тимур коротко пожал плечами, продолжая смотреть на Усладова. Неожиданно навалилась усталость, и Шишков понял, что эта история ему порядком поднадоела. А ещё устал говорить об одном и том же и устал от чувств, терзающих его сердце и душу. Хотелось забыться хотя бы на два-три дня. Но для человека такое позволительно только в одном случае: если умом тронуться. Тимур хотел оставаться в здравом рассудке и в трезвой памяти. Просто надо выспаться.

– Как Ника?

– О, отлично! – Усладов широко улыбнулся и сунул руку за пазуху, доставая телефон. Активировал экран и начал водить по нему пальцами. – Алиса же отдала её в музыкальную школу, в ту, что на Адмиралтейской. На скрипку. Скрипка Нике понравилась, так позже она решила пойти на дополнительные курсы гитары и виолончели, а недавно заявила нам, что хочет изучать ударные. Ну, мы не против, а оказалось-то, в той группе мальчик учится… – И Усладов развернул телефон экраном к Тимуру.

У Ники была необычная красота. Казалось, что она была безупречной, и природа будто вложила в неё вся самое лучшее. От отца ей достались большие карие глаза, средней полноты губы и каштановые волосы, от матери – аккуратный носик и овал лица. В Нике сочеталось слишком много невинности и тепла, несвойственных жестокому обществу, в котором она родилась.

С экрана телефона на Тимура смотрела девушка, которую он когда-то спас. Она широко улыбалась, прижимала к груди скрипку, держала под руку худенького паренька, чуть ниже её ростом. Он тоже улыбался и казался счастливым. В этом мальчишке не было ничего примечательного, парень уступал Нике в красоте, но ведь не внешность делает человека. В груди у Тимура что-то защемило, и он улыбнулся уголками губ, потом посмотрел на Усладова.

– Выросла, – только и сказал Шишков, стараясь не показывать своих чувств. Они были смешанные, какие-то нереальные.

Больно было смотреть на Нику. Глядя на неё, Тимур вспоминал весь тот ужас, через который и ему, и ей пришлось пройти, а ещё других девочек, оставшихся там и никем не спасённых. Он хотел вытащить их всех, но забрал с собой только одну. Ту, за которую ему заплатили много денег. Тимур никому не рассказывал о своих муках. И вряд ли кому расскажет.

– Да, через месяц свадьба. – Усладов спрятал телефон в нагрудный карман, продолжая улыбаться. Счастливый отец. Тимур вдруг подумал о своём. Он его никогда не видел и даже не знает, где и кто он. – Илюха хороший парень, безумно любит Никулю. После свадьбы хотят жить отдельно и работать сами на себя, без нашей помощи. Ну и пусть, мы против, что ли. Но помогать, конечно, втихушку будем.

– Самостоятельность – это хорошо.

– Мы с Алисой тоже так думаем.

– Ну, теперь о деле? – после пятисекундной паузы спросил Тимур.

– Давайте о деле, – хмыкнул Усладов, закидывая руку на спинку сиденья. – Сергей дал вам очень неплохую рекомендацию, впрочем, мне ли не знать, на что вы способны. Поэтому он был бы не против, если бы вы поработали немного в его группе на «Хризантеме». Я с ним полностью согласен. Ваше агентство, будем говорить начистоту, не слишком прибыльное. Частных детективов как кур нерезаных, а для спасения котиков и собачек есть службы типа МЧС. В моей команде вам будут и платить хорошо, и работа всегда найдётся. Конечно, риск есть, но он хорошо оплачивается. Ну так что?

– Нет, – не торопясь, но твёрдо, ответил Тимур.

– Так и знал, – вздохнул Руслан. – Вы слишком честный для «Хризантемы» и для Тёмной Династии. Но предложить я должен был. И хочу ещё дополнить, что предложение остаётся в силе. Если будет нужна помощь – только позвоните.

– Я помню, – сказал Тимур.

– Вы помните, но никогда этого не делаете, – снова вздохнул Усладов. – Иногда даже обидно.

– Ну, извините, что я такой.

– Такой. Некоторым законы морали не писаны, а у вас ещё и совесть есть, – хмыкнул он, и Тимуру ничего не оставалось, как пожать плечами и хмыкнуть в ответ.

Квартира встретила его пустотой и непривычным холодом. Скинув сумку у порога, Шишков проверил холодильник. Спустился в магазин, купил продуктов, зажарил на гриле в духовке мяса и отварил картофель – раскошелился на натуральный продукт без пестицидов. Проглотив ужин вместе с консервированными грибочками, некоторое время сидел на кухне и курил. Смотрел в окно, за которым вечерние сумерки зажигали яркие огни фонарей, реклам и окон. Повздыхал немного, подумал, потом принял душ и завалился спать. Проснулся рано утром и снова принялся думать, а затем поехал в офис.

По пути Тимуру позвонили. Зоя сообщила, что перевела остатки его зарплаты на счёт. Тимур сказал, что вернёт ей эти деньги, ведь он так и не выполнил работу.

– О чём вы? – спросила Зоя. Тимур затормозил у светофора. – Вы выполнили всё то, о чём я вас просила. Даже больше того. Как-нибудь я заскочу в ваш офис, чтобы отблагодарить лично. Для меня Макс – бесценный человек, он мой воздух, мой сын. И честно, я готова отдать всё, что у меня есть, за то, что вы сделали.

Тимур некоторое время молчал, не зная, что сказать. В горле застрял предательский ком горечи. Зоя, не дождавшись ответа, попрощалась и отключилась. Положив телефон на сиденье рядом, Шишков вжал педаль газа и машина медленно покатилась вперёд. Он тоже хотел, чтобы Макс был его воздухом. И хотел быть воздухом для него. Тимур много чего хотел, желал, но, кажется, жизнь думает по-другому.

Марта встретила его с такой радостью, будто Тимура не было целую вечность. Крепко обнимала, целовала в щёки, смеялась, порхала по офису, как бабочка. Она испекла Шишкову шарлотку, заварила чай и рассказа все местные новости. Потом улетела. Оставшись в одиночестве, Тимур некоторое время сидел и смотрел в одну точку, а после завалился спать.

====== Эпилог ======

Дни летели один за другим. Клиентов, как и раньше, не было, лишь тётя Аза попросила вернуть непутёвого сына домой, а то он опять где-то загулял. Настучав отпрыску постоянной клиентки по морде, Шишков за шкирку притянул его назад и пообещал дать ещё, если будет волновать женщину своими подростковыми вывертами. Тот вроде понял, а тётя Аза выделила Тимуру три лепёшки и попыталась сунуть пятьдесят рублей, от которых Шишков отказался.

Думая о Максиме всё это время, Тимур скучал и тосковал. Плохо спал, смотрел в окно на ночной город, а потом сидел в офисе и смотрел на летящие по улицам песок и пыль. Он думал о многом, и самое паршивое было то, что оттягивал время их встречи, веря, что даёт этим Максиму шанс сделать шаг первым. Тимур – гей, это уже не исправить, а Макс – натурал. Волдину сложнее принять тот факт, что его избранница – мужик. Кто знает, может, Максим решит оставить их мимолётную связь в прошлом. Смиряться с этим Тимур не хотел, но понимал, что так надо. Насильно мил не будешь. Конечно, где-то в глубине души он знал и понимал, что Максиму не безразличен, и не как друг, а как любимый человек. Но Тимур считал, что торопить события с его стороны неправильно. Эгоистично. Кто-то наплевал бы на это, Шишков не мог. Слишком сильно он любил Макса, чтобы к чему-то его принуждать и навязывать ему своё мнение.

На десятый день после того, как «Хризантема» вошла в порт, Тимур решил остаться в офисе. Домой, в пустую холодную и большую для него одного квартиру, возвращаться не хотел. С соседями он так толком и не завёл дружеских отношений, а в этом районе его многие знали и относились к нему хорошо. Не просто здоровались, а пытались заглянуть в душу, и вроде Тимуру это даже нравилось. Он не ощущал себя одиноким, брошенным. С людьми, пусть и с чужими, было легче… Днём съездил на могилу матери, немного всплакнул, посидел молча, глядя в голубое небо. Вернувшись в офис, выпил и закусил. Вечером захотел есть. Дядя Арсен нагрузил его полными контейнерами гульчехры, лагмана и тушёных овощей. От шурпы Тимур отказался. Подхватив две лепёшки, пошёл обратно, отвалив дяди Арсену ещё и чаевых, от которых тот попытался отказаться, но Тимур настоял.

Завернув к крыльцу, прошёл до ступенек и остановился. Некоторое время смотрел на сидящего на ступеньке мужчину, ощущая, как внутри зарождается страх.

– О, знакомая футболка. У меня такая же была. Любимая. Куда-то пропала, до сих пор её ищу.

– Пришёл нанять детектива, чтобы найти?

– Даже не знаю, надо подумать.

– Думай, – выдохнул Тимур и пошёл вперёд, обходя сидящего Максима и поднимаясь к двери, ведущей в подъезд.

– А если так, сколько возьмёшь? – спросил Волдин, поспевая за ним.

– Надо глянуть в прайс, – ответил Тимур, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди.

За футболку стало стыдно. Ну позаимствовал, и что теперь! Ну любимую, так это же хорошо! И потом, она согревала измученную душу. Кстати, ещё у него была карта на десять тысяч, лежала в столе. Вот её Максим почему-то не искал. А пропавшая футболка ему, видите ли, покоя не давала.

Подойдя к двери в офис, Шишков открыл замок, потом толкнул створку, переступил порог, прошёл вперёд. За ним, отставая на два шага, следовал Максим. Тимур не оглядывался, но чувствовал присутствие Волдина и слышал, как от этого гулко стучит сердце. Дверь хлопнула от сквозняка, Тимур вздрогнул, но уверенно направился в кухню. Водрузил пакет на стол и принялся выкладывать содержимое, судорожно соображая, что сказать. Руки предательски дрожали.

– Твой офис? – спросил Максим, присел на табурет, оглядывая некогда бывшую квартиру.

– Мой.

– Я заезжал к тебе домой, но тебя там не было. Приехал сюда, женщина сказала, что ты вышел, но вроде собирался вернуться. Решил подождать.

– Зачем?

Максим перестал рассматривать стены и потолок, глянул на него, и Тимур почувствовал, как пол уходит из-под ног. В ушах зашумело, в глазах потемнело, дыхание перехватило. Ну скажи то, что Тимур хочет услышать! Максим, ты ведь за этим приехал?

– Признаться тебе в любви.

Челюсть упала вниз, глаза выпали из орбит. Что, вот так, прям сразу и в самое сердце? Без всякого привью и подбора слов, без соплей и слюней, без мук и рассуждений на тему, что стать пидором – это не так просто, что богатый и есть фирма, что люди осудят, что двое мужиков не могу иметь семью, что трахать в жопу мужика – это не комильфо, что придётся брать в рот чужой член, что совесть мучает, что законы не писаны, а Земля круглая, травы мало, и Конец Света отменили… Вот так сразу и глядя честными глазами, в которых нет ни сомнений, ни страха, ни отчаяния? И в которых нет обвинения, лишь только твёрдость своих убеждений. И девятнадцать лет разлуки – это всего лишь десять дней отчаяния и мучительных рассуждений на тему, кому сделать первый шаг и стоит ли заморачиваться на ожидания?

– Ну, давай, – хрипло сказал Тимур и услышал, как голос дрогнул.

– Кх-м… – Максу стало неловко, но Тимур понял: не от того, что сейчас он будет признаваться в любви мужику, а потому что будет это делать. – Я. Люблю. Тебя.

Тимур кивнул. Надо ответить, но всё так банально и по-киношному, что слова застревали в горле. А может, всё дело в страхе? Шишков так ждал этого признания, так сильно хотел, а в итоге, когда всё свершилось, он стоит и молчит. Первый шаг всё же сделал Макс, а Тимур только хорохорился в своих рассуждениях и терзал мыслями и так уставший от последних событий рассудок. Вот он – шанс закончить муки и начать всё сначала. Но отчего-то жутко боязно. Кажется, скажи Тимур лишь слово, и всё это исчезнет, растает, как мираж, иллюзорная картинка, созданная программистом для очередного экшена.

– Хочешь гульчехры? – спросил Шишков. Что за чёрт?! Это самая настоящая трусость!

– Нет. Тебя хочу. А потом можно и Гульчитай.

– Гульчехра.

Ровно пять секунд молчания, а потом Волдин встал и сказал:

– Да какая, в жопу, разница! У тебя там кровать пустует.

Тимур поставил на стол контейнер, который всё это время держал в руках, и сказал:

– Тебя ждёт.

Максим рыкнул, схватил его за руку и, обойдя стол, поцеловал. Они целовались долго. Пока продвигались к постели, успели раздеть друг друга, правда, футболку Максим с Тимура так и не снял. Тот порывался её скинуть, но Волдин каждый раз останавливал его. Успели друг другу растрепать и так взъерошенные волосы, потереться, облапать, а потом завалиться на кровать. Та жалобно скрипнула, Максим сказал, что она доисторическая, но Тимур послал его к чёрту и притянул к себе, чтобы снова поцеловать. Затем попытался снять футболку опять, но Макс сказал:

– Не надо. Любимая футболка на любимом… Я завёлся.

Шишков хотел сказать, что он и так был уже заведённый, но не смог. Волдин поцеловал, раздвинул ноги, и дальше Тимур уже плохо соображал.

Делали всё, смачивая слюной, но потом о боли просто забыли. Страсть захватила с такой силой, что кружилась голова, и мир вращался со скоростью света, затмевая рассудок. Было слишком хорошо, чтобы посчитать это сном. Максим был необуздан, горяч и требователен. Он делал то, от чего Тимур превращался в кисель, стонал, хрипел и даже кричал. Макс брал в рот член, и Тимуру казалось, что это лучший минет в его жизни. Он больше ни о чём не думал, не мучился и не сомневался. Ожидание восполнилось новыми воспоминаниями, а надежда воплотилась в реальность.

Утром, когда забрезжил рассвет, Шишков проснулся и обнаружил себя на Максе. Волдин обнимал его рукой и похрапывал, лёжа на спине. Приподняв голову, Тимур сонно посмотрел на него, ущипнул за щёку, потом повернулся и свалился с кровати.

– Ты куда? – услышал он сдавленное.

– Упал, – буркнул Тимур, присаживаясь на полу и кривясь.

Он чувствовал себя так, как будто всё его тело – это бесформенный кусок тупой боли. Как-то непривычно и неправильно. Первое утро – оно обязано быть наполнено счастьем. По сути, внизу живота должны были порхать бабочки, в груди сердце разрываться от бешеного стука, душа петь, губы улыбаться… В общем, он должен имитировать ангела с арфой, а вместо этого валяется на полу и кряхтит от грёбаной боли!

– Иди ко мне, ещё рано.

– Да пошёл ты… Ты что, зверь?

– Понравилось? – с кровати свесилась светлая взъерошенная шевелюра. Шишков повернул голову и уставился в довольную рожу. Вот сразу видно: нормальная утренняя реакция человека, рядом с которым любимый. А у Тимура первые мысли о боли… Но, чёрт возьми, он будто в аду!

Несколько секунд Шишков рассматривал лицо Волдина, размышлял, а затем схватил Макса за волосы, притянул к себе и поцеловал. Тут же оторвавшись, покривился.

– Предлагаю почистить зубы и умыться.

– Ещё рано, – повторил Максим, сделал удушающий захват и потянул Тимура на кровать.

– Задушишь, – проворчал Тимур и высвободился, чтобы вместе с Волдиным завалиться обратно на пол. Максим упал смешно: ноги остались на кровати, жопа кверху, а морда – в линолеум. Шишков ударился башкой о тумбочку, застонал и тут же тихонько засмеялся. – Тебе сколько лет?

– Тридцать три, через несколько дней будет тридцать четыре. – Макс скатился на пол и пристроился рядом, обнимая и кладя голову на плечо Тимуру. Да, двадцать восьмого июля у Макса день рождения, Тимур всегда об этом помнил, и для него все девятнадцать лет эта дата была особенной. – Я все эти дни столько работал, почти не спал. Хотел поскорее расправиться с делами и приехать к тебе. Так мечтал тебя увидеть. Давай ещё немного поспим?

Тимур потёрся о его голову щекой, потом неуклюже повернулся к нему лицом, укусил за нос. Тут же почувствовал большие и горячие ладони на своей многострадальной заднице.

– Ну уж нет, этого мы сегодня делать не будем. И завтра тоже, – буркнул он, дёрнув бёдрами. – Ты мне всю дырку порвал своим хером и звериной дикостью.

– Тебе понравилось, – констатировал факт Макс, да таким довольным голосом, будто удав, сожравший пять кроликов. Шишков наконец почувствовал что-то сродни счастью, но упрямо сосредоточился на том, что болели поясница, спина, жопа, шея, уши, ноги и… многое другое.

– Пошли в душ, – Тимур зашевелился, поднимаясь с пола.

– Ладно. А потом, кстати, можно пожрать и Гюльчетай.

– Гульчехра.

– А потом снова тебя.

– Сказал же, сегодня табу. Сухой закон.

– Ну, минет же можно.

– Ладно… Минет можно, только без рук.

– Это как?

– Губами и языком.

– Какой ты у меня пошлый, однако…

– Значит, ты решил все дела? – спросил Тимур, когда они, позавтракав, сидели у открытого окна, курили и наблюдали за восходом солнца.

– Ага. Куй железо, пока горячо. Добил договоры на транспортировку зелени, заключил пару сделок с нужными покупателями. «Три нити» я отдал Аборину ещё на «Хризантеме», договорился с ним кое о чём, скрепили договор рукопожатием. Бобров, кстати, предложил Тане руку и сердце, но она пока отказалась, надела траур. Но, думаю, через полгода свадьбе быть! Осталась одна проблема – это Русакова. Она испарилась.

– Что с ней будет?

– Не знаю. Слух прошёл, что ею занялась Тёмная Династия. Может, убьют, может, заставят на себя работать. У неё сейчас денег куры не клюют. Старик пропал, и все его счета и компания пропали вместе с ним. По завещанию он всё оставил Аньке. К тому же ходит слушок, что ей принадлежит «Армада» – это тёмная лошадка в мире бизнеса. Если Анька не стала магнаткой и королевой какого-нибудь подпольного общества, то перерезать ей горло будет легко. Так или иначе, теперь это не наша головная боль. Нам вроде бояться нечего, но бережёного бог бережёт. Так что давай переезжай ко мне.

Тимур выдохнул дым, снова затянулся. Отвечать не спешил, состроил морду кирпичом. Максим повторил его действия, он ждал ответ, глядя на Тимура с лёгким прищуром. Вспомнив что-то, Шишков подошёл к столу, открыл ящик, выудил оттуда банковскую карту и протянул Максу.

– Это что?

– Украденная той воровкой карта на десять тысяч. Я ещё тем вечером, когда первый раз напали кролики, у неё отобрал. Забывал всё отдать. Так что возьми.

– Оставь себе.

– С чего это вдруг?

– Это свадебный подарок.

– Чего?

Макс придавил окурок в пепельнице и поцеловал Тимура.

– Ну, Тимурка, переезжай ко мне.

– Нет.

– Тимурка…

– Нет.

– Тиму-урка-а…

– Назовёшь меня ещё раз Тимуркой – пришибу.

– Тимурка, – шепнул Волдин, схватил за голову, притянул к себе и поцеловал в губы.

Что было дальше, только стены и знают.