Текст книги "Хризантема (СИ)"

Автор книги: Dtxyj

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

====== 12 глава ======

Стоило войти в зал, как Максу захотелось вернуться обратно в каюту. Бьющая по мозгам музыка, визжащая толпа молодёжи, запах пота смешанный с запахом парфюма, сигаретного дыма, алкоголя и ещё чего-то – здесь было всё то, что Волдин жутко ненавидел в вечеринках.

Стас сразу же откололся от него, отойдя к группе людей в костюмах. Максим проводил Боброва взглядом, вновь осмотрел зал и приметил недалеко от ринга стеклянный столик с двумя мягкими креслами.

Как только он двинулся к столику, на руке тут же повисла миловидная блондинка с большими надутыми силиконовыми губами и наращенными ресницами. Ядовито-красные глаза – линзы – были ужасны. Максим даже испугался такой страшной красоты, однако на смену испугу пришёл вопрос: «Это кто?» Она что-то завизжала, потом спросила, сама же ответила, засмеялась. Максим растянул губы в улыбке, освободился от девушки и продолжил путь.

Едва он присел за стол, официант тут же поставил перед ним тарелку с канапе и предложил выбор из напитков, что расположились у него на подносе. Максим выбрал лёгкий коктейль, на сегодня ему хватит. Разнылась рана, тело ломило, вколотая утром убойная доза обезболивающего уже перестала действовать. Яркие блики света били по глазам, заставляли щуриться. Макс хотел спать. Сейчас вдруг подумал, что то упрямство, которое он проявил совсем недавно, было абсолютно детским. Вот и надо было ему сегодня мелькнуть перед взором Погодина? Окинув взглядом зал, понял, что хитрого лиса нигде не видно, а Светочка развлекается вместе со своими лживыми друзьями, наблюдая за поединком на ринге.

– Макс, привет, – сказали справа, и Волдин посмотрел на будущего собеседника.

– Женя? Привет, – удивился Максим. Красавица жена Погодина-младшего поставила на столик хрустальную пепельницу, без приглашения присела рядом, перехватила двумя пальцами тонкую коричневую сигарету и чиркнула зажигалкой.

– Как дела? – выдохнула она вопрос вместе с дымом.

– Как сажа бела, – ответил, стараясь быть приветливым, Волдин. Приподняв бокал, подхватил губами соломинку и потянул кисло-сладкий напиток.

– Как же у тебя всё интересно, – улыбнулась она и снова затянулась.

Максим прищурился. Женя нервничала, постоянно улыбалась, лгала. Они никогда не нравились друг другу. Макс знал о Жене многое. Например, то, что она малолетняя проститутка. Максу было восемнадцать, когда он пошёл в публичный дом, чтобы попробовать женщину после Ани Русаковой. Там ему подсунули юную девушку, уверив, что она лучшая в их фирме шлюшка. Максу не понравилось. Женя была умелой, такой же, как Анна, однако весь процесс можно было назвать одним словом – работа. Женя стонала, сосала, гнулась, скакала на нём, делала всё, что было прописано в договоре, однако ни страсти, ни чувств, ни человечности в ней Максим так и не увидел. Пустышка. Робот.

Максим не владел информацией – впрочем, она ему и не была нужна, – как Евгения оказалась женой Погодина. Однако Волдин точно знал, что сын хитрого лиса даже не догадывался о том, что она была проституткой. А вот Погодин-старший это знал точно. Если честно, Максу было всё равно, кто у кого муж, а кто жена, – он уже давно понял, что в богатом мире редко всё делается просто так и по любви. Сейчас Максим чувствовал, как медленно затягивается удавка на его шее. Женя подсела к нему не для бессмысленной беседы. И что же придумал старикашка? Впрочем, гадать не стоило, нужно было или уходить, или принимать условия игры. Что Волдин и сделал.

– Если жить неинтересно, то лучше вообще не жить, – ответил Макс и понял, что разговор не клеится, потому что приходилось перекрикивать музыку, шум и постоянно наклоняться в сторону Жени. Рана этому была не очень рада, каждый раз откликалась на малейшее движение. К тому же Женя не тот человек, с которым хотелось на данный момент разговаривать.

– Какая у тебя формулировка странная, – Женя криво ухмыльнулась и стряхнула пепел в пепельницу. – Знаешь, такое ощущение, что это сказал мальчишка пятнадцати лет.

– Знаю, – Максим облокотился на столик, надеясь, что так будет легче. – Я был подростком. То время было хорошее.

На мгновение, всего лишь на долю секунды, он провалился в прошлое. Оказался в каморке бабы Кати и чётко ощутил привкус лёгкого, но такого важного в его жизни поцелуя. Да, важного! Кто первый поцеловал – уже и не вспомнить. Но сам факт произошедшего и воспоминания о мягких, влажных и тёплых губах на его губах говорили о многом.

– Знаешь, – Женя нагнулась ближе, почти коснувшись губами его уха, – мне даже завидно. У тебя реально была первая любовь?

Погодина заглянула ему в глаза, а в этот момент ведущий начал объявлять новых участников боя на ринге, и Максу показалось, что он услышал имя «Тимур».

– Реально была, – улыбнулся он, ощущая всплеск адреналина от слов «первая любовь». Сморгнул, взял в рот соломинку, чтобы потянуть напиток и смочить вмиг пересохшее горло. Первая любовь... Да нет же, это всего лишь гормоны! Но Жене знать об этом необязательно, да её это и не интересует на самом деле, их разговор – просто игра. Ведь она тоже нечестна с ним.

– И как она выглядела?

Как? Кто? Она? Максим почувствовал себя неуютно. Такое ощущение было, что его бросили в пруд с холодной водой, и он быстро, будто камень, пошёл ко дну. А глубина большая, он всё тонет и тонет, не может взмахнуть рукой, оттолкнуться от плотной массы ногами, подняться наверх. Макс понимал, хотя не хотел принимать это, что где-то в глубине души он говорил правду, и хотел сказать то, что крутилось на языке, то, что диктовал не разум, а сердце. Неожиданно захотелось открыться.

– Дай подумать, – хрипло ответил он, откинулся на спинку стула, глянул на ринг.

Сначала он подумал, что перед ним мираж, призрак его воспоминаний. Но, моргнув несколько раз, понял, что на ринге настоящий Тимур. В синем костюме, с красными перчатками на руках. Он легко подпрыгивает, скользит взглядом по залу. Вот их глаза встретились, и Макс почувствовал, как внутри всё сжалось, а низ обдало кипятком. Что это? Зачем это? Тимур друг, не стоит путать дружбу и… чёрт знает что! Тот поцелуй – в прошлом. Его почти и не было. Да и как можно назвать близостью то, что было один раз и по нелепой случайности? Просто потёрлись друг о друга губами и всё. Между ними дружба, прошедшая через девятнадцать лет разлуки. Возможно, и её уже нет. Ведь они повзрослели. Изменились. Что если эти чувства всего лишь отголоски прошлого? Пройдёт ещё неделя, и они притупятся, а ещё дней через семь угаснут совсем.

 – А у меня не было первой любви в школе, – видимо, устав ждать от него ответа, сказала Женя. Тимур первый разорвал зрительный контакт и отвлёкся на противника. Сейчас Женина болтовня раздражала ещё сильнее. – Погодин всё рассказал Ване.

Максим посмотрел на неё. Она надеялась построить счастье на лжи? А как бы Макс поступил на её месте?.. Впрочем, он вряд ли опустился бы до самой старой профессии. Даже когда кушать было нечего, он шёл на помойку, чтобы найти себе еды, а не в бордель, чтобы продать своё тощее подростковое тело.

– Он сказал, что тайн в его семье не может быть, – Женя затянулась сизым дымом и затушила окурок в пепельнице. – Несколько лет хранил эту тайну, а теперь вдруг решил поведать. Он хочет, чтобы Ваня меня бросил. На горизонте появилась другая претендентка на роль его жены, более выгодная – дочь какого-то богатенького дяди.

Максим не знал, что ответить. Женя выплёскивала горечь, и ему было её жалко. Но, с другой стороны, быть спасителем этой женщины он не хотел. Бояться Жене не стоило, Ванька всё равно не оставит её голой. Даже если разведётся, то прикупит ей квартиру, нарисует счёт в банке. К тому же у них дети.

Грянул гонг, Максим вздрогнул и посмотрел на ринг. Боксёры сошлись, ударили перчатками и принялись кружить. Волдин впился взглядом в Тимура. Тот чувствовал себя уверенно, был немного расслаблен, в нём ощущался профессионализм и умение навязать свой бой – дядя Олег говорил, что это важно, если хочешь выйти из драки победителем. Надо бы оценить его противника, но Максим не мог оторваться от Шишкова. Что-то заставляло смотреть только на него.

– Погодин думал, что я… – говорила Женя, но Максим её уже не слушал. Наплевать на её слёзы и нытьё, взрослая женщина, сама справится с проблемами, в конце концов, должна была понимать, что рано или поздно всё откроется и что не всем проституткам везёт.

– Макс! – крикнула она ему в ухо, и Волдин, вздрогнув, оторвался от битвы и глянул на неё.

В этот момент Женя схватила его за затылок и прижалась к губам. На мгновение Волдин замер и даже перестал дышать. Да, с Женей у него был секс, но такого он не ожидал. После того как вышла замуж за Погодина, она перестала заниматься позорной деятельностью и вела себя вполне прилично. Ваньку она любила. И этот поцелуй мог означать либо злость на Погодина, либо желание вызвать ревность у Вани, либо… либо таким образом попрощаться с приличной жизнью.

Взревела толпа, и Максим резко отстранился. Быстро глянул в сторону, пытаясь понять, почему так громко и не их ли поцелуй оказался в центре внимания. Брошенный на ринг взгляд дал понять, что именно случилось. Тимур вместе с ведущим склонился над упавшим противником, пытаясь привести его в чувство. Максим ощутил, как отлегло от сердца. Ведь валяться на матах мог Тимур. Но Тимур был здоров.

– Может, сходим…

– Нет, – отрезал Волдин и продолжил наблюдать за событиями на ринге.

– Хм, – хмыкнула она и снова закурила. – Ты всё такой же, ни капельки не изменился. Ты боишься близости.

– Просто не хочу, – растянул губы в притворной улыбке Максим.

– Хочешь, – сказала она и чиркнула зажигалкой. Максим взял стакан с коктейлем, допил через соломинку последние капли, откинулся на спинку кресла, ожидая, что же скажет Женя ещё. – Знаешь, как мы встретились с Ваней?

– Не интересно, – покривил губами Волдин, продолжая смотреть на ринг. Противник Тимура уже встал на ноги и готовился принять новый бой.

– Я зашла в цветочный. У меня в кармане было всего пятьсот рублей. На витрине стояли хризантемы. Большой жёлтый цветок, он был похож на шар. И я решила потратить последние деньги, чтобы приобрести его. Я никогда не держала в руках цветы. На окне в моей комнатке рос только кактус, и тот был маленький, с ворсинками-иголочками. Я подумала, пусть я сдохну с голоду, но куплю этот цветок. Переступила порог и столкнулась с Ваней. Я первый раз влюбилась в двадцать два года. Это поздно?

Максим не ответил. Начался второй раунд.

– Сделай мне одолжение, – грубый голос в самое ухо, а вместе с ним сизый горький дым, – переспи со мной!

– Почему именно я?

– Потому что ты – человек, – ответила она. Максим, продолжая следить за боем, где Тимур ловко ушёл от удара и несильно атаковал соперника в бок, вздохнул. А трахаться хотелось. Женя по-прежнему не вызывала желания, вот только её упрямство могло означать кое-что другое.

– Не соглашайся, Макс, – послышался голос Стаса в наушном силиконовом переговорнике. Волдин понимал, что, возможно, это ловушка или же своя игра Погодина-старшего, но внутри что-то щекотало, хотелось поддаться этой просьбе, хотелось оказаться в этих силках. Ведь за этим он сюда и пришёл.

– Знаешь, что тебя отличает от всех этих уродов? – продолжила Женя, она почти легла на столик, чтобы Макс её слышал. – Чувство жалости. Тебе жалко даже такую шлюху, как я.

Макс вздохнул и посмотрел на неё.

– Нет. Не жалко, – буркнул он. Женя затянулась, а потом рассмеялась.

В этот момент, когда Волдин вернулся к рингу, откуда ни возьмись налетела толпа полуголых девушек, кто-то рухнул ему на коленки, кто-то поцеловал в щеку, укусил за ухо, приласкал член. Сидящая на коленях девушка накинула на его шею венок из лент, звонко рассмеялась и провела языком по подбородку. Стрельнула в него призывным взглядом, потом соскользнула с колен и вместе со всеми отправилась искать другую жертву.

– Сиди на жопе ровно, – послышался взволнованный голос Боброва, а Максим отметил, что противник Шишкова снова валяется без сознания, Тимур опять над ним хлопочет, ведущий горланит в микрофон, а толпа заливается новым криком.

От гремящей музыки разболелась голова. Максим хотел уйти отсюда, но держал его, как ни странно, уже не Погодин, а Тимур. Сильный, спокойный, крутой. Ему шёл синий цвет, майка была как раз, не в облипку, но и не висела глистой, а вот шорты казались великоватыми. Шлема на голове не было, что нарушало правила. Шишков иногда перекатывал во рту капу, разминал шею и взмахивал руками. Сейчас приводил в чувство соперника, который явно был не рад такому сильному противнику. Тимур восхищал, и Максим понял, что готов смотреть на его бой вечно!

Неожиданно обзор закрыла Женя. Затушив окурок, она поднялась с кресла и, обойдя столик, встала перед ним. Потом подняла ногу, скользнула носком туфли по его паху, похотливо сверкнула глазами. Она курила какую-то дрянь, точно не просто сигареты, но даже наркотики не смогли скрыть от Максима то, что ей не хочется с ним никуда идти, и то, насколько больно и грустно от этого.

– Хорошо, – согласился Волдин. – В туалет?

– Я уже уважаемая леди и старовата для туалетов, – покривилась она, опуская ногу. – Тут есть одно местечко с диванчиком.

– Пошли, – хмыкнул Макс, поднялся со стула.

Взгляд на ринг, и он понял, что бой продолжился. Толпа ревела от возбуждения, а Тимур, выставив блок, принимал ряд ударов. Волдин скрипнул зубами, вспомнил, что у него есть свои дела, оторвался от боя и кивнул Жене, чтобы она вела его. Погодина расцвела в притворной улыбке и направилась к выходу. Однако у стойки свернула в сторону неприметной двери. Макс снова оглянулся на ринг. Тимур опять зарядил несчастному противнику в челюсть. Волдин даже остановился, широко открыл глаза и довольно улыбнулся. Вот это Тимур! Вот это Шишков! Красавец!!!

– Макс, – позвала Женя, схватила его за руку и потянула за собой.

Ей было наплевать на бой, а Максим понял, что хотел досмотреть до конца, но предложение Жени могло значить, что Погодин сделал ход. Это пропустить Волдин не мог. Заходя за стойку, он кинул взгляд на Боброва, и тот, отлипнув от своего места, скользнул следом за ним.

Шли они коридорами, потом поднялись по нескольким ступеням и метров через шесть спустились снова. Теперь Максим видел Женю насквозь. А что если, чтобы спасти своё положение жены, Погодина вынуждена была пойти на поводу у главы семейства? Наверное, так и есть, а значит, когда они будут на середине процесса, появится случайный свидетель их грехопадения. Но это глупо! Максим свободен, имеет право делать всё, что захочет. Несвободна Женя, но кто будет виноват в её желаниях? Только она сама.

Комната, куда его привела Погодина, оказалась не такой уж просторной, но имела два выхода. Хотя, возможно, за второй дверью находилась ванная. Диванчик стоял у иллюминатора, с палубы был неплохой обзор на то, что могло твориться – и творилось! – на этой мягкой мебели. Бар, зеркала. Комната для траха, ничего особенного, но в тот же момент очень странно, что при такой наполненности зала и бурной вечеринке она пустовала.

Женя резко развернулась и рванула на себе платье. В тусклом свете двух настенных плафонов её одежда выглядела вызывающе. Насколько Максим знал, она не позволяла себе в такое наряжаться. Аппетитная шикарная грудь – конечно же, силиконовая, упругий живот. Кожа смугловатая для блондинки – видно, Женя часто посещала солярий, – и медовые глаза. Максим почувствовал заинтересованность, но вовсе не сексуальную. Не то чтобы противно, просто не хотел.

– Платье не жалко? – спросил он.

Женя подошла к нему и, обняв за шею, поцеловала. Волдин почувствовал на губах вкус клубники со сливками. Женя прижалась к нему всем телом и вызывающе потёрлась. Максим приобнял Погодину за талию, окинул взглядом комнату, определил направление до диванчика. Конечно, поднять его маленького Максимку не составит труда, вот только всё как-то неправильно.

Оторвав Женю от себя, он потянул её к дивану, толкнул на мягкие подушки, взялся за ворот рубашки и резко дёрнул кнопки. Послышались лёгкие щелчки. Женя прикусила губу, раздвинула ноги, потом метнулась к Максиму, прижалась губами к пупку. На пластырь, скрывающий рану, Женя не обратила никакого внимания. Скользнула языком по дорожке из волосков, добралась до ремня. Волдин почувствовал вожделение. Уже давно ему было всё равно – с кем, где и когда. Отчего-то женщины перестали иметь значимость, разделились на давалок и приличных дам. Давалки были инструментом, вот и всё. Не то чтобы он их особо презирал, просто думать о них в другом ключе как-то не получалось. Ни статус, ни положение в обществе не могли окончательно изжить навыки, приобретённые в пору принадлежности к древнейшей профессии. Правда, теперь никто не называл их шлюхами в глаза и не платил за услуги денег, но сути это не меняло. Женя была умелой – быстро расстегнула ремень, спустила трусы. Макс смотрел на неё и думал о том, что робот – он и есть робот. У Женьки совсем плохо с воображением и фантазией. Интересно, а Ваньку она ублажает так же?

Момент икс наступил, когда Женя, взяв член Максима в руку, лизнула его. За дверью послышался шум, Макс обернулся. Женя тут же отстранилась от него, забралась на диванчик с ногами, сделала испуганное лицо. Волдин спокойно сунул свой немаленький агрегат обратно в трусы, вжикнул ширинкой, и в этот момент дверь с грохотом отворилась и в комнату ворвался Ваня.

Милая картина маслом была встречена самим Максом спокойно и даже равнодушно. Ванька зарычал и кинулся на него, Стас следом, локтем отталкивая охранника Погодина. Макс уклонился в сторону, чтобы избежать ну просто смешного удара, и сразу же замер. Иван разозлился ещё сильнее, зарычал, крикнул что-то оскорбительное и залепил Волдину пощёчину. Если бы бил Макс, Погодин-младший уже через секунду был бы отправлен в нокаут. Дядя Олег научил его драться, и Максу это пригодилось. Короче, от оплеухи он мог бы уклониться тоже, но решил этого не делать. В тот момент, когда Ванька замахнулся снова, заметил, как порог комнаты переступил Погодин-старший. То, что сын зарядил Волдину по роже, тому очень не понравилось.

Стас возник между ними как чёрт из табакерки. Максиму пришлось шагнуть назад. Охранник Погодина схватил Ивана за плечо и оттянул в сторону. Старший что-то крикнул, младший метнул на него взгляд. Тут настала очередь Жени.

– Я не виновата! – Ага, как же! – Он меня заставил! Он платье мне порвал, пытался изнасиловать! – и всхлипнула.

Актриса из Жени очень хорошая, ей можно было бы подарить не только аплодисменты, но и дорогую ветку хризантемы. Даже ручку поцеловать. Но Максим продолжал оставаться спокойным, потому что весь этот концерт попахивал фальшью. Единственное, что тут было настоящее – это Ванькино бешенство. Значит, его в эту игру не включили.

– Максим, что тут происходит?

Валентин Сергеевич Погодин был, как всегда, безупречен. По паспорту ему было пятьдесят, однако выглядел он на сорок пять, а то и меньше. Светлые волосы, синие глаза, идеальное лицо. Его можно было бы назвать красивым, если бы не хитрющий взгляд и лицемерие, которым от него несло за версту.

– Что? – Макс вздёрнул брови в притворном удивлении. – Понятия не имею. Это я у вас, Валентин Сергеевич, хотел бы спросить. Не потрудитесь ответить? Ваша невестка обвиняет меня в изнасиловании, а ваш сын ударил меня.

Больше Волдин ничего не добавил. Просто развёл руками и уставился на Погодина, который продолжал улыбаться. Максу так и хотелось выбить парочку зубов из этой улыбки, уж больно она была отвратительной.

– Женя, что происходит? – обратился Погодин к невестке. Если Евгения была великолепной актрисой, то Погодин в этот момент являл образ того, как не надо играть. Но Максим решил сделать вид, что верит ему.

– Он меня пытался изнасиловать, – и так посмотрела на Макса, будто всё было, как она говорила. Волдин снова приподнял брови, коротко пожал плечами и деловито принялся застёгивать рубашку. – Я хотела только поговорить. А он набросился на меня, порвал платье и заставил… заставил… Не могу!

Закрыв ладонью лицо, она сделала вид, будто плачет.

– Женечка! – кинулся к ней Ванька, обнял крепко, прижал к себе, начал убаюкивать, успокаивая.

– Максим! – возмутился Погодин.

– Да, Валентин Сергеевич, – обратился к нему Макс, показывая, что он весь в ожидании. Погодин чуть улыбнулся, потом возмутился. На его лице отразилось столько поддельных эмоций, что Макс устал от него всего лишь за несколько секунд.

– Объясните, – потребовал через некоторое время Валентин, – что вообще тут произошло? Как так получилось, что вы оба полуголые? О нет, я не пытаюсь вас в чём-то обвинить…

– Свинья! – рыкнул Иван. Он был младше Максима на пять лет. Заносчивая сволочь, папашин подкаблучник. Максим его терпеть не мог, хотя порой жалел. Псина, у которой не было своего мнения, она даже гавкала по приказу хозяина. – Ублюдок! Чтоб ты сдох, тварь!..

– Иван, закрой рот! – рявкнул отец, добавив в голос непривычную сталь. Волдин застегнул за это время ремень, принялся поправлять рубашку. – Максим, я слушаю.

– Валентин Сергеевич, я хотел бы послушать вас. Каковы ваши версии?

– Я только пришёл.

– Вы были где-то рядом?

Вопрос бил прямо в лоб. Мог бы поставить любого в тупик, но Погодин ловко извернулся, ответив:

– Да, в соседней комнате. Решил отдохнуть, разболелась голова. Вся эта музыка… – и засмеялся. – Светочка любит рок.

– Да, в зале очень шумно. Ещё толпа орёт. Я вас понимаю.

Погодин плотно сжал губы и вновь растянул их в притворной улыбке. Надоело! Максим изо всех сил делал вид, что ничего страшного не случилось, что он ни к кому не прикасался и вообще проходил мимо.

– Примите мои извинения за горячность сына, – решил сменить тактику Погодин, а Макс подумал о том, что пора бы и честь знать. Уйти гордо, оставив за собой последнее слово – это тоже было частью плана. Теперь он точно знал, что это Погодин подговорил Женю соблазнить его, привести сюда, заняться с ним сексом, а потом обвинить в изнасиловании. Однако Ваня в этот план вмешался. Бедный Ванюша, он не понимает, что всё в семье Погодина крутится вокруг старшего. – Он немного перебрал. У любимой сестры праздник, всякое бывает. Но всё же объясните, что вы делали с Женей?

Максим хмыкнул, обошёл Стаса, подошёл к Погодину. Сунул руки в карманы брюк и, глядя в глаза противнику, спокойно сказал:

– Если у вас есть претензии, обратитесь в суд.

Растянув губы в такой же притворной улыбке, Максим пошёл прочь из комнаты, точно зная, что за ним последует Бобров.

– Ну что, доволен? – тихо спросил Стас, когда они шли по коридору, подходя к выходу в зал.

– Очень, – откровенно улыбнулся Максим.

А ведь и правда, всё сложилось даже лучше, чем он мог предположить. Макс не был ни в чём виноват, следов после себя не оставил. Погодин-младший испортил всю игру, да ещё по роже ему заехал. Максим сейчас спокойно может пожаловаться Тёмной Династии, и та по головке Ванюшу не погладит. Кто такой Ваня и кто такой Макс Волдин! Два разных человека, несмотря на то, что Максим – сын алкашки, а Ваня – сын дочери богатого дяди, Макс сейчас по положению был гораздо выше Ивана. К тому же действия Валентина подтвердили опасения Макса, что тот ещё не расстался с мыслью уничтожить его. Если бы сегодняшняя афера выгорела, то Волдин выплачивал бы компенсацию и очень большую.

– Макс, – остановил его у порога Стас, – веди себя прилично, – попросил он, заглянув ему в глаза, – не натвори дел за эти пять секунд.

– Посрать, что ли, приспичило?

– Поссать, – злобно шикнул Бобров и сменил курс.

Макс хмыкнул, открыл дверь и вновь влился в шумный праздник. Покривившись, прошёл вглубь зала и глянул на ринг. Как и предполагалось, Шишкова уже не было. Стоило ли задерживаться здесь и дальше? Всё, что могло произойти, уже, скорей всего, произошло. Погодин сейчас рвёт и мечет, Женя летит в каюту с приказом не высовываться, а Ваня получает по морде. Больше никого из своих врагов Максим здесь не видел. Только внучку Русакова, ту самую, с которой лишился невинности. Она восседала на кресле, больше похожем на трон, о чём-то переговаривалась с молодым парнем, видимо, очередным любовником.

– Как много неприятных лиц, – буркнул себе под нос Макс, продвигаясь к другому выходу из зала. – И что вы все делаете на этом корабле?

На полпути вспомнив, что Стас свалил отлить, замер у стола с мясным канапе. Нахмурив брови, выбрал то, что было, по его мнению, симпатичнее всех остальных. Подхватив стакан с соком, метнулся взглядом по залу и наткнулся на Тимура. Максим только что оттуда вышел, как же они не встретились? Шишков стоял у выхода, осматривал зал, кажется, курил. Вот заметил его и на долю секунды остановился на Максе взглядом. Что-то треснуло внутри, будто надломилось. Волдину показалось, что он сейчас упадёт. Что же это? Острое желание поговорить с Тимуром или?.. Чёрт, поговорить!

Максим поприветствовал его. Тимур кивнул в ответ, потом отвернулся и удалился. Некоторое время Волдин не двигался. Потом вспомнил о канапе, торопясь, сунул его целиком в рот, но мягкое и сочное мясо застряло в горле. Кое-как протолкав его, Волдин запил соком.

Дилемма решилась, когда, посмотрев в сторону стойки, Максим не обнаружил Стаса. За это время можно отлить сто раз, значит, что-то его задержало. Опасно ли это? Может, и нет. Бобров остался в той части корабля, куда сейчас направился Тимур. А что если они оба в опасности?

– Стас, – позвал Максим. – Стас, – позвал снова. Силиконовая прослушка отрубала звук сама по себе. Надо было нажимать на неё пальцем. Максим вжал её с такой силой, что чуть не сломал: – Бобров, сука, отзовись.

– …хорошо… Макс, погоди. Всё нормально. Обожди немного, – буркнул он, и Волдин отпустил силиконовое «ушко».

– Сука, – буркнул он, поставил пустой стакан на стол и уверенно взял курс туда, откуда недавно пришёл. Тимур боксировал, значит, где-то там должна быть раздевалка. Играть роли Макс тоже умел.

====== 13 глава ======

– Тимур, ты зверь какой-то…

– Да ладно уже. Подумаешь, немного разукрасил, – буркнул Шишков. Надоело извиняться. – Теперь ты выглядишь как настоящий мужик.

– А до этого не выглядел? – встрепенулся Костик – Тимур изначально считал его Колей – тот самый противник, которого он три раза отправил в нокаут в первой своей битве на этом корабле. Ну, с кем не бывает, особенно когда Макса то целуют у него на глазах, то бабы облапывают, то тащат куда-то с явным намерением запустить ему в трусы свои наманикюренные пальчики. Костян нормальный мужик, и договаривались же сильно не бить, однако жизненные ситуации порой вносят свои коррективы.

– Лёд держи-то, а то завтра вообще радугой блистать будешь, – продолжал бурчать Тимур. – И потом, хер ли ты шлем не надел?

– Так ты ж без защиты, я и подумал, что неправильно будет, если я в шлеме буду, – бухтел Костян, чуть кривился и держал обеими руками два пакета со льдом. Тимур сидел на лавке напротив, смотрел исподлобья и чувствовал себя виноватым. В раздевалке остались только они вдвоём, остальные ушли – кто на ринг, кто танцевать стриптиз. Во как, однако, ещё бывает!

– Думал он... Все оказались большие или маленькие, нормального не нашёл, – Тимур покачал головой.

– Ясно. Я сразу понял, что ты профи…

– Я не профи. Но мастер спорта. У меня высокий разряд.

– А я любитель, – Костян отнял один из пакетов от лица, лёд в нём почти уже растаял. – Так, по малолетству грушу бил да понты на местной детской площадке наводил, – хмыкнул он и кинул пакет в ведро. – У меня четверо детей.

– Нихера ты строгаешь!

– Ага. От первого брака двое и от второго. Четыре девки. И всё это алименты. Да чего уж там! Люблю я своих девчонок.

– Надеюсь, они на тебя не похожи.

– Они даже красивее тебя, – Костян снова хмыкнул и бросил второй пакет в ведро. – Два года пытался сюда всунуться, тут бабки хорошие платят. Вот получилось. А ты мне, говно, по роже надавал.

– Так ты думал, тут курорт? – скептически приподнял правую бровь Тимур.

– Просто мы ж договаривались.

– Жизнь порой нагибает раком, – с умным видом сказал Тимур.

– Чё? – Кажется, Костику не нравились приведённые Шишковым сравнения. Поэтому Тимур приподнял руки, хмыкнул и встал с лавки.

– Пойду отолью, а ты ляг, ещё полежи.

Да уж, перестарался... Тимур не спорил, и всё же плевать ему было на Костика. Здоровый детина, а ноет как баба. Может, оттого и два развода. Да ладно, это не Шишкова дело. Его дело сейчас сходить в туалет, а потом прошвырнуться по коридорам, углам, палубам и, желательно, наткнуться на что-нибудь интересное. Погодина он не увидел, хотя в своё время очень хорошо рассмотрел его смазливую рожу. Светлана в экстазе, вокруг порхают экзотичные друзья, алкоголь льётся рекой, курится кальян, пьются таблетки сомнительного вида. На всё это Тимуру наплевать. Единственный важный человек – это Максим. Он жив и здоров, вид вроде нормальный, хотя в разноцветных бликах и с десяти-пятнадцати метров сложно было его рассмотреть как следует. Впрочем, надо ли было рассматривать? Просто Шишков волновался. Вон, аж Костик пострадал. А нефиг было в юности хрен пинать! Небось, таким же отморозком был, как Бобров! Сука!

Туалет Тимура не впечатлил. Маленький – два унитаза и писсуар, умывальник и оконце под потолком. Спустив воду, он покрутил головой, разминая шею и рассматривая стены и потолок. Как так получилось, что здесь не было ни одного вентиляционного выхода? Может, он спрятан? Ведь не все выходы имели решётки. Тимур был уверен, что в каютах располагались специальные дизайнерские перегородки. А тут только немного приоткрытое оконце, куда пролезет лишь голова и всё.

Вздохнув, Тимур попытался представить карту вентиляционных лабиринтов. Но хоть трижды напряги он память, не мог вспомнить, был ли ход сюда. Задумавшись, он глянул на себя в маленькое зеркальце и понял, что слишком долго моет руки. Выдернув из держателя бумажное полотенце, быстро промокнул ладони и выбросил в урну. Выйдя из туалета, сразу же попал в дикий поток официантов и куда-то спешащих людей. Мимо прошмыгнул полуголый красавчик в стрингах. Тимур вынужден был признать, что задница у него была очень даже ничего.

Вернувшись в раздевалку, Тимур столкнулся с другими боксёрами. Стараясь не привлекать к себе внимания, накинул на плечи кофту, в которой были его телефон, сигареты и зажигалка. Сумку с боксёрскими предметами пока оставил, надо было дать понять, что он ещё вернётся. Серёжа не сказал, какое время Тимур должен быть здесь и какой количество провести поединков, поэтому он незаметно вышел из комнаты. Пройдя по коридору, оказался у наполненного толпой празднующих зала. Окинул его взглядом. На ринге уже ничего не было, кроме составленных в высокую пирамиду бокалов из разноцветного стекла. Тимур даже удивился. Бокалы нечётко, но эффектно повторяли линии лица именинницы, и от этого она визжала ещё громче. Толпа фотографировалась, ведущий что-то горланил в микрофон, разгулье шло полным ходом. Сунув в рот сигарету, Шишков продолжил осматривать зал, вглядываясь в людей.