Текст книги "Моряки Зелёного Моря (СИ)"

Автор книги: Deuscreator

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

– Ха, забились! Так, а куда направлялся? Я хочу пойти Ворчуну надоесть, спросить, как у него с Алексом там дела.

– Их камбионша там достаёт и без тебя. Мне нужно Сову покормить, если она спит. Подстрахуешь?

– Голыми руками подраться с демоном, надеясь ему не навредить? Определённо нормальный и совершенно бытовой опыт, да, – фыркнула Голди. Кобра направился на камбуз, а та поспешила за ним, снизив тон. – Слушай, змей, а ты вообще уверен, что Сова, ну…

Кобра посмотрел на Голди, но та замолчала, выжидающе на него глядя. Он приподнял брови, призывая её продолжить. Голди, чуть приоткрыв губы, начала махать пальцами у шеи, проводя линию.

– С ней всё будет в порядке.

– Уверен? Кобра, птичка могла уже и спеться. Это случается с искателями; однажды они находят свой конец.

И он знал, что Голди права. Он знал, что Сова могла уже не вернуться, и всё что осталось – это полуживотное создание, закованное в коробке-теле из множества защитных рун, что стали ему тюрьмой.

Когда она окрепнет, она станет большой проблемой… Если не вернётся в себя.

“Она всё ещё может вернуться. Она просто не может не вернуться…”

Он закрыл глаза, понимая, что меньше всего хочет думать об этом. Что сейчас он просто хочет оставить ей еду и покормить её Малину, что осталась в его комнате, и катить дальше.

– Кобра. Я не хочу “бередить сердце” или как там это называется, но я хочу тебя предупредить, – Голди звучала обеспокоенно. – Есть причина, почему у легенд редко много друзей, понимаешь?

– Нет-нет, – Кобра быстро покачал головой. – Она всё ещё жива и находится где-то внутри. Демон не может просто убить душу, к которой привязался; друг без друга они просто не существуют.

– И всё же демоны существуют в материальном мире. Что они, если не бабочка, выбирающаяся из куколки? – она указала рукой на шестую каюту, что пустовала до момента переселения Совы. Её перенесли туда, чтобы она не доломала радиоаппаратуру. – Кобра.

Они остановились у камбуза.

– Что? – прошипел он, посмотрев на старуху, что хлопнула его по плечу, привлекая внимание.

– Что нам с ней делать?

“Я не знаю! Я не знаю, чёрт возьми! Нет, я не буду выкидывать её из грузовика, сколько бы ты на это не намекала”.

– Я не…

– Когда демон окрепнет, дверь её может не удержать, – тряхнула его Голди, перебив.

– …не знаю, – сосредоточенно закончил Кобра. – Мы найдём способ, мне нужно больше времени. Я как-нибудь изгоню его.

– Как, Кобра? Думай. Что для этого нужно?

“Как это делал Отто, да? Просто повторяй за великим, шаг за шагом”.

Кобра глубоко выдохнул, пытаясь выдавить из себя слова, но они не выходили.

– Сделай вдох, – сказала Голди, и Кобра последовал совету.

Затем он выдохнул ещё раз, уже сосредоточенно.

– Узнать, что за демон внутри неё.

– Как это сделать?

– Символы, знаки и слова. Она сова и она синергирует с радиоаппаратурой.

– Ага. Вчера Сова кричала, будто радио разрывалось, – кивнула Голди.

– Символы на ней отвечали за жажду крови, власть над слабым и вечную охоту.

– Та-а-ак, хорошо… Выходит, демон внутри неё – это электрическая сова, которая хочет охотится, пока не умрёт?

– Радиосова, – поправил Кобра. – Она может ничего общего не иметь с радиоприёмником, но с радиоволнами вполне.

“Я не уверен в том, что у меня на руках. Это могут быть очень ложные кусочки пазла. Что, если в ней нет “радио”-аспекта? У меня не то что бы много доказательств. Возможно, есть что-то, чего я не знаю, но я не могу позволить себе это узнавать, оставляя судьбу на перепутье”.

– Что мы делаем с этой информацией?

И тут Кобра с концами выпал; всё варьировалось от того, что было написано в Альманахе, там были какие-то разные способы, а он знал всего лишь один.

– Нужно поговорить с демоном и убедить его поверить в то, что в нём нет той боли, что он несёт.

Голди изогнула бровь, её лицо скривилось в откровенном непонимании. Глаз крутанулся, сфокусировавшись на нём.

– Шутишь, бача?

– Не особо.

– Крутяк, – крякнула она. – Надо только найти мягкую кушеточку, а тебе квадратные очки с планшетом. Или у тебя есть свои?

– Не понимаю, о чём ты.

– Как и я. Ты собрался демону терапию устраивать?

Кобра пожал плечами.

– Я никогда не изгонял демонов; убил одного, видел смерть другого и лишь присутствовал на изгнании третьего. И там Отто что-то делал со свечами, магией и мелом в логове демона.

– И он там устроил терапию?

– Я не знаю, что он там устроил. Этот процесс сложно описать…

“Потоки невидимого ветра, чёрные воды Инфернума, поток душ Межмирья и все силы из разных мест. Вот что есть изгнание демона; всё что остаётся после них – лишь странный, шизофреничный сон, рассыпающийся, как брошенный на жучиный панцирь песок”.

– Хорошо, но что-то ты помнишь? Давай по порядку. Вы нашли демона, так?

– Нет. Мы поставили на него ловушку, призвав по его сигилам и взывая к его имени…, – Кобра напряг память, встав у стены и массируя голову. – Потом, когда он прибыл, он оказался в центре места, запертый в магической печати. Отто начал делать свои вещи, а дальше всё как в тумане.

– М-да, бача-срача, голяк получается, – хмыкнула старуха. – Может твой друг-маг знает?

– Я спрашивал его ещё вчера, – покачал головой Кобра и хмыкнул, глядя на Голди. – Он по-другому с ними взаимодействует.

– В смысле? Какая-то тема с дьяволами и демонами?

– В смысле, эта огромная дьяволица ему постель греет.

– Чёрт, выходит и его стоит попросить поделиться кусочком этого инфернального пирога, – хмыкнула Голди.

– Сосредоточься. Он не вариант, он монстролюб, а не эксперт в экзорцизме. Что делать будем?

– “Что делать?” – это я тебя должна спрашивать, – хохотнула она. – Как думаешь, если он знаком с Отто, мы могли бы с тем пересечься? Вызвать его?

– “Легенда по вызову”, ха! – фыркнул Кобра. – Да и не поможет он нам; мы сильно поссорились… Да и даже если бы согласился; Отто много болтает, но ничего для людей в итоге не делает! У него всегда есть причина “почему”, – он посмотрел на Голди. – Если бы мы притащили Сову к нему, клянусь, он бы сказал “это уже не моя забота, ей не помочь” или наоборот “она ещё не демон, приведите, когда полностью превратится, тогда я просто безопасно от неё избавлюсь”!

– У-у-у, кажется я задела нерв, – протянула Голди, словно “разрезала не тот провод”. – Ла-а-адно, бача, значит не Отто, я поняла. Но если не он, то кто или что?

– Я попробую сам! – вспылил Кобра, но Голди сразу его прервала, схватив за руку. Она плотно её сжала, напомнив, что руки у неё из стали.

– Не-а, нет, нихрена подобного. Кобра, перестань думать задницей и подумай головой. Точного плана “что делать” у тебя нет. Она просто проснётся и убьёт тебя. Это демон. И помочь с ним я не смогу. И если тебя порвут, что-то мне подсказывает, тут всё тогда порвётся. Давай подумаем ещё раз; что нам делать?

Кобра бессильно выдохнул. Его плечи опустились. Напрягая голову, он положил руки себе на рога, обхватив их пальцами, но голова просто не напрягалась.

– Я не знаю, Голди… Я просто не знаю…

***

Вверх, вниз, вправо, влево – есть ли разница?

“Разница, не разница, рана”.

Последние секунды она ещё билась, пытаясь вырваться назад, но теперь сил просто не осталось. Кошмар не хотел заканчиваться, а ей не давали проснуться.

“Тысячелетья мрака, и холодно и жарко, и больно и грустно».

Стоило погрузиться во тьму, как перед глазами пролетали часы, возможно даже дни. Где-то в затылке она всё ещё видела; стальные обжигающие стены, цепями прикованная к кровати лапа с длинными ужасающими когтями.

“Кожа, висящая на зубах проволоки”.

Её окрыляла агония. Чешуйки брони острыми краями впивались под перья, поглощаемые грубой убийственной плотью. Огонь длинной линией пронизывал простреленное плечо, словно нитка, на которую её повесили как куклу.

“Боль! Пожалуйста, прекратите эту боль!”

И она, задыхаясь и скручиваясь невидимой силой в четыре погибели, тянулась куда-то, не то падая, подобно сбитой птице, не то вися, словно проткнутый крюком жук, что уже не способен даже дрыгать лапками.

«Одна, совсем одна, так грустно и печально, ах как же печально, ну пожалей, пожалей себя ещё чуть-чуть».

Её покинули все; её вера оказалась ложью, её кровная сестра стала главной мучительницей, а её судьба, что должна была стать смыслом всей её жизни, показала лик, в которой стала её смертью.

“Я убью тебя. Сниму с тебя жизнь, оголю вены твои, убью, убью… Слышишь? Слышишь?!”

Но сдаваться она не собиралась. Она просто собиралась с силами, пока кровавые цепкие лапы выжимали из неё жизнь.

Я СЛОМАЮ ТЕБЯ.

Среди моря голосов один звучал как радио, в которое воткнули шестнадцать копий. Это был голос самой боли, вечно далёкий и невероятно близкий. Её пустые чёрные глаза всегда мерещились в темноте, вместе с белым оперением. Произнесённые ей буквы колючими цепями сжимали Совиный мозг.

ТЫ МОЁ ТЕЛО. ТЫ МОИ РУКИ. ТЫ ВЕЩЬ МОЯ. ТОБОЙ Я СТАНУ РЕЗАТЬ МИР.

– Нет! – выдохнула Сова, пытаясь сопротивляться тому, что выигрывало одним своим присутствием, вжимая её в грязь поражения. – Нет!

Это казалось нечестным, неправильным, просто невежливым. Впрочем, о какой вежливости могла идти речь?

“Уже не ты, уже не ты, уже другое – картинка”.

Боль превратилась в пламя, что несло ещё больше боли, а затем сменилось удушьем, когда перекручивали, будто пытались отжать вымокшую в крови тряпку, и удивлялись, что никак не могут избавиться от красного, и продолжали её выкручивать.

“Картинка: рассыпанный песок, выброшенные острые камешки, пролитая кровь, выброшенные перья”.

Это было невыносимо! Нет, хуже чем невыносимо.

И всё же она цеплялась. Её ногти – не совиные когти, но впивались глубоко в плоть, не собираясь отрываться от собственного тела.

Отупев от боли, она не думала, зачем и почему, она гнала эти мысли прочь, выплёвывая их первыми из потока выжимаемой крови. Лишь одно желание; “не сдаваться”, “отрицать”, “бороться за тело” царствовало вокруг, игнорируя, что не стоит тело таких страданий, чтоб за него так бороться.

“Бах! Бах! Бах!”

Её оплетало Зло.

Оно было тысячеклювым и тысячеруким, увенчанным бесчисленными когтями. И оно боролось: и с ней, и с белыми волнами голосов, что бились об неё, освещая вспышками мир. Оно было врагом врага, да, но не союзником; стоило бесчисленным голосам победить, и Сова стала бы ничем иным, кроме их вместилища. Она знала это точно с самого юношества, узнав на опыте, что бывает с теми, кто даёт им поселиться в голове.

“Страшный бой, смертельный бой, кости истлевшие, черви, что ползают меж них”, – фоном доходили до неё слова, как в гиблом сне.

“Чёрные кости! Милые кости! Пламенем! Я жгу их пламенем, жгу!”, – кричал, срываясь, глас и утопал в десятках таких же и иных.

Они обращались в какофонию, в воду, заливающую и без того задыхавшийся рот.

Они ничего не обещали, не требовали, не хотели; они бились, пытаясь вытеснить то, что стремилось вытеснить их. А Сова оказалась меж молотом и наковальней; каждый удар проходил сквозь неё.

Но она сжимала зубы, отворачивала голову, чтобы сделать ещё один ужасно сдавленный вдох.

“Чик-чик-чик, скрежечет нож, нож – вернуться бы домой”.

Собравшись с силами, она начала двигать руками; казалось, боль отрывала от её тела кости, сопротивляясь самому пространству, но она ощупывала пальцами жестокие перья и стальные глади, по которым растекались голоса.

Её когти заскрежетали по стали и резали плотные одеяла, а перед единственным глазом царствовала пелена, сквозь которую проступали смутные образы, напоминающие очень тесную комнатку, в которой ей, казалось, негде было распахнуть крылья.

ОТДАЙСЯ.

– Нет! – фыркнула она, пока что-то холодное вжимало её щёку и прокалывало когтем, чтобы разорвать её. Но её не заботила её плоть.

Я СИЛЬНЕЕ ТЕБЯ.

– Нет, – продолжала цедить Сова сквозь сжатые зубы, даже не осознавая, что твердила ей демон.

ТЫ ПРЕДАЛА МЕНЯ, – кричал совиный крик. – ТЫ ОТДАЛА МЕНЯ В ЛАПЫ ДЬЯВОЛУ.

– Нет, – всё равно цедила Сова, пытаясь встать на ноги, но её тело прижимали к полу. Тогда она стала опираться на все конечности, чтобы хотя бы встать на задние.

“Лежи, я умоляю, тебе же будет только хуже…”, – запищал жалобный голосок и сразу утонул.

Кости казались переломанными, но крепко упирались в пол лапами. Крылья, не то стянутые, не то сломанные, никак не могли раскрыться. Всё тело вновь сжимали путы, пытаясь скрутить, врезались в кожу.

“Сначала я зажарю тебя. Тридцать черепов… Два шампура в живот. Решетну. И съем”, – рычал один из голосов, в наслаждении распахнув глаза своего тона.

Она чувствовала, будто кожа сходила с неё, спадая большими лоскутами. Как обнажались её рёбра, оскалившись двумя рядами зубов, меж которых билось уязвимое сердце.

“Лёгкие, нервы, сердце, печень. Лёгкие, нервы, сердце, печень. Лёгкие…”, – отстукивал один из голосов.

Она уже не светолит и, возможно, даже не разумный. Жестокая кукла, чья швея забыла, что такое нормальность и имела лишь отдалённое представление о деталях живых существ. Она ощущала себя морем, что боролось с океаном, не переставая быть одним – кровью.

“Где же тут выход… Где же он… Он был где-то тут, никак не могу нащупать…”

Но вдруг образы стали чётче: в белом сияющем проходе появилась чёрная рогатая тень с сияющими жёлтыми глазами. Невидимые ветра раздирали её силуэт, но она всё ещё оставалась чёткой.

СВЕТ.

Там – жгущее солнце. Там – свобода и бесконечная пустыня, которую он заслонял своим телом. А под ногами текли холодные обжигающие потоки голосов; они вымывали из мягкого покрова у лап все чувства, заставляя их неметь.

И ей было легко преодолеть всю комнату в один прыжок, ибо это то, что её звало. Будто ветер подталкивал вперёд; лишь раскрой крылья и полетишь. Но Сова стояла на месте, наоборот отступая назад и скалясь костяным отростком, похожим на зубастый клюв.

ВПЕРЁД.

– Нет! – огрызнулась она, не сводя с тени глаз. Её дёрнуло вперёд, но она, словно волна о берег, ударилась спиной о стену. – Нет!

Она сама закинула голову набок, будто пыталась свернуть себе шею, когтями заскрежетала по полу, оставляя длинные царапины на металле и производя единственный шум, что на секунды заткнул и голоса и Кровавую Сову.

“Ай-йяй-йяй!”, – запищали голоски. – “Больно! Больно!”

И тогда она с наслаждением стала царапать пол ещё сильнее и сильнее, вжимаясь в стену.

Но она не заметила, как дверь закрылась; тень исчезла, пришла тьма. Она снова осталась одна, и даже ветер, с которым она боролась, исчез. Она словно провалилась во тьму сна, снова оказавшись невероятно одной.

И голоса перестали тогда говорить, они стали безразлично стенать. Она вновь почувствовала себя невероятно одинокой, и эта боль была страшней снимаемой с тела кожи.

ОНИ ВСЕ БРОСЯТ ТЕБЯ. ОНИ ВСЕ УЖЕ ТЕБЯ ОБМАНУЛИ. И БРОСИЛИ. И БРОСЯТ.

– Нет…, – хныкнула Сова, чувствуя, как море вокруг неё становилось обширнее, смачивая её тело. Море тянулось к её глазам, и тело забилось в припадке.

“Всеми покинутая, всеми… Мне так жалко тебя, мне так жалко твою жалкую судьбу, жалкая жалкобинка”.

– Нет! – огрызнулась она, а потом крикнула в разы громче, так, что даже сердце ёкнуло. – Нет!

Её голос ранами пошёл внутри горла. Он был похож не то на клич, не то на рык, но как бы силён не был, после себя оставил лишь слабость и болезненность.

Однако она почувствовала что-то. Что-то горячее. Что-то мёртвое, что было живым. Внутри неё всё взбунтовалась только из-за запаха, который она не могла разобрать; внутри стало тошнить. Она вдруг вспомнила, что такое “голод”, и почувствовала, что полна им, словно чёрная бездна, которой нет ни края, ни дна.

Она кинулась вперёд, вцепилась в жёсткое горячее мясо. Некую растительную массу, такую же горячую. Но все они на вкус были как пепел и стекло; она всё равно продолжала жевать, клацая клювом. Хрустя железным подносом.

“Убил, убил, прихлопнул, он ещё дёргался…”

Но она огрызалась, словно голоса могли забрать её добычу.

ПОДАЧКУ.

Добычу. Её желанную добычу, которая наверняка была настоящей едой.

А НЕ КАМНЯМИ? НАБЬЮТ КАМНЯМИ ЖЕЛУДОК, СКИНУТ С ОБРЫВА ВНИЗ.

Но Сова продолжала жевать, дробя кости и смешивая их с плотью, перетирая всё в маленькие кусочки. Борясь против всего, она оказывалась в вечной опале и даже сейчас продолжала гореть, но ела.

Ей нужна была сила.

Ей нужна была сила, ибо без боя она не уйдёт.

***

Голди чуть расслабилась, когда шлюз был заперт с этой стороны и пистолеты вошли обратно в её руки.

– Сэр Ворчун, вы уверены, что двери выдержат её натиск?

– Выдержат, – хмыкнул Ворчун. – Исследователь справится со всем. И тем, что внутри, и тем, что снаружи. Но я всё равно не давал своего голоса, чтобы мы держали у нас демона взаперти.

– Ага, – хмыкнула камбионша. – На человечка она теперь мало похожа.

– Она выглядела нормально, – тускло отозвался Кобра, убрав руки с вентиля люка, по другую сторону которого раздавались душераздирающие звуки, полные ярости, боли, тоски и беспросветного одиночества.

Окружающие довольно выразительно на него посмотрели. Молчун поддерживающе положил Кобре руку на плечо, посмотрел ему в глаза. Серьёзно и угрюмо. Кобра попытался инстинктивно её сбросить, но Молчун держал крепко и нахмурился. Теперь его жест был скорее требующим.

– Молчун прав, – хмыкнул Ворчун. – Чёрт возьми, хватит игнорировать демона в машине. Нам нужно решить, что с ней делать. Моё предложение: убить, пока она ещё слаба, и избавиться от тела. Полить святой водой или вроде того.

– Конечно, – Кобра оскалил бронзовые клыки, его сердце громыхнуло и сжалось. – Вот и всё что она для тебя – тело.

– Очень опасный демон, Кобра. Который может вырваться наружу, плюя на замки, и убить всех нас, – процедил Ворчун, глядя исподлобья и почёсывая усы.

– Этого не будет, – упрямо ответил Марк, всё ещё не способный найти слов понятнее.

– Вообще-то не знаю, понимаете ли вы что-то в демонах; но внутри неё сидит очень могущественная дрянь, – высказалась Эвелина, камбионша, показывая мускулистой рукой на дверь. – Она быстро перемалывает вашу подругу под себя, и возможно, уже захватывает остатки её разума. Потребуется парочка-другая инфернальных копий, чтобы убить её, когда она чуть окрепнет. Такие создания – порождения хаоса; уж удивлять они умеют, я-то об этом знаю.

– Что, если мы просто попытаемся поговорить с демоном, мистер Кобра? – спросил Алекс. – Они тоже разумные существа, пусть ими движут их травмированные черты. У меня раньше получалось находить к ним подход.

– Ага, – фыркнула Эвелина. – Но проведя с ними ночь, ты потом говорил “ой, лучше больше не пересекаться, ой нам бы подальше отсюда свалить, демоны редко прощают обиды”. Слушай, таким наивным ты порой бываешь…

Алекс лишь широко улыбнулся и развёл руками.

– Да-да, ты права, этот случай не для одной горячей ночи; он всё же для целой миссии.

При его словах и Молчун и Ворчун посмотрели на Алекса самыми странными взглядами из возможных, а Голди даже прищурилась и языком щёлкнула.

– А, вот что Кобра сегодня имел в виду. Чёрт, парень, ты вообще не так прост, как кажешься.

– Слушайте, я люблю всех удивительных созданий необычных форм, но обладающих разумом. Мне скрывать нечего. Но всё что я хочу сказать; у демона такой же разум, как и у вашей подруги. Возможно, они даже довольно похожи. Если вы сможете договориться с ним, она вполне смож…

– Нет, – прервал его Кобра, и такой же рыдающий крик раздался из запертой комнаты. – Я не буду ждать, пока эта совиная сука убьёт нашу Сову, чтобы захватить её тело, а потом договариваться с ней.

– Тогда что ты предлагаешь? – спросила Голди. – Вариант поговорить хотя бы выглядит вариантом. Раз уж Алекс постоянно спит с такими тварями…

Ворчун при этих словах очень показательно скривил лицо, посмотрев на Алекса обвиняющим в довольно явном отклонении от нормы взглядом. Кобра и сам не мог этого принять; в голове у него постоянно рисовались образы парня и какой-нибудь огромной жучиной матки или какой-то ещё твари. Он ещё вчера попросил Алекса держать вкусовщину при себе, но раз уж зашёл об этом разговор…

– …то может он хотя бы сможет договориться с тем, чтобы оставить Сову в покое? Или на крайний случай, чтобы мы отпустили это создание подальше, а оно нас не тронуло? – продолжала Голди.

Из запертой комнаты раздался ещё один оглушающий крик, что из отчаянного и злобного превратился в невероятно болезненный, а после хриплый и угасающий. Казалось, будто Сову резали по живому, при этом прижигая её плоть, а она всё равно оставалась в сознании, умоляя остановить происходящее. И при этом всё это транслировали по радио; звук неестественно хрипел.

У Кобры разрывалось сердце. Он встречался с похожим, но это был совершенно другой раз. Для него это что-то было очень важным и личным, более того, без Совы они всё равно не смогут найти Врата.

– Может вызвать…, – Молчун очень внимательно посмотрел на Кобру, предлагая, наверное, один из самых маловероятных вариантов.

Кобра вздохнул. Он действительно был готов пойти на такой шаг и снова встретиться с тем, кто страшно его разочаровал. В конце концов, разговор сейчас был не об их отношениях, а о том, что наверное легенда смог бы спасти ту, кто ему дорога.

Чтобы Сова снова жила, говорила, делилась всей широтой своей мысли и просто предупреждала, по настоящему беспокоясь за всех в этой команде. Даже если она теперь будет в разы более смертной и перестанет быть фактором страшной силы, способным переломить исход сражения в их сторону.

– Я бы с радостью, Молчун. Я бы с радостью… Ты, – он глянул на Алекса. Тот удивлённо указал на себя самого пальцем. – Ты знаешь, как связаться с Отто Ином?

– Ну, вообще говоря – да, только я не знаю, сможем ли, и хватит ли у нас времени…

– Ну да, ну да, давайте играть в косточки на наши грёбаные жизни, пока ждём очередного иномирового выскочку. Который неизвестно ответит ли ещё, – фыркнул Ворчун. – Я напомню, у нас на хвосте вполне вероятно Дом Крови. А они становятся сами наполовину дьяволами, которых вы лишили верхушки! Или та сестра Молчуна? Руга? Руга, блин, правительница Жеччедрела, которую называют «Ржавые Скалы»? Думаешь, она просто так спустит нам то, что Дом Крови пришёл к ней домой с мечом?

Варианта, что те или другие погибли при стычке друг с другом, не рассматривалось. В Десейре все противники живы, пока не было доказано обратного. Да даже если доказано – это ещё не факт, что они не вернутся.

– План следующий: мы продолжаем двигаться к базе МНИЦ у Зелёного Моря, – сказал Кобра. – Если нам не удастся связаться с Отто, мы заручимся поддержкой МНИЦ, чтобы разобраться с Совой, если не сможем найти другого варианта. А сейчас двигайте; и чем быстрее, тем лучше.

Ворчун фыркнул и поторопился в кабину. Сова скреблась в своей каюте, скрежеща когтями по полу и одновременно по сердцу Кобры; с чего он вообще взял, что эта ситуация может быть решена хоть как-то? И почему ему не плевать?

Молчун кивнул и отправился на пост.

Алекс и Эвелина пожали плечами и отправились в свою общую каюту, что была раньше каютой Совы.

Остались только Кобра и Голди, которая опёрлась о стену, сложив руки.

– Хотя бы есть план. Это уже что-то.

Кобра только бессильно выдохнул, положив руки на пояс и опустив плечи.

– Я хочу вернуть её.

– Все мы, бача, уверены, даже этот чёрствый жук на водителе, – крякнула она. – И мы что-нибудь придумаем, ага? Боги благоволят храбрым, а твой выбор, наверное, самый храбрый из всех.

Он пожал плечами. Храбрецом Кобра себя точно не чувствовал. Он ощущал себя идиотом, который подвергал команду риску и надеялся на “чудо”, которого скорее всего не будет.

– Держи выше нос и подвези чуть огонька в свои глаза, Кобрыч, – золотая стукнула его стальной рукой в плечо, подмигнув кибернетическим глазом. – Всё образуется. Мы чёртовы искатели, нас всегда ругают за особенную удачу.

– Про других истории и не складывают, да? – хмыкнул Кобра.

Он выдохнул. Им с Голди нужно будет сменить Ворчуна. Впереди их ждало Грозовое Приморье.