Текст книги "Моряки Зелёного Моря (СИ)"

Автор книги: Deuscreator

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Наконец и он получил один крепкий удар по торсу, но выстоял и смог увернуться от ещё одного. Комментаторша кричала о перехваченной инициативе, но Кобра дал сопернице в челюсть и увидел, как та поморщилась от боли.

Они обменялись ударами, те оказались не так страшны. Больно, крепко, но и с ног Голди не валила. Драка перешла в борьбу; в захватах Кобра явно проигрывал, но успевал выскользнуть.

– Ого, я вижу кровь! Но бойцы её не боятся. Голди пытается взять Кобру в захват, но найротская выскочка ещё не знает: не стоит обнимать змей! Кобра вырывается из её объятий и выдаёт ещё один удар в голову!

Они оба покрылись потом. Когда разошлись, Кобра смахнул с плеча содранную чешую. Голди смачно высморкала кровь.

– Танец маленьких утят у тебя неплохо получается, Кобра, – усмехнулась Голди. – Но опыта танца со зрелой женщиной у тебя явно нет!

Она занырнула под него, обхватила за торс ногами и с переворотом повалила на землю. Затылок Кобры ударился о песок. Она насела сверху, руками готовая забивать инферлинга. Тот закрылся, получая в блок и уворачиваясь от ударов, пытаясь найти окно, когда её можно сбросить с себя. Гулкие удары содрали в нескольких местах кожу. Стукаясь затылком о песок, он чувствовал, как прокатывалась по черепу острая боль.

Однако наконец он углядел окно для контр-выпада. Хлопнув Голди по ушам ладонями, он вцепился в её плечи и, хотя и получил удар по шее, всё равно свалил её с себя, с треском дал в нос кулаком и не стал на этом останавливаться; сбитые кулаки, что почти не чувствовали боли, отбивали по лицу и носу киборга.

Кобра стискивал зубы, голова плыла от пары пропущенных ударов, а руки слабели от уже затянувшейся схватки. Ничего нельзя было услышать, кроме стука крови в висках, рёва толпы и комментариев.

Полуэльфийка собрала раму и выдала Кобре апперкот такой силы, что тот отлетел назад и грохнулся в песок. В глазах всё расплылось, он не сразу понял, где находится. Он попытался стиснуть зубы, подняться. Голди перехватила его за торс, взвалила на плечи и принялась кружиться на месте.

Кобра всё же пришёл в себя. Вырвался из захвата, ухватил её за шею и повалился вместе с ней, приложив головой о песок арены. Перехваченная инициатива открыла второе дыхание.

Ничего уже не слыша, он придавил ее и взял на удушающий; если нельзя перебить кости, то хотя бы удастся пережать дыхание. Это единственное, на что можно рассчитывать. Голди что-то прохрипела, пытаясь сбросить Кобру с себя. Её острое ухо ткнулось ему в глаз, но он лишь зажмурился, всё ещё сжимая ей шею и не давая вырваться.

– Д-давай жёстче! – хрипнула она с улыбкой. Кобра не растерялся, хотя позыв такой был, и действительно принял это как вызов.

Бабка хрипло каркнула и захлопала его по руке:

– С-сдаюсь! Задушишь!

– Руку подними, если сдаёшься! – заревел Кобра, чтоб все слышали. Голди задрала руку, и Кобра отпустил её, встал и стряхнул с себя песок.

Дыхание напряжено, адреналин бежал по рукам, недавно вправленный нос снова придётся вправлять, и скорее всего, обратиться к магическим лекарям. Рёбра гудели.

– Эх, а я уже думала, что на ринге мы увидим самый жар! – улыбчиво заявила комментаторша. – И, за сдачей Голди, победителем определяется Ко-о-обра! Найрот отправляется обратно в мусорку!

– Приятный бой, – откашлялась Голди, не обращая внимания на ненависть зрителей. – Пошли, угощу тебя, что ли, за знакомство. Не зря же тебя выслеживала.

***

Доверие – такая вещь страшная – обмануть может каждый, и ему не то что бы нужна причина. Есть те, кто обманывают просто так, забавы ради. Но верить людям иногда всё ещё надо; как иначе жить-то? Закрыться в скорлупе, лишь бы не достали? Так ведь всё равно достанут. Так чего бояться?

С возрастом просто начинаешь понимать, кому верить опасно, а кто, даже если захочет обмануть, много вреда не принесёт. Возможно конечно, Голди разыграла перед ним «лоховскую руку», показав что безвредна, но Кобра знал, что она ещё многое сможет провернуть.

Верить Голди по поводу выпивки было опасно, но Кобра всё равно согласился. В конце концов, у него была поддержка двух друзей. И несмотря на то, что в Десейре друзьями становятся быстро, вот им он доверял; с троими Голди вряд ли справится, каким бы киборгом она ни была.

Воздух в иномирском баре «Пьяный Долгоносик» был прохладен, как и выпивка. Сам бар находился в черте города, внутри стен, пол был отделан тёмным деревом, под потолком на деревянных кронштейнах висели сделанные в стиле жуков латунные магические лампы с мягким тёплым светом. Играли магические инструменты, оживлённые ловким заклинанием.

В “Долгоносике” сидели разные люди: купцы, туристы-иномирцы – совсем не тот контингент, к которому привык Кобра. Все они были разумные приличные и одетые в цветное, шёлковое и порой даже узорчатое. Иномирцы же вообще имели на себе одежду в стиле “кто во что горазд”. От арбентских камзолов до стимтуровских кожаных жилеток с рубашками. Возможно, повезло, но Голди оказалась единственной из Найрота, и потому выделялась. Да что уж, наша группа не выглядела завсегдатаями.

Устроились в небольшой каменной “беседке” с деревянным сводом и круглым столом посередине. Голди в самом центре, Молчун по одну сторону, Кобра по другую. Сова села поближе к выходу со стороны Кобры. Правда, её попросили снять когти, чтобы она не поцарапала стол, потому она скребла его несколько бледными руками.

Заказали напитки: виски со льдом и лаймом для Голди, просто стопку виски со льдом для Кобры (раз уж тут можно), Сову очень заинтересовала иномирская “Кровавая Мария” (которой она осталась недовольна), а Молчун показал, что обойдётся только хорошо заваренным чаем (которым потом и делился с Совой).

За столом повисло напряжение; Молчун испытующе смотрел, Сова сверлила взглядом то Голди, то занавески позади себя, а Кобра прикладывал холодный стакан к ранам.

– Мне кажется, детки, вам лучше начать с вопросов.

– Пх…, – Кобра усмехнулся. – Хорошо, будь по-твоему, таинственная незнакомка. Бой не случаен; ты намеренно меня искала?

– Мне хотелось посмотреть, чего ты стоишь, – полуэльфийка спокойно пожала плечами. – Если хочешь узнать, это было несложно. Ты и не сильно скрывался; а в моей профессии умение находить людей – чуть ли не главное.

Она подмигнула, оставив открытым жёлтый кибернетический глаз, и отпила из стопки, смакуя вкус.

– Ты знаешь Кобру, – сказал Молчун с нажимом, явно пытаясь показать, что не задумывал этот диалог как дружеский. – Откуда?

– Знаю ли я его? – приподняв одну бровь, ответила она. – Нет, чёрт возьми, я сижу с ним первый раз. Но я наслышана о Марке, конечно. Если ты хочешь найти кого-то, сначала послушай, что о нём люди говорят. И наш Кобра – птица интересная… – При этих словах Сова повернулась и удивлённо посмотрела на Кобру. – Не каждый день пересекаешься с демоноубийцей.

Сова теперь перевела взгляд на Голди, пытаясь сложить в уме какие-то свои умозаключения.

– Да что уж, убийство демона было командной работой, и в этом не только моя заслуга, – пожал Кобра плечами и тяжело выдохнул. Это была не та история, которой он хотел делиться.

– М-м-м, да, некоторые источники говорят, что тебе помогали, – она с улыбкой похлопала по поясной сумке. – Есть даже слухи о том, что в этой истории поучаствовал «Конклав Расхитителей», кто-то даже говорит о том, что в этом был замешан дьявол, хотя некоторые говорят, что ты был мистическим помощником самого Отто Ина…

“Я само вселенское терпение, мою голову коронуют шипы, мои плечи окрылёны стальными пластинами…”, – тяжело подумал про себя Кобра. – «Не теряй головы, она играет с тобой. Даже если она знает, что с того, верно? У неё нет ни черта, кроме слухов».

Кобра тяжело вздохнул. Молчун бросил на него взгляд, потом на Голди.

– Но всё же я лично придерживаюсь…, – она с хитрым видом уже потянулась в сумку за «доказательствами».

– Довольно. Я понял, – остановил её Молчун, и Кобра удивлённо поднял бровь, после чего сразу опустил. Это всё равно было неожиданно.

– На самом интересном, погоди…, – Сова уже даже руки протянула, но Молчун осадил и её, как ударом железной трубы, и она уселась обратно на место. Голди подмигнула ей и «выстрелила» в неё из пальцев.

– Сразу видно, кто станет фанатом моих высокоинтеллектуальных фанатских додумок, – она улыбнулась, разведя руками. – Но ладно-ладно, я буду скучной Голди и не стану давить на больную тему.

– Кобра, давай о деле, – Молчун передал инициативу Кобре.

– То что ты людей искать умеешь, это мы поняли, – кивнул Марк, внимательно посмотрев на Голди, что примирительно подняла руки вверх, слегка покривила губами и ещё немного пригубила стопку. – Драться и возможно шпионить, тоже. Но что ещё?

– А что, тебе не хватает того, что выгляжу я неплохо, и могу человеку нос баранкой загнуть? Ну раз вы просите…, – она поставила стопку, подняла примирительно руки, показала ладони, покрутила ими. Внезапно с лёгким щелчком в её ладони легли два позолоченных пистолета найротского образца, после чего предплечья закрылись, не оставив и малейшего шрама. Это казалось чёрной магией технологий, воспроизвести которую никто в Десейре даже не подумал бы. Просто сунули бы пистолет в рукав, однако впечатление было произведено.

– Хорошо стреляю из этих малышек. Автонаводка, компенсаторы в предплечьях, биометрические сканеры для подсчёта патронов, предохранители, в общем, полно сочного-сочного сока. А если кто чужой решит выстрелить, кто мной не будет, скажем так… Там находится разрывающий сознание сюрприз, – она подмигнула и спрятала пистолеты таким же ловким движением. – Вместе с этим ещё увлекаюсь техникой, почитываю статейки от МНИЦ, странствую по мирам и неплохо плету корзинки из лозы и историй. А вот готовить, увы, это не ко мне; любое моё блюдо начинается с разбитых яиц. И обычно на этом заканчивается.

– М-да, вижу, и с юмором у тебя порядок, – заметил Кобра.

– Не понимаю, как можно без него вообще жить, – очень серьёзно сказала она, откинувшись на диване и забросив руку за спинку. – Мы вечность убиваем, умираем, лежим с порезанным брюхом, гниющие от наркотиков… Без юмора можно сойти с ума и на него больше не взобраться. Курите?

Она достала бумажную пачку с золотистой маркировкой, вытащила тоненькую сигаретку и всунула её в зубы. В её запястье открылось небольшое механическое отверстие-зажигалка, и старуха-полуэльф прикурила от него. Молчун покачал головой, Кобра вежливо отказался; Сова потянулась, но получив сигарету и сделав затяжку, чуть не посинела, сдерживая кашель.

– У тебя сегодня всё в первый раз? – хмыкнул Кобра, глядя на Сову, отставившую сигарету с видом, что в жизни не притронется к этой гадости. Голди посмотрела почти с сожалением, видно пожалела товара. Сова закашляла, упёршись головой в стол, держа от себя сигарету. Кобра с демонстративным видом забрал сигарету у Совы, вставил себе в рот и затянулся.

У «благородной найротовской сигареты» оказался очень необычный мятно-табачный привкус. Приятный, тающий на языке, как хаш.

“Смотри, найротка, мы тут все такие дикари: убиваем людей, мало что знаем о гигиене. Половина народа в отдалённых местах даже совокупляется со своими сёстрами. И зачем ты сюда припёрлась из самого технологичного мира, где каждый начинает жизнь с нового листа?... И правда, зачем?”

– Что ты вообще тут забыла? – спросил Кобра, пока Сова всё ещё пыталась отхаркать свою душу. – Ты могла сидеть в своём доме где-нибудь в Найроте. На кой чёрт тебе эта пустыня?

– Ха, знал бы ты, сколько раз меня это спрашивали…, – Голди улыбнулась, покачала головой. Выпустила сизый дым, посмотрела в потолок, будто думая над ответом, а потом стряхнула пепел. – У всех есть свои причины. Вот например, почему вы решили отправиться в Зелёное Море? Я не думаю, что хоть кто-то из вас планирует вернуться.

– Я точно нет, нет-нет-нет, никогда больше, – подняла руку Сова, отвечая видимо на что-то своё. Остальные на неё выжидающе смотрели, хотя Голди это, кажется, не стесняло.

– А у вас она со странностями, а?

– Ты не ответила, – вернул её Молчун. Голди закатила глаза.

– Это хороший заказ для заработка славы. Тем более, я и не из такого дерьма выбиралась; Зелёное Море отправляется в список моих врагов для покорения.

Она развела руками и улыбнулась.

– У тебя что, во время операции мозг вытаскивали и засовывали обратно по частям? – спросил Кобра, подняв бровь. – Выходы конечно везде есть, но как ты планируешь выжить?

– А ты, умник чешуйчатый? – приподняла она бровь в ответ.

– У меня есть план на этот случай, – сказал Кобра, не сводя с неё глаз.

– Вот и не у тебя одного, – с нажимом ответила полуэльфийка. Инферлинг хмыкнул, наезд зашел в тупик. Голди допила виски, откинулась на спинку дивана. – Ладно-ладно, будущие друзья, нет ничего лучше небольшого напряжения в группе, а? Но давайте сбавим темп; я работаю на Владыку, это то, что делают люди моей профессии. Предам ли я вас? Нет, пока вы не предадите меня. Золотое слово. Мир?

Она протянула руку. Кобра выдохнул; она была права, она всё равно часть команды, и от неё не отвертеться, а значит, и настраивать против себя не нужно. Он пожал её стальную конечность. Голди улыбнулась.

– Ладно, добро пожаловать на борт, полуэльфийка Властителя, – хмыкнул Кобра. – Странный у нас для тебя приём был.

– Никаких проблем, бача. Моя личность часто открывает у людей странные грани, – она снова хитро подмигнула. – Мне Владыка приказал вообще-то проинспектировать состояние вашего «Исследователя». Пройдёмся до него?

А чем ещё заниматься искателям, нежели куда-то ходить и что-то искать?

***

Мастерская Властителя огромна. Высокий ангарный потолок, способный вместить под собой хоть шесть обычных мастерских, яркие электрические лампы, механические подъёмники, способные приподнять грузовик. Постоянный кислый запах бензака и машинного масла. Сталь, очищенная ржавчина, резина, что свежая, что протёртая. Постоянно приезжающие и отъезжающие машины, к которым группу подпустили только при демонстрации значков милости Владыки.

Механиков тут много, и почти все обезличены: наряды из плотной джинсовой ткани, кожаные фартуки, вымокшие в масле, перчатки. Они выглядели лучше, чем некоторые успешные искатели, это точно.

Однако одна часть ангара сильно отличалась от других; на целой стороне, подобно спящему лендворму, расположилось стальное чудовище. Боевая фура, которой ещё не видела Десейра, как и предсказывала Сова.

Две части боевой фуры соединялись железным суставным переходом, обтянутым защитным покрытием. На отдельных пластинах обшивки блестели различные руны – их значений разобрать незнающий не мог, но нетрудно было предположить, что они требовались для защиты.

Шлюзовые двери, толстое защитное стекло с сеткой внутри. Задвижные жалюзи, два внешних пулемёта на крыше по носу и по корме; если Молчун впечатлённо хмыкнул, то Голди присвистнула, раскинув руки в стороны, словно пыталась обхватить это чудо.

– Надо же, видно мне доведётся прокатиться аж на двойном танке! – с широкой улыбкой воскликнула она. Кобра удивлённо потёр лоб, задрав голову и осматривая технику. И его реакцию можно было понять; Молчун тоже не видел ничего более тяжёлого, чем новоиспечённый «Исследователь».

– Кто, чёрт возьми, орёт на моём участке, кроме меня!? – прозвучал зычный рык разозлённого Ворчуна, а через секунду он появился собственной персоной, стаскивая запачканные рукавицы. – Драть вас в дышло, я же просил больше дней; мы ещё не готовы, что вы припёрлись?

– Его величество Властитель приказал проверить, как продвигается работа, то-то и всего, господин Мастер двадцати божественных цилиндров, – улыбнулась Голди, примирительно подняв руки.

– Вы, проверяющие, задрали меня и моих парней вкрай; если вы будете приходить два раза в день, это не ускорит сборку, а только, блин, замедлит. Ты видишь, твою мать, что здесь творится? – он показал на “Исследователя” рукой. – Это чёртово произведение искусства, готовое пережить армагеддон, если тот настанет. Вам нельзя, чёрт возьми, нас торопить. Но ещё важнее, вам нельзя нас отвлекать. Я не могу работать, пока каждая бабка сюда притаскивается «посмотреть».

– Боже, успокойся! Мы просто посмотреть, чего ты завёлся? – старуха заметно отступила назад. От такого яростного напора даже психи могут стушеваться.

– Тогда стой подальше и смотри с расстояния, белобрючная, а не то на куртку масло попадёт, – злобно бросил Ворчун, но сбавил обороты, после чего перевёл взгляд на остальных. – А вы чего забыли? По графику мы будем готовы только через четыре дня. Дайте мне, чёрт возьми, ещё немного времени.

“Под глазами мешки, движения дёрганые, очень раздражён, несёт табаком и кофе – последние дни Ворчун работает на износ. Это его магнум опус и он должен быть идеален, но идеал никогда не придёт ему в руки”, – подумал Молчун, внимательно глядя на механика.

Ворчун и вправду выглядел измотанным, но он либо доделает своё детище, либо упадёт замертво.

– Спокойно, мы и не подгоняем, – сказал Кобра примирительно. – Это кстати, Голди, она и есть наше пополнение от Владыки. Голди, это Ворчун, наш механик и водитель. Ворчун фыркнул.

– Это чучело? – они оба посмотрели друг на друга странными взглядами. Он со смесью непонимания и отвращения, она же с оскорблением и удивлением. – Ты куда на старости лет собралась? Ты вообще знаешь, куда мы едем?

– И это твой механик? – спросила она у Кобры, повернувшись к нему, и указала на Ворчуна пальцем. – Впрочем, не удивительно, что он возится с машинами; они единственные женщины, что ему дают, с такими-то словами.

«Десейра удивительно место – даже умнейшие люди превращаются тут в хабалок, если дать им возможность. Эти пески порой провоцируют эмоции и вот они; ругаются на пустом месте».

– Он на всех поначалу ворчит, но потом становится милейшим человеком, если его узнать, – спокойно сказал Кобра, вдвинувшись между ними. – Ворчун, Голди один из наших напарников, нравится это или нет. С этим придётся смириться, и чем раньше, тем лучше.

“Вечно Кобра суетится, меж каждого перекрёстного огня встает, лишь бы его затушить. И ради чего? Конечно же, ради своей вины – вины в нём, как песка в пустыне, но за что? А за всё, что делают остальные. Возможно, именно поэтому он так кривится при разговоре с любым незнакомцем”.

– Кобра, меня, если честно, утомило смиряться. Она из Найрота, она же нихрена не знает, как у нас тут в Десейре дела делаются. Я не хочу, чтобы какая-то старуха учила меня жизни на протяжении всей чёртовой поездки, словно хоть что-то в ней понимает.

– Не волнуйся, паренёк, я учу только тех, в ком вижу потенциал к учению. Тебя оставлю в покое, – с улыбкой отметила Голди.

Механик смерил её презрительным взглядом.

– «Паренёк»? У меня жена, дети, чёрт возьми, – Ворчун сделал глубокий вдох, затянулся от дешёвой сигареты, после чего стал спокойнее, но не сильно. – Ладно. Если ты будешь держаться подальше и не путаться под ногами, может от тебя и будет толк. Кобра, мне с тобой ещё нужно поговорить: о команде, о машине и обо всём остальном. Завтра свободен?

– У меня ещё были планы, – Кобра глянул на Сову.

– Ага, – фыркнул Ворчун. – Тогда исполняй свои планы сегодня. Завтра я, чёрт возьми, проинструктирую тебя и покажу, как всё работает, чтобы ты знал, что вертеть, на случай, если со мной что-то произойдёт.

Кобра покачал головой.

– Будет лучше, если ты покажешь это Голди. Она хорошо разбирается в механике и немного совместно проведенного времени пойдёт вам на пользу.

– А не-не-не, Кобра! Ты наверное не понял; я тоже разумная, у меня полная сумка бабкиных дел, – полуэльфийка слегка подняла брови и улыбнулась, разведя руками.

Кобра грозно на неё посмотрел.

– Ты теперь часть команды. Тебе придётся действовать как часть команды, или нам придётся избавиться от тебя. Тем или иным образом. А мы хотим себе друга, а не очередного врага, понимаешь меня?

– Оу, босс, кажется, теперь вы говорите на моём языке, – Голди улыбнулась, щёлкнув языком, выстрелила “пальцами” в Кобру. – Завтра, я и мистер Ворчалка, на этом самом месте. Будем копаться в технике и масле. Так точно!

“Она его проверяет”, – подумал Молчун, следя за ней. – “Она хочет знать, кто здесь лидер, кого слушать. В ней самой одна зияющая дыра, заставляющая её пухом лететь по ветру… И ей хочется знать, куда дует ветер. Но я всё равно проверил бы, не сарказм ли это; сейчас это понять сложно”.

***

– Как на счёт пятнистого пискуна? – спросила Сова, разглядывая в клетке жука размером с кошку, постукивая по подбородку острыми когтями.

Кобра наклонился, посмотрел на жука, почесал подбородок, внимательно вглядываясь. Пятнистый многолапый пискун поднялся к нему брюхом, слегка поприветствовал жвалами и поднял лапки, издав звук, словно слегка сжали детскую резиновую игрушку.

“Ударить, ударить, ударить, ударить, схвати вольер, разбей. Осколки кинуть в охранника, пока ослеплён, оторвать язык продавцу. Схватишь припадок, это не страшно, страшно жить, страшно мужаться, схватить припадок не страшно... Хохотать станем долго, хохотать будем много...”

Сова внимательно смотрела на Кобру. Кобра внимательно смотрел на жука.

– Мне нравится, но…, – дальше слов Сова не слышала, хотя очень усердно всматривалась в губы Кобры. Голоса перебивали, создавали мешанину.

“Мне не подходит”, – донеслись его мысли. – “Мало страха, мало скорби, много страха, дыра во мне голодна, её надо забить”.

Сова начала озираться. Малина сорвалась с её плеча, отправившись в полёт, но хозяйка почти не обратила внимания. Она всматривалась в вольеры, разглядывая названия жуков и тех, кто там обитал.

Они были большие, они были маленькие. Они были воинственные, они были спокойные. Они были молодые и энергичные, они не были старыми – старым тут место не нашлось.

Она придержала наушники, рассматривая их сигилы; один покорный как остывший песок, другой воинственный как ржавая пика, третий незаметен, словно ночной шаг… Такого будет легко потерять в машине.

Но главное, никто из них не был выбран Коброй. Никто из этих жуков не умолял о помощи. Это было не то, что нужно Кобре, Сова это знала. Это пришло к ней, пока она думала.

Что-то вывело её из транса. Рука. “Чья рука!?”. Рука Кобры. Смуглая, местами покрытая чешуёй. Покрытая стерпленной болью, принятым, полюбленным проклятьем.

Он что-то ей говорил. Сова настроилась.

– …что пойдём в другой отдел, думаю…, – снова нечётко, но она чувствовала его спокойствие, принятие. Ей самой стало спокойнее. Жестокие голоса говорили меньше. – …владельца.

Она согласно кивнула и последовала за ним. Владелец что-то сказал им вдогонку. Она не была настроена, отдаленно донеслась недоброжелательность оставленного калеки. Может это был он? Раненый в сердце торговец завидовал молодому Кобре? Наверняка он сказал что-то оскорбительное. Сова повернулась с диким взглядом, чиркнув когтями.

Кобра снова взял её за плечо; её это останавливало. Торговец – слегка полный мужчина-дварф удивился и прихватил руками собственную бороду. Щелчок лезвия, падающие волосы, сковывающий позор, как от снятого нижнего белья.

Его охранник-кахашир напрягся, нахмурил брови. Сбитые костяшки пальцев, кровавые бинты. Рога, жаждущие крови, кулаки, жаждущие драки, карманы, голодные до серебряных жуков.

– Он всего лишь пожелал нам доброго дня и… «найти нам то что ищем». – Кобра улыбнулся, невольно показал медные клыки. Символ заходящего солнца, память старой гордости. – Пой… «Не пой, пойдём, в порядке всё, слова мои спокойствия полны, в порядке всё».

– Простите, – Сова широко открыла глаз и помахала торговцу рукой в когтистой перчатке. – Вам того же, что и вы пожелали.

Дварф удивлённо хохотнул, кахашир расслабил кулаки. Спокойно льющаяся вода. Конфликт разряжен.

“Ты должна была вырвать ему глаза; как он на тебя ими смотрел! Это был взгляд запуганной жертвы! Забрать, пустить кровь, моё!”

“Нет, не должна. Он добрый дварф, таких редко встретишь в Десейре. Дорианна завещала хранить редких существ. Существа – всего мира, не твои, не мои”.

“Разумных полно – здесь котёл с чертями, здесь мы все храним в себе тьму. Ослепить можно каждого. За тот глаз, на который ослепили тебя”.

Она сняла наушники, чтобы дать мыслям слегка успокоиться, но окружающий мир оказался ещё страшней; он вопил человеческими голосами, гремел каменным потолком подземного рынка.

Она чувствовала, как нитями протекали бродячие души; их пути оборвались в тёмных подворотнях меж домов. Иногда, когда не было глаз, что могли бы увидеть, прямо на площади. Разили руки тех же, что и защищали. Средь золотых врат, полных славы, тоже текла невинная кровь.

Люди казались оглушенными, но не звуком, а своими чувствами. Чувства кричали о них, и не всегда было понятно, действительно это было или нет.

Кобра несколько успокаивал её, пусть сам этого и не понимал, потому она держалась близ него. А он просто шёл, оглядываясь по сторонам и посматривая на Сову, как если бы она могла потеряться. О нет, она не потеряется, она сама его где угодно найдёт. Вернулась Малина, с удовольствием хрустя пойманной мышью. Сова слегка почесала ей лапки, обрадовавшись за улов подруги.

«Где страха улов, где страх кормится, где пожинает? Где хрустит жуками? Там где жуками хрустят все, там где тесаком отделяют нить меж жизнью и телом».

Они прибыли в жукомясную лавку, где за прилавком стоял багровый хоркбьёрк – смесь орочей и инфернальных кровей – крепкий, мускулистый и клыкастый разумный. Они поздоровались, Кобра попросил показать ещё живых жуков.

Неожиданная просьба, неожиданные гости, в его едином слове много голосов. Голос любопытный, голос жадный, голос хитрый, голос готовый взять побольше денег за ещё не распотрошённый товар.

С хоркбьёрка жиром лоснилось обжорство, каждым своим движением он будто показывал, как тесаком разрубал сочных жуков на части. И жуки тряслись от этого, ибо знали, что происходит с их сородичами, ибо видели это.

– Фам обяфательно нуфно вифеть еду, префде фем есфь? Эфо фтоит по-друфому.

Сове показалось, что именно это и сказал хоркбьёрк, пусть точные его слова всё ещё были замылены и сокрыты от неё, даже без наушников. В его душе клубилась чёрная нить, звенящая хриплым басом – нить жестокая.

Сова почувствовала на плечах Кобры стяжающие цепи отвращения. Они сковывали ему руки, заковывали глаза. Приносили страх… Или, постой-ка, может никакого страха? Может он её защищал? Ей и правда в этом месте было неуютно, она чувствовала плохую кровь, стылую кровь, жестокую кровь.

Они пришли в правильное место, но Сове не всегда нравилось делать правильные вещи. Правильным порой бывает убийство родной крови, что была к тебе добра. Кто может назвать это приятным? Точно не она. О нет-нет-нет!

Кобра – торговая душа, даёт за сотню, три и два гроша. Но хоркбьёрк тоже не пальцем шит, не лыком вышит, не рыбьим, ни жучиным, а иглой, иглой не из злата, но из меди.

Они сказали слова договора. Мясник решил провести их в разделочную, и Сова не могла держать свой глаз ещё шире, ибо сердце забилось птицей. Она вцепилась Кобре в руку, собираясь держаться так близко, как это возможно, словно он был единственным костром средь всепоглощающей белой пустоши хлада.

Тусклые лампы еле-еле освещали помещение с клетями. Напротив находились стальные столы, они казались ледяными. В неясных предметах Сове чудились чьи-то руки, пальцы, крылья… Но лишь смаргивая наваждение, она видела, что это не так.

Тем не менее, чей-то ужас кричал здесь и передавался ей. Здесь очень стойко несло кровью, слизью и разрубленными надеждами. Надеждами на спасенье, отсечёнными одним ударом. Ударом, оборвавшимся хрустом.

– Ты в порядке? – спросил Кобра, посмотрев на неё. Она решительно кивнула, не сводя с него взгляда.

“Вгрызться ему в лицо, зубами сорвать ему скулу, щеку и оголить глаз. Вместе с его плотью даруется и спокойствие его, и уверенность его, и прыть его, и сила его. И за сим, сила наша возрастет”.

«Нет-нет, судьба, предназначение – он сам несёт свой свет, ты помогаешь. Свет заберёшь, судьбу потеряешь, потеряшь судьбу – потеряешь мир, подведёшь себя, свою кровь, богов и Дорианну, что царствует в вечных лесах…»

Она сжала зубы. Вжалась крепче. Кобра зашипел от боли, и она быстро перехватила его по-другому, дабы не впиваться когтями. Даже сквозь транс она научилась теперь это делать – это было маленьким достижением.

– Фе фто сефодня ефть, любуфтесь.

– Приятель, хочешь пару советов с клыками? Выдери те нижние бивни, тебе станет легче. А ещё лучше, развороти дробью свою пасть, может тогда ты наконец перестанешь царапать мои уши.

Сова удивлённо посмотрела на Кобру, легко сказавшего такие страшные слова.

– Ты говоришь кровью, Кобра. Не твой путь говорить кровью. Не говори ему таких вещей, это сделает его лишь темнее, он будет говорить злобой, он будет говорить с нами, – попросила она, глядя на хоркбьёрка, который будто никак не отреагировал на фразу Кобры.

Она моргнула. Кобра, что до этого обращался к хоркбьёрку, моментально повернул к ней голову и теперь смотрел непонимающе. Стены хрустели позвонками, лёгкие стучали своими зубами, сделала вдох, сделала выдох, стало полегче, подул ветерок спокойствия, подобно студёной воде.

– Я ничего не говорил, Сова. Всё точно хорошо? Ты можешь подождать меня снаружи, если тебе тут не нравится.

Она вжалась крепче. Это снова голоса её путали. Они говорили голосом Кобры. Но она не могла уйти, даже если тут голоса становились сильней, о нет-нет-нет, она обещала.

– Твой путь – мой путь, судьба моя, близ тебя судьба – до самого конца. Страшно мужаться, страшно сражаться, страшно рождаться, не страшно только умирать…, – зашептала она.

– Сфтранная офна у тефя, – хмыкнул хоркбьёрк. – Сефтра?

– Нет… «не кровь моя, может душа моя, принял я её, взял – она не пущает; я не отдам, она наше радио, наши души» – сказал Кобра, вглядываясь в клети. – Большую часть времени она безобидна, но «шутки шутить сложно, шутки не понимает, кровавые они», угу?

Сова ничего не сказала. Она отвела взгляд, одной рукой надела наушники. Снялась с белого шума и переставила на станцию. Чей-то голос снова заговорил, но стало спокойней; мир больше не терзал её. Она больше не боялась в нём ошибиться. Они смотрели жуков.

Многие из них жались от света фонаря подальше в коробку. Некоторые почти не реагировали. Кобра прошептал что-то, и некоторые жуки словно ожили, потянулись к нему.

Это снова голоса играли с Совой; она закрыла глаз, погрузившись в чернильную тьму ощущений и звуков. Это всегда было страшно; иногда во тьме могли ждать те, кого ты и в реальности не встретишь, но ей нужно было это сделать. Ведь тогда голоса заберутся к ней в череп через глазницу под повязкой и окажутся внутри, а снаружи всё от них освободится, и можно будет видеть правильно. То, каким мир хотел бы казаться без духов, являющих себя, дёргающих за волосы…