Текст книги "Вскрывая душевные раны (СИ)"
Автор книги: да_Винчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)
Я решила, что справлюсь с ударом ниже пояса от любви всей моей жизни, но для этого нужна хотя бы капля времени. Уже на второй день я гордилась собой – могла пару раз в час улыбнуться Кире. Правда, весьма ужасно фальшивой улыбкой…
В лагерь прибыли к рассвету, ведь выходили ночью. Все принялись ставить палатки, повара на скорую руку готовили завтрак для всего третьего отряда и парочки синигами из четвёртого и тринадцатого – лекари и Кионе с Сентаро (естественно) были с нами. Мою палатку поставили высшие офицеры в сердце лагеря – у кухни. Шучу, просто посередине. К полудню всё было завершено и мы даже успели поспать. Пообедав, отряд направился на поле за лесом, где, собственно, им и предстояло провести эту неделю.
Восемнадцать подотрядов со своими командирами сидели спереди, каждый на определённом расстоянии друг от друга. Остальная сотня человек была разделена на четыре большие группы, между которыми тоже были небольшие проходы. Капитан тринадцатого отряда воспользовался Тэнтэйкурой, чтобы его слышали даже в самом конце. Я сидела рядом с Укитаке, скорее как символ того, что у отряда вообще есть капитан – Джуширо-сана я не слушала, ибо навыки кидо мне не были нужны. Мои мысли полностью крутились вокруг плана «мортем».
– Пусть кидо и имеет буквальное значение «пути демонов», его можно использовать не только в качестве орудия разрушения и убийства врагов, – вот, что я вообще за день услышала от Укитаке.
Всё, что ответил мне Киске в тот день, когда я ему отправила то смс, – «Мне плевать». Впервые на моей памяти он воспользовался этим сочетанием слов, видно моё решение задело его сильнее, чем Йоруичи. Да, я не забыла, как он уговаривал нас с эльфом отказать от этой затеи, как он уговаривал эльфа уговорить меня отказаться от этой затеи. Но разве он не понимает, что это единственный безопасный для всех – и для него тоже – вариант. Я хочу спасти жизни, в первую очередь жизнь единственного брата, а он отвернулся от меня в тот момент, когда я нуждалась в его поддержке больше всего.
На следующий день, когда отряд практиковал кидо, применяя на практике полученные от капитана Укитаке знания, я не высидела и часа в их обществе, встала и под шумок вернулась в лагерь. Юркнув в свою палатку, я начала составлять план тренировок с отрядом на последний день: тезисы для лекции, основные удары, пару секретов и всё в этом роде. Я решила полностью отдаться отряду, внутренне предвещая беду, пока не почувствовала чужую реацу прямо за моей спиной.
Сделав вид, что я и дальше работаю и ничего вокруг не замечаю, я навострила уши. Когда источник реацу оказался в непосредственной близи от меня и, кажется, занёс надо мной занпакто, я резкими, но тихими движениями сбила его с ног, оседлала и, выхватив своё оружие, приставила катану к его горлу.
– Яре-яре. Твоя реакция просто молниеносна, – улыбнулся… Гин.
– Ты что тут делаешь, идиот? – гневно прошептала я, давно поняв по его реацу, кто за мной стоял. Такого удара от судьбы я не ожидала, зачем он пришёл сейчас, да и ещё и во вражеский лагерь? – Спрячь свою реацу, кретин, они тебя заметят!
– Моя реацу спрятана, – пожал плечами дезертир, рукой отстраняя от себя мой клинок. – Ты обладаешь удивительной способностью чувствовать остаточную силу людей на большой расстоянии и так же сильно, как если бы она находилась в высвобожденной форме. Такой дар – один на миллион.
– Мне, конечно, лестно, но ты за этим сюда пришёл? Похвалить меня? – я ещё сильнее нахмурилась. Слезать с него я не собиралась, мало ли чего он ещё учудит. Он вообще не должен был появляться в Обществе душ, это крайне опасно не только для него.
– Айзен поручил очень сильным Арранкарам похитить объекты «Эстрея» и «Флор», – с самым серьёзным своим взглядом заявил Гин. Тот факт, что он открыл свои нереально красивые глаза, которые не могут не притягивать, очень сильно напряг меня – он это никогда не делает.
– Ты имеешь в виду объекты «А» и «В»?
– Свёкла, свеклá – как не назови, всё равно красная, – он закатил глаза и вздохнул. Кажется, это значит «да». Я бы поспорила насчёт красного цвета свеклы, но потом подумала, что времени на это нет.
– И что дальше? – я задержала дыхание. Сейчас в моих глазах Гин обрёл вид оракула, который вот-вот предскажет мне мою судьбу. Но он что-то долго не решался, обдумывая какие-то свои мысли.
– Навряд ли ты вернёшься в Сейрейтей, – спустя какое-то время заговорил он. – Как только операция завершится, он направит их сюда, за тобой.
– То есть, – я аккуратно слезла с него, неверяще смотря ему в глаза, – он знает, где я?
– Я бы удивился, если бы он не знал, – Ичимару тяжело вздохнул и, медленно поднявшись, и размял свою поясницу.
Я размышляла над сложившейся ситуацией. Видимо, помощь Йоруичи и Киске вовсе мне не понадобится, и… я их больше не увижу? И не только их. Рукию, Рангику, Ичиго с ребятами, Джинту, Уруру и Тессая, крикливую Хиори с остальными Вайзардами, Кенпачика с Ячиру, Иккаку, Юмичика, Ренджи, семейство Куросаки, Готей-13. Я ведь так и не попрощалась толком ни с кем… На мысли о капитане шестого отряда из глаз брызнули скупые слёзы, мне пришлось закрыть рот рукой, дабы хоть сделать вид, что я пытаюсь сдержать истерику. Тут меня к себе притянули тёплые и крепкие мужские руки. Гин обнял меня и успокаивающе начал гладить по голове.
– Сколько… – всхлипнула я, – сколько у меня осталось времени.
– Ты точно этого хочешь? – в который раз спросил он, взывая у меня ещё больше слёз.
– Сколько?
– Хорошо подумала? – он настаивал. – Знаешь, сколько боли принесёт это всем твоим близким? Кучики может не оправиться после ещё одной потери. Ты обречёшь его на жизнь, полную страданий?
– Он не любит меня, – отчаянно твердила я, сорвавшимся голосом. Грудь больно сжималась, я начала задыхаться от безысходство. Ещё никогда я так явственно не ощущала близость своего конца.
– Это не так, и ты это знаешь, – слова Ичимару сжигали меня изнутри, словно бы в рот мне вливали лаву. – И он это знает, но он в смятении. Хочешь дать ему понять, что он не прав после того, как ничего уже нельзя будет изменить? Чтобы до конца своей невероятной долгой жизни он жил с чувством вины?
– Сколько?! – я не сдержалась и закричала. Гин замолчал, его взгляд наполнился печалью. Лишь бы никто не услышал: в лагере ещё остались лекари.
– На закате пятого дня они придут, – наконец, тихо ответил Ичимару. – Я буду с ними… с тобой.
– Спасибо, – вновь всхлип; я ближе прижалась к мужчине зарывая зарёванное лицо в его белых одеждах, – спасибо, мой верный эльф.
– Не за что, мой хрупкий цветочек.
Вопреки моим опасениям, присутствие Ичимару в лагере никто не уловил. Когда второй день занятий с отрядом закончился, Укитаке со своими офицерами направился обратно в Сейрейтей. Я надеялась, что он не заметил, что мои объятия были чуть дольше положенных при кратковременном расставании хороших знакомых, однако он виду не подал и я вздохнула с облегчением. Около полуночи в лагерь прибыл Тоширо со своими третьим и шестым офицерами, факт отсутствия Рангику меня просто добил, поэтому заснуть я смогла только ближе к рассвету.
Как назло, Хицугая потребовал моего присутствия на тренировках и даже вызвал в пару, когда отряд практиковал зандзюцу. Причём, он сам пришёл ко мне в палатку и практически за уши притащил на полигон, ведь уже который день я не присутствовала на построении отряда, вверив это дело моим лучшим помощникам – Кире и Катакуре. Тоширо тоже заметил перемены во мне, но решил даже не просто не лезть, а забить на это и вести себя со мной так, как и всегда. Да и меня в придачу заставлять так делать. Вместе мы провели показательный бой без высвобождения форм занпакто, после чего стали наблюдать за отработками ударов вверенных нам синигами и поправлять тех, кто неправильно двигается и сражается.
Я действительно вымоталась, на меня действовал недосып и недоедание, поэтому на четвёртый день я свалилась на футон и тут же заснула без задних ног, как только проводила в долгий путь Хицугаю.
Прибытие моего кошмара в лагерь я благополучно пропустила.
====== Глава XXXXIV. В ночь перед концом ======
Если бы я знал, когда видел тебя в последний раз, что это последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо, твою походку, все, связанное с тобой. И, если бы я знал, когда в последний раз тебя целовал, что это – последний раз, я бы никогда не остановился.
Друзья
Я печально наблюдала за отражением девушки, стоящей перед зеркалом. Она была одета в прекрасную юкату из чёрного шёлка, расписанную алыми и золотыми рисунками, которая так и норовила оголить её фарфоровую кожу. Свои тёмные, словно смоляные, кудри она аккуратно расчёсывала гребнем, как какая-нибудь принцесса из сказки. Бледное лицо, лишённое сейчас и грамма косметики, выглядело исхудавшим и каким-то болезненным, но более красивым, чем во всех снах, что были раньше. На нём даже стали заметными светло-розовые пигментные пятнышки – веснушки, добавляющие ему очарования. Спокойствия мне не давало изящное серебряное кольцо на безымянном пальце её левой руки, которой она придерживала свои локоны.
Всё бы ничего, этот сон даже начал мне нравится: ни бесконечного бега, ни боли, ни криков – одно умиротворение. Но чёртов Айзен не давал мне покоя даже во снах. Появился за спиной Ренэйт со своей ублюдски-широкой улыбкой, хорошо видной из-за маленького роста девушки, и так противно-сладко посмотрел на неё через зеркало. В ответ ему был лишь безразличный взгляд тускло-зелёных глаз. Он подошёл ближе, прижимаясь грудью к её спине и медленно перекинул её волосы на левое плечо, обманчиво-нежно и осторожно касаясь жемчужной кожи, шеи, плеча. Ренэйт оставалась безмятежной, однако по пальцем Айзена тут же лёгкой поступью побежал её пульс, отозвавшись на его прикосновение.
Нет! Не трогай!
Как всегда мои мысленные крики не принесли желаемых результатов; с губ тела, в котором я вынуждена наблюдать за происходящем в далёком прошлом, не слетело и звука.
Тут мужчина опустил свои широкие ладони на её талию, слегка сжимая девушку, а сам щекой прижался к её плечу. Затем, повернув голову под другим углом, прикоснулся носом к изящному изгибу её шеи – Ренэйт пришлось слегка вытянуться, чтобы дать ему больше пространства для своих манипуляций.
– Ммм, как ты пахнешь! – шёпотом восхитился мучитель, вдыхая в себя запах нашего тела. Она вновь смолчала, лишь на краткий миг её взгляд опустился в пустоту, упустив из вида картину мира. Айзен же ещё раз, уже сильнее и шумнее, втянул в себя аромат девушки, ощутимее сжимая свои руки вокруг её талии. Тут её тело едва заметно подалось в его сторону.
Очнись! Он чудовище!
Тёплые губы чувственно прильнули к бьющейся жилке на её шее, и я почувствовала, как трепет, возникший в её теле в этот момент, заставил её прервать своё занятие и опустить гребень. Лёгкие поцелуи чередовались с покусами и посасываниями со стороны мужчины, глаза Ренэйт прикрылись – она полностью отдалась этим пьянящим её искалеченную душу ощущениям. Невольно действия Айзена заставили и меня на миг потерять возможность дышать, но, отказываясь в это верить, я списала свои чувства на только что возникшее в моей правой руке тепло.
Кто-то взял меня за руку в настоящем мире и трогал мою голову? Если, да, то я ему благодарна. Хоть я и не разрешала прикасаться к моим волосам, но лучше так, чем наблюдать за этим хаосом.
Сон стал растворяться, наверняка благодаря тому, что я подсознательно почувствовала чьё-то присутствие в мире, где находилась телом. Комната медленно таяла, как и уже целующаяся парочка: Айзен усадил Ренэйт на околозеркальную тумбу, сжимая её в своих крепких объятиях, а сама девушка охотно стала отвечать ему лаской на ласку, зарываясь руками в его каштановых прядях, и льня к нему, как кошка.
Я уже ждала своего пробуждения, но не тут-то было. Сон не закончился, а изменился. Я оказалась сидящей на дереве, в кроне той самой сакуры в поместье Кучики. Она была в самом цвету, её восхитительно розовые цветочки были всюду, заполняя пространство вокруг меня своей красотой. Это было то место и время, в котором я бы могла находится вечно. Бабочки внутри меня порхали своими крылышками, щекоча меня изнутри.
Ветка, на которой я сидела, немного нагнулась – её рукой обхватил человек, потревоживший тишину этого места, но добавивший в него ещё больше волшебства. Бьякуя сел напротив меня, обхватывая ногами сук, и широко улыбнулся – я видела блеск в его глазах, смотрящих прямо в мои. Он был моложе и, видимо, намного счастливее настоящего себя. Его волосы были ещё коротки для кенсейкана, но чёлка, достающая до носа, уже была разделена на три части. Он был в форме синигами из шестого отряда – сейчас Бьякуя сильно напоминал мне своего отца, такой же беззаботный, с красивой улыбкой. На его левой руке было надето кольцо.
Это был не сон. Я вспомнила тот день – день нашей помолвки. Цветастое кимоно, яркий, но лёгкий макияж, цветы камелии в волосах, веер – разодели меня тогда так, будто в тот же день мне надо было под венец идти. Официальная часть мероприятия, в честь которого были собраны все родственники и ближайшие друзья наших семей, шумевшие сейчас в трапезной, к этому моменту уже завершилась. Сейчас мы были одни; Бьякуя пришёл ко мне, своей обручённой.
– Я и так знал, что ты прекрасна, – заговорил он, привлекая моё внимание ещё больше, – но сейчас ты светишься, словно небожительница.
– Просто… я счастлива, – ответила я ему теми же словами, что и в тот день. Он улыбнулся сильнее и потянулся ко мне руками, схватил за талию, привлёк к себе.
– А я счастлив вдвойне, – завладев моим запястьем, он поднёс его к своим губам, даря одному из самых уязвимых мест человеческого тела лёгкий поцелуй. Бабочки внутри моего живота встрепенулись, обретя второе дыхание, и вновь заносились туда-сюда.
– Бьякуя… – тихо позвала его я, но он, кажется заснул с моим прижатым к губам запястьем. Умиротворение, исходящее от него, передавалось и мне. – Хей, ты слышишь меня?! – тихо «кричала» я. Он приоткрыл глаза, так и не отпустив моей руки; в серо-лавандовой бездне плясали смешинки. – Я люблю тебя. Люблю.
– Но я-то люблю тебя больше, – он шире улыбнулся и, поддавшись вперёд, прильнул своими губами к моим.
Смех. Поцелуи, один за одним. Снова смех и снова поцелуи. Эта картина стояла у меня перед глазами полчаса, пока я отходила ото сна, уже надевая спортивную форму.
Этой части сна не было в настоящем. В реальности мы лишь долго-долго обнимались. На самом деле мне никогда не приходилось испытывать прикосновение его губ к моим, хоть это было всё, что мне нужно для счастья. Но просто чувствовать его рядом… да, я согласна даже на это.
Чем бы всё закончилось, если бы я сделала другой выбор тогда? Смогли бы мы быть счастливы? Почему мне так больно от этих воспоминаний, в них ведь только радость и любовь?
Когда я вышла из палатки, солнце уже давно бодро плыло вверх по голубизне неба, но всё равно едва-едва светило, пробиваясь между частым лесом за лагерем. Было около восьми утра, через пять минут должно было начаться построение. Я вновь кинула взгляд на правую ладонь, пытаясь понять почему от неё исходит реацу капитана Кучики и так ли это вообще? Обман чувств? Разыгравшееся воображение?
До места всеобщего сбора идти было недалеко. Туда уже стекались синигами моего отряда, и меня весьма возмутил этот факт – почему они ещё не на построении? Начальство задерживается, это ясно, но они-то должны были додуматься остатками своих мозгов, что когда меня нет, вместо меня капитанствует Кира! Убивая всех и каждого взглядом демона по пути, я направилась в сторону, в которой должен был стоять пастырь этих баранов.
– Лейтенант Кира! – мой громкий звонкий голос оглушил всех в радиусе десяти метров от меня. Будут знать, как меня раздражать!
– К-капитан, откуда Вы здесь взялись? – парень от страха даже заикаться начал, он так высоко подскочил, когда я его позвала.
– Что значит «откуда я взялась»? Мама родила, лет триста назад, – я нахмурилась. За лейтенантом стоял капитан Кучики в спортивной одежде, и, кажется, я прервала их разговор. Чёрт, он же прибыл вчера в лагерь! Я же просила мне сообщить о его приходе! Это стало раздражать меня сильнее.
Я бегло скользнула по нему глазами, и тут же их отвела в сторону. Мне показалось, что сейчас его взгляд вовсе не был безэмоциональным. Да, он был холоден, но не так сильно, как раньше. Малая степень удивления, даже некая заинтересованность присутствовали в нём, что немного дезориентировало меня.
– Доброе утро, капитан Урахара, – поздоровался он, вгоняя меня в ещё больший ступор. В его голосе были слышны слабые оттенки тепла, такой тон речи впору сопровождать улыбкой, но он молча смотрел на меня, словно в ожидании моей реакции. Я быстро взглянула на Киру, он тоже странно смотрел на Кучики. Значит, мне не показалось. Мельком вспомнив об исходящей от моей руки реацу капитана шестого отряда, я поспешила прервать повисшее молчание:
– З… дравствуйте… – мысленно мотнув головой, я вновь вернула своё внимание лейтенанту. Остудилась, решила не горячиться. – Отойдём!
Схватив его за рукав, я перенеслась с ним на несколько метров дальше от капитана Кучики, после чего склонила нас чуть вниз и отчаянно зашептала:
– Почему ты меня не разбудил вчера?! Я же просила!
– Капитан, Вы спали! – думаю, для Киры это действительно звучит как оправдание. – И капитан Кучики приказал оставить Вас в покое.
– Ты чей лейтенант: мой или его? – я кивнула на откровенно пялящегося на нас мужчину.
– Ваш.
– Какого, прости, хрена ты тогда слушаешься его?!
– Капитан, Вам стало гораздо лучше после сна, – этот чёрт мило улыбнулся. Я впала в каплю – как так-то? У меня резко закончились аргументы, а он продавливает меня всего одним – «это для моего блага».
– Чёрт с тобой, – я выпрямилась, прокашлялась и заговорила так, чтобы меня все слышали. – Предупреждение всем! Те, кто не будет через минуту на построении, получат сотрясения головы!
– Вообще-то правильно говорить «сотрясение мозга», – прокомментировал идущий на своё место Аска.
– Будь у вас мозг, вы бы не рисковали клевать мой. Чёртов курятник, а не отряд! Перепела, а не синигами!
– А почему перепела? – спросил Кира, когда мы начали свой ход обратно к ожидающему нас капитану шестого отряда. Старательно не смотрев на него, я встала на своё место между ним и своим лейтенантом.
– Статьи учёные надо читать, Кира-кун. Перепела – самые глупые птицы на свете.
Мои слова подействовали – через минуту все две сотни синигами стояли на местах. Я напрягалась с каждой секундой всё больше, почему-то мне казалось, что капитан Кучики только веселит моё поведение. Но он был выше меня, поэтому я не могла и краем глаза проверить его реакцию.
– Поздравляю всех с хорошим сном, – холодно начала я. – Раз вы набрались столько сил за ночь, то зарядка сегодня будет на час длиннее, – то тут, то там послышались протестующие звуки от особо наглых синигами. Громче всех, естественно, высказывался Катакура. – О, для вас это мало? Хорошо, тогда на полтора часа.
Все замолчали, словно бы мы попали на кладбище или в параллельный мир, где даже Аска мог закрыть рот.
– Жестоко… – себе под нос прокомментировал Кира.
– Всё настолько плохо? – тихо спросил молчавший доселе капитан шестого отряда, чем ввёл меня снова в кратковременный ступор. И чего он молча стоять не может?
– Возможно не для Вас, однако для обычных синигами… – он не закончил свою мысль, но она и так была достаточно ёмкая.
– Итак, далее. После обеда у нас вновь обучение. Капитан Кучики преподаст вам несколько уроков сюмпо, и, клянусь Королём душ, если мы так же медленно вернёмся в Сейрейтей после окончания военных учений, десятка последних прибывших получит наряды в самых последних районах Руконгая на три месяца! – мои угрозы были ложные, но я говорила так убедительно, что многие из синигами поёжились.
– Капитан, да Вы сегодня разошлись. Точно из-за того, что выспались… – опять тихо прокомментировал Кира. Я стрельнула в него взглядом, ишь какой языкастый!
– А что у нас вечером? – спросил Катакура.
– Вечером у нас вечер. А ты, что, хотел ещё поупражняться? – в моих глазах протанцевали танго бесенята. Аска поёжился и тут же отказался от моего предложения. – Вот и всё. Вечером отдыхаете, – обратилась я уже ко всему отряду. – А сейчас лёгкая пробежка вокруг горы Цукуба! Кто не выполнит дистанцию – живым не уйдёт от меня! А теперь вперёд!
– Лёгкая? – у Аски задёргался глаз. – Это же восемьдесят км! Да Вы нас убить хотите!
– Я сказала – марш! – я так зыркнула на Катакуру, что он побежал впереди планеты всей, приведя в строй всех синигами. Один за одним они начали разгоняться, по их глазам было видно, что они готовы скорее умереть от Бенизакуры, чем от пробежки. Лентяи!
– Думаю, я пробегусь с вами, – капитан Кучики пронзительно посмотрел на меня, явно же ждёт мой ответ. Смолчав, я повернулась к лейтенанту. «Гоу» – только и сказала я и, сорвавшись с месте, в два счёта нагнала Катакуру.
Снова просканировав местность, я уловила реацу Рукии-тян от главного штаба лагеря. Почему капитан шестого отряда привёл с собой офицера тринадцатого? Я уже смирилась с мыслью о том, что никогда её больше не увижу, а он тащит её сюда, чтобы что? Снова вывести меня из шаткого равновесия, в которое я еле-еле пришла за эти четыре дня?
Не нравится мне, что глава дома Кучики стал заниматься зарядкой с нами. Он заставляет меня много думать об ерунде и подрывает мой авторитет перед отрядом. Какого фикуса он быстрее меня? Почему он такой выносливый? И почему это на шестидесятом километре мне резко стало плохо?
Кира обеспокоенно посмотрел на моё лицо и сделал замечание о том, что оно неестественно побледнело. Во мне словно что-то лопнула: резко началась тахикардия сердца, руки задрожали как у душевнобольной, я стала задыхаться, а из носа потекла кровь. Я бы пропахала лицом землю, если бы капитан Кучики не поймал меня. Он приказал моему (!) лейтенанту отвести меня к лекарям, пока сам закончит с отрядом пробежку и проведёт оставшуюся часть зарядки сам. Зараза!
К прибытию в лазарет кровь остановилась, и всё почти прошло. Осмотрев меня, врач развёл руками. Отрицать, что состояние моего здоровья резко начало ухудшаться с момента прибытия в лагерь, он не стал, но и объяснить, почему, не смог. Лишь настоятельно посоветовал показаться капитану Унохане по прибытию в Сейрейтей, я с самыми честными глазами дала и ему, и Кире обещание, что выполню наказ.
Сидя рядом с капитаном Кучики на полигоне, я думала о том, что мне удалось справиться с собственными эмоциями и подавить свои желания и боль. Вот только сам Кучики, кажется, так не думал. Постоянно спрашивал меня о чём-либо, либо просто обращался ко мне, чтобы я подтвердила его слова, односложно ответила и ещё в этом роде, будто ему просто не хотелось, чтобы я молчала. Его взгляд так и не вернул былую безразличность, каждый раз, когда он смотрел на меня, то делал это с маломальскими, но эмоциями. Его словно подменили! Грешным делом я стала думать о том, что это арранкары приняли форму капитана и втираются к нам в доверие, чтобы выведать тайны, но эта сволочь в тот же момент, когда эта мысль пришла мне в голову, широко улыбнулась так, чтобы это было заметно только мне. Я чуть от возмущения не задохнулась: это он-то бесчувственный? Лжец и нахал, вот кто он! Хорошо, что у нас ничего не вышло! Не нужен он мне, вот так вот!
Рукия, сидевшая с нами на полигоне, как-то заинтересованно посмотрела на нашу немую перепалку. Я очень сильно сдерживала себя, чтобы не сорваться на ней или на капитане Кучики, поэтому больше всех влетало Катакуре – а чего у него морда такая наглая, а?
– Нацу! – позвала меня Рукия, когда отряд стекался в столовые палатки с полигона. – Пойдём вместе поужинаем! Давно с тобой не разговаривали, ты так быстро ушла с пляжа!
– В отряде случилось ЧП, – с самыми честными глазами, врала ей я. Она либо поверила, либо сделала вид, что поверила. Скорее всего второе. – Пойдём.
Я всё чаще думала о том, что времени на прощание почти остаётся, а вместо того, чтобы проводит время с отрядом, уже ставшим для меня семьёй за эти полтора месяца, я занималась самокопанием и пыталась убедить себя, что я делаю всё правильно. В который раз я смотрела на смс, присланное от брата «Объекты «А» и «В» были похищены Арранкарами Айзена» и не знала, что на это ответить. Слёзы непроизвольно текли по щекам, а я их и не замечала вовсе.
Так в вечном напряжение и шли эти два дня. Я чувствовала себя всё хуже и хуже с каждым часом. Это, видимо, напрягло и капитана Кучики – после окончания своей работы он заявил, что останется с нами и в последний день, проследит за моим состоянием и отрядом в случае критической ситуации. Это мне не нравилось. Только его мне не хватало здесь.
Рукию он отослал обратно в Сейрейтей. Я много общалась с ней эти два дня, но так и не попрощалась, из-за чего провела вечер в слезах. Завтра будет трудный день.
Всё же решившись, я вышла из палатки и направилась к кострам. Сегодня здесь собрался весь отряд. Я захотела поужинать с ними. Отыскав огонёк, вокруг которого сидели Кира, Катакура, Люмьер, Гори и… Кучики, я направилась к ним.
– Если синигами лентяй, – услышала я отрывок монолога Аски, – я так ему и скажу об этом. Если он урод – я здесь не причём. Если он похож на обезьяну – это тоже не мои проблемы. Зачем мне дан язык и наблюдательность, если ими нельзя пользоваться?
– Обзываться не значит проявлять наблюдательность. Это значит – хамить, – подметила Белл. Мужчины, сидевшие рядом, прыснули, даже капитан Кучики улыбнулся, выйдя из своих мыслей.
– Пффф…
– И всё же, Люмьер-тян, проблема Аски не в том, что он хам, – я подошла к кружку офицеров, – приземлюсь? – не дождавшись ответа, я села между Изуру и Белл. – На самом деле ты прав: ты весьма наблюдателен.
– А?! Что я говорил? – тоном превосходства, спросил Катакура у Люмьер. Та лишь закатила глаза. Я подметила, что сейчас её лицо открыто – она сидела без своей маски.
– Твоя проблема в том, что ты не только наблюдателен, но и слишком требователен к людям, – продолжила я. – Но не к себе самому. В мире живых есть один поэт… – я задумалась, пытаясь вспомнить сложный набор букв, но тут же сдалась, – имя у него сложное, как звать и не упомню. Он живёт… нет, жил – он уже умер – в стране очень эмоциональных и весьма мужественных и сильных людей. Так вот, у него есть стихотворение… – снова задумалась, вспоминая его содержание, – в котором передана одна очень умная мысль: своей высокой планке, которую ты задаёшь окружающим людям, ты должен соответствовать сам, и тогда всё остальное придёт.*
– А по-человечески можно объяснить? – Катакура скуксил лицо, из-за чего я не смогла не засмеяться. Мои офицеры поддержали мой смех – Аска, видимо, только один не понял, о чём я говорила.
– Ладно-ладно, – вытирая слёзы, проговорила я сквозь хохот. – Вот тебе пример – капитан Кучики, – все разом посмотрели на мужчину, а тот – на меня с вопросом в глазах. – Как он тебе? Требовательный?
– Ну-у… – неопределённо протянул парень. Видно, он вспоминал вчерашнюю утреннюю зарядку, которая всем показалась ещё более ужасной, чем моя, и учения под его главенством, но ничего не сказал. Решил не наживать себе сильных врагов?
– Давай подскажу. Капитан Кучики – это человек, который придумал термин «требовательный». Поверьте, уж я-то знаю, – с сожалением я вспомнила деньки, проведённые у него в поместье в середине лета, а потом неделю в его отряде. Бррр! – Факты на лицо. Но будучи самым требовательным капитаном во всём Готее-13, он, пожалуй, является и… самым совершенным из всех нас, – я усмехнулась, вспоминая разгильдяев, носивших капитанские хаори. Чего стоит один Кьёраку-сан!
Капитан Кучики смотрел на меня странным взглядом, он внимательно слушал каждое моё слово. Я решалась на него поднять глаза, только изредка и то, прикрывая их ресницами. Лёгкая улыбка застыла на моих губах.
– Наверное, даже совершеннее Генрюсая-доно… – задумалась, не влетит мне за это в следующей жизни? – Только ему не говорите, а то в последнее время сотайчо какой-то нервный, – я сказала это понизив голос, отчего мои офицеры вновь рассмеялись. – В нём сочетается удивительная сила, огромная ответственность, завышенное чувство долга, тонкие навыки психолога и отголоски человечности… в отличие от того же сотайчо – напоминаю, кто проговорится, тот лишится головы, – и вновь смех. Капитан Кучики задумчиво окинул меня взглядом, я удерживала себя от того, чтобы не покраснеть. – Может, это воспитание благородного дома, но в таком случае распространённое мнение о том, что аристократия лучше нас, подтвердится.
Офицеры молчали, молчал и Кучики. Я пребывала в своих мыслях, в которых нарекала себя мазохисткой. Каждое слово больно ранило меня в мои вновь вскрытые и ещё не зажившие душевные раны.
– И всё же… – помолчала, подбирая слова, после чего всё же прямо посмотрела на него, – я считаю, что он просто хороший человек и синигами. Кто-то сказал: «Прежде чем судить меня, убедитесь, что Вы совершенны». Капитан Кучики самый совершенный из всех тех, кого я знаю. У него есть какое-никакое право судить других. А ты, Аска, – я посмотрела на парня, чувствуя облегчение, что оторвалась от гипнотизирующего взгляда мужчины, который изворотил за последние дни мне душу так, как не издевался над никто за всю мою жизнь, – совершенен?
– Думаю, правильно ответить «нет», – пробубнил он в ответ.
– Если бы ты ответил «да», я бы выбила тебе глаз, – Люмьер хмуро посмотрела на него, чем вновь рассмешила всех нас.
– Капитан, – тихо позвал меня Изуру, пока другие начали развивать новую тему, – Вы не замёрзли? У Вас губы синеют, – оправдал он свой вопрос наблюдательностью.
Я вдруг почувствовала, что в моём животе уже начинает что-то больно ухать от холода. Здесь, в горах, температура разительно отличалась от той, что было в обители синигами. И как я не заметила, что насквозь промёрзла? Прижав колени ближе для сохранения тепла, я ответила:
– Всё нормально. Немного остыть мне не помешает.
– Скажите это капитану Унохане после того, как она подтвердит, что с Вашим здоровьем всё в порядке, – раздался над нами холодный голос главы клана Кучики. Мы одновременно с Кирой подняли головы вверх, из-за чего скинутое хаори капитана шестого отряда, которое должно было, наверное, приземлиться мне на плечи, упало мне на лицо. Изуру не сдержал смешок, а когда Кучики снял с меня предмет своего профессионального гардероба, чтобы водрузить его туда, куда он намеревался это сделать изначально, я заметила во тьме, что и он улыбается. Гадёныши челкастые!
