Текст книги "Вскрывая душевные раны (СИ)"

Автор книги: да_Винчи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц)

Бьякуя не пришёл. Ни разу.

С нашего последнего недоразговора, как я и говорила, прошло две недели. После его угрозы о расправе над моими ногами я постепенно отключилась, ведь чувствовала себя действительно как желе. По ощущениям он пробыл в палате ещё минут десять и потом ушёл, но я была слишком слаба, чтобы что-то воспринимать. С тех пор я его ни разу не видела и не ощущала его реацу рядом вообще.

Меня сильно это расстраивало. Я хотела поговорить с ним о том, что с нами произошло за всё это время, в чём-то объясниться, что-то обсудить, что-то выяснить у него. Даже тот разговор, что я завела, дабы вообще-то понять, на каких правах теперь я нахожусь в Сейрейтей, мы не окончили, и он, скорее всего, воспринял его как детское упрямство с моей стороны. И да, я до сих пор злюсь на эту троицу (имеется в виду мой брат, старик Ямомото и Бьякуя)!

Меня волновали наши теперешние отношения. Может, их и вовсе нет. Кто я для него? Старый друг? Предательница? Что он имел в виду, говоря Рецу, что обеспечит мне условия выздоровления? Почему он гладил меня по голове и держал за руку? Почему вновь называет меня своей леди?

У меня было столько вопросов, а его всё не было и не было, чтобы дать мне ответы.

– Я принесла тебе одежду.

Немного низковатый, но по-своему нежный девичий голос вывел меня из раздумий. Я перевела взгляд от улицы к гостье. Рукия стояла совсем рядом, с улыбкой глядя не меня, я даже не заметила, как она оказалась здесь. На ней было милое розовое кимоно с цветастым орнаментом, а в руках она держала тоже кимоно, но уже голубое.

– Зачем? – я удивлённо приняла вещь из её рук, рассмотрев поближе. Это была очень дорогостоящая ткань, качественная и нежная на ощупь. К кимоно прилагался широкий оби синего цвета. Так же были пара белых таби и гэта, но их Рукия держала у себя в руках.

– Ты ведь была на перевязке? – Кучики как-то странно на меня посмотрела, видимо пытаясь понять, не путает ли она чего. Я кивнула. – И тебе ничего не рассказала капитан Унохана? – теперь она удивилась.

– Нет. Её вообще там не было сегодня, – я задумалась, вспоминая, что сегодня меня перевязывала Исане, вместо Рецу.

– Да? Странно, – она задумалась. – Хотя теперь понятно, почему ты ничего не знаешь. Капитан Унохана вчера на неофициальном собрании капитанов объявила, что твоё тело излечилось достаточно, чтобы не держать тебя более в четырёх стенах. Вот. И я пришла тебя забрать, – и она мило улыбнулась под конец.

– Забрать? Куда? – откровенно тупила я.

– Как куда? Ты и этого не знаешь? – у Рукии уже глаза в два раза больше стали, чем прежде. – Домой, конечно. Бьякуя уже как неделю назад приказал подготовить тебе комнату.

Вот теперь я выпала окончательно. Вот же ж, напыщенный самовлюблённый жалкий капитанишка! Заранее подготовил всё так, чтобы я и шагу в сторону ступить не могла?! Ясно, почему он всё это время прятался и ничего не говорил, боялся, что я задушу его на месте!!!

Рукия сконфузилась, увидев моё покрасневшее от злости лицо.

– Ты чего это?

– Да так… – я отмахнулась. Не буду же я действительно вымещать свой гнев на малышке Рукие? – А где этот капитаниш… ммм… – я скосила взгляд на девушку, – капитан Кучики?

– Он в своём отряде, наверное, – она задумалась. – По крайней мере, когда он сказал мне тебя забрать, мы были там.

Я усваивала новую информацию. Конечно же, если он капитан, то ожидать его появление в его поместье можно не скоро. Я помню, как Соджун посещал свой дом от силы два раза в неделю, а Гинрей-доно и того меньше. Бедная Хаякава, ей действительно некем было заняться, кроме как мной – Бьякуя не очень жаловал общество вездесущей матери.

Пока я всё обдумывала, я начала одеваться. Рукия предусмотрительно закрыла двери, а то в коридоре то и дело шастали лекари туда-сюда. И чего они там ходят, если в офицерском крыле сейчас нахожусь лишь я? Я отошла от окна за изголовье кровати. В этот раз, когда я встала с неё, боль от раны была гораздо, гораздо меньше, чем в первый день моего пребывания здесь.

Два дня назад Рецу прекратила регулярное вкалывание анестетика, я немного разочаровалась, но всё же мужественно терпела незажившую дыру в груди. Раскисла я, в общем, в этом лазарете, всё за меня и для меня делали, вот и рана моя обленилась – никак не хотела заживать. Рецу говорила, что причина в моей опустошённой реацу, которая, только-только немного восполнившись, тут же лечила мои ранения. Важным фактом было то, что моя реацу в моей обычной форме ощущалась даже ниже, чем у любого двадцатого офицера Готей-13. В этом и была ловушка для врагов, но о моей силе я особо распространяться не буду. Те, кто видели её настоящую мощь, либо мертвы, либо носят имя Киске Урахара, а ещё шляпу, дурацкий зелёный костюм и трость. А таких вот людей маловато.

Я одевалась медленно, под сердцем с каждым движением неприятно тянуло, и я боялась вновь вскрыть рану. Хотя Рецу говорила, что опасность миновала, и верхний покров кожи уже зажил и крепко сдерживает кровь, но я не рисковала. Мало ли? С обувью и таби мне могла Рукия – вот почему она держала их у себя. Волосы я заплела в простенькую пышную косу: несмотря на светлый цвет, шевелюра у меня была знатная, я бы даже сказала – роскошная, как львиная грива. Дабы коса не волочилась по земле, я накинула её нижнюю часть на плечо.

Вот я оделась, и мы двинулись прочь из этого места. Ну и слава Королю душ!

Пока мы шли по коридорам, каждый встречный считал своим долгом попрощаться с «госпожой Урахарой» и «госпожой Кучики». Рукие явно нравилась её фамилии, она сверкала гордостью каждый раз, когда говорила о брате, и мысль, что он принял её в свою семью, как сестру, ей очень нравилась. Тот факт, что он пытался её убить немногим раньше, она, видимо, и вовсе выкинула из головы. Оптимистичная девушка.

Мы вышли на улицу, и я прям испытала это чувство облегчения. С моего сердца словно камень свалился, я ощущала себя как никогда легко. Уж и не надеялась выбраться из четырёх одинаковых стен. Мне захотелось заорать на весь четвёртый отряд песню из мира живых о свободе как у птицы в небесах, но подумала, что за такую выходку меня ещё на месяц запрут, только в психоневрологическом отделении. А в Сейрейтей есть вообще такое?

В общем, я обошлась облегчённым выдохом. Рукию весьма позабавило моё поведение, она хихикнула в кулак. В общем, мы поспешили покинуть это пропавшее травяными лекарствами и пронизанное отголосками силы кайдо место и быстренько вышли за ворота отряда.

Сейрейтей, кажется, не изменил бы даже конец света. Синигами, как и всегда, слонялись туда-сюда без дела, кто-то всё же работал – подметал улочки. Все, как и в лазарете, обязательно здоровались с нами. Откуда им было известно моё имя мне оставалось лишь гадать.

Я бросала взгляды на Рукию каждые шагов десять. Она и правда была точной копией Хисаны, той Хисаны, которую я знала изначально. В подростковом возрасте она тоже была весьма крикливой особой, да к тому же и задиристой. Вот уж никто бы не подумал, что она может запросто пинать хулиганов, встретив её спустя год от дня нашего знакомства. Одноклассница Орихиме и Ичиго мне чем-то напоминала её. Правда, как очень плохая копия. Прямо очень. Хисана ведь изменилась, а она – нет. Тацуки так и осталась боевой девчонкой.

Мы прошли бараки минимум четырёх отрядов, после чего вышли в центральную часть Сейрейтея, а оттуда уже по знакомым мне дорогам к поместью Кучики. Находясь в прострации, я не замечала, как обогнала Рукию на удивление той, ведь шла я правильно, отчего девочке пришлось двигаться перебежками. В конце концов, ей это надоело, и она окликнула меня.

– Нацу!

Я остановилась, словно очнувшись от галлюцинации, и обернулась. Она запыхавшаяся и покрасневшая тут же подбежала ко мне.

– Ты чего так быстро идёшь?! У меня ноги не такие длинные, как у некоторых!

Я задумчиво посмотрела на её маленькие ножки, а потом на свои. Ну и не намного длиннее, не сказать, что ноги дылды. Да я и не было особенно высокой. Бьякуе, вон, в кадык мой нос упирался. Хотя Киске высокий, а мы ведь близнецы.

– Я просто задумалась, – отмахнулась я.

– О чём?

– О прошлом, – многозначительным тоном ответила я. Её глаза тут же загорелись нездоровым любопытством.

– Расскажешь?

– Это не та часть моего прошлого, о которой ты подумала, – я вздохнула. Не расскажешь ведь ей о том, что я думаю о девушке, которая бросила её. И хоть я смутно понимаю, что толкнуло Хисану на это, но понимает ли Рукия?

Надо поговорить с Бьякуей на счёт их. Он сможет мне в точности рассказать всю историю двух сестёр в этом мире.

– Хммм… – Рукия замолчала. Интерес в её глазах потух. Она действительно думала, что я расскажу ей очередные нелепые истории о нашем юношеском возрасте с её братом?

Улицы и дома остались позади. Мы вошли в леса нейтральной территории. К поместью тут вела одна дорога, вымощенная белым кирпичом (не жёлтым, хи-хи), широкая, две меня поперёк могут лечь, так что заблудится было невозможно.

Вскоре мы всё же достигли ворот поместья. Они не изменились даже спустя сто лет. На красном дереве всё так же красовался знак клана Кучики – две птицы и цветок сакуры посередине. На самом деле я не знаю, что это значит – не вдавалась в подробности. Вопреки моему природному любопытству я никогда не спрашивала об этом Хаякаву.

Не успела Рукия занести свой хрупкий кулачок для того, чтобы постучаться, как ворота нам открыли. С правой и левой стороны дорожки, ведущей далее во дворы поместья, стояли двое охранников. Как и сто лет назад, их форма была похожа на форму ниндзя, непременно вся была выполнена в фиолетовых тонах и скрывала всё тело и половину лица. Жёлтая широкая повязка с иероглифом кандзи Кути закрывала половину глаз, а на другую отбрасывала тень, прямо как шляпа у моего брата. В итоге единственным, что было открыто у них – это их носы.

Между верзилами – а эта парочка была именно верзилами – стояла женщина. Как по мне, её улыбка была слишком натянутой, придавая её лицу фальши. Глаза были прищурены, словно у бывшего капитана третьего отряда, а уголки губ чуть ли не до ушей доставали. На лице чересчур много макияжа – выглядело ещё более неестественно вкупе с выражением её лица. Её темные, блестящие в свете солнца волосы были уложены в традиционную причёску леди – высокий и крупный пучок – и украшены крупными цветами красной камелии. Это растение, как мне помнится, является символом шестого отряда. Пышная чёлка еле-еле касалась её ресниц. Её кимоно тоже было всё из себя нарядное, алое, с неразборчивыми узорами розового и голубого цвета – у меня даже в глазах зарябило.

– Госпожа Ру-у-укия!!!

О, какой же у неё фальшивый противный голосок!

====== Глава XVII. Начало холодной войны ======

Знакомься, Тайсон! Это Вика. У Вики красивые ноги. Знакомься, Вика! Это – Тайсон. В нем нет ничего красивого, он вообще моральный урод.

Сериал «Кухня»

– Госпожа Ру-у-укия!!!

Женщина улыбнулась ещё шире и набросилась на бедняжку Рукия, обнимая её своими лапищами. Я уже готова была отбиваться от этого разукрашенного монстра, но, когда потянулась рукой за спину, вспомнила, что, по словам Кучики-младшей, Бенизакуру забрал её брат. От женщины исходил насыщенный приторный запах ванили, я даже поморщила нос.

– О, я так рада Вас видеть! Вас так давно не было! – продолжала петь женщина. Ну и мерзкий голосок.

– Мы с Вами виделись час назад, – пробормотала Рукия. Я прыснула от того, как она это сказала.

– Ну и что?! Я уже соскучилась по Вам, госпожа! – она, наконец, отстранилась от неё и перевела хмурый взгляд на меня. – А Вы ещё кто?

Вот те раз! Это первый человек, не знающий обо мне.

Я уже было открыла рот, чтобы сказать, что не её мелкого ума дела (я утрирую, я была слишком вежлива для этого), как Рукия меня опередила.

 – Госпожа Чо, эта Урахара Нацуми, – она указала ладонью на меня. Ха, будто бы здесь ещё кто-то стоял! – Нацу, это Чо Фуджи – управляющая поместья. Она следит за домом в отсутствие нии-сама, в её обязанности входит также отдача распоряжений слугам, поддержание порядка и прочее.

Услышав моё имя, Фуджи снова просияла. Вот только я смогла заметить, что её натянутая и так улыбка теперь действительно была фальшивая.

– Ах, так это Вы, милая Нацу! Я так рада видеть Вас!

– Для Вас – госпожа Урахара, – я поморщилась от того, как она произнесла моё имя. Только брату и сестре Кучики позволено называть меня Нацу! Что это женщина о себе возомнила?

Рукия искоса на меня посмотрела. Она знала о моём пунктике с вежливым обращением, и что я не люблю, когда ко мне обращаются уважительно, но смолчала. Видимо решила расспросить о моей выходке потом. Ну и пусть! Зато вы бы видели, как изменилась в лице эта госпожа Чо! Я еле сдержалась, чтобы злорадно не улыбнуться. Зато верзилы глухо загоготали, чем выбесили Фуджи ещё больше. Она только свирепо зыркнула на них и тут же приструнила этим взглядом.

– Д-да, конечно, госпожа Урахара, – её глаз задёргался. Как она меня невзлюбила. И это взаимно. Её улыбка стала ещё натянутее. – Идёмте в дом, мы приготовили Вам покои, как и просил господин Кучики.

Теперь я поморщилась от того, как она произнесла «господин Кучики». Слишком подобострастно. Я с неудовольствием подумала о том, что эта Фуджи не ровно дышит к Бьякуе, и поставила себе мысленно галочку о том, чтобы не допустить её поползновений по отношению к нему, когда он будет рядом с этой Змеёй.

«Не смейте меня с ней сравнивать!»

Бени, ты моя змеюшенька, а она самая настоящая Змеюка!

«Госпожа Нац-с-с-суми!»

Нас с Рукией повели по направлению к главному зданию. Ворота тут же закрылись за нами, я точно не поняла как, но почувствовала, что теперь я не скоро выйду на улицы Сейрейтей. Верзилы шли за нами, насмешливо кидая взгляды в сторону молчаливой Змеюки. Я всё же злорадно улыбнулась вновь – пусть не думает, что может безнаказанно лапать мою Рукию!

Мы прошли мимо реки, и я невольно кинула на неё взгляд. Что поделать, вода всегда привлекала меня. Как и сто лет назад в ней плавали карпы Кой, играя с солнечными лучиками своей золотой чешуей. Только теперь их стало отчего-то меньше. Интересный факт. Спрошу как-нибудь у Рукии или Бьякуи об этом.

Впору составить список вопросов, а то все забуду.

В главном здании нас провели в сторону жилых комнат. Фуджи всё же вернула себе фальшивую живость и с улыбкой рассказывала мне о том, что где находится. Какого было её удивление, когда я сказала, что проведу экскурсию в разы лучше, чем она, и просто попросила провести меня уже в комнату. Её общество меня тяготило.

В итоге единственно новое, что я узнала, это местоположение нынешней комнаты Бьякуи, положение бывшей комнаты Хисаны, положение комнаты Рукии и положение своей комнаты. Мне удивил тот факт, что покои брата и покои сестры находились чуть ли не в прямо противоположных сторонах жилого отделения здания. А вот моя новая опочивальня была по соседству с малышкой.

Змеюка довела нас до моей новой комнаты и, наконец, оставила. Я свободно вздохнула, Рукия посмеялась.

– Госпожа Фуджи может быть немного назойливой.

– Немного? Да она придумала это слово! – я, словно обижаясь, сложила руки на груди.

– И чего ты так с ней? Она к тебе со всей душой.

– Агась, – снова кинула я. – Со всей своей змеиной душонкой.

– А нии-сама она нравится, – задумалась Рукия. – Говорит – энтузиазма не занимать, невероятно вежлива и дисциплинирована, а это очень важно. Вот он и назначил её управляющей.

– Конечно, она будет полна энтузиазма, когда только и мечтает, что запрыгнуть к нему в постель.

– Ну, и это тоже, – хихикнула Рукия.

Вот как?! Я была права!

– Змеюка… – шикнула я, и Рукия вновь рассмеялась. – А твой брат видимо любит людей, готовых отдать за него жизнь лишь за шанс быть рядом с Его Великолепием.

– Не говори так о нии-сама, – теперь Рукия обиженно бурчала. – Он очень хороший!

– Да-да… хороший, – я вздохнула. О том, что этот хороший нии-сама пытался убить её минимум два раза я лишний раз упоминать не стала.

Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, я придирчиво осмотрела комнату.

Справа я сразу заприметила фусума, разделявшую помещение на две части. Слева здесь стояла низкая двуспальная кровать, застланная голубо-белым постельным бельём. Насколько я помню и Рукия и Бьякуя предпочитали футоны, видимо он решил, что мне сложно будет резко отвыкнуть от кровати, учитывая, что я спала на ней сто последних лет и три недели в лазарете. Если это так, то он чертовски прав.

По бокам кровати стояли такие же низенькие тумбочки, с лампой на каждой. Изголовья у неё не было, вместо него на стене в полукруге было написано (прим. автора: правильно говорить «написано», а не «нарисовано») дерево сакуры. Оно было такое реалистичное, я бы даже подумала, что здесь действительно растёт вишня, но только лепестки её цветов были небесно-голубого цвета, как и постельное бельё.

В стене параллельно входным сёдзи в левом углу была дверь. Остальную часть занимали ещё фусума. Я подошла к ним и отодвинула – там был встроенный шкаф, в котором лежали вещи, подаренные мне Исида, и ещё некоторые комплекты кимоно разных цветов из той же дорогостоящей ткани, из которой выполнена моя одежда, платья, спальные наряды, хаори, халаты и ещё что-то. Внизу, на полке для обуви стояли гэта, варадзи и даже туфли из мира людей. Плюс ко всему там лежали комплекты нижнего белья, а также и таби. Интересненько. Подозреваю, что всё это покупал явно не Бьякуя. Со злорадной мыслью, что он заставил заниматься моим гардеробом Змеюку, я закрыла шкаф.

Далее я подошла к тумбочкам. Мало ли, вдруг там что-то есть?

Отрыв первый ящик ничего интересного я не обнаружила, кроме как пяти разных форм расчёсок. В следующем – резинки и гребни. В следующем – ленты, заколки, шпильки и палочки. Он думает, что я так много занимаюсь волосами?

Я подошла к следующей тумбочке. Рукия молчаливо и внимательно за мной наблюдала, присев на кровать.

Открыла сразу нижний ящик – ничего. Средний – ничего. Верхний открыла чисто для галочки и даже смотреть в него не хотела. Но там всё же оказались вещи, за которые мой взгляд зацепился и впился.

Это были фото в рамке и цветастый веер. Я медленно, словно приворожённая, потянула руки к ним и взяла. Веер я отложила на тумбочку, смотря на фотографию.

Там были запечатлены двое – я и Бьякуя. Он был ещё хилым парнишкой, широко улыбающимся и выказывающим все свои эмоции, эдакий мальчуган, которому лишь несколько месяцев назад исполнилось 31 (время здесь относительно, не забывайте). И я – совсем ещё юная. Это был день моего второго совершеннолетия*. Почему второго? Лучше не спрашивайте, а вспомните слова Бени и Ренэйт о моем втором рождении.

Мы были празднично разодетые – он и я. Бьякуя широко улыбался, держа меня за левую руку, я скромно отвечала ему улыбкой. Это был именно тот ракурс, когда хорошо было видно кольцо на безымянном пальце. Вездесущая Рукия заглянула мне за спину, чтобы увидеть, что же такого интересного я обнаружила в тумбочке. Я не глядя протянула ей фотографию, знаю же, что она обожает истории и факты о детстве и юности своего нии-сама. Девушка вцепилась в фото, жадно его осматривая, пока я взяла в руки веер.

Это был мой веер. Тот самый, за которым я скрывала своё вечно красное от смущения лицо. На белой внутренней стороне было ручкой начёркан кандзи «Овца»**. Я улыбнулась. Его написал Бьякуя на третий день нашего знакомства, когда его очередная попытка разговорить меня не увенчалась успехом. Факт того, что он хранил эти две вещи сто лет, приятно согрел моё сердце. Я почти уже и не злилась на него.

Рукия протянула мне фото обратно, продолжая кидать любопытные взгляды на обручальное кольцо на фото. Я ничего не ответила ей, а фото поставила на ту тумбочку, в которой его нашла.

Далее по курсу была дверь. Она вела в купальню. Тут была и ванная, и стол для массажа, а стена была вся в полочках, на которых стояли всевозможные мыльные принадлежности, все непременно дорогие и натуральные. Некоторые я даже не знала как применять. Даже у Йоруичи во времена, когда она была главой клана Сихоин, столько всего в ванной не стояло – я знаю, ведь часто принимало ванну вместе с ней.

Вышла из ванны, подошла к фусума, разделявшим комнату, отодвинула и их. Передо мной предстала почти пустая часть комнаты, посреди здесь стоял столик, вокруг которого на строго определённом расстоянии лежали дзабутоны. Вместо стены справа и параллельно от фусума были ещё сёдзи, выходящие на энгава так же как и те, через которые мы вошли.

– Какой твой нии-сама всё-таки нехороший синигами, – вздохнула я, закрывая фусума. Рукия встрепенулась, желая узнать, чем я закончу своё высказывание, а потом всё опровергнуть. – Столько всего сделал, я теперь не могу злиться на него!

И она засмеялась, упав на кровать, придерживая свой живот и сминая пух, заключённые в голубые ткани. И ведь знает, что мой любимый цвет голубой, засранец!

Вдоволь насмеявшись, Рукия поднялась с моей кровати.

– Есть хочешь?

Я задумалась. Я не ела со вчерашнего дня, так как отказалась от завтрака – каша в четвёртом отряде уж сильно безвкусна. Подумав, я кивнула, и мы с Рукией отправились в трапезную.

Ещё за три комнаты я услышала перешёптывания внутри искомого помещения.

– Вообще не понимаю, что в ней нашёл господин Кучики? Она же невоспитанная! Да ещё и дурнушка!

Этот голос я узнала. Говорила Змеюка. Точнее шипела, видимо не хотела, чтобы кто-то посторонний услышал. Мы с Рукией сбавили шаг, точнее сбавила я, а Рукия повторила за мной, поняв, что я хочу сделать.

– Да ну! А я слышала, что она писаная красавица! А манеры, как у принцессы, вот господин Гинрей и зовёт её так.

– Пффф… ни кожи, ни рожи, кости торчат, да ещё и неестественная. А господин Гинрей просто слишком вежливый.

– И что в ней действительно нашёл господин Кучики, раз она такая?

– Что ты слушаешь её! Она же кого угодно, кто в любимчиках у господина, обольёт грязью.

– Решила схлопотать ночное дежурство, Мэй?

– Ну-ну, чего завелась, разве я не права? Да как только стало известно, что госпожа Урахара будет жить здесь, ты вся злая ходишь, как чёрт. Неужели не от ревности?

– Нет, конечно! Просто я считаю, что она не подходит господину Кучики! Он совершает огромную ошибку!

– Какую ошибку? Пока он только разместил у себя эту бедную девушку. И то потому что господин Ямомото считает её силу очень важной.

– А ты не знаешь?

– О чём?

– Они были помолвлены.

Рукия мельком взглянула на меня, я кивнула, подтверждая слова Змеюки. Хотя обручальное кольцо на фотографии явно уже навели Кучики на эту мысль.

– Но она сбежала с другим в мир людей.

Вот те раз. Какие подробности моей жизни. Оказывается, у меня был любовник! И зачем мне тогда Бьякуя? Где же этот горе-синигами, решивший отбить меня у самого капитана Кучики? Хотя Бьякуя не был тогда капитаном, но это не важно. И с какой это стати Змеюка осведомлена о моей жизни больше, чем я сама? Непорядок. Надо бы выяснить у неё это прямо сейчас.

Я нахмурилась, Рукия тоже.

– Но её ухажёр умер, и вот она вернулась сюда, обратно к господину, и вымолила у него прощение. А он так сильно её любил, что не смог не простить эту гадину!

– Да ладно!

– Ничего себе…

Спектакль зашёл слишком далеко. Я видела, как в ярости перекосилось личико Рукии, но не успела её остановить. Она уже ворвалась в столовую.

– Да как Вы смеете клеветать на Нацу-тян?! Вы её совсем не знаете! Это самый добрый и искренний человек! Она даже не подумать, не то, чтобы сделать то, о чём Вы сейчас говорили! Это просто противоречит её ангельской сути!

– Г-госпожа Рукия? – у Змеюки прямо-таки расширились глаза от испуга. Она действительно не ожидала нас тут увидеть.

– Замолчите! – всё бесилась малышка. – Кто дал Вам право распускать такие слухи?! Вот услышал бы Вас нии-сама! – лица Фуджи так перекосило от этой фразу, что я вновь еле сдержала смех. – Знаете кто Вы?! Вы…

– Всё хорошо, Рукия, – я с самой милой улыбкой обратилась к малышке. Она видимо не ожидала от меня такого поведения, её рот так и остался открытым. Я добродушно обвела женщин, собравшихся здесь самым любезным взглядом.

– Добрый день, леди, – не забыла я поздороваться. – Я совершено не сержусь на госпожу Чо. Она ведь не виновата, что располагает неверной информацией. Единственное, что меня интересует, кто же именно стал её источником?

– М-мне сказала это бывшая управляющая, – с глупой улыбкой пролепетала Змеюка. Думает, я не вижу лжи в её глазах, клеветница!

– Вы обязаны извиниться перед Нацу, – гневно хмурилась Рукия. Видимо моё поведение и ложь Змеюки вновь изменили её мнение о Чо, но ненамного.

– Д-да, конечно, – Змеюка перевела свой испуганный взгляд на меня. – Приношу свои глубочайшие извинения, – и она склонилась в нижайшем поклоне, как перед императором. Я мило улыбнулась: никто не заметил в этом злорадство.

– Я совершенно не сержусь на Вас. Всё хорошо.

Остальные сплетницы стояли, разинув рты. Да, я умею поражать людей. Их ожидания, которые они составили из слов Змеи, совершенно не оправдались. Этому я поспособствовала.

Рукия познакомила нас. Первая – та доверчивая глупышка – была миниатюрной девочкой, миниатюрнее самой Кучики-младшей. У неё были зелёные волосы, стриженные под каре, и яркие зелёные глаза. Чёлку держал ободок, обклеенный искусственными искусными цветами белой камелии. Одежда была, как и подобает слуге дома Кучики. Звали её Ли Хоши. Ли – фамилия, которую дают всем безродным душам, которым посчастливилось как-то попасть и поселиться в Сейрейтей. Рукия бы тоже получила её, если бы не выдумала себе какую-нибудь, и если бы Бьякуя не принял её в клан.

Хоши была бывшим офицером четвёртого отряда, которого Бьякуя принял к себе на службу. Теперь она личный лекарь в этом поместье и, следовательно, её назначили моей «сиделкой», чтобы я каждый день не ходила на перевязку и обследования в центральный лазарет. Девушка, хоть и легкомысленная на вид, доверие внушала. К тому же, она была офицером, это показатель. В Сейрейтее просто так званий не давали, а она к тому же и безродная – купить она ничего не могла, и родственников влиятельных не было. Может, Бьякуя поэтому её взял? Он любил людей, добивающихся высот своими руками.

Вторая была уже взрослая, но ещё по праву называемая молодой женщина по имени Сузу Мэй. Каштановые волосы были уложены в такую же причёску, как у Змеюки, и украшены камелией, но белой, как у Хоши. Одежда тоже была традиционная, с целомудренным декольте. Глаза были накрашены фиолетовыми тенями и чёрной тушью, и всё равно это не смотрелось так броско, как макияж Чо. Как выяснилось, Мэй мне выделили в качестве личной прислуги. И зачем только?

Рукия попросила подать обед. Нам его организовали за считанные секунды. Я вспомнила все уроки этикета от Хаякавы, позиционируя себя как истинную леди из высшего общества. Все мои движения были наполнены грацией и лёгкостью, что заставляло Хоши и Мэй восхищённо вздыхать и тихо делиться впечатлениями друг с другом.

– Какая осанка.

– Как она движется. Словно плывёт!

– А какая вежливая! Сколько не наигранной доброты в голосе!

– Она стакан поднимает, и это уже танец!

– А какая красавица. Какие волосы! А глаза! Они прекраснее даже самого голубого неба! И главное – макияжа нет, всё естественно. И губы алые, и румянец, и аккуратные скулы. А ресницы, как веера, она моргает и касается ими щёк. А кожа, какая! Она идеальная! Не удивительно, если господин действительно в неё влюбился.

– Замолчите и идите работать!

Это была уже Змеюка. Она зашикала на девушек, и те быстренько ретировались. Жаль, мне были приятны их комплименты.

Рукия, глядя на мой спектакль, непонимающе кидала взгляды на меня, и вскоре сама попыталась мне подражать. Глупенькая, она и так прекрасна. К тому же я делаю это, чтобы позлить Змеюку, а не заставить её чувствовать себя ущемлённой.

Вдоволь насытившись – я съела половину, Рукия чуть больше четверти – мы направились к реке. Там находился пустующий павильон, раньше это был «цветочный домик» Хаякавы, где она выращивала самые красивые растения не только Общества душ, но и Мира живых, которые дарил ей муж. Общество Змеюки мне не нравилось, да и Рукия обозлилась на неё после её слов обо мне, поэтому малышка настоятельно попросила её не ходить за нами. Мы обошли территорию вокруг павильона и направились дальше по реке, разговаривая на пустые темы.

Я вспомнила, что во время разговора слуг, Мэй упомянула Гинрея. Значит, он всё же живёт тут. Я невзначай спросила об этом Рукию. Она удовлетворительно кивнула, но добавила, что Гинрей сейчас в отъезде. Эх… печально.

Комментарий к Глава

XVII

. Начало холодной войны *остановимся на том, что совершеннолетия дети в мире Общества душ достигают в 21 год, а далее их развитие замедляется

**овца – 羊 (рогатый иероглиф, он даже выглядит как барашка!)

Прим.: камелия – символ шестого отряда, поэтому она так часто фигурируют в форме слуг поместья Кучики.

Хоши – звезда

Ли – пастбище, луг (вроде как, но это не точно)

Мэй – танец

Сузу – звонок

Фуджи – глициния (глициния – вьющаяся субтропическая листопадная лиана с древовидным стволом, принадлежащая к семейству бобовых)

Чо – бабочка

====== Глава XVIII. Не проблемная проблема ======

Посмотрите на это, миссис Хадсон. Тишина, спокойствие, умиротворение… Разве это не отвратительно?

Шерлок

Так прошла ещё неделя. Я уже полностью свыклась с мыслью о том, что теперь живу в этом прекрасном поместье.

Каждый день днём и утром Хоши приносит мне лекарства, смазывает мои затянувшиеся раны какой-то уж очень пахучей штукой и снова перевязывает. Она оказалась довольно милой, но слишком доверчивой. А ещё она очень любит поговорить, так что теперь я знала всю её подноготную, а так же поимённо всех служанок и охранников (хоть до сих пор видела лишь двоих), что любит и не любит Змеюка, чем увлекается Мэй и ещё много чего совершенно не нужного. Плюс ко всему, она совершенно не скрывала того, что нашла свой идеал в моём лице, и теперь пыталась полностью походить на меня, говорила всякие комплименты и нарекла принцессой. Список моих кличек рос в геометрической прогрессии.

Ту часть дня, которую она не могла со мной проводит, полностью занимали общество Мэй или Рукия. Сузу действительно оказалась необходимой. С раной я даже не способна была, не вскрикивая, заправить постель. На первых парах в комнату прибегала Хоши и вечно критиковала моё слишком хорошее поведение, потом Мэй отчитала меня за то, что я не обращаюсь к ней за помощью, хоть это её работа и ей за это платят. Я решила, что лучше не буду портить с ней отношения и сдалась.

Следующий этап – ванна. Хорошо, что Мэй и сама проводила в этом месте по несколько часов, иначе бы не вытерпела мои водные процедуры. Что поделать, я обожаю воду. Всю неделю меня мыла она, не только потому, что мне опять-таки мешала рана, но и потому, что я ничего не понимала в этих гелях и шампунях. Утрирую, конечно, гель и шампунь я отличила, но зачем были ещё двадцать три баночки? В этом и помогла мне Мэй.