Текст книги "Вскрывая душевные раны (СИ)"
Автор книги: да_Винчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)
– Шидзэнрёку, ты отправляешься в библиотеку, – к нему Бьякуя обращался на «ты». Интересно, с чего бы это? – Там найдёшь капитана тринадцатого отряда Укитаке, капитана десятого отряда Хитцугаю, капитана восьмого отряда Кьёраку и лейтенанта восьмого отряда Исе. Передашь им, что леди Урахара находится в нашем отряде и что вместе со мной ожидает их.
– Есть! – парень тоже исчез. Бьякуя разжал руки и развернулся и пошёл в сторону главного здания на территории шестого отряда. Ли шёл по правую руку от него, я шагала сзади, осматривая двух– и трёхэтажные здания. За сто лет тут так ничего и не изменилось.
Тем временем Кучики общался с четвёртым офицером.
– Есть новости из Мира живых?
– Лейтенант Абараи подтвердил информацию о появлении предполагаемого зависимого. Женщина, невысокая, каштановые волосы – пока что всё что известно. Она пыталась выпить душу живого человека.
– Жертвы среди людей есть?
– Нет. Всё обошлось. Капитан Сой-Фон и Сихоин Йоруичи смогли её остановить.
– Что-то ещё?
– Нет, это всё, что было в отчёте.
– Отлично. Проследи, чтобы патрулирование шло верно. Когда придут капитаны, впустите их немедленно.
– Да, капитан.
Теперь уж растворился и Итиро.
Мы подошли к зданию, в котором находился штаб отряда. Бьякуя открыл дверь и предложил жестом войти мне первой. Почему? Знала бы я. Вообще-то я редко видела, чтобы мужчина таких старых взглядов как у Бьякуи пропускал младшего по статусу, пусть даже и женщину, вперёд. Но я ничего говорить не стала, лишь вскользь посмотрела на стальной взгляд серых глаз Кучики.
Кабинет у Бьякуи был очень просторный. Правая стена была почти полностью уставлена стеллажами, забитыми до отказа различными книгами. Как и во всех кабинетах, здесь стоял капитанский стол, рядом с ним стул. У правой стены, где заканчивались шкафы, был стол поменьше, я так подозреваю для Ренджи, судя по «порядку» на нём. Рядом с этим столом были зелёные низенькие диваны. За капитанским местом находилось большое окно – почти во всю стену шириной – пропускающее много света сюда.
– Садись, – Бьякуя подошёл к своему столу, взяв в руки отчёт, на котором я успела заметить фамилию и имя его лейтенанта, и указал мне на кресло рядом с ним. Я хмыкнула, подходя к нему. – Что такое?
– Да так… – отмахнулась я, элегантно (надеюсь) присаживаясь в кресло. – Закончились полчаса моей свободы, – я обречённо улыбнулась.
– А я думал, тебе не понравился наш черепаший темп по дороге сюда, – не отрываясь от бумажки, сказал он насмешливым тоном. Гадина! Красивая, язвительная, аристократичная, манящая к себе гадина!
– Так это было специально? – я выгнула бровь. – Что, выгулять меня решил, чтобы отбить желание сбежать?
– Может быть, – отмахнулся он и полностью погрузился в работу. Я немного понаблюдала за тем, как он пишет – мне не понравилось это занятие после осознания того, что этот сгусток сексуальной отчуждённости (о боже, что у меня за мысли?) настолько же идеален в каллиграфии, насколько идеален во всём другом. Со скорбью признавшись самой себе, что пишет он искуснее всех, кого я знала, и, что не менее важно, искуснее меня (на самом деле, что-что, а подчерк мой оставляет желать лучшего), я отвернулась от этой слишком совершенной гадины.
Надо придумать ему обидное прозвище, чтобы мне не было так обидно, что я не такая безупречная как он.
«Что у тебя за наркоманские мысли? Ты шизик что ли? Ведёшь себя как принцесса, а думаешь как последний психопат»
И это говорит мне голос в моей голове?
«У тебя точно биполярное расстройство»
Откуда ты знаешь такие сложные предложения?
«Ой, прости, не думала, что для тебя они будут сложными, хи-хи»
Я перекрыла мысленный канал связи с Ренэйт. Будет мне тут ещё она глумиться. Мне и этого мистера совершенная гадина хватает.
О! Решено. Теперь Бьякуя будет официально мистер совершенная гадина (в мыслях моих, конечно, жить то я ещё хочу). Хм… не. Просто гадина лучше звучит – не так обидно для меня. На худой конец есть сгусток сексуальной отчуждённости, но так я его точно не в жизнь не назову – буду я ему ещё самолюбие тешить.
Боже, Нацуми, тебе сто лет. Ты точно пережила подростковый возраст?
Комментарий к Глава
XXI
. Вольная Вольная – документ об освобождении крепостного или раба.
Кьоко —ребенок столицы
Изанами – женщина, которая приглашает
Такэути – кандзи «бамбук+внутри»
Шидзэнрёку – жизненные силы природы (аналогично русскому имени Денис)
Итиро – первый сын
====== Глава XXII. Война и мир. Сердечная боль дракона ======
Избегание столкновения с большими силами свидетельствует не о трусости, а о мудрости, ибо принесение себя в жертву никогда и нигде не является преимуществом.
«Искусство войны». Сунь-цзы
Поскольку заняться мне было не чем, я встала и прошлась мимо стеллажей, заметив на себе секундный взгляд Бьякуи. Что, подумал, что я убегу? Ну не так же тривиально!
Скользя взглядами по корешкам книг, я отметила, что помимо изданий Общества душ здесь находятся литература из Мира живых. Некоторые авторы были хорошо мне знакомы – Дюма, Шекспир, Оруэлл, Остен, некоторые древние философы и мыслители, даже была книга «Искусство войны», прочитанная мною однажды. Я помню её на столе в кабинете Гинрея-сама. Её часто читал Бьякуя – военное дело в юношеском возрасте ему особенно нравилось. Я непроизвольно вспомнила моменты из нашего совместного прошлого, зависнув в прострации, пока меня неожиданно не окликнул голос Бьякуи.
– Что-нибудь интересное? – он продолжал свою работу, так и не смотря на меня, хотя я уверена, что он внимательно за мной следит. И как так, спрашивается, у него получается? Хотя, чему я удивляюсь, это ведь капитан, а им так просто не станешь.
– Да так… вспомнилось кое-что, – я пожала плечами в полной уверенности, что и это моё действие он увидел.
– «Искусство войны»?
И как он может всё знать? Он точно не Бог?
– Угу. Никогда не понимала автора. Почему бы нельзя было написать книгу «Искусство жизни» или «Искусство мира». Война – это путь боли и страданий. Путь потерь и разрушений. Войну нельзя выиграть. Война в принципе не может оставлять победителей. Война оставляет лишь вдов. И в ней нет никакого искусства.
– Интересные мысли. Но ты говоришь, как женщина, – я изумлённо посмотрела на него, не совсем понимая, что он имеет в виду. – Конечно, всякий благоразумный человек тоже не считает войну чем-то, что нужно лишь для того, чтобы принести ему славу победителя. Но люди разные, все без исключения. Одни преступают законы, другие их отстаивают. Так рождается война.
Есть и третьи, они бьются из животного инстинкта, такие как Зараки Кенпачи – эти люди живут мыслью о сражениях, но не из-за жажды крови, а из потребности в этом. Вопреки твоему суждению, я считаю, что настоящая битва это, бессомненно, искусство, но поддаваться инстинкту удел низких людей.
– Мы говорим о разных вещах. Если война – это искусство, то только искусство боли и смерти. Не уверена, что я когда-нибудь пойму тебя в этом вопросе, – вздохнула я. Бьякуя считал битву искусством, но он не жил войной. Это не могло не радовать. Не представляю, чтобы было, если бы он действительно был схож во взглядах и мотивах с Кенпачи. Хотя… и Зараки то не всегда сражается из инстинкта. Ему тоже есть, что защищать.
– Ты и не поймёшь. Ты женщина, я мужчина. Мой долг как мужчины защищать.
– Ты слишком горд, Бьякуя, – вздохнула я. – Да, Зараки сражается из инстинкта. Да, ты сражаешься, чтобы защитить. Но не свою жизнь, как обычно это делают остальные, а свою гордость – жизнь для тебя не так важна как она.
– Ты не права. Не только мою гордость, но и моё сердце, – кивнул Бьякуя, посмотрев, наконец, на меня.
Что он хотел этим сказать? Не орган же он имел в виду. Бьякуя слишком высокопарен в словах, чтобы говорить прямо.
– А ты уверен, что оно есть у тебя?
– Есть, – он прищурил глаза, – однако, мне ясна ирония в твоём голосе. К сожалению или нет, добрая часть Готей 13 сомневается в этом.
– Ну… общественное мнение – это мнение тех, кого не спрашивали, – так и не найдя ничего интересного я отвернулась от стеллажей и опёрлась о них спиной, складывая руки на груди. Опять четыре стены, и что же мне делать? Я сойду с ума от скуки.
– Не могу не согласиться.
Вдруг, я почувствовала приближающиеся к нам источники сильных реацу. Капитаны всё же закончили в библиотеке и решили переговорить, наконец? Интересно, что они нашли на зависимых? Давно я читала по ним материалы, может и позабыла что-нибудь. Сто лет прошло, как-никак.
Бьякуя наверняка тоже почувствовал их приближение, но виду не подал – пока его внимание полностью занимали стопки на столе. Абараи нет, отчёты проверять некому. Ясное дело, почему у него нет свободного времени. Даже удивительно, что он выкроил его на свой утренний срыв.
Так. Всё. Перестань это вспоминать, Нацуми! Это обычное недопонимание, он бы не убил тебя! Хочется верить.
В дверь постучались и, не дожидаясь приглашения от капитана, растворили её. В прохожее показалась розовое кимоно и широкополая шляпа, скрывающая всё лицо, кроме широченной и расслабленной улыбки. Сюнсуй блеснул глазами, наткнувшись взглядом на меня, и улыбнулся шире. Вместе с ним в кабинет вошёл Джуширо.
– День добрый, мини-химе, – Кьёраку шутливо поклонился мне, как делал это сто лет назад при наших встречах. Я негромко хихикнула, когда он ухватился за мою руку и поцеловал её. Бьякуя обречённо закатил глаза. – Давненько я не имел счастья лицезреть Вас. Наверняка в этом виноват этот дракон, – и он указал пальцем в сторону Бьякуи, делая вид, что не замечает его. Я снова хихикнула. – Это он запер Вас в башне, но я пришёл Вас освободить!
– Здравствуй, Нацуми, – улыбнулся своей добрейшей улыбкой Укитаке.
– Кьёраку-сан, Укитаке-сан, – я поклонилась в знак приветствия капитанам, – я очень рада Вас видеть.
– Признай, что Вы соскучились по мне, мини-химе, – всё никак не отставал Кьёраку. Его ребячество шло в разрез с его взрослой мужской красотой его лица.
– По крайней мере, Вы лучше той змеюки, которую приставил ко мне дракон, – с неудовольствием вспомнила я о Фуджи.
– Может, займёмся делом? – Бьякуя говорил вроде как спокойно, но жилка на его виске забилась. Я решила, что он не будет при всех меня четвертовать, поэтому не кинулась исполнять его приказ по первому слову. К тому же, Сюнсуй и Джуширо смогут ведь меня защитить, верно?
– Ой. Ты ещё здесь? – Кьёраку как бы удивлённо посмотрел на Кучики.
– Кьёраку-сан, ну хватит уже, – я умоляюще, но с улыбкой посмотрела на капитана восьмого отряда. Ни в коем случае я не подчиняюсь Кучики, но мы действительно тратим время. Положение не то, чтобы критическое, но требует внимания.
– Ладно-ладно, – сдался Кьёраку. – Действительно, а то у капитана Кучики уже глаз задёргался.
На самом деле это было не так. Глаза у Бьякуи были закрыты, а руки сложены на груди. Он стоял около нас (подошёл, пока Сюнсуй балаболил), и я кожей могла почувствовать ауру раздражения, исходящую от него.
– Действительно, Сюнсуй, – заговорил Укитаке, наблюдавший за спектаклем до этого со своей смиренной улыбкой. – У нас ведь поистине важное дело.
– Вы что-то нашли в библиотеке? – заинтересованно спросила я у Джуширо. – Что-нибудь интересное?
– Можно и так сказать… – загадочно протянул Кьёраку.
– Ближе к делу, – снова приказал попросил Бьякуя.
– На самом деле, мы ничего не нашли, – Укитаке уже не улыбался. Он говорил серьёзно, а весь его вид указывал на то, что ему совершенно не смешно.
– Как это? – в смысле не нашли?
– Все данные на зависимых, если они и имелись, то были уничтожены или же кем-то выкрадены, – продолжал мужчина. – Мы не нашли даже записей архивов того времени, когда они предположительно появились.
– Невозможно, – выдавила из себя я, пребывая в полнейшем ауте. – Я лично изучала четыре книги об этом классе существ сто лет назад, – на этих словах все капитаны заинтересованно посмотрели на меня. Ой, они что, не знали, что я много знаю? – Когда Киске заинтересовали исследования и работы по модифицированным душам, он наткнулся в архивах на данные о зависимых. Информация точно была и очень много, книги три-четыре, не считая электронных файлов. Они же не могли просто исчезнуть.
– Мы всё проверили, – стоял на своём Джуширо. – Если то, что ты говоришь, – правда, – конечно, правда, он, что, думает, что мне есть смысл лгать им? – то, скорее всего, так и есть – кто-то намеренно уничтожил все данные.
– Может отправить запрос на предоставление информации Куроцучи Маюри? – вспомнила я об этом жутком типе.
– Можно устроить, – Сюнсуй как-то неправильно улыбнулся, не так, как должен улыбаться один из добрейших синигами с Сейрейтее.
– Значит, ты займёшься этим делом, – Джуширо посмотрел на своего друга и они кивнули друг другу. – Но было бы неплохо узнать, что знаешь по этому делу ты, – он посмотрел на меня. Я задумалась.
– Как бы объяснить кратко и понятно… Хм… Все, находящиеся здесь, знают, что зависимые – это духовно осведомлённые существа, созданные в результате вмешательства учёных в природу души ещё в те времена, когда НИИ не существовало, а опыты на людях были разрешены, – все кивнули (кроме Бьякуи), хоть я и не задавала вопроса. – Мало известен тот факт, что при экспериментах учёные использовали свои души и души других синигами, отчего между нами и зависимыми есть некоторые сходства.
Видимо, капитаны действительно не знали этого щекотливого факта – их лица немного вытянулись в изумлении (опять же, лица всех, кроме Бьякуи – тот лишь нахмурился).
– На самом деле учёные стремились создать новые, улучшенные души, но произошла авария, в результате которой вся их работа буквально пошла прахом, а эти искусственные и незавершённые души попали в круговорот жизни, где соединились с некоторым количеством настоящих душ.
– Это объясняет, как зависимые оказались на земле, – задумчиво сказал Укитаке.
– Да, – я кивнула и продолжила:
– Основным оружием зависимых являются их куклы, вернее по одной у каждого. Их способности варьируются и не повторяются, прямо как у занпакто. Куклы тоже в какой-то мере являются частью их души – той, что была создана учёными. Чтобы призвать куклу, зависимым нужна некая печать. Она может находиться в чём угодно: портсигаре, украшении или что-то в этом роде. Они называют это гербом.
– А если уничтожить этот герб? – спросил Бьякуя. Я почти забыла, что он здесь и стоит за моим правым плечом.
– Скорее всего, кукла уничтожится, – задумчиво ответила я. – Я не помню точно.
– В отчёте была сказано, что зависимый пытался поглотить душу живого человека, – продолжил говорить Бьякуя. – Это влияет на что-то?
– Да. Если они будут поглощать душу живых людей, их сила увеличится.
– Ещё что-нибудь? – спросил Сюнсуй. Я замялась. Говорить или нет? – Что такое?
– Ну… как бы сказать, – блин, ну откуда я знала, что это на что-то повлияет? – Я пропустила ту часть книг, где были описаны войны с зависимыми. Я эм… не поклонница кровопролития. К тому же и ребёнком была.
– И насколько велика была та часть? – с улыбкой спросил Кьёраку.
– Ну… – я опять запнулась, – вообще-то она занимала большую часть всех книг. Но откуда я знала, что это могло бы понадобиться через сто лет? Я ведь не Киске, в конце концов.
Помяни чёрта. Как только я подумала о брате, мой телефон пиликнул. Я сначала от неожиданности вздрогнула, после чего до меня смутно дошла информация о том, что издало шум, и только после десяти секунд я достала из кармана устройство. Капитаны восьмого и тринадцатого отряда продолжали разговаривать, пока я разбиралась с оповещением.
– Похоже, всё-таки придётся идти в двенадцатый отряд, – вздохнула Кьёраку. – Эх, я надеялся провести прекрасный день в обществе Нанао.
– Можешь не спешить, – посмеялся Джуширо. – Нам уже достаточно известно о зависимых благодаря Нацуми.
СМС как вы уже поняли было от Киске. В тот момент, когда я открыла его, я плечом почувствовала щекочущее и горячее дыхание Бьякуи. Он подошёл ко мне, заглядывая через плечо и рассматривая телефон. Точно, я ж не сказала ему, что прихватила «сувениры» из Мира живых во время вчерашнего побега.
Ленивый гений: «Они объявились снова»
Я глянула на Бьякую, открывая ему попутно хороший обзор на текст Общения. Он быстро пробежал по нему глазами.
Я: «Что значит «они»? Их несколько?»
Ответ не заставил себя ждать – Киске был в сети.
Ленивый гений: «Двое. Может больше. Женщина, с которой встречалась Йоруичи, и мужчина. У женщины огненная кукла. Мужчина, судя по рассказам Куросаки-сана, обладает способностью преобразовать неживые материалы в змей. Занятный»
Я: «Для тебя даже прошлогодний снег занятный. Ближе к делу. Что-то случилось? Есть жертвы? Когда они напали?»
Ленивый гений: «Первый раз – когда Вы с Йоруичи уже прошли Сенкаймон. Женщина применила куклу. От Куросаки-сана пахло дымом не меньше 12 часов. Не знаю, что точно произошло, но мужчина схватил женщину. Не похоже, чтобы они работали в одной команде. Час назад мужчина появился один и снова напал. После прибыла и женщина»
Я: «Тебе так нравятся эти два слова: «мужчина» и «женщина»? Ближе к делу, балабол»
Бьякуя негромко хмыкнул за моей спиной – на смех он видимо был не способен. Вот же ж ледышка.
Ленивый гений: «Ночью от рук мужчины погибла гражданская. Сегодня днём женщина украла Исида-куна»
Я впала в ступор. Что? Он серьёзно? Не похоже, чтобы Киске шутил.
Бьякуя выхватил из моих рук телефон, ближе придвигая к себе экран – видимо, чтобы лишний раз убедиться в том, что всё правильно прочитал. Беззаботно болтающие до этого капитаны замолкли и серьёзно посмотрели на него – видимо, разобрали в его ледяных глазах, что время для веселья подошло к концу.
Придя в себя, я снова схватила бедный гаджет, строча по клавиатуре со скоростью Йоруичи в сюмпо. Чуть ноготь не сломала, а он мне дорог – я так их всех рощу, ухаживаю, подпиливаю не для того, чтобы какой-то презренный телефон мне их испортил.
Я: «Что значит украла???!!!»
Ленивый гений: «Как Йоруичи тебя сегодня ночью»
– Что-то случилось? – спросил Кьёраку. Я пребывала во втором ступоре, отчего за меня ответил Бьякуя:
– Объявился второй зависимый – мужчина. Он убил человека. А женщина похитила квинси.
– Эх, пойду я в двенадцатый отряд, – придерживая свою шляпу, звучно вздохнул Сюнсуй. Укитаке и Кьёраку попрощались с нами и вышли из кабинета.
Что-то мне подсказывает, что зависимых куда больше, чем просто парочка. И зачем же им понадобился квинси?
Эх, надо было прочитать про ту войну.
====== Глава XXIII. Совершенный деспот и плебейка я ======
Мы всегда должны выбирать, кого впускать в наш маленький мир. Ты тоже несовершенен. Эта девушка, которую ты встретил, – она тоже несовершенна. Главное в том, совершенны ли вы друг для друга.
Умница Уилл Хантинг
Мы остались с Бьякуей наедине. Он как обычно не замечал меня, погрузившись в свои мысли и работу. Так что, пока он не обращал на меня своего аристократичного внимания, я просто стояла у стеллажей (я и не отходила от них) и рассматривала его.
Он заметно изменился. Сто лет ведь прошло как-никак. Черты его лица стали взрослее, мужественнее. А его глаза утеряли интерес ко всяким мелочам, и теперь взгляды, которыми они одаривали предметы и людей вокруг себя, сквозили холодным расчётом, а чаще надменностью, высокомерием и непомерной гордостью. И как он вмещает своё эго в форму синигами?
Иногда и я могла увидеть в его серо-лавандовых глазах ту незыблемую мораль, о которой так много говорили. Но всё же чаще наталкивалась на надменность.
Бьякуя никогда не забывал, кто он. Кажется, даже наедине с собой он не позволяет себе маленькие вольности, присущие любому человеку, как мы, просите меня за выражение, плебеи. Наверное, он просто не человек.
Его речь отличается от речи остальных. Даже такие зарекомендовавшие себя в лучшем свете синигами, как Укитаке, Кьёраку, Сой-Фон, Комамура, Ичимару (ну о нём отдельный разговор) и некоторые другие известные мне, не так дотошно следят за своей речью. Бьякуя, даже не то, что следит, кажется, что он в принципе знает только те слова, которые можно отнести к разряду нейтральной, книжной, а иногда – и научной лексики. Никаких слов паразитов, никаких ругательств, жаргонизмов или эрративов (если не считать эрративом* искажение моего имени с Нацуми на Нацу).
Он всегда держит осанку, он всегда двигается и делает всё до одури идеально, он молчит, если считает нужным молчать, и пользует человеческой речью только тогда, когда видит в этом надобности. Он не говорит с собой или с предметами, как это часто делают «обычные». Его мысли только его достояние. И, опять же, делится он ими в случае необходимости (рассказывать черепу о своих внутренних метаниях явно несильная необходимость).
Вредные привычки? У него их нет! Он не пьёт и не курит, и в принципе ни чем не злоупотребляет. Он во всём знает меру. Даже если говорить о книгах – а Бьякуя читал много, – его нельзя назвать книжным червём. Он всегда знает, сколько, когда и для чего прочитал. А грызть ногти или ковырять в носу – Король душ вас упаси, если вы хотя бы подумаете, что он способен таким заниматься!!!
Не то, что я… Нет, конечно, я не алкоголик и не наркоман, да и мои ногти-домики у меня всегда целые (говорила же, что я обожаю свои белые коготки!). Но у меня были свои… как сейчас говорят? Закидоны? У меня были свои «закидоны». Точнее малипусенькие привычки, от которых я не могла избавиться, так как в принципе не замечала, когда они дают о себе знать.
Например, я часто напеваю какие-нибудь мелодии. Это конечно не курение, но тоже привычка, и некоторых раздражает (наверное). Или вот – я жуткая забывашка. В плане памяти на факты, истории, обидки и тому подобное – это у меня из головы не выкинешь. Особенно обидки. Но «рутинные» вещи я частенько забываю. Ту же самую Бенизакуру я оставляла в танцклассе в 9 из 10 случаев.
Или мой вечный недосып – тоже привычка. Из-за постоянных кошмаров, которые я принимаю уже как данность, я не могу спокойно спать. Мой организм уже поднатаскался, и теперь ему не составляет труда избавить меня от подскакивания на кровати посреди ночи, так как он вполне может обходиться без сна около 40 часов, или «насыщаться» всего пятичасовыми объятиями Морфея.
А ещё я жуткий перфекционист, вечно о чём-нибудь задумываюсь и выпадаю из реальности, задеваю лбом или пальцами углы, полки, стены (всё, что угодно), беспокоюсь по пустякам. Плюс ко всему я нервная, непоследовательная, иногда нерешительная и много чего ещё.
Эх… никто не совершенен. Кроме Бьякуи, конечно.
Бьякуя действительно был слишком идеальным (не устану это повторять, ведь это так). Слишком правильным (до скрипа зубов). Слишком совершенным. Слишком прямая спина, слишком чёрные и слишком идеально уложенные волосы, с которыми контрастировал слишком белый кенсейкан и шарф. Слишком совершенная кожа, слишком правильные черты лица. Слишком серые глаза со слишком восхитительными лавандовыми крапинками в их радужках смотрели слишком пронзительно, слишком холодно, слишком изучающе, но всё равно были слишком притягивающие. Он подобно хищнику словно гипнотизировал меня (да и не только меня – в этом я уверена, по нему же большая часть женщин-синигами ночами тоскует). Губы слишком идеально пропорциональные, слишком красивые, что порой мне приходится сдерживать себя всеми силами от желания прикоснуться к ним своими, неровными (нижняя губа у меня, как и у Киске, была полнее верхней). Слишком идеальные пальцы будто бы были предназначены для фортепиано или любого другого музыкального инструмента. Слишком изящные кисти слишком изящно взмахивали, будто порхая над очередным листом отчёта, когда эти же слишком идеальные пальцы выводили на нём ну слишком идеальные кандзи. Слишком сильные руки, слишком мужественные плечи…
– Хочешь прогуляться?
Слишком низкий, бархатный и сексуальный голос… Это что, дрожь?
Ммм… он что-то сказал?
– А? – спустя, наверное, минуту отозвалась я, прекратив позорное рассматривание Кучики. Не пристало леди так себя вести, но, к счастью, Бьякуя ничего не сказал. Надеюсь, он не заметил, что я бесстыдно пялилась на него минут десять.
И когда он успел подойти так близко?
– Ты всё так же периодически выпадаешь из реальности, – выражение его лица не сменилось, но вот его взгляд смотрел почти что насмешливого – я смогла это заметить. – Ты хочешь уйти? – повторил он вопрос, смотря прямо мне в глаза.
– Я не совсем понимаю, – смутившись, пробормотала я.
– Ты так смотрела… – о чёрт, он заметил?! – Мне казалось, ты дыру во мне прожжёшь. Всё ещё обижаешься на мои слова?
– Какие слова? – о чём он? Почему он заставляет меня чувствовать себя дурочкой?
– О том, что я тебя запру, если ты не перестанешь так делать, – теперь он немного злился. Ладно. Много злился, но не выдавал этого по крайней мере.
– Как делать? – чёрт. Кто расплавил мои мозги?! Ренэээйт!
«А чего сразу я-то?»
«Если Вы немного того, не обвиняйте других»
Почему вы обе находите общий язык именно в те моменты, когда можно насолить мне?
«Пффф…» – я была уверена, что Бенизакура сейчас, вздёрнув высоко свой острый нос, отвернулась от меня и Ренэйт.
Они обе замолчали, я вновь вернулась в реальность, будто бы и не уходила. Под взглядом Кучики все мои мышцы напряглись. Я не могла понять, о чём он думает, но дружелюбным он не выглядит. Может он считает, что я его нарочно провоцирую? Хотя, чья б корова. Не он ли в прошлом месяце (а для меня и того раньше, я ведь была неделю в отключке) выводил меня из себя для какой-то там информации.
И всё так жутко я не смогу смотреть никогда. Даже в этом он лучше меня!
Напряжение нарастало. Он молчал, молчала и я. Время словно прекратилось в желе. Слишком долго, слишком мучительно.
Я почувствовала боль не сразу. Только когда тёплая солёная жидкость задела рецепторы на языке, я поняла, что произошло. Мои зубы, истязавшие мою нижнюю губу всё это время, прокусили её до крови. Я зашипела и тут же выпустила плоть из тисков, прикрывая её рукой. Ещё одна моя нехорошая привычка – закусывать ничем не повинную кожицу, которой не повезло стать моей губой.
– Что за глупое создание? – Бьякуя нахмурился и, обхватив мои запястья, властно потянул мои руки вниз. Ну что за деспот, между прочим, я ради него стараюсь. Вдруг он в обморок упадёт от вида моей изувеченной губы?
В обморок Кучики не упал, а я так надеялась. Он молча рассматривал на моём лице «фронт ущерба», а когда почувствовал, что я перестала сопротивляться и пытаться вновь закрыть рот, поднял правую руку и почти невесомо прикоснулся пальцем к прокусу. Он нежно провёл большим пальцем справа налево, и от этого простого действия я забыла, как дышать. Он точно не был садистом в прошлой жизни? Ах да он же как и я родился в Сейрейтей. Но ему явно нравится издеваться над моим настрадавшемся сердечком, иначе зачем заставлять его так быстро и сильно сжиматься? Оно ведь может и не выдержать!
Он надавил чуть сильнее на прокус. Губа запульсировала ощутимее, я немного скривилась. Бьякуя вновь нахмурился.
– На завтраке ты давилась, а свою губу за обе щёки уплетаешь. Неужели твоя сырая плоть вкуснее еды, которую готовят в поместье? – его бровь взлетела вверх, и я завистливо подумала о том, что за 100 лет мне так и не удалось постичь это искусство мимики. Гинрей-сама умел, господин Соджун – тоже, даже госпожа Хаякава! Наверное, для этого надо стать Кучики. Я судорожно стала вспоминать, умеет ли так Рукия пока не пришла к неутешительному выводу – да.
На пересмотр всех этих мыслей, промчавшихся на скорости сюмпо Бьякуи в моей голове, я затратила от силы пять секунд. Времени на то, чтобы придумать ответ на колкость Кучики, у меня не оставалось, и поэтому я ляпнула то, что первым пришло в голову:
– Вот сами сперва попробуйте, а потом упрекайте!
Я успела пожалеть о сказанном, когда мой язык только-только выговаривал третье слово. Но по инерции я всё же закончила фразу, после которой моё сердце ухнуло куда-то вниз, немного болезненно задевая почти зажившую рану. Признаться, это всё же того стоило. Столько эмоций на лице Бьякуи я не видела давно. Это был сначала шок (он даже слегка отдёрнул руку от моего лица), потом лёгкое недоумение (видимо, медленно переварил всё то, что я сейчас наговорила), затем какая-то нервозность, и наконец осознание, что я совершенно точно, абсолютно, полностью больная на всю свою блондинистую голову.
Снова повисло эта напряжённая тишина. Сердце глухо билось испуганной птицей о рёбра (оно вернулось на своё место!), фантомные боли дали о себе знать, хоть сейчас рана не так сильно болела из-за лекарства, низ живота свело спазмом. Я вновь закусила губу. Кто же знал, что это станет весьма мощным катализатором для дальнейших действий Кучики.
– Да хватит уже! – он буквально выдернул своим пальцем мою губу из моих же зубов, а потом сжал моё лицо на щеках так, чтобы челюсти открылись и больше не закрывались. Представляю, как я глупо выгляжу сейчас со ртом в виде буквы «о». Я нахмурилась и, вцепившись в его руку, пыталась ослабить его хватку и освободиться от его чуть ли не мёртвой хватки.
И всё же он почти сразу же отпустил меня. Я обижено надулась и отвернулась от него, складывая руку на груди.
– Моя губа, что хочу, то и делаю, – пробубнила я себе под нос, прекрасно осознавая, что он всё слышал. Звучало, если честно, как оправдание моему идиотскому поведению.
«Ну ты даёшь!» – хохотнула Ренэйт у меня в голове. Я грозно шикнула на неё (больше похоже получилось на шипение котёнка, но моя внутренняя богиня была удовлетворена и малой кровью).
– Вернёмся к началу, – мне показалось, или он это говорит страдальческим голосом. – Ты хочешь прогуляться?
– Разве у Вас не полно работы, господин капитан Кучики? – как можно более едко спросила я, но, как вы понимаете, получилось не очень.
– Образ строптивой девицы тебе не подходит, – это, видимо заметил и он. Я, сдавшись, обернулась на него, но всё ещё обижено дула губу. В его глазах пробежали искорки веселья, от чего я насупилась ещё сильнее. – Я не пойду с тобой.
– Неужели свобода? – я мигом забыла обо всех обидках, мой голос сквозил неизмеримым количеством счастья. Мысль промотаться по Сейрейтей без этого до ужаса правильного синигами мне прельщала как никогда сильно. – Что ж ты сразу не сказал?
Бьякуя всё же посмотрел на меня насмешливо. Мои потуги задеть его гордость и достоинство не увенчались успехом, он вмиг раскусил меня. Словно бы насквозь видел. Может, снова обидеться?
Не-ет. Я была слишком окрылена мыслью о моей недолгой (а она точно была таковой) свободе.
Уже собираясь буквально улететь от радости из кабинета Бьякуи, как он жестом остановил все мои предстоящие попытки взмахнуть невидимыми крыльями. Он подошёл к открытому окну и окликнул своего четвёртого офицера, который отчего-то именно в этот момент проходил мимо главного здания шестого отряда. Как знал, что понадобится своему капитану.
