Текст книги "Вскрывая душевные раны (СИ)"
Автор книги: да_Винчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)
– Игараси{?}[Игараши, Икараши или Исоараши (五 十 嵐, «пятьдесят штормов») – японская фамилия.] Хисана… – тихо и вкрадчиво произнесла вдруг Урахара. Кучики удивлённо оторвался от созерцания фотографии, сперва даже не понимая, где он, с кем он и как тут оказался.
– Что?
– Это Игараси Хисана, – повторила Эрика, улыбнувшись на необычно сконфуженное выражение лица мужчины. – Твоя бывшая жена, сестра Рукии, а по совместительству – моя лучшая подруга в сороковые года прошлого века. Она была эмигранткой в Америке – ушла из семьи после двух лет со дня смерти матери, оставив отца и его новую пассию. За четыре года мы пережили с ней многое в незнакомой для неё стране. А когда она решила вернуться в Японию, то я с Киске, Йоруичи и Тессаем поехали с ней. Ей тогда пришло письмо от отца – он был при смерти, его вторая жена развелась с ним, оставив новорожденную дочь и уехав за границу. Рукие было всего три месяца, а от неё уже отказалась мать.
Когда мы приехали в Японии нам объявили о начале Советско-Японской войны. Мы поехали в Нагасаки, где находилось родовое имение семьи Игараси. Господин Игараси умер спустя месяц после нашего приезда, поэтому забота о доме и малышке Рукии легла на плечи Хисаны, а мы – её друзья – помогали ей в этом нелёгком деле. Ей приходилась гасить свои вспышки и приступы гнева ради сестрёнки, она менялась на глазах.
Ей было всего двадцать с хвостиком. И она была единственной из пятерых детей от первой жены господина Игараси – своей родной матери, – что выжила в процессе жизни. Разница с Рукией была очень большой и заметной, многие принимали Хисану за мать малышки. Сперва её это раздражало, но потом она начала относиться к этому вопросу по-философски. Не без моей помощи, правда.
Жизнь налаживалась. Киске продолжал заниматься своими делами в глубине поместье Игараси вместе с Тессаем и Йоруичи. Я устроилась хореографом в школу балета – тогда в Японии эта было весьма дорогостоящее, редкое и престижное занятие. Всё шло относительно спокойно, о войне мы узнавали только из газет и по радио.
А потом, в августе сорок пятого, сразу после бомбёжки Хиросимы, США сбросили атомную плутониевую бомбу под названием «Fat Man» на Нагасаки. В результате взрыва мгновенно погибло 80 тысяч человек, к концу сорок пятого года общее количество погибших от онкологических заболеваний и лучевой болезни составило до сотни тысяч и даже выше человек в обоих городах {?}[Информация всего абзаца достоверная.].
Хисане и Рукие повезло – они умерли в одно мгновение. Я мало это понимала тогда, но потом даже радовалась в глубине души, когда каждый день читала об очередной смерти от рака какого-нибудь бедолаги.
Их тел нам найти не удалось. У меня, Киске, Тессая и Йоруичи пострадали только гигаи, поэтому прибывший третий отряд синигами для зачистки в Нагасаки легко засёк нас, но изловить не получилось. Моя депрессия длилась три года, пока встретившийся мне уже в Каракуре Ичимару не рассказал о том, что Хисана жива и готовиться стать твоей женой.
Кучики со смешанными чувствами смотрел на умолкшую девушку. Мужчина догадывался и даже скорее знал, что она как-то связана с его почившей супругой, но чтобы вот так? И пусть он много раз корил себя за брак, что принёс множество скорбей и печали не только его клану, но и ему, и самой Хисане, этот поступок казался ему практически непростительным.
– Она… – голос капитана резко осип, из-за чего ему пришлось прокашляться прежде, чем задать вопрос. – Она знала? О том, кто я?
– Знала ли она, что ты мой жених? – с какой-то грустной насмешливостью переспросила Эрика. Кучики серьёзно кивнул. – Конечно знала. У меня не было от неё секретов, даже в плане моей сущности и причине пребывания в Мире живых. Она была из тех, кто способен видеть души, поэтому скрывать от неё что-либо не было смысла.
– И зная это, она согласилась стать моей женой…
– Я думаю, у неё были причины, – Эрика, казалось, начала оправдывать подругу. – Возможно, не одна. Выбраться из той грязи мечтают все. А раз у неё была реацу, то она должна была как минимум потреблять пищу для восполнения силы. И найти Рукию, будучи леди самого влиятельного клана в Обществе душ, гораздо проще, чем вслепую шастать по Руконгаю. И к тому же, – она как-то ехидно улыбнулась, стараясь отогнать повисшую в комнате давящую атмосферу мрачности, – как в тебя можно не влюбиться, а?
– Действительно…
Бьякуя всё ещё хмурился, когда откладывал фотографию. Ему всё не давала покоя мысль о том, что Хисана, для которой Нацуми была не последним человеком, так просто наплевала на её чувства и вышла за её возлюбленного, жениха к тому же. Хотя, кто знает, что было у неё тогда в голове?
Эрика не стала озвучивать свои догадки по этому поводу. Хисана относилась к ней, как к своему идолу, и пыталась везде и всегда быть похожей на неё. Возможно, именно эта причина стала решающей, когда возлюбленный её подруги сделал ей столь заманчивое предложение. Побыть предметом обожания предмета обожания своего личного Бога – та ещё запретная и такая манящая перспектива. Вопреки сложившемуся в Сейрейтей мнению об этой девушке, в ней всегда присутствовал дух авантюризма. Иначе бы она никогда не покинула Японию в шестнадцать навстречу неизведанной стране с звёздно-полосатым флагом. Но для Урахары было главное, что подруга не умерла и не жила как отброс. Знание о том, что с ней было всё в порядке, затупляло неприятно колющее в груди чувство в момент, когда Эрика нехотя представляла себе подругу в роли жены Бьякуи. Объятия, поцелуи, возлежания…
«Так, ну всё. Успокойся уже, это было очень давно!» – накричала на себя девушка в голове, морщась от скользкого противного ощущения, вдруг возникшего в сердце. Урахара постаралась незаметно положить руку на грудь и потереть место напротив бьющегося органа, но Кучики всё равно боковым зрением уловил её действия и сникшее выражение лица. Неприятное послевкусие от разговора о бывшей жене подтолкнула его к смене темы.
– Необычная вещица.
Изящно изгибая кисти рук, Бьякуя потянулся к одной из четырёх шкатулок на комоде и взял её. Бронзовая, округло-выпуклая, расписанная интерпретированными изображениями двенадцати знаков зодиака из металла, на крышке – солнце, а на дне – луна.
– Это подарок Касумиоджи Йоко от отца на свадьбу, – пояснила блондинка, наблюдая за тем, как пристально осматривают шкатулку Кучики.
– Почему ты называешь мать по фамилии и имени? – вдруг спросил он, открываясь от созерцания поделки на заказ. Урахара пожала плечом, сконфуженно посмотрев на пол.
– Мне трудно ассоциировать эту женщину с матерью. Я… я её совсем не помню. С моей стороны грубо называть её так, ведь она не была виновна в приговоре Совета 46 о разделении меня и брата. Но ведь она могла хоть как-нибудь участвовать в моей жизни. Ей не было запрещено видеться со мной. Но вместо этого она с братом и мы с отцом жили в разных поместье в тысячах километрах друг от друга. Но для меня гораздо больше в плане родительского участия в моей жизни сделали Гинрей-доно и его супруга – Цуёи-сан{?}[С японского 強い – «сильная».].
– Ясно…
Кучики было потянулся к крышке, чтобы открыть шкатулки, но Урахара со сдавленным писком поспешила накрыть его руки ладонями.
– Подожди! – чуть громче обычного сказала она и потянулась к своей шее. Выудив из-под камзола край цепочки на шее, она расстегнула её и полностью вытянула. На тончайшем ювелирном изделии болтался маленький ключик. – Сперва надо завести её, – пояснила девушка и переняла от мужчины шкатулки в свои руки.
Несколько раз тихо скрипнула замочная скважина, пока Эрика до упора прокручивала в ней ключик. Наконец, она вернула вещицу в руки Кучики, и тот покорно открыл её, наблюдая за резвым выпрямлением гибкой ножки бронзового ангелочка, к которой он был приделан. Из шкатулки полилась та самая колыбельная, написанная Кассиопеей для своей невесты, а в последствии – и жены. Под эту мелодии Кучики как в первый раз изучал золотое колечко с аквамарином и мелкими бриллиантами.
– Раньше ты носила его у сердца.
«Ничего себе, какие познания…» – Эрика скосила взгляд в сторону капитана, а потом со вздохом отвела его.
– Не я… – вдруг сказала она, – его носила Урахара Нацуми.
Теперь уже Кучики смерил её долгим холодно-изучающим взглядом. Урахара зажевала нижнюю губу, страшась оборачиваться на собеседника. На это бесхитростное и неосознанное действие девушки Бьякуя вдруг хмыкнул. Длинные мужские пальцы без объявления войны захватили в плен девичий подбородок, и Кучики насильно повернул к себе Эрику лицом. Большим пальцем он поддел кожу под губой и потянув её вниз вызволил её из тисков зубов Урахары.
– Что за глупое сознание?..
И снова блондинку настигло дежавю. Только теперь хотелось упасть в обморок от смущения, а бабочки в животе превратились в птеродактилей и грозились разорвать отчаянно стучащее по рёбрам с трещиной сердце.
– Я… Бьякуя… – девушка попыталась удрать руку мужчины от своего лица, но тот лишь накрыл ладонью её щёку – пальцы Эрики так и остались вокруг его запястья, провалив свою миссию. – Не знаю, как тебе сказать.
– Говори, как есть, – флегматично сказал Кучики, взглядом обводя снова и снова все черты её лица, будто пытаясь выдолбить их на подкорке сознания. Его серо-лавандовые глаза то и дело заглядывали её и видели всё куда глубже. Девушка даже ёжилась иногда, будто этот наглый и практически насильственный взгляд ворошил что-то в её душе. – Я уверен, что пойму.
– Оу… ясно. Хорошо. Как есть, – протараторила она, словно школьник, забывший урок, а он уже стоит у доски перед всем классом. – В общем… Всё происходящее так странно и непривычно. Я уже ничего не понимаю. И я думаю… – Эрика снова на несколько секунд укусила свою губу, но под неописуемым взглядом Кучики, а может гораздо раньше, когда она его себе только могла представлять, быстро выпустила её. – Думаю, ты меня спутал с другой. Как я уже сказала – я не Нацуми. Она умерла, когда меня и…
– Замолчи уже, глупое создание…
Кучики вновь схватил её за челюсти, как в тот день, когда Нацуми закусывала губу стоя перед ним в его кабинете, застигнутая врасплох из-за того, что отвлеклась от реальности на мысленное восхищение и восхваление скромной персоны капитана шестого отряда Готей-13. Рот девушки открылся, и выглядел как овал. Теперь Урахара пронзила его гневным и хмурым взглядом, вцепившись острыми ногтями-домиками, которые были острижены в эту форму именно для таких случаев. Бьякуя прекратил сжимать её лицо почти моментально.
– Зачем же ты лжёшь мне? – спросил он, не давая времени опомниться и позволить захлебнуться обвинениями в его сторону.
– Ась?
Эрика повисла, как будто затормозивший видеопроигрыватель. Удивление и непонимание отпечатались на её лице, а брови зафиксировались где-то на лбу.
Теперь временем капитан поспешил объясниться.
– Твои слова…
Мужчина провёл большим пальцем по алым искусанным губам девушки, заставляя ту окончательно замереть в неописуемой смеси восторга и изумления.
– Твои действия и поступки…
Другая рука скользнула к уху, заправляя за него солнечные локоны. Их под затылком перехватила правая ладонь, пропуская волосы через пятерню до тянущего ощущения между пальцами.
– И даже твой запах…
Кучики оттенял сжатые в правой руке волосы в сторону, наклоняя голову девушки, пока левая удерживала её плечо на своём месте, после чего так быстро приник носом к изгибу изящной шеи, что Урахара даже опомниться не успела. Горячее дыхание опалило особенно чувствительную в этом месте кожу, и пока Бьякуя, как заядлый курильщик, делал несколько глубоких «затяжек» девичьего природного запаха, Эрика шумно втянула в себя воздух через нос с каким-то полустоном удивления и некоего восхищения от действия мужчины. Лёгкие даже на мгновение отозвались протестующей болью – столько кислорода им было не надо.
«Ох эта чёртова шея» – промелькнуло в голове у девушки.
– Только этот запах способен свести меня с ума… – тихим, вкрадчивым тоном говорил капитан, поднимаясь кончикам носа к заушной впадинке, пока Урахара млела и плавилась в её руках, точно пластилин под жаркими лучами летнего солнца. – Его нельзя подделать, – шептали губы мужчины, плавно поднимающие по шее к щеке, а от к неё – к носу, останавливаясь у него, будто он был той ещё преградой. – Так что не ври мне, Эрика, или Поллукс, или Нацуми. Есть ли значение, как тебя зовут? Ты всё равно моя обожаемая, милая, добрая, отважная, боевая, милосердная, не совсем умная, но гордая и бесценная Нацу.
Рука из-под затылка скользнула к девичьей шее по её изгибу. А потом ухватились за многострадальную челюсть, запрокидывая за них голову Урахары. Девушка, давно закрывшая глаза от накативших как цунами ощущений, снова ухватилась за мужское запястье, почти хныча. Нос уже не доставлял нужного количество объёма ушедшим в отрыв сегодня лёгким, и ей приходилось всеми силами втягивать его через рот, пока органы дыхания нещадно давили на трещину в кости, привнося в интимною сцену не ложку, а целую кружку дёгтя с горкой. Кучики явно чувствовал это на том самом розово-сопливом «космическом» уровне, и пока моральная и физическая боль не подавили весь настрой Нацу, он накрыл её губы своими, неистово сминая и фиксируя. А Урахара, хоть и не забывшая о весьма неметафоричной ране в груди, однако насильно отодвинувшая её хоть и не на задний, но на второй план, утонула в таком долгожданном поцелуе.
– Сам ты глупый… – тихо выдохнула Нацу прямо в губы мужчины, когда тот, прижимаясь к её лбу своим, отстранился на пару чертовски коротких, но таких неимоверно длинных сантиметров. – Надо было сделать это гораздо раньше.
– Согласен… – Кучики растягивает губы в широкой улыбке – редкой до абсурдности гостье на его лице, – и даже приглушённо смеётся вместе с девушкой. Урахара ощущает себя той самой влюблённой дурочкой из бульварных романов, и это чувство возводиться в десятикратную степень, когда этот «сгусток сексуальной отчуждённости» (который раньше на этом расстоянии в изогнутые реснички, мазнувшие по щеке Бьякуи, когда она в очередной раз закрыла глаза, был ей доступен только во снах), вновь статично сминает её губы. Далеко не сладкие, но всё равно так долго манящие. Никакого трепета – лишь холодный расчёт и жёсткие уверенные (Урахара практически убеждена – рассчитанные вплоть до миллисекунды и сокращения каждой отельной клеточки мышцы мужских губ) поцелуи.
– Ты как будто бастион берёшь, а не трёхсотлетнею девственницу целуешь… – в очередной перерыв между порывами со стороны Кучики, со сбившимся от переизбытка всевозможных чувств дыханием озвучивает блондинка. – О Ками-сама, что ты делаешь?
– Развращаю трёхсотлетнею девственницу, – продолжая начатые «мокрые», более развязные поцелуи, отвечает капитан.
Ох… эти поцелуи… Именно о них Нацу читала в незаслуженно второсортных по мнению женщин за сорок любовных романах с рейтингом выше 18+. Именно они снились ей в её чёртовых снах в перерывах между кошмарами-воспоминаниями, в которых и без поцелуев хватало этих самых чертей, да и не только.
Глубокие. Чувственные. До боли в груди из-за мыслей об их иллюзорной природе и тянущего в низу живота ощущения завязывающегося узла.
Мужская ладонь медленно, «на ощупь» спускается с девичьей челюсти, практически полностью смыкаясь на ней, пока вторая зарывается в светлые, до мурашек приятные на ощупь волосы, наконец-то не подметающие пол. Капитан тянет их к низу, сжимая тиски вокруг на хрупкой шее, одновременно обеими руками «направляя» Нацу так, как ему это удобно.
«Ещё какой тиран…» – снова расцветает мысль в голове у Урахары, когда она на несколько долгих мгновений чувствует, что этот «чёртов маньяк!» перекрыл ей доступ к кислороду. Она тут же протестующе замычала – кому вообще понравится перспектива умереть во время почти первого поцелуя, – но Бьякуя уже понял свою ошибку.
– Прости.
«Ему почти стыдно» – оценивает тон голоса мужчины Нацу у себя в голове. Но вслух говорит другое:
– У кого-то фетиш на удушения? А вы жестокий человек, господин капитан Кучики Бьякуя.
– Мне просто нравится твоя шея.
Он отстранился, поэтому Урахара ехидным взглядом детально изучает его насмешливое выражение лица. Фраза капитана могла показаться жуткой, но только не с завидной частностью влезающей во все авантюры Эрики-Нацуми.
– А мне твои руки, – тем же тоном и с тем же выражением парирует она. – Мы нашли друг друга.
Спустя довольно недолгое время, пара влюблённых стояла в обнимку уже у стены, в которой они нашли свою опору на время небольшого акта любви. Нацу льнула всем телом к Бьякуе, пока он сжимал её своими обыкновенными тисками рук (ставшими таковыми всего за этот очень длинный день). Челюсти ещё недолго сводило от затянувшихся ласк – они давали им законных отдых, да и поцелуи теперь расценивались каждым как нечто не совсем «дозволенное». Ведь столько вопросов были не только не разрешённые, но и не озвученные.
В этом деле, как и во многих других, Кучики решил взять пальму первенства, ответственность и удар на себя, решив зайти издалека.
– Ты должна мне желание. Помнишь?
– Когда это… – почти возмущённо отозвалась Урахара, но на середине фразы вспомнила, что имеет в виду мужчина. – Ах, да…
«И ведь, чёрт возьми, я ничего в том архиве не нашла! Это нечестно!»
Однако отнекиваться было уже рано, в конце концов, Бьякуя не был виноват в том, что Ичимару не самоубийца и не полез в его архив, чтобы там что-то спрятать. Да и плохая работа разведывательного отряда тех времён тоже не его проблема. Его дело – предоставить доступ в архив клана Кучики, что капитан, не скрипнув сердцем сделал, даже не спросив, зачем это девушке.
Проанализировав всё это у себя в голове, Нацу нахмурилась и почти бесшумно выдохнула, вкладывая в это действие все невысказанные проклятия и чертыханья.
– Эм… Ну и чего ты хочешь? – практически обречённым тоном голоса спросила она, в который раз ругая себя, что дала добро себе нелюбимой, судя по всему, на эту авантюру с архивом.
– Тебя, – без зазрения совести, но и без задней мысли, что шокированной всего одним словом девушке распознать удалось не сразу, ответил капитан.
– Меня? Ч-что? Прямо сейчас?
– Глупое создание, – хмыкнула он, понимая, о чём сначала подумала эта блондинка. Объятия мужчины снова стали крепче. – Прямо сейчас, завтра, послезавтра… Всю жизнь. Хочу, чтобы ты была моей.
Кучики отстранился от девушки и подошёл к комоду. Там, возле открытой и уже давно не поющей свою колыбельную шкатулки лежало обручальное кольцо с аквамарином. Его-то и взял капитан, после чего вернулся к медленно замерзающей без его рук Нацу.
– Это моё желание, – объявил он, вставая на колено и тем самым наступая на свою гордость истинного японца. Но что поделать? Отца и матери у Нацу уже давно нет, договариваться о свадьбе не с кем. Разве что брат, но там были свои нюансы. Да и сама она девушка прогрессивная, европеизированная, могла и затрещину отвесить на заявление о том, что скоро выйдет замуж по договору какого-то там человека и её родителей. – И только ради приличия я спрошу.
Он взял её левую руку в свою и стянул чёрную кожаную перчатку, обнажая беленькую, резко контрастирующую с рукавом изящную кисть.
– Урахара Поллукс Эрика Нацуми, – чинно, как настоящий аристократ произнёс Бьякуя. – Ты станешь моей женой?
– А у меня есть выбор? – хмыкнула Нацу, заставляя себя не морщиться от болевого «привета» от трещины в ребре. Этот момент не должно и не могло испортить ничего! Но отказать себе в сарказме? Нет уж, на святое не заримся.
– Нет, – снова бескомпромиссный ответ. – Но мне бы жилось легче, если бы я знал, что не насильно…
– Да!
Кучики замолчал, а Урахара удовлетворённо улыбнулась, наблюдая за шоком, пробившимся сквозь треснутую маску пафосного льда на его лице. Не только ему ставит его в шоковые ситуации.
Прошло ещё несколько секунд, прежде чем язык мужчины более-менее начал двигаться, и капитан перепросил:
– Что?
– Да, – тише, но не менее уверенно ответила Нацу, тепло улыбаясь всё ещё сконфуженному возлюбленному. – Кучики Бьякуя, я стану твоей женой!
«Теперь кольцо на пальце можно носить без зазрения совести, эльфи. Ведь он надел его сам . Снова.»
Комментарий к Глава XI. Он и Она. Вместе отныне и навсегда Арт к главе, в который я сама влюбилась, пока рисовала❤❤❤: https://vk.com/wall-167821991_258
До конца осталось совсем немного
====== Эпилог. Конец партии ======
У самого злого человека расцветает лицо, когда ему говорят, что его любят. Стало быть, в этом счастье…
Лев Николаевич Толстой
Как Куроцучи перешёл в Общество душ раньше капитанов Зараки, Кучики и Урахары оставалось только гадать. Вместо крипового мужчины и его повозки в воздухе висел чёрный проход гарганты, и вёл он прямо в Сейрейтей. Со слов Кенпачи Бьякуя и Нацу поняли, что его открыл Гриммджоу, а Маюри что-то изменил в гарганте, чтобы та выходила в Обществе душ.
– А вы уверены, что идти в Общество душ не через Сенкаймон безопасно для нас? – спросила тогда Урахара у коллег, но те лишь повели плечами, мол сами без понятия. Однако Зараки уверил девушку, что Куроцучи сначала опробовал гарганту на своём лейтенанте, и она спокойно прошлась туда-обратно.
Из своих покоев Нацу захватила лишь фотографию, шкатулку матери, куклу и отцовскую катану. Остальное она решила забрать позже, когда нормализуется послевоенная ситуация и ей удастся сюда вернуться с парочкой крепких ребят. Упаковав ношу в найденную в завалах третьей башни сумку и привязав оружие Кассиопеи на пояс к своему занпакто, девушка объявила Кучики, что готова покинуть Уэко-Мундо. Если бы Кучики мог, то выдохнул от облегчения. Но вместо этого он просто взял девушку за руку и вернулся с ней во внутренний двор. Тут их и встретил брошенный всеми, кроме своей лейтенантши, Зараки. Рукия, Ренджи, Орихиме, Чад и Исида уже покинули Уэко-Мундо, направившись в Мир живых.
Капитаны и лейтенанты с офицером четвёртого отряда, вошли в гранату и миновали её спокойно. Под каждым из них стелилась красивая ровная дорога из духовных частиц, освещая темноту разрыва между мирами и не давая им сорваться вниз. Хоть до полного восполнения реацу Урахаре требовалось ещё приличное время, но и теми остатками, что у неё были, она умело пользовалась.
В Обществе душ их встречали рядовые синигами из четвёртого, одиннадцатого и шестого отряда.
– Зараки-тайчо! Кучики-тайчо! Урахара-тайчо! С возвращением! – прозвучало одновременно от всех синигами, каждый из которых стоял на одном колене. Нацу даже удивилась сначала, что её до сих пор все капитаном считают. А вот рядовые вели себя так, будто девушка не была в плену у Айзена в Уэко-Мундо последний месяц. Хотя на их лицах можно было заметить изумление – наверняка они не ожидали, что другие капитаны вернут её живую и относительно здоровую.
Урахара была слегка бледной: ребро всё больше и больше приносило проблем. Её даже стоявший по левую сторону Бьякуя поддерживал за спину и локоть своей здоровой рукой на случай, если ноги девушки подведут хозяйку и решат подкоситься. Кучики и Зараки сами выглядели не с обложки: кровь на их телах (хотя у капитана шестого отряда практически все раны были под почти не пострадавшим шихакушо) не могли не заметить подчинённые. Пока капитаны, оставив задержавшихся офицеров четвёртого отряда позади, прибывших с ними из Уэко-Мундо, шли между ровными рядами синигами, кто-то главный из этого сборища отдавал приказы медикам.
– Капитан Кучики, у Вас серьёзно повреждена рука! – в один голос оповестили Бьякую несколько лекарей, будто сам мужчина не знал о своих ранениях. Хотя со стороны казалось, что именно так оно и было.
– Сперва излечите капитана Урахару, – скомандовал Кучики, хотя вокруг Нацу уже вилось ещё два врачевателя. – У неё сломаны рёбра.
– Трещина у меня – это максимум. Не надо медикам подкидывать причину для лишних и ненужных опасений.
Нацу кинула на мужчину укоряющий взгляд, а потом прошла сквозь столпившихся вокруг неё лекарей, подходя к Бьякуе.
– Хочу сесть, – заявила она, проходя мимо застывшего капитана шестого отряда. Кучики быстро сориентировался и пошёл за ней, пока офицеры четвёртого отряда вились за ними, как выводки за мамами-утками. – Не надо меня «на пороге» спотыкашки лечить.
– Тогда в лазарет.
– Там атмосфера неприятная.
– Значит – в мой отряд.
– Уже терпимее, – согласилась девушка.
Капитаны и медики прошли территорию первого, второго и седьмого отряда на скорости сюмпо, через каких-то две минуты оказываясь у ворот шестого. Они снова отворились практически моментально, как в тот раз, когда Урахара ещё не прибывала в статусе капитана. Навстречу своему командиру вышла офицер Кьоко.
– С возвращением, капитана Кучики! Приветствую, Капитан Урахара! – брюнетка попеременно поклонилась вышестоящим по званию.
Нацу ответно поприветствовала её в согласии с воинским этикетом синигами, в то время как Кучики по своему обыкновению просто холодно кивнул.
– Жду Ваших приказов, капитан, – сказала Изанами, когда высшие офицеры и лекари двинулись по направлению к штабу шестого отряда.
– Дайте нам отдохнуть, – чуть ли не вздохнул Кучики. – Займитесь отчётами о деятельности отряда за время моего отсутствия, пусть они будут готовы к следующей неделе. И выделите людей для помощи четвёртому отряду – из Мира живых прибудут много раненых.
– Есть, капитан!
Офицер ушла в сюмпо, и больше капитаны в тот день её не видели.
Кучики и Урахара дошли до здания штаба. К этому моменту Нацу чуть ли не повисла на своём женихе, из-за чего тот принял решение максимально аккуратно взять её на руки. Девушка отбивалась, аргументируя это тем, что его левая рука сильно пострадала в битве с Ямми, но тот стоически сносил её сетования и слабые попытки выбраться из его хватки. Урахара решила, что своими действиями приносит только больше неудобств мужчине, поэтому перестала протестовать, тем более Кучики уже внёс её в свой кабинет.
Помещение не пустовало. За заваленным бумагами столом лейтенанта сидел помятый и явно не спавший долгое время четвёртый офицер Ли. Его опухшие глаза так сильно округлились при виде капитана третьего отряда на руках своего начальника, что Урахара даже начала переживать о том, не больно ли ему так таращиться. В прочем, Итиро быстро пришёл в себя и выйдя из-за стола, поприветствовал новоприбывших.
Кучики уложил девушку на диван, и на неё тут же, как стервятники, налетели медики. Сам Бьякуя послал Ли за Шидзэнрёку – восьмым офицером, иногда предоставляющим услуги лекаря высшим офицерам. Такэути ранее нёс службу в четвёртом отряде и занимал там пост седьмого офицера, который ныне перешёл к Ханатаро. Кабинет капитана шестого отряда за каких-то десять минут превратился в лазарет.
Обоих высших офицеров довольно быстро вылечили. Практически сразу же они получили донесение от Итиро о том, что все капитаны и бывшие капитаны из Мира живых, которые окончили в фальшивой Каракуре войну с арранкарами, доставлены в лазареты или свои отряды. Так же объявили о пленении бывшего капитана пятого отряда Урахарой Киске, Куросаки Ичиго и Айзен Галлеей. Ли вкратце рассказал о степени тяжести ранений некоторых капитанов, а так же упомянул о том, что Ичимару Гин, оказавший сопротивление Айзену и получивший от него ранение средней тяжести, переросшее без преждевременного вмешательства медиков в тяжёлую, был посажен под стражу в лазарете четвёртого отряда. Услышав это, Урахара моментально сорвалась в сюмпо в сторону главного лазарета Сейрейтеея, оставляя капитана шестого отряда со своими подчинёнными.
Около палаты, в которой лежал Ичимару, помимо трёх охранников из первого отряда, находились четыре высших офицера из третьего отряда. Среди них лейтенант, вернувшийся из Мира живых около часа назад, и четвёртый, шестой и восьмой офицеры. Все четверо удивлённо впились глазами в бесшумно вышедшую из сюмпо капитана Урахару прямо около входа в палату, но девушка лишь скользнула по подчинённым взглядом, решив разобраться с ними попозже.
– Пропустите, – приказным тоном обратилась Нацу к охранникам, но те и ухом не повели.
– Приносим свои извинения, капитан Урахара… Но капитан Унохана запретила пускать посетителей к пленнику, пока по нему не вынесет приговор Главнокомандующий.
– А где сам Главнокомандующий?
– Его уже должны были перевести в палату из реанимации.
– Ясно… – Урахара нахмурилась, но от охранников отстала, решив действовать через капитана Унохану.
– Вы не волнуйтесь, капитан, – обратился к девушке подошедший на шум Ханатаро. Нацу бросила на него изучающий взгляд. – С Ичимару Гином всё хорошо, он уже восстанавливается и причин для беспокойства не подаёт. Его лично осмотрела лейтенант Котецу.
– Да… спасибо, офицер Ханатаро.
Блондинка благодарно кивнула Ямаде, однако на лице у неё застыла маска льда и сосредоточенности. Девушка обернулась к застывшим офицерам третьего отряда и изучающе обвела их взглядом.
– Лейтенант Кира, как Ваше здоровье? – спросила она довольно холодно, из-за чего Изуру чуть ли не мурашками покрылся. – Мне доложили, что Вы присутствовали на битве с арранкарами в фальшивой Каракуре.
– Да, как и было запланировано, мэм, – отчитался парень. – Но как боевая единица я действовал только в начале, а дальше мои навыки лекаря были куда более востребованные. Поэтому серьёзных ранений я не получил.
– Хорошо. Очень хорошо.
Урахара кивнула сама себе, на мгновение задумчиво прикрыв глаза.
– Как обстоят дела в отряде?
– Благодаря помощи офицера Катакуры и офицера Рику нам удалось поддержать в нём порядок после Вашего похищения.
– Неужели Аска может что-то кроме чесания языком? – наконец, капитан улыбнулась, сбивая натянутую атмосферу какой-то мрачности и не уютности. Её мимика и слова как всегда подействовали на четвёртого офицера как вызов, и он тут же встал в позу.
– Ха-ха! Очень смешно! Вы часом не собираетесь бросить работу капитана и открыть клуб юмора за триста?
Сказав это Катакура пару раз подул на чёлку, упавшую ему на лицо из-за слишком резкого поворота головой, что выглядело ещё комичнее его обиженного тона и вида. Урахара хихикнула на его фразу.
– Я тоже скучала, – только и сказала она, тепло улыбаясь своим лучшим офицерам. После этого Белл моментально налетела на капитана с сентиментальными объятиями, и даже Кира практически не сомневался. Позже к ним присоединился Гори с его медвежьими повадками. В конце концов Люмьер затащила в их круг и Катакуру, стоявшего всё это время в гордом одиночестве в стороне со вздёрнутым к потолку носом. Охранники платы Ичимару даже подумали напроситься к ним, но потом решили, что это не лучшая идея.
