Текст книги "Лучший ингредиент любого зелья - это огневиски (СИ)"
Автор книги: BloodyNun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 51 страниц)
С Биллом так хорошо уже не выходило. Он и некоторые его коллеги сразу невзлюбили оборотня-выскочку, которого похвалил Сметвик на всеобщем собрании. Пока Скаб варил Аконит у себя в каморке, то не пересекался с этой группой, а в палаты к пациентам его больше не вызывали. В самом деле, какой он нахер целитель. Скабиор навсегда запомнил ту, полную презрения и злости, усмешку Билла, которая сработала лучше всякого Отрезвляющего заклинания. Умеешь делать зелья – делай, а в дела целителей – настоящих – не суйся. Нет, если бы позвали посмотреть на рану да яд почуять – он бы пошел, но новых случаев пока не было. По счастью.
Мейв тоже стала относиться более благосклонно, пару раз наведывалась к нему наверх, расспрашивала о том, какие еще зелья умеет готовить Крейг. Он ей с готовностью рассказал и про Кроветворное. И про Эйфорическое. Последнее весьма заинтересовало целительницу, настолько сильно, что она обещала переговорить с коллегами из отдела ментальных нарушений о его возможном применении в особо запущенных случаях.
Его Противодраконья сыворотка, сваренная за рекордные четыре часа, сработала хорошо. Мейв заключила, что состояние мистера Райса улучшилось и стабилизировалось: язычки пламени, сжигающие легкие, почти совсем исчезли. Он даже пару раз поговорил с сыном, которого Рози так и не смогла выгнать из больницы. Райс был вдовцом, и дома парнишку никто не ждал. Из ближайших родственников была только троюродная тетка в Лидсе, но она не захотела брать его к себе. Мальчик жил в палате и не отходил от отца ни на секунду. Целители давали благоприятный прогноз. Скабиор еще несколько раз варил Противодраконью сыворотку и вновь чувствовал себя уверенно, потому что в результате варки никто не умер, а даже наоборот – предполагалось, что Райс скоро выйдет из больницы.
Эрик очень даже выжил и окончательно пришел в себя через полторы недели. Сметвик сказал, что его состояние в норме. Мозг не пострадал. Внутренние органы получили незначительные повреждения, которые не скажутся на жизни парнишки в дальнейшем. Эрик цел, потому что Скабиор успел. Разумеется, Крейг порадовался подобному развитию событий. В его планы убийство – пусть и случайное – грязнокровок не входило никогда. А тем более теперь, когда у него появилась Гермиона, репутация и новая жизнь. Гермионе он, кстати, не рассказал о столь удручающем происшествии. Раз все обошлось, то Скабиор посчитал не нужным лишний раз тревожить любимую женщину. Если слухи из Мунго дойдут до Министерства, тогда так и быть, расскажет. Но уж точно: не ранее.
Успех Противодраконьей сыворотки облетел Мунго, и периодически целители просили его сделать различные специфичные зелья. В целом, Скабиор мог охарактеризовать первый месяц своего пребывания на исправительных работах как неплохой. За вычетом досадных ситуаций, дела обстояли нормально. Выполняя личные поручения Сметвика, Скабиор мог сказать, что подправил свое шаткое положение, и намерен был всячески продолжать. Ему нравилось прикладывать лапу к выздоровлению пациентов.
А еще Гиппократ в своем стиле попросил Крейга навестить Эрика. И Скабиор был вынужден согласиться. Потому что Гиппократу он тоже, получается, задолжал. Драккл!
Крейг с огромным нежеланием спустился вниз, на третий этаж, куда перевели Эрика, когда угроза жизни миновала. Парнишка лежал в общей палате, за белой занавеской, которая отделяла его кровать от других. Выглядел он гораздо лучше, чем в их последнюю встречу: без крови на глазах и лице, бледноватый немного, осунувшийся, но живой. Чтобы было бы, если бы парень умер, Скабиор предпочел не представлять. Скорее всего один егерь уже отправился бы в Азкабан.
– Привет, – ровно произнес Скабиор, задернул за собой занавеску и подошел к кровати. Неблизко. Сохраняя достаточное расстояние между ними.
Несколько секунд Крейг наблюдал за изменением эмоций на лице Эрика. Тот явно еще не сформировал для себя отношение к нему. Скаб ставил на то, что парень будет ненавидеть его примерно вдвое сильнее.
– Привет, – натужно выдавил Эрик. И замолчал.
Тишина выдалась красноречивой, звенящей, почти физически вытесняющей Скабиора из палаты.
– Как ты? – спросил егерь. Дракклов Сметвик!
– Нормально, – пробубнил Эрик. И опять замолчал.
– Рад, что ты пошел на поправку, – отозвался Крейг. – Мне следовало наложить Запирающие чары на дверь, – все-таки произнес Скабиор. С огромным трудом, едва не скрипя зубами от натуги.
– Следовало, – задиристо отозвался Эрик, прямо глядя на оборотня из-под спутанных ярко-синих прядей. Без кровавой пены. Прекрасно. – Ты уже второй раз портишь мне жизнь, – тяжело выдохнул парень, откидываясь на подушку и глядя в потолок.
В целом, с этим утверждением Скабиор тоже был согласен. Тогда, с парнями они задержали компашку грязнокровок в лесу. Те не сильно противились, но Эрик пытался уговорить их не сдавать в Министерство хотя бы девчонок. Не уговорил. Скабиор тогда ему так и ответил: есть вещи, которые он может и не может. Например, он не может их отпустить. В Министерстве за их компашку дали двадцать пять галлеонов, которые они потом поделили с парнями.
– Мистер Сметвик сказал, что ты успел, – вдруг договорил Эрик совсем тихим голосом, продолжать не стал, однако в воздухе повисла непроизнесенная благодарность. Скабиор удивленно вскинул брови вверх. Вдруг вспомнил, что не отдал парню херовы безоаровые карамельки, которые ему порекомендовал купить Сметвик.
– На вот, безоаровые карамельки. На вкус говно, но Сметвик сказал, что полезно от отравления. Поправляйся! – не заставляя парня и себя краснеть еще больше, Скабиор поспешно положил пакетик на тумбочку и ретировался из палаты. Дракклово все!
В каморку егерь практически добежал по лестнице, чтобы проветрить мозги. Что ж, эта сцена претендовала на звание самой нелепой и бесполезной в его жизни. Скабиор понадеялся, что Сметвик будет доволен и отвалит от него с этим Эриком, назначив ему нового куратора. Пусть даже Билла, который явно стал точить на него зуб. Целитель не купился на ту презентацию в «конференц-зале», где говорилось о том, что мистер МакНейр весь такой распрекрасный. И правильно сделал.
* * *
Скабиор как раз закончил готовить новую партию Драконьей сыворотки и уже собирался отнести ее Мейв, чтобы у них был некоторый запас перед его выходным днем. Который они с Гермионой собирались посвятить одному важному событию.
Крейг разлил сыворотку по фиалам и стал их запечатывать восковой пробкой, когда увидел серебристое свечение, скользящее по стенам. Сотканный из светящихся искорок тюлень завис прямо перед ним.
– Мистер Райс умер. Крейг, спуститесь ко мне.
Скабиор аж застыл на мгновение, осмысливая услышанное. Но… почему? Еще вчера Мейв говорила о том, что Райс идет на поправку. Егерь перевел взгляд на фиалы с белой, густой сывороткой. Вдруг ставшей такой… бесполезной?
– Сейчас, – глухо ответил Скаб тюленю, который тотчас исчез.
На душе стало необъяснимым образом неуютно. Даже, пожалуй, погано. Крейг по жизни видел много смертей, из-за некоторых даже переживал. Но почти все мог объяснить для себя, потому что видел причину и следствие. Например, вспоротые кишки парня из Стаи, который провалил задание Фенрира, или, там, укусы гоблинских псин при нападении на лавчонку в Лютном… Но Райс выздоравливал? Принимал его сыворотку? И – че…?
Сдерживая негативные эмоции, затопившие мозги, оборотень достал кое-что из рюкзака, положил в карман лимонной мантии и пошел вниз.
Крейг постучал в дверь и, получив тихое «войдите», прошел внутрь. Сметвик сидел за столом и заполнял какие-то бумаги. Скабиор подошел ближе, распахнул мантию и достал из глубокого внутреннего, надо заметить, очень удобного, кармана бутылку, которую поставил на стол, рядом с целителем. Сам сел на стул напротив Гиппократа и внимательно уставился на него.
– Что это? – нахмурился на бутылку целитель.
– Скотч, – пожал плечами Скаб, приняв расслабленную позу: закинул ногу на ногу, подпер подбородок рукой, которую облокотил на колено. – Моего изготовления.
– «Ножки Пенелопы», – прочитал клетчатую с красным этикетку Сметвик, а потом поднял удивленный взгляд на МакНейра. – Вы сами делаете?
– Да, моя семья производит скотч с 1790 года. Семейная традиция, – криво усмехнулся егерь. – А конкретно этот моя недавняя разработка.
Сметвик взвесил бутылку в руке, хмыкнул, прикидывая, не стоит ли ее откупорить прямо сейчас. Несмотря на почти осязаемый нимб, Сметвик любил хороший виски. А сегодняшний день выдался непростым.
– Почему Райс умер? – прямо посмотрел ему в глаза оборотень. Сметвику почудилась горечь в его интонации, но внешне она никак не проявилась. Крейг так и сидел с насмешливо-отстраненным выражением на лице. Явно ожидая его ответа.
– Запущенная Драконья Оспа в возрасте свыше шестидесяти лет очень опасна внезапными последствиями, – вздохнул Гиппократ. Точно стоит. – Откроете?
Скабиор почти даже удивился, когда Гиппократ передал ему бутыль обратно. Два раза его просить не надо. Весьма хотелось накатить!
Отработанным движением Крейг отвинтил крышку и увидел, как Гиппократ достал два бокала откуда-то из ящика стола. Значит, главный святоша Мунго любит скотч? Какая удача. Наклонившись над столом, Скабиор разлил виски по бокалам, взял себе один и покрутил янтарную, как глазки Гермионы, жидкость, разгоняя вкус. Снифтеры оказались на диво правильными, такой же формы, как у него самого дома, удобно ложащимися в руку. Достаточно тонкими, чтобы набирать тепло тела, доводя скотч до идеальной температуры. Крейг вернулся обратно в кресло, принимая нарочито-расслабленную позу. Сметвик кивнул в знак благодарности и поднял свой бокал в воздух, тоже гоняя скотч по стенкам.
– Так бывает, Крейг, – спокойно глядя в глаза оборотню, целитель опять грустно улыбнулся, опустив уголки губ вниз. – Пациенты умирают. Но это не значит, что лечение было напрасным.
Скабиор медленно кивнул, принимая и осознавая сказанное, и, подняв свой бокал, добавил:
– За мистера Райса.
Они сделали по глотку. Скабиор не отводил взгляд от целителя, лицо которого на несколько мгновений удивленно вытянулось. Сметвик с удовольствием причмокнул губами.
– Отличный скотч, – вдоволь насладившись вкусом первого глотка, заметил Гиппократ. – Ванильный?
– Типа того, – усмехнулся слегка повеселевший егерь, организм которого втянул в себя любимый скотч как манну небесную. – Бурбонская ваниль, шотландский торф…
– И бочки из-под мадейры? – перебил его Сметвик, вновь принюхиваясь к бокалу.
– Верно, – удивленно отметил Скаб. – Да вы знаток?
– Люблю односолодовые скотчи, – пожал плечами Сметвик.
– Тогда мне с вами очень повезло, – довольно хмыкнул Крейг. – У меня только такие. Потом принесу вам «Без предисловий». Отличное средство от всего. Один глоток – и ты уже прилично надрался, – Скаб поднял взгляд на недоверчивое лицо Гиппократа.
– Я нахожу смысл скотча в том, чтобы его смаковать. А опьянение иногда… мешает, – возразил целитель, делая глубокий вдох, почти погрузив кончик носа в снифтер. – «Ножки Пенелопы» великолепны, примите мое почтение, Крейг.
С последним утверждением целителя Крейг был особенно согласен.
– Благодарю, – весьма искренне отозвался Скаб, прикидывая, сколько бутылок он может подарить Сметвику. – А как вы относитесь к Айле?
– Иногда хочется и чего-то такого, – усмехнулся Сметвик, откинувшись на спинку стула. С сожалением посмотрел на кучу лежавших на столе документов, которые срочно требовали его внимания.
– Во время заключения у меня настоялся прекрасный образчик. Очень дымный, очень темный. Восемьдесят пять градусов, выдержка двести двадцать пять лет, – доверительно сообщил оборотень, которого уже почти понесло оседлать любимого конька, но он изо всех сил сдерживал свои порывы. – Смесь горелых покрышек и яда рунеспура.
– Любопытно попробовать, но как-нибудь в другой раз, Крейг, – Сметвик крякнул от вырвавшегося смешка и опустил глаза на бокал, готовясь сделать еще один глоток. – Вы не только в зельях соображаете, удивительно.
– Разница между зельеварением и изготовлением скотча не так уж велика, – Скабиор пожал плечами, внутри себя чуть возгордясь от внезапной похвалы. Они выпили еще по глотку. Скотч приятно согревал душу, омывая ее потоком горячей, пряной ванили, столь сильно напоминавшей ему о Гермионе.
– А что будет с пацаном? – вдруг спросил Скабиор, вспомнив про сына мистера Райса. Не то чтоб его как-то интересовала судьба…
– Мы уже сообщили в Министерство. Скорее всего, отправят к тетке в Лидс, – с горечью ответил Сметвик, выдернутый из блаженного смакования вкуса скотча. – Рози займётся.
Скабиор сам не понял, зачем уточнил про парнишку. Он с ним и виделся только в то утро, а остальное рассказали Рози и Мейв.
– С сывороткой все было в порядке? – наконец-то задал остро волновавший его вопрос егерь, внезапно испытавший сильное расстройство оттого, что его сыворотка не помогла.
– Полагаю, что да. Она хорошо себя показала при стабилизировании состояния. Но мы не можем сотворить чудо, Крейг, – Сметвик сделал еще один быстрый глоток и твердо договорил. – Мы можем только бороться. Не взирая ни на что.
– Я подумал… – Скабиор не успел даже начать, как Сметвик вновь его перебил, впервые глядя сурово:
– Не берите на себя много, Крейг. Не вы единолично спасаете или убиваете пациентов. Это делаем мы вместе. Комплексом лечения. Я, Мейв, Билл, Эрик. Вы. Каждый из нас часть системы, которая в одном случае срабатывает, а в другом нет. От нас зависит все, и в то же время ничего. Но я уверен, что вы отлично вошли в нашу систему. И вы нам нужны.
Крейг удивленно вытаращился на целителя, даже маска безразличия едва удержалась на лице. Слов у него решительно не было.
– Смерти случаются. Непредсказуемые. Досадные. Страшные. Но между ними и пациентами стоим только мы, – Сметвика понесло. Он говорил низким и уверенным голосом, которого Скабиор до сих пор в нем даже не подозревал. Разве что слышал отголоски в той речи, в конференц-зале. – Мне даже удивительно говорить это вам, ищейке Того-кого-нельзя-называть и пособнику Грейбека, – впервые весьма ядовито договорил Сметвик, пронзив егеря проницательным взглядом.
– Вы знаете, – нашелся все-таки Скаб, внимательно глядя на оппонента, – это совсем другое. У нас в Стае никто не умирал от болезни, – криво усмехнулся оборотень. – У парней не было даже надежды подохнуть от старости. А вот в заварушке – пожалуйста. Или если Грейбек был тобой недоволен. Или Аврорат накрыл. Десятки вариантов подохнуть, как псине. А у вас тут, – Крейг покачал головой, – обычные люди. У которых есть надежда.
– Смерти все равно, за кем приходить, – печально и мрачно заключил целитель. – А у вас есть надежда, Крейг? – вдруг спросил Сметвик, делая еще один глоток. Они уже почти осушили снифтеры.
Скабиор призадумался. Была ли у него надежда? После всего, что произошло за последние годы?
– Есть, – твердо кивнул он, думая о Гермионе Грейнджер, которая привела его в какой-то совершенно странный, другой мир. В котором у него было все: дом, стая, женщина, свобода, работа.
– Это хорошо, – кивнул Сметвик и опустошил бокал. – Благодарю за скотч. Но мне сегодня надо еще подписать кучу бумаг, – с сожалением дополнил целитель.
Да и Скабиору было пора. Тем более последние несколько минут диалога пошли вообще не в ту степь, туда, о чем говорить Скабиору не хотелось.
Он очистил бокал Экскуро и удалился, чувствуя себя однако чуточку лучше.
Глава 38, в которой матери и мины
I took all of his money and it was a pretty penny
I took all of his money yeah and I brought it home to Molly
She swore that she'd love me, no never would she leave me
But the devil take that woman yeah for you know she tricked me easy
Metallica – Whiskey in the Jar
Весьма важный день случился в начале сентября. В субботу. За три дня до Луны.
Гермиона весь последний месяц работала не покладая рук и не поднимая головы. Объем работы, который свалился на Отдел регулирования в связи с реформой оборотней, был поистине гигантским. С эльфами в свое время тоже пришлось несладко, но то ли мисс Грейнджер и ее коллеги были менее уставшими, то ли магический мир после Войны был более сговорчивым… Предрассудки против оборотней искоренить оказалось намного сложнее, чем помочь эльфам обрести финансовую независимость.
Ей часто вспоминались собственные слова о том, что Грейбек славно поработал на образ кровавой машины для убийств. Большая часть магического сообщества думала абсолютно так же.
Гермионе каждая деловая встреча давалась весьма тяжело. Ей казалось, что она, как тот несчастный герой древнегреческого мифа, пытается закатить огромный пушистый шар на гору, но он так и норовит обрушиться вниз и ее заодно утащить. А потом вспоминала – почему она должна стараться сильнее. Напоминание каждый день находилось у нее под носом. Если она смогла это, то сможет и все остальное. Присутствие любимого оборотня рядом давало силы для продолжения борьбы со всем миром.
Уставшая после долгих рабочих дней, по вечерам Гермиона с тихой нежностью слушала рассказы Скабиора о его работах. Иногда он даже забывал называть их «исправительными» и так и говорил – на работе. Рассказывал про пациентов, про зелья, которые ему доверяет варить Сметвик и после которых многие пациенты идут на поправку быстрее. И про мистера Райса рассказал, который, к сожалению, умер от запущенной драконьей оспы. Грейнджер понимала, что за прошедший месяц Крейг втянулся в странную жизнь больницы Святого Мунго. И, насколько она чувствовала Скабиора, у него стало зарождаться что-то типа сопереживания. Сложно сказать, как далеко этот процесс зашел в его душе и насколько глубоко туда проник, но Гермиона заметила, что оборотень стал чуть более… человечным?
Одно Гермиона знала точно: Крейгу в Мунго нравилось. Она видела это в его блестящих глазах, в довольной ухмылке и тому, с каким настроением он каждый день отправлялся на работу. Поначалу Гермиона переживала, сможет ли бывший егерь найти общий язык с целителями, но вроде бы все шло нормально. Она пару раз писала Сметвику запросы, как и полагается настоящему работнику Министерства, а не переживающей девушке. Целитель лаконично отвечал, что все хорошо. Хотелось бы верить.
Гестия Джонс намекнула, что Гермиона, как ее заместитель и инициатор дела мистера МакНейра, должна прийти с проверкой в Мунго и самолично убедиться, что исправительные работы ведутся подобающим образом. Вот только когда? Гермиона и так по горло была завалена оборотническими вопросами. Но надо так надо. Она обязательно выкроит время для официального визита к Сметвику и по всей форме расспросит мистера МакНейра о ходе его исправительных работ, а не в формате «pillow talk».
Существовал еще один вопрос, откладывать который и дальше было для нее совершенно невозможно. Гермиона всю голову изломала, прикидывая, как ей лучше встретиться с Молли Уизли. Противоречивые эмоции раздирали ее душу надвое. Да, да, да, она свободная женщина, которая никому ничего не должна объяснять. Но… Молли была с ней рядом в тот ужасный момент, когда собственную мать Гермиона отправила на другой конец света. В момент полного краха волшебного мира, смертельной опасности и угрозы. Молли была рядом. Один этот факт перевешивал всё. Она должна поговорить с ней. Сказать… что-то?
Короче, помог Гарри, которому Гермиона еще до суда обещала встретиться с Молли. Он предложил поужинать всем вместе у них с Джинни дома, в особняке на площади Гриммо. Гермиона сначала отказалась, потому что не хотела втягивать Гарри еще больше, но он возразил, что втянулся сам, полностью, когда полез ей в голову с легилименцией. И они пройдут этот путь до конца. Вместе. Как всегда.
В целом, Гермиону подобный план устраивал. Заодно она поговорит и с Джинни. Они были подругами, однако после скандального расставания с Роном и отмены свадьбы так и не общались. Гарри говорил, что Джинни жутко обиделась и считала Гермиону предательницей и пожирательской подстилкой. Впрочем, как и все остальные Уизли. Встреча обещала быть очень горячей.
А еще. А еще Скабиор увязался с ней. Гермиона проклинала свою честность, потому что как-то по глупости сболтнула ему, что собирается поговорить с несбывшейся свекровью. Крейг безапелляционно заявил, что пойдет с ней. Ругались неделю, но в итоге он как-то убедил ее, что тоже должен присутствовать.
«Напомнить тебе про сглаз любовников?»
«Я не хочу никогда в жизни больше видеть тебя в таком состоянии».
«Я не позволю им унизить тебя».
Ну и все такое прочее вкупе с его обычными методами убеждения, которые всегда безотказно работали. Гермиона отвечала, что сама может за себя постоять, что там будет, в конце концов, Гарри. Но раз у Скабиора случался джентльменский порыв, то остановить его было практически невозможно. «Ты моя женщина. Я пойду с тобой».
Удивительно, но Гарри поддержал стремление оборотня, на праведные возражения Гермионы только пожал плечами: он тебя любит.
На том и порешили. Борода Мерлина, что за чудесный вечерок их ждет, а.
***
В субботу, в их совместный выходной день, Гермиона аппарировала вместе со Скабиором на площадь Гриммо, к самому крыльцу старинного особняка благородного рода Блэков. В котором теперь уже не будет ни одного представителя сего славного семейства, канувшего в черные воды Леты.
Гарри въехал в дом сразу после Победы над Волдемортом. Сначала они жили тут с Роном и проходили экстренные курсы академии авроров. Потом Гермиона закончила восьмой, дополнительный год обучения в Хогвартсе, и стала жить с Роном вдвоем в их съемной квартире. "Выйдешь за меня?" Вот некстати ей это все вспомнилось: столько надежд, столько теплых взглядов и светлых чаяний. К черту! Ничего этого больше нет. Все похоронено.
Гермиона одернула юбку гранатового платья, натянув его пониже, чтобы прикрыть колени. За минувшее лето, полное удивительных злоключений, не так часто выпадала возможность носить что-то кроме министерской формы. Гермионе стало казаться, что она кожей уже успела прирасти к темно-синему шелку. А в доме МакНейра у нее было только два состояния: либо она оказывалась там в форме, либо голой. Третьего не дано. Посему даже на сложную в эмоциональном плане встречу она надела свое любимое платье. Только сверху накинула черный жакет, чтобы придать образу строгости и избавить декольте от поползновений Крейга. Он платье тоже весьма любил.
Сам же Скаб выбрал для визита в дом Поттеров свой привычный прикид, который ему иногда было очень жаль прятать под лимонной мантией: черную рубашку, кожаный жилет с вычурными пуговицами, темные брюки (клетчатые решил не надевать во избежание малфой-мэноровских флешбэков). И кожаное, стильно потрепанное пальто. В отличие от ужина с Грейнджерами, где он должен был предстать в лучшем из своих возможных вариантов, сегодня Крейг не стал скрывать чарами татуировки на веках, намереваясь явить миру Уизли все свое пиратско-оборотническое великолепие. Чтоб боялись.
Закончив с визуальной оценкой их противоречивой пары, Гермиона решительно тряхнула кудрями, сбрасывая напряжение. Это нервное движение не скрылось от глаз Скабиора, тот только крепче пожал ее предплечье, нехотя отпуская руку девушки. Он вообще не напрягался на эту тему. Ну Уизли и Уизли, а вот милашка, судя по поджатым губам, нехило переживала. И вот поэтому он здесь. О том, что большей частью Гермиона нервничала из-за его присутствия, Скабиор даже не задумался. Логика его была проста: он помнил, что сделал в гневе ее неудачливый женишок, и больше никому не позволит так поступить с Гермионой, вот и все.
В заключении он часто вспоминал свой бой с Билли. И взгляд старого оборотня, направленный на авроров. И Гермиону. «Ни в чем себе не отказывай, малыш, и тоже таким станешь». Много пустых и темных дней Крейгу понадобилось, чтобы понять: за кого он на самом деле сражался. И как близок был тогда к тому, чтобы потерять ее. Если бы он не смог подняться…
Грядущая Луна добавила решительности защищать своё любой ценой. Несколько дней Крейг уже принимал вместе с другими зарегистрированными оборотнями своё Аконитовое зелье, все шло нормально, за исключением странного желания малышки пойти покаяться перед этой Уизли. Но Гермиона была непреклонна в своем решении, Скабиору осталось только поддержать ее и, конечно, увязаться следом.
– Только, пожалуйста, веди себя хорошо, – нахмурилась Гермиона, поднимаясь по ступенькам на крыльцо. Пришлось даже оглянуться назад, оттого что она аж самым спинным мозгом ощутила широту ответного оскала.
Скабиор послушно кивнул, однако улыбка, застывшая на его лице, не сулила ничего подобного. Гермиона нахмурилась еще больше.
– Я всегда веду себя хорошо, – не меняя хищного выражения, ответил МакНейр, направляясь следом за ней.
Гермиона застыла перед дверью и постучала по дереву тяжелым старинным кольцом, зажатым в пасти у горгульи. О, ну к черту же! У них за спиной триумфальный суд, после которого она думала, что уже ничего не боится, не волнуется и все такое. В целом так и было, но сейчас у Гермионы противно засосало под ложечкой. Она несколько дней обдумывала свое обращение к Молли и…
Дверь открылась. На пороге стоял Кричер. Его лицо исказилось гримасой ненависти, едва он поднял глаза и увидел тех, кто посмел осквернить своим присутствием благородный дом Блэков.
– Привет, Кричер, – поздоровалась Гермиона, намереваясь пройти внутрь дома. Однако эльф скорчил такое лицо, будто ему насильно скормили ведро подгнивших флоббер-червей: рот исказился в отвращении. Черные бусинки глаз, источающие неземной холод, замерли на девушке. Ну, начинается, вздохнула про себя волшебница.
– Бедный дом Блэков посетила грязнокровая тв… – не успел Кричер закончить свой пассаж, как раздался крик:
– Кричер! Заткнись! Быстро! Прими гостей! – рассерженный Гарри возник в коридоре и грозно навис над эльфом, зажав волшебную палочку в руке.
– Гермиона, проходи, извини, но ты же знаешь его, – извиняющимся тоном продолжил Поттер, жестом прогоняя эльфа от входа, чтобы дать гостям наконец-то зайти внутрь. Домовик нехотя подвинулся на пару шагов, но позиции не сдал и, приняв защитную позу, окаменел. Гермиона подняла взгляд от его горящих ненавистью глаз. Она так и не привыкла.
Одним из негативных последствий реформы эльфов для Грейнджер лично стали резко ухудшившиеся отношения с Кричером. Он ее и до реформы-то не жаловал, а теперь стал люто ненавидеть за то, что она посмела отнять у настоящих домовиков весь смысл их существования – вечное и безусловное служение благородным хозяевам. Кричер раз за разом рвал трудовые договора и постоянно причитал о том, что нет для эльфа большего позора, чем остаться без дома и без работы. В итоге Гарри как-то сумел приказать ему поставить закорючку на министерском бланке и тем самым заключить трудовой договор с мистером Поттером. Гермиона с тех пор стала главным врагом эльфа. Каждый визит на Гриммо начинался и заканчивался примерно одинаково.
Видимо, вся самооценка Кричера в личной иерархии строилась на том, что он был – и оставался – домовиком самих Блэков. А теперь он служил каким-то Поттерам, да еще и с примесью Уизли. Однако Джинни в силу характера таких проблем, как у Гермионы, не испытывала, сумев добиться от Кричера уважения.
– Идем в гостиную, – Гарри, одетый в свои любимые маггловские шмотки – синие джинсы и красную олимпийку, принял у Гермионы легкое пальто и сам повесил его на кованую напольную вешалку. Он старался успеть быстрее Кричера, а то были прецеденты: как-то эльф совершенно случайно искупал в грязной воде парадную мантию Гермионы, надетую по случаю празднования Победы.
– Добрый вечер, – Скабиор зашел в дом и протянул руку Гарри для рукопожатия, которое Поттер поддержал без заминки. Кричер же усиленно шмыгал длинным носом, пытаясь по запаху опознать незнакомца в кожаном плаще.
– Добрый, мистер МакНейр, – с притворным почтением произнес Гарри, опустив взгляд на домовика. Скабиор непонимающе изогнул темную бровь: и Поттер туда же?
– МакНейр? – благоговейно выдохнул домовик, весь встрепенувшись, поднял взгляд наверх, откуда на него озадаченно смотрел оборотень. – Благородное семейство МакНейров из Абердина?
– Типа того, парень, – с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, оскалился Скабиор, приосанившись, как должно чистокровному волшебнику. Кричер даже на «парня» не среагировал, продолжал вглядываться в бывшего егеря чуть ли не влюбленными глазами. – Крейг МакНейр, сын Гленны МакМанус из Эдинбурга.
Хмурое лицо домовика на несколько секунд просияло, словно слова оборотня озарили его мрачные дни, в которых Кричера окружали лишь грязнокровки, полукровки да различные предатели крови. Гермиона хмыкнула и закатила глаза. Истинно черная неблагодарность. Гермиона даже ткнула Скабиора локтем в бок, призывая перестать рисоваться перед домовиком. Они тут вообще не за этим!
– О, мистер МакНейр, позвольте Кричеру выразить свое глубочайшее почтение, – отвесил книксен эльф, натужно кряхтя.
Гарри не выдержал и заржал первым.
– Никогда не видел, чтобы Кричер кого-то столь горячо приветствовал, – покачал головой Поттер, перекинувшись ехидным взглядом со Скабиором. Тот еле успел поймать себя за язык, чтобы не вставить свои пять сиклей про оборотней, но быстро понял, что присутствие хоть одного достойного, по мнению Кричера, гостя облегчит этот вечерок всем присутствующим.
– Благодарю, Кричер, – Скабиор слегка наклонил голову, использовав тот самый благородный угол, присущий аристократам. Так зачастую отвечал на приветствия образчик семейного достоинства – Каллум.
– Кричер, накрой на стол, – прервал веселье Гарри, который увидел на лице Гермионы выражение крайней степени офигевания. – Давайте пройдем в гостиную. Джинни и Молли скоро будут!
– Кричер покажет благородному мистеру МакНейру настоящее гостеприимство святейшего дома Блэков, – с небывалым энтузиазмом эльф поспешил на кухню, топая босыми ногами по полу из красного дерева.
Троица в коридоре переглянулась. Гермиона разочарованно покачала головой. Гарри потрепал ее за плечо, призывая не расстраиваться.
– Всю жизнь ждал подобного случая, – скотски ухмыльнулся егерь, гордо распрямив спину. – Тварь всегда поймет тварь.
Гарри прыснул, но отвечать не стал. Гермиона поджала губы. Перепалка с Кричером немного ее отвлекла от более насущных проблем. Значит, Джинни и Молли еще не пришли. Что ж, подождем.
Двинулись по темному коридору, освещенному свечами в массивных черных канделябрах. Коридор остался единственным местом, которое никак не желал переделывать Кричер. Он с завидным упорством возвращал стенам черный цвет, притаскивал с чердака канделябры и всячески предотвращал попытки Поттеров снять фамильные портреты. Все, кроме портрета Вальбурги Блэк, который всех настолько достал, что Гарри и Рон уже давно вырезали кусок стены вместе с ним и намеревались отнести на чердак. Но Кричер вырвал портрет вместе с частью кирпичной кладки и утащил в свою каморку. Ребята больше Вальбургу не видели, но иногда можно было услышать, как она орет на Кричера, а тот подобострастно ей отвечает. На том и порешили.
