Текст книги "Античная наркомафия-8 (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 45 страниц)

Так бы и ушла казнозарядная артиллерия в прошлое с концами, но тут подоспел изобретённый в шестнадцатом веке нарезной ствол. И если в лёгком стрелковом оружии свинцовую пулю ещё можно было проколотить через нарезы с дула шомполом, пускай и с помощью молотка, то для артиллерийских калибров это было уже немыслимо. А длинные стволы изготавливать уже научились, что тоже увеличивало соблазн стрелять подальше и поточнее. Но каково протолкать с дула даже через гладкий длинный ствол пыж и ядро, да и заряд пороха, по тем временам пока ещё не картузный? Поэтому интерес к заряжанию с казённой части не пропадал, и попытки вернуться к нему не прекращались. Параллельно с массовой дульнозарядной классикой изготавливались в штучных количествах и длинные нарезные кулеврины небольших калибров с винтовым или клиновым затвором, а иногда и с комплектом сменных зарядных камор. Естественно, уже бронзовые – за исключением единичных малокалиберных экземпляров из железа там, где катастрофически не хватало пушечной бронзы. Но и бронзовые кулеврины не могли вытеснить дульнозарядок – ведь без хорошего токарного станка их обтюрация оставалась результатом дорогостоящего и долгосрочного слесарного геморроя. Всё того же, что и прежде – пилите, Шура, они ведь по-прежнему золотые. То же самое касалось и лёгкой стрелковки, казнозарядные образцы которой вообще-то известны, но тоже единичны. Так и продолжалось всё это безобразие с шестнадцатого по конец восемнадцатого века, пока не подоспели наконец-то позволившие их уже серийный выпуск нормальные металлорежущие станки. Только после их широкого внедрения в промышленность и стал возможен переход на казнозарядный огнестрел.

При наличии жёсткого токарного станка с суппортом обеспечение обтюрации становится задачей вообще тривиальной. Надо, чтобы ось вращения с осью канала ствола совпала, так это не проблема. На оправке тот канал ствола центрируем, да обтачиваем на стволе снаружи соосную каналу технологическую базу. После этого за неё его и зажимаем и растачиваем в его казённой части посадочное место под сопряжение с затвором. И его тоже подгоняем аналогично, тоже предварительно забазировав соосно зарядной каморе. И лучше, если сопряжение будет не по цилиндру, а по конусу. Тогда и самоцентрирование при прижатии затвора к стволу обеспечивается, и герметизация стыка. Даже погрешность углов обоих конусов не столь страшна, потому как если и не по всей их поверхности, то уж по окружности-то зазор перекроется, а этого для обтюрации вполне достаточно. Если, конечно, у нас правильный круг образующие обоих конусов описывают, а не эллипс, не яйцо и не многогранник. Но как раз это и обеспечивает токарный станок за пару-тройку проходов резцом, закреплённым в жёстком суппорте. Даже и не самодвижущемся, а хотя бы подаваемом вручную вращением рукоятки его ходового винта. Короткие поверхности и на современном станке иной раз ловчее на ручной подаче точить.

Поэтому, собственно, я и начинал в своё время работу над нашим нормальным казнозарядным огнестрелом с пускай и несовершенного, но уже вполне металлорежущего токарного станка, без которого мы и сами-то не вооружились бы вменяемыми образцами, пригодными для дальнейшего серийного производства на вооружение уже подразделений тарквиниевской ЧВК. Зато теперь, когда этот процесс уже идёт полным ходом, я могу уже с сознанием выполненного долга удовлетворённо потирать руки. Именно так я всё это и объяснил нашим юнкерам на последней лекции перед их производственной практикой, на которой они теперь изучают воплощение теории в реальном металле. Не всем в будущем производством руководить предстоит, но кому-то ведь и войсками командовать, кому-то снабжением тех войск заведовать и от правительства этого снабжения войск требовать, а кому-то и в правительстве все эти вопросы утрясать и производству нужную для армии продукцию заказывать. И чтобы всё это осуществлялось по уму, все должны понимать друг друга сходу, не ища общий язык, а имея его изначально и запрашивая то, что реально можно от производства получить по разумной цене и в разумные сроки, а не в каком-то отдалённом светлом будущем ценой космических затрат и надрыва всех сил. Вот пущай и нарабатывают этот общий язык уже сейчас, юнкерами, учась вместе, получая одни и те же знания и закрепляя их одной и той же практикой. Сейчас, например – затачивая резцы и крутя рукоятки станков, а заодно и общаясь с работягами – как в качестве наставников по работе, так и в качестве представителей трудящихся масс, которые их кроме площадной брани научат до кучи и кое-каким полезным навыкам.

Научат, конечно, заодно и единству элиты с народными массами, без которого не может быть крепок и устойчив социум, но на техническом фоне, напоминающем о том, что одного только единства мало. Это могут убедительно подтвердить и те же суданские махдисты, чудом уцелевшие при Омдурмане. Уж чего им было тогда не занимать, так это единства, взвинченного завываниями дервишей. Но весомее оно тогда, когда подкреплено винтовками, пулемётами и шрапнелью, то бишь военно-техническим превосходством. А оно обеспечивается превосходством промышленным – теми же станками и работающими на них высококвалифицированными работягами. Сейчас в их практике главное – это…

– Митурда, даже если тебя и шваркнули в детстве башкой об стенку, это ещё не причина, чтобы ломать пистолет! – наехал Володя на практикантку, занятую сборкой, – Ты бы ещё молотком затвор в ствольную коробку заколотить попробовала! Сама, что ли, не видишь, что сикось-накось его вставляешь? А ты, Калироя, куда шомпол суёшь? Не в стволе ему место, а под стволом. Это тебе не… Тьфу! – спецназер спохватился вовремя, но судя по хихиканью девок и гоготу во весь голос их наставника, все всё поняли.

В реале Холл кроме своей винтовки образца тысяча восемьсот девятнадцатого года производил и пистолет той же системы. Производственные мощи того времени ещё не позволяли вытеснить этим казнозарядным образцом дульнозарядные пистолеты, но он был достаточно популярен за удобство и быстроту перезаряжания вплоть до появления капсюльных револьверов Кольта, которым не мог не проиграть в силу своей однозарядной конструкции. Для нас же важно то, что до выпуска своей капсюльной модификации этот пистолет, как и винтовка, тоже выпускался кремнёвым, не уступая при этом в надёжности традиционным дульнозарядным образцам, зато превосходя их как в скорострельности, так и в точности огня благодаря нарезному стволу. Конечно, мы могли бы уже вооружить весь командный состав тарквиниевской ЧВК капсюльными револьверами нашего раннего типа, но исходя из нашего принципа обеспечения колониальных войск расходниками местного производства, нужен табельный короткоствол с ударно-кремнёвым замком. Я ведь в своё время упоминал уже о наших попытках сконструировать кремнёвый револьвер? Будь они удачными, я бы этот револьвер и производил, наплевав на унификацию с винтовкой, но с ним мы тогда обломились. Крышка полки с пороховницей и дозатором системы Коллиера, точного устройства которой мы ещё и не знали, показалась нам тогда слишком сложной, а досыпка из неё новой затравки на полку перед каждым выстрелом – слишком муторной. Так что от этой системы мы отказались сразу, а отдельные подпружиненный крышки на каждой каморе барабана нам так и не удалось вписать в окно цельной неразъёмной рамки. В конечном итоге оно оказалось и к лучшему, переключив нас сразу же на капсюльный револьвер, в дальнейшем легко модифицируемый до нормального унитарного, которым мы теперь вооружены сами, но для вооружения тарквиниевских войск этот путь пока не годился, и кремнёвый пистолет, унифицированный с казнозарядной кремнёвой винтовкой, напрашивался тут вместо него сам собой.

Тем самым заодно определилась окончательно и система табельного огнестрела для наших юнкеров первого курса – винтовка и пистолет системы Холла-Фалиса. Ведь самоочевидно же, что с чем тащат службу солдаты, тем должны владеть в совершенстве и господа офицеры. Пока вот изучают устройство и производство, в конце практики будут выполнять пристрелку произведённой партии, которая и станет для них табельной на весь второй семестр их первого курса. За семестр, думаю, не сильно с ними примелькаются, а на следующий год, я надеюсь, весь кадетский корпус на Азоры переедет, решая вопрос с возможным палевом просто и радикально.

Будут, конечно, и капсюльный револьвер изучать. Во-первых, как своё личное табельное оружие на будущей службе. Мощи у нас ещё далеко не те, чтобы производить унитарный патрон массово, так что перевооружение войск образцами под него – дело ещё очень нескорое. Но производство капсюлей особо серьёзных мощей не требует – оснастка и оборудование на них и проще, и компактнее, и на той же Капщине, например, не говоря уже о Кубе, наладить его на привезённой с собой оснастке с их инженерной подготовкой в небольших количествах особого труда не составит. А во-вторых, как важную техническую веху в развитии огнестрела. Без капсюля нет и не может быть и полноценного унитарного боеприпаса. Как массовый мы этап капсюльного оружия не планируем – ни специальных образцов, ни переделки кремнёвых. Нет у нас в этом такой уж насущной необходимости, так что как дульнозарядный этап массового армейского огнестрела мы пропустили, так и чисто капсюльный его этап мы тоже пропустим. Разбогатеем производственными мощами и квалифицированными кадрами – будем тогда с кремнёвых образцов сразу на унитарные стрелков перевооружать, включая и пулемёты, а до тех пор как-нибудь обойдёмся.

Тем не менее, наш высокообразованный молодняк вовсе не обязательно лишать скорострельного многозарядного личного оружия, а заодно наглядного свидетельства как их принадлежности к элите социума, так и возможностей технического прогресса. Новое – оно ведь всегда поначалу редкое и далеко не для всех, но проходит какое-то время, и оно становится массовым. Разве их солдатские мечи и кольчуги отличаются чем-то от мечей и кольчуг отцов-командиров? А давно ли мало кто их имел? И давно ли были уделом лишь немногих избранных те кремнёвые винтовки, которые теперь становятся массовыми для солдат прямо у них на глазах? То же будет и с образцами поновее, дайте только срок. В метрополии, кстати говоря, и эти-то не внедряются, потому как не положены они вблизи от завидючих римских глаз, так что цените, граждане колонисты, свою жизнь на отшибе от передовой средиземноморской цивилизации, гы-гы!

Так что постреляют они из своих табельных револьверов, покажут их и своим бойцам, объяснят отличия и принцип действия, объяснят и причины их редкости, а затем объяснят на их примере и возможности дальнейшего прогресса с унитарным патроном и образцами под него, которых сами эти бойцы, возможно, и не дождутся, но уж их дети и внуки будут тащить службу уже с ними. А потом покажут бойцам класс на стрельбище и с обычными солдатскими кремнёвыми образцами – зря, что ли, сейчас их изучают? Народ и его элита – едины. Собственно, для этого прежде всего и нужна казнозарядная кремнёвая пистоль, однотипная с винтовкой Холла-Фалиса.

– Турия, почтенная Теква тебя не заругает за то, что ты отбилась от класса? – на добрую половину экскурсионной программы своего класса шмакодявка наплевала, многое повидав и опробовав ещё в моих мастерских на вилле, а тут они с Волнием как раз добили гравировку шкалы логарифмической линейки и настраивали пантограф на следующую.

– Не заругает, досточтимый, я у неё отпросилась, – и улыбается, оторва, – Мне и с папой ещё пообщаться надо, полгода ведь почти не виделись, – благодаря ослаблению режима карантина на зимний период, в этот раз была возможность не мариновать Трая в приграничном "концлагере", а впустить его внутрь страны и тоже прихватить с собой в Лакобригу, дабы пообщался с девчонкой, не отрывая её от производственных экскурсий.

– Я, конечно, ничего не вижу, Максим, как мы с тобой и договаривались, но то, что мне здесь "случайно мерещится", просто поражает, – я знаю сдержанность кордубца, и мне нетрудно понять, в какой он степени прихренения от увиденного, – И люди, вроде бы, такие же, как и у нас, и говорят они, вроде бы, по-турдетански, но о чём говорят – я едва только половину понять могу, включая ругательства мастеровых, да и их-то понимаю не все, а уж что они при этом делают – не понимаю и на треть. Догадываюсь, конечно, что что-то вполне осмысленное для них и нужное для тебя, но от меня этот смысл ускользает. Мне казалось, что живя в Кордубе, я знаю о работе с железом всё, что только может о ней знать тот, кто не работает с железом сам. Но здесь мне "мерещится" такое, что поставило бы в тупик и лучших кордубских кузнецов. Подозреваю, что и греческих тоже, а чего-то, наверное, не поняли бы и мудрейшие из их философов. Турия кое-что объясняет мне, но я всё равно не понимаю слишком многого, и мне даже делается стыдно – сопливая девчонка знает и понимает в этом деле гораздо больше меня, хоть я, вроде бы, и не дурак. И это ещё только школа для сопляков, после которой будет ещё Академия? Кого вы готовите из этой малой детворы? Я понимаю, что не богов, но мыслимо ли такое для простых смертных?

– А отчего ж нет, Трай? Мы сами-то кто, по-твоему? Человек – он такой. Много чего может, если его этому научить, и если ему это нужно или интересно настолько, что он ради этого преодолеет даже свою лень. И то, что тебе "мерещится" здесь – ещё не всё, что мы можем уже сейчас, и лишь малая часть того, что мы хотим и рассчитываем сделать в будущем. Правда, уже не здесь, а за Морем Мрака.

– Ты и это всё хочешь туда перенести?

– Не абсолютно всё, но всё то, что поражает тебя здесь – да. А что мне остаётся? Это с тобой мы можем договориться, что некоторые вещи тебе здесь только "мерещатся", а вот с другими, особенно с римлянами – едва ли. Так зачем же мы будем лишать их сна и покоя? Это же было бы не по-союзнически, верно? – шмакодявка, переглянувшись с моим наследником, захихикала в кулачок, а её отец расхохотался и в голос от железобетонной логики моих рассуждений.

– И из моей Турии вы делаете такую же?

– Да, точно такую же, как и наши дети. И собственно, не делаем, а уже сделали. Помнишь, я предупреждал тебя с самого начала, что обратной дороги ей не будет? Теперь ты понимаешь, почему?

– Да, ты так и объяснял мне тогда. Муж ей, конечно, теперь подойдёт только из ваших парней. Во всей Бетике я не найду ей такого жениха, с которым ей не будет скучно и тоскливо. Но и из ваших – ты же понимаешь, что мне не всё равно, кто им станет. Да и сама она, как видишь…

– Давай, Трай, всё-же не будем решать за моего парня. Шансы у твоей девчонки очень неплохие, но решать – ему. Я вот, например, очень не любил, когда мне кто-нибудь выносил мозги, пытаясь повлиять на моё решение сверх разумной меры. Подозреваю, что у нас с ним это наследственное, так что давай и не будем портить твоей девчонке всё дело, которое у неё, считай, практически на мази. Споются сами – я буду рад этому не меньше, чем ты, сам лучшей невесты для него не вижу, но окончательное решение – за ним.

– А не перехватит его какая-нибудь вот из этих постарше? – кордубец опасливо скосил взгляд на "гречанок" выпускного потока, которых как раз только что привела на экскурсию Клеопатра Не Та, – Девки все видные, фигуристые, всё при них – да такие кого угодно завлекут, если захотят. И в этом вы нас, кстати, тоже обскакали так, что вас уже и не догнать. Наши жеманные гетеры, что понаехали уже в Новый Карфаген, меня бы так не тревожили, но эти, хоть и пигалицы ещё – сразу видно, что отборные.

– Если и перехватит какая на ночку-другую, пока твоя подрастает, так я в этом трагедии не вижу. В том, что он попялится на их первосортные выпуклости – тем более. А кто в его годы не пялился бы на такое зрелище? – я как бы невзначай встал сам так, чтобы заслонить спиной пацана, который уже, конечно, доставал из поясной планшетки трубу, – Не эти опасны, а те, которые перевелись в школу к нашим и учатся вместе с ними. Вот те – да, некоторый риск есть.

– Да я, собственно, их и имею в виду, – уточнил Трай, – И всё при них, и знают, чего хотят, и трудности для этого преодолевать готовы, и показать это умеют наглядно, а главное – крутятся ведь перед носом ежедневно. Эти-то что? Пусть пялится, – судя по его усмешке, он прекрасно разгадал смысл моего "случайного" манёвра.

– Староваты они для него.

– Так ведь на следующий год такие же, но помоложе подоспеют.

– А через год подоспеют следующие, и твоя будет среди них. Не беспокойся, на его совершеннолетие, а точнее – на выпуск его потока, я парню такую наложницу подарю, что ему будет не до других, так что до подрастания твоей опасность минует точно.

– И где же ты такую отыщешь?

– Не я. Эти-то на что? – я кивнул ему в сторону "гречанок", – Закажу им, а вкус его они изучат быстро, когда он начнёт гулять по ним после совершеннолетия, так что они и подыщут ему девчонку по вкусу, и обучат её в лучшем виде. Или ты думал, что мы свою школу гетер затеяли исключительно подражая грекам? – и мы с кордубцем рассмеялись…

– Папа, а кто такие эти англичане? – спросил меня Волний после обеда, выбрав момент, когда мы с ним оказались с глазу на глаз, – Ты как-то раз проговорился о них.

– И о том, что они ружья кирпичом не чистят? – я ухмыльнулся.

– Ну, в общем-то да, – мой наследник старательно изобразил смущение, – Я из-за этого и заинтересовался. Я понял, что это шутка, но ведь не просто же так она появилась?

– Молодец, соображаешь! – одобрил я, – На втором курсе мы расскажем вам и о них. Сейчас такого народа ещё нет, но он появится, когда окончательно рухнет Рим.

– А где они будут жить?

– Там, где сейчас Британия.

– Потомки тамошних кельтов, значит?

– Не только. Там будет сложнее. Бриттов завоюют римляне и будут владеть их страной почти до самого краха Империи. Потом, уже романизированных, завоюют снова уже германцы – англы, саксы и юты. Будет несколько королевств, и где-то века через три после завоевания королевство англов одолеет остальных и овладеет всей бывшей римской Британией. Поэтому новое королевство назовут Англией, а его народ – англичанами.

– И у них будут ружья?

– Не сразу и не только у них. Примерно через тысячу лет после краха Рима они будут уже у всей Европы, в том числе и у этих англичан.

– И что, их кто-то где-то НА САМОМ ДЕЛЕ будет чистить кирпичом?

– Да по всей Европе, считай. Не сразу, но начнётся, когда ружей станет много, и вся пехота будет вооружена ими. Будут наводить порядок, а порядок у вояк своеобразный – оружие должно блестеть как? Правильно, как у кота яйца. Вот солдаты и начнут драить свои ружья растёртым в порошок кирпичом, чтоб полегче, да побыстрее, и командование настолько к этому привыкнет, что начнёт считать это нормальным и даже требовать.

– Но папа, ну ведь глупость же.

– Конечно глупость. Представляешь, каково попадать в цель из ствола, который разодран абразивом? Но гладкий ствол и так не очень-то пригоден для меткой стрельбы, и стрелять будет весь отряд залпом по такому же отряду противника – глядишь, хоть кто-то хоть в кого-то, да попадёт. И как тогда проверишь, попал ли вот этот конкретный солдат именно туда, куда целился? Поэтому и для солдата будет важнее не в цель свою попасть, а избежать наказания за недостаточно блестящее ружьё. А для его командира важнее будет показать начальству, что у всех его солдат ружья блестят как у кота яйца.

– И эти англичане тоже будут так делать?

– Да, как и все. Но лет через триста после появления у них ружей они перейдут с гладких стволов на нарезные. Их промышленность будет лучшей, чем у всех остальных, а сухопутная армия небольшая, поэтому они перевооружатся на винтовки первыми. И тогда они, конечно, перестанут чистить ружейные стволы кирпичом. А у кого оружие останется гладкоствольным, те так и будут продолжать заниматься этой дурацкой показухой. С того времени и появится эта шутка, только шуткой-то она станет гораздо позже. Сам ведь уже знаешь, что в каждой шутке есть доля шутки…

8. Керенский

– Кардеад Киренский, – озвучила Юлька, – Именно Киренский, а не Керенский, – мы рассмеялись.

– А что это за птица? – поинтересовался я, – Надеюсь, поумнее будет реального Керенского?

– Не беспокойся, для птицы он достаточно неглуп. Пожалуй, и для философа.

– И чего он там нафилософствовал?

– Ещё не нафилософствовал, но нафилософствует, когда выучится сам. Сейчас он как раз учится в Афинах, изучает диалектику у Диогена Вавилонского.

– В платоновской Академии?

– Нет, Диоген – стоик, и у него своя школа, отдельная от Академии.

– Делай, что должен, свершится, чему суждено?

– Вроде этого. Логика, физика и этика. А в Академии принят скептицизм, и он со стоицизмом не ладит – главным образом по вопросу познаваемости истины. Примерно ближе к середине этого века, когда Кардеад склонится к идеям скептицизма, он возглавит Новую или Третью Академию.

– Так для нас-то какое из этих направлений полезнее? Ты только не грузи меня мелкими тонкостями, а растолкуй на пальцах.

– Оба нужны. Суть этики стоиков ты сам выразил цитатой Марка Аврелия, и уж тебе-то не нужно объяснять её полезность. А в теологии стоики развивают идею Платона о логосе как единой божественной силе, управляющей миром. Ты хотел основ пантеизма? Вот они тебе, в состоянии "как есть" на текущий момент.

– Понял. А скептики – ради научного скептицизма при оценке гипотез?

– В целом – для недопущения догматизма, скажем так. Всё должно подвергаться сомнению и по возможности проверяться. Но не только. Ты же сам говорил, как важен для нас вопрос о чётком разделении понятий бога и Абсолюта. Кардеад первый поднял вопрос о том, что бог как живое существо с личностью и чувствами не может быть бестелесным и совершенным. То есть он как раз и даёт философский обоснуй такому разделению. А как бывший стоик, он будет полезен и для нужного нам синтеза обоих учений.

– Хорошо, уговорила, Керенский – так Керенский, – и мы снова рассмеялись.

Я ведь рассказывал уже о нашей задумке по религиозной реформе? В какой-то мере она уже воплощается в жизнь – на нижнем уровне, где мы добиваемся синкретизма культов племенных языческих богов. Ведь запущено-то всё в этом деле до удручающего состояния. Вплоть до того, что и общие-то боги близкородственных племён могут даже и не восприниматься ими как общие. Того же Нетона чтут в принципе все иберы, но если у турдетан, бастетан и кониев благодаря былой общей тартесской ещё государственности он уже один и тот же без споров, то у оретан он свой, отдельный, а у тех иберов, которые живут восточнее – тем более. А уж у племён долины Ибера он не просто свой, а может и быть враждебным нашему, если его тамошним жрецам что-то у нас не понравится. И для всех это представляется нормальным и естественным, и похрен то, что и зовут бога у всех племён одинаково, и храмы одинаковые, и культовые обряды. И так со всеми богами всех божественных профессий, а ведь помимо этих племенных богов есть ещё и мелкие божки, в общий племенной пантеон не входящие, но господствующие на территориях отдельных родов и почитаемые ими нередко выше общеплеменных. Точно такое же безобразие и у кельтов, и у лузитан, и у кельтиберов. Было это и у римлян со всеми прочими италиками, и даже теперь сохраняется ещё пережитками в виде тех же римских ларов с пенатами, для каждого рода своих особых, было это и у греков на архаичном этапе их культуры. Именно такое оно и есть на самом деле, это реальное естественное язычество, а не то классическое греческое, отшлифованное за века цивилизации и известное нам по причёсанным мифам уже времён её излёта. Но, судя по ним же, как и вообще по известной нам истории этого греко-римского мира, перспективы не столь уж безнадёжны. В конце концов, устаканился же единый греческий пантеон олимпийских богов, а путём синкретизации с ним точно так же устаканивается и римский. Идёт синкретизация греческих культов с гребипетскими у Птолемеев, идёт аналогичный процесс и у сирийских Селевкидов, пойдёт он и в Галлии, и в Испании в процессе их романизации, и даже окажется успешнее, чем на Востоке. Играя на опережение, мы просто ускоряем этот вполне естественный и закономерный процесс, дабы у нас он шёл под нашей эгидой, а не под римской.

Всё бы ничего, и трансформация примитивного реального язычества в берущее своё начало из Ренессанса современное неоязычество нас бы устроила, если бы античные религии довольствовались своей современной экологической нишей и не лезли затычкой во все дырки, стремясь объять необъятное. Но ведь они же лезут и в космогонию, то бишь в создание Вселенной и нашего бренного мира в ней. В результате Вселенной становится нужен Создатель, на роль которого абсолютно не тянут ни родовые божки, ни племенные боги типа греческих олимпийцев. Во-первых, они слишком уж примитивны для этой роли, хоть их даже и в общенациональные и общегосударственные возведи и с богами других народов синкретизируй, потому как один хрен слишком уж они земные, под уже готовый мир заточенные, а разве такими должны быть его создатели? А во-вторых, их слишком уж до хрена, а плюрализм для сложных и грандиозных проектов противопоказан, и всем это понятно по хорошо знакомым земным делам – басня Крылова про лебедя, рака и щуку как раз об этом. В идеале Создатель должен быть вообще один, потому как давно и не нами сказано, что если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо и по уму – сделай в нём всё сам. А религии – они ведь тянутся к идеальному. Для начала какого-то одного из равных по своей сути богов главным во всём пантеоне назначить норовят, и хорошо ещё, если при этом жрецы договорятся мирно, а не передерутся сами и соплеменников своих меж собой не рассобачат. Таков, например, Зевс у тех же греков. Но и он слишком человекоподобен и на роль Создателя не тянет, да и не очень-то его слушаются прочие боги. Не полностью и не во всём, скажем так. То Гера напакостит из бабьей ревности Гераклу, то Афродита за спиной у Гефеста любовь-морковь с Аресом закрутит, да ещё и не предохраняясь и рожая внебрачных детишек – тут и скандал на Олимпе гарантирован, и срыв планов. Работать же надо, а она в очередном декрете, и кто за неё отдуваться должен? Такой легкомысленной шалаве серьёзное дело разве доверишь? Ну вот и как тут с такой командой мир сотворять?

Греки тут схитрожопили, придумав старшие поколения богов – Урана, Гею и Кроноса, на которых как раз и свалили создание мира, раз уж этим младшим раззвиздяям ничего серьёзного поручить нельзя, а потом уже только порождение ими этих означенных раззвиздяев, которые и отобрали у них власть над созданным ими миром. А раз миром они не правят, то чего им и поклоняться-то тогда, создателям этим? Олимпийцы давно правят миром, вот их и надо чтить. Выкрутились, короче. Аналогичным манером задолго до них выкрутились и шумерские жрецы, да так удачно, что и ассирийцы с вавилонянами у них их космогонию скоммуниздили. А чего тут ещё придумывать, когда всё логично? Если и спросит кто-то шибко умный, откуда взялись мир, земля и люди, так ответ давно готов – их старшие боги создали, но теперь главный у нас – Мардук, вот ему и приноси жертвы пощедрее, дабы не гневался, да о других богах тоже не забывай, потому как на то они и есть, что невместно Мардуку за всех работать. Тоже примитивно, конечно, но в принципе уже прокатит для единственно верного ортодоксального учения – дурак схавает, умный промолчит, смелого посадим. Сократ вон выступил не по делу, отрицая богов, так и ему этого хулиганства не спустили, чтоб другим неповадно было.

Однако же, Сократ – это и наглядный показатель того, что любое единственно верное учение рано или поздно устаревает. Хорошо Востоку с его неграмотными массами тёмных крестьян, продолжающими хавать эти детские сказки тысячелетней давности, а как быть грекам с их грамотными горожанами, наслушавшимися философских диспутов? Всех шибко умных типа Сократа не нарепрессируешься, а если и нарепрессируешься, так без граждан останешься, и кто тогда защищать государство будет? И тогда уж приходится единственно верному учению потесниться, допуская в космогонию и инакомыслие, лишь бы только оно на действующие культы не покушалось. Признаёт Платон богов и храмы, ну и молодец, и пускай себе читает умникам в садах Академии свои лекции о том логосе – боги олимпийские сами по себе, логос евонный сам по себе, а курица ощипанная, которая по его определению тоже человек – сама по себе, и никто никому не мешает. Критикует Аристотель того Платона, заодно восемь ног у мухи насчитывая – и хрен с ним, пусть себе и критикует, и насчитывает, лишь бы богов олимпийских не трогал. И пускай их ученики разрабатывают новую космогонию, олимпийских богов не затрагивающую, ведь всем и так давно уже понятно, что старая – ни в звизду Афродиты, ни в воинство Ареса. И тогда умники рады стараться, они ведь тоже всё понимают. Демокрит вон тот же самый уже до атомов дофилософствовался, а теперь вот и Керенский этот, который Кардеад, тоже где-то в хвосте очереди встал, думая свою умную мысль о различии между богами и Творцом. И в этом мы ему поможем, потому как нужна новая пантеистическая космогония позарез. Не можем мы ждать, пока неоплатоники, которых ещё нет и в помине, появятся и сами до неё дофилософствуются, тогда уж поздно будет пить "боржоми", потому как христиане тогда, как и в реале, раньше подоспеют, а кто первым встал, того и тапки. В смысле – простые как три копейки трудящиеся массы, которым похрен космогония, потому как они мыслят чуйствами, а проповедь Распятого будет гладить их по шёрстке.

И хрен бы с ним, с Распятым, культ которого сам по себе безобиден, но ведь его же не отдельно будут впаривать, а в комплекте с иудейским Яхве в качестве сотворителя мира и человека. А хрен ли он за сотворитель, если разобраться? Уже само наличие у него собственного имени намекает на то, что никакой он изначально не единственный, а один из многих богов, имеющих и образ, и подобие, по которым он и сотворение человека себе беззастенчиво приписал. Потом-то, правда, спохватился, и Моисею уже запретил кумира себе сотворять. Других богов ваять или рисовать нельзя, потому как они ложные, а самого Яхве нельзя, потому как нечего ваять – он теперь бестелесный и вездесущий, и нет у него теперь ни образа, ни подобия. Такому его состоянию, казалось бы, приличны умеренность и неприхотливость, ан нет, взыграло у Яхве ретивое, когда культовые утварь и убранство вымогал у Моисея – тут и ковчег ему для скрижалей с заветом золотом снаружи и внутри отделай, и покрывала ему подавай непременно пурпурные, да виссоновые – ну прямо как баба капризная праздничное платье портному заказывает. А все эти требования жертв по любому поводу, все эти многочисленные запреты и вся эта мелочная регламентация всего иудейского быта – это как вообще-то понимать? Он – кто, великий сотворитель мира или сварливый и придирчивый мелкий домашний тиран? Зевс у греков – и тот даже при всех своих загулах налево ведёт себя солиднее, а этот – как был он племенным божком, так им же по всем своим ухваткам и остался. И такую обезьяну – в сотворители мира возводить? А ху-ху ей – не хо-хо? Иудеи – хрен с ними, но нам-то такой Создатель нахрена?