Текст книги "Античная наркомафия-8 (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 45 страниц)

– Он самый – карбид вольфрама на никелевой связке.

– Так ведь никель-то у нас есть. В полиметаллах я его тебе нарою без проблем. Твёрдые сплавы же производительнее быстрореза?

– Ну, не везде они применимы, но там, где применимы – да, производительнее быстрореза в разы. Только закавыка, Серёга, в том, что ни хрена ты мне с ними никелем не поможешь. На промышленные твёрдые сплавы кобальт нужен.

– С кобальтом труднее. А почему именно он? Чем тебе никель не угодил?

– Да рожа евонная мне не нравится, – пошутил я, – Никелевая связка только удар хорошо держит, но при этом форма плывёт. Для бронебойного сердечника это похрен, он одноразовый, продырявил броню супостату, и спасибо ему за это огромное. А токарный резец должен жало держать при резании, и как он его удержит, если форма под нагрузкой плывёт? Рассказывал нам препод по инструментальным материалам про попытки из тех бронебойных сердечников режущих пластин для твердосплавного инструмента наделать – ага, в рамках демилитаризации и конверсии. Вот тогда как раз на этом и обломились – не держит жала эта никелевая связка ни хрена. На кобальтовой связке сплав хрупче выходит и на удар хреновее работает, ну так по резцам же кувалдометром никто и не хреначит, а форму и углы заточки пластина держит, пока от износа не затупится. Так что никель – это для бронебойных снарядов, которые нам на хрен не нужны, потому как дырявить нам ими абсолютно некого, а на твердосплавный металлорежущий инструмент – только кобальт.

– Труднее с кобальтом, – повторил геолог, – В принципе-то он у нас есть, прямо на нашей территории, но он там только в виде примеси к железноколчеданным рудам на восточном берегу Анаса. Ради железа их разрабатывать смысла не вижу, серой оно будет засрано, а ради одного только кобальта – мизер его в той руде. А так в принципе кобальт обычно бывает в чисто никелевых рудах, примерно десять процентов от содержания в них никеля. На Кубе с ним получше, чем у нас…

– Да не парься с этим тогда – дойдут руки, тогда и займёмся. Быстрорез – уже хорошо, на порядок производительность станочной металлообработки с ним подыму. А твёрдые сплавы – подождут. Куда они на хрен денутся-то?

– Так ты думаешь, они только тебе одному нужны? Я бы тоже не отказался.

– Бурить?

– Естественно! Мы же только поверхностные месторождения дербаним, далеко от античного уровня не ушли, а глубина нам не доступна – там уже бурить надо. Но чём мне бурить? Хреново без твердосплавных насадок.

– Ну, вольфрам-то уже есть – первый шаг, считай, и к твёрдым сплавам сделан. Хреново, что Галисия эта – не ближний свет, да деваться некуда. Далеко, но возить надо. Но это-то хоть морем, а с бериллами – вообще жопа. В глубине суши месторожение, и как ни крути, без сухопутных перевозок хрен обойдёшься. И в Миний для погрузки на судно хрен навозишься – для возов дороги нет, а на вьючных ишаках до хрена ли перевезёшь?

– Макс, пошли-ка ко мне, – предложил Серёга, – Мои карты поглядим, юлины, что-то сами сообразим, что-то может и она подскажет. Север же страны, море близко – быть такого не может, чтобы совсем не было удобных гаваней и нормальных проходимых для обозов путей к ним. На крайняк – каравану ишаков по тропам через перевалы на север уж всяко к морю и ближайшей гавани ближе, чем на запад в Миний.

Хвала богам, хоть одна гора с плеч свалилась – детвора на осенних каникулах, и в школе занятий нет. Не надолго, правда – только на пару дней и смогу прошвырнуться в Лакобригу, дабы накопившиеся там вопросы порешать, а для визита посерьёзнее зимних каникул ждать придётся. Но хорошо уже то, что мы можем сейчас спокойно собраться и спокойно посмотреть карты, намечая логистику будущих сырьевых потоков, никуда сломя голову не спеша, дабы пару-тройку минут между делами поважнее выкроить. Вопрос ведь тоже серьёзный, и не второпях с ним разбираться желательно…

– Двоечники вы оба! – вынесла свой вердикт Юлька, когда мы разжевали ей на пальцах суть вопроса и показали точку с месторождением бериллов на карте, – Взгляните оба вот сюда, – она развернула карту дорожной сети Римской империи, – Если вы хотите возить грузы через горы на вьючных ослах как какие-то дикари, то и дикарский флаг вам обоим в руки и барабан на шею. Можете ещё перья в волосы воткнуть, за Чингачгука как раз сойдёте. А если вы всё-же хотите быть цивилизованными людьми, то пора бы уже и выучить, что самый короткий путь – не всегда самый лёгкий. Умный – в гору не пойдёт.

– Хорошо, я понял, что без каменных томагавков на тех перевалах нам делать нечего, – хмыкнул я, – Рассказывай, цивилизованная ты наша, как такие задачи у умных и культурных людей решаются. Только учти, ни железную дорогу, ни римский автобан я для галлеков строить не собираюсь. Сами пущай напрягаются, если хотят, а у нас у самих тут с дорогами пока напряжёнка.

– Вам там вообще делать нечего – вы оба, помнится, и без того знаете, почему фрицы не взяли Москву, а кто не знает, тот и пусть проверяет на тех перевалах на своей собственной шкуре, – съязвила историчка, – А мы с вами люди образованные и умеющие читать карту. Вот этот заливчик на самом углу полуострова видите? Там был в реальной истории римский порт Бригантиум, где-то с первого века нашей эры, а римский маяк – это уже второй век. Пункт важный, упоминался и Страбоном, и Дионом Кассием, но никакой финикийской колонии там не известно.

– Но ведь свято место пусто не бывает? – усомнился я.

– Какое-нибудь вшивое поселение местных дикарей, – фыркнула Юлька, – Если уж и Миний, о котором я упоминания в связи с финикийцами встречала – не колония, а всего лишь торговая фактория, то будущая Ла-Корунья – тем более.

– Там может быть что-то ценное для фиников? – спрашиваю Серёгу.

– Да вроде, ничего такого, что заслуживало бы постоянной фактории. Стоянка для пополнения водой и жратвой, скорее всего.

– Вы не о том заморачиваетесь, – заметила историчка, – Вы на дороги смотрите. Есть современное шоссе от этой вашей Понферрады до Ла-Коруньи, но есть и римская имперская дорога примерно оттуда же в Бригантиум. Она, конечно, петляет побольше, но главное – она есть, а это значит что?

– Где было легче и удобнее, там её римляне и проложили! – въехал геолог.

– Логично, – согласился я, – Без бульдозеров и экскаваторов они выбирали для своей дороги самую лёгкую для её строительства трассу.

– И значит, на этой трассе давно есть хорошо проходимые для обозов туземные тропы, местным прекрасно известные. Вот вам и гавань, и дорога к ней, – закончила она.

– Так, так, – я почесал загривок, – Значит, настропаляем Минура на следующий сезон разведать этот маршрут. Расстояние если и больше, чем до Миния, то не намного, а путь в натуре должен быть гораздо проще и удобнее, и наверняка по нему весьма активно шляются какие-нибудь местные коробейники. Со временем он, возможно, самих дикарей на доставку бериллов к гавани подрядит, а тамошних жителей – на складирование груза в ожидании нашего корабля. И тогда, значит, мы посылаем корабль в Ла-Корунью, там наш человек выкупает у местных накопившиеся на складе бериллы, грузится, а на обратном пути заходит в Миний и выкупает груз вольфрамовой руды…

– Это не те чёрные каменюки в двух корзинах, которые твой вольноотпущенник сгрузил с осла у нас во дворе? – поинтересовалась Юлька.

– Ага, они самые.

– И куда тебе их ещё кораблями возить? Лампочек и из этого хватит на века.

– Нет, нити накаливания для лампочек я буду продолжать делать из платины, – ответил я ей, когда мы с ейным благоверным отсмеялись, – Не хватало мне ещё только для такой ерунды с вакуумом заморачиваться. Мне и с радиолампами этого геморроя как-то, знаешь ли, хватает за глаза, – похоже, что ни о каком другом применении этого тяжёлого и тугоплавкого металла наша гуманитарша не имела ни малейшего представления, – Ну вот чем ты мне без вольфрама металл резать предлагаешь?

– Да ладно тебе, Макс! Чем-то же его режут и сейчас, не говоря уже о Средних веках и Новом времени, и ты сам на своих мануфактурах наглядно это демонстрируешь. Ведь режешь же его как-то?

– Вот именно, что "как-то" – в час по чайной ложке сквозь зубовный скрежет и трёхэтажный мат. Пилите, Шура, они золотые, называется, – мне пришлось целую лекцию ей читать про инструментальные материалы и их влияние на прогресс металлообработки.

– А мне ты чем скважины бурить прикажешь без твёрдых сплавов? – добавил Серёга, – Пальцем, что ли?

– А почему бы и нет? – подгребнула она его, – Могу даже посоветовать, каким конкретно, хи-хи! И вообще, ты соображаешь, куда Макса за своим вольфрамом гонишь? – переобуваться в прыжке, меняя тему для полемических наездов, Юлька за прошедшие годы уж точно не разучилась, – Ты бы ещё на Северном полюсе его нашёл!

– Я бы с удовольствием, да только вот незадача – там океан, – отшутился геолог, – Да ещё и Северный Ледовитый.

– А на севере Испании, значит, нормально? Ты же сам как-то раз говорил, что и южнее есть, гораздо ближе, в долине Тага.

– Ну, не самого Тага, а его северных притоков. Там тоже есть олово прямо на поверхности, и в имперские времена его там тоже будут разрабатывать. А в наши времена там будут добывать и вольфрам, так что вольфрамит среди тамошних касситеритов тоже есть наверняка.

– И наверняка месторождение бесхозное. Финикийцев же там нет?

– Если бы были, мы бы слыхали о них, когда сами возвращались вдоль Тага из похода на Толетум, – ответил я ей, – И о месторождении тамошнем я тоже помню.

– Ну так и зачем вам тогда север страны, когда то же самое под боком? Кто там, лузитаны или веттоны?

– Да и те, и другие вперемешку.

– Так они ведь наверняка продадут вам и вольфрамовую руду, и олово. Там ведь можно сплавиться с грузом вниз по реке?

– Ну, если только на лёгких лодках, – прикинул Серёга, – Таг судоходен только в нижнем течении, а выше на нём полно порогов. На притоках – тем более.

– Тогда что вам ещё нужно? На лодках до судоходных низовий, там – грузите на корабль и везёте сюда. Чем плохо?

– Юля, просчитывали мы всё это уже давно. В том-то и дело, что там с этим всё СЛИШКОМ хорошо. Место – в нашей зоне будущей экспансии, но без железобетонного повода его не хапнешь, римляне не поймут-с, а такого повода лузитаны с веттонами нам не дают, – разжевал я ей, – А покуда мы его не хапнули вполне официально с признанием нашего захвата сенатом и народом Рима, нельзя нам и интерес к этим местам слишком уж явно обозначать, чтобы и римляне не заинтересовались, да сами губу не раскатали.

– Точно, я и забыла – там же ещё и золото ниже по течению!

– Вот именно. Поэтому официально мы ни о золоте, ни об олове, ни вообще ни о каких тамошних ископаемых ништяках не знаем и даже не подозреваем. На землю саму только поглядываем, да облизываться начинаем на предмет расселения наших крестьян.

– Ну, римляне ведь не знают ничего о вольфраме.

– Юля, он же там не сам по себе, а вместе с оловом, а его античный мир знает и ценит. И если римляне заинтересуются, что мы там такого ценного нарыли в том регионе, то об олове они пронюхают в первую очередь, и этого им будет вполне достаточно.

– Думаешь, сами завоёвывать полезут? Вряд ли. Лет, скажем, через пятьдесят – возможно, но сейчас Средняя Республика, и у неё политика – сам знаешь, другая.

– Да, я в курсе. Завоёвывать сами, конечно, не полезут, но чтобы заблокировать нашу экспансию, им это и не нужно. Заключат прямой союз с Олисипо, шуганут веттонов и навяжут союз им, а там уже и ликутовским лузитанам деваться будет некуда. И тогда как ты себе представляешь наше завоевание земель, населённых римскими союзниками? Вот этого я опасаюсь больше всего, – признался я, – А посему в наших ли это интересах – привлекать внимания римлян к нижнему и среднему течению Тага? Галисия – это другое дело. Она и для нас-то медвежий угол, а уж для римлян – тем более. Сами они полезли бы туда, если бы имели все тамошние ништяки гораздо ближе? Вот и о нас они тоже будут судить по себе, так что активничая в Галисии, мы отвлечём их внимание от долины Тага.

– И в Галисии они, кстати, не зная о вольфраме, тоже свяжут нашу активность с тамошним оловом, – предрёк геолог.

– Не сомневаюсь, – согласился я, – Самоочевидная для них версия, лежащая на поверхности – чего тут в тонкости вникать, когда и так всё ясно?

– При полном отсутствии жалоб на нас из Гадеса? – напомнила Юлька.

– Так ведь внутригадесское дело, – заметил я, – Мы ж действуем в данном случае не сами по себе, а на службе у Фабриция. Мало ли, где у него могут быть собственность и люди? Как преемник покойного Волния в гадесском Совете Пятидесяти, он точно такой же гадесский олигарх, как и глава Феронидов, и пока Фабриций не быкует, а решает все спорные вопросы договорным путём – какие основания выносить сор из избы жалобами в римский сенат? Феронидов тогда в самом Совете не поймут-с, а даже если и поймут-с, то ведь вопрос ещё, в их ли это интересах. А ну как Рим запросит увеличить поставки олова с соответствующей оптовой скидкой, и тогда её для всех покупателей придётся делать, а оно Феронидам надо, цены устоявшиеся сбивать? А откажут – Рим к Фабрицию с таким же запросом о поставках обратится, гарантируя тем самым и свою поддержку в дрязгах с Феронидами, и тогда вообще звиздец их оловянной монополии. И в римском сенате всё это прекрасно прекрасно поймут и просчитают, так что отсутствие жалоб из Гадеса там как раз никого не удивит.

– Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, – резюмировал Серёга.

– Именно, – поддержал я его оценку ситуёвины, когда мы отсмеялись, – Но раз нет официальных жалоб – нет и достаточных оснований для римского дипломатического вмешательства в дела суверенного Гадеса.

– А если римляне выйдут на Фабриция частным порядком, через своих купцов? – забеспокоилась историчка.

– Тогда Фабриций ответит им, что и рад бы помочь, да только вот ведь незадача, все поставки олова в Средиземноморье являются традиционной делянкой Феронидов, о чём все в Гадесе знают, и он как честный и добропорядочный человек тоже соблюдает эту конвенцию и в чужой бизнес не лезет, – и мы снова рассмеялись.

– При этом не отрицая своих заподозренных римлянами закупок олова в обход Феронидов, но для себя, а не для перепродажи, – добавил геолог, отчего расхохоталась и Юлька, – Всё равно же не поверят, что он этого не делает, так что какой смысл отрицать?

– Типа, всё может быть, всё может статься, – развил я его шутку, – Но за руку вы меня, ребята, не поймали, и не ваше дело, как я выкручиваюсь, а дух нашей конвенции я, клянусь яйцами хоть греческого Гермеса, хоть вашего Меркурия, соблюдал, соблюдаю и впредь намерен соблюдать, и не сталкивайте меня лбами с почтеннейшими Феронидами. Покупали вы у них олово до сих пор? Вот и покупайте у них и впредь, а то, что вы от меня хотите – может, в Риме так и принято, но у нас в Гадесе так не делается.

– Хорошо бы всё-таки, чтобы Фабриций договорился наконец с Феронидами и о собственных прямых закупках олова, – мечтательно проговорил Серёга.

– Ну так а он что, по-твоему, там делает? Но как ты это себе представляешь?

– В идеале – пусть добивается от них конкретизации мест, где они нам не рады, и признания на перспективу нашей полной свободы рук вне этих оговоренных мест. Их торгаши наверняка окучивают в том же британском Корнуэлле только самый его кончик, где месторождения побогаче самородным оловом, но полуостров богат им практически весь. И если у Фабриция будет на руках весь перечень их тамошних факторий и рудников, где они отовариваются, то на этом и договариваться с ними – это их делянка, и мы туда не лезем, но всё, что мы найдём сами за её пределами – уже наше, и чтоб к нам у них за это не было никаких претензий. Ну, в смысле, их монополия в торговле с Лужей по-прежнему священна и неприкосновенна, но для себя мы в СВОИХ факториях и со СВОИХ рудников отовариваемся беспрепятственно и без ограничений, и не их это собачье дело. Вот почти уверен, что до самого основания Корнуэлла руки у них не дошли, а там в районе Плимута одно из крупнейших месторождений олова.

– Погоди-ка, а с хрена ли ты взял, что финики до него не добрались?

– А нахрена оно им нужно, когда олова и на самом кончике Корнуэлла полно? А плимутское месторождение по их меркам очень хреновое – самородного олова мало, а его руды – вот эти самые касситериты – засраны вольфрамитом. Для них-то он дюже вредная примесь, из-за которой выход олова из руды ниже плинтуса, а перебирать – это же только лишние затраты по их понятиям. Одно дело Галисия, которая в мореманском смысле под боком, и это компенсирует геморрой с перебором засранной руды, и совсем другое – эта Британия, которая вообще на краю света. Сдурели они, что ли, ещё и там засранную руду перебирать, когда почти рядом, и даже немного ближе, хорошей до хрена?

– Логично, – признал я, – Дайте-то боги, чтобы ты оказался прав.

– Только вряд ли появление наших купцов в Британии обрадует финикийцев, – заметила Юлька, – Слишком привыкли к своему монопольному положению.

– А это разве наши? – я спародировал произношение и интонации Фабриция, – Если похожи на наших, то это всё они, колонисты с Островов. Оссонобе и её царю они не подчиняются, а из Гадеса за ними тем более не уследишь. Но пусть они только попадутся на контрабанде олова во Внутреннее море – вы мне сразу свистните, и клянусь задницей хоть нашего Геркле, хоть вашего Мелькарта, я их так вздрючу, что они вообще дорогу во Внутреннее море позабудут.

– Аферисты! Как есть аферисты! – охарактеризовала она нас, отсмеявшись.

– Ага, в каждой шутке есть доля шутки, – подтвердил я.

– Думаешь, прокатит?

– А почему бы и нет, если это будет правда? На нужды метрополии, если Серёга найдёт в наших горах места средневековых португальских рудников, олова вполне хватит и из них, так что корнуэльское нужно будет для колоний. Так почему бы тогда за ним и не плавать с Азор? Заодно там тогда и с огнестрелом шифроваться придётся меньше, потому как это ж разве мы? Это всё они, азорцы. А огнестрел там лишним не будет…

– Мне кажется, у фиников в тамошних факториях не столько сил, чтобы войну с нашими устраивать, – заметил геолог.

– Не сами. Дикарей местных могут настропалить. Там, вроде бы, у какого-то из кельтских племён ещё и флот неплохой. Цезарь Тот Самый, кажется, упоминал.

– Флот венетов из его "Записок о галльской войне"? – припомнила историчка, – Так эти венеты не в Британии, а на материке, в Косматой Галлии.

– А где именно?

– За точность не поручусь, но кажется, южная сторона полуострова Бретань. Но наверное, такие же корабли есть и у всех окрестных племён.

– То-то и оно. И наверняка попиратствовать горазды. Фиников, скорее всего, не трогают, потому как кроме них средиземноморские ништяки возить некому, а вот наших могут и на зуб попробовать, пока отношения не устаканены. Особенно, если финики их об этом попросят. А сами скажут – типа, мы-то тут при чём? Это всё они, проклятые дикари, а мы – вообще не при делах, Мелькартом клянёмся. Так что придётся нашим и пошуметь там немножко "громом и молниями", дабы таких дурных мыслей у дикарей не возникало. Но олово – это так, до кучи. Его мы и у Феронидов можем продолжать покупать, а главное для нас – это вольфрам…

4. Дела за океаном

– Отец говорил, что «Дельфин Нетона» был хорошим и крепким судном, а Ларс, сын Мастарны – опытным навигатором, – рассказывал Габис, сын Акобала, – Невероятно, чтобы такой человек сделал грубую ошибку в управлении своим кораблём, да и люди его были далеко не худшими по выучке. Не было и у Нетона причин гневаться особо именно на это судно и именно на этих людей. Жертва ему перед отплытием всегда приносилась щедрая, но от лица всей флотилии, а не отдельных экипажей. А что до возможного гнева на отдельных людей – моряки-то, конечно, сквернословы ещё те, особенно когда выпьют лишнего в портовой таверне, и богохульства за ними тоже водятся не столь уж и редко, но кто из них не богохульствует в подпитии или в раздражении? Если за это корабли топить, то тогда уж все подряд надо топить, а не какие-то отдельные.

– А с гневом Йама или Нефунса люди эту катастрофу не связывают? – я не так, чтобы боялся всерьёз, но допускал и несколько опасался возможных конфликтов между фанатичными последователями своих национальных богов одной специальности при их объединении в процессе нашей религиозной реформы в единое для всех синкретическое божество, что в "морском" случае объёдиняло финикийского Йама и этрусского Нефунса с турдетанским Нетоном, а на очереди были ещё греческий Посейдон и римский Нептун.

– Нет, наши моряки всегда уважали всех морских богов, так что идею единого божества, явившегося разным народам в разном облике, все воспринимают нормально. Не увидели в этом оскорбления для своего бога ни жрец Йама, ни жрец Нетона, а им разве не виднее, чем нам, людям светским? Да и жертвоприношение было общим, и имена богов были названы все, а приносил жертву за всех мой отец. И если бы это было неправильно, боги разгневались бы на него, а не на Ларса. Поэтому отец считает, как и все его люди, что гнев богов тут ни при чём, а виной всему или слепая судьба, или неудачное стечение случайных обстоятельств. Тот шторм накрыл в равной мере всех, и все тогда рисковали одинаково, но кому-то повезло, а кому-то – нет.

Мы говорили о потерянном флотилией Акобала судне, о чём мне поведал ещё Фабриций в Гадесе, но подробностей тогда ещё не знал и он, поскольку известие об этом было доставлено из азорского Нетониса почтовым голубем, а много ли напишешь на том крохотном клочке, который птиц в состоянии донести через почти половину Атлантики? Подробности могли рассказать только сами вернувшиеся мореманы, но разве было у меня время дожидаться их возвращения в Гадесе? У меня тут, пока я сам по Южной Атлантике шлялся, хренова туча дел накопилась, и хотя вернувшаяся флотилия сделала остановку и в Оссонобе, не было времени пообщаться с Акобалом спокойно и вдумчиво. Так, только о самом важном вкратце и успели поговорить. Относительно той потери судна – о людях в первую очередь, конечно, затем о грузе, ценность которого если и не превышала, то была сопоставимой со стоимостью самого судна, и лишь совсем мельком об обстоятельствах потери, потому как случившееся – уже случилось, и с этим уже ни хрена не поделать. Там, в Гадесе, "в замке у шефа", Фабриций наверняка провёл подробнейший разбор полётов, а мне здесь Акобал успел рассказать только о шторме, налетевшем на флотилию у северных берегов Кубы, с которым каждый навигатор мог бороться лишь самостоятельно на своём корабле, и в этой свистопляске они, конечно, растеряли друг друга. Тут самим бы гибели избежать, а что там с остальными – после, всё после. Шторм в Атлантике – это серьёзно.

Тем более, что далеко не в первый раз наши мореманы в подобных переделках оказывались. Выдержав шторм, вернулись к кубинскому берегу, на островках у которого как раз на такие случаи было намечено несколько мест сбора. И не страшно, если не все соберутся к одному и тому же. Ясно ведь, что кого-то могло отнести и далеко, а Куба – она длинная. Ну так а гойкомитичи кубинские на что? Зря, что ли, Тарквинея со всеми их окрестными племенами нормальные отношения поддерживать старается, врагов себе без необходимости не наживая? Сигнальные барабаны, аналогичные африканским тамтамам, известны и по западную сторону Атлантики, в том числе и кубинским сибонеям. Поэтому и не встревожило Акобала неявка к месту сбора "Дельфина Нетона" – мало ли, куда там его могло отнести? Связались с дикарями местными, ситуёвину им растолковали, те своим соседям просигналили, они – своим дальше, но когда даже на третий день о потерявшемся судне так и не поступило известий ни с востока, ни с запада, стало ясно, что оно пропало с концами. Случается иногда такое в океане.

Разумеется, была ещё надежда, что "Дельфин Нетона" не затонул, а потерпел крушение где-то на рифах Кубы или расположенных напротив её северных берегов Багам, и тогда – хрен с ним, с грузом, для Вест-Индии не особенно ценным, но люди, пусть и не все, но хотя бы уж часть, могли тогда и спастись. Но это выяснится точнее теперь только будущим летом, поскольку терять время на поисковую и спасательную операцию Акобал не мог. Ему предстояло вести флотилию через океан, и каждая неделя промедления была чревата риском не успеть до начала осенне-зимних штормов – не таких единичных, как вот этот, которые в любое время года возможны, а практически постоянных, в которых и вероятность гибели возрастает многократно. Написал наш главный мореман письменное донесение генерал-гауляйтеру Тарквинеи, озадачил его доставкой адресату туземцев, дал щедрый задаток, пообещал ещё большую награду от генерал-гауляйтера – что ещё он мог сделать при таком раскладе? В Тарквинее – местная эскадра "гаулодраккаров" и месяц с лишним времени до начала сезона штормов…

В общем, хреново без дальней радиосвязи. С ней и сами потерпевшие в случае своего спасения могли бы весть о себе подать, и Акобалу не пришлось бы на туземного курьера с посланием полагаться, а связался бы с Тарквинеей в тот же день, и в Нетонисе обо всём узнали бы максимум на следующий, а оттуда и Фабриций – через Оссонобу, а то и напрямую – получил бы доклад во всех подробностях, да и мы бы давно уже обо всём знали. Увы, радиосвязь – это ведь не только аппаратура, которой я в принципе мог бы уже обеспечить. Прежде всего это обученные работать на ней кадры, а где я их вот сей секунд возьму, когда те, кто должен научить рядовых связистов на уровне хотя бы "делай всё вот так, а сюда не лезь, вот этого руками не трогай, а вон на то – даже не дыши", ещё только учатся сами? Коротенькие малявы голубиной почты между Оссонобой, Гадесом, Гастой Горгадской и Нетонисом, не считая совсем уж засекреченных каналов Васькина по связи с его забугорной агентурой в Кордубе и других лишь ему только известных местах – вот и вся пока-что наша экстренная дальняя связь. В Тарквинее же нет и этого – в Новом Свете ей связываться не с кем, а до Старого, даже до Азор, хрен какой почтовый голубь через океан долетит. Таких дальнобойщиков и в нашем историческом реале вывели лишь под самый занавес, когда уже и телефонная, и радиосвязь были уже на подходе. Ну и нахрена тогда козе баян? У нас-то радиосвязь подоспеет явно раньше. А пока – только барабаны туземцев, да гонцы. И это напрягает, потому как всякое там может случиться.

В принципе-то относительно крупные коралловые острова – хоть по северному побережью Кубы, хоть на Багамах – имеют какое-то более-менее постоянное население из тех же сибонеев, и если уцелевшим в кораблекрушении посчастливится попасть на какой из них, то они спасены. Связи с кубинскими собратьями у тамошних островитян имеются, и о нашей колонии они наслышаны. Хуже будет, если спасшиеся угодят на какую-нибудь совсем уж мелочь, посещаемую дикарями лишь изредка. Вот там уже будет натуральная робинзонада, да ещё и поэкстремальнее классической. Без жратвы-то наши робинзоны, имея и оружие, и промысловые снасти, не останутся, но хрен ли толку, когда без воды и не туды, и не сюды? Кокосов-то ведь в нынешней Вест-Индии ни хрена ещё нет, а дождь то ли будет, то ли нет, а если и будет, то найдётся ли ещё в чём дождевую воду запасти? И хотя на всех наших кораблях есть и солнечные опреснители морской воды, его же ещё и спасти надо при крушении, тот опреснитель. Вот в чём главная-то засада.

А без воды под палящим тропическим солнцем и трёх дней не прожить. В тени ещё как-то можно, но какая там может быть тень практически без деревьев и с не особо-то густой порослью невысокого кустарника? Так что всё зависит от того, многое ли они там сумеют спасти с погибшего судна. Если спасут достаточно – доживут до помощи.

Но это всё – в лучшем случае, если корабль напоролся на рифы или сел на мель вблизи от берега, и у людей была возможность куда-то спастись. Если же его перевернуло или захлестнуло гигантской штормовой волной вдали от спасительной суши, и он пошёл на дно вместе со всем экипажем, тогда – ага, "все семьдесят пять не вернулись домой, они потонули в пучине морской". И то, что на самом-то деле их там было не семьдесят пять, а только два с небольшим десятка – утешение слабое. Особенно с учётом того, что занести пропащих могло и дальше на север, а по Багамам как раз проходит граница пресловутого Бермудского треугольника, где в нашем современном мире и самолёты исчезать куда-то с концами ухитрялись, не только корабли. Как там у Высоцкого? Ага, бермудно на душе.

Гипотез, связанных с означенным треугольником, в нашем мире хватало. Даже если самые смехотворные отбросить типа инопланетян, подводной цивилизации атлантов или там каких-то успешных экспериментов наших космонавтов на орбите – ага, с нашей стороны потерь нет, вполне достаточно остаётся и наукообразных. И о штормах говорили, и об отмелях, и о газовыделении со дна, и о гравитационных аномалиях, и о гигантских волнах-убийцах. С этими волнами тоже непонятки, потому как речь не о цунами, а именно об одиночных волнах, шляющихся по морю, куда им только вздумается, и возникающих непонятно отчего. Гипотезы разные прорабатываются – и фокусировка волн от наложения друг на друга нескольких отдельных штормов, и те же всевозможные аномалии – кажется, к единому мнению яйцеголовые по ним так и не пришли…

– А не говорил ли твой отец о каких-то особенностях того шторма? – спрашиваю Габиса, – Ничего не было такого, что по его опыту выглядело бы не совсем обычным для таких случаев? – никаких особых откровений я от молодого моремана не жду, больше для порядка интересуюсь, ведь Фабриций при своём расследовании уж точно все подробности из Акобала вытянул, да и не из одного только его практически наверняка, и окажись там что-то эдакое, так отписал бы нам с Велтуром, скорее всего, но мало ли, а вдруг?

– Да собственно, шторм как шторм, досточтимый. Посильнее тех лёгких, какие бывают в каждом плавании, но и до сильнейшего из тех, в каких отцу доводилось бывать, ему было далеко – вполне себе средний по силе. И начался он тоже вполне обычно – тучи увидели издали, так что спустить паруса и повернуть навстречу шквалу успели вовремя. Дождь, гроза, ветер, волны, болтанка на них – всё было так, как и бывает обычно в таких случаях. Единственное, что отцу показалось странным, это то, что самая большая волна в этом шторме пришла не в самый его разгар, а позже, когда он уже заметно шёл на убыль. А потом, когда он сам разбирал со своими людьми все обстоятельства шторма, то не один только он, но и его кормчий, и трое матросов припомнили, что волна пришла не совсем по ветру, а наискосок к нему. Это же подтвердил потом и весь экипаж другого судна, которое оказалось на её пути первым и не успело развернуться к ней носом, так что его той волной захлестнуло и едва не опрокинуло. Повреждения на нём потом чинили и все те дни, пока ожидали потерявшегося "Дельфина Нетона" или известий о нём…