Текст книги "Античная наркомафия-8 (СИ)"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 45 страниц)

– Досточтимый, а все эти уставные "так точно", "никак нет" и "не могу знать" разве не такой же идиотизм? – спросила Каллироя, – Нам-то это зачем?

– Так точно, ребята и девчата, с непривычки звучит по-идиотски, особенно вот это "не могу знать". Типа, дебил я врождённый и потомственный, и не задавайте мне этих ваших слишком сложных для меня вопросов, – курс рассмеялся, – В ситуации "вне строя" у нас это и не практикуется, поскольку никому не нужно. Но "в строю" отрабатывается и насаждается то, что должно применяться на поле боя. Уставной ответ должен состоять из двух слов как минимум, не встречающихся больше ни в каком другом уставном ответе. В шуме боя, особенно огнестрельного, не каждое слово расслышишь, но достаточно любого одного, чтобы понять весь ответ, не переспрашивая, поскольку все они известны и бойцу, и его командиру. Вот в этом и смысл идиотского "не могу знать", как и тавтологии вроде "так точно" и "никак нет", и почему один фельдмаршал и граф моего мира так ополчился именно на "немогузнайку", считая нормальными множество других идиотизмов – не могу знать, ребята и девчата, – юнкера рассмеялись, – Он, конечно, был великим авторитетом, и не просто так, а по реальным заслугам. Именно он, кстати говоря, уже на излёте столетия в последний раз вернул в пехотный строй пикинёров. Не во всей армии, конечно, а в тех войсках, которыми командовал. Потери в рукопашной от турецких пик оказались такими, что он велел собрать эти пики и заменить ими фузеи у каждого второго пехотинца первых рядов строя. Вот за подобные решения, плюющие на устав, но нужные по делу, он и есть величина и авторитет, а не за чудаческие закидоны типа борьбы с "немогузнайкой". Для нас с вами, ребята и девчата, самым главным и непререкаемым авторитетом должен быть всегда и во всём нормальный житейский здравый смысл. Если наш нарезной пистолет по прицельной дальности не уступает луку, зачем мы будем упразднять копейщика и лишать стрелков защиты в виде составленной из копейщиков "черепахи"? И тогда зачем штык?

– А зачем пикинёрам твоего мира были пики такой длины? – спросил царёныш, – Разве их нельзя было сделать покороче?

– Дело в том, ребята и девчата, что пикинёры моего мира появились для борьбы с рыцарской конницей, а рыцарский ланс к пятнадцатому веку дошёл до четырёхметровой длины. А напор бронированного рыцаря на бронированном тяжеловозе представляете? Не сдержать его пикой, зажатой подмышкой. Значит, пику следует упереть тупым концом в землю, и уже хотя бы из-за этого она должна быть длиннее рыцарского ланса. Рыцари-то со своими лансами ушли в прошлое, но пикинёры появились уже во всех армиях и успели стать основной ударной силой пехоты. И если свои пики укоротить – не сделавший этого противник получит немалое преимущество в бою. Поэтому пики никто и не укорачивал, а с их весом и громоздкостью мирились как с неизбежным злом. Сравните с македонскими сариссофорами – всей Греции пришлось реформировать свои старые гоплитские фаланги по македонскому образцу, чтобы быть способными выдерживать фронтальный удар такой же фаланги противника. И нам в нашей испанской метрополии тоже пришлось бы вводить своих сариссофоров, если бы хоть у кого-нибудь из возможных противников были пешие или конные сариссофоры. Хвала богам, их нет ни у кого из наших тамошних соседей, так что нам нет необходимости обзаводиться своими.

– Значит, у стрелка винтовка, у копейщика пистолет, – резюмировал Волний, – ему тогда, получается, и дротики уже не нужны.

– Абсолютно никчему, – подтвердил я, – Из пистолета он поразит противника и дальше, и точнее, чем любым дротиком. Дротики, луки и арбалеты останутся как оружие разведчиков, которым нужна бесшумность. А копейщикам нужно просто иметь из чего им отстреляться самим, если рядом вдруг по какой-то причине не оказалось своих стрелков. А в штатной ситуации их работа – прикрывать стрелков в ближнем бою, чтобы те могли продолжать расстрел основной массы противника. Поэтому их основное оружие – всё те же копьё и фирея, меч и кинжал для тесной свалки, а пистолет – вместо дротиков.

– А у стрелка что для ближнего боя? Только меч и кинжал?

– Малая цетра для защиты на подвесе к поясу. И поскольку цетра гораздо легче фиреи, а винтовка – примерно как то копьё, вполне можно дать пистолет и стрелку. Если вдруг не успевает перезарядиться, то будет ещё заряженный пистолет. Ну и спокойнее на случай внезапного нападения – винтовки-то на биваке в козлы составлены, а пистолеты в поясных кобурах, то бишь всё время при себе.

– Да уж, над такими солдатами царём и богом себя не особо-то вообразишь! – констатировал Мартиал, – Пистолет у каждого – действенное лекарство от начальственной дурной спеси.

– Правильно, ребята и девчата, давите её в себе лучше сами раз и навсегда. Вне строя любой ваш солдат условно равен вам, и привыкайте с самого начала обращаться с ним так, чтобы не бояться пистолета в его кобуре, а рассчитывать на него, если придётся. Кстати говоря, из этого вытекает ещё одно соображение в пользу нежелательности замены пики штыком. Уже на этапе фузей в моём мире из этой замены выявилось очень скверное следствие – малая длина нового оружия требовала гораздо более плотного строя, чем был у пикинёров, а значит, и уровня строевой подготовки. Фузея почти не менялась столетие с лишним, её скорострельность оставалась практически той же, а значит, больше столетия сохранялась необходимость и в штыке, и в плотных боевых порядках, и в этой строевой подготовке. И как штык стал за это столетие священной армейской традицией, так и эта обусловленная им шагистика. Причём, дурацкая, вобравшая в себя весь идиотизм муштры восемнадцатого века и все эти ненужные для реального боя чисто парадные излишества для любителей игры в солдатики. Давно отпал всякий смысл в ней, чистейшая показуха и откровенное издевательство над солдатами, но священная традиция незыблема. Плевать на здравый смысл, главное – тянуть носок и печатать шаг. Это отрыжка восемнадцатого века, направленная на замордовывание солдата и превращение его в покорного раба. Не такой социум мы с вами строим для себя и своих потомков, и не такая армия нам с вами для него нужна. Солдат должен уметь воевать, а не выбивать подошвами пыль из плаца, служа замуштрованной до беспамятства живой игрушкой для любителей парадов. Не за эти парады и не за эту шагистику народ платит налоги на содержание армии, а за умение воевать на настоящей войне с настоящим противником. А любители всех этих парадных церемониальных маршей пусть сами на плацу поупражняются – глядишь, через парочку занятий шагистикой и пройдёт эта любовь к дурацкой показухе, – курс рассмеялся, – И так уж получается, ребята и девчата, что пика – это свободный человек, знающий себе цену, а штык – это замордованный болванчик, панически боящийся палки капрала. А нам с вами разве такие сограждане нужны? Мы для чего рабов достойных из рабства освобождаем и гражданство им даём? Чтобы в то же самое рабское состояние свободных соплеменников загнать? Немалая разница может сложиться из некоторых мелочей, и выбор между пикой и штыком – одна из мелочей как раз такого сорта. Чреватого, знаете ли...

– Досточтимый, а в твоём мире что, и на многозарядных винтовках сохранились штыки? – Миликон-младший на экскурсиях в Лакобриге бывал и с винчестером знаком.

– На армейских – да. Это было непременное условие, без выполнения которого образец даже не рассматривался как допустимый к принятию на вооружение. Винтовка с трубчатым подствольным магазином, с которой некоторые из вас уже знакомы, штыка не имела и в моём мире, но она и не стала основным табельным образцом ни в одной из его армий. В некоторых была на частичном вооружении кавалерии или разведчиков, но не в обычной пехоте, а в основном продавалась гражданам для невоенного использования. Все пехотные винтовки имели штыки, а некоторые даже пристреливались с примкнутыми к ним штыками, и без штыка из такой винтовки попасть в цель с большой дистанции было невозможно. Более того, штык сохранялся и на автоматическом оружии, скорострельность которого была многократно выше, чем магазинного.

– Куда уж выше-то? – поразился мой наследник, которому и винчестер казался избыточно скорострельным.

– Ну, когда занявшее оборону небольшое подразделение атакуется многократно превосходящими силами противника, то есть куда, – хмыкнул я, – Хвала богам, технически унитарный патрон и ствольная коробка с движущимся в ней затвором позволяют сделать и это. Есть механический способ перезарядки при вращении рукояти как на известном вам пулевом полиболе, и такие конструкции в моём мире назывались картечницами, но можно осуществить перезарядку и энергией отдачи, и именно этот путь стал главным для нового автоматического оружия. Я не знаю, успеем ли мы с почтенным Володей довести одну из наших разработок до опытного образца, пока вы ещё учитесь, но на перспективу имеются у нас и такие замыслы. Орудия на этом принципе, подобные полиболу, появились к концу девятнадцатого века, а в первой половине двадцатого появились автоматические винтовки – тоже со штыками. На некоторых он бывал даже несъёмным, а только поворачивался на шарнире из походного положения в боевое и обратно. Представляете, оружие заряжается после выстрела само, только наводи его на новую цель и жми на спуск, а иногда и вообще очередью строчит со скоростью десяток выстрелов в секунду, но штык – присутствует и на нём. Форма оружия для рукопашного боя ещё неудобнее, чем была у той фузеи, и само оно короче, и штык к нему давно уже другой – короткий дурацкий ножик, часто ещё и не заточенный. Иногда совмещён с каким-нибудь инструментом, тоже очень неудобным. Как нож – ну, сойдёт, если заточить, даже носится в ножнах на поясе, и зачем его примыкать к оружию, делая из него пику – кургузую, несуразную и гораздо более дурацкую, чем были даже магазинные винтовки, не говоря уже о той фузее – не могу знать, ребята и девчата. Такой патологической страсти к давно устаревшим традициям я не понимаю. Лично мой житейский здравый смысл подсказывает мне, что лучше, когда нож остаётся ножом, пика – пикой, если она ещё вообще нужна, а винтовка – винтовкой...

22. Морская практика.

– Камору к ноге! Пачку возьми! Пачку вскрой! Порох засыпь! Пыж вложи! – командовал Волний у левого носового орудия, заряжая одну из зарядных камор и сам, – Пыж забей! Утрамбуй! Пачку разорви! Снаряд возьми! Снаряд оберни! В камору вложи! Придави! Каллироя, что там у тебя?

– Да не вдавливается он!

– Так, немного сикось-накось он у тебя – вынимай а давай-ка его сюда! Ага, так и знал – складка вот эта толстая, – мой наследник развернул бумагу от разорванной пачки из-под порохового заряда и обернул ровнее, – На, вставляй. Взрыватель возьми! В гнездо ставь! Взрыватель закрути! – это уже адресовалось всему учебному орудийному расчёту.

– Первое орудие каморы зарядило! – доложил Миликон-младший, аналогично командовавший расчётом правой носовой пушки.

– Камору возьми! Поднеси! К лафету ставь! Второе орудие каморы зарядило!

– Первое-второе орудие – заряжай! – скомандовал я .

– Клин отбей! Клин вынь! Камору возьми! Камору вложи! Подровняй! В ствол задвинь! Клин вставь! Клин подбей! – закомандовали оба одновременно, – Второе орудие заряжено! Первое орудие заряжено! – доложили о выполнении.

– Киты на румб справа! Идут наперерез курсу! – выкрикнул марсовый с мачты, когда я уже хотел отдать команды на наведение.

Зима на Азорах – не сезон для китов, которые в это время держатся южнее, а на север двинутся где-то с середины весны, после чего их обратная миграция будет только по осени. Но это к усатым китам относится, планктоноядным, а чистых хищников – зубатых китов типа всевозможных дельфинов, косаток и кашалотов – можно встретить в здешних водах и вне сезона, хоть их и тоже поменьше. Мелочь марсовый китами не назвал бы, так что кашалоты, скорее всего. Ага, так и есть – фонтанчик вбок, а когда выдохнувший кит нырнул, продемонстрировав внушительный хвост, показалась и тупая морда второго.

– Пропустить! – эту команду я дал через матюгальник, поскольку напряглись не только канониры, но и поглядывающие на гарпуны мореманы.

В нашем современном мире возможность понаблюдать за китообразными – это одна из основных туристических фишек Азорских островов. Так это уже восстановились их популяции после прежнего хищнического промысла, а ведь был период, когда киты на грани полного истребления балансировали. Сейчас, когда этот повальный промысел ещё не только не начат, но и не замышляется, а предки баскских и норвежских китобоев лишь отдельных животных на прибрежном мелководье добывают, тех или иных китообразных вокруг Азор хватает и вне сезонов их основных миграций. Но у нас ещё не то население и не те потребности, чтобы начинать промысел этих медленнорастущих гигантов в здешних водах за добрых полтора тысячелетия до известного нам реала. Пусть и эти себе плывут.

– Курс – на мишень! – скомандовал я в матюгальник, когда стало ясно, что киты убрались с линии огня.

– Курс – на мишень! – продублировал мою команду для своего кормчего Гигин, навигатор "Косатки".

Благодаря высокой скорострельности наших казнозарядных пушек, нам на хрен не нужны бортовые артиллерийские батареи классических парусников. Две пушки на носу судна, две на корме, а вдоль бортов только вертлюжные каронады, тоже казнозарядные, да пружинные малые катапульты для метания гранат – от попытки абордажа отбиться хватит за глаза, а главный калибр у нас строго по продольной оси корпуса размещён. Смысл тут в том же, что и у носовых куршейных батарей приснопамятных позднесредневековых галер нашего реала – не так велико влияние качки на волнах на точность стрельбы. Продольная качка – она ведь в разы меньше, чем бортовая. Поэтому и наведение на поражаемую цель по горизонтали – это забота кормчего судна, а не самих артиллеристов. Их же задача – не ошибиться с наводкой по вертикали и с моментом выстрела в такт качке. Прежние орудия были со стволами метровой длины, но "Косатка" получила уже двухметровые, для своего трёхдюймового калибра настоящие кулеврины – понятно, что не грабинский ещё ЗИС ни разу, но уже где-то на полпути к его прямому предку – царской полевой трёхдюймовке. И на эти же полпути примерно и баллистика – не на двадцатый век, далеко не на двадцатый, но уж на твёрдый девятнадцатый, как и лёгкая стрелковка. И боеприпас соответствующий – не ядро, а настоящий продолговатый снаряд на идущих по нарезам свинцовых поясках. И терять такой расходник впустую – жаба давит.

– Первое-второе орудие – навестись на цель! – командую в матюгальник.

– Прицел три! – скомандовал Волний своим, заценив дистанцию по дальномеру специальной стрелковой трубы, – Выстрел на гребне! – царёныш, переглянувшись с ним и обменявшись кивками, продублировал команды для своих, – Готовьсь! – первые номера обоих расчётов вынули из угольных жаровен раскалённые стальные пальники и вложили их крючковатые острия в конуса на заходах запальных отверстий камор, – Первое орудие готово! Второе орудие готово!

– Первое-второе орудие по готовности – огонь! – учитывая качку, сам момент выстрела они выберут в такт волне сами, – Перезарядка самостоятельно!

– Огонь! – оба скомандовали синхронно, дав и отмашку рукой, и оба орудия громыхнули почти слитно, обозначив фонтанами взрывов хорошо заметный перелёт, – Прицел два с половиной! – тоже разумно, ровно два тут будет из опыта стрельб на суше заведомый недолёт, – Клин отбей! Клин вынь! Камору отбей! Камору отодвинь! Камору вынь! Назад передай! Ствол пробань! Камору пробань! Перезаряди! – это относилось к стреляной каморе, которую самостоятельно перезаряжают третьи и четвёртые номера расчётов, – Камору прими! – это уже про новую из комплекта сменных, заряженную, – Камору вложи! Подровняй! В ствол задвинь! Клин вставь! Клин подбей! – это как тот же современный унитарный снаряд, только запал у него архаичный, и перезаряжается самим артиллерийским расчётом, – Первое орудие готово! Второе орудие готово! – тут и лафет морской, тумбовый, отдачу на всю палубу передаёт, никакого отката и никакого наката.

– Первое-второе орудие по готовности – огонь! Перезарядка самостоятельно!

– Огонь! – этот залп немного вразнобой, и левый снаряд взметнул фонтан воды ближе к цели, закрыв её всю, а правый дальше от неё, но оба с недолётом, – Прицел два и семь! – ага, я на их месте тоже выбрал бы его, недолёт поближе, чем тот перелёт, и если не облажаются с моментом выстрела, то третьим залпом накроют цель.

И жаль потраченных на эти промахи снарядов, но в артиллерии это неизбежно. Тут, если осложняющий дело фактор морской качки за скобки вынести, то принцип тот же самый, что и в сухопутной артиллерии – взять цель в вилку между недолётом и перелётом, и куда она тогда на хрен денется? Методом последовательных приближений, не третьим выстрелом, так четвёртым, пятым или шестым, но цель накроешь. Сколько реально на неё снарядов уйдёт – это и от квалификации орудийного расчёта зависит, и от качества орудия с боеприпасами, и от неизбежных на войне случайностей...

– Первое орудие готово! Второе орудие готово!

– Первое-второе орудие по готовности – огонь! Перезарядка самостоятельно!

Ага, так и есть – цель поражена. Расчёт Волния продырявил корпус служащего мишенью старого списанного баркаса на три доски выше ватерлинии, а миликоновский – разнёс ему верх фальшборта, и от обоих взрывов занялись горючие материалы, которыми он был щедро начинён после подлатывания.

– Первое-второе орудие – самостоятельный огонь! Каморы не перезаряжать! На дно его к Нетону в гости, и уложитесь при этом в пять залпов! – тут даже и не в жабе моей дело, ради хорошей тренировки я с ней как-то справлялся, справляюсь и впредь намерен справляться, но и время у нас ограничено, и пущай привыкают, что боеприпасов до хрена не бывает – их всегда мало, но больше не увезти.

Но и пятью прицельными залпами молодняк задал жару несчастному баркасу. Пара снарядов, правда, ушла в молоко, но остальные размочалили всю надводную часть и без того пылающего корпуса, а один разворотил дыру и ниже ватерлинии. Вот что значат длинные нарезные стволы, фугасные снаряды и практически унитарное перезаряжание!

Конечно, и в нашем высококачественном исполнении со станочной обработкой поверхностей сопряжения каморы с казёнником ствола эта архаичная схема не идеальна. Как бы мы ни старались облегчить зарядную камору, по соображениям безопасности мы не можем довести её стенку до её толщины в гильзе современного орудийного снаряда, и это значит, что наш унитарный артиллерийский боеприпас в разы тяжелее современного. Теоретически, охлаждая каморы в воде и перезаряжая их, можно вести быструю стрельбу до тех пор, пока не расширится от перегрева выстрелами и не начнёт "плеваться" ствол самого орудия, но практически орудийный расчёт загребётся таскать эти тяжёлые каморы гораздо раньше. Чисто технологические трудности производства орудий покрупнее этого я, пожалуй, уже и теперь преодолел бы, но как тут преодолеть вот эту эксплуатационную? Поэтому мы и выбрали трёхдюймовый калибр как необходимый и достаточный. Меньше – несерьёзно из-за слишком малого разрывного заряда, в котором у нас пороховая мякоть всё того же чёрного пороха, действующая побризантнее гранулированного, а больше – где набрать таких гераклов, чтобы каморы эти тяжеленные без устали таскать? Во всём этом окружающем нас античном мире ни один военный корабль не защищён дубовой "бронёй" толщиной в метр а-ля линейный корабль классической парусной эпохи. Нет ни у кого ни полуметра, ни даже четверти метра, а меньшую толщину борта наш трёхдюймовый снаряд возьмёт гарантированно. И достаточно пары-тройки рванувших внутри корпуса снарядов, чтобы экипажу триремы и даже квинкеремы стало резко не до преследования. О кораблях помельче и говорить нечего, а гиганты античного мира и малочисленны, и тихоходны. Ну и куда нам тут больший калибр? Мало будет этой мощи – её более мощной взрывчаткой в разы повысить можно в том же самом калибре. Вот позже, когда уж стальные пушки лить научимся под настоящий унитарный боеприпас, да гильзы ещё к означенному боеприпасу штамповать, да стволы подлиннее сверлить и нарезать, тогда – другое будет дело. Будет весить настоящий унитарный боеприпас большего калибра не больше нынешнего в этой трёхдюймовой каморе, осилим пропорционально увеличенную длину ствола, дабы она в калибрах была не меньше, чем у нынешней трёхдюймовки, тогда и будет смысл думать об артиллерии этого большего калибра на ту перспективу, в которой он может пригодиться, а пока нам и трёхдюймового хватает за глаза.

– Досточтимый, ну куда же это годится? – обратился ко мне канонир "Косатки", – У тебя молодёжь с такого расстояния эту несчастную посудину расстреляла, с которого я даже и не пытался бы. И ладно бы только мальчишки, но ведь и девки же с ними всё туда же! А нам как на это смотреть и кем себя после этого считать? Нас – стрелков из больших гром-труб – никто не научил так, как обучена эта детвора!

– Он прав, досточтимый, – поддержал его и навигатор, – У меня этих гром-труб на судне четыре штуки, не считая мелких, но как я тут могу на них рассчитывать в случае чего, если мои люди не умеют с ними обращаться?

– Ну, так уж прямо и не умеют? – хмыкнул я, – Ведь стреляют же?

– Я тоже так думал до сегодняшнего дня, – возразил канонир, – А теперь я вижу, что не умеем. По сравнению с вашей мелюзгой, даже с девками, и это – обиднее всего. Ну, может мы и плохие стрелки из гром-труб – я же понимаю, что самых лучших почтенный Акобал не отдал бы почтенному Гигину. Но как тут научишься стрелять, когда только за сегодняшний день эта мелюзга сделала больше выстрелов, чем мы за целый год? Целый год, досточтимый! Ну и какая у нас при этом может быть тренировка?

– Да всё я понимаю, ребята. Вас что, кто-то попрекает этим?

– Так самим же стыдно, досточтимый! Девки ваши – и те лучше нас!

– Ну, девки-то не лучше вас – помогают заряжать, но сами-то не стреляют и не целятся на гребне волны.

– А на твёрдой земле, я слыхал, стреляли и они, – заметил навигатор.

– Не больше твоих, Гигин. Просто, чтобы понимали, что это такое. Вот парни – да, тренировку имеют неплохую. Но и ты, Гигин, пойми – кому и чем твоих учить? Кроме нас с почтенным Володей пока-что и некому. Вот их обучим, да ещё пару потоков – тогда будет кому хорошенько позаниматься и с вами. Да и нечем ведь сейчас. У меня же здесь снаряды только одна мастерская делает, а нужны они везде, где есть пушки. Я расширяю эту мастерскую, и со временем она будет давать гораздо больше снарядов, но и этого всё равно будет мало. Здесь у вас будет тренировка получше, а в Тарквинее – ещё нет. Чтобы была тренировка и там, нужно и там такую же снарядную мастерскую заводить и тоже её расширять, а кому этим заниматься? Поэтому сейчас мы учим тех, кто как раз и займётся решением всех этих проблем, до которых не доходят руки у нас самих. Всё понимаем, но пока потерпите это безобразие.

– Наши будущие учителя, значит? – ухмыльнулся канонир, – И девки тоже?

– Ну, если придётся в случае чего подменить мужа, то почему бы и нет? А так – чтоб каждая понимала, каково её мужу приходится, и не воображала себе, будто это ей на кухне и с детьми возиться тяжко.

– Да уж, вообразишь тут! – хохотнула Митурда, взвешивая в руках бронзовую зарядную камору, которую чистила после стрельбы, – После такого кухня и дети – это же будет просто настоящий отдых! – все вокруг рассмеялись.

– У таких невест от женихов отбоя не будет, – предрёк один из мореманов.

– Гляньте-ка на этих халявщиков! – Волний указал со смехом пальцем на место, где затонул расстрелянный баркас – там вокруг плавающих в волнах щепок и нескольких досок нарезало круги стадо дельфинов.

– Мы же мелкой рыбы взрывами наглушили, – въехал царёныш, – Эти просекли и пользуются, – юнкера рассмеялись, а вслед за ними и мореманы, когда для них перевели с русского на турдетанский.

Дельфинов в самом деле хватает. Даже вне основного сезона какая-то их часть всегда может прокормиться той мелкой рыбой, которая тоже никуда не мигрирует, потому как сама кормится на мелководье вокруг островов. А учитывая отсутствие тюленей, здесь у дельфинов и конкурентов нет. Есть, правда, их естественные враги – косатки и крупные акулы, и в этом смысле отсутствие тюленей к лучшему и для людей – и сами дельфины, и косатки, и большая белая – все держатся мористее, не имея причин приближаться к берегу. Я ведь упоминал уже как-то, что одна из крупнейших больших белых была загарпунена на Азорах? Вот как раз из этих, промышляющих дельфинов. Документально её измерения не зафиксированы, но приписывают ей семь метров – на метр больше, чем Бенчли той своей кусючей рыбёшке в своих "Челюстях" в приказном порядке назначил. А между обеими цифирями, то бишь шесть с гаком, несколько штук подтверждены и документально, хоть и в других местах. В общем, не устраивайте шикарных морских курортов на тех пляжах, где имеются поблизости и лежбища тюленей. В таких местах и сама эта большая белая патрулирует акваторию поближе к берегу и на мелководье заплыть норовит, а тюлень ей попадётся или человек – при её размерах ей как-то без разницы.

Ворвань, конечно, представляет интерес как жидкое топливо для полудизелей, хоть и начали уже давать свои первые урожаи местные оливковые плантации. Сажали их на вырост, заведомо не только на пищевое масло, но и на горючее, и население ещё далеко не то, чтобы хотя бы четверть того масла потребить, когда те плантации на максимальную урожайность выйдут, оно же и на моторное топливо у нас идёт. Но тут вопрос, опять же, в обучении молодняка. Как выкручиваться там, где олива не растёт, и оливкового масла не достать в принципе, а другие растительные масла по той или иной причине недоступны? Может же корабль и где-нибудь вдали от обжитых мест с развитым сельским хозяйством оказаться? В этом случае только ворвань и заменит отсутствующие растительные масла. И естественно, наш молодняк должен уметь добыть её. Но для учебных целей достаточно и той, что вытапливается из рыбы непромысловых сортов, и нет необходимости охотиться ради неё и на мелких китообразных вроде этих дельфинов...

– "Косатка" вызывает башню! Как слышите? Приём!

– Да слышу я тебя, Митурда! – раздался из приёмника слегка искажённый из-за потрескивания, но вполне узнаваемый голос Фильтаты, – И пальбу вашу тоже слыхала! Вы там не всю ещё рыбу в море переглушили, браконьеры? Приём!

– Половину оставили для следующей смены, – подсказал мой наследник.

– Слыхала, Фильтата? Волний говорит, только половину поглушили, и теперь её лопают дельфины! – добавила Митурда отсебятину, – А другую половину мы тут решили на завтрашний день им оставить, иначе обожрутся и лопнут! Приём!

– А самих дельфинов не задели? Приём!

– Нет, Кайсар пушку набок запрокинул, – подсказала Каллироя.

– Слыхала, Фильтата? Эти дельфины ошивались на линии огня, и нам пришлось запрокидывать пушку набок, чтобы снаряд обогнул их и всё равно поразил цель! – юнкера рассмеялись, – Твой Кайсар поспорил на недельную получку, что запрокинет эту пушку и один, но ты же представляешь, какая это тяжесть? Но ты не беспокойся, не проспорил он свою получку! Когда он догадался наконец открутить гайки с болтов, которые пушечную тумбу к палубе крепят, дело пошло на лад – пёрднул, но с болтов снял! Вот дальше дело потруднее оказалось, и он бы точно проспорил, но тут Каллироя показала ему задницу и пообещала кое-что другое, он напрягся, пёрднул ещё раз и запрокинул наконец пушку. А вот обратно на болты поставить её уже не смог. Но ты не беспокойся, на это он получку не ставил. Сейчас вот все отбивают ему положенный шалабаны, а потом поставят пушку все вместе! Ну, кроме Кайсара и Каллирои – ты же её знаешь, она у нас если что-то обещала, то всегда держит данное слово!

– Аах! Аах! Ааааах! – сымитировала бывшая "гречанка", находясь при этом от Кайсара метрах в трёх, не меньше, отчего рассмеялись даже не понимавшие по-русски и не знавшие подоплёки мореманы.

– Слыхала, Фильтата? Всё, пушку тоже на место поставили, сейчас гайки только на болтах ребята затянут, и возвращаемся в гавань! Приём!

– Всё с вами ясно! – супружница Кайсара давилась от смеха, – Конец связи!

Во время сухопутных занятий связь бывала и хреновой, потому как остров-то – ни разу не плоская равнина, местами и мёртвые зоны из-за рельефа, где вообще сигнал на этих волнах хрен поймаешь, а местами бывает, что ловится, но хрен его разберёшь, но тут у нас не тот случай. Тут и башня, куда вынесена наземная радиостанция, ничем от берега не заслонена, даже в трубу её увидеть можно, и на "Косатке" антенна здоровенная, между мачтами натянута, и какие тут могут быть проблемы со связью в зоне прямой видимости? Хреново то, что и малая переносная рация только в ранцевом ящике умещается, но тут уж хрен чего поделаешь при нашей полукустарной элементной базе.

Морзяночную связь они изучили ещё раньше – прямо на слух мало кто читает, но запись нормальными буквами ведут на автопилоте. На дальних расстояниях голосовая радиотелефонная связь проблематична – не то, чтобы невозможна совсем, но ненадёжна, сегодня есть и неплохая, завтра с трудом различима, а послезавтра вообще ни хрена нет. И от конкретного расстояния по дуге шарика зависит, где для разных несущих частот свои мёртвые зоны, и от атмосферных условий, для которых у разных несущих частот разная проходимость. Морзянка при всех её неудобствах в этом плане надёжнее. Выбрали место и для будущей радиостанции дальней связи. Я ведь упоминал уже и не один раз, что мы во всех колониях помимо всего прочего ещё и вершины подходящие для здоровенных антенн дальней связи присматриваем? Чем больше высота, тем больший охват голосовой связью и тем удобнее громоздить монструозную антенну для дальней морзяночной. Поэтому для дальней связи на высотах радиостанции желательны, дабы не заморачиваться аналогами той парижской Эйфелевой башни. В этом плане неудачно размещение Нетониса на месте реального Понта-Делгада на южном побережье в западной части острова. Самая высокая точка, Пику-да-Вара больше километра над уровнем моря, в восточной части, а две другие вершины – почти девятисотметровая Эгуаш на северо-западе и без малого километровая Барроза к востоку – удалены от Нетониса почти одинаково. Двадцать километров – это не расстояние для плоской равнины, но на пересечёнке Сан-Мигела они выливаются и во все пятьдесят. А ближайшая вершина – Сера-Горда приблизительно в пяти километрах почти на север от Нетониса – не достигает и полукилометровой высоты.